Текст книги "Письма президентам"

Идеи высоко; на земле не валяются. Идея – дух. Невозможно найти идею, когда жрешь в три горла, обсуждая в три телефона денежные потоки. (Выдумать фальшивую можно. Найти настоящую – нет.) И лучший выход для импотента (когда ничего не получается) сказать: «Не больно-то и хотелось».

И вы, г-н президент, и те, кто без спросу читает нашу с вами переписку, могут спросить: «Зачем так подробно ковыряться в двух-трех фразах? Не мелочность ли это?» Нет. Напротив.

Человек (как уже сказано) – это его речь. Иногда правдивая, чаще лживая, но всегда содержательная.

Величайший политический историк Плутарх, сравнивая Александра Македонского и Юлия Цезаря, начинает с просьбы к читателям:

«…не винить нас за то, что мы перечислим не все знаменитые подвиги этих людей. Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов».

Спустя две тысячи лет правоту Плутарха подтвердил самый знаменитый советский сериал.

Радистка Кэт (русская «пианистка») работала в плотном тандеме со Штирлицем. Но когда пришло время рожать (не национальную идею, а всего лишь ребенка), она заорала «мама» порусски. И этого одного слова оказалось достаточно, чтобы все кругом поняли, с кем имеют дело. Никогда передок тандема не был так близок к провалу.

P. S. Из хулиганских побуждений к этому тексту в газете был подверстан отрывок из школьной хрестоматии.

Воблу поймали, вычистили внутренности (только молоки для приплоду оставили) и вывесили на веревочке на солнце: пускай провялится…Кожа на брюхе сморщилась, и голова подсохла, и мозг, какой в голове был, выветрился, дряблый сделался.

– Как это хорошо, – говорила вяленая вобла, – что со мной эту процедуру проделали! Теперь у меня ни лишних мыслей, ни лишних чувств, ни лишней совести – ничего такого не будет!

Что бывают на свете лишние мысли, лишняя совесть, лишние чувства – об этом, еще живучи на воле, вобла слышала. И никогда, признаться, не завидовала тем, которые такими излишками обладали.

Затесавшись в ряды бюрократии, она паче всего на канцелярской тайне да на округлении периодов настаивала. «Главное, – твердила она, – чтоб никто ничего не знал, никто ничего не подозревал, никто ничего не понимал, чтоб все ходили, как пьяные!» И всем, действительно, сделалось ясно, что именно это и надо. Что же касается до округления периодов, то воблушка резонно утверждала, что без этого никак следы замести нельзя. На свете существует множество всяких слов, но самые опасные из них – это слова прямые, настоящие. Никогда не нужно настоящих слов говорить, потому что из-за них изъяны выглядывают. А ты пустопорожнее слово возьми и начинай им кружить. И кружи, и кружи; и с одной стороны загляни, и с другой забеги; умей «к сожалению, сознаться» и в то же время не ослабеваючи уповай; сошлись на дух времени, но не упускай из вида и разнузданности страстей. Тогда изъяны стушуются сами собой, а останется одна воблушкина правда. Та вожделенная правда, которая помогает нынешний день пережить, а об завтрашнем – не загадывать.

Юристу от нигилиста

10 июля 2008

Г-н президент, в пылу борьбы с коррупцией вы пообещали отобрать неприкосновенность.

Отобрать можно только у тех, у кого она есть. В России это президент, члены Совета Федерации, депутаты Государственной думы, судьи.

У кого же отнимут? Вы сказали: «Речь идет о сокращении категорий лиц, в отношении которых применяется особый порядок…»

Категория «президент», похоже, останется.

Экстремист потребовал бы лишить неприкосновенности всех, особенно президента. Ведь чем могущественней человек, тем более страшное преступление может совершить (исторических примеров полно).

Вообразите: президент – взяточник. В Южной Корее одному президенту дали 22 года тюрьмы, а другого приговорили к смертной казни. Специально привожу примеры из президентской жизни, поскольку не было там короля и не было революции, которая отрубает голову. Там такая демократия. Понравился – выбрали. Проворовался – посадили. А у нас…

Видите ли, в головах южных корейцев есть твердая уверенность (знание), что президента можно судить и посадить. А у нас таких фантазий нет даже у сумасшедших.

У нас, как вы правильно отметили, правовой нигилизм (по-русски «закон – тайга, медведи – хозяева»). В такой ситуации разумный экстремист, требуя лишить неприкосновенности Президента России, добавил бы: «При условии, что будут абсолютно неподкупный генеральный прокурор и абсолютно неподкупный судья». Мол, чтобы честно (не по заказу плохих людей) расследовать деятельность президента.

Насчет неподкупных генпрокурора и судьи – глупость.

Неподкупный вполне может оказаться дураком. Если подумать, то честный дурак способен устроить настоящую беду, даже катастрофу. Чернобыль-то не диверсанты взорвали и не продажные предатели. Там просто захотели как лучше, а получилось как никогда.

А трусливый? Его не надо подкупать. Угрожающий звонок – и всё.

А озлобленный? Честный, но озлобленный судья; не хотелось бы к такому попасть.

Честный, умный, справедливый, храбрый, внимательный – вот какой нам нужен генеральный прокурор, чтобы спокойно лишить вас неприкосновенности. Согласны?

А теперь скажите: мог ли такой человек (говорящий правду и действующий по правде; можно сказать, святой), мог ли он сделать карьеру? Мог ли он в нашей стране, в наших условиях дорасти до генпрокурора?

Оглянитесь, г-н президент. Сенаторы сидят за убийства и руководство бандами; генералы – за контрабанду (эшелонами); борцы с коррупцией – за взятки…

А кто их всех назначал? Не президент ли? Вы назначали их, понятное дело, для нас. Неужели рискнете на себе испытать их доблести?

Да, надо снять неприкосновенность и с депутатов, и с вас (бывших, настоящих и будущих) – пусть и ваша жизнь и свобода будут в руках тех, кому вы так легко отдаете нашу.

Тогда, зная, что сами можете в любую минуту оказаться за решеткой, вы будете крайне заинтересованы в двух вещах:

– в назначении честных и умных;

– в собственном безупречном поведении.

А больше-то нам ничего от вас не надо. Согласны? Рад был помочь.

А как сделать это на практике? Выращивать? Так уйдет лет двадцать-тридцать (если все получится с первого раза); представляете, сколько народу пострадает, не дожив до справедливости?

Может, нанять генпрокурора за границей? (Еще четыре года назад я это предлагал.) Нанять, как тренера (как Гуса), – тогда и наши заиграют иначе, чем привыкли.

А как роскошно будет выглядеть Возрождение Лучших Традиций! Вспомните сподвижников Петра Великого: швейцарец Лефорт – адмирал, австриец Огильви – фельдмаршал, шотландцы Брюс и Гордон – генералы. И (страшно сказать) поляк Ягужинский – генерал-прокурор, душил коррупцию в Сенате.

Не хочется вас добивать, но сама Екатерина Великая была импортная, made in Germany, а ее царствование по праву называют золотым веком.

А с вашими (нашими) ничего не выйдет. Вы же, когда назначаете чиновника на высокий пост, видите перед собой человека, уже обросшего связями, обязательствами, групповыми грехами. Его же кто-то проталкивает, какая-то группа (чекисты, питерские, тамбовские). Сможет ли он действовать в интересах страны против корыстных интересов своей группы? А других к вам не приводят. Другие есть, но прохода им нет. Другого ваши не пропустят – они же не враги себе.

И вы себе не враг. Помните смешную сказку Андерсена: «В Китае и сам император, и все его подданные – китайцы». И у нас все – люди. И даже президент – человек. Трудно представить, что вы решитесь привлечь к ответственности предшественника. Даже если будет за что. Даже посмертно.

Впрочем, зачем нам о вас заботиться? Отечественная история показывает, что генеральный прокурор – послушный, надежный инструмент в руках главы государства. А если вдруг становится ненадежным, то появляется на телеэкране в обществе голых девок и – адью.

В таком разбойничьем государстве надо не отнимать неприкосновенность, а давать. У нас нуждаются в неприкосновенности многие – дети, девушки, старые беспомощные владельцы вздорожавших квартир, люди с азиатской, кавказской, африканской, дальневосточной и крайнесеверной внешностью. Да и мне не помешал бы иммунитет.

Все эти попадающиеся вам в Кремле прокуроры и генералы, конечно, беспощадные львы и свирепые медведи (на страже закона), но вы их не боитесь, правда? Их правовой нигилизм (по-русски произвол) вас не пугает. Скорее они вас боятся.

Гораздо страшнее (для нас) мелкие чиновники этих ведомств – безликие нижние чины, тараканье племя (по выражению Гоголя).

