Текст книги "Раскодированная Россия"

Глава 2

Андреич теперь ходил в студию Антикодов как на работу, не уставая восхищаться возможностями аппаратуры. Мало того, его как будущего члена Антикодов прикрепили к партийной столовке. В Георгиевский переулок он таскал провизию целыми сумками. Перетащил к партийной кормушке и Валентиныча. Иногда, Сева в здании партии и ночевал, чтобы лишний раз не рисковать, пробираясь по ночным улицам.

– Задание тебе, доктор, – вместо приветствия озадачил его полковник Пуков, – государственной важности.

– Какое ещё задание? – поморщился Андреич.

– Что вы за люди гражданские? – возмутился Пуков, – вместо того, чтобы просто сказать «есть», рожи корчите.

– Это у военных любимое слово: «есть», а у гражданских любимое слово: «нету».

– Короче, нужно вылечить от алкоголизма главу Евросоюза, – не стал углубляться в дискуссию полковник.

– Кого? – улыбнулся Андреич.

– Главу Евросоюза мистера Мак-Кейна, – на полном серьёзе повторил Пуков, – он же ирландец. Приехал с официальным визитом. Ну, праздничный банкет, туда сюда, выпили, закусили. А он, бац, и в штопор ушёл, твоя помощь нужна.

– Верю, верю, сам болтун, – хмыкнул Сева, – ты ещё про Папу Римского расскажи.

– Пошли, – двинулся вперёд полковник.

– Пошли, – согласился доктор, не секунды не сомневаясь, что Пуков по-солдафонски валяет дурака.

Они прошлёпали через длинную анфиладу комнат, и дошли до кабинета, наспех переделанного в палату. На диване лежал глава Евросоюза собственной персоной. Он был здорово помят, лицо его отдавало океанской синевой. То есть лоб, щёки и подбородок были светло синие, а вокруг глаз синева приобретала более густой оттенок. Красный нос, глаза и разбитая нижняя губа на синем фоне смотрелись как алые паруса. Европеец номер один что-то прошамкал по-английски. Пуков, склонившись к Севиному уху, пояснил:

– Он челюсть где-то потерял.

– Поздравляю. А документы он не потерял? Обычно в таком состоянии теряют всё, – оценил состояние пациента волк наркологии.

– Всё посеял: и важные бумаги, и договора, – прошептал полковник.

– С кем же он разминался? – удивился Андреич, – со случайными прохожими что ли?

– Чёрт его знает, – приветливо улыбаясь в сторону растрёпанного Евроглавы, прошелестел Пуков, – вышел вместе с охраной, прогуляться по Москве. Через час получаем тревожный сигнал с Арбата, мчимся туда и застаём такую картину: ирландцы бьются с нашими стенка на стенку. А мистер Мак-Кейн сидит на бордюре и размазывает кровь по кашемировому пальто, а документами и челюстью и не пахнет.

– Если уж деньги не пахнут то, что говорить о таких знаменитых протезах, – оживился Крылов, – на Сотби, однако, за большие бабульки уйдут.

– Не говори, – подтвердил полковник, – а с документами, вообще, абзац. У него был очередной проект Евро конституции, тридцатый по счёту. Только вроде договорились, только каждую запятую утрясли, так нет, этот ирландский бухарь оставил их неизвестно где. Попробуй теперь восстановить.

– Это что, единственный экземпляр был? – присвистнул Сева.

– Как назло, – расстроился Пуков, – скинули на флэшку, чтобы потом распечатать, а секретарша таких флэшек в глаза не видела, ну и запорола. А единственный экземпляр мистер Мак-Кейн где-то оставил.

Глава Евросоюза, услышав свою фамилию, беззубо заулыбался.

– Писюн, – радужно улыбаясь и кивая Мак-Кейну, – выругался полковник, – что делать, ума не приложу?

– Сначала нужно определить главную мотивацию европейца № 1, – начал перечислять Сева, – выяснить основные причины для того, чтобы завязать.

Ирландец, даром, что выглядел настоящим синяком, схватывал всё на лету и через полчаса Андреич с помощью переводчика имел полный набор фраз для индивидуальной Программы. Успешные люди хорошо формулируют фразы, Крылов неоднократно в этом убеждался. Мистер Мак-Кейн не посрамил своей должности и выдал на гора:

1. Я свой баррель виски уже выпил;

2. Буду пить – лишусь своей должности в Евросоюзе;

3. Я должен быть образцом для всей Европы и своих сыновей.

4. Брошу пить – помирюсь с женой;

5. Трезвость – счастье.

– А что с документами делать? – обречённо спросил Пуков.

– Не расстраивайся, – ободрил его Андреич, – может, он в помещении документы оставил.

– Да ни помнит он, ни хрена, – скривился Пуков.

– Ничего, в гипнотическое состояние введём, всё вспомнит, как миленький, – обнадёжил Крылов

– Да ну, – не поверил полковник.

– Точно тебе говорю, – утешил Сева, – ко мне тётка как-то раз пришла в начале девяностых. Десять тысяч долларов, страшные по тем временам деньги, куда-то заныкала и не могла вспомнить куда.

– Ну и, – оживился Пуков.

– Три сеанса гипнотерапии, и её озарило.

– И куда же она деньги запрятала?

– Скотчем на дно ведра приклеила. А ведро в самый дальний угол кладовки закинула. Если бы не гипноз, сроду не вспомнила.

– Здорово, – стал оживать на глазах полковник, – слушай, может, ты в нашем виповском ресторане покушать хочешь?

– Не откажусь.

– Вот талоны, отдашь на кассе. Заказывай, что хочешь, и ни в чём себе не отказывай. Хватит в обычной столовке питаться.

– Есть, – радостно гаркнул Андреич, вошёл в лифт и нажал кнопку под номером один.

На первом этаже двери лифта открылись, и перед глазами Андреича предстал Минитерминатор с занесённым ножом. Крылов даже рта не успел раскрыть, как Минитерминатор всадил нож в его грудь и участливо спросил:

– Больно?

Затем стал вытирать орудие убийства об одежду упавшего доктора.

Глава 3

Южане в материальном плане всегда живут хуже северян. Возьмите, к примеру, северную и южную Италию, возьмите северные штаты Америки и южные. Везде одно и тоже. Северяне роют носом землю и делают деньги. Южане качаются в гамаках или креслах-качалках и делают детей. Северяне пашут от зари до зари, южане наслаждаются жизнью. Чем южнее, тем легче расслабляться: за апельсином не нужно тащиться в магазин и тратить деньги, достаточно сорвать его с ветки. Из-за сбежавшей невесты или потерянной работы на севере стреляются, на юге – произносят тост. Северные люди жрут горстями антидепрессанты, глушат алкоголь в немеренных количествах и склонны к суициду. Южане, прищурив глаза, смотрят на солнышко, лучшего антидепрессанта ещё никто не придумал. Северяне – конченые люди, все их огромные дома, длинные машины, карьера, работа и счёт в банке – лишь жалкая попытка возместить недостаток солнца и тепла. С чрезвычайными трудностями, заработав деньги, они проматывают их за десять – четырнадцать дней. И где же? Опять же на юге. Опять южанам всё в жилу. А северянам снова через неделю домой, собирать деньги на новый отпуск. Грамотные северяне мечтают хоть старость встретить на юге, а вот с юга на север месить сугробы едут только странные люди. Хотя они-то и двигают прогресс.

Андреич проснулся в холодном поту с вырывающимся из груди сердцем. Оказывается, он уснул за компьютерным столом. Кофейная чашка, оказавшаяся под грудью, видимо, и давала неприятные ощущения. «На фиг эти лифты, пешком ходить буду», – решил на всякий случай Сева. Он, отдуваясь, вышел в коридор, воздух в здании был пропитан какой-то суетой. Персонал стирал пыль со всех горизонтальных поверхностей, пылесосил дорожки и наводил марафет.

– Отзынь, – шуганула его уборщица.

– Что вы носитесь как ужаленные? – полюбопытствовал Крылов.

– Ты, что не знаешь? Глава Евросоюза прибывает с делегацией.

– Да ему плевать на ваши дорожки, – деловито оповестил Андреич, – ему бы вискаря выжрать.

– Откуда знаешь? – разогнула спину уборщица и даже выключила пылесос.

– Мне сон был, – не стал углубляться в детали Сева.

– Зинка, Нинка, Зойка, бросай работу, – заверещала на весь этаж укротительница пыли, – у них главный – алконюга. Ему бы только зенки залить.

Женщины дружно побросали тряпки, веники и пылесосы и принялись обсуждать сердечные дела Зины. Сева не ожидал такого поворота событий. «А, может, глава Евросоюза трезвенник, больше всего на свете ценящий чистоту и порядок. А я его так огульно в пьянчуги записал. Нужно спросить, как его фамилия, не Мак-Кейн ли»?

– Девушки, а как его фамилия? – перебил Андреич излияния женских сердец.

– Ухажёра что ли? – откликнулась Нинон.

– Какого ухажёра, главы Евросоюза? – буркнул Андреич.

– Мак-Кейны они, – припомнила толстушка Зинуля, – ирландского происхождения.

Сева пошёл к полковнику. Тот смотрел в окно и матерился. Вместо приветствия, он пробурчал:

– Приказчики достали.

– Какие приказчики? – не понял Крылов.

– Все наши чиновники из приказчиков, – пояснил Пуков, – вот, допустим, Алексашка Меньшиков из приказчиков. Он всю жизнь и крал, как его Пётр Великий за виски не таскал. И какие бы посты Меньшиков не занимал, всё равно от воровства удержаться не мог. А разве князь Волконский или Голицын будут воровать? Не будут. Фамилия не позволит: детям и внукам нужно оставить родовое поместье и незапятнанную репутацию. А что Алексашке терять? Нечего. Поэтому тырь, пока за руку не поймали.

– Приказчики говоришь? – засмеялся Андреич, – метко подмечено.

– Ты слышал, к нам глава Евросоюза с делегацией приехал?

– Я как раз по этому поводу, – встрепенулся Крылов и доложил Пукову результаты и отдалённые последствия вещего сна.

– За дурака меня держишь? – насупился полковник.

– Моё дело предупредить, – безразлично заметил Сева, – я настаивать с пеной у рта не буду.

– Ты же сам на колдунов только и делаешь, что наезжаешь, а свои сны преподносишь как ясновидящий.

– Преподносят цветы, а я вещаю, – скривился Андреич.

– Чревовещатель, блин, – выругался Пуков, – так что, говоришь, произойдёт?

– Мистер Мак-Кейн натрескается в кашу и потеряет проект Евро конституции. Документ будет в единственном экземпляре, потому что секретарша новенькая и с флэшкой обращаться не умеет.

– И что я должен сделать? – издевательски улыбаясь, спросил Пуков.

– Наплевать и забыть, – в том же духе ответил Крылов, толкая дверь.

Глава 4

– Ох, как же мне плохо, – стонал наутро полковник.

– Колбасит? – жизнерадостно спросил Валентиныч, – и правильно. Так и должно быть. Если похмелье не лечить, оно проходит за один день. Если лечить – за десять.

– Плохо мне, – подвывал Пуков, держась руками за раскалывающуюся голову.

– А вы думали? – внёс свою лепту Андреич, – чай, не мёд вчера пили, а водяру литрами трескали и вином запивали. Это вам не в тапки пукать. Пришёл дядя бодун и сейчас заберёт вас к себе.

– Гады, – прохрипел полковник, – вы мне помочь должны, а не лекции читать.

– Почему? – удивился Валентиныч, – почему мы должны оставить боевого товарища в неведении? Мы просто обязаны просветить его на предмет абстиненции, а выражаясь народным языком – состояния похмелья. Сейчас я прочту бесплатную лекцию о том, насколько вредно состояние абстиненции. Больной, записывайте.

– О-о-о-о, – заныл похмельный вояка.

– Повторяю: ни один наркоман не умер от ломки. Он может кататься по камере и вопить на всю округу, переламываться всухую в обезьяннике и сидеть, прикованным к батарее центрального отопления. Но никогда, нигде, никто из них от ломки не умер. От банального похмелья умирает каждый тридцатый. Арифметика проста: тридцать человек поддавали вчера на банкете. По статистике один должен откинуть карандаши. И, может быть, это вы.

– А-а-а-а, – голосом, полным внутренней боли, завыл бравый офицер.

– Да, – горько заключил Валентиныч, – судя по всем клиническим данным, вы попадаете в чёрный список статистики. Сначала у вас начнёт холодеть нос. Потом отнимутся ноги. Эрекция, как правило, сохраняется до конца. Доказано, что прежде чем умереть, нужно оставить потомство, собрав для этого дела последние силы, а потом можно и кеды в угол ставить.

Пуков находился в том состоянии, когда шутки воспринимаются исключительно через призму страданий. Сжалившись, Валентиныч, налил рюмку водки и протянул несчастному.

– Если хочешь быть здоров – опохмеляйся, – заключил доктор, принимая, пустую рюмашку назад.

В глазах полковника появилась некая осмысленность. Похмельная пелена стала потихоньку рассасываться.

– Когда я работал в наркологической больнице при социализме, – стал развивать тему Андреич, – нам было дано распоряжение ни в коем случае не похмелять пациентов. Якобы опохмелять спиртным – каменный век и нужно снимать абстиненцию набором лекарственных препаратов. Увы, у начинания не было будущего. Никакие лекарства не помогали, больным становилось только хуже. Мы втихаря давали им по тридцать грамм спирта, и пациент оживал на глазах, а потом уже капали по всем правила советской медицины.

Пуков с повлажневшими от отпустившего бодуна глазами потянулся за бутылкой. Но Валентиныч не дремал и быстро отставил пузырь.

– Всё, больной. Здесь вам не рюмочная. Ваше пьянство подошло к концу.

– Ещё граммульку, – заныл полковник, – или сухонького.

– Отказать, – отрубил Андреич, – молоко с фесталом – вот основа вашего нынешнего рациона. Одна таблетка фестала и один стакан молока. Добавим активированного угля. Несколько раз повторим. Молоко – антацид, проще говоря, створаживает остатки спиртного, а фестал и активированный уголь дезактивируют ацетальдегид. И скоро вас можно будет запускать космос.

– Я не переношу молока, – захныкал полковник, – лучше пивка.

– У всех свои недостатки, – сухо заметил Валентиныч, – тогда придётся применить витамины «группы Б»: аевит, декамевит, ревит и другие.

– Пойду, посмотрю, что у нас после вчерашнего творится, – с трудом поднимаясь, пробормотал Пуков.

– Сходи, родной, – Сева уже догадывался, чем закончилась вчерашняя пьянка с Мак-Кейном.

Через десять минут в студию влетел Пуков, с глазами по пятаку.

– Мистер Мак-Кейн пропал.

– Бывает, – пожал плечами Крылов.

– Что ты там вчера буровил? – стал, морщась, припоминать полковник.

– Я не буровил, а предсказывал, – поправил Андреич, – но вы, господин полковник, не пожелали сделать соответствующие выводы. И вот вам результат.

– А что я должен был сделать? – рявкнул Пуков.

– Хотя бы самому документы на флэшку скинуть, – назидательным тоном заметил провидец местного масштаба.

– Ты бы мог настоять, – напал полковник.

– Не имею такой привычки.

– И что теперь делать? – опустив плечи, скис Пуков.

– Ехать на Арбат, там мистеру Мак-Кейну в дыню дают.

– А что, если ты окажешься прав? – оторопел полковник, – ты вчера говорил, что с помощью гипноза вычислишь, где это чёртов ирландец, документы оставил. Поможешь, Сева?

– Ладно, помогу. Но взамен вы мне найдите капитана Шиздюка с Дальнего Востока и срочно вызовите в Москву.

Глава 5

– Да говорю тебе, он Землю к чёртовой бабушке разнесёт! – разорялся Сева, стоя с полковником на Курском вокзале, куда теперь прибывали поезда с Дальнего востока.

– Доктор, у тебя чердак сорвало, – упорствовал полковник.

– Давай, я подойду к нему, и буду читать его мысли. И если он офигеет от моих слов, ты всё сделаешь, чтобы его повысили в звании и оставили в Москве.

– Да любой на его месте офигеет. Подходит какой-то дятел и начинает втирать о конце света на том основании, что он видел какой-то идиотский сон. У тебя, кажется, с головой совсем плохо.

– Когда кажется, похмеляться надо, – с этими словами Сева решительно зашагал к Шиздюку.

– Здравствуйте, товарищ Шиздюк.

– Здравствуйте, – оторопел капитан, – а откуда вы меня знаете?

– Я из секретной лаборатории, – представился Андреич, – добро пожаловать в органы, капитан. Сейчас я буду задавать вопросы, а вы односложно отвечать: да или нет. Задание понятно?

– Да, товарищ Крылов. А я вас по телевизору видел.

– Вы служите в секретной ядерной шахте на Дальнем Востоке?

– М-м-м-м, – капитан замялся.

– С вами работают ещё два офицера?

– Да.

– У одного скоро родится сын?

– Да. Откуда вы знаете, что сын?

– Знаю. Второго терзают смутные подозрения, что ему изменяет жена.

– Да. Откуда вы всё знаете?

– В органах не в бирюльки играют. Мы уже давно научились читать чужие мысли. Вы знаете комвзвода Яйкина?

– Да.

– Бортмеханика Лёху?

– Да.

– Командира экипажа Иваныча?

– Да.

– Вы любите охоту и рыбалку?

– Да.

– Вы разведены?

– Да.

– Вы любите слушать Стинга и Пола Мак-Картни.

– Да.

– Хотя больше всего вам нравится Надежда Бабкина?

– Да.

– Еще вам нравится Памела Андерсон и Шарлиз Терон.

– Да.

– Сейчас я буду дословно читать ваши сокровенные мысли. Если где-то ошибусь, поправьте: «Почему в сегодняшней России для меня нет места. Я кормлю комаров десятый год. Жена, ясное дело, сбежала. А я тяну лямку, хожу на охоту, рыбалку и ухожу в запои. Вот и вся моя жизнь, хотя на охоту я ухожу всё реже, а в штопор всё чаще. Жалкий капитанишка затерянный в бескрайней тайге, человеческий обмылок, тающий в зловонной луже повседневности, забытый солдат разбитой империи, брошенный на произвол судьбы».

– Хм-м-м, – нервно сглотнул побледневший капитан.

– «Существовала легендарная Атлантида. Цивилизация достигла своего пика, изобрела ядерное оружие, сотовые телефоны, компьютеры и нанотехнологии, но забыла поздравить такого же капитана Шиздюка с днём рождения. И осерчал старый вояка, припомнил все обиды и разбабахал все страны и континенты. Потому что умные правители должны в первую очередь уважать военных и учёных, а не гнобить их как прокажённых».

– Хм-м-м, – нечленораздельно высказался Шиздюк и стал отдавать салатной зеленью.

– Не было никакой Атлантиды, – бестактно влез полковник Пуков. Оказывается, он всё время стоял за Севиной спиной, – всё это выдумки.

– Может и выдумки, – согласился Крылов, – но если бы была, почему обиженный военный, не получающий должного уважения, не может её разнести?

– А-а-а-а, – стал хватать ртом воздух Шиздюк.

– Бухаешь много, капитан, – похлопал Сева по плечу почти падающего в обморок Шиздюка, – а алкогольная зависимость облегчает проникновение в чужие мысли. Ладно, всё худшее позади. Теперь вас повысят в звании до генерала, выдадут довольствие и выделят квартиру в Москве. Тут, правда, пока у нас небольшой раскардаш, но в скором времени всё утрясётся и устаканится.

– Да, товарищ полковник? – нажимом спросил Пукова.

– Да, – не очень уверенно ответил Пуков, – Всеволод Андреевич, можно вас на минутку.

Он потянул Крылова в сторону. Они отошли метров на двадцать. Пуков сразу зашипел:

– Чего ты несёшь, док. Где я ему довольствие достану? Где добуду назначение его в Москву?

– Гражданин полковник, – сухо заметил Андреич, – я, кажется, продемонстрировал вам чтение мыслей небезызвестного Шиздюка. Если капитан вернётся назад в шахту, никогда он не будет майором. А вы соответственно генералом. Земли вообще не будет. Он разнесёт её как карточный домик. Я доходчиво объясняю?

– Ты не представляешь, какая у нас бюрократия. Я согласовывать буду каждый вопрос по полгода.

– Да вроде всех буржуев и чиновников разогнали. Откуда эта бюрократия взялась?

– Док, ты прямо как маленький. Другие чиновники заняли места повешенных. Если бы в своё время Спартак победил римские легионы, ничего бы не изменилось. Гладиаторы стали бы патрициями, а патриции рабами. И всё. Мироустройство бы не пострадало. Так и сейчас: маленькая рокировка, смена портфелей и передел собственности. Самым горластым революционерам свернёт шеи новый вожак, а остальных запряжёт в старую упряжку. Поэтому меня дико забавляет щенячий энтузиазм некоторых представителей гомо сапиенс: «у нас всё будет по-другому! Мы построим новый мир! Мир, где не будет бедных и богатых»!!! Идиоты. Ещё кровь свою проливают, придурки. Единственно разумное решение: самому продвинуться на шахматной доске, именуемой жизнью поближе к королю и королеве, но тоже без фанатизма, чтобы под раздачу случайно не попасть. Возвращаясь к Шиздюку, проще позвонить его непосредственному начальству и запретить капитану, приближаться к режимному объекту. Это гораздо… – он не договорил.

– Смотри, – Сева схватил полковника за руку.

– Что ещё?

– Маленький человечек.

– Зелёный? – попытался сострить Пуков.

Но Андреичу было не до шуток. Маленький человечек весь в чёрном, грохнувший Подтиробу походкой Терминатора приближался к Шиздюку. Касательное движение рукой и капитан согнулся пополам. Минитерминатор вытер нож об одежду капитана, что-то сказал и собрался удирать. Шиздюк захрипел и, падая, ухватился за полу куртки убийцы. Киллер попытался стряхнуть руку мёртвого капитана со своей куртки. Безрезультатно. Доктор и полковник инстинктивно бросились за убийцей. Минитерминатор попробовал разжать пальцы покойника. Не тут-то было. Из присутствующих только Сева знал силу Шиздюка. Сон, как говорится в руку. Киллер попытался убежать, покойный капитан волочился за ним. Тут Пуков и Крылов настигли убийцу. Минитерминатор, не мешкая, вывернулся из куртки и всадил нож полковнику прямо в грудь.

– Что, больно? – участливо спросил убийца.

Наборная ручка ножа состояла из шести медных пластинок и пяти пластмассовых. Это Сева посчитал несколько раз, прежде чем поднять глаза на своего палача. Пуков осел на пол, Минитерминатор извлёк орудие убийства, вытер о полковничий мундир и посмотрел Севе в глаза. «А я-то, зачем бежал»? – только и успел подумать Андреич.