Электронная библиотека » Александр Некрасов » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Вперед, русичи!"


  • Текст добавлен: 1 апреля 2020, 10:41


Автор книги: Александр Некрасов


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Да ты знаешь, кто мой отец? – оправившись от испуга и постаравшись принять гордый вид, спросил парнишка. И, не дожидаясь ответа, со значением произнес: – Князь Иван Петрович Шуйский, – и победно уставился на Павла.

– Ну и что? – безразлично спросил тот.

От того, что громкое имя не произвело никакого впечатления, надменное выражение на лице паренька вновь сменилось удивлением.

– Что, что, – пробурчал он, – тронь только попробуй, сам знаешь, что с тобой будет.

– Да я и пальцем задевать тебя не собирался, – ответил Павел, – руки еще марать. Сидел тут, никого не трогал, ты же сам прицепился.

– А ты чего вынюхивал-то?

– Да, говорят, диковину одну в палаты притащили, – нашелся Павел, – трон какой-то чудной. Больно уж увидеть охота.

– А ты откуда об ентом знаешь? – еще больше насторожился княжич. – Про то еще никому не ведомо.

– Ты же знаешь.

– Мне-то батька доверяет, по секрету сказал, – многозначительно ответил княжич, не признаваясь, что узнал о чудо-троне, подслушав утром разговор взрослых. – А ты откуда прознал – непонятно.

– Сорока на хвосте принесла, – не найдя ничего лучшего, сказал Павел.

– Слушай, а не друг ли ты тому скомороху, что за ведуна себя выдавал и в подземелье остался? – Увидев, как парень вздрогнул от его догадки, княжич злорадно добавил: – Ага, угадал! Сейчас стражу кликну, то-то мне батюшка спасибо скажет.

Не надо было ему говорить этих слов. Подвела юного боярина привычка торжествовать над вроде бы поверженным соперником. Да и соперников у него, похоже, не было благодаря высокому роду и покровительству. Но Павлу-то на родство и титулы было наплевать. Услышав очередную угрозу, он молниеносно кинулся к княжичу и, повалив его на землю, зажал рукой рот. А потом, оседлав довольно хилого княжича в нарядной одежде, спокойно связал того его же поясом. Понимая, что он может закричать, и не найдя ничего подходящего для кляпа, Павел заткнул ему рот приличным куском мяса, который лежал в узелке.

– Лежи и не рыпайся, – отвесив для устрашения подзатыльник, сказал он на прощание.

А сам, отряхнувшись, спокойно, насколько мог, направился к ранее замеченному входу в палаты. Времени терять было больше нельзя. Ему казалось, что все смотрят только на него. И еле переставляя ставшие от волнения ватными ноги, он очень удивился, когда не только никем не остановленный подошел к двери, но и вошел в нее беспрепятственно. Это придало ему уверенности, и, спустившись по лестнице, он остановился, отдышался. Полуподвальный коридор утопал в полумраке.

– Чего расшаперился! – пришел он в себя от окрика мужика, который с мешком на плече вошел за ним следом.

Грубо оттолкнув его, тот прошел вперед, продолжая негромко ворчать. Павел пристроился вслед за ним. Никаких других ориентиров в этом лабиринте ходов все равно не было. Так за мешком он и пришел, как сам догадался, на кухню. Кругом все щипалось, разделывалось, варилось, жарилось, и к потолку поднимались благоухающие клубы пара. Спрятавшись за колонну, он понял, что, занятые каждый своим делом, на него никто не обращает внимания.

– Митька, – крикнул кто-то сверху, – зелень тащи! Требуют!

Он увидел, как молоденький подавальщик, схватив блюдо с зеленью, бросился вглубь помещения. Павел быстро пошел за ним. По-прежнему на него никто не обращал внимания.

Подавальщик быстро поднялся наверх, и, как ни спешил за ним Павел, когда добрался до коридора, в нем уже никого не было. Он решил не отступать и смело пошел вперед. Навстречу из-за поворота выскочил еще один «официант», как мысленно окрестил он этих ребят. Но и тот ничего не сказал, лишь удивленно поглядел на него. Конечно, в своей мешковатой одежде Павел никак не вписывался в эти расписные коридоры.

