Текст книги "Просьба не беспокоить. Фантастический роман"

8. Коктейль «Эксодус»

Как говорила Астрид Линдгрен, в мире есть два ничем не заменимых удовольствия: хорошую книгу прочитать и хорошую книгу написать. Нет оснований сомневаться в справедливости слов великой шведской писательницы. Беда в том, что с написанием хорошей книги у меня не склеивалось, да и читать оказалось нечего. Букридер с обширной библиотекой забыл дома. Расследование тоже не сдвигалось с мертвой точки. Кажется, Плаватская всё-таки права. Некие злые силы действительно решили сорвать Конкурс. Несмотря на её уверения, что о порученном деле никто не слышал, знала о нём тьма народу. Во-первых, она сама, Ирина Александровна Плаватская. Во-вторых, этот неведомый пока председатель совета акционеров. В-третьих, какой-то помощник. В-четвёртых, пара охранников, якобы глухонемых. В-пятых, неведомая секретарша, которая всё должна знать по определению. В-шестых, охранник, что приносил письма с угрозами. Ну и, наконец, сексуальный партнёр Плаватской, о котором я вообще не знал. То, что таковой имелся, удалось выяснить, проведя несложную проверку и скрытый удаленный опрос. Есть методы. Впрочем, эти двое последних, чисто теоретически, могли оставаться в неведении. Итого, шесть или восемь человек, вполне вероятно, знали об этом деле. Многовато. А дальше – как водится. По строжайшему секрету, никому не говори, поклянись, что не скажешь. В результате знают все, кто хочет. Те, кто не хочет – тоже знают или что-то слышали.

События не заставили ждать.

На третий день, с самого утра, гостиницу облетела весть, что скончался ещё один из конкурсантов. Имя умершего —

Сергей Агищев, мне ничего не говорило. Кто такой? Ясно, что какой-то автор, раз в конкурсе участвовал, но из написанного им я не только ничего не читал, но даже фамилии не смог вспомнить.

Эту новость первой поведала горничная, что пришла убирать номер, когда я собирался идти завтракать. Та же горничная подтвердила, что сразу же выбыло двенадцать человек. В ответ отделался какой-то общей фразой и спрашивать о подробностях пока не решился. Новостей и слухов, что клубились вокруг конкурса, тоже решил до времени не касаться. Зато поговорил за жизнь.

Звали горничную Уля. Ульяна Бердникова. Она была бы похожа на обычную молодую служащую отеля, если б не глаза – большие и выразительные. Карие. В сочетании со светлыми волосами, это производило странный эффект. В глазах читались ум, воля и что-то ещё, что пока не смог расшифровать. Отлично вылепленная крепенькая фигурка довершала впечатления.

Девушка выглядела чрезвычайно словоохотливой и казалась просто находкой для сыщика типа меня. Она знала об отеле всё. Кто с кем куда ходил, какую девушку на ужин пригласил, как она ему понравилась и сколько раз. Немногим ранее, когда отель остался без коменданта, и пока не нашли постоянного человека на такую должность, Уле предложили выполнять эти функции. Она согласилась. В результате, у девушки оказался не только открытый доступ ко всем помещениям, но и служебный электронный адрес, по которому можно передать любую информацию. А ещё с ней приятно было беседовать. Просто так. Она с удовольствием выслушивала любые сплетни и догадки, чем и занималась в свободное от работы время. Вообще, Уля особых комплексов не имела. Поэтому-то и рассказала, что некоторые конкурсанты, несмотря на запрет, живут абсолютно вольно и без проблем ходят друг к другу в гости.

Я представился девушке как писатель. Объяснил, что пишу книгу о гостинице, и мне просто необходимо везде побывать.

Изучить отель от крыши до подвала, чтобы всё достоверно, как в известном романе Артура Хейли. Уля не читала Артура Хейли, она, по-моему, вообще книг не читала, но смысл уловила верно. Идея пришлась ей по душе. Мы договорились, что как только она отправится в положенный обход, возьмет меня с собой.

Владимир опять поймал меня на лестнице, когда спускался вниз. Он упорно игнорировал лифт.

– Привет, – без особой теплоты в голосе поприветствовал меня приятель. – Новость знаешь?

