Электронная библиотека » Александр Мелихов » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 17 ноября 2017, 11:40


Автор книги: Александр Мелихов


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +

На справедливость же надежды мало, вернее, вовсе нет. В мире нет никакой высшей справедливости, справедливость – всего лишь идеализация консолидированных интересов (материальных и психологических) каких-то групп, и психологические интересы даже самых расцивилизованнейших народов в ближайшие десятилетия никак не могут совпасть с нашими. Для этого достаточно одной лишь истории гонений и истреблений, которым евреи, по историческим меркам, до последней минуты подвергались в Европе. Европа хотя бы в глубине души просто вынуждена обвинять евреев в их несчастьях, чтобы не обвинять самое себя, не обвинять своих отцов и прадедов, не обвинять Вольтера и Томаса Манна, Бисмарка и Черчилля.

А уж в холокосте оказались замаранными даже и те народы, чья экзистенциальная защита и вовсе строится на самоощущении себя как незапятнанных жертв восточных варваров (про зверства западных сегодня выгоднее забыть – всем, кроме нас). Пробежимся хотя бы по энциклопедии «Холокост» под редакцией маститого Уолтера Лакера (М., 2005). Мне хотелось бы вглядываться только в светлые эпизоды, которыми мои оппоненты наверняка пожелают защитить свою сказку, но я по-прежнему считаю, что, если правда не причиняет боли, значит, она прячется от самого главного.

Большая и утомительно подробная статья «Спасение»: «С началом войны британское правительство ввело тотальный запрет на иммиграцию из Германии и оккупированных ею территорий в какую бы то ни было часть Британской империи»; «Черчилль отверг просьбу Бен-Гуриона о личной встрече». Статья «Освенцим»: «Призывы евреев начать бомбардировку газовых камер были проигнорированы как в Вашингтоне, так и в Лондоне». «Франция»: «В целом власти Виши в оккупированной зоне занимались евреями решительнее, чем нацисты» (однако патриотично старались сдавать чужих евреев, беженцев, вместо своих); «вскоре после прихода к власти в октябре де Голль понял, что неприятный вопрос о французском коллаборационизме способен расколоть нацию и помешать восстановлению страны. К тому же большинство французов не проявляло особого интереса заняться критической самооценкой с точки зрения их поведения во время оккупации (ай-ай-ай, а где же покаяние перед евреями? – А. М.). Результатом стало постепенное складывание национального мифа о том, что подавляющее большинство французов во время 2-й мировой войны были участниками Сопротивления, режим Виши являлся заблуждением, а в его предательских действиях виноваты продажность и фанатизм нескольких безумцев». Стандартная форма национального покаяния – списывание общего греха на кучку козлов отпущения. А из-за евреев ссориться не стоит: «О преследованиях и депортациях евреев упомянуто не было». И даже в 1987 году на процессе Клауса Барбье, которому оттянуть на сорок лет и этим смягчить приговор от вышки до пожизненного помогла американская контрразведка, французские обвинители «осмотрительно избежали сколько-нибудь серьезного обсуждения связи Барбье с французскими коллаборационистами».

Статья «Военные преступления»: в британской зоне оккупации «перед военными судами предстали св. 1000 чел., в т. ч. личный состав СС из Берген-Бельзена, Освенцима и др. лагерей. <…> Ни разу не предъявлялось обвинение в преследовании и истреблении евреев. Британская общественность, с раздражением относившаяся к продолжавшимся судам, к середине 1946 стала требовать их прекращения. <…> К тому времени, когда в конце 1949 был отдан под суд последний обвиняемый – Манштейн, настроение общественности изменилось настолько, что даже Уинстон Черчилль сделал взнос в фонд его защиты»; в американской зоне, чтобы не ссориться с «покаявшейся» Западной Германией, «смертные приговоры были отменены, а сроки тюремного заключения сокращены. <…> К 1958 американские власти освободили всех осужденных их судами в период с 1945 по 1955»; «после войны многие тысячи коллаборационистов из Восточной Европы нашли убежище в США, Канаде, Австралии и Великобритании». Это не советская пропаганда, это издательство Иельского университета, в проекте участвовали также университеты Иерусалима и Хайфы.

