Текст книги "Варяг. Обережник"

Старшие дружинники Воислава метали ещё и топоры, разумеется, с защищёнными лезвиями. Могли швырнуть в строй отроков дубину, камень, в их руках вообще любой предмет превращался в смертельный снаряд.

Ну а отроки должны были весь этот смертоносный «град» отбивать исключительно слитным и единым строем. Это означало, что если тебе удалось отбить учебное копьё, выбросив щит вверх, то вся работа – впустую, потому что ты оставил открытым бок соседа, в который в реальном бою непременно прилетело б настоящее копьё.

Тому, кто так подставил соратника, назначалось наказание – он должен был пробежать десять кругов вокруг строя со своим соседом на плечах, а сосед, естественно, был в полной боевой выкладке – щит, шлем, защитная куртка, копьё.

Когда строй отроков научился отбивать полёт копий, стоя на месте, задание усложнили: строй должен был сделать шаг, поднять щиты, принять удар сулиц, снова шагнуть и нанести удар.

Когда и это стало более-менее получаться, отроки, проделав все вышеописанные манипуляции, должны были… Нет, не отразить, но хотя бы задержать на пару вздохов атаку старших дружинников, которая следовала после очередного броска сулиц.

Во время интенсивных тренировок с отроков по семь потов сходило. Ждан рассказал, что другие купеческие охранники сколачивают свои ватаги из уже матёрых бойцов, и те в походе только гребут иногда, а на стоянках и вовсе ничего не делают. И только их батька, Воислав, гонял так, будто в княжьи гридни готовил.

Скрывать нет смысла, Данила иногда с грустью вспоминал «спокойные» дни в качестве холопа, но возвращаться обратно в низшее сословие и не думал. Когда вся небольшая дружина ела из одного котла, Данила ощущал себя частью крутой команды, где его не просто приняли к себе по-настоящему опытные воины, но и учили его, как стать таким же. Это понимание и желание стать лучше, сильнее, узнать, на что способен, затмевало все сложности испытаний.

Ну и, конечно, в оплату за нагрузку кормились обережники не в пример лучше простых деревенских селян. Данила внезапно обнаружил, что на диво крепкая рубаха, доставшаяся ему от убитого разбойника, стала мала в плечах и груди. Поглядев на свое отражение в воде, Молодцов удивился произошедшим изменениям: мышцы рук и плеч стали сильными и жёсткими, ладони огрубели, но пальцы сохранили чувствительность и подвижность. Ну и оброс за это время Молодцов порядочно.

«Придётся бороду отпускать, – решил он, – бриться в таких условиях – только мучиться. Интересно, варяги как бреются?»

Подготовив отроков в бою на земле, Воислав объявил, что пора им учиться и корабль защищать.

– Вы будете стоять здесь, а они будут брать вас на меч. – Воислав указал на Клека, Шибриду, Скорохвата и Ходинца, южанина, который был кормчим на втором судне Путяты.

Данила, помня свой предыдущий опыт, не спешил с выводами, но позиция ему казалась более чем удобной. Строй отроков разместился на ладье, вытащенной на берег, по борту, который был высотой метра в полтора. Вполне можно бить снизу по атакующим.

Но опять-таки Молодцов с выводами не спешил, а только покрепче сжал шест, имитирующий копьё.

Разом взметнулись в воздух четыре сулицы. Данила привычно поднял щит, только на сей раз гостинцы достались не ему. Он опустил защиту, увидел четвёрку атакующих воинов, что неслись к ладье. Они напоминали скорее человекообразных монстров, но никак не людей.

Вёсла с бортов были спущены на берег. «Ну, спущены и спущены, какая разница», – так сначала думал Молодцов.

А разница была – это Данила понял, когда Клек (Молодцов отличал его по более рыжим, чем у Шибриды, усам), не замедлив бега, побежал по этому веслу. Словно лёгкая гимнастка по толстенному бревну, а не здоровенный медведеподобный детина по веслу.

Добежав до середины, Клек оттолкнулся от весла – оно вдобавок неслабо спружинило, – и громадный варяг в доспехах и с оружием взмыл в воздух как перышко. Сделал в полёте кувырок.

Данила заранее понял, что будет дальше, и одновременно осознал разницу между ним, неучем-отроком, и настоящим потомственным воином. Но предаваться уничижительным мыслям было некогда.

Молодцов крутанулся на месте и «поприветствовал» приземлившегося позади строя Клека ударом копья. Варяг отбил, но дальше сработали рефлексы, вбитые Воиславом за десятки тренировок, – отроки слаженно перестроились: топорники вышли вперёд, выставили щиты, учебные копейщики сделали шаг назад и оказались во втором ряду.

Старшие, может, и дали фору своим ученикам, но это не имело значения, поскольку строй сделал шаг и нанёс слитный удар. «Врагов» было всего двое – Клек и Скорохват. Они отскочили назад, но столкнуть себя за борт не дали, а сами ринулись в атаку.

Тут-то вся отлаженная ритмика у отроков и пошла вразнос: били куда попало, но строй щитов держали, и копейщики остались в тылу.

Данила сам работал шестом по разным уровням: то вверх, то вниз, пытаясь достать неуязвимого варяга, – но тщетно. Ему еле-еле удавалось держать Клека на приемлемом расстоянии от первого ряда. Варяги бились со строем в раскладе два к девяти, но их не могли достать!

Однако и сами матёрые воины не могли сломать строй!

Данила ощутил некоторую радость: вот она, ничья! Почти победа! Бойцы в строю уже начали приноравливаться друг к другу, как иногда бывало в учебных боях до этого. Движения становились более чёткими, осмысленными, экономными. В них появился свой рисунок!

Варяги по-прежнему не могли сломать шеренгу. Вопрос был в том, кто быстрее устанет: Клек и Скорохват или отроки-ученики. Данила не был за себя уверен, неуязвимость, чёткость и лёгкость движений его противников по-настоящему пугала, но вдруг удастся их измотать, лишь бы никто из соседей по строю не лопухнулся.

От сладких мыслей его отвлёк увесистый щелчок по затылку.

– Сброю вниз! – скомандовал Шибрида.

Они с Ходинцом остались у борта ладьи и наблюдали за боем.

Команда отроками была выполнена моментально. Скорохват и Клек захохотали, слитно прокричали:

– Любо!

И полезли обнимать своих учеников. Это была их заслуга, что едва сбитые вместе, кое-как обученные новички-ополченцы при раскладе пять на одного смогли удержать двоих матёрых воинов. Да, невелик подвиг в учебном бою, но ещё пару месяцев назад купеческие охранники не могли и этого.

– Неплохо, – одобрил Воислав, – завтра посмотрим, как вы справитесь на играющей палубе. А сейчас, Шибрида, Одинец, ваша очередь погонять отроков.

Данила, успокаивая дыхание, воспользовался моментом и спросил у Клека:

– А ты научишь меня так же бегать по вёслам?

– Так же? Запросто! Хочешь, прямо сейчас и начну?

– Давай.

Клек коротко толкнул Молодцова в грудь, от чего тот улетел за борт. В полной выкладке, с полутораметровой высоты да на голую землю. Данила, удивив сам себя, в воздухе сгруппировался и приземлился на ноги.

– О! Да из тебя может выйти настоящий пахарь лебединых дорог, а не отпрыск тюленьего народа! – порадовал Клек.

Варяг с ходу перепрыгнул через борт точно на весло, ещё раз толкнулся, описал в воздухе кульбит и приземлился на ноги. Как заправский гимнаст. Только гимнасты не исполняют свои трюки в пятикилограммовом панцире, шлеме, мече и прочих утяжелителях.

Даниле помогли забраться на палубу.

– Начали! – вдруг гаркнул Воислав, не дожидаясь, пока ученики построятся.

Однако отроки успели занять положенные места, вскинуть щиты и встретить новый град сулиц.

Следующий бой они проиграли. Жаворонок, замыкающий на фланге, сбился с ритма, толкнул соседа, весь строй сломался, ну а дальше победа над отроками была делом техники.

Воислав отпустил молодёжь отдыхать, а сам отошёл подальше в лесок для тренировки один на один с Вуефастом. Надо полагать, чтобы не смущать учеников недостижимым уровнем мастерства.

Данила ужинал. В миску с супом упал оранжевый листок – близилась осень. Сколько он уже путешествует с Воиславом? Все слилось в один круговорот: подъём – гребля – тренировки. И Даниле это нравилось!

Ужинали они втроём со Жданом и ещё одним пареньком из компании отроков-охранников – Ломятой. Тот был ненамного старше Ждана, по происхождению – младший сын из рода кожемяк. Силищей обладал неимоверной: если за руку схватит, то будто клещами стянуло. В строю он стоял слева от Данилы, с шестом, а Ждан впереди с секирой.

– Слушайте, а вы не знаете, кем был батька наш до того… ну, как стал охранником? – решился спросить Данила.

– Слышал я, как же, – нехотя ответил Ломята, выскребая остатки каши из тарелки.

– Ну? – подбодрил его Ждан, тоже желавший услышать историю.

– Удача Воислава оказалась сильной, но не уходила дальше него самого.

– Чего?!

– Да подожди ты, Даниил! Ну, Ломята, рассказывай дальше, – потребовал Ждан.

– Тогда слушайте. Говорят: отправился Воислав со своей дружиной наниматься к Царьградскому кесарю, тот взял его к себе и отправил таких славных воинов в поход. А ромейские воеводы были так себе, трусливые и жадные, и часто советовались с Воиславом, как им поступить. Один город батька наш так посоветовал взять: перегородить реку, чтобы она затопила стены, а потом сломать препону. Ромеи всё так и сделали, а когда ушла вода, то стены города рухнули, и его взяли без боя.

Когда ко второму городу подошло войско, Воислав сказал ромейскому воеводе так:

«Давай я в гроб лягу, а ты скажи тем, кто в городе, что я перед смертью принял веру их Пророка и хочу, чтобы меня похоронили со всеми положенными почестями и богатствами».

Осаждённые, конечно, обрадовались, впустили дружину Воислава в город, а тот вдруг выскочил из гроба и убил их воеводу, а дружинники его порубили всех бояр, что рядом стояли. Смерды это увидели, пали духом и открыли ворота ромейскому войску.

Да уж… Данила сам пал духом: все эти истории он читал, и не раз – в скандинавских сагах и в летописях. При всём при этом вряд ли его батька, во всех отношениях крутой мужик, послужил прототипом для этих историй. Словом, Молодцов слушал со всё меньшим интересом, как вдруг Ломята, похоже, перешёл к реальной истории:

– Случилось так, что войско забрело в безводные степи. А народ тамошний воюет прямо как наши печенеги, то есть бьёт стрелами издалека, атакует ночью и из засады. Войско истомилось без воды, под ногами песок, на котором хлеб печь можно, а солнце жарит так сильно, что волосы на голове загораются.

Тогда ромейский воевода-хитрец сказал Воиславу, чтобы он шёл со своей дружиной в передовом полку на восток. Дескать, там впереди вода будет. Первыми идти, конечно, нелегко, но зато гридни Воислава и первыми к воде выйдут, напьются, сколько захотят.

Воислав согласился. Ромейский воевода ему проводников дал, да только проводники те предали его, завели в самое жаркое место и сбежать решили, но их поймали. А тут и войско вражье подошло, начало стрелами издалека бить.

– А что за войско? – спросил Ждан.

– Почём я знаю. Ликом, говорят, что наши печенеги из-за Днепра. Пока Воислав с ними сражался, ромеи, хитрые лисы, обошли его и сбежали прочь.

Но русы выстояли, а ночью вырвались из кольца и ушли, оставив копчёных с носом. Только уйти-то они ушли, но вокруг, куда ни глянь, один песок, а лошадей почти всех убили.

Стали гридни по пескам блуждать. Оставшихся лошадей всех убили, кровь им выпустили, выпили, толику богам отдали, чтобы помогли. Не вышло. Из-за холмов опять вороги начали показываться. Тогда Воислав велел проводников богам пожертвовать, но, видать, не имел в тех землях Перун силы.

И вот в один момент, когда гридни уже совсем ослабели от жары, наскочили с разных сторон копчёные и всех перебили, только один наш батька и спасся. Как спасся – то неведомо. Но говорят, после того случая он и стал верить в белого Христа.

– Вот оно что! – удивился Данила.

– Да, – продолжал Ломята, – вернулся Воислав в Киев, говорят, с добычей немалой и стал охранником купеческим. Вот и всё, что я про него знаю.

– А давно ты с ним в походы ходишь? – спросил Молодцов.

– Меня Воислав к себе на месяц раньше Ждана взял. – Ломята сверкнул щербатой улыбкой. Зубы у него были крепкие, но не все в наличии. – Что ж, давайте почивать, братцы, а то завтра старшие особое испытание нам устроят.

Пока младшие обережники ужинали, точили лясы и собирались спать, старшие думали думы. Вуефаст всё поглядывал на новичка Молодца и решился-таки спросить у Воислава, которому приходился дядькой и пестуном:

– Зачем тебе этот чужак?

– Думаешь, я его взял из христианского милосердия? – спросил в ответ Воислав, затачивая нож.

– Кто же вас, христиан, поймёт. Может, решил своему богу угодить.

– Богу угодить всегда полезно, но чужака я принял, потому что корень в нём хороший чувствую и способность к ратному делу, но…

– Не такую, как среди наших, – закончил за него старый варяг.

– Да, – признался Воислав, – парень толковый и умный больно, он по-другому мыслит. Я думаю, он родом откуда-нибудь из Анатолии, может, из монастыря какого-нибудь, там грамоте выучился, книжек разных прочитал, подучился воинскому искусству и сбежал на поиски приключений. Как думаешь?

– Думаю, хорошо, если он просто чужой, – вздохнул Вуефаст.

– Я в нём нечистого не заметил, – враз нахмурился Воислав.

– Да и я тоже, но есть в нём что-то такое, ненашенское, чего я даже в ромеях не видел.

Старый варяг почесал заросшую жёстким волосом шею.

– Если он тебе кажется странным, скажи слово – и я его прогоню.

– А если это всё бредни старого десятника? Нет, ты теперь батька, Воислав, тебе за людей своих ответ держать перед богами и самим собой. А паренёк неплох. Хоть по годам муж, а по умению отрок, но учится быстро. Может пригодиться, у нас каждый человек на счету. Идём далеко.

– Если не веришь, тогда всё равно за ним пригляди. Твои глаза острее, чем у любого молодого.

– Пригляжу, а как же, на одной ладье ведь плывём.

Вёсла шумно били по воде, киль корабля рассекал речную гладь. «Лебёдушка» быстро скользила по течению.

Её нагоняла другая ладья из торговой «эскадры» Путяты.

Варяг Клек поставил ногу на борт и зычно проорал:

– Эй, свиномордые, вы что так медленно тащитесь на своей лохани? Наверное, копытами неудобно грести?

– Нет, это мы специально держимся на расстоянии, уж больно сильно крысиным дерьмом воняет от вашей посудины, – ответил с догонявшей ладьи Шибрида. Чувство юмора у братьев было специфическое.

Воислав поделил гридней на два отряда и рассадил по разным кораблям. Приказчиков, челядь и прочих нестроевых с них согнали. Так что «Лебёдушку» пришлось разгонять всего семерым воинам, в том числе и Молодцову. Хорошо хоть, что плыть пришлось по течению.

Сам батька занял место на «флагмане» Путяты, но будет ли участвовать в бою, не уточнил.

Вторая ладья почти нагнала корабль, на котором плыл Молодцов, и скоро должно было начаться самое интересное: традиционная забава викингов и варягов – метание друг в друга деревянных палок с острыми железяками на конце, больше известных как сулицы. Вся соль предстоящего соревнования была в том, что на этот раз наконечники копий никак не защищались.

Опытным воинам предстояло ловить эти сулицы и метать обратно. Кто не поймает или, хуже того, упустит в воду копьё – станет объектом шуток для товарищей по цеху (разумеется, только для товарищей) и должен будет проставиться на всю команду в ближайшей харчевне.

Если батька сочтёт нужным, то произойдёт и учебный абордажный бой между экипажами двух ладей.

Отрокам же дружины Воислава ставилась задача держать строй и постараться ловить копья щитами, а не грудью.

Облачённые в доспехи Клек и Скорохват ждали, когда корабли сойдутся на достаточное расстояние для броска. Даниил тоже был облачён в личные «доспехи», которые представляли собой куртку из выдубленной кожи и кожаную шапку с двумя стальными полосами крест-накрест. На эту вроде бы бесхитростную защиту ушли остатки тех денег, что отдал ему Вакула, и первая «зарплата», выплаченная ему Путятой за охрану каравана. Даже пришлось немного у Ждана занять. Но вроде как в Смоленске, где Путята планировал надолго задержаться, Даниле полагалась следующая порция «карманных денег», так что с пустым кошельком Молодцов не останется. Правда, деньги его особо сейчас и не занимали – корабли вышли на дистанцию броска.

– Стой! – взревели Клек и Скорохват.

Данила упёрся ногами в палубу, вцепился в весло и потянулся. Секунда полного напряжения – и ладья начала замедляться. Атакующий корабль ушёл чуть вперёд и вынужден был сначала довернуть, а потом и вовсе развернуться, чтобы выйти на удобный угол атаки.

В момент поворота Клек и Скорохват бросили копья. Два тёмных росчерка описали идеальную дугу и оказались точно в руках Шибриды и Ходинца.

– А бросаешь ты, братец, как старуха, – ответил Шибрида и бросил копьё в обратную сторону, а потом и своё кинул.

– Строй, – секундой ранее прорычал Клек.

Данила занял своё место на палубе, но теперь оно оказалось рядом с варягом – потенциальной мишенью. Он поднял щит, посильнее сжал копьё, размышляя, а стоит ли выглядывать из-за защиты.

В этот момент что-то несильно ткнуло в щит. Данила увидел в нём дырку сантиметра три, сквозь которую бил лучик света. Он скосил глаза: в поле зрения попала сулица, торчавшая из палубы, и длинный разрез на рукаве защитной куртки, оставленный железком копья. Выдубленная кожа выдержала, до тела не просекло.

– А ты зоркий, как кабан, Шиб! – раздался возглас.

С приближавшейся ладьи полетели кошки. Пара секунд – и оба корабля оказались надёжно скреплены канатами. С атакующей ладьи на борт «Лебёдушки» поставили вёсла, и по ним, не дожидаясь, когда корабли стянут борт к борту, побежали в атаку Ходинец и Шибрида.

Пошла веселуха: Шибрида и Ходинец уже в знакомом стиле оттолкнулись от вёсел и перелетели через строй у борта. Ими, естественно, занялись Клек и Скорохват, к ним на помощь пришли Данила со Жданом.

Данила колол копьём Шибриду в правый бок, а Ждан норовил зайти со спины. На узкой палубе ладьи это было почти нереально, но отвлекало внимание варяга от главного оппонента.

– Что же ты не хвалишься своим искусством, братец, или боишься, что тебя славянский малец убьёт? – съязвил Клек и сам едва не получил деревянным мечом по шлему.

Сзади донёсся шум битвы. Молодцов понял, что это пришло подкрепление с «вражеской» ладьи, когда корабли уже вконец сцепились друг с другом.

Данила отреагировал чётко: развернулся с поднятым щитом, встретил карабкавшегося (борт «Лебёдушки» был повыше) «врага» тычком шеста. «Враг» прикрылся щитом, но карабкаться перестал.

Ситуация замерла в позиционном тупике, только слева слышался рык и треск: там прорвался Вуефаст, но тут же схватился с Воиславом.

А от начала боя прошло меньше двух минут.

Отрок, атаковавший Данилу, решил обойти его с фланга и вскочить на свободный участок борта около кормы. Кажется, это был Мал, и сработал он правильно. Ложно атаковал, заставив Молодцова закрыться, а сам запрыгнул на свободное место.

Дальше вмешалась случайность – неожиданно налетел порыв ветра, который качнул сцепленные ладьи и вдобавок нагнал волну.

Отрок, уже почти взобравшийся на палубу, оступился. И в этот же момент Данила, наносивший удар, качнулся вперёд, потерял равновесие. Удар вышел гораздо сильнее, чем он ожидал.

Отрока отбросило в реку.

– Человек за бортом! – рыкнул изо всех сил Данила, надеясь, что сквозь гомон битвы его услышат. А сам скинул шлем, щит, учебное копьё, расстегнул пояс и нырнул вслед за упавшим.

Вода оказалась холодная, но терпеть можно. Отыскать отрока в речной мути оказалось не так легко, он трепыхался, пытаясь скинуть с руки щит. Молодцов подплыл к нему, засапожным ножом помог срезать крепления и рывком за шиворот послал вверх.

Сам последовал за ним, выгребая руками, но где-то на середине пути Данила понял, что не выплывет. Сил не хватало, долгая гребля и тяжёлый бой отняли их, а воздух из лёгких он по дури выдохнул, когда поднимал товарища. Страх сковал сердце, и Молодцов сделал то, чего нельзя было, – запаниковал. По глупости опять выдохнул часть воздуха из лёгких.

Данила чувствовал, как его буквально потянуло вниз. В мелькании теней под водой вдруг почувствовались очертания русалки, той самой.

От ужаса Данила изо всех сил молотил руками-ногами, сжигая драгоценный кислород, а кожаная куртка всё больше сковывала движения.

А потом кто-то заключил Молодцова в крепкие объятья, и он взмыл вверх.

– Да, Даниил, плаваешь ты погано, хуже, чем сражаешься, – вещал Клек, придерживая одной рукой спасённого, а другой широко загребая к ладьям.

– У нас, кхм… рек нормальных не было, – отплёвываясь, сообщил Данила, попутно вдыхая воздух, казавшийся ему невероятно вкусным.

– Ну, может быть, – ответил варяг.