Текст книги "Нашедшие Путь"

– «Пистолета»? – осторожно перебил Тимофей. – Я несколько раз слышал, как Сергей Пашку так же называл.

– Правильно, так и должно быть, – в честь прадеда… Рассказывали мне, что чекисты тогда несколько недель за отрядом по лесам гонялись, своих – больше половины потеряли; вскоре после возвращения карателей в слободу их главарь решил сменить тактику на более подлую: прошлись однажды ранним утром чекисты по домам, моих – всех забрали, ещё людей понагнали, закрыли всех в сарае, обложили сарай дровами и сеном, послали кого-то в лес с ультиматумом… Получив послание, дед распустил отряд и сдался. Сообщники братьев Окуровых долго избивали деда, но он даже со связанными руками сумел кого-то из них покалечить; тогда главарь чекистов разрядил в него весь барабан своего револьвера, а тело убирать запретил, поставив около него часового… Только после ухода карателей деда похоронили… Твоего деда тогда «пожалели» из-за молодости и под угрозой расправы над родственниками забрали в армию. Он вернулся домой где-то через год – долечиваться после ранения, вскоре женился; пожить, однако, не дали: опять забрали, услали куда-то в Казахстан. Через несколько месяцев было получено сообщение о его гибели… А потом, – Игорь Семёнович вздохнул и задумчиво покачал головой, – потом родился твой отец. Над выбором имени родственники долго думать не стали, назвали тоже Сергеем… Кстати, мой отец ездил уже после войны в Казахстан, что-то там выяснял, искал, в итоге – нашёл братскую могилу красноармейцев; там на надгробии, среди многих других, имеется надпись: «Анцигин Сергей Иванович»… вот так вот.

Медленно отводя взгляд от умолкшего соседа, Тимофей задумался и еле слышно проговорил:

– Значит, работает?..

– Что? – встрепенулся сосед.

– Работает, говорю, проклятие? – повторил Тимофей громче.

– Может, работает, а может… Тогда время-то какое было!.. Понимаешь?

– Да, да, – согласился Тимофей.

– Да, кстати, слух ещё был такой, что будто у Окурихи дети-то не свои были, а то ли брата её, то ли сестры; хотя, по сути, это – не важно, вот проклятие – другое дело…

– Боялись?

– Многие боялись, а некоторые – и по сей день боятся, тем более, что были и другие события, похожие на то, что ведьма наговорила.

– Что за события? – спросил Тимофей. – Расскажите.

– Много было таких событий… У Ивановны, считай, вся жизнь из таких событий и сложилась… Она ведь и в тюрьме безвинно посидела, – не иначе, как власти тогдашние местные за братьев её отыгрались; она и водкой горе заливала после гибели на войне жениха, а потом – и после смерти Василия… Родственники даже опасались, что сопьётся; однако пришли новые беды, а с ними и новые заботы, – стало не до пьянки… Сначала сестра её тяжело заболела – с сердцем что-то, потом – у матери инсульт случился… Всего-то я даже и не знаю, да и последовательность событий могу перепутать… Рассказывали, что из-за нищеты и голодухи пришлось Ивановне на заработки съездить – в Казахстан ездила; думаю, что тоже хотела найти могилу Сергея Ивановича… Отца твоего – она воспитывать и содержать помогала, да и детей сестры своей – тоже… Твоим воспитанием – ей же в основном пришлось заниматься…

– Что же случилось с моими родителями? – осторожно поинтересовался Тимофей.

