Текст книги "Сердце спящего духа"

Ночь в кустах

Сайка так устала, что, несмотря на голод, заснула практически мгновенно. Рене не спалось. Болела нога, противно сосало под ложечкой – хотелось есть. Рене лежал на ворохе ракитовых ветвей, на которых едва развернулись молодые клейкие листья, накрытый вениками из таких же веток. Было жёстко и холодно. Сайка, свернувшись в маленький комочек, во сне чему-то улыбалась, причмокивала и жалась к Рене, ища тепло.

Ветер стих. Равнина остывала. Весенняя природа спала, но сон её был тревожен. Изредка ночная тишина прерывалась далёким криком, шорохом, каким-то вздохом. Ночное небо обильно вызвездило. Рене когда-то слышал, что каждая звезда – это такое же солнце, как и то, что светит днём. И что возле этих звёзд есть свои земли, далёкие и прекрасные. Сказать по правде, раньше мальчик не очень-то верил этим сказкам. Но сейчас ему хотелось помечтать. Он представил себя живущим на такой далёкой земле вместе с задорной, вечно смеющейся Сайкой.

Рене смежил глаза и не заметил, как заснул. Ему снились добрые сны. Вот он бежит вместе с Сайкой по берегу тёплого моря. Им совсем не холодно. Сайка весело щебечет, как тогда, когда он впервые увидел её. Неожиданно их захлёстывает пенная волна, выплеснувшаяся из моря на берег. Она сбивает Рене с ног, волочёт его на глубину. Сайка визжит от смеха, Рене сопротивляется и барахтается в тёплой морской пене. Неожиданно вода становится холоднее, Сайкин смех смолкает. Вынырнув, Рене видит перед собой Архота.

– Хватит бегать. Ты всё равно мой. Битва уже началась. С тобой моё сердце. Ещё никто не смог победить его, – грозно произносит колдун.

Вздрогнув, Рене просыпается. Во сне он вывалился из шалаша и теперь лежит на земле.

– Никогда, слышишь, никогда, – погрозив темноте рукой, шёпотом отзывается Рене, – Битва ещё не окончена. Если бы ты был уверен в своей победе, ты бы сейчас не гонялся за мной, а спокойно ждал. Значит, тебя можно победить. Я узнаю, как это можно сделать. Я сделаю это.

Далёкий жуткий крик, похожий на смех и на стон одновременно, разлился над ночной долиной. Звезды исчезли. Холодное чёрное небо было пустым и тревожным. Неожиданно негромкий сухой щелчок треснувшей ветки подбросил Рене вверх. Сайка тут же проснулась и удивлённо уставилась на него. Мальчик поднёс палец ко рту.

– Что случилось? – беззвучно произнесли её губы.

Рене неопределённо пожал плечами и снова прислушался. Холодный влажный воздух не позволял рассмотреть и расслышать хоть что-нибудь в темноте. Очень медленно он поднял с земли ветку и стал осторожно разворачиваться, пристально вглядываясь в ночь. Вдруг он ощутил на своей спине чей-то холодный злобный взгляд. Мгновенно развернувшись и вскрикнув, Рене бросился с веткой на невидимого врага. Близкий волчий вой был ему ответом. Испугавшись резкого выпада, зверь метнулся во тьму.

Сайку будто подбросили. Рене тут же встал спиной к её спине. Одинокий жуткий вой ещё два раза холодил их души. В последний раз уже издалека. Потом всё стихло.

– Он был один? – осторожно спросила девочка.

– Кажется, да. Нам повезло.

– Рене, мне страшно, – даже на расстоянии он чувствовал, как колотится бесстрашное девчоночье сердце.

– Летом волки обычно не нападают на людей, боятся.

– Но ведь ещё не совсем лето?

– Да. И мы ещё не совсем люди, то есть, ещё не взрослые… Нам повезло – зверь был сыт. Голодные волки бродят стаями.

Они устало повалились на ветки. Больше их ничего не тревожило. Но от волнения сон не шёл. Дети сидели рядом друг с другом и долго таращились в ночь.

– Помнишь лягушку, которую мы видели у реки? – спросила Сайка.

– Да…

– Кажется, я с удовольствием бы её сейчас съела…

– Я, кажется, тоже.

– А вообще-то, лягушек едят?

Рене этот вопрос застал врасплох. Он раньше никогда о таком не слышал. Но сейчас он почему-то очень не хотел ответить “Нет”:

– Изредка. Только я не умею их готовить.

Сайка прижалась к нему плотнее – маленький тёплый комочек, и пробормотала едва слышно:

– Я тоже… Интересно, а что сегодня ел этот волк?

Под утро стало совсем холодно. Выпала роса. С рассветом холод окончательно извёл их и погнал в дорогу. Над равниной стоял плотный, как вата, туман. Он был такой густой, что Рене с трудом мог разглядеть свои ноги.

– Куда пойдём? – поинтересовалась Сайка.

– К реке. Нам нужно найти еду. Иначе мы никуда не дойдём.

Преследователи

Архот был в бешенстве. Не находя себе места, он ходил по залу, воя в голос, точно зверь. Широкий плащ развевался за ним, словно черные крылья. Стоило ему сойти с красно-желтой дорожки и встать на прозрачный пол, как начинало казаться, что он парит над миром, жестокий, властный и беспощадный. Коротко взмахнув мечом, он разнёс очередную, последнюю, светильню, и зала погрузилась во тьму. Горящие осколки разлетелись и запрыгали по полу, чертя огненные полосы и распространяя тонкий аромат благовоний. Волшебница сидела в кресле, забравшись в него с ногами, жалкая и погасшая. Её била крупная дрожь.

– Где они? Где? Я тебя спрашиваю, старая ведьма, – взревел он. – Я…

– Они ушли, ушли из долины. Как? Где твое хваленое Покрывало?

– Покрывало не может помешать им уйти. Оно только показало бы, где именно они вышли.

– И где же они вышли? – со змеиной улыбочкой вежливо осведомился маг.

– Ты сам приказал снять его. Теперь я не знаю.

– Зато я знаю. Те, два кретина, которые испугались медведя, где? Пусть умрут. Немедленно! Сейчас!!!

– Но…

– Ладно, – шумно выдохнув, Архот вдруг успокоился, – Всё равно всё надо делать самому. Он резко запахнул плащ и быстро скрылся в маленькой двери, скрытой за креслом.

Прошло много времени, прежде чем Хирна облегченно вздохнула и слезла с кресла. Волшебница вышла на середину залы и раскинула руки крестом. Закрыв глаза, она глубоко вздохнула и произнесла заклинание. Осколки всех четырех светилен запрыгали по полу, срастаясь вместе. В каждой из них снова вспыхнул огонь. Наведя порядок, Хирна снова расположилась в кресле и криво оскалилась:

– Мальчишка, – негромко прошипела она вслед Архоту, – Ты был тупицей, им и остался. Живи пока, ты мне ещё нужен. Но мое время придёт. Ты держишь меня за глупую нервную курицу, больше всего на свете мечтающую о камне? Мы ещё поквитаемся. Не думай, что я простила тебе сестру.

Она достала из кошеля единственную монету и положила на раскрытую ладонь. Подойдя к свету, волшебница долго рассматривала её, как будто видела впервые. Неожиданно сжав кулак, она тихонько рассмеялась своим мыслям:

– Раз! – злорадно прошептала она.

– Ничего, ничего, – шипел Архот, широко шагая по узкому тёмному коридору, – Ты уже изменила своим друзьям. Подождём, пока ты изменишь себе. Прекрасная штука – это сердце… Эй, падаль! Хватит спать.

От стены отделилась небольшая, едва заметная тень, шмыгнула носом и послушно зашлепала вслед за магом.

К реке

Идти по дну оврага оказалось очень удобно. Оно было сухим и каменистым. Но главное – можно было не бояться потерять направление. А потерять его было проще простого. Туман скрывал предметы, глушил звуки и не позволял ориентироваться. Рене хромал. Донимала рана на ноге. От ходьбы она вскрылась и понемногу кровоточила. Сквозь повязку проступило тёмно-багровое пятно, которое постепенно увеличивалось. Но дети не останавливались. Рене спешил. Правда, он сам не знал, куда. Просто его угнетала эта безлюдная плоская равнина, уходящая за горизонт.

Потеплело. Туман растаял. Взошло солнце. А вместе с ним появилась тревога. Спрятаться было негде. Единственное, что скрывало их от недоброго взгляда – стены оврага, возвышающиеся по бокам. Овраг становился всё глубже, постепенно превращался в глубокую тёмную лощину. Через некоторое время дно стало рыхлым. Под ногами захлюпало. Остановившись, устроили привал.

– Дальше по оврагу идти нельзя? – вопросительно произнесла Сайка.

– Пожалуй, – рассеянно пробормотал мальчик. Его сейчас больше интересовала рана на ноге, которую он внимательно рассматривал, оторвав пропитанную кровью тряпку.

– Нет, правда. Смотри, теперь на дне остаются следы.

Рене встрепенулся и посмотрел по направлению её взгляда: “Растяпа. Непростительная оплошность! – подумал он, – Это всё голод. Он мешает сосредоточиться”. Однако он решил не расстраивать Сайку:

– Вчера был дождь. Если мы пойдём верхом, наши следы всё равно останутся на мокрой земле. По оврагу, по крайней мере, быстрее. Но мы всё равно должны будем выйти из него.

– Почему?

– Видишь, овраг понемногу сворачивает назад, на запад. Следуя этим путём, мы сделаем большой крюк и вернёмся почти туда, откуда начали свой путь.

Поднявшись, дети выбрались из оврага. Плоская как стол равнина лежала перед ними. На севере высились горы. Сайка поразилась, насколько далеко они ушли от них. В животе щемило от нестерпимого чувства голода. Голова немного кружилась. Она чувствовала себя усталой и совсем разбитой. Пытаясь подавить нарастающее чувство безысходности, она бросила на Рене влажный взгляд, полный страдания. Рене ободряюще улыбнулся в ответ.

– А где река? – удивилась Сайка.

– Там, на юге.

Действительно, отсюда совершенно не было видно воды. Пришлось идти наугад. Рене вёл Сайку, помня, что река должна быть “где-то далеко там…” и ориентируясь по своим следам. Две едва заметные тёмные линии примятой прошлогодней травы, начавшиеся от оврага и оканчивающиеся у их ног, легко выдали бы их любому мало-мальски грамотному преследователю. Но преследователи ещё ломали головы над тем, каким образом они выбрались из скрытой долины, поэтому Рене оставалось только следить, чтобы тёмные линии позади них оставались прямыми.

Яркое весеннее солнце высоко поднялось над их головами и безжалостно припекало. Почва под ногами высохла и стала твёрдой. Воздух был прохладным, но казался тяжёлым и влажным. Над равниной поднималось липкое марево. К постоянному чувству голода начало примешиваться чувство жажды. Шли до изнеможения. Наконец, почувствовав, что не может больше сделать ни шагу, Рене рухнул на колени и объявил:

– Привал.

– Уф, кажется, я больше не смогу идти, – простонала Сайка, заваливаясь на бок.

Некоторое время они лежали молча, восстанавливая дыхание. Рене смотрел в небо. Оно было синим в зените и светло-голубым у горизонта, и глубоким. Бездонно глубоким. Ни тучки, ни облачка не задевало его величественной синевы. Ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Только Солнце. Яркое и холодное.

– Есть же здесь звери! – вдруг взмолился Рене, – Должны же они что-то есть.

– Ну, звери разные бывают. Некоторые траву едят. Некоторые – охотятся, – отозвалась Сайка.

– Может и нам попробовать есть траву? Я, кажется, скоро буду согласен съесть что угодно.

– Ну, трава тоже не всякая годится. Я думаю, что без разбора траву есть нельзя, а редиска или морковка здесь вряд ли растут.

– А что здесь может расти? – Рене плохо разбирался в травах и в этом вопросе целиком полагался на мнение Сайки.

– Может, щавель. Он наверняка ещё маленький. Но попробовать поискать – можно…

Девочка перекатилась на живот и встала на четвереньки. Так, не поднимаясь, она и стала ползать по земле.

– Нашла. Вот, смотри, это – щавель. Его можно есть, – она сорвала несколько небольших листочков, раздвоенных у основания, и показала их Рене.

Через несколько минут они набрали небольшой пучок. Щавель был аккуратно разделён и немедленно съеден. Кислый привкус не утолил, а только сильнее разбередил чувство голода. Во рту стало сухо, очень захотелось пить. Тем не менее, это была хоть какая-то пища. Рене почувствовал, что голова прояснилась и он снова может рассуждать. Он встал и осмотрелся:

– Ого! Насколько далеко мы отошли от гор! – удивлённо воскликнул мальчик.

– А где же река? – удивилась Сайка, – Если мы ушли так далеко, то давно должны были выйти к ней.

– Должны… – Рене пытался припомнить, насколько далеко он видел вчера речку. По всему выходило, что они давно уже должны были к ней подойти.

– Может, это была не река, а только её мираж?

– Не думаю. Вероятно, она где-то совсем рядом. Наверно, у неё крутые берега, поэтому мы её и не замечаем, – сказал Рене, озираясь, – Течёт где-нибудь, под самым нашим носом.

– А может, она снова ушла под землю?

Рене отрицательно покачал головой:

– Нет. Мы же видели её. Она где-то здесь.

– Ой, смотри, что я нашла, – вдруг радостно вскрикнула Сайка. Рене удивлённо уставился на два маленьких круглых листочка, которые раскинулись друг напротив друга у самой земли. Они были изумруднозелёные, похожие на листья подорожника, только светлее и всего с одной светлой полоской по самому краю. В центре торчала маленькая шишечка, которая в дальнейшем должна была превратиться в соцветие.

– А что это?

– Это белая ночная фиалка. Бабушка ещё называла этот цветок Царицей ночи.[1]1
  Царица ночи, Ночная фиалка, Любка двулистная. Экстракт корня Любки
  – сильнейший гормональный стимулятор. Он поднимет умирающего (реально поднимет!), прибавит сил в дальней дороге, излечит от крайней степени дистрофии. В старину трава широко применялась “для побуждения холодных особ к брачному союзу “. Настолько широко, что загремела в Красную книгу. Именно за это свойство получила легендарное прозвание поеб#нь-трава. Передозировка приводит к смерти от паралича дыхания.


[Закрыть]

– И зачем она нам? Она ведь даже ещё не расцвела.

– Это не важно, – Сайка быстро вытащила из земли маленький корень растения – два смешных клубенька, больше всего напомнивших Рене козье вымя, – Видишь этот корень? В нём страшная сила!

– Какая?

– Он силу даёт. С одним таким корешком можно трое суток без еды идти – не устанешь. Значит, река действительно близко. Царица ночи без воды не растёт! – Поставив руку козырьком, Сайка стала внимательно осматриваться, – Вон, видишь?

– Что?

– Птицы! – Сайка указала на несколько тёмных силуэтов, едва различимых против солнечного света, – Они наверняка у воды живут. Там им проще корм найти. Идём…

Девочка уверенно оторвала от клубенька ночной фиалки более молодую половину корня и положила в карман. Остальное выбросила. Рене смотрел за её действиями с некоторой ревностью. Он ещё вчера обратил внимание, что Сайка великолепно разбирается в растениях и травах, легко и быстро ориентируется на незнакомой местности. В долине эти её качества были незаметны и в полной мере проявились только сейчас. Рене понимал, что в дальнем путешествии они просто незаменимы. И всё же он настолько привык чувствовать себя старшим и заботиться о Сайке, что теперь ощущал себя слегка уязвлённым её уверенным безапелляционным тоном.

Вскоре в воздухе посвежело. Они подошли к крутому глинистому берегу.

Ссора

Река неспешно несла свои воды по дну глубокой лощины, делая плавный поворот к югу. Дети стояли на крутом берегу, противоположный был ниже. Долго молчали. Рене не выдержал первым:

– Ну вот, пришли, – раздражённо начал он. Затем посмотрел на девочку, – Кажется, кто-то обещал мне здесь обед?

– Никто тебе ничего не обещал, – вспылила Сайка. Она слишком долго старалась казаться сильной. При всем внешнем спокойствии, нервы её были натянуты до предела.

– Ничего себе, не обещал, – насупился Рене, – Нам надо на восток, а из-за тебя мы целый день идём в другую сторону!

– Из-за меня? Ты же сам сказал, что нам нужно идти к реке, чтобы вообще куда-то придти. Вот она, река! Хочешь – ешь, хочешь – пей! Смотри, сколько воды!

– Если бы не ты, я вообще не пошёл бы к реке.

– А если бы не ты, то я просто сидела бы дома и спокойно ужинала. Это всё твоя глупая идея. Откуда ты взял, что за нами вообще погоня? Рванул, как заяц. Показалось ему, видите ли, что-то! Кто-то куда-то с кем-то пошёл! На то они и люди, чтобы ходить! – Сайка не выдержала и сорвалась на крик.

Рене и раньше сомневался, правильно ли они поступили, когда ушли из скрытой долины. Вроде всё было тихо. Так, какое-то смутное чувство опасности. Как в Саре, в приюте. Живя в долине, он уже почти отвык от него. Раньше, в приюте, это чувство ни разу не подводило Рене. Оно приходило внезапно, и вслед за ним всегда приходили неприятности. Поэтому он и привык полагаться на него беспрекословно.

Теперь, идя по пустынной равнине, он не раз задавался вопросом, нужно ли было так поспешно убегать, да ещё и с Сайкой? Может быть, нужно было задержаться и, по крайней мере, разузнать обстановку, собраться, хотя бы взять с собой спички? Поэтому Сайка, сама не зная того, ударила в самое чувствительное место:

– Здесь нет людей. Поэтому никто никуда и не ходит. Ты получил то, что хотел. Вот тебе твоя река. Кушай её с маслом!

Подняв кулаки, Рене с облегчением ринулся в драку. Сайка даже не защищалась. Закрыв лицо руками, она упала на землю и в голос разревелась. Рене мгновенно пришёл в себя и остановился. Глубоко вздохнув, он обтер рукавом лицо, как будто смахнул с себя чью-то злую чёрную волю.

Рене даже не пытался успокоить Сайку. Он просто присел на корточки над лежащей девочкой и молча гладил её волосы. Он вдруг понял, что творилось у неё на душе. Для неё он, Рене, всегда оставался великим воином, героем, однажды утром пришедшим в долину, несмотря на магические чары, наложенные известной и уважаемой волшебницей. Он сделал то, что уже много лет не решался сделать никто в долине. Сделал для того, чтобы сразиться с могучим врагом, с которым не смела сразиться сама Хирна. Чьё имя боялись даже произносить в долине.

Сайка не хотела многого. Просто волею случая она чувствовала себя причастной к древней и немного жутковатой легенде и изо всех сил старалась быть достойной её. Ей даже в голову не приходило, что Рене просто хочет выжить. Все эти полгода, что мальчик провёл в их доме, Сайка ждала, когда он, наконец, будет готов к тому, чтобы вступить в неравный бой и победить. Она даже не смела подумать, что им руководят такие чувства, как осторожность, сомнение, элементарный страх. Вознеся Рене на престол, она отвела себе роль скромного оруженосца, добровольного слуги, готового на смерть ради своего кумира.

Часто, засыпая под тёплым одеялом, Сайка мечтала о том времени, когда они вдвоём столкнутся с Архотом лицом к лицу. Разыграется страшная непогода. Молнии будут рушить скалы, дождь будет хлестать в лицо. Яростные порывы ветра будут рвать волосы. Будет тяжёлый бой и много крови.

И она, Сайка, примет на себя самый первый и смертоносный удар врага. И падёт, отведя опасность от Рене, когда тот сильным и точным выпадом прикончит противника. Затем, склонившись, поднимет её, взволнованную и истекающую кровью и понесёт куда-то под грохот бури, успокаивая и благодаря…

Что произойдёт дальше, Сайка обычно не додумывала, так как, во-первых, плохо представляла себе, что такое смерть, а во-вторых, как правило, засыпала именно на этом месте.

Проснувшись поутру, Сайка убегала к реке, где стремилась во всём походить на Рене. Обратив внимание, что мальчик старается научиться мастерству у кузнеца, она тоже стала приглядываться к отцу. Сайка, пожалуй, первая заметила появившийся в глазах Рене загадочный взгляд. Долгий, рассеянный и пронзительный одновременно, которым кузнец встречал каждого нового человека. Этот взгляд будоражил её с детства. Она даже немного боялась его. Когда отец смотрел на неё этим взглядом, от него ничего нельзя было скрыть.

Сайка всегда старалась говорить правду. А отцу вообще никогда не врала. Тем не менее, взгляд этот переносила с трудом. Однажды она обратила внимание на то, что Рене, обдумывая что-нибудь, часто останавливается и начинает смотреть этим взглядом словно бы внутрь себя. К этому времени она уже научилась ходить как Рене, сидеть как Рене и даже свистеть как Рене.

В то утро, убежав на реку, она старалась научиться смотреть как Рене. Была поздняя осень, но лёд сковал ещё не всю реку. На излучине течение было сильнее, и тёмная полынья растянулась вдоль самого берега. Выбрав укромное местечко, она начала тренироваться смотреть на своё отражение.

Ничего не получалось. Сайка старалась глядеть серьёзно, даже мрачно. Поджимала губы, хмурила брови. Всё было безрезультатно. Отражение корчило в ответ смешные напыщенные рожи. В конце концов, Сайка решила, что во всём виновато течение реки. Рябь на воде искривляет образ и мешает сосредоточиться. Махнув рукой, девочка выпрямилась и остолбенела. Неподалёку, скрываясь за камнем, сидели двое соседских мальчишек и буквально покатывались со смеху, глядя на неё. Это были братья-близнецы Эно и Росс, жившие неподалёку.

Раньше они дружили и играли вместе, но с тех пор, как появился Рене, эта дружба остыла. Братья не могли простить Сайке, что она без них пошла к горам и встретила Великана. Они справедливо полагали, что уж если везёт дуракам, то везёт по-крупному. Тем не менее, считали они, кем же надо быть, чтобы везло так? Обиднее всего для них было то, что в то злосчастное утро, когда в долине поднялся переполох из-за Рене, братья не спали. Услышав лёгкий настойчивый стук в окно, Эно отодвинул занавеску и увидел в сумраке Сайку:

– Эй, вставайте скорее. Пойдём к горам, – негромко затараторила та, – Великан идёт.

– Какой Великан, – не понял спросонья Эно, – А? Да ну… Великан утром придёт, а сейчас ночь ещё…

– Ну, как хотите, – кинула Сайка и умчалась во тьму.

Двумя часами позже, увидев Рене, Эно поджал губы, а Росс заявил, что этот оборванец на Великана-то не похож. Так, пародия какая-то.

Однако потом, когда сама Хирна представила Сайку и Рене почти как героев, братья расстроились окончательно.

Сайка не привыкла, чтобы у неё что-то не получалось. Тем более, над ней никогда никто не смеялся. Ей стало так обидно, что она полезла было в драку, но ничего хорошего из этого не получилось. Братья не могли драться. Их сотрясали приступы неудержимого истерического хохота.

– Вот так песня. Просто умора, – хохотал Росс.

– Сегодня было… самое смешное представление, – корчился от смеха Эно.

– Главный приз! Такого ещё не было, – надрывался Росс.

– Эй вы! Прекратите! Слышите, немедленно! – задохнулась девочка, с ужасом осознав, что братья не впервые сидят в засаде, но ответом ей был ещё один взрыв хохота.

Заплакав от обиды, Сайка отвесила братьям по полновесной плюхе, на которые, впрочем, ни тот, ни другой не обратили никакого внимания, и убежала домой. Рене уже ушёл в кузницу. Дома была только одна бабушка. Она как обычно, сидела на крылечке, перебирая какие-то травы и связывая их в пучки. Сайка буквально упала к ней на колени, уткнувшись зарёванным лицом в ароматные букетики. Ни о чём не спрашивая, бабушка просто прижала девочку к себе.

– Почему они надо мной смеются? – спросила Сайка.

– Потому, что ты смешная, – просто ответила старушка.

– Разве так можно?

– Не всем.

– Я ведь никому не делала ничего плохого. Я только хотела быть похожей на него.

– Я знаю.

– Разве это нельзя?

– Нельзя. Ты – девочка. Он – мальчик. Совершенно разными вы пришли в этот мир. И совершенно разные судьбы ждут вас. У него совсем другая жизнь. И он мудрее тебя, хотя сам ещё не знает об этом.

– Я хочу быть такой же, как он.

– Будь.

– Но ведь ты только что сказала, что это невозможно?

– Нельзя быть похожей на кого-то. Но стать такой же, близкой по духу – да. Только очень глупые люди, оценивая человека, обращают внимание на цвет глаз или длину ног. Выбирая кумира по росту, чаще всего найдёшь длинного человека, но никогда – великого. Выбирая по уму, можно найти человека умного, но редко – мудрого.

– Разве это не одно и то же?

– Нет. Каждый человек, как только начинает осознавать себя, стремится прожить красивую и полезную жизнь. Каждый хочет, чтобы люди уважали его и были ему благодарны.

– Даже Архот?

– Даже Архот. Но люди не всегда понимают, что красивая жизнь и жизнь сытая – это не одно и то же. А между жизнью полезной и жизнью богатой вообще лежит пропасть. Конечно, совсем не обязательно быть бедным, чтобы принести пользу людям. Нищий тоже может прожить никчёмную убогую жизнь, даже если станет богатым, – пожилая женщина надолго задумалась, – Возможно, именно в этом вся сущность Архота: он всё хочет насытиться, пытаясь доказать, что живёт красиво. Но никак не может…

После этого разговора Сайка стала совсем по-другому присматриваться к Рене.