Текст книги "Варяг. Обережник"

Путята был похож на большинство купцов, уже встретившихся Молодцову: пузатый, пегобородый, в дорогих одеждах, увешанных золотыми и серебряными украшениями. Даниле Путята скорее напоминал эдакий мячик, колобок. К одному подскочил, о чём-то поговорил, оба засмеялись, к другому – и так купец обошёл чуть ли не каждого на пристани. Почтил своим обществом Путята и Молодцова. Подошёл, сверкнул заразительной улыбочкой:

– Тебя, что ли, Воислав к себе в дружину взял?

– Ну да. – Данила кивнул.

– Что ж, мне ладные молодцы нужны, будем вместе плыть. Сдюжишь поход – в убытке не останешься.

Путята опять улыбнулся и помчался по своим делам. Объёмистый живот он носил легко и гордо. Ждан шепнул Молодцову, что он и на мечах недурён помахать. Вот это удивило Данилу: чтобы этот колобок – да на мечах?

Поговорив недолго с Воиславом и Вуефастом, Путята подозвал к себе Молодцова.

– Ну что, паря, – добродушно объявил купец, – поговорили мы о тебе. Рад, что в моей охране пополнение. В места мы идём неспокойные, в путешествие далёкое. Князь нынче булгар воюет, так что власть его на землях ослабла. Каждый человек в походе на счету. Ты сам-то далеко забредал?

– Да так, бывало, – обтекаемо ответил Данила.

– Ну что ж, ты парень, вижу, крепкий и храбрый, беру я тебя в обережную дружину, на малую долю, как отрока. А уж как выслужишься – и большую получишь, как воин настоящий.

– А когда выслужусь?

– А это у батьки твоего спрашивать надо.

Купец засмеялся, остальные подхватили: варяги, приказчики, челядь.

– Теперь давай договор заключать.

– А как это? – Теперь на Данилу удивлённо уставились все присутствующие. Кандидат в отроки поспешно исправился: – То есть нездешний я, не знаю, как у вас по обычаю договор заключают.

– Так ты нездешний? – Путята вдруг сощурился и смерил Данилу прямо-таки рентгеновским взглядом, но спустя пару секунд расслабился. Опять принял облик добродушного толстячка: – Договор заключается просто. Мы поклянёмся своими богами, что будем честно исполнять все условия, злоумышлять друг против друга, обманывать или иным образом пакость наводить не станем.

– А клясться надо какими богами? Я христианин просто.

– Христианин?

На этот раз Путята зыркнул в сторону Воислава, тот даже виду не подал, что заметил взгляд купца.

– Ну что ж, христианин – не беда. Поклянёшься своим Богом, я – Велесом и Сварогом. По рукам?

– По рукам.

Данила пожал на удивление крепкую жилистую руку купца, так не вязавшуюся с его внешностью. Видно, этот мужик и сам не промах веслом помахать да за кормило подержаться. Непрост он, конечно, этот толстячок, ох, непрост!

После клятвы Данила решил уточнить у Ждана, что же это за малая доля такая.

– Это когда ты вроде как в дружине, но тебя не приняли в неё совсем.

– Вроде испытательного срока?

– Чего? А, ну конечно, испытать тебя надо, проверить, каков ты в реальном бою. Ну и подучить тебя малость. Бьёшься ты всё равно не очень.

– А ты в реальном бою был?

– Конечно, я ж говорил: за Горынью на нас степняки наскочили, – немного обиженно напомнил Ждан.

– Прости, друг, если бы я был с вами, то никогда бы не забыл. Но, может, ещё выйдет так, что окажемся в переделке.

– Ой, не приведи чуры, по мне так лучше сплавать по-тихому, продать товар и своё серебро получить. А там уж – гуляй не хочу.

– Так это получится, что Воислав меня в дружину никогда и не возьмёт.

– С чего это?

– В бою не побываю.

– От ты… Ты ж не в гридни собираешься. Сплаваешь как положено, и возьмут тебя в охранную дружину. Но доля правды в твоих словах есть. Если бы не те степняки, остался бы я таким же отроком с малой долей.

– Что ни делается, всё к лучшему.

– А вот это точно.

Ждан с Данилой засмеялись, чем привлекли внимание старших товарищей. А в походе ведь как? Дела всегда найдутся.

И действительно, что ни делается, всё к лучшему. Мечта Данилы сходить на рынок всё-таки сбылась. Их со Жданом подрядили нести товары за Путятой, когда тот отправился в город на важные переговоры. Молодцов и в этот раз мало что увидел, но и увиденного хватило с лихвой. С Путятой и Жданом они шли через ту часть рынка, где продавались дорогие заморские товары. Атмосфера здесь царила благостная и солидная: ни гомона толпы, ни криков зазывал.

Главное место было отведено под ткани: от драгоценного шёлка до обычного льна. Причём только последнего были десятки сортов, отличающихся по цене, а уж про шёлк и говорить нечего. Ждан попробовал ему разъяснить, чем они друг от друга отличаются, но Данила мало что понял во всех этих «парчах», «атласах» и «аскамитах», но цены его ошеломили: за один рулон шёлка можно было купить небольшой городок с окрестными деревнями или приобрести средних размеров ладью и снарядить её в поход. А ещё на рынке продавались целые шёлковые платья, халаты, одеяла. Да не простые, а умело и красиво расшитые. В некоторых узорах Данила углядел даже не арабские, а какие-то индийские мотивы. Самым близким городом, откуда привозились эти дорогущие ткани, был Константинополь.

Кроме шелков, здесь продавали вазы, чашки и кубки, расписанные знакомыми драконами и лотосами. Даниле, выросшему среди пластиковых игрушек и дешёвого ширпотреба, китайские иероглифы и рисунки казались ближе родной словенской вышивки. Жемчуг, рубины, изумруды, алмазы продавались как россыпью, так и в дорогих, искусно сделанных оправах. Не счесть было диковинных безделушек: и перья павлина, и львиные хвосты, и пятнистые жирафьи шкуры. Над всем этим великолепием витал в воздухе непередаваемый аромат специй и благовоний.

Все эти бесчисленные драгоценные товары перевозились на тысячи километров, через пустыни или на утлых судёнышках через моря. Данила с трудом представлял, как такое возможно: в древности, при таких несовершенных технологиях, на одних парусах и вёслах. И самое интересное: ему самому в ближайшее время предстояло осуществить одно из подобных путешествий.

Путята со своим компаньоном общался недолго, к сожалению для Ждана и Данилы. Ещё до полудня они вернулись из яркого сказочного мира к знакомой пристани на привычную ладью, где их опять ждали изнурительные тренировки.

На этот раз Молодцова решил погонять сам Воислав, по новой методе. Батька надел на плотницкий топор деревянную нашлёпку, плотно обмотал её и обух тряпкой, крикнул:

– Эй, кто-нибудь, наденьте Молодцу шлем!

Даниле нахлобучили на голову помятый очковый шлем с подшлемником, сразу стало жарко, и пот потёк по шее. В руки он получил длинную палку.

– Теперь можешь отбивать удары и щитом, и палкой. Ну, готов?

Воислав с ходу, не дожидаясь ответа, прыгнул и нанёс сокрушительный удар. В голове Молодцова вихрем пронеслись мысли:

«Отходить назад нельзя – батьке это не понравится. Щитом парировать – не удержу, палкой тоже, тогда…»

Данила скользнул вправо, выставил щит, чтобы удар пришёлся по нему по касательной, и одновременно попытался сбить топор палкой. Получилось, но не до конца – удар всё равно пришёлся в щит, да так, что плечо заныло. Данила опять сделал шаг вправо, надеясь зайти наставнику за спину. Не для того, чтобы ударить (это всё равно бессмысленно), а чтобы выиграть пару лишних секунд, передохнуть немного и набрать дистанцию.

Расчёт оказался ошибочным, Воислав мгновенно развернулся на месте и зарядил топором уже с другой стороны. Да так, что верхний край щита долбанул Молодцова точно по шлему. Только звон пошёл.

Данила, невзирая на недовольство наставника, отпрыгнул назад. Но не успели у него перестать сыпаться искры из глаз, как наставник оказался рядом и рубанул по низу. Данила рефлекторно подпрыгнул и пропустил топор под собой. Но Воислав на обратном ходу умудрился зацепить топором ногу Молодцова, и тот плюхнулся прямо задницей на деревянный настил.

Аххссс! Больно! Копчиком по деревяшке! Да ещё зубы щёлкнули – едва язык не откусил. Интересно, тут до капы ещё не додумались?

– Правильно сделал, что топор впрямую не стал отбивать, – неожиданно одобрил Воислав. – Секиру отбивают только вбок или принимают на меч древком. Но только древко, не лезвие. Ну чего разлёгся? Продолжаем.

И Молодцов, проглотив все охи, вздохи и стоны, поднялся для продолжения экзекуции. Воислав теперь финтить и не пытался, работал прямолинейно, но очень быстро и очень сильно. Давал ученику почувствовать и понять, что такое пропущенный удар в полную силу. Молодцов честно пытался парировать щитом, сбивать удары «секиры» палкой и выполнять наставления учителя. Но каждый удар всё равно отзывался болью в, казалось бы, давно онемевшем предплечье.

Когда после очередного удара щит Данилы разлетелся в щепки, Воислав распорядился:

– Отдохни пока. Завтра новый день. И иди отыщи свою секиру, будем тебя учить бить.

Молодцов нашёл в себе силы улыбнуться.

– Секиры и топоры бывают разные. Секира – это не меч. О мечах тебе рано думать, будем учить тому, что у тебя имеется.

Воислав вещал перед Данилой, и хоть тот уже привык к виду своего учителя, не переставал удивляться, какая от него исходила сила. Выглядел он, конечно, колоритно: татуированный полуголый торс из одних мышц, в руках – щит и меч, учебные. На шее гривна и христианский крест. Длинные усы, русые волосы и взгляд, что пронзал не хуже меча. Если тут купеческие охранники такие, то как же выглядит настоящая воинская элита? Но что-то подсказывало Даниле, что Воислав будет получше любого простого охранника или рядового воина из дружины. Почему же тогда он нанялся к какому-то купцу, неужели не смог найти работу поденежнее и посолиднее? Необычный был учитель у Данилы, необычный даже для здешнего головокружительного времени. Ученик это понимал, разумеется, никаких глупых вопросов не задавал и даже гордился немного, что ему попался такой неординарный и загадочный наставник.

– Вот как ты меня будешь бить? – спросил Воислав.

У Данилы в руках была его трофейная секира, обмотанная тряпками.

– Ну…

– Не нукай, не запряг. Знаешь, куда бить, – бей.

Данила выполнил приказ, посмотрел на ноги Воислава, а сам ударил в голову. Наставник успел перехватить удар, просто выставив щит и заблокировав руку нерадивого ученика.

– Куда рукой машешь? Коз собрался подгонять? Если б я ребро щита подставил, ты бы свою руку об щит и сломал. Замах короче делай и резче.

Данила ударил.

– Вот, теперь ещё быстрее. Молодец, ещё раз ударь.

Воислав резко и жёстко встретил удар Молодцова, того аж развернуло, как раз на удар учителя. Варяг не отказал себе в удовольствии ткнуть ученика деревянным мечом в живот. Не сильно, а так, чтобы у Данилы только дыхалку перехватило.

– Вот я всю требуху твою и пропорол. Когда бьешь, думай, куда удар твой попадёт, куда ворог может уйти. О защите никогда не забывай. Но и не закрывайся совсем. За щитом спрятавшись, битвы не выиграешь. Ну чё ты рот открываешь, как карась на траве? Атакуй.

И Данила пробовал атаковать. Щит уже рубить не пытался, целил только в открытые места на теле мастера или которые казались таковыми. Щит в руках Воислава будто ничего не весил, но стоило с ним соприкоснуться секирой, как в руку Молодцову отдавался болезненный удар, и он сразу ощущал и вес щита, и силу, с которой варяг отбивал атаку.

Где-то через полчаса Воислав завершил пытку. Уже вечерело. Батька приказал экипажу укладываться спать.

– Завтра общие занятия устроим, – сказал он Даниле. – Посмотрим, как ты в них себя покажешь.

Занятия оказались «учениями» всей команды по строевому бою. На них Данила себя показал не то чтобы хорошо, но и криворукостью на фоне остальных не сильно выделялся. Ватага батьки Воислава состояла на две трети из неопытных «солдат удачи» вроде Ждана, а навык совместного строевого боя бойцы начали отрабатывать не далее как пару месяцев назад. Только четверо охранников были такими же матёрыми головорезами, как Воислав и Вуефаст, ещё двое – опытными гриднями, раньше служившими в княжьих дружинах.

А у Молодцова, как ни странно, опыт совместных действий в группе имелся. И получил он его на курсах дядьки-спецназовца, которые посещал перед своим чудесным перемещением.

Его тренер в случае стычки группа на группу: два на два человека, три на три, два на три и так далее, вот чему учил: главное как раз не биться два на два. В этом случае драка выходит один на один, и это в лучшем случае, если оппонент не превосходит вас числом. Нужно постараться разом напасть на одного из своих противников, вырубить, а уже потом заняться остальными. Для этого нужно уметь с напарником вовремя и синхронно уйти в сторону и вместе напасть на врага.

«Создать локальное численное преимущество, – внушал им тренер, воздев поломанный палец к потолку, – это вообще основа всей стратегии, что в жизни, что на войне. Выбрать нужную цель – и сконцентрировать на ней все усилия. И мы будем учиться, как это делать – концентрировать усилия».

Данила и учился, вместе с другом Митькой Барулиным, с которым посещал курсы. По сигналу тренера или друга или в случае начала атаки они с Митькой должны были «нырнуть» вправо или влево, обойти и взять в клещи «флангового» из группы оппонентов. И быстренько уложить его на татами.

Конечно, за полгода тренировок из Данилы не получился римский легионер или солдат кремлёвского полка, но понятие, что такое «локоть друга», он получил, а дистанцию до противника Молодцов всегда хорошо чувствовал.

Для строевого боя с холодным оружием этого, увы, маловато, но и напарники Данилы не блистали сыгранностью.

– Лови, Даниил. – Вуефаст бросил Молодцову длинный шест. – Будешь во втором ряду, – хриплым басом распорядился кормчий и второй после батьки воин в дружине. – В строю бился когда-нибудь? – опять спросил кормчий.

– Ну, так, – промямлил Молодцов.

– Понятно. Прямо не коли, старайся бить вправо, в открытый бок того, кто на вас лезет. И самое главное для тебя – не подпускать ворогов к первому ряду, со щитами. Ясно?

Данила кивнул. Кроме шеста, он получил из общих запасов щит, настоящий, боевой – обтянутый кожей, с умбоном по центру и медной окантовкой по краям.

– Поглядим.

И начались изнурительные тренировки «по воздуху». Строй должен был сделать слаженный шаг вперёд и удар. Шаг вперёд и удар. Затем поворот на девяносто градусов и опять: шаг вперёд и удар. Вроде бы ничего сложного, но когда это делают разом девять мужиков с разным оружием и разного телосложения, получается очень даже непросто.

Хлоп!

Это Шибрида, один из матёрых варягов, смачно хлопнул Данилу по заднице:

– Чего зад отклячил, как блудящая девка? Хочешь, чтобы тебя поимели? И не надейся: из такого безмозглого полудохлого тюленя сделают трелля, который отхожие ямы будет чистить. Чего плетёшься, как склизкая улитка? Строй вперёд на полкорпуса ушёл, а ты глаза таращишь, как дохлая криль. Живей!

Данила, чтобы избежать очередного шлепка, быстро подобрался в шеренге. А перед строем прохаживался двоюродный брат Шибриды – Клек, который тоже умел будь здоров выдавать триады в отношении замешкавшихся бойцов. Причём такие, что реплика Шибриды в отношении Молодцова могла показаться похвалой. За этот долгий день Данила вообще узнал о себе и соратниках много нового.

Оба брата, гонявшиеся молодняк «по воздуху», выглядели настоящими скандинавами. Здоровенные, рыжие, голубоглазые. Только бороды в косицы не заплетали, потому что бород не носили, а лишь длинные рыжие усы. Перечить таким громилам никто из обучаемых не решался, тем более «кураторы» делали замечания только по делу.

С восхода до полудня строй из девяти купеческих охранников выписывал кренделя на пристани рядом с ладьёй, благо места требовалось немного: три шага, поворот, три шага, поворот.

Первый ряд состоял из пяти человек с короткими секирами и щитами. Делая шаг, этот ряд слитно выбрасывал щиты вперёд, затем воины чуть поворачивались и наносили удар влево. Там по идее должен был находиться правый, не защённый щитом бок воинов «вероятного» противника. Но главной ударной силой был второй ряд из четырёх воинов (в нём и стоял Молодцов), вооружённый шестами, изображавшими копья. Именно они должны были постоянными атаками не подпустить противника к первому ряду, измотать его и заставить сломать строй. А добивание врага, сломавшего строй, было уже делом техники. Так гласила теория военной тактики древней Руси. Но именно что теория.

Клек авторитетно заявлял, что строй таких больных тугодомных коз, какой безвольно телепается перед ним, он порубит меньше чем за десять вздохов. И у них, скудоумных отпрысков ледащих сук и лишайных козлов, сегодня будет шанс увидеть, что это не пустая похвальба. В настоящей же битве у стоящих перед ним скоморохов одна надежда – умереть храбро в бою, с оружием в руках, а не с обосранными портками. Пока же он, Клек Сигарович, настоящий воин и потомок (далее следовало краткое перечисление родословной), будет собирать жатву в пляске битвы. Обнадёжив этим учеников, варяг велел им расходиться и передохнуть.

Данила принялся стачивать свежую лепёшку с куском вяленого мяса, запивая всё водой из фляги.

– Слышал, завтра в путь отправляемся, – сообщил Ждан, отношения с которым у Данилы наладились лучше всего, они даже в строю теперь рядом стояли. – То-то Воислав на нас ополчился.

– Куда идём? – спросил Молодцов.

Ждан только пожал плечами:

– На север.

Когда солнце коснулось заросшего лесом холма, на котором стоял Вышгород, зычный, как боевая труба, голос Шибриды объявил продолжение занятий. Впереди предстоял учебный бой: четверо мастеров (двое варягов и двое южан-словен) против девяти новичков дружины Воислава. Исход был известен заранее, но «зелёным» воинам нужно было показать, чему они научились за время совместных тренировок.

Судьёй стал Вуефаст. Этот мужик пользовался просто непререкаемым авторитетом и среди охранников ладьи, и среди купцовых людей. Прямо как Воислав, но только если Воислава уважали и побаивались, то Вуефаст внушал конкретный страх.

Правила учебного боя были просты: по причинному месту не бить, специально лежачего не добивать, в остальном – делай что хочешь… и что можешь.

Четвёрка опытных воинов вольготно растянулась перед строем отроков, как здесь называли младших дружинников. Пристань облепили рабочий люд и простые зеваки, которым было любопытно поглядеть на грядущую «битву». Клек пустил длинную обзывалку в витиеватом стиле, как он умел, никто из «молодых» на неё не обратил внимания – день выдался тяжёлым и было уже не до обид.

Вуефаст встал между поединщиками, почесал живот, расчерченный боевыми отметинами, и гаркнул:

– Начали!

Опытные воины не сдвинулись с места. Двое из них – Шибрида и Скорохват, словенин-южанин, – были вооружены только деревянными мечами, без щитов. Отроки сделали шаг, причём так слаженно, что никто не вырвался вперёд, не толкнул соседа рядом. Молодцов стоял позади Ждана, его самый близкий приятель в команде был заметно ниже ростом. А замыкал справа первый ряд их маленького строя паренёк по имени Жаворонок – левша.