– Мутная это история… Много раз пытался проанализировать всевозможные слухи… Сам-то я тогда в очередной раз в Москве был – на учёбе… Я и сюда-то попал – через Москву: во время первой моей учёбы появился у меня там друг, Мишка, он, правда, старше меня лет на десять, но сдружились так, что он даже стал звать меня к себе, говорил, что после повышения квалификации станет начальником и сможет помочь и с работой, и с жильём… Новошураленск-то тогда только строился, постепенно превращаясь из рабочего посёлка в город… Помню: когда вернулся, оказалось, что жена со всей моей роднёй перессорилась… Не успел я со своими проблемами разобраться, как вдруг отец твой пришёл за советом; по сути дела так ничего толком и не сказал, но заявил, что хочет куда-нибудь уехать… Сопоставил я все факты, подумал, да и написал Мишке письмо. Переписка затянулась на несколько месяцев, а потом вдруг пришло заказное письмо с официальными приглашениями на меня и на Серёгу. Переводы оформляли месяца полтора – всё со скандалами: в те годы переводы по собственной инициативе в КГБ и в милиции считались чуть ли не предательством… Получили, значит, оба напоследок по выговору и поехали в чужой город, надеясь только на Мишку. Михаил нас на вокзале встретил, сам с нами по всем кабинетам прошёл, «выбил» нам по комнате в семейном общежитии и велел за семьями ехать… Ты тогда совсем маленьким ещё был… Что-нибудь помнишь о том времени?

– Очень смутно… Вообще всё детство – как в тумане. Пожалуй, что если бы не помощь Алексея, то и вовсе – всё стёрлось бы из памяти.

– Жаль… А вот отец твой – детство своё часто вспоминал, по родным местам тосковал… В те годы в Новошураленске вопросы с жильём ещё довольно просто решались, – до нынешнего «бардака» далеко было; предложили нам на выбор: либо квартиры, либо земельные участки… Долго не думали – выбрали участки… Серёга по родительскому дому очень тосковал, вот и решил себе дом строить – точно такой же. Он и мне предлагал так же поступить; а мне почему-то было без разницы… Помню, сказал я ему: «Глупо было бы воссоздавать дедовскую кузницу, конюшню и всё остальное». Сергей тогда даже обрадовался и предложил выстроить мне дом как у семьи его дяди Василия. Возражать я не стал. Вот так и получилось, что воссоздали мы здесь частицу родных мест… Пашка уже тут родился… Трудновато, конечно, первое время было; а когда Ивановна сюда перебралась и помогать стала, – сносно зажили… Да хорошо, в общем, жили… Не в том, конечно, смысле, в котором это нынешнее жульё понимает… Ну, ты понял…

– Да, да, – отозвался Тимофей.

Игорь Семёнович намеревался сказать что-то ещё, но в этот момент дверь открылась и в кухню, переступив через высокий порог, вошла Зоя Ивановна. Окинув взглядом помещение, она обратилась к Тимофею:

– Что же ты Семёныча даже чаем не угостил?

– Нет, нет, спасибо, не надо, – ответил за Тимофея сосед. – Мне уже пора; хочу сегодня машиной заняться, пока ещё не очень холодно.

– Может, прийти помогать?

– Совсем не обязательно… Сам, короче, решай.

***

После ухода соседа Тимофей продолжил тренировку, а Зоя Ивановна начала готовить завтрак. Откуда-то появились сразу все три кошки и сели около своих мисок в ожидании еды. Через несколько минут младшая из кошек не выдержала и принялась ходить за Зоей Ивановной, то и дело мяукая.

– Отстань, Пустя, – попросила Зоя Ивановна.

– Мяу! – возразила кошка.

– Гляди: Малка и Пухтя – ждут… Подожди и ты.

– Мяу! – продолжала настаивать кошка.

Уже решив сократить тренировку, Тимофей, сочтя Пустину аргументацию достаточно убедительной, вынул из холодильника молоко и налил кошкам в одну из мисок, в другую – насыпал немного кошачьего корма из пакета.

– Ну вот, – рассуждала между делом Зоя Ивановна, – теперь кашу жрать не будут…

– Да, может, и кашу поедят… Я им совсем мало дал.

– Ладно… Семёныч-от за каким лешим приходил?

– За Витальку просил… На тренировки он хочет ко мне ходить. Я ему пока отказал, а дальше – видно будет.

– Ты только не ссорься с ними; не смотри, что я иногда с Игорем ругаюсь… Они – хорошие люди… Ещё предки наши – с ихними дружили… УАЗик-от помог бы ему чинить.

– Ладно, схожу после завтрака.

***

За завтраком Тимофей был задумчив и медлителен. Ещё не закончив трапезу, он открыл свою тетрадь и начал записывать всё, что узнал от Игоря Семёновича.