«Балтийские страны»: «Когда германские войска еще только занимали населенные пункты, местные евреи уже подвергались убийствам, изнасилованиям и грабежам со стороны своих соседей-христиан, ведомых и подстрекаемых представителями местных структур: солдатами, полицейскими и даже духовенством. Эти преступления обычно совершались под предлогом сведения счетов с коммунистами и др. активистами, советизировавшими их страну и помогавшими арестовывать местных патриотов, однако практически все жертвы не только не имели отношения к советизации, но и сами страдали при советском режиме по идеологическим причинам: за то, что были сионистскими активистами, или за участие в борьбе за независимость. Особенно часто объектами возмездия становились раввины. Их привязывали к хвосту лошади или к телеге и заставляли восхвалять И. В. Сталина перед толпами людей, которых выгоняли смотреть на этот спектакль»; «айнзатц-команды находились под началом немногих германских офицеров, большинство же убийств в городах совершали в основном литовцы, латыши и эстонцы».

Однако слово pogrom не обрело и прибалтийского акцента. Немцы же и вовсе подарили миру нечто оперно-ювелирное – Хрустальная ночь.

Я вовсе не собираюсь «сыпать соль на раны», против чего предостерегают, как правило, не раненые, а незадетые, я совершенно не намерен сеять вражду – я уверен, что, пребывая в психозе ужаса, все способны на всё: ужас и озверение – две неотделимые стадии единого процесса. Я думаю даже, что и в самое страшное время убивать евреев собственноручно были готовы немногие, большинство согласно было только закрывать глаза, когда это делали другие. Сегодня сила, готовая убивать, растет на глазах – и с ее ростом неуклонно тяжелеют веки цивилизованного мира. Ему-то есть ради чего лишаться зрения – ради надежды, как и в прошлый раз, откупиться нами. Но нам-то зачем отворачиваться от правды? Да, это возвышает в собственных глазах (и более ни в чьих) – ощущать себя союзниками могущественных и благовоспитанных, миссионерами цивилизации в мире варварства. Но быть бессознательными пешками в чьей бы то ни было игре – в этой роли я ничего красивого найти не могу. А ничего другого нам не светит – мы слишком слабы, чтобы заключить равноправный союз с какими бы то ни было серьезными историческими силами: нам нечего предложить в обмен на их услуги. Поэтому рано или поздно они нас либо используют и выбросят, либо нами откупятся. Как это всегда бывало.

Для личной экзистенциальной защиты евреям открыты лишь две красивые позиции – общее уважение (в предельном случае путь Высоцкого – Спивакова – Алферова…) и трагическое одиночество. Трагическое одиночество – это тоже красиво, арсенал культурных образцов ковали гении: Байрон, Лермонтов… Да и Пушкин приложил руку: «для власти, для ливреи // Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи». А западная цивилизация ничего, кроме ливреи, не может нам предложить.

Использовать ее, разумеется, необходимо, как это делал и делает Израиль, но лгать самим себе и закрывать глаза на обидную правду – это уж слишком убого.

А вот трагический взгляд на мир, не допускающий ни моральной правоты (все моральные ценности противоречат друг другу), ни политической целесообразности (исторические процессы неуправляемы и непредсказуемы), красоту не только не отменяет, но, напротив, выдвигает на первое место – хотя бы уже потому, что ничего другого просто не остается.

Так и будем же, никому не подыгрывая, по-простому, без умствований восхищаться тем, что нас восхищает, и отвращаться от того, что нас отвращает, где бы и кто бы это ни творил. Но это же безответственно?! Отвечаю: к катастрофам XX века привели именно ответственные толпы, одиночкам это было бы не по силам.

Лучше думать о том, что красиво и что безобразно, чем о том, что цивилизованно, а что не цивилизованно.

В последний раз в Германии мне вздумалось поездить по небольшим городкам типа Кведлинбурга или Целле, не слишком катастрофически задетым цивилизованными бомбардировками англосаксов и варварскими бомбардировками русских. И до меня наконец дошло, каким же сказочно прекрасным был германский мир! В заштатных городках великолепные соборы, замки – но это все порождалось стремлением ввысь, к власти или к небесам, а внизу-то располагались бюргеры, поклоняющиеся вроде бы печному горшку! Однако и в этих низинах растут прекраснейшие ратуши и сотни фахверковых домов с такой резьбой, с такими росписями, что впадаешь в тоску от невозможности посидеть перед каждым хотя бы часок-другой. Это сколько же требовалось мастеров и заказчиков, умеющих создавать и готовых платить за красоту! Похоже, тогдашнее варварство в день творило больше красот, чем нынешняя цивилизация за десятилетия.