Услышав шум за одной из дверей, он приоткрыл ее. Похоже, именно сюда и шныряли подавальщики, так как здесь вовсю шумела какая-то гулянка. Не зная, что предпринять дальше, он, закрыв дверь, просто пошел по коридору дальше, понадеявшись на случай.

Коридор вывел его в широкий просторный зал. Парень осмотрелся и решился пересечь его, чтобы войти в одну из самых нарядных дверей. Он уже сделал несколько быстрых шагов вперед, как вдруг одна из дверей распахнулась, и с шумом в зал ввалилась целая группа стражников. Повинуясь знаку своего начальника, разгоряченные, они остановились, а затем вновь вышли из зала. А тот, оправив на себе мундир, направился именно к этой, облюбованной Павлом двери и вошел в нее.

Павел, решившись, быстро пробежал через зал. У нарядной двери висели тяжелые портьеры, за них он и юркнул, с облегчением переведя дух. И тут же вздрогнул, расслышав гневный голос Грозного. Когда же разобрал, о чем идет речь, затаил дыхание и прислушался.

– Нашел повод государя беспокоить! Бестолочь! Да этого недоумка все не любят. Ей-богу, ежели дворовая ребятня когда побьет – виновных искать не буду.

– Так… – начал было начальник стражи.

– Ну и что, что Шуйский, – не дав ему сказать, продолжал Грозный, – не в батюшку пошел. Недоумок, подлец и хитер, ако ехидна, и все себе на уме. Эка беда – связали да мясом пасть заткнули. Жив же, змееныш, оклемается.

– Негоже так, Иван Васильевич, – вставил кто-то третий, в ком по голосу Павел узнал знакомого уже боярина Никиту Романовича. – Негоже, а как сам Шуйский про то прознает?

Эти слова остудили пыл Грозного.

– А что, любезный, сильно побили княжича? – дружелюбно обратился боярин к стражнику.

– Дел боле у меня нет, – иронично и зло заметил Грозный, – коли по каждой дворовой драке к государю бегут разборки устраивать.

Павла удивило, что княжича уже нашли. Ведь и пяти минут не прошло, как спустился он в кухню. Кажется, везение отвернулось от него.

– Да больно речи он странные говорит, – еще не оправившись от испуга, но почувствовав поддержку боярина, пояснил стражник. – Про то, что какой-то дружок скомороха чудной трон ищет, который-де в царских палатах стоит, и что это он его и связал.

Павел слышал, как за дверью после этих слов повисла довольно долгая тишина.

– Вон что этот варнак измышляет. – Гнева в голосе Грозного уже не было. Скорее слышалось удивление. – Тащи-ка его сюда, да поживее!

Дверь распахнулась, и Павел услышал совсем рядом простучавшие по каменному полу шаги стражника, бросившегося выполнять распоряжение государя. Дверь так и осталась открытой. Даже негромкие голоса оставшихся слышно было теперь яснее.

– Что скажешь, Никита Романович?

– Ума не приложу, уж больно непонятно все.

– Наплести и измыслить-то он горазд, да вот откуда он про трон чудной узнать мог? Кто ему поведал? – Грозный сурово посмотрел на боярина. – Ужель и самые верные из стражи языки распускать начали? Али допрос им учинить?

– Ивана Петровича-то я сегодня по вашему распоряжению посвятил в событие. Он и трон осматривал, зело удивлялся нелепости его и мастерству неведомому… – задумчиво начал рассуждать боярин.

– Да не отец же ему поведал, – нетерпеливо перебил его царь, – ужо в это я никогда не поверю. Он и сам своего младшого не особо чтит.

Как раз в это время мимо спрятавшегося Павла к царю привели заплаканного княжича. Он жалобно протирал глаза, хитро поглядывая из-под рукавов на Грозного и боярина, стараясь угадать, как ему себя вести и какую выгоду из этого можно получить. Павел всего этого, конечно, не видел, но зато все хорошо слышал.

– Оставь нас, – сказал Грозный стражнику, – да побудь в зале, понадобишься еще. Гляди, чтобы к двери никто не приближался. Кругом измена.

Дверь снова затворилась. Павел замер, услышав рядом с собой шаги стражника. К счастью, тот в своем рвении, дабы и его не заподозрили в излишнем любопытстве, вышел почти на середину зала и принялся там мерно расхаживать, приглушая шаги. Павел снова прильнул к двери. А за ней происходило вот что.