– Что же ты ещё не поел, а уже за писанину взялся?! – возмутилась Зоя Ивановна.

– Мысли кое-какие хочу записать пока не забыл, – ответил Тимофей, продолжая заполнять страницу новыми строками, насыщенными множеством сокращений и условных обозначений.

Закончив с писаниной и допив остывший чай, Тимофей начал собираться.

– Пойду Семёнычу помогать, – бросил он напоследок.

***

«Надо будет расчистить тропинку», – думал Тимофей, пробираясь через сугробы по следам соседа. Пройдя мимо малинника, он открыл калитку и на миг остановился с мыслью: «Семёныч-то у себя всю тропинку расчистил – не то, что я». Двор перед домом тоже оказался тщательно расчищенным, у гаража виднелись множественные отпечатки колёс. Тимофей приоткрыл дверь.

– Заходи, заходи, – послышалось из полумрака гаража.

– Что делать? – спросил Тимофей, проходя в помещение.

– Да я уже заканчиваю… Не получается ничего: не подключается передний мост – и всё тут!

– Нужен он вам?!

– Да, вроде, и наплевать бы на него, но уж очень не хочется увязнуть где-нибудь по весне или после снегопада.

– Вы не успели рассказать о том, что случилось с моей семьёй, – решился напомнить Тимофей.

– Вертится у меня в голове эта тема, пожалуй, третий час уже… Похоже, что нет у меня ничего кроме предположений; боюсь ошибиться и тебя в заблуждение ввести… Думаю: следует отложить этот разговор… Сейчас болты затяну и пойдём в дом фотографии смотреть.

– Можно, кстати, детали через интернет поискать, – подсказал Тимофей.

– Деталей и так полно – в «нагрузку» к машине достались… Надо бы причину неполадки для начала установить.

– Это где же машины вместе с запчастями продавали?

– Не поверишь!.. В «конторском» гараже.

– В КГБ?! – удивился Тимофей. – Списанные?

– Ну да, списанные… Вообще-то, машина почти новая была… Когда горе-демократы к власти пришли, начали разбазаривать всё, вот тогда-то и погнали меня на пенсию. Я сначала заупрямился; начальник меня вызвал и говорит: «Уходи, Семёныч, по-хорошему, с почётом, списанный УАЗик можешь взять, будешь у нас почётным чекистом на пенсии». Я спрашиваю: «А по нечётным?» Он мне: «Да иди ты, Семёныч… к завгару… Я уже распорядился». Я и пошёл; гляжу: там три УАЗика, один из них – микроавтобус… В общем, стою я, смотрю на машины, жалуюсь завгару на судьбу; а он послушал меня, да и говорит: «Бери, Семёныч, микроавтобус; им почти не пользовались. Я тебе ещё и запчастей подкину… Будем потом вместе на рыбалку ездить». Мы, действительно, в те времена часто на рыбалку ездили; тебя, кстати, с собой брали, Пашку – тоже брали. Помнишь?

– Смутно… Кто-то из нас тонул?

– Нет, нет… С чего это ты взял?

– Не знаю… Говорю же, что смутно помню… Странно как-то, что могли так вот просто машину отдать.

– Эх, Тимоха!.. Тогда целые заводы разворовывали, зарплату рабочим готовой продукцией выдавали… Сам-то не помнишь, как получал деньги по частям с опозданием на два-три месяца?

Тимофей отрицательно покачал головой и сказал:

– Помню только, что Ивановне какие-то деньги отдавал и продукты со службы приносил.

Ладно, пойдём в дом.

***

Два больших альбома с фотографиями лежали на столе, один из них был открыт.

– Вот, Тимофей, гляди, – Игорь Семёнович развернул альбом и ткнул пальцем в пожелтевшую фотографию. – Это вот – дед твой, а это – мой отец. Лица еле видно, но помню, что Сергей Иванович – в будёновке, – это он после ранения приезжал; а отец мой – в кепке.

Столетов вновь углубился в воспоминания, пополняя свой прежний рассказ дополнительными подробностями.

