Текст книги "Олег Попов. Невыдуманные истории из жизни"

Александр Калмыков
Олег Попов. Невыдуманные истории из жизни «солнечного клоуна»

© Калмыков А. Д., 2020

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2020

* * *

Автор и издательство благодарят вдову Олега Попова, госпожу Габриэль Попову, за предоставленные фотографии.

Шарик

Воздушный шарик, летящий в облаках, – это и есть знак волшебника, всеобщий символ праздника.

И пусть вокруг грязь и холод, а дома мама мерным ножом аккуратно отрезает дневную пайку хлеба… Но если на улице у кого-то в руке появились разноцветные шарики, они мгновенно меняют настроение, заражают всех окружающих «вирусом» радости.

Давным-давно светловолосый мальчуган получил от клоуна в цирке «шарик счастья». Кажется, именно тогда в сердце мальчишки родился маленький, озорной клоун. Но пока об этом еще не знал никто.

В далеком 1930 году 31 июля в семье бригадира сборщиков Московского часового завода родился мальчик, которого назвали Олегом. Предки этого мальчика – и дед, и прадед – были священниками. Отсюда и фамилия – Попов.

Вся последующая жизнь новорожденного станет сплошной цепью необыкновенных чудес и мистификаций. До сих пор ведутся споры о месте его рождения: Большая советская энциклопедия фиксирует деревню Вырубово Кунцевского района Московской области. Сам Олег Попов всегда называл местом своего рождения подмосковный поселок Обираловка, переименованный в 1939 году в Железнодорожный. А в российском паспорте в графе «место рождения» у Олега Попова записано: город Москва. Ну что сказать, клоун, да и только!

Отцу Олега на заводе доверялась самая ответственная работа – сборка подарочных часов: ведь он был одним из лучших мастеров. Механизм был взят от швейцарских часов, при этом разработан собственный дизайн, добавлены коричневый кожаный ремешок, сверху еще два ремешка, один меньше другого. И в центре золотые стрелки и надпись на циферблате: «1-й часовой завод». Часы, собранные отцом, иногда даже отправляли на выставку.

Мама работала ретушером в фотографии. Тогда существовала такая профессия, исчезнувшая ныне. И хотя отец зарабатывал довольно прилично для того времени, мама, чтобы не сидеть постоянно дома, устроилась на работу.

Ретушер – это художник, который подкрашивает черно-белые фотографии, превращая их в цветные. Подкрашивает щечки, бровки, волосы. Такие фотографии пользовались большим успехом.

Правда, зарплата у ретушера была совсем маленькой. Но и времени работа отнимала немного.

Олег рос крепким мальчишкой. Невысокого роста, но хорошо сложенный, сбитый, спортивный. Вместе с ребятами без устали лазил по крышам, по деревьям, воровал соседские яблоки, чуть ли не ежедневно рвал о гвозди штаны. Несмотря на малый рост, мог постоять за себя. Был он блондином: белые брови и льняные волосы. За это мальчишки прозвали его «Седой».

Железнодорожный 30-х годов был еще не городом, а поселком и скорее напоминал деревню (да и название свое он получил только в 1939 году). Олег ни в чем не отставал от местных хулиганов и в драках был довольно жестким. Уважение среди пацанов имел великое, потому что первым стал носить ножичек. И если после школы к нему подходили «приблатненные» старшеклассники с требованием отдать денежки, выданные мамой на еду, никогда не отдавал. Заступался и за себя, и за своих товарищей.

А вот внешность у него была ангельская. Мама стригла его «под горшок». И это был блондин с огромными голубыми глазами – прямо отрок с иконы.

Однажды, в конце 30-х годов, отец решил отвести его в цирк. В то время цирк в Москве был только один, он находился на Цветном бульваре. Это был бывший цирк Саламонского с лошадками на фасаде, которые удерживают бубен циркового манежа.

Олегу очень понравилось представление, но особенно его поразил огромный размалеванный клоун с красными губами и ярким париком. Клоун раздавал детям шарики, которые тогда были большим дефицитом. И Олегу достался такой шарик. С этим шариком, счастливый, он шел по улице, разгребая ногами осенние листья.

На них оборачивались, видели двух счастливых людей, отца и сына. Отец тоже был счастлив, потому что ему удалось сделать своего любимца радостным и счастливым. Они вместе, смеясь и балуясь, набирали листья в охапку и посыпали этим «цветным дождем» друг друга. В ту осень опавшей листвы было очень много, в парках и бульварах – почти по щиколотку.

Потихоньку, на перекладных, они добрались до родного поселка. Не без помощи отца Олег развязал нитку у шарика и сдул его, чтобы сохранить на память. А чтобы шарик не пропал, положил его между страниц любимой книги. Бережливость с детства была свойственна Олегу. Он никогда не разбрасывался вещами, постоянно собирал какие-то коллекции, старинные предметы. Случай этот настолько запал в его память, что годы спустя он, появляясь в своей первой, «выходной» репризе, всегда сам раздавал детям шарики.

Через некоторое время счастье, в котором пребывал малыш, сразу в одночасье потускнело. Как выяснилось позже, на часовой завод пришел очень важный правительственный заказ. Мало кто знает, что вождь всех народов Иосиф Виссарионович Сталин собирал часы. Ему периодически привозили их из-за границы, и у него в коллекции было несколько часов «Омега» и «Буре», других известных швейцарских и английских марок.

Московскому часовому заводу заказали к какому-то празднику партию часов. Они предназначались членам политбюро, а также должны были служить подарками для особо отличившихся рабочих, крестьян, представителей интеллигенции. Вручать эти дорогие подарки должны были на банкете в Кремле.

Созданием партии особо точных часов ручной сборки занималась бригада во главе с Константином Поповым. Часы были очень хорошие. Однако случилось так, что одни из подарочных часов остановились. И этого оказалось достаточно для того, чтобы НКВД устроил расследование. Всех, кто был в бригаде, во главе с Поповым, арестовали.

Дальнейшая их судьба неизвестна. Говорили разное: одни – что отец без вести пропал, другие – что видели его на лесоповале в Сибири. Но большинство утверждало, что он был расстрелян.

Над домом сразу опустились тучи. Жить на одну зарплату ретушера было невозможно. Поповы занимали две комнаты в трехкомнатной коммуналке, в отдельной комнате жила старушка. Старушка умерла. После ареста отца их потеснили, заставили перейти в одну комнату, а в две другие заселился доцент института. Он преподавал биологию и химию и частенько дома проводил химические опыты. Соседи, мама и сам Олег, называли его просто: инженер-химик.

Мама очень переживала за то, что у Олега могут быть неприятности в школе из-за ареста отца. Она хотела перевести его в другую школу. А вскоре началась Великая Отечественная война.

Одиннадцатилетний мальчик ощутил начало войны по голоду. Голод так и остался главным воспоминанием его детства.

В конце 41-го года Олег заболел тифом. Врач долго осматривал его, потом сказал: «Мальчик крепкий, но ему нужно нормальное питание. Желательно фрукты».

Усиленное питание. А откуда его взять? Мать пошла на «барахолку», где продавалось всё, от женских туфель на шпильке до хлеба и сала. Там она купила чашку клубники. Как уж она сохранилась к концу осени – неизвестно.

А еще мама кормила больного Олега манной кашей. Сначала он съедал свою тарелку, а потом она отдавала ему собственную порцию. Он ел, а она плакала. Плакала из жалости к нему, из жалости к себе, плакала оттого, что наступили такие страшные времена. Олег на всю жизнь запомнил эту кашу со слезами. Однако забота матери и крепкое здоровье сделали свое дело – мальчик выздоровел.

Некоторые оборотистые люди даже во время войны жили неплохо. Сосед Поповых по квартире, инженер-химик, приноровился к новому времени и стал прямо в квартире, в ванной, варить мыло. В войну мыло было огромным дефицитом. А химик варил по нескольку десятков кусочков зараз.

У всех в памяти было мыло хозяйственное – огромный неряшливый кусок коричневого цвета. Мыло, которое варил сосед, было необыкновенным – прозрачным и цветным. Зеленым, оранжевым, розовым, всех цветов радуги. Олег говорил, что оно было настолько красиво, что его хотелось откусить.

Время было тяжелое не только потому, что был голод и шла война. Страна жила в доносах. Соседи доносили друг на друга. На службе, на работе друг на друга доносили коллеги.

И вот инженер-химик, чтобы соседи не донесли на него, предложил матери Олега: «А не хотите ли вы вашего мальчика попробовать в продаже? Я смотрю, он парень шустрый, сообразительный, может за себя постоять. Дам я ему несколько кусочков мыла, пусть отнесет их на “барахолку”. Если сумеет продать, то три четверти выручки отдадите мне, а четверть заберете себе». Мама и Олег с радостью согласились.

День этот стал очень важным для Олега – он выходил во взрослую жизнь, становился взрослым. Мама упаковала восемь кусочков мыла, положила их в мешочек и благословила Олега.

Олег говорил, что мыло, которое он разложил на рынке, разлетелось за одну минуту. Люди выхватывали его прямо из рук, платили, не торгуясь. И уже через несколько минут у него в кармане собралась приличная сумма денег.

«Барахолка» сильно поразила полуголодного мальчишку, можно сказать, что она произвела на него неизгладимое впечатление на всю оставшуюся жизнь.

Он медленно шел по рядам и изумлялся: на открытых прилавках лежали большие куски масла, батоны любительской колбасы с маленькими белыми кружочками сала шпик, черная икра в прозрачных банках, водка, огромные осетры, другая рыба, мясо.

Там продавались даже торт с кремом и пирожные. Олег не мог оторвать глаз от всего этого. С той самой поры «барахолка» для него стала символом достатка, сытости, счастья. Ведь именно там и «живет» все самое вкусное и красивое на свете. Надо усиленно трудиться, чтобы позволить себе купить это самое «счастье».

За несколько лет до выпуска из циркового училища, в 1946 году, друзья спросили Олега: «Какая у тебя мечта?» И он ответил:

– Больше всего на свете я хотел бы получить бутерброд: белый хлеб и масло. А сверху кусочек любительской колбасы со шпиком. И чай с сахаром.

Чай с сахаром и бутерброд с колбасой оставались символом мечты для этого юноши почти до двадцати лет!

Часто впоследствии, уже в зрелом возрасте, в пятьдесят и даже в шестьдесят лет, он просыпался в холодном поту. «Страшный сон, – рассказывал он потом друзьям. – Мне приснилось, что снова наступил голод». Он голодал долго, все детство и юность. А в этот день на «барахолке» выручил большие деньги, но ни копейки не истратил и отправился домой, чтобы отдать их маме. Вдруг откуда ни возьмись появилась шпана. Один взрослый хулиган, уже прокуренный и с татуировками, и еще три шпаненка с грязными и злобными лицами. Они со стороны наблюдали, как успешно шла его торговля. Олегу, напомню, в тот момент было всего 11 лет.

Подошли близко и, сделав страшные глаза, сказали:

– Слышь, Седой, деньги отдавай.

Олег не растерялся. Встал в бойцовскую стойку, залез в карман:

– Я сейчас достану нож. И каждого, кто приблизится, «попишу».

Он ни за что не отдал бы деньги, которые могли спасти от голода его и мать!

И шпана отступила. Они увидели маленького волчонка, который зарежет и перекалечит всех, кто приблизится, или устроит крик на всю «барахолку». Нет, такой денег не отдаст!

С той поры Олег частенько выходил на рынок по просьбе соседа. И приносил маме что-нибудь съестное, какие-нибудь подарки.

…В последний день своей жизни, в городе Ростове, когда ему уже было 86, Олег отправился на рынок. День был выходной, цирк не работал.

Ростовский рынок – это, конечно, не «Привоз», но тоже очень сытное место, богатое всякой снедью. Ростовчане – люди доброжелательные. Олег Константинович удивлялся: «Я не работал в Ростове сорок лет. Тем, кто меня видел в детстве, сегодня уже за пятьдесят. Но они меня знают и помнят».

Его действительно узнавали на улицах. Дарили цветы. То же произошло и на рынке. Люди узнали его и перестали торговать. Окружили толпой. Кто-то принес ему рыбу, кто-то вареных раков, кто-то стаканчик домашнего вина. Олег был на вершине счастья, он радовался вниманию, простой еде, простому доброму отношению. А это ведь и есть настоящее признание. Люди с открытым сердцем, с открытой душой угощали великого артиста тем, что имели.

Абсолютно счастливым он пришел домой, вкусно поужинал, сел в кресло перед телевизором, закрыл глаза и… умер. Просто уснул и умер. Так уходят только люди, поцелованные Богом.

100 граммов хлеба

Вы никогда не замечали, как сходятся первый раз во дворе незнакомые мальчишки? Уже после нескольких первых вопросов сразу становятся друзьями-товарищами: вместе играют, спорят, кричат.

– Привет! Откуда сам? Из Ясенева! Какие у тебя кроссовки классные! Играть будешь?

И это всё!

Сегодня они спрашивают про кроссовки. А много лет назад диалог был несколько другим:

– Здорово! Работаешь – учишься? Учишься? Где? В цирковом? Здорово! А сколько вам там хлеба по карточке отоваривают? О-о! Талон усиленного питания, как физкультурникам!!!

Тогда, в сорок пятом, никто бы не удивился, что лишних сто граммов хлеба могут кардинально повернуть жизнь человека. Не удивились бы и бывшие блокадники тому, что, например, прирожденный слесарь ради еды оставляет любимую профессию и вдруг становится… эквилибристом. Это странно звучит сегодня. А для тех, кто ставил знак равенства между словом «голод» и «смерть», – этот выбор абсолютно ясен.

Во время войны несовершеннолетние мальчики работали, чтобы помочь Родине, помочь семье. Когда Олегу исполнилось 14 лет, мать вынуждена была разрешить ему пойти работать. Комбинат «Правда» был элитным предприятием, там был повышенный паек, и поступить туда на работу было непросто. Помогли друзья отца. Они рассказали, что в Образцовой типографии, в которой издавался главный печатный орган страны, газета «Правда», старый наборщик, а теперь лучший слесарь, но очень вредный старик, набирает учеников.

Олег явился на полиграфический комбинат рано утром и оказался одним из четырех кандидатов. Старик, несмотря ни на какие протекции, решил устроить всем экзамен. Пацанов завели в комнату, где стояли четыре сверлильных станка. Олег был маловат ростом из-за постоянного недоедания. Ему подставили ящик от стола, чтобы он доставал до станка. Остальные ребята были старше и выше его.

Старый слесарь дал им детали и попросил просверлить в нескольких местах. На работу отвел час. Олег встал на ящик и, сосредоточившись, просверлил все, как надо.

Кое-кто закончил работу раньше, чем он. Пацаны баловались, шутили. Кто-то достал карты, все сели играть. А Олег нашел щетку, подмел стружки, собрал их и выбросил в ведро, приведя рабочее место в порядок. Сел и стал терпеливо ждать. Он очень хотел получить эту работу.

Оказалось, старый слесарь все это время следил за ребятами. Потому что ученик ему нужен был только один. И он выбрал Олега. Остальных тут же выпроводил. Так Олег начал работать на комбинате «Правда». Он всей душой полюбил эту работу. Особенно нравилось ему слесарить. В свои 14 лет он освоил все станки. Какие-то вещи из металла делал просто филигранно. Старшие коллеги и учителя не могли нарадоваться на него.

На комбинате был положен паек хлеба, определенный всем рабочим. Этот паек Олег приносил домой, делил с мамой. Так он стал полноценным кормильцем семьи.

Недоедали тогда все. И всё же в обеденный перерыв, полуголодные, они выбегали на 5-ю улицу Ямского Поля и играли в футбол прямо на проезжей части, благо машин было мало. Иногда доставали мяч, а иногда просто тряпку, свернутую в клубок. Играли самозабвенно. Случалось, что разбивали окно или опрокидывали урну. Но игра в футбол была для них уходом от серой действительности и маленьким счастьем.

Вскоре к ним стали подтягиваться рослые, крепкие ребята. Оказалось, что это студенты циркового училища. Оно находилось недалеко, через три дома. Играли студенты здорово и ловко – настоящие спортсмены. Но Олег не уступал никому в ловкости и умении пройти с мячом до ворот.

Обычный вопрос, который задавали мальчишки друг другу в далеком 44-м году: «Сколько хлеба дают?» Тогда ведь была карточная система.

Выяснилось, что, учитывая потребности молодого организма и необходимость делать сложные физические трюки, сальто-мортале, гимнастику, акробатику, – студентам циркового училища давали хлеба на 100 граммов больше, чем слесарям типографии «Правда». Это, собственно, и решило судьбу Олега Попова. Он сам неоднократно повторял, что главной причиной его прихода в цирковое училище были те самые дополнительные 100 граммов хлеба.

Кому-то покажется это банальной прозой. А я думаю, что откровенность, с которой Олег это рассказывал, достойна уважения.

С конца 1944-го (набор проводился поздно) он уже студент Государственного училища циркового искусства. Учился он очень успешно. Правда, ни о каком отделении клоунады речь не шла. Сразу заметили, что мальчик ловкий. И уже в первый год он выполнил норму перворазрядника и прыгал так называемую «окрошку»: перевороты с рук на ноги и наоборот: рундат, фляк, заднее сальто (почти что норма мастера спорта).

Прыгал он с ловкостью обезьянки. Когда у Олега Попова был 60-летний юбилей, то он, решив порадовать публику, разбежался и исполнил эту комбинацию: рундат, фляк, задний. То есть приземление на руки, на ноги, опять на руки, на ноги через спину и сальто. В шестьдесят лет, я думаю, это было сделать гораздо труднее, чем в пятнадцать.

Особенно удивляло педагогов его чувство баланса. Баланс – вещь врожденная. Он мог балансировать на лбу или на носу спичкой, листом бумаги, палочкой, денежной купюрой, куклой. А стакан с водой мог носить на голове по училищу бесконечно. И его педагог, выдающийся режиссер Сергей Дмитриевич Морозов, решил, что Олег будет работать в жанре «эквилибра».

Жанр «эквилибра» в цирке – это весьма широкое поле деятельности. Один из основных поджанров – хождение по канату. Среди канатоходцев, или «эквилибристов на канате», есть еще два подвида: «канатоходцы на туго натянутой проволоке» и «канатоходцы на свободной проволоке».

Вот по этой-то «свободной проволоке» ходить гораздо труднее. Олега убедили, что это и есть его цирковое будущее, поскольку таких номеров тогда, да и сегодня, очень немного.

«Свободная проволока» – очень коварный аппарат. Один неправильный подход – и артист падает вертикально вниз головой. При таком падении может сломаться позвоночник, и тогда артист или покойник, или инвалид.

В одном отношении «свободная проволока» помогла Олегу. Он как-то рассказывал, что в 50—60-е годы почти все клоуны, работавшие у ковра, были пьяницы. Почему? Потому что была такая странная традиция: после представления какой-нибудь «богатый» или крепко выпивший поклонник приходил с бутылкой, чтобы обязательно выпить с клоуном. И отказаться нельзя. Потому что здесь была какая-то пролетарская солидарность. Если ты клоун, а я, например, лучший сварщик, как это ты со мной не выпьешь?

Вообще к пьянству в те времена в цирке относились… положительно. Выходной день, как правило, был в понедельник. И вечером воскресенья все мысли артистов крутились вокруг застолья, вокруг возможности выпить, поговорить по душам. И когда заканчивалось вечернее воскресное представление, цирковые говорили друг другу: «Ну, с выходным!» Это значит, что можно сесть, как следует выпить, а потом уже в понедельник тихонечко отходить. Кто опохмелялся, кто нет. Весело и бурно проводили выходной день, чтобы во вторник утром, забыв обо всем, снова репетировать, выгоняя из себя всю гадость, а вечером быть готовым к исполнению сложных трюков и комбинаций.

Так вот Олег говорил, что «свободная проволока» спасла его от этого пьянства. Потому что если ты выпьешь перед представлением, то возникает огромный риск, что проволока выбросит твои ноги наверх и ты упадешь на голову.

Однажды, когда была огромная компания, какие-то начальники, большие люди, гости, он ослушался своего «внутреннего голоса» и немного выпил перед работой. Кончилось это очень плохо. Его увезла «скорая помощь». А на затылке до конца жизни остался глубокий шрам после трепанации черепа.

Но тогда, в 40-е, о пьянстве и речи быть не могло. Не хватало хлеба. Все студенты хотели создать свой уникальный номер, который сможет их кормить всю жизнь. И вот такой уникальный номер Сергей Дмитриевич Морозов придумал для Олега.

В стране было множество государственных праздников. Отмечали их в зависимости от времени года. Если была зима, то праздники отмечались в Большом театре. Там устраивали так называемые правительственные концерты. Традиционно в них участвовали хор Пятницкого, украинский танцевальный коллектив «Веревки», какой-нибудь оперный певец или певица, балетная пара, известный драматический актер с чтением стихов Маяковского. Фактически были представлены все виды советского искусства.

А если праздник планировался летом или осенью, то режиссеры-постановщики предпочитали делать свои шоу на стадионе или прямо на Красной площади. В 1949 году вся страна готовилась к 70-летию Сталина, работала под лозунгом «70 лет великому вождю!». Но ведь и 7 ноября тоже надо было отметить! Как-никак 32-я годовщина Великой Октябрьской революции!

И вот режиссер-постановщик такого праздника на Красной площади собрал всех участников на стадионе в Лефортове и целый месяц репетировал это торжественное мероприятие. Там участвовали акробаты, представители художественной и спортивной гимнастики. Соревнования по спортивной гимнастике в нашей стране шли уже регулярно с середины 30-х годов, а вот художественная гимнастика сформировалась в СССР только в 40-е годы.

Сотни спортсменов синхронными группами повторяли эффектные упражнения, строились в пирамиды, ездили на мотоциклах или огромных машинах с флагами.

Ну и, конечно, на этот праздник по полной программе был привлечен профессиональный цирк, в том числе студенты циркового училища. Чтобы студентам, спортсменам и артистам не ездить через всю Москву, для них было снято общежитие недалеко от стадиона в Лефортове.

Целыми днями шли репетиции. Повторы, крики, перестроения. Режиссер был постоянно недоволен. А вечером молодежь была предоставлена сама себе. А какие интересы у молодежи во все времена? Вино и девушки. И молодые люди гуляли по парку, танцевали, выпивали, целовались.

Но Олег Попов не ходил ни на какие молодежные вечеринки. После ужина он брал с собой канат, шел в глубину Лефортовского парка, привязывал канат к двум крепким деревьям, создавая «свободную проволоку». И под светом звезд и луны долго и методично репетировал свои сложные трюки, оттачивая движения.

Олег стремился к совершенству. Он хотел стать лучшим в своем жанре. Он молился об успехе. Его предки были священниками, мама была верующей, и Олег до конца жизни оставался верующим человеком. Мама научила его молитвам, и он молился перед каждой репетицией. А впоследствии перед каждым представлением.

И вот такая картина. Поздняя осень, конец октября. Облетающие листья деревьев. Между деревьями в темноте привязан канат. На нем стоит юноша, почти мальчик. Он балансирует на одной ноге, крутит на палочке фуражку. И во весь голос молится Богу, просит: «Господи, пошли мне успех, большой успех. Я скоро стану артистом. Мне, как воздух, нужен успех. Прошу тебя, Господи».

И Господь услышал эти ночные молитвы.

Ни один из действующих артистов российского и советского цирка, да что там говорить, даже зарубежного цирка, никогда не добивался такого успеха, какого добился Олег Попов. Впоследствии его сравнивали только с Чарли Чаплином, который считается одним из основателей современной клоунады. Когда Олега Попова спрашивали, кто является вашим учителем в клоунаде, он, не задумываясь, отвечал: «Чарли Чаплин».

Во времена его детства мальчишки часто бегали в кинотеатры. Тогда частенько вместо киножурнала показывали короткометражки Чаплина. Олег знал их все наизусть. Оттуда появились многие его смешные трюки, или «гэги».

Через многие годы успех Олега был увенчан Книгой рекордов Гиннесса. Его «рекорд» был очень своеобразен. «За долговечность нахождения на вершине шоу-бизнеса» – так гласила надпись в книге. Майкл Джексон находился на вершине шоу-бизнеса 25 лет. Уитни Хьюстон – 20 лет. Многие эстрадные суперзвезды – 15–20 лет. А Олег Константинович Попов находился на этой самой вершине 66 лет. Вот так его молитва в ночном Лефортовском парке была услышана Всевышним.

В цирковом училище того времени было принято, что студенты первого и второго курсов, которые обучались на физкультурно-акробатическом отделении, занимались все вместе. Их всех учили прыгать сальто, стоять на руках, балансировать на катушках и т. д. Начиная с третьего курса шла специализация: кто-то шел в воздушный полет, кто-то в акробаты подкидных досок. Олега, как уже было сказано, забрали на «свободную проволоку».

Когда студенты переходили на третий курс, у них фактически были уже готовые номера. Да, не было тех костюмов, которые им шили только к выпуску из училища, не было музыки, звучавшей из оркестра. Но чисто технически, по уровню исполнения трюков, они все были готовы к показу на зрителях.

И, конечно, не только Олег, но большинство тогдашних студентов, голодных молодых людей, фанатично были преданы своему делу. Они верили, что выбрали ту самую работу, которая нужна зрителям и которая принесет им успех. Поэтому педагоги циркового училища и легендарный директор Александр Маркианович Волошин всегда разрешали студентам подработки, или так называемые «халтуры», то есть концерты на публике.

И начиная с третьего курса студенты «шли вразнос»: кто-то договаривался в средней школе, кто-то в детском саду, кто-то в ближнем Подмосковье, или на закрытом предприятии, или в воинской части. Эти контакты они передавали друг другу. Ездили без конца, практически ежедневно. К окончанию четвертого курса студенты циркового училища были «обстреляны» зрительскими аплодисментами, как солдаты. К окончанию учебного процесса они уже отрабатывали на стороне не менее двухсот – трехсот концертов и выходили из стен училища настоящими профессионалами.

Олег не был исключением. Но возить с собой в поездах, метро и автобусах аппарат «свободной проволоки» было неудобно. Это очень тяжелый реквизит, и устанавливать его на случайных сценах трудно. Тогда один из педагогов училища, Рудольф Александрович Грилье, выделявший Олега среди других, так как преподавал основы актерского мастерства и клоунады, предложил им вместе разыгрывать на концертах старинные клоунады, сценки и «антре».

В книге Дмитрия Альперова «На арене старого цирка» перечислено очень много старинных реприз и клоунад. Только из них можно было сыграть огромное количество сценок. А еще Рудольф Грилье и Олег Попов инсценировали популярные анекдоты, фельетоны из газет, ходячие притчи.

Олег настолько пристрастился к этой практике, что они играли клоунады практически каждый день. Педагог и второй партнер Олега, Борис Шульгин, тоже студент, встречались, как правило, уже в вагоне электрички. За билеты они никогда не платили. Увлекательным спортом было для них ежедневное бегство от контролеров. Словно зайцы, они перебегали из вагона в вагон. Им это всегда удавалось.

Ездили они, как правило, в Орехово-Зуево или Серпухов, Подольск. И все новые репризы репетировали прямо в тамбуре электрички. Это было весело, азартно и… выгодно.

Только что в холодном тамбуре они «развели» и едва выучили репризу. Приехали, через час надо ее уже исполнять на публике. Конечно, клоунские интермедии, репризы и анекдоты пользовались самым большим успехом. Публике нравились и акробаты, и жонглеры, и фокусники, но клоунские сценки нравились гораздо больше.

Мама сшила Олегу какой-то дурацкий пиджак, перешила из своего платья рубашку, сделала ему какую-то «дикую» прическу.

Видно было, что педагог Рудольф Грилье страстно увлечен идеей договорных концертов не только потому, что это приносило приличные деньги (львиную долю которых он забирал себе). Ему нравился сам процесс. За два года таких поездок Олег сыграл не менее двухсот реприз. Какие-то репризы они придумывали сами. У Олега образовалась колоссальная клоунская практика, которая была не только теоретической, выученной на лекции в студии, но и практической, отработанной и апробированной на публике.

Если в каком-то фрагменте клоунады публика не засмеялась, они фиксировали на этом свое внимание, что-то меняли, выстраивали и перестраивали программу. Благодаря этим поездкам по бесконечным «халтурам» Олег, сам того не понимая, вышел из училища не только обладателем номера «эквилибр на свободной проволоке», но и профессионально обученным, «обстрелянным» на зрителях клоуном. Всю жизнь в дальнейшем он легко сочинял для себя репризы, придумывал клоунские ходы и «гэги».

Надо сказать, что большинство современных клоунов имеют в своем репертуаре очень небольшое количество реприз – максимум пять-шесть. Они боятся делать новые: а вдруг публика их не примет? Олег Попов, уже будучи звездой, никогда не боялся сочинять новые репризы. В его репертуарном листе только официальных, зарегистрированных реприз было больше двухсот.

Олег вспоминал, что Борис Шульгин – его напарник, который ездил с ним вместе в электричках на «халтуры», также был очень подвижный и живой парень. Однажды он отозвал Олега в сторону и достал из сумки большую головку лука. Время было послевоенное, голод в стране продолжался. А отец Бориса работал директором овощной базы. Борис был очень привязан к Олегу и каждый день привозил ему и себе по головке лука и говорил: «Ешь, Олег. У нас совсем нет витаминов. Ешь лук, чтобы зубы не выпадали». И этот лук сохранил им здоровье. Лук так навсегда и остался любимым овощем для «Солнечного клоуна» Олега Попова. Он мог съесть головку лука без соли, аппетитно, фыркая и испытывая наслаждение.