В Библии и в сказках описано множество случаев, как львы и медведи проникаются сочувствием к жертве, отпускают ее подобру-поздорову. Но саранча, мошка, черви сжирают дочиста. И даже в Библии, даже в сказках нет примера, чтобы тараканы кого-нибудь пожалели.

Тут недалеко пара сержантов милиции (имена в редакции имеются) подъехали на машине к двум таджикам, которые купили себе еды в «Ашане» на целую неделю. Забрали в отделение, еду отобрали, побили (дубинками по бритой голове) и выгнали на свободу. Идут таджики, плачут[31]31
  Идет Зайчик, плачет, Лисичка из дома выгнала.


[Закрыть], копать мокрую глину тяжело, есть хочется, денег больше нет. Документы в порядке, но кому нужны несъедобные документы? Пошел я в отделение, начальник – хороший человек – проникся, деньги им вернули (продукты уже были сожраны). Шум поднимать, протоколы составлять мы не стали – проявили групповой правовой нигилизм.

Увы, г-н президент, это письмо пишет вам правовой нигилист-рецидивист. Вышеописанный случай в Уголовном кодексе называется «разбой» – от 7 до 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества, а я попадаю как укрыватель.

Но на нигилизм ушло 20 минут, а на правовое поведение ушли бы годы (знаете, какая очередь в Страсбург?).

Нет, лучше не отнимать, а дать неприкосновенность. Всем и сегодня. А то получится как с ветеранами. Дума (в соответствии с указом президента!) решила, что «до 2010 года должно быть предоставлено жилье из расчета общей площади 22 кв. м инвалидам и участникам Великой Отечественной войны».

В 2010 году – 65 лет Победы. Этим людям 85 и больше. Вот сколько должен прожить, ожидая жилплощади, инвалид Отечественной войны в стране, где средний возраст – 60.

Наша рыбка дорогая

11 июля 2008

Г-н президент, вы вернулись к нам из объятий «Большой восьмерки» (точнее, семерки, ибо сами себя вы, конечно, не обнимали). И уже мало кто помнит, что ваша загранпоездка началась с Азербайджана, Туркмении, Казахстана. Да и вы в объятиях Меркель, Берлускони и др., возможно, тоже об этом забыли в суете.

Г-н президент, в пучине бурных финансовых потоков, борясь с бушующим морем коррупционеров[32]32
  В этом месте по замыслу автора читателю газеты должен был померещиться Тургенев: «Во дни сомнений…».


[Закрыть], помните ли вы, что по должности обязаны защищать сто сорок с хвостиком миллионов граждан?

Граждане до сих пор верят в вашу защиту, надеются на нее. Им кажется, что стоит лишь докричаться до президента – каким-то образом сделать так, чтобы вы лично (а не ваши помощники) узнали об их беде, – и все как по волшебству… То есть в их сознании вы – золотая рыбка: что ей ни скажи – все исполнится. Главное, чтобы рыбка узнала.

Они правы. Если прикажете – исполнится. Вопрос: если даже узнаете – прикажете ли?

…И вот вокруг Каспийское море. Неспокойно Каспийское море. Ходят там нефтяные волны, пролегают газовые трубы, а вокруг стоят важные шейхи – президенты б. советских республик[33]33
  А это, конечно, «Золотая рыбка».


[Закрыть].

Ваш визит в нашу бывшую Азию начался с того, что Туркмения отказала во въезде одному газетчику – журналисту из вашего пула.

Для читателей той газеты, предположим, беда невелика (об официальных визитах все сообщают одно и то же). Газете этой, конечно, досадно, но тоже, согласимся – не смертельный случай (не свадьба Кабаевой).

Дело гораздо серьезней. Речь о престиже России и лично о вас.

Если этот журналист входит в кремлевский пул, значит, вы и ваши спецслужбы считают его достойным доверия. Получается, что, отказывая ему в визе, Туркмения указывает президенту России, кого брать, кого не брать.

То, что Туркмения на это отваживается, – ее дело. То, что вы с этим согласились (чтобы не говорить «смирились»), – наше. А уладить дело можно было без всяких переговоров. Взять журналиста в свой самолет, а прилетев в обидчивую восточную страну, выходя из самолета, положить ему руку на плечо и – вперед. Хотелось бы посмотреть: кто из встречающих решился бы спросить – кого это вы ведете? есть ли у него виза? Даже зубы они стиснули бы только мысленно, не переставая улыбаться.

Грубо говоря: что важнее – туркменский газ или русский гражданин? Какие надежды на вас останутся у людей, если вы даже от туркменских чиновников не хотите защитить своего подданного (почти сотрудника)?

При ваших предшественниках, г-н преемник, Россия разменяла на газ сотни тысяч русских жителей Туркмении. Когда десять лет назад наша страна барахталась в дефолтах, эту подлость еще можно было как-то объяснять тяжелым положением. Но теперь мы (государство) барахтаемся в деньгах; власть не знает, куда их девать. Деньги душат Россию (так больных иногда душит их собственный жир). Но и теперь ради газа и денег (а это одно и то же) вы, кажется, забыли о людях. Вы договариваетесь о ценах, подписываете контракты – невольно создается впечатление, что для вас важно только богатство.

Прилетая к нам, президенты и премьеры сильных стран всякий раз встречаются с оппозицией (хотя Кремлю это совсем не нравится). В резиденции американского посла толкутся те, кого в Кремле называют маргиналами и не пускают на телеэкран. Их принимают вовсе не в пику лично вам или, скажем, России. Вчера в Грузии госсекретарь США сперва встретилась с горячей тамошней оппозицией и только потом – с Саакашвили (хотя ему это было очень досадно).

Ни в Казахстане, ни в Азербайджане, ни в Туркмении вы с оппозицией не встречались. Может, вы не любите оппозицию, но такие встречи очень полезны. Нигде вы не узнаете так много о своих коллегах-президентах, как на встречах с их врагами. Зато вы беседовали с муллой, посетили музей Туркменбаши (от большой любви, что ли?).

Еще важнее (в вашем положении) встречаться с русскими в этих немножко деспотичных б. республиках СССР. Десятки лет русские были там на положении старшего брата и в один миг (в 1991-м) стали бесправным меньшинством. Встречи с вами были бы для них моральной поддержкой. И – реальной защитой в глазах восточных владык, тонко чувствующих смысл каждого жеста.

Покойный Папа Римский объездил весь мир, в том числе страны, где христиане – ничтожное и бессильное меньшинство. И даже там в первую очередь встречался не с президентами и султанами, а с христианами.

Что он мог получить? Ничего. Да и не надо ему было ничего. Папа Римский – совсем не демократ, пожизненный безусловный непогрешимый владыка Ватикана и миллиарда католиков. Он не торговал ни газом, ни оружием, ничем; не подписывал контрактов. В последние годы еле живой, с трудом говорящий, он отправлялся в мучительные для него дальние перелеты, просто чтобы посетить своих.

Что он мог им дать? Ничего. Только доброе слово. И они были счастливы, и будут об этом рассказывать внукам.

Вы – молодой и здоровый; скорее всего, вам предстоит объездить весь мир. Быть может, президенту России стоит встречаться с русскими всюду, где они есть (а они есть везде).

Даже там, где русских и русскоязычных ничтожно мало и они бессильны, стоит в первую очередь встречаться именно с ними. Пусть у них нет ни газа, ни власти, но внуки у них все-таки есть. И ваши встречи (просто потому, что вы – президент России) – быть может, единственный шанс, что эти внуки что-то поймут, когда об этом событии им будут рассказывать по-русски.

А там, глядишь, и Пушкина прочтут в оригинале – про золотую рыбку и жадную старуху, для которой важно было только богатство.

Диалоги с вагиной

18 июля 2008

Обычно телепередачу сначала смотрят, а потом (иногда) читают о ней. Но этой передачи (про Ксюшу) еще не было. Она скоро выйдет в эфир[34]34
  Передача вышла на Первом канале почти через три месяца – 4 октября 2008-го.


[Закрыть].

Эта новая передача называется «Гордон Кихот». В эфире уже были два выпуска: о каком-то писателе и о Мавроди. Надо рассказать, как это делается.

Звонит телефон. Ласковый и торжественный голос:

– Здравствуйте! Это Первый канал!! Мы приглашаем вас принять участие в передаче Александра Гордона! Вы нам очень нужны!

– А о чем?

– Пошлость на телеэкране. Вы – как?

– Да, тема важная. Может, и приду.

– А какая у вас позиция? Вы за или против?

– Вы о чем?

– О пошлости на телевидении.

– Я против.

– А вы не могли бы озвучить вкратце, чтó вы будете говорить?

Эти барышни с телевидения – они стараются; обижаться на них нельзя. Они просят запихать огромную проблему в одну фразу – поневоле задумаешься. Ведь неизбежно получится лозунг вроде «Миру – мир!» или «Долой кровавый режим!».

…ТВ призывает бороться с пошлостью. Поверить трудно (как производитель пошлости сам с собой станет бороться?), но желание благое. Мы обязательно увидим, как в дневную передачу «за мораль» вклеится реклама ночного порно.

ТВ называет пошлостью некоторые передачи, которые мы называем растлением, убийством детских душ. А ТВ говорит: «Какие ко мне претензии? Я еду к продвинутым, а эти дети сами бросаются под колеса».

В студии две трибуны лицом к лицу. На передних лавочках основные участники – «эксперты». За ними разнообразная публика.

На нашей лавочке четверо (мы – против пошлости), а напротив – четверо, которые, видимо, за. Между нами барьер, вкруг него прохаживается Гордон – автор и ведущий.

Ждем начала записи, скучаем. Строгий голос из мощного динамика командует:

– Аплодисменты.

Послушная публика аплодирует. Кому? Чему? Проходит секунд 15 и опять:

– Аплодисменты.

Публика аплодирует. Через 15 секунд опять. Потом еще. Постепенно догадываешься: эти кусочки аплодисментов будут вклеены при монтаже в нужные места. То есть режиссер сам решит, какое место в передаче удостоится наших аплодисментов. Такого никогда раньше не видал. Обычно во время записи телепередач на трибуну сажают подсадного. У него в ухе такая штучка, ему режиссер из аппаратной командует: «Аплодисменты!» Подсадной по команде делает первые хлопки, а люди так устроены: услышав аплодисменты, немедленно начинают хлопать. Они, наверное, думают, что первым захлопал самый умный, который все понял и надо поскорее захлопать, чтобы тоже выглядеть понятливым.

А тут – попросту, без подсадных. Команда, аплодисменты, пауза, команда, аплодисменты, пауза… Народ, освоившись, возобновляет разговоры с соседями, кто-то уткнулся в книжку, кто-то в кроссворд. Строгий голос недоволен:

– Во время аплодисментов всем смотреть в центр зала!

Понятно. Если на экране публика будет аплодировать, а в это время кто-то читает, кто-то треплется между собой, то эти аплодирующие будут производить странное впечатление. Но даже то, что они стали смотреть в центр зала, вряд ли спасет. Лица пустые, скучные.

Работники мясокомбината не едят сосиски (видят, из чего и как они делаются). Смотрят ли операторы, продюсеры, редакторы свое? Смотрят ли они это дома, в готовом виде?

…Аплодисменты – техническая деталь, мелочь. Зачем об этом так подробно?

Вдумайтесь: людям было приказано двадцать раз аплодировать ничему и при этом «смотреть в центр», где ничего (Гордон в это время куда-то ушел).

Люди аплодировали пустому месту. Они согласились притворяться.

Люди аплодируют, когда их что-то восхищает. Здесь они не испытывали вообще никаких чувств. Так наемная партнерша стонет, изображая то, чего нет. И публика в студии поставлена в позу наемной партнерши. Только этого не говорят, и вроде бы все прилично.

А программа называется «Гордон Кихот». Такое название к чему-то обязывает.

И вот – начали! Гордон вернулся в студию, произнес несколько красивых фраз (мол, он решил бороться с ветряными мельницами) и объявил:

– Встречайте героиню передачи – Ксению Собчак!

И оказалось, что нам целый час предстоит обсуждать Ксюшу (ее ум, красоту, ее теле– и радиопередачи, ее взгляды и заработки). Сидевшая рядом со мною актриса в какой-то момент не удержалась и спросила: «Как же так? Меня же звали обсуждать пошлость, а не эту?»

Стало ясно, что не одного меня приглашали обсуждать проблему, а на самом деле запланировано было обсуждение (пиар) конкретной персоны.

На минувшей неделе передача «Гордон Кихот» началась с тех же красивых фраз, а потом Гордон объявил:

– Встречайте героя передачи – Мавроди!

После первого же вопроса Мавроди с изумлением и негодованием воскликнул:

– Зачем об МММ?! Меня же позвали на разговор о моей книге!

Что ему не хочется «об МММ» – понятно. Но в данном случае интересен не он, а то, что его обманули. Как и нас: заманили обманом.

Дон Кихот?

Позвать людей, сказав каждому, как его очень-очень уважают, и заставить обсуждать жулика, заставить обсуждать даму с очень сомнительной репутацией (она себя называет «девушкой», а в печати ее, случается, называют «содержанкой»).