Текст книги "Идеальность"

Он стал медленно спускаться по лестнице, вглядываясь в провалы окон, сквозь которые в дом затекал густой рыхлый мрак. Под ногой скрипнула ступенька – звук был точно такой же, как услышанный недавно. Сердце прыгнуло в груди. Вот ведь…

Дом как будто отозвался еще одним скрипом. Где-то за спиной. С высоты второго этажа.

Пашка развернулся. Кто-то стоял наверху, у деревянных перил. Темный силуэт. Его, Пашку, обошли сзади. Переиграли.

А потом вспыхнул свет.

* * *

Яркий, слепящий свет танцпола выбивал из головы ненужные мысли.

Лера кружилась, прыгала, обнималась, хохотала. Как раньше. Как в прошлой жизни. Сколько времени когда-то она провела среди потных танцующих и пьяных тел? Сколько выпила, сколько сбила каблуков? Никогда и никому не сосчитать. Это время плотно упаковано в коробки и сохранено на жестком диске памяти.

Вокруг тоже толпились, обнимались, прыгали и хохотали. Где-то у сцены потерялась Вика. Она крикнула, ткнув пальцем: «О, чур, мой мужик!» – и растворилась в толпе. Почти наверняка ее сегодняшний вечер закончится в чужой квартире, на чужой постели с каким-нибудь молодящимся сорокалетним дядькой.

Толик был рядом. Пошел за напитками. Он умел уговаривать – Лера за последние полчаса выпила уже два бокала рома с колой. Пришлось признать, она отвыкла от алкоголя. Тут же захотелось курить, но в кармане были только проклятые подушечки жвачки. Голова кружилась. Молоденький диджей объявил со сцены время ностальгии и врубил ремикс на «Руки Вверх!».

Появился Толик с двумя бокалами.

Волосы у него растрепались, рубашка оказалась расстегнута на груди. В полумраке, разрываемом яркими полосками света, Толик казался моложе своего возраста.

– А правда, что ты себя вчера порезала? – спросил он, прильнув губами к ее уху.

– Обманывают. Кто-то ловит запоздалую популярность на моей теме.

– Я тоже не поверил. Моя девочка всегда была сильной. Раз уж выкарабкалась тогда, то выкарабкаешься и сейчас!

– Это точно!

Лера выпила молочный коктейль с привкусом чего-то приторно-горького в несколько глотков, смакуя в мыслях слова «моя девочка», примеряя на себя: годятся или нет для нынешнего состояния.

– Мне жаль, что ни разу не открыла дверь, когда ты приезжал тогда, – наконец сказала она.

Толик кивнул. Он, кажется, один тут не танцевал. Стоял среди беснующейся толпы, широко расставив ноги, и просто пил.

– Так надо было, понимаешь? Так для всех было лучше!

– Уже не важно, – ответил Толик. – Десять лет прошло. Главное, что ты вернулась. Веселись!

Она всегда его слушалась. Ну или почти всегда. Сначала обожала, потом влюбилась, потом разочаровалась. С Толиком были сложные отношения, на грани. Лера и сама не до конца понимала, что между ними происходило. Иногда даже возникали нелепые мысли, что Толик воплощает для нее отца. Только не настоящего, а такого, какого ей хотелось бы.

Лера сообразила, что пялится на Толика, а он прекрасно это видит и улыбается. Позволяет, значит, пялиться.

– Пошел ты! – беззлобно фыркнула Лера, но Толик ее, конечно же, не услышал в общем гвалте и шуме вокруг.

Кто-то толкнул его в плечо. Ром расплескался по грязному полу. Толик растворился в толпе, видимо, за новой порцией, а Лера отдалась во власть танцпола, забыв обо всем.

Как же давно она не танцевала вот так, расслабленно и дико, на изломе эмоций, пьяная и довольная! Как же ей хотелось забыть обо всем, что случилось в последние дни! Чтобы смерть Дениса была всего лишь сном – на это же можно надеяться, правда? И чтобы завтра утром она обнаружила, что выходит из «Вирус-клуба» на съемки очередного ролика, на дворе две тысячи девятый, бояться нечего, переживать не о ком. Под сердцем бьется еще одно сердечко. Не будет преждевременных родов, скандалов, депрессии, мертвого ребенка, психоневрологического диспансера. Наоборот, все будет хорошо.

Если бы она тогда не сбежала с Пашкой, то отправилась бы в клуб. Здесь бы пила, танцевала, нюхала, курила, трахалась. Здесь бы оставалась королевой жизни навечно. В объятиях Толика, в глазах сотен тысяч подписчиков на «Порнхаб», «Юпорн», «Онлифанс» и десятке других сервисов. Доросла бы до дорогих съемок в Америке, на Мальдивах, до собственного контракта с крупными порностудиями. Зарабатывала бы больше, чем отец, между прочим. Отстроила бы себе дом напротив его дома. Чтобы позлить, да? Чтобы он каждое утро видел, куда катится его дочь.

А что мешает сейчас, да-да, сейчас вернуться к исходной точке?

– Я жду этого! – шепнула она самой себе.

Лера из прошлого – та самая, по-настоящему счастливая Лера – впилась ноготками в мякоть сознания и принялась выбираться наружу. За ней огромным черным хвостом потянулись воспоминания. Те самые, которые никогда не должны были появляться на поверхности.

Возникший из толпы Толик обнял Леру за талию. И сразу стало спокойно. Лере захотелось запустить ладонь под его расстегнутую рубашку, провести пальцами по груди и ниже. Она повернулась к нему спиной. Дыхание у Толика было горячим, медленным.

– Денис… – пробормотала Лера, думая о прошлом. – Денис, я хочу тебя прямо сейчас…

– Пойдем ко мне в кабинет.

У них даже голоса были похожи.

Денис мертв.

А Толик жив.

Его пальцы медленно опустились на ее бедра. Лера задрожала, ощущая, как внизу живота накатывает теплая волна наслаждения.

– Жизнь продолжается, – сказал Толик на ухо. – Чтобы ни случилось. Ты уже взрослая, сама должна решать, что для тебя хорошо, а что нет. И отвечать за свои поступки, так ведь?

– Ага. Снова грузишь своими взрослыми псевдофилософскими размышлениями, – ответила Лера, извиваясь будто в такт музыке, но на самом деле в его объятиях.

Еще немного, и у нее сорвет крышу. Она ведь не умеет сдерживаться. Никогда не умела. Терапия, таблетки, тренинги, курсы – все это не помогало. Просто повода не было срываться. А теперь вот появился.

– Пойдем в кабинет, – повторил Толик голосом Дениса, взял Леру за руку и повел сквозь толпу.

Гремела музыка, от которой дрожал пол и прыгало в груди сердце. По коже бежали мурашки. Лера не сопротивлялась, да и не хотела. Она падала в темноту памяти, где было хорошо и радостно.

Толик провел ее за дверь, в холл, мимо гардероба. Лера поймала свое отражение в зеркале. Лера из прошлой жизни, дерзкая и надменная, та самая королева жизни, подмигнула ей и улыбнулась. Яркая вишневая помада размазалась по подбородку. Тушь под левым глазом размылась. Волосы растрепались.

Новая Лера не улыбалась. Но ее никто не слушал. Она была здесь не к месту.

Толик распахнул дверь кабинета, вошел первым, втянул Леру и уронил ее на кожаный скрипучий диван. Она успела глубоко выдохнуть, прежде чем Толик – большой, широкоплечий, сильный Толик – рухнул на нее сверху и впился губами в губы.

Может быть, у него с Денисом были похожи голоса. Может быть, она одинаково сильно любила их обоих. Но сексом они занимались по-разному.

Лера из прошлого закрыла глаза и застонала. Ей нравился этот секс. Давно забытый.

– Продолжай! – попросила она. – Продолжай, милый, любимый, хороший. Продолжай…

…Он зажмурился от яркого света, а потом почувствовал удар в плечо.

Оступился, упал с лестницы, ударился затылком о ступеньку и нелепо съехал на пол. В глазах потемнело, а боль, расплескавшись волнами, стремительно охватывала все тело.

Рука скользнула по стене и безвольно упала. Глаза наполнились слезами, сквозь них Пашка различил что-то. Что-то, мешающее двигать правой рукой… Что-то длинное, странное.

Это была стрела с разноцветным оперением. Стрела, погрузившаяся в плечо.

Пашка поднялся, ощущая, как бешено пульсирует кровь в висках. Перевел взгляд на лестницу и увидел наверху знакомый силуэт.

Взвизгнула тетива – этот звук Пашка услышал особенно четко, – а затем боль впилась зубами, словно бешеная собака.

Он не удержался и заорал. Кончик стрелы торчал из области живота, чуть ниже солнечного сплетения. Разноцветное оперение дрожало.

Умирать было больно. Совсем не так, как представлялось.

Пашка попытался побежать по коридору. Но всего лишь попытался – медленно, хромая, держась за стену. Толкнул плечом дверь в комнату, через которую проник в дом. Увидел распахнутое окно, развевающиеся занавески, успел подумать о черноте, которая вливалась с улицы, и о том, что не слышал шагов. Совсем ведь не слышал.

Что-то ударило его по затылку, звон оглушил, а затем та самая чернота распахнула перед Пашкой мягкие колючие объятия и приняла его в себя.

Часть вторая

Глава восьмая

«Моя девочка».

Она катала эти два слова на языке, будто шоколадный шарик. Ощущала привкус забытого голоса, вызывала в памяти оттенки звуков, тембр, глубину.

Рано утром, проснувшись, Толик шепнул:

– Моя девочка, я очень соскучился…

А Лере показалось, что это говорит Денис. Она, не открывая глаз, взяла его за шершавую холодную ладонь, сжала. Сообразила, что у Дениса руки были всегда теплыми, чуть влажными. Пальцы – толще. Выплыла из грез и оказалась в реальности. Насторожилась. Задумалась. Расслабилась. А и плевать.

Во сколько они приехали из клуба к ней в квартиру? Небо было глубоко-черным, беззвездным. Улицы – пусты. Квартира – будто гроб на тридцать шесть квадратных метров, с потолками два пятьдесят и прекрасным видом из окна.

Она помнила, как торопливо сметала с кровати покрывало, задергивала шторы.

Во сколько уснули? Не разобрать. Был секс. Много классного секса. Толик будто наверстывал потерянное без Леры время. Безудержно, властно, ненасытно. Запах его тела смешался с остатками запаха Дениса, поглотил их, вытеснил. Теперь в квартире всюду пахло только Толиком.

Впрочем, да-да, наплевать.

Лера из прошлого – ненавязчиво вплетенная в сознание – знала, что счастье ненадолго. Депрессия перемелет любой выброс эндорфинов, будто орешки в блендере. Час-другой, и вернется привычное состояние тревоги и замкнутости. Поэтому нужно пользоваться тем, что есть.

Им обеим нравилось это короткое состояние счастья.

Толик проснулся в полседьмого утра, долго искал одежду, разбросанную по комнате, возился, рылся под кроватью, проклиная вечно теряющиеся носки. Потом вызвал такси и ушел, поцеловав на прощанье в щеку.

– Я позвоню сегодня.

Лера больше не уснула, а дремала. В этой полудреме представляла почему-то Пашку, а рядом с ним – Толика. Наконец, Дениса. Троих самых близких мужчин в своей жизни.

Около девяти утра поплелась в ванную, долго приводила себя в порядок. Похмелье вызывало приступы тошноты и головокружения. Как и ожидалось, впрочем. Во рту пересохло. Глядя на себя в зеркале, Лера с тоской думала о прошедшей ночи: Толик ведь тоже видел ее такой, с мешками под глазами, спутанными волосами, с розовым прыщиком под нижней губой, с морщинами и потрескавшимися губами. Жизнь успела потрепать от души.

Сидя на унитазе, Лера пролистала сообщения от Пашки. Последнее было про Веронику Подольскую, потом Пашка больше ничего не писал. Последний раз он был в сети в два тридцать ночи.

Лера набрала его номер, несколько секунд вслушивалась в тишину, затем что-то щелкнуло, и женский голос сообщил, что абонент временно недоступен.

«Напиши, как проснешься», – отправила эсэмэску Лера.

Пашка всегда выключал телефон, когда спал.

Несколько раз она прочитала фамилию Подольская, пытаясь вызвать в памяти ассоциации. Не получилось. Пожалела, что позавчера так опрометчиво согласилась отдать Пашке ноутбук. Заходить в Интернет с телефона было неудобно и медленно.

– Что дальше? – спросила Лера у туалетной комнаты. – Каков будет мой распорядок дня на сегодня?

Вчера она планировала завалить себя работой, отвлечься от депрессии и вообще всячески забыть про личную жизнь. Сутки же спустя размышляла, что надо бы позвонить Толику и договориться о повторной встрече вечером. И еще, может быть, снова пригласить Вику на завтрак? Почему бы не возродить традицию?

Состояние было странное. От такого быстро отвыкаешь. Будто бы вечность назад она вот так же строила планы, не забивала голову депрессивными мыслями и радовалась жизни. Так давно… до смерти Дениса… Сейчас ей все еще полагалось грустить, но не получалось. В теле разливалось приятное тепло, едва Лера вспоминала Толика и его два слова: «Моя девочка».

Ох уж эти эмоциональные прыжки без парашюта…

В соннике не было ни слова о том, к чему снятся бывшие и настоящие любовники. Овсяная каша чуть подгорела, но все равно казалась вкусной. Первая с утра сигарета приятно взбодрила. Такие вот приятные мелочи и делают день, верно?

Позвонила Вике, договорилась о завтраке и уже через полчаса сидела в кафе у окна, смотрела на набережную и пила крепкий горячий кофе с корицей. Приятно возвращать старые традиции.

Вика опоздала. Вид у Вики был потрепанный. Вика чудовищно страдала от похмелья. Кажется, одета она была в то же, во что и вчера в клубе. Разве что в помятое.

– Ох, подруга… Надо было остановить меня… – пробормотала сестра, заказав минералку. – Я себя не контролирую, ты же знаешь. Уносит после двух шотов. Потом ничего не помню.

– Ты поймала какого-то симпатичного парня и увела его в неизвестном направлении! – хихикнула Лера.

– Он хотя бы был молодой?

– Моложе нас определенно.

– Главное, чтобы не педофилия… – Вика надавила кончиками пальцев на веки. – Последнее, что помню, – это таксиста, который помог мне подняться в квартиру. Я пыталась его охмурить, чтобы сделал скидку. Не всерьез, конечно. Кто же делает минет таксистам? А у тебя как успехи, подруга?

– Наверное… лучше, чем в последнюю неделю.

– Так вы с Толиком сексом занимались, да? Старые друзья. Это ведь он тебя направил по кривой дорожке. Не боишься вернуться?

– Это в прошлом. Мне не двадцать, и я давно уже не зависимая.

– Думаешь, такие вещи проходят бесследно? Всегда казалось, что любая зависимость не искореняется, а просто отступает на время. Ждет своего часа.

– Возможно, но это если человек сам хочет к ней вернуться. А я больше не хочу.

– Но времена, наверное, были хорошие? – Вика подмигнула. – Толик крутой мужик, красивый. Трахается как бог, да? Я бы тоже не отказалась с ним, на камеру, целую ночь… Прости! Болтаю лишнее, не обижайся на младшую.

Принесли минералку в запотевшем стакане. Изнутри по стеклу медленно ползли вверх пузырьки воздуха.

– Все нормально. Не нужно относиться ко всему слишком серьезно. Толик и правда крутой мужик. Уже жалею, что порвала с ним в прошлый раз так радикально.

– Напомни. Бросила по эсэмэс?

– Хуже. Устроила скандал во время съемок. – Лера поняла, что ни разу не делилась с сестрой этим эпизодом своей жизни. – Расцарапала шею одному актеру, покусала другого, потом сбежала. Жила у Пашки, моего друга. Ни с кем из друзей не общалась вообще. Толик приезжал несколько раз, хотел поговорить, но я не могла его видеть. Не о чем было разговаривать. Ну, вот так и закончилось. Больше не общались с тех пор…

Она вдруг увидела, что Вика смотрит куда-то и улыбается. Кажется, рассказ ее не сильно впечатлил. Лера медленно повернулась, увидела черные очки, тонкие брови, губы, расплывшиеся в суховатой улыбке. И еще аккуратно уложенные волосы, острый подбородок, идеально подобранную для хмурого осеннего утра одежду. Зонт в руке. Сумочку на плече.

– Простите, – сказала Ната. – Я немного задержалась. Пробки.

Такие, как она, не опаздывают. Они задерживаются.

Внутри у Леры что-то оборвалось. Прыжок без парашюта закончился болезненным падением.

– Я пригласила на завтрак Нату, – пояснила Вика. – Ты же не против, да? Три сестры, как по Чехову. Всегда мечтала показать Нате это наше место.

– О, Вика рассказывала, – произнесла Ната, присаживаясь слева от Леры. – Тут вкусные круассаны, да? Прямо из печки или что-то вроде того. – Очки она не сняла. – Рада видеть, что тебе лучше. Очень плохо выглядела на похоронах. Не знала, что будешь так переживать. Вы ведь с Денисом друг друга почти не знали.

В ее голосе, между аккуратно расставленных слов, слышались другие слова, настоящие. Лера уловила их, и они были не такие сладкие, как «моя девочка» Толика.

Словами Наты можно было убивать.

Лере захотелось броситься вон из кафе. Она крепко сжала чашку. Так, что побелели кончики пальцев. Заставила себя улыбнуться.

– Простите, что ненароком прервала ваш разговор. О чем шептались, сестрицы? – поинтересовалась Ната.

– О Толике из «Вирус-клуба», – ответила Вика, допивая минералку. – Кажется, Лера с ним мутит по второму разу. Снова хочет вернуться в порно. Шучу.

– Не староват? Сколько ему лет? Шестьдесят?

– Вроде бы пятьдесят с хвостиком. Нормально выглядит. Хороший такой мужик. Жару дает в постели, наверное, как двадцатилетний.

– Это нам Лерочка может рассказать, да? – Черные стекла очков повернулись к средней сестре.

– Она как раз собиралась, – поддакнула Вика, хихикнув. – Люблю такие подробности!

– Я, пожалуй, промолчу и допью кофе, – отозвалась Лера. Голос предательски осип. В горле пересохло.

А еще Лера из прошлого разворошила в голове ворох беспокойных мыслей, и они взлетели, перепуганные, вытеснив все остальные.

«Выскажись! Объяснись! Ударь! Сбеги! Сделай что-нибудь! Как раньше!»

– Мы с Толиком пересекались несколько раз, – сказала Ната, подумав. – Припоминаю. Проблемный мужик, горячий. Заказывал тренинги профессионального роста для своего персонала, но, кажется, не выгорело. Порнуху снимал, потом в долги влез несколько лет назад. Сейчас ведь не девяностые, сейчас головой работать надо. Порно прикрыл. Слышала, Лерочка?

«Пашка, – подумала Лера, и ей тут же захотелось проверить телефон. – Ната знает, что он был у нее в доме. Не может не знать…»

– Лерочка у нас всегда была самая скрытная, – продолжала Ната. – Парадокс, да? Вроде бы никогда ни о чем не рассказывала, но все знают о ее личной жизни больше, чем хотелось бы. Про съемки в порно, про сексуальную зависимость, про психические болезни разные, алкоголизм. У вас с Толиком много общего. Вам надо было держаться вместе.

– Лера об этом тоже сказала, – снова поддакнула Вика. – Сожалеет.

Подошел официант. Ната откинулась на спинке стула, поигрывая снятыми перчатками. Заказала зеленый чай и «этот ваш вкусный круассан».

– То, о чем ты говоришь, в прошлом, – ответила Лера. – Я теперь другая.

– Хочется верить. – Ната повернулась к Вике. – Ну а ты, сестричка, расскажи, как ночь провела. Сдается мне, есть что-то интересное?

– Если бы не провалы в памяти… Проклятая водка с джином!

Они защебетали, как две пташки на дереве. Лера несколько минут сидела неподвижно, разглядывая Нату, ожидая, когда сестра повернется и ужалит очередным вопросом. Но этого не происходило. Тогда Лера проверила звонки и почту. Пашка не выходил в сеть. Абонент все еще был недоступен.

Беспокойные мысли трепетали в голове. Невозможно было думать о чем-то другом.

Надо срочно найти нормальный вай-фай. Про Пашку должна быть информация. И еще про Веронику Подольскую. Найти все это, сохранить, перебросить на флешку, спрятать.

Она вспомнила, что коробку с флешками Пашка забрал вместе с ноутбуком, и разнервничалась еще больше.

– Я выйду… – пробормотала она. – Покурю.

Ната, не оборачиваясь, взмахнула изящными пальчиками. Разрешила, стало быть.

– …так вот. Помню, значит, как предложила ему поехать ко мне. Потом думаю, что это как-то слишком. Парень должен к себе возить, а не наоборот. Что я, себе цену не знаю?.. – тараторила Вика. От минералки ей явно стало лучше.

Лера вышла на улицу, судорожно закуривая. Зажигалка долго щелкала вхолостую. Как назло, взвился холодный осенний ветер и едва не вырвал сигарету из губ.

Как же быстро счастье сменяется иными чувствами: опустошением, растерянностью, злостью… Или проблема в ней самой? Кто-то другой плюнул бы и забыл, не стал бы обращать внимание. Двигаться дальше – вот девиз нормальных людей.

Она набрала Пашкин номер, дождалась сообщения о том, что абонент временно недоступен. Чувство тревоги уже не просто трепетало, а бесновалось с невероятной силой. Определенно, надо найти Интернет-кафе (существуют еще такие?) и поискать информацию о происшествиях, случившихся ночью. Лера была уверена, что среди множества мелких неприметных статеек наткнется на новость о Пашке. Пашка будет мертв.

Лера вернулась в кафе, плюхнулась за столик. Сестры, казалось, не заметили ее прихода.

– …он был безмятежно глуп в своей любви, – говорила Ната. – Романтизировал отношения. Знаешь, как в книгах. Есть отношения настоящие, а есть – литературные. Так вот, он мнил себя этаким кавалером из любовных романов. Приносил мне цветы каждый день – по дате. Первого числа – одну розу, второго – две, третьего – три, и так далее. Когда я лежала в ванне, он приходил, садился рядом и болтал. Или еще, из смешного: готовил со мной. Не умел, а лез. Ему казалось, что это ужасно романтично. Ну, знаешь, мука на кончике носа, все смеются, как в кино…

Лера не сразу сообразила, что речь идет о Денисе.

– Он не умел готовить?

Денис как-то провел у нее три дня, когда Ната уехала в Москву. Все это время не давал Лере притрагиваться к плите. Его черничный торт был обалденным. Паста с сырной подливкой – восхитительной! А на десерт шоколадные булочки.

– Он фантазировал во время готовки, – ответила Ната, полуобернувшись к Лере. – Нельзя так с едой. Есть рецепты, есть опыт многих искусных поваров. А Денис брал разные ингредиенты и спрашивал у меня: а что будет, если их смешать?

– И что же получалось?

– Нечто очень странное. Мне не нравилось. Дома должна готовить женщина. Дело мужчины – зарабатывать деньги, приходить уставшим и играть в приставку. Дом – это уютное гнездышко, где жена делает мужчину счастливым. Это его тыл.

– Хорошая цитата! – встряла Вика, цокая ноготком по пустому краю стакана. – Очень верные слова! Не на всех мужчин работает, правда…

– Денис был самым замечательным, самым добрым, умным и элегантным человеком в мире, – сказала Ната. – Но эти его романтика и фантазии… Ах, милые нелепости! Без них он был бы вообще идеальным.

– Идеальных людей не существует. Разве что в глянцевых журналах, – возразила Лера.

Ната шевельнула плечом и промолчала.

– А еще у нас тут проплывает кораблик с желтой полоской! – встряла Вика. – Хочешь, покажу? Это достопримечательность.

– Кажется, мы кого-то забыли позвать! – перебила Ната. – Лера, ты же была с парнем на похоронах. Встречаетесь? Как его? Павел? Где он, Лерочка? Позвонишь? Пригласи, покажем ему ваше прелестное заведение, кораблик… Что тут еще у вас есть?

Она едва заметно улыбнулась. Вика, конечно, не видела. Эта улыбка предназначалась исключительно Лере. Интимная и ехидная.

«Я все знаю, – как будто говорила Ната, – про тебя с Денисом и про Пашку, забравшегося ко мне в дом. Вы со мной играете, да? Я тоже с вами играю. Тебе, похоже, мало того, что уже произошло. Хочешь больше? Я устрою. О, ты даже не представляешь, что я могу устроить!»

– Позвони! – настаивала она вслух. – Ну же! Не скромничай.

– Может быть, лучше не надо? – подала голос Вика. Она вдруг разволновалась, вокруг глаз побелела кожа, и по этой молочной белизне расползлись тонкие веточки капилляров. – Мы тут вроде женской компанией сидим. Девчонки, все дела. Мужиков обсуждаем без стеснения!

Ната помолчала, разглядывая Леру. Потом сказала негромко:

– Наверное, ты права. Без стеснения. Знаешь, как Денис мне вылизывал? Так ни один другой мужчина никогда бы не смог. Я ему дала пару журналов почитать, где все подробно написано. «Как сделать женщине приятно», «Как вознести любимую на небеса». А Денис очень быстро учился. Этого у него не отнять. Брился перед сексом каждый раз, чтобы не колоть щетиной, где не нужно.

Лера едва сдержалась, чтобы не вскочить. Отставила чашку с кофе, поднялась, взяла сумочку.

– Уже уходишь? – спросила Ната ровно с той же пошловатой интонацией, с которой секунду назад рассказывала о кунилингусе.

– Надо бежать. Много дел сегодня, а вечером на работу. Кое-кому приходится работать, чтобы зарабатывать на завтраки с круассанами.

Лера во второй раз заставила себя улыбнуться. Получилось с трудом.

Через минуту она уже сидела в машине и курила. И курила. И курила. После третьей сигареты бешеный ритм мыслей стал замедляться.

Глава девятая

Толик стоял на пороге – бодрый и подтянутый, будто не провел бессонную ночь, напиваясь и трахаясь, а лег пораньше и прекрасно выспался. В его возрасте отличное достижение.

Лере сразу захотелось броситься на шею, прижаться и не отпускать. Хотя бы до тех пор, пока не перестанет бешено колотиться сердце, а мысли в голове снова не сделаются ясными. Три таблетки «Ревинола» разом, особенно при похмелье, – это перебор, это американские горки с горячим кофе в руках. Но Лера сейчас была не в том состоянии, чтобы размышлять о передозировках.

– Привет, красотка! – произнес Толик. – Думал, не увидимся раньше вечера. Приятно, знаешь, когда тебя помнят и ценят.

– Прости… – пробормотала Лера, и ее голос гулко разнесся по лестничному пролету. – Прости, что позвонила. Это все Пашка. Я бы не беспокоила, честно. Но мне кажется, все очень серьезно.

– Пока ничего не понятно, – улыбнулся Толик. – Кто такой Пашка? Поведаешь подробности?

– Да, конечно. Проходи, не стой в дверях!

Она посторонилась, пропуская Толика в коридор. Осмотрела площадку, почему-то решив, что где-нибудь за лифтом или у мусоропровода обязательно должны затаиться псевдосанитары, которых она вчера едва не спустила с лестницы. Неприятности ведь никуда не делись. Зря Лера себя обнадеживала утром. Жизнь продолжается.

Но никого не было.

– Скорая компьютерная помощь прибыла, – сообщил Толик, разуваясь. Он принес с собой большую багажную сумку на колесиках. – Ноутбук. Роутер. ТВ-приставка на всякий случай, у меня в баре валялась старенькая. Где у тебя шнуры, дорогая? Пойдем. Давай сюда. Ага, сейчас проведем, и все будет по высшему, стало быть, разряду. Расскажешь, к чему все эти активности?

Лера будто никогда с Толиком не расставалась. В две тысячи девятом вышла из его квартиры, а спустя мгновение встретилась вновь по какому-то будничному делу. Осталось закрепить жаркие поцелуи и легкое безумство тех дней. Вернуть все, но без съемок порно и без финала, поправила она себя. Потому что не надо забывать, что именно Толик, милый, добрый, взрослый и рассудительный, предложил ей первую съемку. Она заглотила крючок с наживкой, а Толик ловко совершил подсечку и вытащил из нутра Леры гниющие фобии, страсти, зависимости, страхи. Конечно, нужно корить только себя. Но не забывать о нюансах.

Она стояла в дверях комнаты, облокотившись о косяк, и смотрела, как Толик работает. Он чертовски умело разбирался в огромном количестве вопросов.

– Вот и готово! – торжественно произнес Толик, бегая пальцами по клавиатуре ноутбука. – Теперь у тебя снова цивилизация и порносайты под рукой.

– В общем, у меня есть друг Пашка. Ты его не помнишь, но он у тебя работал оператором какое-то время… Близкий человек… С ним что-то случилось.

– Например?

– Например, моя сестра. Ты же ее знаешь? Ната. Как бы тебе рассказать…

– Давай по порядку, чего таить?

Или «Ревинол» сбивал Леру с трезвых мыслей, или еще что, но захотелось вдруг перестать болтать, повалить Толика на кровать и заняться с ним сексом. Раз, второй, третий. Как раньше.

– У тебя все в порядке? Приступы вернулись? Лечишься?

Черт, черт, черт!

– В этом и проблема… Они вернулись, потому что кто-то хочет, чтобы я снова свихнулась. Круто звучит? – Толик пожал плечами. Он готов был слушать дальше. – Знаешь, не ожидала, что вот так все произойдет. Казалось, мы с тобой уже давно стали чужими людьми. А вчера встретились, и я чувствую, что ты не чужой, а близкий. Как будто мы все еще вместе. Ну, то есть я вспоминаю все наши мелочи из жизни. Мы ведь обросли мелочами. Запахи, детали, какие-то вещи. Твое кольцо серебряное на мизинце. Ты ведь до сих пор его носишь. Я любила его крутить, когда лежала на твоем плече. Вот сейчас снова захотелось. Это глупо, правда?

– Немного. Особенно если ты сейчас приняла лекарства, и они меняют твое сознание. Как в тот раз, когда изуродовала моих парней на съемке. Они реально хотели тебя найти.

– Ты злопамятный! – хихикнула она. – Толик, какой же ты злопамятный! И тогда, на съемках, я принимала не лекарства, а наркотики. Какую-то синтетическую херню!

– Каждый раз, когда вижу какую-нибудь мелкую истеричку на съемках, вспоминаю тебя добрым словом. Теперь знаю, как с такими обращаться.

– А ты все еще в этом бизнесе? Вроде бы…

– А ты хочешь вернуться?

Они рассмеялись одновременно. Толик встал с табурета, по-хозяйски осмотрел кухню, включил чайник и осведомился, где можно найти чай и сахар.

– Давай сделаем вид, что порог неловкости уже пройден. Рассказывай и ни в чем себя не ограничивай, – предложил он. – Я сильно сомневаюсь, что ты меня сможешь удивить сильнее, чем в прошлый раз.

Ее рассказ занял около получаса. Лера старательно избегала подробностей своего романа с Денисом. Дала понять, что они были любовниками, а прочее Толик пусть додумывает сам, если пожелает. Закончила сообщениями от Пашки ночью и том, что он больше не выходит на связь.

Толик стал серьезным.

– Дай-ка номер.

Он попробовал дозвониться и нарвался на «абонент недоступен».

– Пашка бы просто так не пропал. Он ответственный человек. Да и нет смысла ему мне не отвечать. Значит, дело в Нате.

– Но что она могла сделать? Убить его? Ната вся такая из себя светская львица местного масштаба, я ее помню. Она из тех девушек, которые при виде пчелы визжат от страха. Разве что бы она батю вашего подключила…

– У меня все путается в голове, – сказала Лера. – Не понимаю, что происходит. То есть, конечно, понимаю, но не могу структурировать. Есть смерть Дениса. Несчастный случай. Есть Ната, обнаружившая, что Денис ей изменяет. Я не знаю, как давно она узнала, но мне кажется, что это произошло до несчастного случая. Можно ли полагать, что смерть Дениса была не случайной? Есть какая-то взаимосвязь?

– Разрыв аорты можно подстроить? Я, конечно, не врач, но что-то не верится.

– Не знаю. Разве что она заранее знала о болезни… И еще я уверена, что Ната начала мстить мне сразу после смерти мужа. Слишком много совпадений, которых не должно быть.

Толик склонился над ноутбуком, бегая по страницам в браузере. Лера встала за его спиной. В голове зародился знакомый зуд. Хотелось сохранить вкладки, перебросить на флешку и спрятать. На будущее. Полезной информации не бывает слишком много. А потом как-нибудь, когда появится много свободного времени, взять флешки и разобрать все вкладки. Почитать. Запомнить. Переписать.

– Я искала информацию про разные виды аневризмы, – вспомнила она. – Пару дней назад… Но Пашка забрал ноутбук и флешки.

Она не стала упоминать, что сведения, добытые во время приступов, как правило, хаотичны, не структурированы и бесполезны. Коробка с флешками – самая ненужная вещь на свете.