– Поведай, – обратился Никита Романович к княжичу, – что за оказия с тобой приключилась и о чем ты там наплел страже.

Княжич негромко захныкал и вновь начал тереть глаза рукавом своего кафтана. Грозный, до этого молча и сурово поглядывавший на отрока, не выдержал и в раздражении прихлопнул ладонью о колено.

– Да в кого ты есть, мокрица ты эдакая, тьфу! Род высокий позоришь только.

– Я по двору прогуливался, за порядком присматривал, – заторопился рассказывать княжич, поняв, что ведет себя совсем не так, как хотел бы царь. На жалость тут рассчитывать совсем не приходилось. – Вижу, какой-то смерд за кустами супротив палат царских затаился на каменьях и выглядывает чего-то. Я за ним долго наблюдал. Он, почитай, цельный час прятался и вынюхивал. Гляжу, подниматься стал, идти куда-то собрался. Тут я его остановил, спужался он сильно. Говорит, мол, дюже хотелось взглянуть на чудной трон, что в палаты ноне доставили. – Княжич заговорил смелее, увереннее, видя, что его внимательно слушают. – Смекнул я тут, что дело нечисто. Про трон-то ентот еще никому не ведомо. Уж не друг ли ты, говорю, тому скомороху, что в подвале споймали. Тут уж он и вовсе перепужался. Я решил было его схватить, до стражи доставить, да конфуз вышел, споткнулся о камень, подвернул ногу, упал. Тут он меня лежачего и спутал.

Княжич, довольный, что так ловко вывернулся из затруднительного положения, уверенно посмотрел на царя.

– Уж что ловок, то ловок, – покачал головой Грозный, – супротив смерда постоять не мог. Куском мяса подавился, честь княжескую роняешь. На кого Русь оставим?! Помест того чтоб без дела по двору шастать да вынюхивать, лучше б науками или искусством воинским занялся. Глядишь, покрепче был, хошь не головой, так телом. Где нам прикажешь теперь того смерда для допросу брать, суд чинить? Может, он в палаты уже по твоей глупости проник, за дверями стоит, злое что замышляет, а?

Опустив глаза и всем своим видом выражая притворное раскаяние, выслушал Шуйский-младший речь государя, но на последние слова поднял взгляд и отрицательно замотал головой:

– Не, государь, он из Кремля побег. Сам видел. Говорю же, спужался сильно.

Павел в душе поблагодарил хвастливого отрока за то, что, желая себя возвысить в глазах царя, тот отвел от него беду. А то после слов Грозного о смерде, стоящем за дверью, он уже сам начал подумывать, куда бы бежать. Если бы Павел видел реакцию государя на последнее утверждение отрока, то бы не спешил с благодарностью. Иван Васильевич лишь с сомнением покачал головой и задумался.

– Так, говоришь, про трон спрашивал?

Княжич в ответ быстро закивал.

– А тебе откель про него ведомо? – вдруг быстро наклонившись к нему, сурово спросил Грозный. – Откель про скомороха слыхивал?

Не ожидавший такого вопроса, княжич опустил голову и засопел, лихорадочно размышляя, к месту или нет будет сейчас пустить слезу. И начал опять рукавом потирать глаза.

– Да отвечай ты, варнак! – взорвался гневно Никита Романович, с брезгливостью взглянув на парня. – Нечего сопли распускать.

– Я поутру ваш разговор с батюшкой ненароком слыхал, – не поднимая головы, пробурчал княжич.

– У, пакость, и здесь вынюхал, – задохнулся от возмущения боярин.

– Убирайся с глаз моих долой, дабы я тебя вовсе не видел близ палат! – раздраженно закричал Грозный. – Да прикуси язык про это дело! Отрежу! – И, топнув ногой, бросил: – Вон!

Княжич, распахнув дверь, опорометью бросился через зал.

– Что будем делать, Никита Романович? – спросил царь. – Что мыслишь? Сей хлюст хоть и мастак брехать, но неспокойно мне что-то от его слов стало.

– Может, послать кого в подземелье, скомороха того проведать?