Катя

Шла вторая половина декабря. С каждым днём в училище нарастала суета и нервозность. Не желая участвовать в каких-либо мероприятиях, Катя старалась держаться в стороне от остальных студентов, помогало это не долго; выслушав требования «коллектива» и назвав «коллектив» стадом, она направилась в кабинет к Алексею.

– Привет… Занят чем-то?

– Привет… Как обычно, – Алексей указал обеими руками на, разложенные по всему столу, бумаги.

– Прикинь: я сейчас «должна» быть на репетиции для участия в каком-то дурацком спектакле!.. Опять директор какую-то показуху хочет устроить.

– Похоже, что ему сейчас не до показухи, – предположил Алексей.

– Да брось! Когда это ему было не до показухи?!

– А ты ещё не знаешь?.. Он же в «неврологию» угодил, вроде, с инсультом.

– Здорово!.. Вот бы «загнулся».

– Размечталась!.. Я слышал, как Носова с ним по телефону разговаривала.

– Жаль… А что за незнакомый мужик отсюда шёл?

– Журналист приходил, расспрашивал меня про гражданскую оборону. Похоже, что он решил основательно во всей этой профанации разобраться.

– А о том, что вообще в «шараге» творится он не спрашивал?

– Спрашивал… Я ему даже о финансовых махинациях рассказал.

– Он это где-нибудь напечатает, – вот тогда тебя из «шараги» точно попрут.

Дверь кабинета медленно и бесшумно открылась; деловито поздоровавшись, в кабинет вошла Анна.

– А ты знаешь, Кошкина, что мы, вообще-то, тебя с утра ждём?! – проговорила Анна, взглянув на Катю свысока.

Уловив признаки «студенческой дедовщины», Алексей посмотрел на Катю, пытаясь оценить её реакцию. Реакция была никакая.

– Ну, что ты молчишь?! – строго спросила Анна.

Заметив взгляд Алексея, Катя сочла нужным пояснить:

– Старший курс… Она, наивная, думает, что я должна ей подчиняться… Да? – Катя перевела взгляд на Анну и протянула к ней руку.

Провокация удалась: Анна раздражённо оттолкнула руку, чем Катя тут же и воспользовалась, сделав захват и рычаг кисти. От боли в руке Анна вскрикнула и присела.

– Вот теперь уже я могу с ней свысока разговаривать, – довольно подытожила Катя, продолжая удерживать руку Анны.

– Зря вы ссоритесь, – скорее подумал вслух, чем вмешался, Алексей. – Вы по личностным качествам чем-то близки, – вам бы надо дружить, а не враждовать.

– И против кого дружить будем? – поинтересовалась Анна, прижимая к себе, только-что отпущенную Катей, руку.

– Против доносчиков и подхалимов! – ответила Катя с наигранным пафосом в голосе, после чего уселась на стол, показывая всем своим видом, что идти никуда не собирается.

– Мы, вообще-то, и так всегда за ваш курс «отдуваемся», – несколько изменив тон, продолжила Анна. – Ты хоть знаешь, что за спектакль будет?

– Какая-нибудь очередная показуха «во славу директора».

– Вообще-то, к нам должны дети из детского дома прийти на новогодний утренник.

– А от городской администрации кто будет? – спросила Катя с нескрываемой иронией.

Чуть помедлив, Анна опустила взгляд и продолжила, не реагируя на Катину усмешку:

– А мы хотели, чтоб ты участвовала… Носова предложила на выбор: либо «Теремок», либо «Кошкин дом». Мы решили, что будем делать «Кошкин дом», раз «кошка» у нас уже есть… Оказывается – нету…

Тяжело вздохнув, Анна собралась уходить, но в этот момент дверь распахнулась и, влетевшая в кабинет, Юля, радостно подпрыгнув и схватив Анну за больную руку, сообщила:

– Носову на «скорой» увезли с панкреатитом!

– А как же спектакль? – спросила Анна, поморщившись и отдёрнув руку.

– Сами будем репетировать. Авоськина обещала за нами присматривать; правда, у неё и без нас дел хватает.

Анна с вопросом во взгляде посмотрела на Катю. Оценив ситуацию, Юля подошла почти вплотную к Кате и уставилась на неё.

Задумчиво нахмурившись, Катя отодвинулась, потом пнула преподавательский стол и, когда Алексей оторвал взгляд от бумаг, спросила:

– Как думаешь: панкреатит – это надолго?

Юля вновь приблизилась и ткнула Катю кулаком в бок, пытаясь таким образом напомнить ей о субординации.

Несколько поджав правый бок, Катя замахнулась на Юлю, но смотреть продолжала на Алексея, дожидаясь ответа.

– Кто его знает?.. – начал Алексей, несколько помявшись. – Панкреатиты бывают разные… Хотя, у Носовой, вероятнее всего, панкреатит запущенный, а это значит, что скорого её возвращения ожидать, пожалуй, не следует.

Катя опустила руку и, ещё немного поразмыслив, пожимая плечами в ответ на собственные сомнения, слезла со стола со словами:

– Ладно, показывайте ваш «Кошкин теремок».

– Вы идите, а я побежала Лариску «уламывать», – сказала Юля и исчезла.

***

В зале полным ходом шли приготовления к празднику.

– Вот сценарии, – сказала Анна, подавая Кате потрёпанную тетрадь, – просмотри быстренько, ознакомься хотя бы в общих чертах.

Вскоре подошла Татьяна, затем две Лены втолкнули в зал упирающегося Михаила.

Катя поглядывала по сторонам, но продолжала читать.

Из коридора донёсся возмущённый возглас Ларисы:

– Людям ещё экзамены сдавать! Какие могут быть спектакли?!

– Ты и так всегда всё на «пять» знаешь! – парировала Юля и, открыв ногой дверь, втащила Ларису в зал.

Катя оторвала взгляд от тетради и, посмотрев на Ларису, почему-то вспомнила характеристику, данную однажды ей Алексеем: «Лариса всегда, что называется, себе на уме; к тому же умная и свободолюбивая, временами – дерзкая. Ей бы в каком-нибудь ВУЗе учиться, а не здесь». «Да, – продолжала размышлять Катя, наблюдая за тем, как Юля подтаскивает Ларису всё ближе, – пожалуй, есть чем восхищаться; а внешне-то – я всё же лучше». Улыбнувшись собственной «наглости», Катя случайно встретилась взглядом с Юлей.

– Нравится? – спросила Юля.

– Да… Ой, нет, нет: сценарии – не нравятся!.. Носова сама всё это сочиняла?

– Вероятно.

– Странно, что по этим сценариям в конце не требуется целовать директора в задницу.

– О, это была бы финальная сцена, достойная данного заведения!

– А что ещё в прошлом году делали к этому празднику?

– Какие-то «головоломки» составляли, ребусы, ещё что-то подобное. Вон ватмана-то – целый рулон для этих целей.

– На показуху им не жалко, – присоединилась к разговору Лариса. – Интересно: не на те ли это деньги куплено, которые выдают дополнительно к стипендии и сразу отбирают?!

– А у меня идея! – заявила вдруг Юля. – Когда мы были в кабинете у Волчкова, Катя сказала: «Кошкин теремок»; а давайте именно такой спектакль и сделаем, а-то «Теремок» в прошлом году был, а в «Кошкином доме» по сюжету пожар полагается, – ещё спалим «шарагу» раньше времени, потом придётся на улице заниматься. К тому же «Кошкин теремок» – это уже что-то новое, а значит: можно «поприкалываться» с творческим размахом, пока «тварей» нет.

***

Никогда ещё репетиции в училище не проходили так активно. Даже те, кого раньше Носова сгоняла криком и угрозами, – приходили сами, проявляли инициативу, задерживались в училище до самого вечера.

– Слышал бы ты, как нас вчера Авоськина хвалила за усердие в репетициях! – рассказывала Катя Алексею, встретив его как-то по пути в училище.

– То-то ты и в кабинет ко мне последнее время не заходишь… Странно. Раньше студенты старались от подобных репетиций отделаться любыми способами.

– Мы же без Носовой репетируем!

– Ну тогда понятно.

– А иди тоже к нам! Будешь «волком»; а-то у нас приличных «волков» нет… Парни, блин, – «дебилы» какие-то; им только ослов играть.

– А я чем лучше?! Какой из меня артист?! Ты Фрэда зови, – будет вам почти настоящий волк.

– Ну да!.. Нет, Фрэда – жалко!.. Хотя… – Катя замолчала, но как будто повеселела.

– Что задумала?

– Да так, есть одна мысль.

***

Встретившись на репетиции с Ларисой, Катя спросила:

– У тебя, случайно, с Джулькиным начальником контакты не сохранились?

– Могу позвонить, если надо. А что?

– А то, что на роль волка вполне подойдёт Джулька; она же – учёная.

– Точно! – обрадовалась Юля, подслушавшая весь разговор.

– Ну, если Юла ей опять в рожу бутерброды совать не будет, пожалуй, можно попробовать, – согласилась Лариса.

– Лариса, иди-ка сюда, – позвала Юля и направилась к стенду с фотографиями представителей администрации училища, – я тебе кое-что объясню: «рожи» – это вот, – Юля ткнула пальцем в стенд, – а у Джульки – лицо.

– Убедила… Спорить не стану, – сказала Лариса, разведя руками.

***

Заучивая роль, Катя ходила по залу из стороны в сторону, то и дело поглядывая на Юлю, которая раздражала её, брякая попусту на гитаре. Сбившись в очередной раз, Катя отобрала у Юли гитару и, забравшись на стол, попыталась сыграть нужную мелодию.

Продолжая сидеть с приподнятыми руками, будто держа отсутствующий инструмент, Юля, хлопая ресницами, уставилась на Катю. Катя тем временем уже старательно выводила:

 
…И звери, которые – мявкалки,
И звери, которые – гавкалки…
 

Получалось плохо. Катя злилась и повторяла снова и снова.

Анна, понаблюдав за происходящим, не выдержала и посоветовала:

– Не пой ты: «мявкалки» и «гавкалки», скажи хотя бы: «мявкают» и «гавкают», – лучше звучать будет… Да, и пусть Юля играет; она, всё же, в музыкальной школе училась.

– Да! – подтвердила Юля, выходя из оцепенения, после чего подскочила к Кате и принялась отбирать гитару, уцепившись за гриф.

Борьба за инструмент несколько затянулась и окончательно превратилась в явное баловство. Не желая уступать, Катя раскачивалась из стороны в сторону, несколько раз по-кошачьи шипела, оскаливая зубы. В конце концов пальцы Юли, ослабнув, сорвались и, не ожидавшая этого, Катя полетела кувырком со стола вместе с гитарой. Все ахнули, однако Катя, как-то извернувшись в последний момент, не только не упала, а опустилась на пол обеими ногами, но и удержала гитару, прижав её к себе одной рукой.

– Кошки всегда приземляются на ноги, – прокомментировала Лариса.

Драчуньи тем временем отошли от испуга. Сделав вид, будто собирается бросить гитару, Катя сделала резкое движение, от чего Юля немного отстранилась и закрылась руками. Улыбнувшись, Катя подошла и, слегка поклонившись, протянула Юле гитару на обеих руках. С этого момента репетиция пошла слаженно, однако уже через час произошёл очередной сбой, связанный с появлением в зале милиционера с собакой.

Радостные возгласы и аплодисменты остановила Лариса:

– Тише, вы!.. Опять Джульку перепугаете своей дикостью!

На разговоры ушло не более десяти минут, затем начали репетировать с собакой. Первые же результаты превзошли все ожидания.

– Здорово работает! – восхитилась Анна.

– Скажи, Сергей, а она не испугается полного зала людей? – спросила Лариса.

– Взрывов и выстрелов не пугается… – начал Сергей.

– Взрывов и выстрелов, может, и я не испугаюсь, – перебила Лариса, – а вот от наших «дикарей» иногда шарахаюсь.

– Тогда пошумите, а мы попробуем всё повторить.

Весь остаток репетиции собака была в центре внимания. Когда Сергей собрался уходить, Юля высказала предложение:

– Давайте все проводим Джульку, чтоб её по дороге никто не обидел!

Предложение было принято не всеми, но ушли, всё же, довольно большой компанией. Катя идти не хотела, однако увлеклась разговором с Юлей и Ларисой, а потому присоединилась к «группе сопровождения». Время коллективной прогулки пролетело незаметно. На обратном пути рядом с Катей оставалась лишь Лариса; они шли неспеша и обсуждали последние события.

– А я почти пришла, – сказала вдруг Лариса и жестом показала, что собирается свернуть.

– Пройду, пожалуй, с тобой через дворы, – решила Катя. – Мне так даже ближе.

Оказавшись вблизи своего подъезда, Лариса неожиданно остановилась и всплеснула руками.

– Что случилось? – спросила Катя.

– Опять шпана перед подъездом… Может, мне ещё прогуляться?.. Провожу тебя, потом вернусь.

– Ну да!.. А если, когда вернёшься, подонки ещё здесь будут?.. Всю ночь будешь гулять?

Катя потянула Ларису за руку и решительно направилась к подъезду. Недоверчиво покачав головой и прижав к себе сумку, Лариса последовала за Катей. Тут же со стороны подъезда донеслись омерзительные оценивающие возгласы и один из парней направился «знакомиться», разводя на ходу руки. Катя и не подумала останавливаться; удар ногой в пах и, последовавший за ним, удар ладонью в подбородок она нанесла так быстро, что мерзавец даже не успел согнуться от первого удара, когда голова его дёрнулась и, так и оставшись с разведёнными руками, парень рухнул лицом вперёд, всё же вынудив тем самым Катю сместиться в сторону. Отходя, Катя не забывала приглядывать за Ларисой; это – оказалось совсем не лишним: обходной манёвр Кате пришлось перевести в контратаку против второго негодяя, – отпихнув его от Ларисы, Катя подбила парню ноги и успела добавить ребром ладони, попав вместо шеи в ухо. Оставшиеся четверо – расступились. Продолжая контролировать ситуацию, Катя подтащила Ларису к двери подъезда и едва слышно сказала:

– Я с тобой поднимусь.

– Может, у меня переночуешь? – спросила Лариса, проходя в подъезд.

– Нет, нет; провожу тебя до квартиры и пойду.

– Тогда позвони мне, когда пройдёшь мимо выродков. У тебя «мобильник» с собой?

– Да, да, ладно.

– Обязательно!.. Если не позвонишь, – я в милицию звонить буду.

– Позвоню обязательно. Не волнуйся.

Попрощавшись с Ларисой, Катя спустилась к выходу. Парень с разбитой физиономией бросился на Катю почти сразу, когда она появилась на крыльце. Катя отреагировала спокойно и как-то даже лениво: она лишь перенесла вес тела на правую ногу, а левой очертила полукруг и, направляя нападающего мимо себя, подбила короткой подсечкой его ноги, осторожно оттолкнув, чтоб не запачкаться кровью. Установленный для ограничения движения двери, штырь впился падающему в бок. Почти в то же мгновение Кате пришлось встретить локтем в челюсть второго. Немного отступив, она прицельно добавила в то же место ногой, оперевшись для устойчивости о стену, и, когда второй противник свалился, направилась к третьему. Парень остановился в нерешительности; он явно не знал, что ему делать. Ещё трое – были достаточно далеко и приблизиться не решались. Катя вдруг вспомнила, как Алексей учил её делать «лоу-кик» и как Тимофей показывал ей удары пальцами. Не раздумывая, она ткнула парню пальцами в лицо, вынудив его отступить и поднять руки, после чего жёстко опустила свою правую голень на его левое бедро и, уже по падающему, нанесла прямой удар левой ногой.

Когда, уже отойдя от подъезда метров на десять, Катя оглянулась, она увидела, что парень, оставшийся на крыльце, всё ещё корчится, держась за бок. «Какой дебил придумал по прутку в каждое крыльцо воткнуть?! – подумала Катя. – Может ведь и приличный человек напороться!» Отойдя ещё немного, она вспомнила про обещание, данное Ларисе, и, тут же позвонив, сообщила, что у неё всё нормально.