– Знаю. Какой-то Агищев помер. Представления не имею – кто таков.

– Я имею. Худощавый такой господин. Седой, на президента Джонсона похож. На вводном заседании прямо сзади нас сидел. Вопросы разные задавал. Его последний роман номинировался на премию за лучшее прозаическое произведение на русском языке. Попал в шорт-лист. Книга называлась – «Страна улыбок и полей».

– Это он что, про Таиланд писал? – не понял я. – На географических темах специализировался?

– Нет, это он про наше родное отечество писал. Реалист, на патриотических темах специализировался. В позапрошлом году получил медаль Союза писателей за книгу «Люблю тебя, страна моя».

– Замечательно. Интересно, почему из столетия в столетие у нас покупаются на одни и те же жвачки, только в разных фантиках.

– Ты это о чем сейчас? – с подозрением поинтересовался мой собеседник.

– Да так. Ни о чем, – отмахнулся я. – Почему помер-то?

– Говорят, инфаркт. Случайно видел, когда его выносили. Соврал фельдшеру, что умерший – мой друг. Тот и объяснил, что с высокой долей вероятности – обширный инфаркт миокарда. Как выяснилось, покойный много пил.

– Опять сердце? – поморщился я. – Похоже на систему.

– Ну вот, как-то так.

– А сколько ему?

– По виду – уточнил Владимир, – где-то под семьдесят. Вот скажи, какого хрена он в этот отель припёрся? Зачем? Молодых девок решил потрогать? Свежатинки захотелось? У него, говорят, взрослый сын в Англии. Вот тебе и «Слава труду», вот тебе и марафон. На пенсию ему давно надо было идти, это я тебе официально заявляю, как человек пишущий. А ты, небось, ещё ничего тут не написал?

– Это главное, что тебя беспокоит? – проигнорировав его вопрос, я задал свой. – Сейчас менты всех нас трясти будут. С тебя первого начнут, раз ты теперь «его друг».

– Не факт. Если вскрытие подтвердит естественную природу смерти, страшного с нами не случится. Хотя подозрительно, согласись? На второй день дать дуба – это надо уметь. Так, всё. Впереди зона видеонаблюдения. Пока!

Я спустился к завтраку, а там все всё уже знали, хотя напрямую об Агищеве не говорили.

Ещё в первый день, во время ужина моё внимание зацепил странный тип. Потом часто его видел. Он явно жил в этом отеле, но, по-моему, не на моем этаже. Всегда пребывал в одиночестве. За его столик обычно никто не садился. Компания за столом у незнакомца появлялась лишь в самом крайнем случае, когда других мест не оставалось. Как-то раз столкнулся с ним в фойе отеля, где он прохаживался без видимой цели. Один раз мы оказались в одном лифте. Потом встретились в коридоре. Вчера заметил его у выхода на улицу. И всё это в первые дни! Как-то уж очень часто попадался он на глаза. Незнакомец ни разу не пытался заговорить со мной, хотя в то же время и не сторонился. Что-то в нем меня настораживало. От него веяло опасностью. Я уж подумывал, что этот тип специально за мной следит, слишком регулярно натыкался на него. Наконец, решил, что он просто странный и любит одиночество в толпе. Но, так или иначе, моё любопытство не удовлетворено. И вот снова вечером в ресторане я опять наблюдал за ним.

Он ел, пил, бродил взад-вперед по залу и посматривал на часы. Время от времени подходил к стойке купить что-нибудь. Он действительно выглядел одиноким. Казалось, он ищет кого-то, кого здесь нет.

Я тоже ждал официанта, чтобы сделать заказ. Задумавшись, даже не заметил, как этот неизвестный господин подошёл к моему столику.

– Добрый день, – улыбаясь, поздоровался незнакомец. – Разрешите?

– Добрый, – кивнул я. – Располагайтесь, конечно.

Он сел напротив меня.

– Как дела? – стандартно поинтересовался он.

– Да как-то так… – неохотно ответил я. – А у вас?

– Неплохо.

– Надеюсь, вы не участник Марафона? А то нас могут подвергнуть репрессиям.