Похоже, потрясенно думал я, немцы и впрямь величайший народ Нового времени: их достижений даже в каждой отдельной области было бы достаточно, чтобы сделаться великим народом. Куда ни кинь, они в первых рядах, но другие звезды – чемпионы только в чем-нибудь одном, а они во всем, вот что поразительно! Архитектура – одних шедевров не перечислить. Живопись – Кранах, Дюрер, Гольбейн, Альтдорфер, Грюневальд-Нитхардт в начале, экспрессионисты под занавес. Литература – от Шиллера – Гете до того же Томаса Манна. Математика от Гаусса до Гильберта, физика от Гельмгольца до Гейзенберга (это лишь гении первейшей величины!), музыка – Бах, Бетховен, Моцарт, философия – Кант, Гегель, Шопенгауэр и прочая, а еще химия, микробиология и просто биология, а техника, а промышленность – просто голова кругом идет!

И… И при чем тут цивилизация? Если в одном доме живут поэт, художник, ученый, инженер, адвокат и лавочник, есть ли хоть малейшие основания приписывать адвокату и лавочнику гениальные поэмы и картины, великие изобретения и открытия? Их рождают совершенно иные грезы, чем те, которыми живут блюстители порядка и труженики прилавка. Если бы я тяготел к широковещательным декларациям, я бы сказал, что в Германии западная цивилизация уничтожила западную культуру. Гибель прекрасных зданий и великих научных школ – это потеря не Германии, это потеря человечества.

А что до ужасов, которые она натворила, – стоит ли обитателям общего сумасшедшего дома гордиться тем, что их психозы протекали в менее острой форме или у них не хватило сил разорвать смирительную рубашку? Те же кошмарные бомбардировки, перемоловшие в пыль Дрезден и Мюнхен, – разве они не были психотическими? Или интернирование японцев в Америке? Я не ханжа, я никого не осуждаю – я сам таков. Никому из нас не следует воображать о себе слишком много: даже легкая, но затянувшаяся тревога за свою безопасность способна превратить в психотиков миллионы людей. Надо знать этот медицинский факт и помнить, что нет ничего страшнее страха. И что одним психотикам не следует судить других только на том основании, что их обострение случилось на полчаса раньше или случится минутой позже.

Однако незачем и забывать, что, хотя на военный психоз 1914–1918 годов ужаснее всех отреагировали побежденные – Россия и Германия, но создавали-то его все вместе, и чистые, и нечистые. Закрывать на это глаза незачем, нам за это не заплатят.

Кстати сказать, в том же чудесном, чистеньком, приветливом Кведлинбурге меня среди ночи разбудил хоровой вопль, а потом загремело: «Дойчланд, Дойчланд юбер аллее!» – Германия выиграла какой-то судьбоносный футбольный матч. «Ага! – подумал я. – И в тебе, душенька, не молчит разбойничья кровь!»


Радио «Голос цивилизации» когда-то слушали даже такие эстеты, кто считал чрезмерно пропагандистским «Голос Америки»: у «Голоса цивилизации» была и впрямь утонченная культурная программа. И потому на чужбине, наткнувшись на него в Интернете, я вслушивался в этот голос, словно в голос далекой утраченной отчизны, тем более что вещал он из мирной славянской страны. Мой соплеменник по отцу, чья фамилия в переводе с иврита означала приблизительно «уличный проповедник», с исключительной осведомленностью, в предельно достойном тоне излагал историю начала Первой мировой войны. В его рассказе было столько новых подробностей, что я заслушался. Проповедник вел к тому, к чему уже и без того склонялась моя покоренная солнечным германским гением душа: миру было бы лучше, если бы победили центральные державы. Черт его знает, может, и так, возможно, Европа, разделенная меж тремя могучими империями (капитуляция России была бы куда лучше полной гибели всерьез), оказалась бы и впрямь устойчивее версальской нарезки. Когда национальные грезы западных славян при мощной поддержке России взорвали европейскую часть Османской империи, сравнительно рациональным великим державам нужно было либо выдать каждой кучке романтиков по собственному государству, либо всем рациональным миром удерживать их в зоне националистического Чернобыля и ни в коем случае не пытаться использовать «бешеных» в собственных целях. Миром должны править сильные и рациональные, объединившись в священный союз против всякого иррационального безумия, как национального, так и религиозного, и трем уверенным в себе великанам было бы неизмеримо проще договариваться друг с другом, чем десяткам лилипутов, изнывающих от жажды реванша.

Однако, оказалось, проповедник говорит не о низкой безопасности, но о высокой цивилизованности. А цивилизованность, проникновенно вещал он, это уважение к человеческой личности, и в начале XX века Германия была тем же, чем для античного мира был Древний Рим. И сразу сердце за удила, соловьев камнями с ветки – меня еще в школе поразило, что во время восстания Спартака в Риме было вдвое больше рабов, чем римских граждан (кто-нибудь подсчитал, сколько рабов было у варваров?). Но самой большой мерзостью мне показались не просто убийства, но распятия пленных вдоль дороги от Рима до Капуи, что ли. Какими же тварями надо быть, чтобы сколачивать эти кресты (тысячи крестов!), прибивать к ним людей, оставлять их там именно что на невообразимые муки, а потом еще хвастаться и пировать?! Да и сами гладиаторские бои – как такое в голову могло прийти, – любоваться, как люди убивают друг друга?!

Я был еще юн и глуп, теперь-то я понимаю, что римляне действовали совершенно по-человечески: это же так по-людски – наслаждаться своим совокупным торжеством над какими-то недочеловеками. Но нам-то, отверженцам, ради чего кому-то подпевать! Пусть домовладельцы любые мерзости, которые творятся у них в доме, ответственно называют исторической необходимостью, а мы, бездомная шантрапа, можем себе позволить говорить все что хочется, называть мерзость мерзостью, гадость гадостью, зверство зверством и низость низостью – нам-то чего ради прислуживать тем, кто нам не служит и служить не собирается, даже если мы в них видим врагов нашего врага?

Допустим на миг, что это было в варварском прошлом, хотя на самом деле резали и распинали ровно те же люди, которые живут сейчас и будут жить завтра. Но что, если бы наша юная дочь привела жениха в наколках и объявила, что Васенька очень добрый и хороший, но ему всю жизнь ужасно не везло. Еще ребенком он от голода украл булочку, хозяин схватил его за шиворот, а бедный маленький оборвыш воткнул ему шило в глаз. Его избили до полусмерти, он озлобился и поэтому стал уже не просто красть, но грабить и убивать. Его отправили на лесоповал, надзиратели начали над ним издеваться, и он от обиды распилил одного из них бензопилой, а другого сварил в бригадном котле – он ужасно ранимый, он не терпит несправедливости.

И так далее. Но теперь он покаялся и больше так делать не будет. Как мы к этому отнесемся? Поверим или решим, что если человек до сорока лет крал, грабил и убивал, то, скорее всего, будет делать это и дальше? Над чужой дочерью я, пожалуй, еще бы рискнул провести эксперимент, но свою бы лучше запер в светлице.

Человечество и есть этот самый Васенька. Да, в «бель эпок» в Европе никого уже, слава те, господи, не распинали, но хотя бы та же Германия, раз уж ее сочли главным очагом цивилизации, за десять лет до Сараева на территории нынешней Намибии на четыре пятых истребила племя гереро. Немцы отнимали у них пастбище за пастбищем, пока эти варвары не взбесились и не перебили около ста двадцати колонистов, включая женщин и детей, которые считаются для этого не предназначенными. В ответ немцы взяли примерно по пятьсот сорок черных голов за каждую белую: «Я отдал приказ убивать пленных и отправлять женщин с детьми в пустыню», – отчитывался генерал фон Тротта. «Когда начался сезон дождей, немецкие патрули обнаружили разложившиеся трупы, валявшиеся около сухих скважин глубиной от двенадцати до шестнадцати метров. Африканцы вырыли их в тщетных попытках найти воду». Такая вот цивилизация для своих. Так пусть ее свои и облизывают.

В монографии Ж. Котека и П. Ригуло «Век лагерей» (М., 2003) можно найти очень колоритные подробности и об английских концлагерях для буров – профилактических, для мирного населения («Дети умирали сотнями от дизентерии, фурункулеза, пневмонии, кори и коклюша»), и о трудовых подвигах при строительстве железной дороги помилованных остатков гереро: «Крики и брань, удары плетью, изнасилования, полуголодные мужчины и женщины, лежащие вдоль железнодорожных путей тела искалеченных и убитых»; «кожа и мясо летели клочьями»…

Пускай такое творится уже где-то на обочинах и в меньших масштабах, чем это, возможно, бывало у варваров, хоть я в этом и далеко не уверен, но когда такие вещи творят люди образованные, благовоспитанные и законопослушные – лично для меня это в тысячу раз отвратительнее. Так что желающие могут лизать у этой цивилизации все что угодно в обмен на иллюзию причастности к ней, но лично я считаю достойным только обмен равноценными услугами, баш на баш. Вы нам, мы вам. Утром деньги, вечером стулья. Те, кто использует «цивилизованный мир» в качестве орудия личной мести или карьеры, – люди серьезные: бизнес есть бизнес. Жалкими мне кажутся исключительно те, кто прислуживает «цивилизации» бескорыстно, воображая себя ее проводником. Трагическое одиночество неизмеримо более красиво.

Одиночество – очень тяжелая ноша, но возможность говорить правду хотя бы себе самому, никому не подсуживая, – и о богатых, и о бедных, и о чистеньких, и о чумазых, и о хищных, и о травоядных, – называть мерзость мерзостью, а красоту красотой, где бы они ни встретились, и кто бы их ни творил, – это тоже способно распрямлять и воодушевлять.

Мне ли не знать, что отверженцам, лишенным счастья каплею литься с массой (к счастью, далеко не все из нас таковы), требуется экзистенциальная броня тройной толщины и лучше всего – историческая миссия. Миссия посланника цивилизации в стане варваров была бы всем хороша, если бы не требовала такого слоя унизительной лжи, – уж слишком оскорбительна очевидность того, что у цивилизации и собственных посланников выше крыши. И даже в шестерках она нуждается не слишком: хотите – шустрите, не хотите – без вас обойдемся, к нам очередь стоит.

А вот кто или что в нас нуждается – это движение эстетического сопротивления. Я говорю о новом, эстетическом интернационале, который вменяет своим членам только одно: восхищаться прекрасным всюду, у какого бы народа оно ни встречалось, и брезговать безобразным тоже всюду, никому не делая скидок.

И никогда, даже легким кивком, не поклоняясь успеху.

Чем не миссия?

Направления главного удара

В Германии нашего брата сейчас развелось столько, что почти на каждой крупной станции можно купить двухтетрадочную «Еврейскую газету», к которой недавно добавилась еще и «Еврейская панорама». Мне посчастливилось напасть прямо на первый номер, припасть, так сказать, к истокам. И вот как видят проблему европейского антисемитизма те, кто оказался в самом сердце европейской цивилизации, если только таковое у нее имеется.

Прежде чем окунуться в еврейский мир Европы, я решил на минутку припасть к родным палестинам и включил телевизор. С ангельским простодушием госпожа Меркель сетовала, что за последние месяцы количество преступлений на почве антисемитизма удвоилось, а потому пора за него взяться. Как и чем взяться – об этом не было сказано ни слова, но мы и так знаем, какие бывают административные ресурсы: злить антисемитов совершенно лживыми в их глазах уверениями, что евреи-де хорошие и несчастные, и строже карать посягательства на еврейскую честь и безопасность, показывая тем самым, что правительство с евреями заодно и, стало быть, чтобы до них добраться, необходимо поменять власть.

С государством ясно. А вот как смотрят на эти дела сами евреи? Развернем «Еврейскую панораму». Ди эрште колонка издателя марширт. Радость и чувство удовлетворения д-ра Рафаэля Коренцехера по поводу появления новой, «тем более еврейской» газеты «омрачены невиданной в Германии и в Европе в целом со времен Второй мировой войны и далее растущей враждебностью к еврейской жизни и плохо скрываемыми антиеврейскими предрассудками». Панорама таки да, так себе: широкомасштабная исламистская активность и тотальная связь политического ислама с терроризмом замалчиваются; усилиями «наших» (чьих «наших»? европейские не значит наши) масс-медиа и политиков достигает все новых невиданных размеров основанная на лжи и искажении фактов демонизация и делигитимизация Израиля – единственной подлинной демократии в ближневосточном регионе; ракетные обстрелы Израиля и террористические акты против еврейских учреждений во всем мире, убийства и похищения еврейских граждан у большинства местных СМИ, а также представителей германской и европейской политики почти не вызывают сочувствия к жертвам, но, напротив, большинство комментариев направлены на то, чтобы вызвать сочувствие к преступникам, зачастую исламистам, и переложить вину на жертв; привычное искажение истории, не замечающее исламизма и концентрирующее вину на Израиле, – за этим скрывается традиционный антисемитизм, который подпитывается исламизмом, а также «левыми» и «зелеными» движениями; и «пусть никого не вводят в заблуждение регулярные алиби-ритуалы памяти жертв холокоста: еврейская жизнь в Европе снова стала уязвимой и менее защищенной».

Могу подтвердить: однажды в Страсбурге мне вздумалось посмотреть на еврейский религиозный праздник. У нас в Петербурге в такие дни в синагогу вход вполне свободный мимо скучающего охранника, но в парламентской столице Европы здание было оцеплено и пробираться приходилось через три кордона с миноискателями под пронизывающими взглядами бесчисленной охраны. На нее, вероятно, и надеется издатель, заканчивающий свою колонку выражением «непоколебимой уверенности», что «либеральный демократический европейский порядок, предусматривающий среди прочего защиту миролюбивого, открытого для интеграции и стоящего на демократических позициях меньшинства, выдержит» – и так далее.

Блажен, кто верует, – тепло ему на свете. Пока однажды не сделается слишком жарко. Мне уже надоело повторять: пессимисты портят людям настроение – оптимисты ввергают их в катастрофы.

Но «Еврейская панорама» разворачивается дальше. Статья Александра Прозора с подзаголовком «Когда же мир, наконец, извлечет уроки (нужные нам или ему? – А. М.) из истории?». Обильно цитируется автор нашумевшей книги «Палачи-добровольцы Гитлера: простые немцы и холокост» американский историк Даниэль Гольдхаген, которого оппоненты, и евреи в том числе, упрекают в том, что древность и повсеместность антисемитизма он принимает за его беспричинность. Поскольку люди постоянно путают понятие причины с понятием вины, то признать, что у антисемитизма, как и у всего на свете, есть причины, означало бы дать антисемитам возможность обернуть эти причины в признание виновности самих евреев в своих несчастьях. Чтобы отнять у антисемитов этот аргумент, приходится настаивать на том, что юдофобия не порождается никакими действиями и свойствами евреев, но происходит посредством самозарождения: антисемиты не любят евреев потому, что такова их антисемитская сущность (опиум усыпляет потому, что в нем есть усыпляющая сила). Хотя на самом деле все люди по своей сущности и не антисемиты, и не филосемиты, а эгоисты. Того, от кого они надеются получить какую-то пользу или защиту, они любят, того, кто вреден или опасен, не любят или даже ненавидят, если опасность в их глазах очень уж велика; если же кто-то в одном отношении полезен, а в другом опасен, он вызывает смешанные чувства.

Еще десять лет назад на берлинской конференции ОБСЕ Гольдхаген разъяснял, что «причин для возрождения антисемитизма много, и в разных странах они различны. Среди них – отмена политических и социальных табу на антисемитские проявления, в результате чего подспудный антисемитизм прорвался наружу; существование в Европе многочисленных мусульманских общин, считающих евреев своими врагами; рост политического влияния правых, а в Германии – еще и недовольство в связи с продолжающимся обсуждением холокоста; использование антисемитами ближневосточного конфликта в качестве инструмента для разжигания предубежденности против евреев; и общая атмосфера вседозволенности в Европе, чьи политические и интеллектуальные лидеры избегают резких высказываний в адрес антисемитизма, а правительства скрывают подлинные масштабы и опасность этого явления и не ведут с ним энергичной борьбы».