Строй молодых воинов опять сделал шаг. И тут-то варяги с южанами показали себя. Доля секунды – и они перед сомкнутыми щитами. Данила даже не успел ткнуть в кого-нибудь шестом. Шибрида рубанул по щиту Ждана и одновременно влево. Боец, стоявший там, щит не поднял (как и учили, чтобы не разрывать строй), а попытался защититься секирой. Но не смог удержать удар, получил деревяхой по голове и осел на причал. Через пару секунд в строе отроков зияло несколько пробоин. Молодцов мгновенно оценил ситуацию, понял, что дальше стоять на месте не светит. Пихнул локтем Ждана:

– Шаг назад!

И сам отпрыгнул, уколол шестом, но не вперёд, а налево, точно в брешь, куда хотел сунуться Скорохват. Удар тот, конечно, отбил, но трое оставшихся «молодых» щитоносцев тоже сориентировались, отступили на шаг назад, сомкнули щиты вокруг Молодцова и ещё одного копейщика, Будима. Двое мастеров остались перед щитоносцами, а двое разом бросились в обход. Так вышло, что Молодцов как раз замыкал один из флангов и оказался нос к носу с Клеком.

Данила принял фронтальную стойку. Сбил вбок удар учебной секиры, сразу же другим концом шеста атаковал в колено. Клек без труда отбил удар щитом, сам атаковал с финтом, показал, что бьёт сверху, а на самом деле увёл удар вниз, в бедро. Данила отбил, отступил, принял последовавший удар на центр шеста, да так, что деревяшка затрещала. Снова шагнул назад и наткнулся на спину Будима.

В итоге мгновенно сбился с ритма, потерял равновесие – и был снесён могучим ударом щита, получив вдобавок обухом по бедру. Мастера уже хозяйничали в строю «молодых», как лисы в курятнике.

Данила, глядя на это дело снизу, с настила пристани, из-под козырька шлема, решил улучить момент и немного отдохнуть.

– А с копьём у тебя пока лучше получается, чем с секирой, – раздался возглас над ним.

Клек. Веснушчатое лицо светилось от радости. Улыбка как у пиромана, дорвавшегося до цистерны с горючим.

Сказал и ушёл. Правда, не добавил к своему высказыванию ничего о «пользованных тюленях» или «дерьмоедливых треллях». Данила с кряхтением поднялся. Первый раунд был явно за мастерами, впереди ещё один. Сколько всего будет состязаний, решит Воислав.

Учебные битвы продолжались до самого вечера. Во всех схватках неизменно побеждали опытные воины, при том что они давали отрокам возможность проявить себя: сделать слитный шаг, ударить. В общем, Молодцов сообразил, что строевой бой рулит, даже против мастера-фехтовальщика, но учиться этому бою ему предстоит долго. Уже в темноте измождённых учеников, причём без всяких насмешек и подколок, проводили к котлу, в котором булькал ужин. Данила, вымотанный и избитый (как без травм среди молодёжи обошлось – вообще чудо), слопал свою миску наваристого гуляша и отправился на боковую. В эту ночь дежурства на ладье у него не было.

Наутро прогноз Ждана не оправдался – всю команду ждал не поход, а пир. Его закатил компаньон Путяты в честь удачной сделки. Пригласили приказчиков и, само собой, всю охрану. Молодцова с другими бойцами усадили за стол, накрытый посреди широкого подворья, а старшие товарищи отправились пировать в терем.

Данила воочию убедился, что в Древней Руси едят не только кашу с хлебом. Были и мясо, и дичь, и приготовленные всевозможными способами овощи. И сладковатая бормотуха. Ни разу за всё своё удивительное путешествие Молодцов так вкусно не ел. Да так много. Измотанное постоянными тренировками и работой на вёслах тело требовало энергии. И Данила её поглощал – в виде сочного, только с костра, окорока кабана, вяленой рыбы и горячего, прямо из печи, хлеба.

Когда большая часть яств была уничтожена, наступило время музыки, песен и плясок. До драк вроде дело пока не дошло, зато устроили состязание в метании ножей. Данила решил попробовать, особых успехов не достиг, но и не опозорился.

Пели древние русичи громко, зычно, только слов не разобрать. Одна мелодия нараспев. Даниле больше понравились дудки и свирели, на которых прислуга с подворья вывёртывала затейливые коленца: весело и для ушей приятно.

Пляски были делом особенным. Если со стороны взглянуть, то и не поймёшь: то ли драка это, то ли танец. Мужчины с женщинами практически не танцевали, у каждого пола были свои танцы и движения.

Данила принять в карнавале активного участия не мог: местной манеры танцев не знал, да и разморило его от обильных кушаний. Он отошёл подальше за сарай, по естественной нужде, а на обратном пути его прихватила симпатичная девушка, протянула кувшин. Молодцов выпил. Девица увлекла его в темноту хлева.

Когда она развязала пояс юбки, Молодцов как-то сразу вспомнил, что со времени чудесного перемещения у него ни разу не было. Усталость и сытую лень после пира как рукой сняло. Данила накинулся на девушку, не думая о последствиях или о том, что может нарушить какие-то обычаи. Задрал подол рубахи, вцепился пальцами в горячие бёдра… и всё кончилось очень быстро. Неудивительно, конечно, столько недель без секса.

А девушка восприняла всё как должное, поблагодарила на ушко и начала одеваться. Данила хоть и пребывал в расслабленной неге, но огорчился – оконфузился ведь перед дамой. Лица её он так и не разглядел толком, наверняка она, как и все местные: румяная, круглолицая, голубоглазая, с длинной тугой косой. Данила приподнялся и нашёл в себе силы ущипнуть мясистую попку:

– Эй, постой, я только начал.

Девица обернулась, скинула рубаху, прилегла рядом – уже полностью обнажённая, – прижалась животиком, бёдрами, полными грудями, и Молодцов взялся за неё всерьёз.

То ли брага наконец подействовала, то ли гормоны в голову ударили от долгого воздержания, но остаток ночи Данила помнил очень смутно. Стоны партнёрши, крики пировавших, собственное удовольствие от секса. А ещё какие-то образы из прошлого: русалка со светящимися глазами, которая чуть не утянула его на дно, разбойник с перекошенной рожей, варяжский идол с распахнутым ртом. Всё это слилось в водоворот видений, и последним Данила увидел нескольких воинов, которые стояли на полянке, до боли похожей на ту, на которой он пришёл в себя, оказавшись в Древнем мире. Вокруг шумел лес, и от этого шума – а может, и от самого леса – шла такая сила, что до самых костей пробирало.

– Эй, отрок, а ну просыпайся, уходим! – кто-то не очень уважительно, но деликатно пнул Данилу в подошву сапога.

Молодцов разлепил глаза и увидел, что находится в сарае, в стоге сена. Солнце уже вовсю светило через щели в брёвнах. Разбудивший Данилу развернулся и ушёл, Молодцов даже не разглядел, кто это. Он вытряхнул солому из волос, подтянул штаны и, покачиваясь, последовал на выход. Во дворе хозяин уже провожал Путяту в дорогу. Купеческих охранников щедрые хозяева нагрузили гостинцами. Даниле тоже достался увесистый мешок, но, как говорится, своя ноша не тянет.

Путята чинно распрощался с хозяином и в сопровождении своих людей вышел со двора. А Данила так и не узнал, с кем кувыркался прошлой ночью.

На пристани челядины купца быстро отдали швартовые, ловко оттолкнули шестами корабли на середину реки, и маленькая торговая эскадра из трёх кораблей отправилась в путешествие.

Данила занял привычное место рядом со Жданом. Корабль шёл на одних вёслах, пусть и без попутного ветра, но достаточно быстро, со скоростью пешего путника.

Удивительно, как тяжёлая монотонная работа освобождает мозг от суетливых мыслей и помогает думать. Вот и Молодцов сейчас ворочал весло и размышлял.

Данила добился своей первоначальной цели – он обустроился в новом мире, нашёл место в обществе, компанию, друзей и занятие по душе. Что дальше?

Может, пора уже подумать, как он, Данила Молодцов, угодил сюда? А может, и попытаться узнать, как вернуться обратно? Логично, что распутывание этой загадки следует начать с места, где он впервые оказался. С той самой лесной полянки.

Но на её поиски понадобятся время, деньги и навыки, чтобы какой-нибудь нехороший попутчик эти деньги не отобрал, а Данилу опять не продал в рабство.

И с деньгами, и с навыками у Молодцова пока были проблемы, так что возвращение домой пока отменялось. Да и возможно ли оно? И нужно ли Даниле так рваться обратно? Что его там ждёт? Девушки нет. Работа, друзья… Родители – вот они переживать могут. Хотя у них есть ещё дети от первых браков и младший брат Данилы – Мишка, любимчик в семье.

«С чего я вообще уверен, что куда-то пропал? – подумал Молодцов. – В этом времени мои родители ещё не родились, а в будущем… Может, все мои приключения в будущем займут несколько часов, а то и секунд. Это если учесть, что я и правда куда-то перенёсся, а не под капельницей валяюсь».

Данила вдохнул свежий речной воздух, привычно потянул на себя весло – он уже не сдирал в кровь ладони и не умирал на каждой смене.

– Не, это не глюк, – произнёс вслух Молодцов.

– Чего? – не понял Ждан.

– Да это я так, о своём.

– А-а-а…

«Раз это не глюк и дома особо никто не ждёт, зачем туда так рваться? А затем, что только я решаю, куда и как путешествовать. Да и болезни тут всякие могут быть, дизентерия, например. Нормальной медицины нет, туалетной бумаги – тоже», – ответил сам себе Данила.

Но ответ был, скорее, рождён чистым упрямством – с момента перемещения у Данилы даже насморка не было. А парни, к которым он попал в дружину, положа руку на сердце, ему очень нравились. И особенно Воислав: то, чему учил Данилу этот необычный варяг-христианин, было чем-то глубоким и настоящим. Прерывать обучение Молодцов никак не хотел, да и не мог уже.

«Значит, решено, – подумал про себя Данила, – сначала сплаваю с парнями в поход, получу деньги, подучусь хорошенько у Воислава, а там уже решу, куда и зачем идти».

– Смена! – крикнули с кормы.

Данила со Жданом уступили место Негосю и Тудору. Один был рыжим, с прорехой между зубами, второй – чернявый, с кольцом в ухе. Оба крепкие, уверенные парни, с первого взгляда и не поймёшь, что охранники, а не наоборот.

Теперь во время каждой остановки Воислав устраивал своей маленькой дружине учебные строевые бои. Индивидуальные занятия с Данилой он пока прекратил. Молодцов и сам понимал: пока от него требовалось научиться сражаться в одном строю. После четырёх-пяти остановок – и учебных боёв соответственно – строй отроков начали разбавлять матёрые воины. А после десяти дней занятий место в шеренгах занял сам Воислав. Работать плечом к плечу с опытными воинами оказалось намного комфортнее, чем представлял себе Данила. Мастера своего дела, они могли подсказать соседу-неумехе, когда следует сделать шаг вперёд, шаг назад, когда поднять щит и куда ударить. Подсказать пинком, толчком, а то и «добрым» словом. А щит теперь поднимать следовало вовремя, причём для собственной же безопасности, потому что их строй теперь стали закидывать копьями. Не боевыми, конечно, а тупыми древками, которые не годились под настоящее копьё.

Поначалу Данила не испугался. Он, конечно, читал, что пилум был основным оружием легионера, но использовали его исключительно для того, чтобы истыкать щиты первых рядов противника десятками таких вот дротиков, чтобы щиты эти в итоге стали неподъёмными. А строй без щитов – уже не строй.

А тут простая деревяха без железного наконечника. Чего бояться? Так думал Данила. Думал до той поры, пока тяжеленный «реактивный снаряд», посланный рукой Клека, не влетел в его щит, да так, что рука не выдержала и собственный щит долбанул Данилу в лицо, раскровив нос.

– Даниил, воронья сыть, какого лешего болтаешься, как козье говно в бочке? Держи строй! – вывел Молодцова из шока заботливый возглас Шибриды.

И копья полетели опять.

Строй и щит надо было уметь держать, несмотря на то что у Данилы тоже имелось копьё. Малейшая брешь – и копьё рикошетит в соседа по шеренге. Копья с железными наконечниками так рикошетить не будут, они сразу пробивают и щит, и его владельца.