– Нет, – коротко рассмеялся незнакомец. – Не участник. Давно вышел из такого возраста. А вы, стало быть, в этом конкурсе участвуете?

– Увы.

– Увы – да, или увы – нет?

– Увы – да, – кивнул я. – Иногда завидую тем, кого в первый же день отчислили.

Сам того не желая, я ввязался в разговор с ним. Тут подумалось, что сейчас он заговорит о внезапной смерти одного из участников. Но я ошибся.

– Знаете, все литераторы делятся на две категории, – охотно поддержал тему незнакомец, – Одни по-настоящему влюблены в литературу, другие – только приходят к ней во сне. Со вторыми никаких проблем, а с первыми случаются всякие неприятности. Казусы. Обе разновидности литераторов в равной мере читателей мучают. Одни наслаждаются собственным существованием, другие лишь завидуют первым.

– Можно выделить третью категорию. Тех авторов, которым нет дела до читателей.

– А есть такие? По-моему, они лукавят. Все авторы рано или поздно испытывают дефицит читателей, недостаток идей и отсутствие вдохновения. Говорят, организаторы выдали всем одну и ту же тему. Этот мотив неисчерпаем, как человеческая глупость. Особых проблем с идеями, вдохновением и прочими писательскими атрибутами воспоследовать не должно. Оливкой в бокал с коктейлем добавим ещё и жадность – могучее человеческое чувство.

– Никаких проблем, – кивнул я. – Тут не только жадность и зависть. Я бы ещё оставшиеся пять смертных грехов добавил. У нас ещё в запасе похоть, чревоугодие, леность, гнев и гордыня.

– А что такое, по-вашему, гордыня?

– Ну, – пожал плечами я, – это слишком раздутое чувство собственной важности. Трудно с этим бороться.

– Что вообще, за слово такое – гордыня? В особо развитой форме является предметом профессионального интереса психиатров и называется манией величия. Бороться с этим не только трудно, но и бесполезно. Да и невозможно.

– Вот тут не соглашусь, – чисто из чувства противоречия возразил я. – Не всегда так. Говорят, что борьба с гордыней – ни что иное, как освобождение от оков, от навязанных обществом банальных стереотипов. Это не я говорю, так считают умные люди. А когда привычный мир вокруг окончательно рухнет, уцелеют другие, не такие, как я, – сильные и молодые. Вероятно, то будут более совершенные существа.

– Словом, кино и немцы! – восхитился незнакомец. – Вот ведь завернули. Сами такое придумали или прочитали где?

– Не помню. Может, и прочитал, только забыл где и когда, поэтому считаю эти мысли своими. Даже не знаю, у кого такое можно прочитать. И потом, хотя у меня тоже есть свои идеи, но почему бы не воспользоваться чужими? Я, конечно, не совсем такой, как мои коллеги, но всё равно было бы забавно.

– Не такой? – удивился мой собеседник. – И чем же вы отличаетесь от всех этих замечательных мужчин и женщин, приехавших на конкурс?

– Принципиально отличаюсь, – категорично уточнил я. – Каждый из них заинтересован в победе. Во всяком случае, мечтает попасть в шорт-лист. Мне же это абсолютно безразлично. Вообще по барабану.

– Почему? Вы потеряли деньги и потратили личное время.

– Не потратил, а купил, – уточнил я. – Получил месяц отпуска на полном пансионе. Комфортное проживание в одиночестве. Недурно, согласитесь?

– Вы же только что уверяли, что завидуете тем, кого отчислили в первый день?

– Да, но это не мешает мне наслаждаться текущей реальностью, – усмехнулся я. – Трехразовое питание, шведский стол, отсутствие бытовых проблем, красивые доступные девушки. Я, знаете ли, эпикуреец. Человек, живущий текущим моментом в своё удовольствие, и не прочь приударить кое за кем.

– Да, может быть, может быть, вы и правы. – задумчиво изрёк незнакомец, посмотрев куда-то поверх моей головы. – Кстати, тут действительно есть занятные представительницы прекрасного пола. Есть за кем приударить.

– Например?

– Например, вон та куколка, что сейчас вошла, не находите? Давно за ней наблюдаю. Симпатичная малышка.

Я обернулся и встретился глазами с вошедшей в кафе «малышкой».

– Вынужден огорчить вас. «Малышка» занята.

– Кем, позвольте спросить?

– Мною. Инга! – прокричал я и помахал рукой.

Девушка подошла к нам.

– Вот ты где, – недовольно заметила моя партнёрша, с явным подозрением поглядев на нас. – Не возражаете, если похищу вашего собеседника? – спросила она у сидевшего напротив меня незнакомца. – Мой друг, кажется, уже всё съел и выпил.

На самом деле я не всё ещё съел, но решил не спорить. Как только мы вышли из ресторана, Инга сильно, больно и вполне умышленно ударила меня локтем в бок.

– Ой! – не выдержал я. – За что? Больно же.

– За всё хорошее. Какого хрена ты выкрикиваешь моё имя во весь голос да ещё в этом кабаке? – прошипела девушка. Здесь внимания на нас не обращал никто. – Тут и так всякая шелупонь липнет, а теперь и по имени звать начнут. Что у тебя общего с этим проходимцем?

– С кем?

– Не придуривайся! С тем, с кем ты сидел за одним столиком и так мило беседовал.

– Очень интересный персонаж. Начитан, явно неплохо образован. Захотелось поговорить с ним и понаблюдать вблизи. Пообщаться, так сказать.

– Интересный? Пообщался вблизи? Ты знаешь, кто он такой?

– Понятия не имею. Не представился, но на руке у него любопытный перстенёк. Платиновый, с масонской печаткой. – А ты что, знаешь его?

– Спросила у администратора, и тот ответил, что этот «персонаж» из Парижа, а зовут его месье Жерон. Он француз. Потом я ещё справки навела.

– Странный какой-то француз. По-русски совершенно свободно шпарит, будто здесь родился и всю жизнь прожил. Без всякого намёка на акцент. Разными идиомами и оборотами легко владеет. Больше ничего не расскажешь?

– Нет, это всё. Остальное – мои подозрения, непроверенные данные, случайные наблюдения и личные догадки.

– Например?

– По-моему, он педераст, и вроде сам не отрицает этого.

– Вот чёрт, – пробормотал я. Оценкам Инги я верил. Была масса возможностей убедиться в аналитических способностях девушки. – А когда ты первый раз это заметила?

– Мы в баре столкнулись, где я приглядывалась к гостям отеля. Он вежливо извинился и вернулся к себе за столик.

– И всё? – усмехнулся я, когда мы подошли к лифтам. – А с этого момента он ничего больше не говорил? Не подходил к тебе?

– Да нет, только как-то странно на меня взглянул.

– Конечно, странно. Девушка одна. В баре. Решил, что ты хочешь кого-то подцепить и составить ему конкуренцию. Если ты не врешь, и он действительно тот, кем ты его считаешь.

– Не вру. Как говорится – гадом буду! – усмехнулась Инга.

– Тогда уж – гадиной. А знаешь, откуда пошло такое выражение?

В этот момент створки лифта разъехались, и мы вошли внутрь.

– Что гадом буду? Знаю, конечно. Из индуизма и буддизма. Укороченное от «клянусь, что это правда, иначе при следующей реинкарнации буду гадом ползучим, змеёй подколодной». Я тогда сразу объяснила бармену, что друга жду. Громко так, чтобы все слышали. Только этот Жерон девушками не особо-то интересовался, зато с явным интересом поглядывал на задницы молодых парней.

– Фу. ля, – не выдержал я.

Уже внутри кабины Инга, не в силах сдержаться, расслабленно засмеялась. Смеялась она очень заразительно, я тоже невольно стал подхихикивать. Но тут что-то произошло, и девушка вдруг застыла. Будто приросла к месту. Возникла тягостная пауза.

– Ты чего? – не понял я.

Инга присела на корточки около валявшейся на полу карточки, похожей на электронный ключ.

– От моего номера, – прошептала она. – Точно от моего.

Мне стало интересно, и я опустился рядом. Это действительно оказалась карточка электронного ключа. В этот момент кабина приехала на этаж Инги, и двери раскрылись.

Мы вышли и направились в сторону её двери. Инга внимательно осмотрела дверные щели, потом приложила карточку. Мигнул огонёк, и девушка свободно повернула ручку. Замок открылся. Инга защёлкнула дверь и скинула обувь. Только тут я заметил, что моя партнёрша едва сдерживает себя. Она явно была на грани срыва.

– Ты чего? – снова удивился я теми же словами.

– Это же мой ключ! – воскликнула девушка. – А у меня его нет. Ключ всегда лежал в заднем кармашке джинсов, а теперь валялся в лифте. Кто-то вытащил, причем совсем недавно.

– Девушки разве что-то носят в заднем кармане?

– Всегда ношу. – Чувствовалось, что Инга никак не может успокоится и для снятия стресса говорит все, что придёт в голову. – Не замечал?

– Может, сам выпал?

– Тихо, – вдруг прошипела она. – Слышишь?..

Я прислушался, но ничего полезного не услышал.

– Это сосед, – продолжила Инга. – Он каждый вечер чем-то скрипит. И так до самой полночи. Ровно в двенадцать всё затихает.

– Может, трахается с кем-нибудь?

– Так долго? Нет, тут совсем другой звук. Прислушайся!

Я напрягся и действительно уловил тихий, на пределе слышимости, скрип, происхождение которого понять не удавалось.

– И что такого? – не понял я. – Главное проверь, ничего в номере не пропало?

– Нет. Здесь вообще никого не было. Я секретки оставила, и они не тронуты. Никто не входил. Дверь не открывали. Если бы открывали, заметила бы.

Я промолчал. Такие хитрости даже в голову не приходили. Ставить секретки на двери гостиничного номера? Впрочем, почему бы и нет.

– Может, у администратора спросим? Тут камеры в коридоре висят.

– Да ну ещё, – махнула рукой моя партнерша.

– Горничная заходила?

– Тоже нет. Я с ней договорилась. Приходит лишь в моем присутствии. Да она бы и секретки снесла.

– А зачем такие сложности? С секретками?

– Сложности? Ты что, до сих пор так и не понял? Здесь очень страшно. Конкурс только-только начался, а уже пошли убийства. Нас тут прихлопнут, как мух. Пикнуть не успеем. Надо всё бросить и бежать отсюда.

– Потеряем репутацию. Для нас это совсем не вариант.

– Да чёрт с ней, с этой репутацией! Что, по-твоему, мы будем тут делать? – наконец-то спросила она. Вот только её тон не предвещал ничего хорошего. – Сидеть и ждать?

– Лучше оставить всё как есть, – предложил я. – Примем дополнительные меры предосторожности. Понаблюдаем со стороны. Поплывём по течению.

Она резко повернулась ко мне и смерила взглядом. Глаза у неё оказались холодные и сухие. Даже злые. Не знаю, что должно случиться, чтобы она заплакала. А потом просто не выдержал. Тут меня что-то будто ударило. Подошёл к ней и прижал к стенке. Сначала она слегка сопротивлялась, но потом обмякла в моих руках. Я чувствовал, как она всё ещё дрожит, и понимал, что девушка просто боится.

– Пусти, – прошептала Инга и попыталась выскользнуть. – Сейчас нет никакого настроения.

Я не стал её удерживать.

– Да, а как твои наблюдения? – я решил вернуться к интересующей нас обоих теме. – Как успехи на почве частного сыска?

– Вообще-то так себе. После расскажу. Кроссовки сними, – велела моя компаньонка.

Когда мы вошли в комнату, обстановка меня удивила. На столике возвышалась пустая пивная кружка в одну пинту, две рюмки и две вскрытые бутылки: одна с красным вином, а в другой виднелась какая-то светлая прозрачная жидкость. Обе ёмкости стояли так, что этикеток разглядеть не удавалось. Ничего другого на столике не было. Инга отодвинула рюмки, ловко смешала содержимое бутылок в кружке и уселась напротив меня.

– Теперь пей, – приказала девушка, придвигая ко мне полную кружку.

– Что это? – я подозрительно посмотрел на образовавшуюся смесь, а потом поднёс к носу. Пахло алкоголем.

– Коктейль «Эксодус». Ром Бакарди и Бордо Каберне Совиньон. Пей!

– Какой ужас! За что?

– За сцену внизу, – язвительно пояснила Инга. – Пей, говорю! Всё пей!

– А ты?

– Потом.

Пришлось подчиниться. Не знаю, от этой ли смеси, от навалившейся ли за день усталости или от чего другого, но опьянел я довольно быстро.

Говорят же, что ни один мужчина не устоит перед пьяной женщиной, зато ни одна женщина не будет в восторге от пьяного мужчины. Пошло, банально, но факт. К сожалению, в этот раз я смог убедиться лишь во второй половине данного правила.

9. Гостиничный детектив

У нас любят приводить пример Хемингуэя, который на спор умудрился написать драматический рассказ всего из четырёх слов: «Продаются: детские ботиночки, неношеные». Между тем точно такая же история случилась со мной в детстве. В ту пору зимнюю обувь покупали летом – выбор богаче, да и народу меньше. Купили мне пару зимних ботинок «на вырост», вот только к зиме вырос я сильнее, чем планировалось. Потом перепродали эти неношеные ботинки. Продали без всяких объявлений, просто соседке, и ничего драматического в том не было. Это к тому, что всё-таки сокращения не всегда во благо, лишь до определённого предела. Иначе неизбежна потеря информации и утрата первоначального смысла.

Что-то пошло не так или не туда. Пожалуй, пробовать ещё раз – плохая идея.

В то утро только я вышел на лестницу, как меня опять нагнал Владимир. Похоже, он взял в привычку ловить меня здесь. Выглядел мой приятель возбужденно – глаза блестели, а сам он только с видимым усилием мог оставаться на одном месте.

– Привет! Новость слышал? Сегодня ещё двоих выперли! Сосед в администрацию настучал. Вызвал дежурного и заявил, что в номере за стенкой бурно веселятся. Работать мешают, сосредоточиться не дают, нарушают творческий процесс. Пришли, а там мужик с бабой трахается. Самый разгар. Оба оказались конкурсантами, ну их и это. Они скандалить пытались, говорили, что внезапно полюбили друг друга, а на разговоры у них и времени-то не осталось.

– Не помогло?

– Нет, конечно. Ты же читал договор? Читал. Там всё чётко прописано. Контакты между конкурсантами запрещены. Хоть ты в браке, хоть в свободной связи, любовь, морковь, никого не волнует. Так что минус пятнадцать уже. Нельзя нам разговаривать. Немало рискуем, чёрт побери. Тут узнал давеча, как определять приписанных к нашей гостинице жриц Афродиты. Знаешь, нет? У них такой браслетик с названием отеля должен быть из мягкого ярко-розового пластика. Люминесцирует в ультрафиолете.

Прочитав эту небольшую, но увлекательную лекцию, мой приятель побежал дальше, а я задумался. Браслетики, люминесцирующие в ультрафиолете, надо же. Так и представилась сцена, как некий озабоченный мужик освещает ультрафиолетовым фонариком продающих себя девиц. Такая картина показалась столь сюрреалистичной, что захотелось перезагрузиться. Однако наваждение быстро прошло, как только удалось добраться до главной гостиничной едальни со шведским столом.

Вообще, «шведский стол» организован по стандарту – «всё включено». Множество блюд выставлялось рядом, и еда разбиралась по тарелкам самими гостями. Никаких особых изысков, но каждому блюду соответствовал цвет тарелки. В другие дни цвета могли меняться, но принцип оставался неизменным. За едой можно подходить неограниченное число раз, всё оплатили спонсоры и конкурсанты из «оргвзносов». Много фруктов, йогуртов, соков, джема и варенья. Салаты и бутерброды. А ещё кофе и чай. Приносили по две кружки в каждой руке, так как чай пили все. Кроме тех, кто пил только кофе.

Я выбрал столик и взялся за бутерброд. Но не успел открыть рот, как услышал:

– Вы же здесь со дня регистрации конкурсантов, верно? У вас свободно?

Около моего столика стояла молодая незнакомая женщина с точно таким же подносом, как и у меня. Разве что тарелки другого цвета. Молча, не сводя с неё глаз, кивнул на свободный стул.

– Пожалуйста, – я укусил бутерброд и стал жевать.

– Что ж, это хорошо, что вы не скрываетесь.

Я не ответил. С чего бы скрываться-то? От кого? Незнакомка аккуратно устроилась и тоже принялась за еду. Крепко сбитая блондинка с хорошей фигурой и уверенными манерами поведения. В форме отеля и со стандартным бейджиком на лацкане. Странно, почему она завтракает в кафе для гостей? У персонала отдельный буфет. На вид лет тридцать или даже меньше.

– Мы можем поговорить? – женщина приступила к делу. Мне только почудилось, или в голосе действительно что-то ироничное? Нет, скорее, показалось, только вот её взгляд. Взгляд хищника, готового вцепиться в добычу. – Вы тоже конкурсант?

– Угу, – утвердительно прогукал я сразу на оба вопроса, поскольку ещё не дожевал бутерброд.

– А я нет, – она показала на бейджик, который оповещал: «Кристина Казимировна – администратор».

Правильные черты лица, короткая причёска. Несмотря на пищевые запахи, от неё сильно пахло чем-то импортным, как от только что испечённой французской булочки. Да, такие дамы бывают очень хорошими администраторами. У них все ходят по струнке и выполняют любые поручения.

– Слушаю вас, – произнёс я, после того как проглотил прожеванный кусок и запил его глотком кофе. Он оказался отвратительным и отдавал резиной.

– Работаю здесь. Называйте меня Кристиной. В крайнем случае – Кристиной Казимировной, но никаких сокращений не допускайте.

Я тоже представился, добавив, что мне очень приятно и не погрешил против истины.

– Вы же частный детектив? – сразу огорошила собеседница. – Занимаетесь проблемами конкурса? Не бойтесь, никому не скажу. Нас не слышат и внимания не обращают, а камеры смотрят в другую сторону. К вам на работу хотела устроиться.

– Ко мне? – Я чуть не подавился. – Как это? А почему вы об этом так спокойно говорите?

– Коллега ваша, – прояснила ситуацию Кристина. – Вообще-то я гостиничный детектив. Официально такой должности тут нет, поэтому формально числюсь администратором.

– Да ну? – удивился я. – Это, наверное, очень интересно?

– Издеваетесь? Интересно только в романах Раймонда Чендлера и Филипа Керра. Знаете, что обычно делает штатный детектив отеля?

– Только догадываюсь. Но у вас.

– Но у меня эноклофобия, – перебила она меня, – неприятие толпы. Когда много людей – испытываю высокий дискомфорт. А тут вечно среди какой-то оравы народа ошиваться приходится. Поэтому хочу работать у вас. Кроме того, кое-что знаю и умею.

– Но почему? – вырвалось у меня.

– Почему знаю и умею? Всё-таки какой-никакой опыт имеется. Образование опять же.

– Нет, почему у нас?

– О вашем профессиональном чутье частного детектива ходят легенды.

– О моём? Да ладно? – не поверил я. – Вы вот так, прямо сразу об этом говорите? Но вы знаете, что это не очень-то правильно?

– Что именно?

– То, что вы сейчас говорите со мной, – пояснил я. – У нас же коллегия, и у меня есть компаньон.

– Ой, знаю я вашу коллегу, – отмахнулась Кристина. – Зачёт мне сдавала. Я преподавала в той самой юракадемии, что ваша Инга заканчивала.

– Ничего себе, – слегка офигел я. – И вы стали работницей отеля в этом городе. Можно спросить, почему?

– Спросить можно, только не в таком тоне. Что вы себе позволяете? Теперь вот не знаю, отвечу ли.

– Извините. Но должен же я понимать, с кем планируется работать. Нет?

– Вообще-то, нет, – возразила Кристина. – Не должны. А история скучная и долгая. В вопросы и ответы будем играть только после вашего принципиального решения.

– Надо переговорить с коллегой, – честно признался я.

– Естественно, – кивнула Кристина. – Позвонить нельзя?

– Нет, – на сей раз возразил уже я. – Важные вещи обсуждаем только непосредственно.

– Но вы же и так регулярно с нею видитесь? Вот и поговорите в ближайшее время, потом дадите знать. Моя карточка.

С этими словами она положила передо мной прямоугольник плотной бумаги. На визитке значилось: «Ковальская Кристина Казимировна. Кандидат юридических наук, доцент». Далее шли телефон и электронная почта. О как.

– А вообще, переубедили. Попробую написать.

«Не могла бы подойти в наше кафе?». Написал я эсэмэску. Ответ поступил практически сразу: «Не могла бы».

– Инга отказалась почтить нас своим присутствием? – улыбнулась Кристина, прочитав ответ на моей физиономии. – Примерно так я и предполагала.

– Отказалась. Занята, наверно.

– Наверно. Вас, конечно, сильно интересует, как я дошла до жизни такой?

– Вообще-то, да, – согласился я. – Врать не стану.

– Вот и не врите!

– Может, не станете ждать нашего принципиального решения? – в просительном тоне осведомился я. – Сейчас расскажете?

– Не стану, – усмехнулась Кристина. – Вы меня тоже переубедили. Так вот. После окончания юракадемии сразу же поступила в аспирантуру и по завершении защитила диссертацию на тему: «Некриминальные правонарушения в области гостиничного бизнеса как причина сексуальных преступлений». Тут как раз одна из сотрудниц уходила на пенсию, с внуками сидеть, и предложили остаться на кафедре. Вот и согласилась.

– А какие бывают некриминальные правонарушения?

– И это вы меня спрашиваете? – удивилась собеседница.

– Да.

– Ну, вообще-то, некриминальные правонарушения самыми разными бывают. Наиболее распространённый пример – противоправные действия детей и подростков. Тех самых, что не достигли возраста уголовной ответственности. А ещё есть делинквентное поведение взрослых. Например, супружеские измены. Кроме того, к числу некриминальных относятся правонарушения административные. Курение в неустановленных помещениях, употребление спиртных напитков в запрещённых для этого местах.

– Секс в неположенном месте? – решил дополнить я.

– И это тоже. А ещё мелкое хулиганство, сквернословие в сети и по телефону, в общественных помещениях, оскорбительное поведение и другие подобные нарушения нравственности и порядка.

– А что там с нарушениями нравственности? Например?

– Например, в номере снимают порнофильм под видом дружеского видео.

– И вы, как детектив отеля, обязаны вмешаться.

– Детектив отеля, – наставительно произнесла моя собеседница, – это обычно некто в штатском, занятый контролем безопасности гостиницы. Должностное лицо, исследующее различные проблемы на вверенном участке. Следит за нарушениями закона и нравственности или соблюдением правил проживания. В отличие от охраны, я, например, проверяла людей и организации на надёжность. Ко мне обращались, когда брали кого-нибудь на работу или заключали договор. Требовалось узнать, была ли у человека судимость. Всё ли в порядке с кредитной историей. Нет ли скрытых и опасных для других заболеваний. Это всегда важно. Часть запрашиваемой информации лежит в Сети в открытом доступе, но иногда приходится искать по собственным каналам через базы данных и личные связи. В отличие от охранников в униформе, гостиничные детективы зачастую отставные полицейские, безопасники на пенсии или бывшие военные, прошедшие дополнительную подготовку. Вообще-то, работа для мужика. Я просто устала.

– По-моему самое лучшее для частного детектива – когда большая компания нанимает его на оклад. Как у вас сейчас. Стабильный заработок гарантирован. Думаете, у нас будет легче?

– Предполагаю. У вас же коллегия? Значит, нет никакого начальства, а дела можно выбирать самой. Не надо возиться с тем, что велит руководство. Надоело самодурство шефа и разные идиотские задания с его стороны.

– Не поделитесь?

– Пока – нет. Вот когда буду с вами работать, когда отсюда уйду, тогда – обязательно.

– Но как вы…

– Как сюда устроилась? – продолжила за меня Кристина. – Случайно получилось. Муж получил работу в этом городе, и пришлось из юракадемии уйти. Первые дни у нас даже дома не было, приходилось в гостинице жить. Вот в этой самой. В те дни убили постояльца, а я быстро вычислила убийцу. Хозяин отеля так впечатлился данным обстоятельством, что предложил стать гостиничным детективом. Ну а потом вспомнила свою диссертацию и согласилась.