Как видим, Гольдхаген, взявшись перечислять причины антисемитизма, не назвал ни одной. Он лишь перечислил некоторые социальные группы, им проникнутые, да указал на ослабление барьеров, прежде мешавших ему прорваться наружу, но о том, откуда берется он сам, не было сказано ни слова. А между тем антисемитизм порождается той же самой причиной, что и почти всякая вражда, – конкуренцией. Можно, конечно, выделить столько его разновидностей, сколько существует видов соперничества, – религиозный, политический, экономический, бытовой, – однако главным сегодня я полагаю антисемитизм экзистенциальный, порождаемый конкуренцией грез, которыми каждый народ защищается от совершенно обоснованного чувства бренности и мизерности всего земного (группа культур, объединенная общей экзистенциальной защитой, неписанным соглашением о совместной избранности, и называется цивилизацией). При нынешней глобализации даже самые архаические миры и мирки уже утратили наивную веру, не допускающую мысли о возможности какой-то иной веры, какого-то иного образа жизни, они прекрасно видят, что иноверцы или даже вовсе безбожники преуспевают и наслаждаются, да еще и разрушают их собственный мир – не столько оружием, сколько соблазном. Поэтому для тех, кто проигрывает в конкуренции грез, нет ничего естественнее, чем попытаться уничтожить источник соблазна – ту самую западную цивилизацию.

Но почему первой мишенью оказывается крошечный Израиль? Это наша старая беда – мнимое лидерство. На Ближнем Востоке Израиль представляется авангардом Запада, хотя «иудео-христианский» Запад уже давно открещивается от еврейских авангардистов. И это вовсе не извечный антисемитизм, но просто-напросто извечное желание отделаться от партнера, вовлекающего тебя в неприятности. Израиль, естественно, пытается доказать, что он лишь первый в очереди и что следующей мишенью будет сам Запад, и я с этим совершенно согласен, ибо источником соблазна служит вся западная цивилизация, а собственно Израиль – в наименьшей степени, и ему в этом отношении было бы выгоднее тоже откреститься от Запада, чтобы его ненавидели только как геополитического, но не метафизического соперника. Тем более что и Запад явно желает хоть на время откупиться опасным партнером, а там, глядишь, что-нибудь и рассосется – его желание тоже вполне естественно и тоже старо как мир. Ну а если мы хотим от кого-то отделаться, мы и записываем ему в вину и чрезмерное применение силы, и спекуляцию на своих страданиях: вы, мол, сами устраиваете новый холокост…

Это наглая ложь? Несомненно. Но какой же дурак станет защищать истину, а не собственные интересы! Оттого-то так наивно и выглядят указания того же Гольдхагена «цивилизованному миру»: «Правительства должны поднять тревогу… Любой ценой защитить еврейское население своих стран… Политические партии должны недвусмысленно заявить… Любые антисемитские высказывания политических деятелей приведут к их исключению из общественной жизни…» Ведь вам же столько раз недвусмысленно дали понять: мы ничего вам не должны и, как выражается народная мудрость, шкура у нас трещит очень по-разному. Вот мы и будем вести себя по-разному. А если у кого-то хватит глупости (идеализма) и впрямь исключать из партии за антисемитские высказывания – что ж, значит, изгнанникам пора образовывать собственную партию, чему нисколько не препятствует «либеральный демократический европейский порядок».

Однако трескотня продолжается: «Правительства всех европейских стран должны… Соответствующее финансирование… Просветительских инициатив… Телепередач, лекций, публикаций и школьных курсов…»

Это чтобы мы всем осточертели окончательно. Как будто слова могут быть опровергнуты словами, неправильные слова правильными! За словами стоят интересы, которые никакими лекциями отменены быть не могут. А интересы европейцев расходятся с нашими. Во-первых, люди вообще сочувствуют только малым бедкам, от бедствий же чересчур ужасных, а наши именно таковы, они стараются закрыться. Во-вторых, внимание к векам наших истреблений и страданий автоматически требует осуждения собственных предков и осознания того трудновыносимого факта, что справедливость живет только в наших мечтах. А если все-таки признать земную справедливость существующей, то она начинает требовать повышенного внимания к другому народу, чего ему простить тем более нельзя, – опросы Антидиффамационной лиги это и подтверждают.

Если считать антисемитами тех, кто согласен с шестью из одиннадцати стереотипных суждений о евреях (евреи слишком много говорят о холокосте, они более лояльны к Израилю, чем к странам проживания, они имеют слишком большое влияние на мировые финансы, на бизнес, на мировую политику, на правительство США, на СМИ, они ответственны за большую часть войн, они заботятся только о своих соплеменниках и думают, что они лучше других, их ненавидят из-за их поведения), тогда оказывается, что «более четверти жителей планеты испытывают резкую неприязнь к евреям». На Ближнем Востоке и Северной Африке таких оказывается три четверти, а в Палестинской автономии их доля зашкаливает за девяносто процентов (при этом накал антисемитизма нарастает в образованных слоях).


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации