Текст книги "Приват-капитализм России, или Дело «Норильский никель»"

«В программу /Государственную программу приватизации/ могут быть включены также перечни объектов, приватизация которых может быть разрешена по решению Правительства Российской Федерации или Государственного комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом. При приватизации предприятий, включённых в указанные списки, Правительство Российской Федерации, Государственный комитет Российской Федерации по управлению государственным имуществом вправе принимать решения о закреплении контрольных пакетов их акций в государственной собственности на срок до трёх лет».

Это указывало на то, что в основополагающем, единственном приватизационном законе появились-таки «серые пятна», когда приватизировать промышленное предприятие или объединение было, мягко скажем, нецелесообразно с государственной точки зрения, но не столько Правительству, сколько в большей мере Госкомимуществу Российской Федерации непременно желательно, – то приватизировать становилось можно! По сути дела речь шла о серьёзнейшем расширении личных полномочий Анатолия Чубайса, который собственной персоной был представлен в обоих названных государственных органах исполнительной власти страны.

В итоге ещё летом 1992 года Правительство и Госкомимущество Российской Федерации были законодательно уполномочены решать приватизировать или не приватизировать те или иные государственные промышленные предприятия и объединения (концерны), не оглядываясь на реакцию российских парламентариев. Это существенно снизило роль Верховного Совета Российской Федерации, так как после утверждения Государственной программы приватизации в целом он был не вправе повлиять на формирование окончательного перечня приватизируемой промышленной государственной собственности (!).

Данная уступка исполнительной власти была сделана только после своеобразного заверения российских парламентариев, что в указанных случаях контрольные пакеты акций приватизируемых после акционирования государственных компаний на срок до трёх лет могут быть закреплены в государственной собственности, оставаясь там под контролем и в ведении уполномоченных на то государственных органов.

Народная мудрость гласит: «Простота – хуже воровства!».

По всей видимости, российские депутаты, надев «розовые очки» безмятежной уверенности в добропорядочности высокопоставленных госчиновников исполнительной власти, ответственных за проведение промышленной приватизации в России, успокоились, думая, что якобы оставили на срок до трёх лет указанные контрольные пакеты акций в государственной собственности. Складывается впечатление, парламентариям попросту не досказали всей правды. Однако даже человеку, слабо посвящённому в хитросплетения юридической терминологии, наверняка сразу же станет понятным разнящийся смысл умозаключений: «вправе принимать решения» и «обязаны принимать решения», когда речь заходила о закреплении контрольных пакетов акций приватизируемых компаний в государственной собственности.

После внесённых изменений и дополнений в Закон уже не РСФСР, а Российской Федерации «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» ни Правительство, ни Госкомимущество Российской Федерации не были обязаны сохранять за Государством все права, следовавшие из собственности на контрольные пакеты обыкновенных акций частично уже приватизированных компаний. Они были вправе, но не обязаны принимать решения только о формальном сохранении самого права государственной собственности на эти пакеты акций на срок всего-то до трёх лет. Права же на все благоприобретения от обладания контрольными пакетами обыкновенных акций, включая права на присвоение финансовых результатов (прибылей), к примеру, лучших горнодобывающих и нефтедобывающих компаний, через продуманно образованные дыры в законодательстве вполне могли свободно передаваться третьим лицам, обогащая последних, способствуя формированию из ряда неприметных бывших советских людей будущих капиталистов-миллиардеров (!).

Это была серьёзная как юридическая, так и политическая судьбоносная ошибка Верховного Совета Российской Федерации. Тогда российские парламентарии по своей сути проиграли дебют шахматной партии под названием «Приватизация по-российски», уступив стратегическую инициативу в принятии приватизационных решений и контроля их исполнения команде Президента России Бориса Ельцина.

Позволив Анатолию Чубайсу, кажется, всего-то лишь чуть-чуть подмять под себя полномочия высшего органа законодательной власти, депутаты-парламентарии невольно приблизили 21 сентября 1993 года (президентский указ № 1400), события которого последовали за тем временем, когда российские законодатели, вдруг прозрев, поняли антинародный характер промышленной приватизации по-Чубайсу, но было уже поздно (!).

Пришло время, и перед Белым Домом выстроились танки, в качестве весомейшего аргумента развернувшие в сторону парламента свои 120-миллиметровые орудия, и начали «воспитывать» народных избранников в духе почтения к президентской власти и «демократическому» политическому режиму, уже приступившему к неправомерному приват-приватизационному перераспределению бывшей советской социалистической, но всё еще общенародной промышленной собственности.

Однако за пятнадцать календарных месяцев до этого, летом 1992 года, события российской действительности развивались относительно спокойно, без пальбы, пожаров и тому подобного беспредела, с внешней стороны как-то даже банально, но исключительно революционно по внутреннему смысловому содержанию.

Не прошло и месяца с принятия 5 июня 1992 года Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», как 1 июля того же года был подписан и введён в действие с момента официального опубликования президентский указ № 721. Мягкой формулировкой «рекомендовать» этот подзаконный акт по существу санкционировал передачу контрольных пакетов обыкновенных акций приватизируемых предприятий и объединений (концернов) в доверительное управление (траст):

«Рекомендовать Российскому фонду федерального имущества, фондам имущества республик в составе Российской Федерации, краёв, областей, автономной области, автономных округов, городов и районов передавать на договорной основе находящиеся в их владении пакеты акций до момента их продажи в соответствии с планами приватизации предприятий в доверительное управление (траст) физическим и юридическим лицам, признаваемым покупателями в соответствии со статьёй 9 Закона Российской Федерации «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации».

Возможность своевольной передачи совершенно произвольно выбранным третьим лицам принадлежавших Государству контрольных пакетов акций открытых акционерных обществ, образованных в процессе реорганизации путём преобразования государственных предприятий и объединений (концернов), в некое доверительное управление (траст) – вторая наиважнейшая решённая задача, ради которой собственно и издавался Указ Президента России № 721 от 1 июля 1992 года (!).

Еще раз подчёркнём, необходимость получения согласия на всё это трудовых коллективов акционированных и приватизируемых государственных предприятий и объединений (концернов) популистски картинно декларировалась, но в обязательном порядке не требовалась. От третьих лиц, которые удостаивались чести официально и фактически безвозмездно управлять горнодобывающими и нефтедобывающими компаниями страны, через «временное» владение их контрольными пакетами акций, переданных им формально как бы вплоть до завершения приватизации, каких-либо особых заслуг перед Отечеством или неописуемых профессиональных знаний и опыта не требовалось.

Ими могли стать кто угодно, только бы им предпочитала доверять кремлёвская власть, а они были бы лично «на клеточном уровне» преданы первому российскому президенту, а также узкому кругу лиц из его ближайшего окружения – «семье» Бориса Ельцина. Фамилии не имели какого-либо принципиального значения, то ли это были бы Ивановы и Сидоровы, то ли – Потанины и Ходорковские, всё равно!

Важно было лишь то, кто или какие структуры стояли за этими фамилиями. В этом и беспросветное бесправие, и соль российской промышленной приватизации по-Чубайсу (!).

* * *

Теоретики из команды Анатолия Чубайса настолько торопились отразить в тексте упомянутого президентского указа возможность передачи третьим лицам государственной собственности – контрольных пакетов обыкновенных акций частично приватизированных предприятий и объединений (концернов), что не особенно заботились о правильности юридических формулировок. Ведь под понятием «траст» следовало понимать не что иное, как «доверительную собственность», а не «доверительное управление».

Коротенько поясним, в чём состояла суть отличия этих правовых понятий, которая, по всей видимости, совершенно не интересовала «грамотнейших» специалистов в области реформирования макроэкономики огромной страны, стряпавших проекты президентских указов и, чуть ли не с глубоким внутренним чувством исполненного исторического долга, подсовывавших их на подпись высочайшей и очень самоуверенной особе.

В российском гражданском праве 90-х годов XX века существовало два правовых понятия: доверительная собственность (траст) и доверительное управление.

Правовой институт доверительной собственности (траст) появился в гражданском праве лишь после вступления в силу Указа Президента России № 2296 от 24 декабря 1993 года «О доверительной собственности (трасте)». Чёткое представление о доверительном управлении появилось ещё позднее, после введения в действие 1 января 1995 года первой части Гражданского кодекса Российской Федерации, в которой нормы права статьи 38 и пункта 4 статьи 209 определили правовое понятие доверительного управления.

Существовала раньше и существует до сих пор принципиальная разница между доверительной собственностью (траст) и доверительным управлением, не сводимая лишь к терминологическим различиям, а серьёзно влияющая на правоотношения, возникающие в процессе использования на практике этих правовых институтов.

Доверительная собственность (траст) – институт вещного права, суть которого заключается в возможности расщепления права собственности между несколькими лицами, был заимствован романо-германской (континентальной) системой права, на основополагающих принципах которой выстроена российская правовая система, из англо-саксонской – американской правовой системы. В результате учреждения траста на одно и то же имущество существует два собственника: лицо, учредившее доверительную собственность (траст), и сам доверительный собственник.

В англо-саксонской правовой системе доверительный собственник не является простым доверительным управляющим, иными словами, уполномоченным менеджером – представителем собственника, наделённым какими-то управленческими функциями, поскольку объём его полномочий несравнимо более широк, что получило своё отражение и в российском нормотворчестве. Так, в соответствии с нормой права пункта 9 вышеупомянутого президентского указа № 2296 от 24 декабря 1993 года доверительный собственник уполномочен «распоряжаться доверенным имуществом» (продавать, менять, передавать в залог и тому подобное), правда, с одной оговоркой, «исключительно в интересах бенефициария» (выгодоприобретателя).

В Великобритании применение правового института доверительной собственности (траст) позволяло значительно уменьшать налоговые обязательства, в соответствии с наследственным законодательством и правовыми обычаями, возникавшими у наследников при наследовании ими имущества и имущественных прав (наследственная масса). При переходе по наследству от наследодателя наследственной массы его наследникам объём налогообложения последних (выгодоприобретателей) был очень велик, но он уменьшался на отсутствие налогообложения стоимости того имущества, которое наследодатель (первоначальный обладатель) не менее чем за три года до своей кончины успел перевести из правового режима собственности в режим доверительной собственности (траст).

Необходимо отметить, что правовой институт доверительной собственности (траст) вообще не характерен для романо-германской (континентальной) правовой системы, принятой в подавляющем большинстве стран Европы и, разумеется, в России. Российской правовой системе гораздо более близко понятие доверительного управления, которое ни в коей мере не относится к вещному праву, к отношениям собственности, поскольку правовая природа доверительного управления – обязательственное право.

Передача имущества в доверительное управление не влекла и не влечёт перехода права собственности к доверительному управляющему, который обязан осуществлять управление имуществом, к примеру, теми же контрольными пакетами обыкновенных акций, не в своих интересах, а в интересах собственника или указанных им в договоре лиц. При применении правового института доверительного управления не предусмотрен переход права собственности, отсутствует понятие «расщеплённой собственности», характерной для доверительной собственности (траст), отсутствует право управляющего по своему усмотрению, пусть даже в интересах какого-либо выгодоприобретателя, распорядиться вверенным ему по договору доверительного управления имуществом.

В связи с этим остаётся только предполагать, какой такой тайный смысл закладывали авторы проекта упомянутого президентского указа в правовое понятие «доверительное управление (траст)» и был ли он вообще этот тайный смысл, или это правовые издержки нормативных актов, подготовленных, грубо говоря, «на коленке» англо-американскими советниками Анатолия Чубайса.

Главное, понятна цель этого ничем не подкреплённого, противоречивого, плохо проработанного подзаконного нормотворчества: обеспечить возможность скорейшей передачи произвольно выбранным физическим и юридическим лицам принадлежавших Государству контрольных пакетов обыкновенных акций приватизируемых компаний хоть в доверительное управление, хоть в траст, хоть как «петух на заборе крикнет». Лишь бы скорее наделить лиц, подобных Потанину и Прохорову, реальными рычагами управления лучшей государственной, ещё вчера общенародной промышленной собственностью, предоставив им возможность ни за грош эксплуатировать богатейшие месторождения руд цветных и благородных металлов, через что, ещё до пресловутых залоговых аукционов, сделав их выгодоприобретателями от неправомерного обладания чужой собственностью.

Всё делалось для того, чтобы скорее образовалось численно махонькое сообщество современной крупнейшей российской бизнес-элиты, этакий своеобразный закрытый «клуб нуворишей», неправомерное существование которого как бы символизирует нынешняя «Рублёвка», способная служить памятником, напоминающим о безвозвратно исчезнувших понятиях «справедливость» и «всеобщее равенство», присущих истинной демократии.

«По этому поводу, – говорил в одном из своих интервью 3 декабря 1998 года Борис Березовский, – точнее всех сказал один мой близкий знакомый, Лёня Вальдман, ныне живущий в Америке. Он сказал, что приватизация в России будет происходить в три этапа. На первом этапе будет приватизироваться прибыль. На втором этапе – собственность. На третьем этапе будут приватизироваться долги. Жизнь показывает, что это абсолютно точно». (Б.Березовский, «Искусство невозможного», том 1, стр. 103)

Точность приведённого высказывания, к сожалению, в полной мере подтвердила и приватизация Российского государственного концерна «Норильский никель».

1.2. Образование и первые решения комиссии по приватизации Российского государственного концерна «Норильский никель»

Реорганизация государственных предприятий и объединений (концернов) путём их преобразования в открытые акционерные общества с целью последующей приватизации осуществлялась в соответствии с правовыми нормами действовавшего на тот момент российского гражданского законодательства, существенно дополненного положениями подзаконного нормативного акта – Указа Президента России № 721 от 1 июля 1992 года.

Суть реорганизации юридического лица путём его преобразования содержалась в норме права пункта 8 статьи 37 действовавшего тогда Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности», согласно которой при преобразовании одного предприятия в другое к вновь возникшему предприятию переходили все имущественные права и обязанности преобразованного юридического лица.

Собственно же процессы акционирования – реорганизации для целей последующей приватизации – призваны были обеспечить создававшиеся во исполнение приказов руководителей реорганизуемых юридических лиц комиссии по приватизации, в своей деятельности руководствовавшиеся Положением о коммерциализации государственных предприятий с одновременным преобразованием в акционерные общества открытого типа, утверждённым упомянутым президентским указом. Деятельность рабочих комиссий по приватизации направлялась и контролировалась непосредственно руководителями предприятий, которые в соответствии с президентским указом несли персональную ответственность за точное и своевременное исполнение связанных с акционированием и приватизацией требований Госкомимущества Российской Федерации.

Обязательному преобразованию в открытые акционерные общества подлежали, в частности, все предприятия, производственные и научно-производственные объединения, находившиеся в федеральной собственности, государственной собственности субъектов Российской Федерации, если средняя численность их работников превышала 1000 человек или, если на 1 января 1992 года балансовая стоимость принадлежавших им основных фондов превышала 50 миллионов рублей. Причём для этих предприятий, объединений не брался в расчёт фактор их «вхождения в состав трестов, ассоциаций, концернов, союзов, межотраслевых, региональных и иных объединений предприятий».

Под действие этой нормы права совершенно свободно попадало государственное объединение «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П.Завенягина», созданное по постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР, датированного 23 июня 1935 года. Из чего следовало, что, руководствуясь третьим разделом положения о коммерциализации государственных предприятий, генеральный директор производственно-хозяйственного объединения Норильский комбинат был обязан в семидневный срок со дня вступления в силу Указа Президента России № 721 от 1 июля 1992 года издать приказ об образовании соответствующей рабочей комиссии по приватизации управляемого им объединения.

Что характерно, упомянутый президентский указ вступил в силу с момента его официального опубликования. Не допуская каких-либо проволочек, 14 июля 1992 года в то самое время исполнявший обязанности генерального директора государственного объединения Норильский комбинат, его главный инженер Николай Абрамов подписал приказ № 306«Об образовании рабочей комиссии по приватизации Норильского горно-металлургического комбината им. А.П.Завенягина».

День 14 июля 1992 года без какого-либо преувеличения можно считать точкой отсчёта, своеобразным «днём взятия Бастилии», началом процессов акционирования и приватизации Российского государственного концерна «Норильский никель».

После него были акционирование, приватизация и реструктуризация процветавшего государственного объединения Норильский комбинат, в итоге приведшие к появлению могучей частной империи цветной металлургии – ОАО «ГМК «Норильский никель». Компании, образованной на базе освоенных и активно разрабатывавшихся богатейших природно-сырьевых месторождений руд цветных и благородных металлов Норильского промрайона, основных производственных фондов и трудового коллектива реструктуризированного до нуля Норильского комбината.

Когда-то во Франции, 14 июля 1789 года, революционный штурм и разрушение государственной тюрьмы Бастилии создали условия для головокружительного карьерного роста и умножения благосостояния двадцатилетнего младшего лейтенанта артиллерии Бонапарта, в один прекрасный день ставшего вдруг Императором Франции Наполеоном I. Пройдя трудный путь от революционного беспредела, грабительского перераспределения собственности власть имущих сторонников короля, опиравшихся на роялистское право, он вошёл в историю не только величайшим полководцем, но, что главнее, человеком, подарившим Франции кодифицированное гражданское право. В итоге же его армия была разгромлена под Ватерлоо, и, находясь в ссылке на острове Святой Елены, 5 мая 1821 года он скончался, оставшись в памяти потомков величайшим из французов.

Безусловно, не пытаясь проводить каких-либо сравнений судьбы поистине великой исторической личности с тем или теми, кто во многом является весьма серым, случайным историческим продуктом, всё же, сочтём возможным поделиться с уважаемым читателем определённо напрашивающимся измышлением. Если верить в магию чисел, то интересно, когда и на каком острове, или в каких иных местах закончится правление современных «мини императоров» российского промышленного производства цветных и благородных металлов, добившихся своего нынешнего экономико-политического могущества лишь благодаря афёре, грамотно спланированной и осуществлённой в условиях беспредельно-революционного бардака недавнего российского прошлого? Чем эти люди, чьё настоящее и прошлое заполнены чем угодно, но только не чередой славных дел во благо своего Отечества и народа, запомнятся россиянам и их потомкам? Думается, что – ничем!

В середине лета 1992 года было положено начало делу новому и, по большому счёту, тогда мало кому известному. Почти наверняка в умудрённых производственным опытом головах технически грамотнейших руководителей государственного объединения Норильский комбинат витали определённые сомнения в правильном понимании ими сути происходивших в стране событий, невольно активными участниками коих им довелось стать. Тем не менее сработала десятилетиями воспитывавшаяся социалистическим строем управленческая психология «красных директоров», выразившаяся в их абсолютной исполнительности и отсутствии даже намёка на тень противления тому, что повелительно шло «сверху» – из Москвы!

Кроме того, в соответствии с положением пункта 7 президентского указа № 721 на руководителя преобразованного государственного предприятия возлагались обязанности генерального директора образованного открытого акционерного общества, а за ранее назначенными должностными лицами администрации того же предприятия закреплялись «правомочия Правления акционерного общества».

Попросту говоря, разработчики модели промышленной приватизации по-Чубайсу, во-первых, пообещали поддержать «красных директоров» государственных предприятий и объединений (концернов) где должностями, где опционами, во-вторых, одновременно для большей уверенности в успехе пригрозили им же ответственностью за непослушание, убедительно предложив последним действовать исключительно в фарватере политико-экономических реформ, проводившихся Правительством Российской Федерации.

Об истинных целях и стратегических задачах, стоявших перед Госкомимуществом Российской Федерации, а также о месте, которое занимали в них планово-рентабельные крупнейшие промышленно-отраслевые производственные предприятия и объединения, специализировавшиеся на добыче, переработке и реализации полезных ископаемых, знало тогда лишь ближайшее окружение Анатолия Чубайса, да, конечно, сам Борис Ельцин.

О том же, к чему в результате всё-таки приведут приватизационные процессы, как они скажутся на судьбах работников полностью приватизировавшихся государственных предприятий и объединений, на судьбах членов их семей, где со временем окажутся сами «красные директора», как правило, опытнейшие производственники, но не слишком искушённые политики, тогда никто даже и не догадывался.

В соответствии с пунктом 1.1. Устава государственного объединения «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П.Завенягина», перерегистрированного 10 апреля 1992 года постановлением Главы администрации города Норильска № 337, это юридическое лицо входило «с правами учредителя в состав Российского государственного концерна по производству цветных и драгоценных металлов «Норильский никель».

Для таких случаев положение пункта 5 президентского указа № 721 предписывало предприятиям, являвшимся участниками государственных объединений (концернов), до 1 октября 1992 года преобразоваться в организационно-правовую форму преобразующихся объединений (концернов), то есть либо в товарищества, либо в акционерные общества. Одновременно происходило определение размеров вкладов предприятий-учредителей в уставные капиталы преобразующихся объединений (концернов).

Положение абзаца 2 пункта 5 упомянутого президентского указа № 721 гласило:

«Государственное имущество, ранее переданное в ведение (на баланс) указанным объединениям органами государственного управления, может быть внесено в уставный капитал соответствующими комитетами по управлению имуществом при условии преобразования объединений в акционерные общества открытого типа».

Российский государственный концерн «Норильский никель» как раз представлял собой объединение шести предприятий и производственно-хозяйственных объединений, можно даже предположить созданное на вполне добровольной основе во исполнение постановления Совета Министров СССР от 4 ноября 1989 года № 947 «Об образовании государственного концерна по производству цветных металлов «Норильский никель».

Следовательно, во-первых, государственное объединение Норильский комбинат должно было не позднее 1 октября 1992 года реорганизоваться путём преобразования в открытое акционерное общество. Во-вторых, все акции этого открытого акционерного общества должны были составить вклад в уставный капитал открытого акционерного общества, образованного в ходе акционирования Российского государственного концерна «Норильский никель», собственно и подлежавшего приватизации. В итоге приватизация государственного объединения Норильский комбинат должна была осуществляться опосредованно через размещение по выбранному варианту приватизационных льгот акций открытого акционерного общества, образованного в ходе акционирования Российского государственного концерна «Норильский никель» (!).

Интересным является то, что впопыхах Анатолий Чубайс, лично возглавлявший приватизацию Российского государственного концерна «Норильский никель», запутался в последовательности действий, сделав многое наоборот, фактически дискредитировав модель промышленной приватизации, им же придуманной и реализованной.

Однако, всё по-порядку.

Следуя полученным предписаниям, Правление Российского государственного концерна «Норильский никель» 20 июля 1992 года приняло решение за № КН-16 «о приведении организационно-правовой формы концерна в соответствие с действующим законодательством, имея в виду преобразование концерна в акционерное общество «Российский государственный концерн по производству цветных и драгоценных металлов «Норильский никель». Также в решении Правления устанавливалось, что «приватизацию входящих в концерн предприятий, организаций или их отдельных объектов считать недопустимой до принятия Правительством Российской Федерации решения о преобразовании Российского государственного концерна по производству цветных и драгоценных металлов «Норильский никель» в акционерное общество».

Этот ответственейший документ был подписан всеми руководителями входящих в Российский государственный концерн «Норильский никель» предприятий и объединений:

– председателем Правления концерна, генеральным директором государственного объединения Норильский комбинат Филатовым А.В.;

– первым заместителем председателя Правления концерна Казаковым Б.В.;

– директором комбината «Печенганикель» Блатовым И.А.;

– директором комбината «Североникель» Худяковым В.М.;

– директором института «Гипроникель» Рябко А.Г.;

– директором Красноярского завода цветных металлов Гулидовым В.Н.;

– директором Оленегорского механического завода Поляковым М.И.

Под документом также поставили подписи и представители трудовых коллективов этих предприятий и объединений: Анисимов Ю.В. (от «Печенганикель»), Щетинин Е.Н. (от «Североникель»), Крылов А.А. (от Красноярского завода цветных металлов), Люботинский А.И. (от института «Гипроникель»).

В тот же день, 20 июля 1992 года, председатель Правления концерна Анатолий Филатов уже единолично подписал решение за № КН-20 об образовании комиссии по приватизации Российского государственного концерна «Норильский никель».

Особое значение имел факт подписания решения Правления об акционировании с целью последующей приватизации Российского государственного концерна «Норильский никель» непосредственно всеми руководителями, а также представителями трудовых коллективов предприятий и объединений, входивших в состав концерна. В противном случае действия руководства концерна могли в какой-то степени войти в противоречие с положениями Постановления Верховного Совета РСФСР от 11 октября 1991 года «Об упорядочении создания и деятельности ассоциаций, концернов, корпораций и других объединений предприятий на территории РСФСР», в то время ещё никем не отменённое.

Пункт 2 резолютивной части данного постановления парламента предписывал:

«Запретить всем созданным на территории РСФСР концернам, ассоциациям, корпорациям и всем другим объединениям предприятий осуществлять властные функции по отношению к входящим в эти объединения предприятиям, в т. ч. распоряжаться их имуществом, выступать арендодателями государственных предприятий, учреждать, реорганизовывать и ликвидировать государственные предприятия, назначать и увольнять руководителей государственных предприятий, давать другие обязательные для исполнения указания».

Летом 1992 года постепенно начали проявляться принципиальные противоречия во взглядах большинства депутатского корпуса Верховного Совета Российской Федерации и Правительства России на политико-экономические реформы, проводившиеся в стране и основывавшиеся на разгосударствлении и приватизации промышленной собственности. В частности, это касалось аргументированности обоснований включения тех или иных, прежде всего крупнейших рентабельнейших государственных федеральных предприятий и объединений (концернов) природно-сырьевых добывающих отраслей народного хозяйства в перечни хозяйствующих субъектов, подлежавших приватизации, наличия обязательных условий с этим связанных, а также собственно порядка проведения их приватизации. Хотя стоит отдельно отметить, полного единства во взглядах не было и среди госчиновников самой исполнительной власти.