Текст книги "Просьба не беспокоить. Фантастический роман"

– То есть ваш муж не возражал.

– Мужа нет, – резко оборвала она. – Он погиб.

– Извините, – пробормотал я, – мои соболезнования.

– Принято. Три года прошло. Сейчас-то ничего, но в первый год было тяжело. Его машиной на переходе сбило.

Виновник тут же скрылся. Год тяжелейшей депрессии и анорексии, чуть не сдохла. Выкарабкалась. Сама осилила. Новые отношения, неудача и вот плотно сижу на алкоголе. Дошла до черты, опять выползала, вгрызаясь зубами в землю, без врачей, без психологов, без друзей. Смогла. Справилась. Сейчас какбы весёлая и общительная. Часто слышу, что мне везёт по жизни. Да нет, не везёт. По осколкам себя собирала. У меня не осталось ни эмоций, ни слез, ни друзей. Зато могу свободно дышать и, что самое ценное, просто жить.

– И как справились? – я пытался понять, чего вдруг удостоился такого потока откровенностей на тему, которую обычно в разговорах вообще не затрагивают. – Технически?

– Технически – отыскала убийцу мужа. Им оказался сынок полицейского начальника одного из районных центров.

– И что с ним стало?

– С сыночком начальника? Сначала ничего не стало. Отмазали. Только потом, когда дело окончательно замяли, папенькиного сынка нашли мёртвым. Виновных так и не обнаружили. Меня заподозрили, конечно. Даже дело возбудили. Долго таскали, угрожали, но доказательств не нарыли, обосновать не смогли. А после, когда того начальника сняли за коррупцию и посадили, от меня окончательно отстали. Дело закрыли за недоказанностью. Поэтому в данном городе меня ничего уже не держит.

– Не боитесь вот так рассказывать об этом почти незнакомому человеку?

– Не боюсь. Многое о вас знаю. Впечатление сложилось. Вы меня не сдадите. Тем более что я также в курсе о некоторых ваших разбирательствах, о которых вы не очень-то склонны р аспр остр аня ться.

– Это о каких же?

– Рассказать? – хитро переспросила она.

– Да, если можно.

И она рассказала об одном моем деле, в котором всё более чем нормально с точки зрения справедливости, но совсем ненормально с позиций уголовного законодательства. Причём срок давности ещё не истек, и могло неслабо прилететь. Интересно, откуда ей такое известно? Впрочем, у всякого юриста есть связи и секреты. Даже при отсутствии друзей, профессиональные контакты никто не отменял. Однокашники, бывшие коллеги, кто там ещё. Теперь буду всеми силами стараться, чтобы работать с этой женщиной. Иного выхода нет.

– А вы – очень сильный человек, – непонятно зачем изрёк я.

– Совсем нет. По-настоящему сильный человек – это тот, чья жизнь даже у самых чёрствых людей вызывает зависть. А моя жизнь почти ни у кого особой зависти не вызывает. Разве что у тех дурочек, что уверяют себя, будто им «везёт по жизни». Глупости это всё.

– А с жильём у вас как? – я постарался перевести разговор на иные рельсы.

– В Москве? Нормально. У меня квартира в Большом Козихинском переулке, – просто объяснила гостиничный детектив. – Обратно на работу в юракадемию не берут. Узнавала. А вот стать частным детективом в родной столице – по-моему, неплохая идея.

– Идея-то неплохая, беда в другом.

– Конкуренция?

– Да как вам сказать. Сейчас просто время не самое удачное. Денег ни у кого нет. К детективам обращаются всё реже и реже. Из-за ковида многие привыкли сидеть по домам. В какой-то момент спрос на слежку почти пропал. Несколько знакомых из-за этого даже практику бросили. Сейчас иногда подумываю, как бы бизнес закрыть и чем-то другим заняться. Уставать начал. От слежек, от командировок и от вечных головоломок. Да и энергии у меня не осталось часами за каким-нибудь блудливым мужиком следить. Набегался за эти годы. Только в кино и в детективных романах головоломные задачи доставляют сыщику удовольствие. В реальности не так. Сами небось знаете.

– Ой, знаю.

– Вот. А ещё дело в деньгах. У частного сыщика нет стабильной зарплаты. Только гонорары. С заказами сейчас туго, как уже говорил. Что у компаний, что и у физических лиц бюджеты сильно пострадали. Полицейские обращаются за помощью к частным сыщикам лишь в книжках и детективных фильмах. Вы же знаете, как устроена работа частного детектива? Наверняка знаете. Рабочий день ненормированный и по-разному складывается. Можно с полдня в мессенджерах просидеть и по почте на разные запросы отвечать. А можно сорваться в полпятого утра и умотать в другой город. Можно вообще остаться без клиентов. Бывает и так, что от некоторых заказов сразу отказываюсь.

– Например? – Кристина давно всё съела и выпила, а теперь просто сидела перед пустой тарелкой, задумчиво двигая вилкой.

– Например, если требуют установить прослушку в чью-то квартиру или в офис. Или просят избить кого-нибудь. В фильмах и в книжках постоянно так делают, в реальности же за подобное можно и присесть на несколько лет.

– Это да, – согласилась собеседница. – Незаконные действия в чистом виде.

– Так что решайте, нужно ли вам такое счастье. А с коллегой поговорю, обещаю. Но вы всё-таки подумайте! Сейчас масса менее обременительных способов заработка.

– Например? – спросила собеседница, посмотрев прямо в глаза. Хороший у неё оказался взгляд. Прямой и честный. Даже как-то странно и удивительно.

– Ну, например, стать писателем. Кроме продажи своих книг, за деньги устраивать собственные выступления и брать плату за вход. А лучше всего организовать какие-нибудь курсы.

– Кройки и шитья? – усмехнулась гостиничный детектив.

– Нет, зачем кройки и шитья? Какого-нибудь мастерства. Ещё не так давно, да и сейчас временами, стало очень модно устраивать разные интернет-курсы имени себя любимого. Впрочем, можно и так, без имени, просто курсы. Естественно, платные. Только ленивый их ещё не открывал. А что такого? Если я что-то умею, или думаю, что умею, или не умею и не думаю, а просто могу, то почему бы и нет?

– Да, почему бы? – неожиданно поддержала Кристина. – Мне даже предлагали курсы по созданию таких курсов.

– Замечательно. Вот и я о том же. Итак – придумываем новый курс. Начнём с красиво оформленного объявления и создания сайта. С пресс-релиза, в тяжёлом случае. Звучать должно солидно и пафосно. Например так: «Три шага к переменам в жизни: стань успешным и популярным!» Или: «Нет неталантливых людей, всякий может стать знаменитым!» Или: «Курсы волшебства – каждый может сделаться колдуном!» Дальше – больше. Когда пациент попался на крючок, мелким шрифтом разъяснение, что, конечно, не совсем каждый, нужны хоть какие-то способности. Но даже если их нет совсем, то мы всему научим! Тут главное вложить личные средства в собственное продвижение. В то же время создателю этого разводилова надо постоянно держать пациента за это самое, подкармливать его тщеславие, стимулировать амбиции и развивать чувство собственной значимости, чтобы он не сбежал. За умеренную плату, разумеется. Или за неумеренную, если способности нуждаются в развитии. Главное, чтобы пациент продолжал отстёгивать бабло. Параллельно автор курсов записывает видеоролик и продаёт по соответствующей цене. А если кто вдруг осилит весь курс, дойдет до конца, преждевременно не отвалит, ничего в итоге не поучит и начнёт борзеть, ему укажут на особенности договора. Или на малозаметный пункт. Или на ошибочку в оформлении. Что-то такое, что снимает юридические претензии пациента и сводит их в ноль. Для сайта можно ещё восторженные отзывы благодарных клиентов сочинить. Но этим сейчас никого не впечатлишь. Люди стали недоверчивы, и продавцы курсов к такому всё реже прибегают. Вот я и думаю, хороший бизнес, наверно.

Немного усилий, и получаешь гарантированное бабло, которое побеждает зло.

– Надо же, как вас зацепило. Целую речь сочинили. Вы что, попадались уже на такие уловки?

– Было дело, – смущённо признался я. – Поэтому и задумался, может, тоже какие-нибудь курсы открыть?

– Не советую, – покачала головой Кристина. – Прогорите. Да и морду могут набить. Лучше продолжайте то, что умеете. Занимайтесь тем, что у вас получается.

А вечером, когда я решил в качестве физического упражнения пройтись по служебной лестнице, на меня неожиданно напали. Кто-то прятался у выхода на этаж, судя по всему – мужчина. Всё случилось удивительно быстро. Я мало что разглядел, только получил сильный удар в плечо. Рефлекторно успел вцепиться в перила, а то слетел бы с лестницы и сломал бы себе шею. Потом последовала ещё пара ударов, прежде чем удалось ответить. Со всей силы я ударил ногой и куда-то нападавшему попал. Послышался сдавленный стон и убегающий топот. Преследовать его я не стал, не до того.

10. Картина маслом

Последствия вечерней драки на лестнице оказались на удивление незначительны. Лицо не пострадало, отделался несколькими кровоподтёками и ссадиной. Болело плечо, болели синяки. Думаю, за пару недель и следов не останется, если новые не последуют.

Есть такой старый-престарый анекдот. Как-то днем парочка самозабвенно занимается любовью, и тут к ним в квартиру врывается грабитель. Вор связывает женщину, и, угрожая хозяину пистолетом, требует отдать всю наличность. «Мужик, – со слезами на глазах просит хозяин квартиры, – бери что хочешь, только развяжи и отпусти её!». «Что, так жену свою любишь? – удивляется вор. – Это жена соседа, – поясняет хозяин, – а моя скоро придёт».

Ситуация с Конкурсом становилась в чем-то похожей. Что-то я понимал не так и явно совершал не те действия, но при этом чувствовал: кому-то сильно мешаю. Должно случиться нечто важное, причем скоро. В таком конкурсе, как несложно догадаться, своя этика, своя эстетика и свои страхи, свои нормы поведения и собственная иерархия. Есть фавориты, есть аутсайдеры, а есть «болото». Для того чтобы быть успешным участником, нужно, по крайней мере, всё это понимать и знать. Но я-то не знал. Понимал только самые банальные вещи. В идеале, конкурс – всего лишь соревнование, где кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает, но так не бывает никогда. Всегда имеются разные подковёрные дела, а первое место достаётся заранее известному участнику. Вообще, если говорить честно, я был бы рад проиграть. Стало бы легче, чем сейчас, да и Инга вон склонна всё тут бросить. Ну, верну аванс.

Ну, немного пострадает репутация. Немного? А вот тут можно и поспорить. Наверное, надо отпустить девушку, чтобы продолжить одному. Всё-таки этот чертов аванс необходимо отработать, да и счета не мешало бы оплатить.

Ингу я поймал утром в коридоре, когда она выходила из своего номера. Наверное, собиралась идти завтракать.

– Извините, девушка, вы сейчас можете со мной поговорить? – шутливо спросил я.

– Привет, – Инга посмотрела на меня недовольно и хмуро. – Чего это с тобой?

– Потолковать надо. Есть парочка свежих мыслей.

Инга молча кивнула и с явной неохотой стала отпирать только что запертую дверь.

– Заходи!

С тех пор, как я заходил сюда последний раз, случились перемены, причём качественные. В углу, где раньше стоял стул, теперь оказалось большое кресло, в котором, наверное, можно усесться вдвоём. На стене, прямо напротив двери, появилось крупное полотно. Сначала принял его за цветной постер, но при ближайшем рассмотрении изображение оказалось живописью. Я подошёл ближе. Неизвестный пока художник писал картину преимущественно тёплыми светло-коричневыми и мягкими жёлтыми тонами. Исполнено очень аккуратно в весьма реалистичной манере, мазков практически незаметно. Молодая красивая загорелая девушка на песке в позе лотоса. На заднем плане, в некотором отдалении, спокойное море. Тщательно выписанное, обращённое к зрителю лицо хранило умиротворённое спокойствие. Сразу становилось понятно, что девушка не просто сидит, а медитирует. Погрузилась в транс. Никаких следов одежды на девушке не было. Девушка была чем-то похожа на Ингу.

– Как живая прям, – удивился я, кивнув на полотно. – Откуда?

– Здесь, в отеле купила, – пояснила моя компаньонка. – У одного художника. Недавно из Индии вернулся. Он ещё и писатель к тому же, но в этом вашем конкурсе не участвует.

Объяснил, что это портрет подруги, с которой он расстался. Чтобы избавиться от воспоминаний, желает продать, и очень обидится, если откажусь от покупки.

– Вот прямо так и сказал?

– Слово в слово. Я, конечно, удивилась. Пристала с расспросами, но успеха не добилась.

– Надо же. Странный какой-то художник. Дорого запросил?

– Ничуть. Почти даром отдал. Называется – «Купальщица».

– Почему – «Купальщица»?

– Наверное, потому что на берегу моря голая сидит.

– Совсем странно, – заметил я. – Весьма подозрительно даже. Продать случайному человеку портрет своей девушки в обнажённом виде? Почти даром? Впрочем, что мы знаем о душе художника?

– Вот именно. Пять тысяч рублей за такую красоту – считай даром. А ещё он просил никому не перепродавать. Хотя бы первое время. Тоже крайне сомнительным показалось, поэтому расписку у него взяла, что он мне в полную собственность картину продает и никаких дополнительных требований, претензий и просьб не последует.

– Да, задёшево продал. А купальщица на тебя похожа. Не заметила, нет? Может, это и есть ты? – пошутил я.

Инга не ответила и промолчала. Я же внимательнее присмотрелся к полотну и вдруг подумал, что если бы кто-то из моих приятелей увидел такое изображение, то решил бы, что у меня с моей девушкой довольно-таки странные и весьма причудливые отношения. И, скорее всего, ошибся бы. Из меня плохой знаток живописи, но я уверен, что в картине присутствовало нечто мистическое. Оторваться от полотна казалось просто невозможно. Через некоторое время девушка на портрете открыла глаза, и её взгляд сфокусировался на мне. Я вздрогнул от неожиданности, на секунду закрыл глаза и помотал головой. Потом проморгался и снова взглянул на картину. Нет, показалось. Ничего такого, просто виртуозно и качественно исполненное живописное произведение. Хотел уж спросить об этом Ингу, но передумал и глупыми вопросами решил девушку не беспокоить. Она прошла вглубь номера и уселась на кресло, как раз под картиной.

– Ну что, – недовольно потребовала моя компаньонка, – говори, какие у тебя там мысли о работе, которую мы делаем. Вернее – делаем вид, что делаем.

– Да и вида особого не делаем, – пожал плечами я. – Давай так поступим. Ты уезжаешь, а я остаюсь и продолжаю. Довожу до конца. Заказ должен быть выполнен. – Инга поморщилась. – Что-то не так?

– Всё так. Помнишь, я тебе говорила, что происходящее мне очень не нравится? Всё, что здесь происходит, выглядит очень странно и опасно. Уехать и одного тебя тут бросить я не могу. Если уезжать, то вдвоём. Кажется, ты не совсем понимаешь, что тут происходит. Это не просто работа, не обычный заказ, здесь нечто иное. Даже не могу объяснить. Возможно, это ловушка. Вообще не понимаю, зачем ты согласился.

– Без вариантов. Заказчица договор подписала и аванс внесла.

Инга ненадолго задумалась, а затем спросила:

– Ну а до того? До аванса и договора? Знаешь, по-моему, ты просто боишься. Боишься, что времени не останется. Что не хватит способностей. Что не найдёшь разгадку. У тебя всегда так. Всё есть, но поначалу ты вечно чего-то опасаешься.

– Ладно, с этим более-менее понятно. Позиция твоя ясна. Ещё вопрос можно?

– Спрашивай!

– Тут одна дама хочет в нашу коллегию устроиться. Тоже частным детективом. Как ты на это смотришь?

– Страшная небось? Что за дама?

Я подробно объяснил – что.

– Тогда в чем вопрос? Помню её. Действительно у нас в юракадемии преподавала. Женщина отчётливых форм. Зачёт ей сдавала. В принципе, у неё все данные для работы в нашей сфере.

– Какие данные? – усмехнулся я.

Инга даже не задумалась.

– Ну, во-первых, она ещё молода, но не замужем и без детей. Серьёзный плюс. Во-вторых, юридически грамотна. В-третьих, энергична и не уродка. Средний рост, лицо простое, легко внешность сменить. И, наконец, самое главное: готова служить нашему делу, то есть частному сыску. Опять же опыт имеется, знает, что это за работа. Вот это дело закончим и расширим наш штат. Но если ты с ней начнёшь крутить, я тебе яйца оторву.

– А какой зачёт ты ей сдавала? – для чего-то спросил я.

– Тебе не всё равно? – удивилась Инга.

– Ну а всё-таки?

– Правовое обеспечение профессиональной деятельности. Зачем тебе?

– Чисто праздное любопытство. Да и вообще. Интересно же какой предмет вела наша потенциальная коллега, – решил уточнить я. – Кстати, а как зовут твоего художника?

– Он не мой художник. И почему – кстати?

– Потому, что хочу проверить его на обеспечение профессиональной деятельности. Что он за писатель и что за художник такой. Лично я о нем первый раз слышу. И всё-таки, как его зовут?

– Альберт Анин. Павлович, кажется. Знаешь его?

– По-моему, где-то слышал, что удивительно.

– Почему – «удивительно»? – не согласилась Инга. – Художник и писатель. Причем, довольно известный художник. Нечастое такое сочетание.

– Ну прям нечастое. Обычное дело сейчас. Как-нибудь покажи мне его. В столовой что ли. Или ещё где. Главное, чтобы он близко не подходил.

– Боишься? – ехидно спросила девушка.

– Боюсь, конечно. Зачем мне светиться лишний раз? Дело надо заканчивать. Знать бы ещё – как.

11. Общее качество

Как мы и договаривались, о всех странностях и подозрительных событиях на конкурсе я немедленно сообщал Ирине Александровне. Даже про то нападение на лестнице написал. Правда, никаких ответных сигналов пока не дождался.

Зато Инга выглядела сегодня необыкновенно деловито и собрано. От прежней расслабленной девушки на отдыхе не осталось и следа.

– Слушай, тут такое дело, – поймала она меня за рукав, как только я вышел из номера. Караулила, что ли? – Я проверила тех, кто выбыл из Конкурса.

– Всех?

– Всех. Пробила по Сети. Участники известны, информация общедоступна. Ничего сложного. У них оказалось одно общее качество. Только одно, но существенное.

– Какое? – как и положено, заинтересовался я. – Не тяни!

– Они все бесплатные, – тихим быстрым голосом пояснила Инга. – Это особо не афишировалось, но при стечении ряда обстоятельств организационный взнос можно было и не платить. Таких набралось девятнадцать человек. Пятнадцать выбыло, четверо осталось.

– И кто оставшиеся?

– Первый – Владимир Резников, приятель твой, с которым ты на лестнице каждый день шушукаешься. Чего это он всё вокруг тебя вертится? Вторая – Ариадна Ухтомова. Пожилая женщина с ярко-красной помадой, она часто везде бывает. Третья – Лада Болонская. Худая, как щепка, и плоская, как доска. Она тут одна такая, ни с кем не спутаешь. Четвёртый – ты.

– Забавно, – удивился я. – Думаешь, из-за такой ерунды кто-то пачкаться станет?

– Бесплатность – всего лишь отличительный признак, хоть и общий. Ты же знаешь, кому давали право не платить организационный взнос?

– Понятия не имею, – признался я, – не докладывали. Только про себя знаю.

– Ты – понятно, тебя наняли, и об этом почти никто не знает. А вот другие-то. По правилам, на бесплатное участие могли рассчитывать лишь продвинутые авторы.

– В чем продвинутость? В каких-то единицах измеряется? У кого больше тиражи?

– Не занудствуй! У каждого из них, кроме тебя, – терпеливо продолжала объяснять Инга, – имелся контракт с одним из ведущих коммерческих издательств.

– А, понятно. То, чего хочет автор. Крутого издателя и много места в магазинах.

– Не так всё просто, – уточнила Инга. – Вот Лада Болонская. Тут она как-то ко мне в баре подсела. Была уже немного пьяная и расплакалась мне, совсем незнакомому человеку. Ей просто выговориться требовалось, излить душу.

– У неё что-то стряслось? – удивился я. На вступительном заседании эта Лада показалась мне очень уверенной в себе девушкой.

– Типа того. Она-то всегда думала, что она вся из себя такая популярная писательница, что получает нехилые роялти от продажи своих книг, что может на эти деньги жить. Полагала, что её книжки активно продаются и читаются.

– А оказалось? – спросил я, уже примерно догадываясь об ответе.

– А оказалось, что это всё фикция. Полная фигня. У неё муж очень хорошо зарабатывает. На свои деньги заключал для жены красивые договоры с издателем и устраивал всякие дела. Ему очень хотелось, чтобы она дома сидела и каким-то делом была занята, чтобы не дурела со скуки. Вот и придумал для любимой жены занятие – писательство типа. Потом эти книги сам же и скупал, устраивал иллюзию активных продаж. Своих сотрудников заставлял скупать пачками. Переплачивал магазинам, чтобы те её книжки на полки выставляли.

– Ты же говоришь, у неё с одним из ведущих издательств договор.

– Так и есть. Только издательство это, если очень хорошо заплатить, кого угодно может издать. Разве что заплатить надо о-о-очень много, понимаешь, да? Там, конечно, откорректируют, отредактируют, произведут глубокую литературную редакцию. Придадут тексту удобочитаемый вид. Вот. А Лада случайно узнала об этом обо всём, и возникло у неё нечто вроде истерики. Она теперь изо всех сил старается, всё пишет. Ночами не спит. Из кожи вон лезет, чтобы создать реальный шедевр и заработать первый приз. Или хотя бы третий.

– Думаю, муж ей в этом поспособствует. Причем так, чтобы она не узнала ничего. Если он действительно её любит и не совсем дурак.

– Я тоже это подозреваю, – поддержала меня Инга. – А знаешь, почему первые пятнадцать участников сразу вылетели? Вернее, не вылетели, а даже в отель не вселились? Они действительно профессионалы, давно между собой знакомы. Публикуются в одном известном коммерческом издательстве. Часто издают совместные сборники. Регулярно встречаются, вот и тут встретились. Решили выпить напоследок. Перепились и опоздали.

– Не имей сто друзей, а имей хорошего издателя. Профессионалы, блин.

– А что такого? – девушка пожала плечами. – Вообще, уметь находить издателя вместо совершенствования литературного стиля, – наставительно пояснила Инга, уперев указательный пальчик мне в грудь, – качество зрелого профессионала. Признак взросления, если хочешь.

– Оно и видно. Только вот признак взросления – это когда в «Трёх мушкетёрах» начинаешь болеть за кардинала Ришелье.

Ответственный политический деятель, государственник. Патриот своей страны. А ему мотали нервы четыре алкоголика, дегенерат в короне и две проститутки. А признак профессионала…

– Пошляк! – перебила меня Инга. – Кто из них любовник королевы?

– Про королеву я ничего не говорил.

– Анекдот?

– Нет. Суровая правда. Мне всегда импонировал кардинал. А что до твоих слов, то надо постоянно стараться ловить издателя. Иначе так и будешь работать себе в убыток. Есть какие-то идеи?

– У меня? Есть, конечно. Одна идея. Давай сбежим отсюда. Я боюсь. Сначала тебя прихлопнут, а потом и меня заодно.

– Ты-то тут причём? Ты – сама по себе, я – сам по себе.

– Все же видят, что я с тобой тесно общаюсь. Горничные знают, а значит, знают вообще все.

– Ты меня этим уже пугала. Что ж, давай! Я тут тоже как-то не в своей тарелке. Только сегодня свалим. Прямо сейчас. Бегом. Быстренько соберусь, и выхожу. Ты права, надо бросать это дело. Потом заказчице аванс верну.

– Серьёзно?

– Более чем, – признался я.

– Внизу встретимся?

– Нет, – возразил я, – на вокзале. А лучше сразу в поезде. Каждый уходит отдельно, без чемоданов. Просто сложи всё и оставь! С собой только деньги и документы. Смартфон обязательно, зарядник не забудь!

– Ноутбук у меня в номере.

– Под плащ засунь! Увидимся на платформе. Тут ещё можно билет на проходящий из Питера купить. Созвонимся через полчаса.

Я запер номер и спустился вниз. На ресепшене ничего не происходило, даже новых гостей не наблюдалось. Администратор оказался незнакомый, а вот охранника я знал. Сегодня дежурил тот самый, что помог разобраться с разбитыми камерами в первый вечер. Сейчас он рассматривал на мониторе что-то невидимое для собеседника, при этом беспрерывно двигал мышкой и временами подхихикивал.

– Привет, – поздоровался я. – Как вообще всё?

– Да так, не особо, – рассеянно ответил тот, не отрывая взгляда от монитора. – Вчера вот с женой поругался.

– Зачем?

– Во мнениях не сошлись.

Я понимающе кивнул. Настроение не очень, но решил вида не показывать и изобразил сочувствующую улыбку. Впрочем, охранник в мою сторону даже не смотрел.

От внешнего мира территория отеля отделялась железной решёткой из параллельных вертикальных стержней. Перелезть через такую не представлялось возможным, и я направился обычным путём. Только намеревался выйти за ворота, как подошел другой охранник, дежуривший у выхода.

– Куда идём? Куда шагаем? Пропуск!

Я показал карту гостя и пластиковую карточку – тот самый электронный ключ от замка номера, что по жребию получил в первый день.

– Это не то.

– Хочу прогуляться. Пройтись по городу, достопримечательности посмотреть. Какие-то проблемы?

– Прогуливаемся по территории отеля до окончания конкурса. Для выхода нужен пропуск.

– Почему?

– Указание такое. Конкурсантов не выпускать. Только при наличии пропуска или при выписке из отеля.

Я обозлился.

– Это с какой ещё радости? И потом, даже если так. В конкурсе не участвую, могу идти куда захочу.

Охранник покачал головой.

– Нет, не можете.

– Почему это? Я – простой гость.

Он опять покачал головой, но более сердито.

– Что-то не так? – забеспокоился я.

– Да, нет, всё в порядке, просто вы – один из участников конкурса. Не надо меня обманывать! Выход за ворота для вас закрыт.

Вот это новости. Первоначально подобного не планировалось, не обещалось даже. Более того, было заявлено, что никаких притеснений и ограничений в передвижении не предполагается. Пришлось подчиниться и повернуть назад. Через несколько шагов обернулся. Охранник смотрел вслед. «Как он меня узнал?» – подумал я. Бесцельно ходить по двору не хотелось, пришлось вернуться в отель и переходить к плану «Б».

Позвонил Инге. Объяснил ситуацию. Девушка длинно и нецензурно выругалась, сообщила, что возвращается, после чего отсоединилась.

Внизу на ресепшене попросил карту города. Вообще-то, раньше надо бы. Спросил, не выписался ли кто-нибудь из конкурсантов. Администратор посмотрел записи, отрицательно покачал головой и пояснил, что нет, после того случая – никто. Такая информация не считалась закрытой, и ничего особенного в моем вопросе не было. Когда я осведомился, в какие часы горничная обычно убирает, администратор неопределённо пожал плечами и пояснил, что она приходит между завтраком и обедом, если гость куда-нибудь удаляется. Потом добавил, что прибирает она раз в день, и её приход можно регулировать. Для этого и существуют таблички на ручках, с просьбами не беспокоить или наоборот – убрать номер. Чтобы как-нибудь согласовать время, если постоялец отдыхает или работает, можно назначить определённые часы.

Я поблагодарил и направился к лифтам. Повезло, лифтовый холл оказался пуст, и в кабине никого кроме меня не было. Встречаться ни с кем не хотелось. Когда я вошёл в номер, то вдруг почудилось, будто там кто-то есть. Проверил шкаф и санузел, никого не обнаружил. Заглянул под кровать. Потом убедился, что все предметы на местах, даже чемодан в том же положении. Все так, как оставил. Вот только окно открыто, а я его закрывал, точно помню. Это что? Кто-то залезал, или горничная проветривала?

На столе лежала записка, написанная красивым женским почерком: «Знаю, вы искали меня. Не делайте так больше. Сама зайду. Ульяна». Да, так и есть. Правда, горничная. Быстро она. Как такое вообще возможно? И что же теперь? А теперь будем ждать.

Через несколько минут раздался требовательный стук в дверь. Пришлось открыть. На пороге стояла девушка лет двадцати пяти, блондинка с короткой стрижкой. На ней плотно сидело форменное, но изящное в талию платье. Уля.

– Приветствую, – сдержанно поздоровалась она. – У меня появилось немного времени. Мы идём? Вы готовы?

– Готовы, – мрачно признался я. Идти не хотелось, но раз уж сам напросился, делать нечего. Не мог же я знать, что нас всех ожидает в ближайшем будущем. – Идёмте.