– Вот и я о том же подумал. Только посылать никого нельзя. Возьми давешнего стражника да вдвоем и сходите. Мне спокойнее будет. Погоди, – остановил он направившегося к дверям боярина и тихо добавил: – Ты уж проход-то широко не открывай, а то греха не оберешься. Уж чего сделано, так тому и быть. Убедишься и назад, про этого смерда вести дознание будем. Чует мое сердце – проболтался кто-то. Всех на дыбу подниму, а дознаюсь. Ну, иди. Поспешай.

Когда шаги смолкли и в зале никого не осталось, Павел расслабился, но нерешительно продолжал топтаться за портьерой, не зная, что делать дальше. Или попробовать все же поискать кресло. Авось кто-то и проговорится, где машина времени. Он уже не сомневался, что бегство их вскоре будет раскрыто, но и в надежности своего убежища за портьерой убедился. Так что он решил подождать.

Делом это оказалось совсем нелегким. Во-первых, он устал стоять. Начали затекать ноги, а зал недолго оставался пустым, и размять как следует их ему не удавалось. А во-вторых, время тянулось очень медленно, и он начал сомневаться в правильности выбранной тактики.

Прошло часа полтора, показавшиеся Павлу сутками, когда появился Никита Романович. Не обращая внимания на прохаживающихся в зале бояр, он сразу прошел к государю, плотно затворив за собой дверь. Павел, прильнув к небольшой щели между косяком и дверью, весь обратился в слух.

– Убегли они, – устало и обреченно доложил царю боярин.

– Как?! – удивленно воскликнул Грозный.

– Секрет, видать, разглядели и створ отворили.

– А дальше?

– Факел мы нашли перед запертой дверью, а над ней, на самом верху, заприметили лаз, тот, что вода проточила. Через него, видать, и утекли.

– А куда он ведет?

– Да кто ж его знает, взрослому мужику туда не пролезть. А мальца какого я без вашего позволения пущать не решился. Уж больно сомнительно, чтобы через него наружу можно выбраться было. Кабы не застрял да не задохнулся где.

– Вот оно, значит, как повернулось, – задумался Грозный. – Не задохнулись… Не задохнулись, не сумлевайся, Никита Романович. Иначе откеле тому смерду взяться? А смерд этот, как ни на есть, наш старый знакомец. Не помнишь, как того каменщика-то звали?

– Ероха вроде, – подумав, ответил боярин, – а вот дале запамятовал.

– Слаб, слаб боярин памятью стал, а ведь не больно стар еще. Ероха, правильно. Ероха Посадский. Сказывал, с братом и отцом в подземелье работал, кладку делал. Ты давай-ка пошли кого-либо из верных людишек в поселок каменщиков. Коли вылез, непременно дома объявится. Да и дружка свово, скомороха, с собой притащить может. Так что пусть разнюхают все да, коли улыбнется удача, волокут всех сюда. И не только двоих, все семейство. Коли нет их еще, пусть сторожей оставят и поджидают.

Никита Романович, поклонившись, направился к двери.

– Постой, – остановил его государь, – кого послать думаешь?

– Малюту в палатах видел.

– Нет, – Грозный досадливо поморщился, – говорю тебе – надежного. Малюта хоть пес и верный, да головой слабоват, дров наломать может.

– Гришку бы послать, но… – Боярин развел руками. – Он с отрядом к озеру ускакал, часа через два будет, не ране.

– Вот и ладно, – решил Грозный, – его и пошлешь. Через два так через два, здесь горячку пороть нечего. Если птички в клетке, днем не выпорхнут. А нам уже и трапезничать пора.

Открыв дверь, Никита Романович хлопнул несколько раз в ладоши, из соседних выскочили трое царедворцев, чтобы проводить государя в трапезную. Через несколько минут в зале никого не осталось. Наступило время обеда.

Павел облегченно вздохнул, потоптался на месте, разминая затекшие ноги, сделал несколько приседаний и осторожно вышел из-за портьеры. Стараясь ничем себя не обнаружить, он медленно начал открывать дверь.

По-видимому, это был рабочий кабинет первого русского царя. Во всяком случае, вся обстановка говорила об этом. Озираясь, он вошел внутрь, прикрыл за собой дверь и огляделся. К своему большому разочарованию, кресла нигде не увидел. Зато приметил еще одну дверь. Осторожно приоткрыл ее. Похоже, эта вторая, небольшая комната служила стареющему государю для короткого отдыха во время работы. Павел робко вошел и тут же, не сдержавшись, радостно вскрикнул. У небольшого столика стояла его машина времени, а перед ней лежал магнитофон.

