Текст книги "Олег Попов. Невыдуманные истории из жизни"

Танец с принцессой

Рассуждая об успехе вообще, Олег Попов часто говорил: «Успех – это муха, которая назойливо кружит вокруг тебя. Тебе надо просто вытянуть руку и держать ладонь открытой. И муха обязательно сядет на твою ладонь, надо просто быть к этому готовым».

У каждого человека бывает звездный час, когда на него сваливается успех. Многим этот успех меняет всю жизнь. Но очень мало людей на свете, к которым успех однажды присел на ладонь и уже больше не улетал никогда.

Самые первые гастроли артистов из Советского Союза за рубеж… Надо сказать, что тогда все артисты перед поездкой проходили многократные инструктажи. Специалистов по линии спецслужб (в программе их насмешливо называли «дзержинскими») ехало не меньше пяти человек.

Правда, за рубежом их сразу распознавали. Многие не могли понять, каким образом? Ну а как: цирк приехал, артисты распаковали реквизит. Все они знают, что им делать, как готовиться к представлению. А эти пятеро ходят и не знают, куда приткнуться.

Все артисты были распределены старшим офицером из этой пятерки на подгруппы по семь человек. В каждой группе назначался особо доверенный «бригадир» из артистов. Он должен был руководить действиями всей семерки и днем и ночью. Ну и, конечно, докладывать офицерам о поведении и настроениях подопечных.

Сегодня смешно представить, но именно так выпускали «гулять» по улицам советских артистов. Артисты цирка называли эти прогулки выходом «на орбиту».

«Орбитой» называлась дорога по самым лучшим (то есть для советских людей – самым дешевым) магазинам. Ведь зарплату им выдавали хотя и в валюте, но грошовую. Так и бродили они от магазина до магазина и назад в гостиницу, пугая местное население. Короткий отдых перед представлением, и на другой день снова «на орбиту».

Сам Олег Константинович рассказывал о своих поездках за рубеж всегда с большим юмором. Далеким от театральной и цирковой жизни людям могло показаться даже, что жизнь артиста на гастролях – это сплошная цепь баек и веселых историй. Титанический труд на манеже, тяготы «цыганского» быта оставались, как правило, за скобками этих рассказов.

Итак, «прогулки» по семеро. Впечатление эти походы производили весьма экзотическое. По узким улочкам какого-нибудь Антверпена или Гента, громко разговаривая и ругаясь на родном языке, шла группа перевозбужденных людей, странно одетых, часто в спортивных тапочках, пиджаках с ватными плечами и нелепых галстуках.

Они врывались в маленькие магазинчики, которые уже тогда назывались бутиками. Переворачивали все товары вверх дном, смотрели цены, орали в голос и потом, так же не прощаясь, вырывались наружу.

Бедные продавцы иногда прятались, потому что им казалось, что это налет каких-то бандитов. А наша «великолепная семерка» уже дальше атаковала в шахматном порядке улицу за улицей. Пока один, самый смелый, оторвавшись от семерки (за это ему могли вынести замечание в отчете), выбегал вперед и кричал: «Сюда!» И все с топотом и криком заскакивали в крошечный магазинчик, который обнаружил передовой лоцман.

Однажды они вошли в такой магазин и увидели, что на вешалках, на плечиках аккуратно развешаны женские юбки, мужские пиджаки, брюки. Но везде были написаны удивительные цифры: «два, три, пять». Исчисление шло, конечно, в бельгийских франках. Но они-то привыкли, что за каждый предмет одежды надо платить 200, 300, 500. А тут! Надо брать! И, не глядя, не примеряя, вся семерка похватала специальные сумочки для вещей и набросала туда все вещи без остатка. С вешалок сняли буквально всё.

Хозяйка лавочки – седая благородная женщина – машет им руками, кричит: «Ноу, кайне, битте, найн!»

Но кто же будет обращать внимание на крики старушки. Сорвали в мгновение все вещи и выстроились, как водится, в очередь.

Тогда эта бедная старушка, поняв, что имеет дело с русскими, набрала какой-то номер телефона. И буквально через две-три минуты в лавке появился старик. На нем были старинная визитка, белый стоячий воротничок и бабочка. Он был в котелке и с тросточкой. Как говорили в Советском Союзе, «из бывших».

На чистейшем русском языке со старомосковским диалектом старик громко произнес: «Господа, это не магазин. Это химическая чистка. Соблаговолите сложить все вещи назад, потому что цены, которые вы видели, это не стоимость вещей, а стоимость химической чистки».

Или случай в Мюнхене несколько лет спустя, о котором тоже с улыбкой вспоминал Олег Попов. Импресарио Матнер, который проводил гастроли и любил по-своему российских артистов, но постоянно опасался каких-нибудь фокусов, сообщил всем, что в выходной день они будут на приеме у мэра города. Мэр примет их в «охотничьем зале» – как самых дорогих и почетных гостей.

Матнер предупредил, что на банкет надо надеть все самое красивое, потому что это вечерний прием. И как раз в этот день один из самых пронырливых артистов обнаружил на окраине города маленький магазинчик, где мужские черные костюмы можно было купить по 10, а женские вечерние платья по 15 франков. То есть совсем за бесценок. Даже за те гроши, которые платили тогда советским артистам, это можно было себе позволить.

Купив себе черный костюм, он рассказал об этом магазинчике только одной артистке, своей подруге. Но в цирке работает рефлекс толпы. Знает один – знают все. Поэтому часто, когда они ходили по «орбитам» и находили что-то стоящее, всячески скрывали от коллег, где это было куплено, чтобы случайно вся сотня артистов не вырядилась одинаково.

А здесь произошло именно это. Через час вся программа, 120 человек, знала, что на окраине города есть магазин, где можно купить вечерние туалеты.

Хозяин магазина был в восторге. Он делал скидки, предлагал разные размеры. А Матнер тем временем ждал всех у «охотничьего зала» обер-бургомистра. С минуты на минуту должна была появиться его делегация.

И вот, наконец, появляются русские артисты. Идут гуськом, один за другим. Все в черном. Дамы – в вуалях, мужчины – в смокингах и сюртуках. Матнер мгновенно оценил ситуацию и закричал: «Назад, цурюк! Назад! Все в отель!»

Артисты оторопели. В чем дело? А Матнер вызвал переводчика и объяснил: «Господа! Вы купили эти вещи в похоронном магазине. Там выдают за бесценок одежду тем, кто для компании идет сопровождать покойника. Как я могу пустить вас сюда?! 120 человек в костюмах сопровождения покойника к мэру Брюсселя?! Это скандал! Немедленно переодеваться. Я попрошу бургомистра задержать прием на час».

…Надо сказать, что программа, привезенная из СССР в 1956 году, пользовалась у бельгийцев колоссальным успехом! И вся местная элита, руководители компаний, высший свет старались познакомиться с русскими артистами.

Тогда тоже был организован прием у мэра города. Артисты явились на банкет.

Как вспоминал Олег Константинович, столы стояли буквой «Т». Во главе сидело советское начальство, руководитель гастролей (важный чиновник Минкульта), заместитель – чиновник из Союзгосцирка, ну и, конечно, «искусствоведы в штатском». Напротив – принимающая сторона в лице бургомистра, его заместителей, почетных граждан города Брюсселя. Все они вели оживленную беседу. А для остальных артистов стоял стол длиной во весь зал. Он был уставлен разнокалиберными фужерами, цветами, приборами и огромной «батареей» бутылок.

О зале надо сказать отдельно. Охотничий зал был драпирован старинными гобеленами. Там висели головы оленей, чучела медведей, орлы, различные птицы. Да и оформлен этот зал был не в XX, а аж в XVIII веке. Окна в этом зале состояли из витражей. То были первые образцы стекла в Европе, тоже XVIII века. Экзотическая, потрясающая обстановка.

Но наши артисты, готовясь к банкету, не ели целый день. Ведь за границей все экономили на еде. А на чем еще сэкономить, если получаешь гроши за свои тяжелейшие выступления, а потратить их надо на что-то такое, что можно привезти на родину? И вот они весь день находились в предвкушении того, что сейчас наедятся и напьются на два-три дня вперед. Главное, незаметно положить часть продуктов в специально приготовленные сумки. А есть пока что не дают, не обращают на артистов никакого внимания. И они, бедные, сидят напротив соблазнительной батареи бутылок и чего-то ждут!

Однако за столом в любой цирковой программе всегда находится один самый шустрый. Нашелся такой и на сей раз. «Я слыхал, – заявил он, – что раз на стол поставлено, значит, этим можно пользоваться. Такой у них этикет». И с этими словами взял самую красивую, самую экзотическую бутылку с рубиновой жидкостью, достал самый большой 300-граммовый стакан, наполнил его до краев и с криком «Делай, как я!» выпил весь залпом.

Банкет мог на этом и закончиться, потому что в бутылках стояли не вина и напитки, которые официанты разносили отдельно, а разнообразные соусы, привезенные со всего мира. Таким образом, наш храбрец хлопнул 300 граммов самого острого соуса «чили». Больница, в которую он попал, сутки выхаживала его, чтобы он не умер. Больше за границу его никогда не пускали.

Так примерно, в походах по семь человек, в атаках на химчистки, пугая местных бабушек – продавщиц бутиков, и существовала наша цирковая программа на тех гастролях.

Ну а вечерами, приготовив в гостиничном номере «суп-письмо» в пакетиках и тушенку из банки, контрабандно привезенную из дома, часто прожигая ковры и вырубая свет в отеле метровыми кипятильниками, прилипали к телевизору, в котором можно было увидеть ту самую запрещенную жизнь, увидеть, как живут люди «за железным занавесом».

«Дзержинские», или «искусствоведы в штатском», строго предупреждали: «Там сейчас моден развратный танец рок-н-ролл. Никому не сметь смотреть его». Но кого же из наших остановишь? Если сказали нельзя, то все смотрели только это! Мало того что смотрели, вспоминал Олег Попов, еще и для себя повторяли, учились.

Отношения между Бельгией и Советским Союзом были тогда достаточно прохладными. И умница посол решил использовать баснословный успех советского цирка. Ведь действительно, и там, и позднее в Лондоне зрители, которые хотели утром рано купить билеты, ночевали около касс и жгли костры, чтобы согреться. Такого успеха у советского цирка не было потом никогда.

Вот посол и нашел способ укрепить отношения с Брюсселем. Намечался очередной прием, который давала королева Бельгии. На него были приглашены выдающиеся деятели культуры, литературы и искусства королевства. Писатели, артисты, литераторы, аристократия, знать, модельеры. Представитель королевы попросил, чтобы на приеме было несколько артистов советского цирка. И непременно молодой клоун с голубыми глазами. Уж очень он понравился королеве и ее девятнадцатилетней дочери.

Посол привел на банкет только одного артиста – Олега Попова. Им отвели самое почетное место, прямо напротив королевы. Олег пришел в сатиновых штанах. Это лучшее, что у него было. С резинками внизу. В тапочках для тенниса. И в какой-то футболке с завязывающимися веревочками. Они сели напротив королевы. И ее величество с дочерью влюбленными глазами рассматривали этого русского.

Олег начал тушеваться, потому что вокруг его тарелки лежали не просто вилка и нож, а семь-восемь приборов. Он повернулся к послу и тихо сказал: «Я не умею всем этим пользоваться». Посол ответил: «Следи за мной и повторяй». Олег был человек очень остроглазый. Он боковым зрением наблюдал за послом и через пару минут тоже ловко орудовал ножом и вилкой.

Иногда подбрасывал кусок хлеба, ловил его на лоб, а потом, к хохоту королевы и ее дочери, проглатывал. И так всем было весело! Посол рассказывал какие-то истории, Олег бесконечно дурачился, понимая, что именно этого от него ждут.

Затем подали птицу. Птицу (а это была курица) по этикету требовалось есть руками, точнее, тремя пальцами. Олег внимательно следил за послом. Увидел, как посол ест. И тоже взял свой кусочек курицы и обгрыз его в мгновение ока. Поскольку вы едите руками, то вам по этикету положено подать воду, в которую можно опустить пальчики и помыть их, а потом протереть их насухо салфеткой.

Олег рассказывал, что эту воду подали в роскошной фарфоровой чашке. Она была розового цвета. И плавали там и цветочки, и ягодки, и даже лимончик. И тогда наш юный клоун взял эту чашку масляными от курицы пальцами, вспомнив, что его мама и бабушка очень любили пить чай не из чашки, а из блюдца, и как паровоз вдул в себя содержимое, да так громко, что обернулось полдворца. Да, он выпил на глазах у королевы и ее дочери принцессы всю эту воду с лимончиками, ягодками и прочим. Королева и принцесса покатились со смеху. Причем в прямом смысле слова. Они от хохота спрятались под стол.

Потом, когда монархические особы пришли в себя, королева указала рукой на Олега и сказала: «Какой тонкий юмор! Как утонченно этот молодой человек иронизировал над нашим придворным чванством, над этим огромным количеством приборов, над этими суровыми официантами с полотенцами, над всем этим нафталиновым этикетом, уходящим в прошлое! Это может делать только великий артист! Солнечный клоун! Аплодисменты». Посол, естественно, все это перевел. А тут и обед закончился, начались танцы.

Принцесса не сводила глаз с Олега. Ведь ему было 26, а ей – всего 19. Олег понравился ей своими раскованными манерами, и юная девушка решила тоже выказать свою раскованность. Сейчас это кажется невозможным, но это было, было…

Во время танцев она разрушила придворную прическу и вышла с распущенными волосами. Да еще босиком и с пленочным транзисторным магнитофоном в руках, который был в те времена супершиком. Тогда едва начиналось движение хиппи.

Слуга включил магнитофон, и зазвучали только что появившиеся тогда буги-вуги, твисты и рок-н-роллы. Поставив магнитофон в центре зала, принцесса протянула руку и предложила Олегу танец, который у нас запрещали смотреть даже по телевидению. Она хотела испытать этого смешного русского, увидеть, как он поведет себя в танце. Да еще в таком, который даже в Европе не все знали.

Но Олег, как всегда, очень быстро сориентировался и стал повторять движения за ней. Он был потрясающе прыгучим и гибким акробатом, эксцентриком. Придворные обомлели: принцесса босиком и с распущенными волосами танцует с этим русским какой-то странный танец. А он не только не растерялся и не просто повторял ее движения, а еще и импровизировал в танце.

К этим движениям, когда ему стало скучно, он добавил несколько акробатических элементов. Танцует рок-н-ролл, а затем вдруг разбежится и сделает акробатический элемент: рундат, фляк, заднее сальто.

Вся знать, стоявшая по кругу, все деятели культуры и искусства Бельгии пришли в совершеннейшее изумление. Никто не танцевал, все только смотрели открыв рты. Кстати говоря, это могло стать началом будущего жанра «спортивного рок-н-ролла», в котором элементы рок-н-ролла переплетаются с элементами акробатики.

Потом еще несколько раз Олег повторял акробатические прыжки, восхищая зал. Закружил принцессу в каком-то танце. А в финале взял и колесом прошелся по всему залу. А потом – темповыми сальто-мортале. Гости были просто в восторге. Крики, свист, топот.

Они с принцессой, два молодых, красивых человека, совершили в этом дворце переворот в области этикета в сторону раскованности и веселья. Как сказала сама королева: «Насмешки над придворным чванством».

Ночью посол Советского Союза отправил в Москву подробную телеграмму о том, что произошло во дворце. Артисты же встретили Олега холодно, потому что там были и зрелые, выдающиеся мастера. А это мальчик двадцати шести лет. Почему именно его взяли на этот прием? Но еще холоднее отреагировали все, когда, прилетев в Москву, узнали, что Олегу Константиновичу Попову присвоено звание заслуженного артиста РСФСР. ЗА ЧТО??!!

Об этом отдельно. Звание заслуженный пришло из Московского Художественного театра. Для того чтобы как-то отличать стариков, еще до революции Станиславский и Немирович-Данченко ввели такой титул для стариков – заслуженный артист МХАТ.

Уже в 30-е годы элементы стимулирования интеллигенции серьезно разрабатывались на самом верху. И для того чтобы выделять выдающихся артистов, верных деятелей культуры, музыки, живописи, были введены эти почетные звания как своеобразные титулы.

«Младшим» званием был «заслуженный артист РСФСР». «Средним», «генеральским», – «народный артист РСФСР». Предполагалось, что слово народный означает, что артиста знает народ, что он широко популярен среди публики.

Но самым высшим званием было звание «народный артист СССР». Оно фактически приравнивалось к воинскому званию маршала. О народном артисте СССР обязательно была целая статья в Большой советской энциклопедии. А это верх признания!

Но в ранние советские времена была строгая градация между видами искусств. Были серьезные виды искусств и несерьезные, с точки зрения власти. Глубокие и неглубокие.

Часто композиторы-песенники, авторы всенародно любимых шлягеров десятилетиями не могли вступить в Союз композиторов, потому что их считали несерьезными музыкантами. В отличие от композитора, написавшего какую-нибудь фугу или симфонию, исполненную один раз. Это отношение проецировалось на целые виды искусства.

Было негласное постановление, что звание народный СССР не вручать артистам эстрады, цирка и оперетты. Когда самому популярному в 30—50-х годах певцу всего Советского Союза Леониду Осиповичу Утесову исполнилось 75 лет, то для него было сделано «прорывное» исключение.

Татьяна Ивановна Шмыга – выдающаяся наша солистка московской оперетты, с огромным трудом получила звание народной артистки СССР. В цирке звание народного первым получил Владимир Дуров. Он настолько переволновался, что когда Фурцева позвонила ему и сообщила об этом решении, потерял сознание.

В цирке, на эстраде, в театре существовал негласный закон, что первое звание – заслуженного артиста РСФСР – актер мог получить не ранее чем в 40 лет. А Олег Попов получил первое звание в 26 лет! Это было немыслимо. Это было подтверждением политического успеха.

Надо сказать, что сразу же за первой поездкой советского цирка за рубеж в Москве в 1957 году проходило событие, тоже декларирующее открытие «железного занавеса», – Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Подготовкой к нему руководил выдающийся режиссер Георгий Туманов.

Фестиваль проходил на улицах Москвы, на площадях и на стадионах. Всю Москву захватило фестивальное движение. Впервые произошел прямой контакт нашей молодежи с иностранной. Это было чудесное время. Незнакомые люди буквально «братались» при встречах на улицах. В рамках фестиваля проводились и конкурсы различных видов искусств.

Среди цирковых артистов золотую медаль фестиваля получили братья Вальтер и Мстислав Запашные. И наш герой – Олег Попов.

Его популярность начинала набирать обороты. Тогда никто не знал волшебного слова «пиар», никто не знал, как нужно работать с рекламой, как нужно «раскручивать» артиста. И неимоверную помощь в этом оказали фабрики «Рот Фронт» и «Красный Октябрь».

Испокон веков эти две фабрики выпускали в СССР два вида шоколадок, популярных у всех детей Советского Союза. Один сорт назывался «Аленка» – с маленькой красивой девочкой на этикетке. Второй сорт назывался «Цирк». На этой шоколадке были нарисованы всякие кольца, булавы и прочий цирковой реквизит.

А тут, с появлением такого популярного даже за рубежом артиста, обертку переделали: на черном фоне нарисовали Олега Попова, стоящего на проволоке, жонглирующего кольцами, в клетчатой кепке, в черном бархатном пиджаке, в красной бабочке и полосатых брюках.

В стране проживало более 250 миллионов человек. Уверен, что каждый из них хотя бы один раз увидел, попробовал или подарил кому-то шоколадку «Цирк». А выпускались они фабриками бесконечно.

Такой рекламы в СССР не имел ни один певец, ни один литератор, ни один киноактер, пусть даже самый популярный. Таким образом, к концу 50-х годов Олег Константинович стал неимоверно популярным артистом. После успеха в Бельгии к нему присматривались все известные зарубежные импресарио и часто приглашали на гастроли за рубеж.

Популярность Олега была тут же подхвачена только что появившимся в СССР телевидением. Он стал звездой «голубого экрана». Уже начиная с конца 50-х во всех детских передачах старались использовать его имидж, его знаменитую клетчатую кепку.

Государство щедро выделило ему квартиру на проспекте Мира. Без очереди он получил автомашину «москвич». Начиналась новая жизнь.

Олег Попов легко вошел в жизнь звезды. Принимал он подарки судьбы спокойно. У него никогда не кружилась голова от внезапно появившейся славы, не было звездной болезни. Он воспринимал это как аванс для того, чтобы расти дальше.

Ведь речь шла о фанатично влюбленном в цирк человеке. О мастере экстра-класса. Понятно, что он начинал делать новые и новые репризы, готовил новые клоунады. Он сам изготавливал цирковой реквизит. Тот самый слесарь из типографии «Правда», который взял его на работу, привил ему необыкновенную любовь к слесарному делу, которая сопровождала его до последнего дня жизни. Он любил работать с инструментами, со станками, любил «слесарить».

И уже позднее, когда он был «мегазвездой» и разъезжал по всему миру, все импресарио знали, что Олегу нужен маленький вагончик рядом с его шикарным жилым вагоном – вагончик, где он работал с инструментами. В этом вагончике он проводил все свободное время, что-то мастерил.

Я часто спрашивал его:

– Что ты мастеришь?

Ответ всегда был один:

– Я делаю реквизит для будущей клоунады. Пока не знаю какой. Но ведь клоунада начинается с трюка.

Однажды он купил в магазине только появившуюся тогда радиоуправляемую машинку. Положил на нее кепку, и кепка начала ездить по манежу. Его спросили: «Олег, что это?» «Не знаю пока, но это трюк. Из него вырастет реприза». Весь реквизит, порой очень сложный технологически, он всегда изготавливал своими руками.