Отбросив всякую осторожность, он подбежал к столу и внимательно осмотрел кресло. С облегчением он понял, что все доставлено было в целости и сохранности. Никто и не помышлял, похоже, даже притронуться к непонятным рычагам и кнопкам. Робость предков перед странным предметом была ему на руку.

Положив узелок с костюмом и лепешками на кресло, он включил его. Настроил на 1680 год, уселся и взял узелок на колени. Он спешил, как бы кто не вернулся в кабинет, от того и суетился. Уже был готов нажать кнопку, но вспомнил о магнитофоне. Вскочил, взял его и снова уселся. Одной рукой придерживая на коленях узелок и магнитофон, другую положил на кнопку и уже вновь был готов нажать ее, как вдруг…

Его словно током ударило, так быстро рука отскочила от кнопки и осталась поднятой. Павла поразила одна мысль. Вот сейчас он нажмет кнопку и очутится в новом, совсем незнакомом веке. Возможно, опасностей там будет не меньше, но, может быть, ему и повезет. А Ероха? А Марфа? А трое еще маленьких ребятишек? Они уже к вечеру будут в подземелье или на дыбе. И пытать их будут про него, «скомороха». Представив это, ему стало страшно. Не за себя, за них. Марфа всю ночь собиралась в дорогу, и, если бы не он, скорее всего, ушли бы из поселка до рассвета. А теперь же до вечера носа из дома не высунут. Вечером же будет поздно.

«Два часа, два часа, – лихорадочно вспоминал Павел слова Никиты Романовича. – Да ведь до них за полчаса добежать можно».

И уже не думая о том, сможет ли он вернуться в эту комнату, он поставил магнитофон на место, схватил свой узелок и быстро, но осторожно вышел из комнаты, а затем и из кабинета. А в комнате осталось кресло, которое очень негромко, но ощутимо гудело в тишине. Павел забыл его выключить.

Он спешил и даже не удивился тому, что выйти из палат оказалось еще проще, чем войти. Удача пока сопутствовала ему. Ни в зале, ни в верхних коридорах он никого не встретил. В нижних же помещениях он не отличался от большинства работающих там людей и ни у кого не вызвал подозрения. Выйдя из Кремля, он сориентировался, нашел знакомую дорогу и припустил по ней к поселку каменщиков.

В полчаса он, конечно, не уложился, несмотря на то что почти всю дорогу бежал. Но минут через сорок, изрядно запыхавшийся, был на месте. Знакомая ему дверь на стук распахнулась не сразу.

«Наверное, Ероху прячут», – подумал он.

И, как оказалось, не ошибся. В ожидании вечера Марфа уже вся извелась, боясь любой неожиданности, каждого стука в дверь. И когда она увидела запыхавшегося Павла, кровь отлила от ее лица, и, побледнев как мел, она опустилась на лавку.

– Стража? – лишь одно слово выдавила она из себя.

Тот согласно кивнул. Но, увидев, как тут же бессильно опустились натруженные руки женщины, как поникла и сжалась ее фигура, быстро добавил:

– Да вы не волнуйтесь, вы успеете, – и торопливо вкратце пересказал разговор царя с боярином.

Марфу как подменили. Куда подевалась растерянная поникшая женщина? К уходу было все готово. И хотя рискованно было отправляться в путь днем, иного выхода не было.

– Ерошка, – торопливо наказывала она, успевая отшлепать захныкавшего малыша, – ты давай задами на реку и пробирайся к дороге на Новгород. Туда пойдем, пусть под Володимиром ищут, коли уж докопаются до Матрены. А мы выходим и пойдем дорогой, пока из поселка не скроемся. Потом тоже к реке. Все поняли?

Она обратилась не только к старшему, но и ко всем детям. И те, стоя с котомками за плечами, казалось, осознавали всю опасность момента и, широко открыв глаза, серьезно смотрели на мать.

– А ты уж прости, сынок, – обняла она Павла. – Недосуг нам долго прощаться, да и проводить тебя на сей раз не смогу. Не обессудь уж. Да хранит тебя Господь в твоем нелегком пути. Так и не узнала, кто ты и откуда. Да и не все ли равно, просто добрый ты человек. Каждый вечер за тебя Бога молить буду, чтобы послал он тебе удачу. Прощай!

Она перекрестила его, поцеловала и, повернувшись, шагнула в дверь. Младшие гуськом потянулись за ней. Ероха выходил последним. Он остановился на пороге, повернулся к Павлу, и они крепко пожали друг другу руки на прощание. Через мгновение, пряча навернувшиеся слезы, Ероха исчез за дверью. А растерявшийся Павел, так и не успевший сказать ни слова пожелания уходящим, остался один в пустом, осиротевшем доме.

Правда, растерянность эта длилась недолго. Вскоре он со своим узелком вновь шагал по дороге в сторону Кремля, но уже не так быстро.

– Садись, подвезу, – раздалось сзади.

Павел оглянулся, его догнала телега, загруженная кулями с мукой, управлял которой один мужик.

– Спасибо, – ответил он, усаживаясь на свободное место.

– В Москву?

– Ага.

– Сам-то кто таков?

– Да племянник Марфы.

– Посадской, что ль?

– Ага.

– Чегой-то не слыхал я про тебя.

– А я намедни только пришел, из-под Володимира.

– Верно, родом-то она оттуда. Я их тут всех хорошо знаю. А в Кремль чего?

– Ко двору, может, пристроюсь, – отвечал Павел, повторяя легенду, придуманную Марфой.

– Сама-то чего с тобой не пошла?

– Да с ребятишками пока, недосуг. Сам решил попробовать.

– Про мужика-то ее с сыновьями ничего не слыхать? – доверительно спросил возница, наклонившись к нему поближе.

– Нет, – помотал головой Павел. – Не спит, плачет ночами.

– Да-а, – горестно протянул мужик, – плохо ноне бабам. Мужикам не сладко, а им и вовсе…

Некоторое время ехали молча.

– Слушай, – вдруг пришла вознице в голову мысль, – а ты муку стаскать подмогнешь? Мой-то старшой, твоих годков будет, убег куда-то, одному пришлось ехать.

– Помогу, конечно.

– Вот и ладненько. Стаскаем, и я тебя на кухне с Петром познакомлю, глядишь, куда и пристроит.

– На какую кухню, в палаты? – с вдруг возникшей надеждой спросил Павел.

– А то куда ж, – гордо ответил мужик, – муку-то туда везем.

Больше за весь оставшийся путь не было сказано ни слова. Возница что-то тихонечко напевал себе под нос. Павел был занят своими мыслями, да и побаивался он, что мужик начнет расспрашивать про жизнь во Владимирщине, о которой он ничего не знал. Уже на подъезде к Кремлю им навстречу проскакал отряд стражников. Мужик только плюнул им вслед, а паренек, вздрогнув, с радостью подумал, что он вовремя успел. Марфа с детьми теперь далеко и от дороги должна уже уйти. Да и вряд ли стражники сразу надумают отправить погоню. А пока разнюхивать да выпытывать будут, вечер настанет.

По суете стражников в Кремле, по настороженным взглядам Павел понял, что произошло какое-то событие. Но какое, предположить не мог. Отряд только что уехал, значит, с ним-то эта суета никак не связана. Знал бы он, как ошибался! Но, может, и лучше, что не знал, а, спокойно подъехав на телеге к уже знакомому полуподвалу, собрался помогать мужику.

– А это кто с тобой, Митрофан? – подозрительно спросил один из вышедших работников.

– Да мой-то пострел удрал куда-то, племянника Марфы вот с собой прихватил. А чего у вас-то случилось?

– Шут его знает: то ли ищут кого, то ли нашли чего. Только велено было всех подозрительных хватать.

– Ну и пусть их. – Митрофан пренебрежительно махнул рукой. – Господа перебесятся да успокоются и жрать попросят. Значит, муку-то таскать надо. Так?

Он вопросительно посмотрел на Павла, подмигнул ему весело и, поплевав на ладони, взвалил куль на плечи. Примостил его поудобнее и остановился, ожидая, когда это же сделает паренек. С трудом взвалив на себя мешок, Павел на подгибающихся ногах пошел вслед за возницей.

– Не отставай! – весело прикрикнул тот и, глядя на пошатывающуюся фигуру, со смехом добавил: – Хлипковат немного, да ничего, привыкай. Как-никак не боярского роду.

Еще сидя в телеге, Павел перекусил лепешками, а узел с костюмом прикрепил к поясу. Сейчас это могло пригодиться. В любой момент можно будет сбежать от мужика и пробраться к креслу, не возвращаясь к телеге за костюмом.

И такая возможность представилась почти сразу. Еле дотащив куль и сбросив его с плеч, он повалился тут же, тяжело дыша.

– Лиха беда начало, – балагурил Митрофан, – скоро с кулем как рысак носиться будешь. А пока давай через раз. Сейчас отдохнешь, я еще один притащу, после снова пойдем вместе. Годится? – и, не дожидаясь ответа, пошел к выходу.

Поняв, что такую возможность упускать нельзя, Павел быстро поднялся и пошел на кухню. Она была совсем рядом. Здесь по-прежнему царила суматоха. И на него, к тому же присыпанного мукой, вовсе никто не обращал внимания.

Уже смелее, чем прошлый раз, он поднялся по лестнице. Вошел в знакомый и такой же пустой коридор и пошел по направлению к залу.

– Стой! Куда! – вдруг раздался за спиной громкий окрик.

Павел обернулся и увидел, как к нему приближаются двое стражников. Недолго думая, он бросился бежать.

– Держи его! – громогласно раздалось за спиной.

Он бежал, забыв обо всем: об усталости, о только что принесенном мешке, о Ерохе, о Даше, о своем веке. Лишь одна мысль пульсировала в голове: только бы кресло было на месте. Тяжелый топот и крики стражников раздавались позади, не отдаляясь, но и не приближаясь.

Вот она и дверь. Распахнув ее, он выскочил в зал и тут же увидел привлеченных криками новых стражников, которые выскочили ему наперерез. Павел заметался. Путь к кабинету Грозного был отрезан. Позади, в дверях, тоже показались бежавшие за ним стражники. Он кинулся вправо, но и оттуда в зал выбежали дворовые, привлеченные шумом. Оглядевшись, он понял, что у него остался единственный шанс, чтобы не быть пойманным. И, не раздумывая больше, что было сил бросился вразрез между смыкающимися преследователями.

На какой-то миг он оказался быстрее. Ближайший страж успел схватить его за рубаху, но удержать не смог. Павел буквально проскользнул между двумя здоровенными стражниками и бросился к первой попавшейся двери.

К счастью, это была не комната, а какой-то очередной длинный коридор. Не теряя времени, пока стражники разворачивались, мешая друг другу, он бросился вперед. Один поворот, другой, как вдруг послышался новый непонятный звук. Павел остановился, прислушался и понял. Все кончено! Позади уже раздавался топот стражников, скрытых от него поворотами коридора, но впереди слышался такой же топот. Никаких дверей не было. Скорее всего, он попал в переход, ведущий из одного здания в другое.

«Все», – обреченно подумал Павел и, враз обессилев, прислонился к стене. Но она вдруг подалась под ним. Не удержавшись от крика, он начал падать куда-то, как ему показалось, сквозь стену. Его подхватили чьи-то руки и втянули внутрь.

– Тихо! – прямо в ухо предостерегающе прошептал чей-то скрипучий голос.

Он с удивлением увидел, как закрылась потайная дверь, все погрузилось в темноту. Буквально через несколько секунд в коридоре раздались отчаянные недоуменные вопли и ругань. Столкнувшись друг с другом, стражники потеряли того, кого преследовали. Ругаясь, они так и не могли разобраться, куда же он делся. Павел, с тревогой вслушиваясь в эти голоса, совсем забыл о неизвестном спасителе и вздрогнул, когда позади него раздался сухой, резкий и злобный смех, от которого мороз пробежал по коже. В полной темноте чья-то рука потянула его за собой. Он безропотно подчинился.

Прошли совсем немного, остановились. Впереди открылась еще одна дверь. Войдя вместе с неизвестным спутником в комнату, Павел поначалу зажмурился от яркого света. А когда через мгновение открыл глаза и обернулся, никакой двери в стене не было.

– Хорош, хорош, – услышал он уже знакомый скрипучий старческий голос.

Повернувшись, обомлел от неожиданности. Перед ним стояла древняя старуха довольно высокого роста со всклоченными седыми волосами, обмотанная какими-то ремками с засаленными мешочками, висящими наподобие бус у шеи.

– Хорош, хорош, – повторила она и вновь рассмеялась своим жутким смехом. – Ловят, а не поймали. – Уродливо гримасничая, она подмигивала ему красными слезящимися глазами.

«Ведьма! Баба-яга! Полоумная!» – пронеслось у него в голове. И будь возможность вернуться к стражникам в коридор, он, наверное, сделал бы это, если бы ноги не стали ватными от испуга.

– Садись, касатик, садись, – продолжала гримасничать старуха, – я на тебя полюбуюсь.

«Хорошо, что не на лопату садиться», – отметил Павел, буквально упав на лавку и не отводя взгляда от старухи.

– А то им Софья старая стала. Софья плохая стала, ненужная. Будто этот козел моложе! Да он ни в травах, ни в заклинаниях ничего не смыслит!

«Точно полоумная», – утвердился в своем мнении юноша, прислушиваясь к ее причитаниям. Но уже вскоре изменил свое мнение. Перестав радостно приплясывать и гримасничать, она уселась напротив и посмотрела на него долгим внимательным взглядом слезящихся глаз.

– Так что, касатик, почитай, что я тебя от лютой смерти спасла. Быть бы тебе сейчас на дыбе за злодеяния свои.

– За к-к-какие такие злодеяния? – несколько заикаясь, спросил он.

– Ой ли, – засмеялась старуха, – и не знаешь? А чего ж тогда по коридорам бегал?

– Но я и вправду ничего плохого никому не сделал. А бегал с перепугу, раз гнались за мной.

– Ужель и трон колдовской не твой? – с тревогой спросила старуха.

– Кресло-то… – Павел смутился. – Трон мой. Но кому от него вред-то?

– Слышь, касатик, – повеселела старуха, – ты передо мной не таись. Ты теперь мне вроде как жизнью обязан. Я ведь и страже могу тебя вернуть, может, меня за это милостями осыпят. Только я другое удумала. Слышь сюда. – Она наклонилась ближе. – Княжича ты связывал?

Павел кивнул.

– В кабинет царский и покои ты пробрался?

Он опять кивнул.

– А из подземелья ты замурованный выбрался?

Павел кивал, не понимая, к чему клонит старуха. А та, получив ответы, довольно рассмеялась и даже ободряюще хлопнула его по плечу костлявой рукой.

– Тогда договоримся! Тут ведь никак без колдовства не обошлось. Простому человеку это не под силу.

Павел и не подумал разубеждать ее в этом мнении, внимательно прислушиваясь к словам.

– А я ведь тоже колдунья и знахарка, – гордо добавила она и вдруг зло продолжила: – И государь меня приближал. Хворобу с него снимала. Только из-за подлости боярской охладел ко мне, сплетням поверил, другого к себе приблизил. Я и не нужна стала. Никому не нужна! Давно уж… – Она ненадолго замолчала. – А тут ты со своим троном. Как все переполошились, когда с трапезы воротились, а трон гудит, мелко так, но гудит. Порчу напускает. Перепугались и удрали оттуда. Царь-то тут же велел всякого подозрительного хватать. А трон этот стражники, они люди подневольные, со страхом и молитвами принесли к козлу этому старому… – Старуха разразилась проклятиями в адрес своего конкурента.

Павел, разинув рот, выслушал сказанное и с ужасом понял, что, убегая, забыл выключить кресло. А если кто-нибудь случайно кнопку нажмет?

– Но тот тоже струхнул, – несколько успокоившись, продолжала Софья, – колдун-то и знахаришка он липовый. Не то что я, – с вызовом добавила она. – Так вот. Сказал, что пошел за разными травами да каменьями, дабы порчу, напускаемую троном и ящиком красивым, снять. А сам потихоньку дал деру со двора. Думает, вернется через денек-другой с травами, а тут все само по себе разрешится. Без него. Так я, милок, провожу тебя в его комнатушку, а ты научи меня, как мне этими колдовскими штуковинами пользоваться.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации