Текст книги "Древняя Индия"

Алтарь

И отправился Уттанка в Хастинапуру, чтобы встретиться с царем Джанамеджаей, только что возвратившимся из Такшакашилы с великой победой. Увидев владыку, окруженного советниками, юный брахман поздравил его с победой, а затем сказал:

– Расширение владений делает тебе честь, о царь, но надо выполнить и свой личный долг.

– Ведя войны, я соблюдаю свой долг в отношении кшатриев. О каком еще долге ты говоришь? – отозвался Джанамеджая.

– О долге крови. В то время как ты воевал, твой отец был убит коварным змеем Такшакой. Он его укусил и подобно молнии, расщепляющей дерево, разложил на пять первоначал. Зная о намерениях змея, к нему отправился мудрец Кашьяпа в надежде предотвратить гибель или возродить твоего отца, но змей заставил Кашьяпу вернуться. Отомсти же этому змею, о царь!

В продолжение всего этого рассказа гнев царя разгорался подобно жертвенному огню, когда в него подливают топленое масло.

Но вскоре гнев сменился печалью. Терзаемый горем, царь стал ломать руки и испускать вздохи. Немного успокоившись, он сказал, обращаясь к советникам:

– Я полагаю, надо немедленно отомстить злодею.

– Надо! – ответили советники в один голос.

После этого царь обратился к домашнему жрецу и спросил его:

– Как мне отомстить злонамеренному Такшаке, погубившему моего отца, а также истребить всю его родню?

– Боги, о царь, – ответил жрец, – придумали великое жертвоприношение. Оно описывается в священных книгах под названием «Змеиное жертвоприношение».

И приказал царь советникам:

– Пусть будут сделаны необходимые приготовления.

И советники принялись за дело. На лугу за дворцом они отмерили место для жертвенного алтаря. Главный зодчий из сутов, одаренный мудростью и опытом возведения фундаментов, соорудил алтарь нужных размеров, но при этом сказал:

– Жертвоприношение не будет завершено из-за одного брахмана.

– Когда я зажгу огонь, – распорядился царь, – не пускайте к алтарю никого из посторонних.

Между тем было доставлено жертвенное зерно и возложено на алтарь. Брахманы облачились в черные одеяния и заняли свои места. Было образовано кольцо из стражи так, чтобы ничто не мешало ползти змеям. Царь бросил в алтарь факел. Пламя начало разгораться. Брахманы с покрасневшими от дыма глазами стали лить в огонь топленое масло, произнося заклинания.

И содрогнулись сердца всех змей повсюду, где они в тот момент находились. Повинуясь зову магических слов, они начали ползти к алтарю и погружаться в пасть Агни. Потекли реки из мозга и жира змей. В воздухе распространился запах их горящих туловищ.

Невозможно перечислить всех погибших змей – черных, красных и белых, огромных, обладающих страшной силой, могущих изменять свой вид и двигаться куда пожелают. Одни из них о семи головах, другие – о двух, иные – о пяти. Были они из всех змеиных родов – сотни и сотни тысяч.

Время дхармы

Между тем Такшака, царь змей, услышав, что сын испепеленного им Паракшита получил разрешение совершить жертвоприношение, взлетел на небо и, явившись в покои Индры, сказал ему:

– Прибегаю, владыка, царь богов, к твоей защите. Моему роду угрожает уничтожение.

– Иди ко мне на колени, владыка змей! – сказал Индра. – Отсюда тебя никто не посмеет взять. И пусть покинет страх твое сердце!

И устроился Такшака на коленях Индры, а хвост спустил вниз, благодарно обвив им ноги спасителя.

Змеи же продолжали пожираться огнем. Из свиты Васуки уползли на верную гибель Котика, Манаса, Пурна, Саха, Пичхила. Лишившись многих из тех, кто его охранял и выполнял его повеления, Васуки стал терзаться горем. Им овладело страшное уныние. И он обратился к сестре с такими словами:

– Милая! Горит мое тело, и я уже не различаю стран света. Начинает колебаться мой рассудок. Блуждает взор. Сердце готово разорваться. Лишенный власти над собой, и я попаду в жертвенный огонь того царя, колесничим которому служит ветер. Наступило время, сестра моя, осуществить то, ради чего ты была выдана замуж. Спаси же нас вместе с родственниками. Остановить продолжающееся жертвоприношение сможет один Астика. Мне об этом некогда поведал сам Прародитель. Поэтому сейчас же обратись к своему сыну, лучшему из знатоков вед, чтимому за это даже старцами. Призови его сюда!

Когда Астика явился, Джараткара сказала ему:

– Я была выдана моим братом за твоего отца с определенной целью. Теперь пришло время для выполнения сыновнего долга.

– Я готов его выполнить! – ответил Астика не раздумывая. – Приказывай!

– У города Хастинапуры пылает пламя, готовое поглотить всю мою родню. Твой дядя уже ощущает его жар. Он уже утратил дар речи.

– Не печальтесь, мои родные, – произнес Астика. – Дядя, я приму жар твоего сердца в свое тело. Я отправлюсь в Хастинапуру и, превратив жар в шлоки, остановлю ими огонь. Верьте мне, дорогие!

Индрани – жена Индры

И направился Астика для спасения благих змей в Хастинапуру. Явившись туда, он увидел алтарь, еще издали вдохнул запах горящих тел и ощутил жар. Приблизившись к тому месту, дальше которого стражники не пускали посторонних, он стал как можно громче произносить шлоки:

 
О, Бхараты внук и сын Паракшита!
Исполнена к благу ведущая рита.
Советники славны благими делами.
Пылает тобою зажженное пламя,
Подобное Сурье сверканьем и блеском.
Тебя среди смертных сравнить мне уж не с кем.
И нет тебе равных в учености книжной,
И в стойкости духа сравнялся ты с Кришной.
В военной науке ты сведущ, как Рама.
Законы небес соблюдаешь, как Яма.
В сраженьях с врагами ты Индре подобен.
И недоступен ты вражеской злобе.
 

Все услышали эти слова и остались довольны: царь, советники, жрецы и жертвенный огонь. И тогда Джанамеджая обратился к советникам:

– Смотрите, это еще мальчик, но наделен всеми достоинствами и знаниями. Я желаю его одарить. Разрешите мне это.

– Он это заслужил, – проговорил старший из советников. – Но пусть сначала сгорит в пламени Такшака!

– О царь! – сказали жрецы. – Огонь подсказывает, что Такшака находится в обиталище Индры.

– Тогда низвергните его вместе с Индрой в огонь! – воскликнул в ярости Джанамеджая.

– Мы употребим майю, – ответили жрецы. – Ты же пока можешь наградить юношу, произнесшего шлоки.

Сын Паракшита подозвал к себе юношу и сказал ему:

– Твоя ученость достойна награды, брахман. Выбирай же то, к чему тянется твое сердце.

– Если ты так распорядился, – сказал Астика, – я выбираю прекращение жертвоприношения змей.

– Бери золото, серебро или коров, – ответил царь, – все что хочешь, но пусть жертвоприношение не прекратится.

– Но ты же приказал мне высказать желание, – сказал Астика. – Я не прошу у тебя золота, серебра и коров. Пусть прекратится жертвоприношение для блага моего материнского рода.

И снова сказал тогда царь Астике:

– Выбирай другой дар, о лучший из дважды рожденных, себе на благо.

И тогда вмешались советники:

– Царь, ты не можешь нарушить данного обещания. Пусть брахман получит этот дар.

Между тем уже стало слышно шипение стонущего от страха Такшаки. Покинутый Громовержцем, царь змей упал с его колен и приближался, крутясь в воздухе и испуская стоны.

И тогда Астика трижды произнес слово «Стой!».

И замер Такшака в воздухе.

Видя это чудо, царь сказал:

– Да будет так, как сказал юный брахман.

И тотчас раздались радостные рукоплескания. Погасло жертвенное пламя. И царь наградил жрецов и советников, а также суту, соорудившего алтарь и сказавшего, что жертвоприношение не будет завершено. Астике же царь сказал:

– Приходи ко мне при моем великом жертвоприношении коня. Ты будешь верховным жрецом.

– Хорошо! – сказал Астика и удалился.

Исполненный радости, он вернулся домой и, припав к стопам дяди и матери, рассказал им о случившемся.

Пока он рассказывал, со всех сторон сползлись змеи. Выражая радость, они сказали:

– Ты нас спас! Что же нам сделать для тебя, о мудрый? Выбирай желанный дар.

– Я выбираю, – сказал Астика. – Да не будет у тех брахманов и других смертных, где бы они ни жили, страха перед вами, если они будут по утрам и вечерам рассказывать о моем благодеянии змеям.

– Да будет так! – сказали змеи. – Пусть эти люди, о которых ты говоришь, о внук, произносят заклятие: «Астика! Астика! Астика, рожденный у Джараткары от Джараткары, верный слову, пусть охранит меня от змей. Асита! Артиман! Сунитха!»

Цари и апсары

Ведийское понятие «Вожделение» (Кама), будучи подобно греческому Эросу, одним из главных космогонических первоначал, всевластной мировой силой, было персонифицировано в женских образах. В ведах, а вслед за ними и в индуистских текстах, воплощением наивысшей сексуальности и соответственно небесной красоты стали полубожественные женские существа, обитавшие как на земле (в реках, на горах), так и на небесах. Их называли апсарами (возможно, первоначальное значение «вышедшие из воды»). Их можно сопоставить с греческими нимфами, италийскими каменами, славянскими русалками.

В символике апсар присутствуют водные растения – лотос и лилия и птицы – лебедь. Вспомним, что воплощение сексуальности и красоты Елена родилась из яйца, оплодотворенного богом в образе лебедя. В «Ригведе» апсары представлены возлюбленными или женами гандхарвов, способными насылать на людей любовное безумие. В индуистских текстах, оставаясь женами гандхарвов, они превращаются в небесных гетер. Согласно «Рамаяне», они возникли при пахтанье Океана и добычи богами и асурами бессмертия, и, поскольку их никто не захотел взять в жены, они стали «принадлежать всем». Новая версия происхождения апсар представлена в пуранах – они дочери «воображения» Брахмы. Прочие, небожественные, число которых колеблется от двух десятков до сотен тысяч, названы дочерьми Дакши, бога, рожденного от Адити. С возникновением представления о рае Индры апсары переносятся туда для того, чтобы вознаграждать там воинов, героически павших на поле брани.

Пренебрежение дарами сексуальной любви, жрицами и покровительницами которой были апсары, считалось в древней Индии тяжким прегрешением. Недаром в «Махабхарате» один из главных героев, Арджуна, отвергнувший любовь апсары Урваши, обречен ею на бесплодие и по приговору Индры обязан служить в течение года евнухом.

Пурурава и прекрасная Урваши

Войдя в возраст, взял царь Будха маслянорукую и масляноногую Илу, и родила она ему смертного сына Пурураву. Царевич страстно полюбил белокурую, белолицую, статную апсару Урваши[117]117
  Урваши (санскр. «рожденная из бедра»), впервые упомянутая в «Ригведе», – в постведийских мифах, как и другие апсары, дочь Брахмы; по другой версии – дочь мудреца Нараяны, аватары Вишну. Вступив в спор с самим Индрой, мудрец Нараяна решил доказать, что может порождать самые прекрасные существа. Он посадил себе на бедро лотос, из которого вырастил Урваши и подарил ее Индре.


[Закрыть], перед небесной красотой которой не мог устоять никто. Когда же она, широкобедрая, с белыми лилиями, вплетенными в мягкие длинные волосы, блистая нагрудниками, проходила по миру, даже великие риши, забывая о своем отшельничестве, следовали за ней, окутанной тончайшим туманным покровом, подобно серебристой луне.

И пронзил Кама сердце Пуруравы, и оно пылало, охваченное страстью, от которой может спасти только смерть. У апсары было много именитых возлюбленных, и она долго не пускала юношу на свое широкое ложе. Когда же она разрешила себя полюбить, то сказала:

– Трижды в ночь ты сможешь меня бить своей бамбуковой тростью, но не показывайся обнаженным. Таков обычай у нас, женщин. И кроме того, помоги мне охранять двух беззащитных барашков.

Страстно жаждавший близости с апсарой, Пурурава счел эти условия легковыполнимыми. Он решил появляться у возлюбленной после заката и никогда не оставлять открытой дверь. Что касается барашков, за их судьбу он не опасался, так как еще в детстве, будучи подпаском, помогал пастухам.

И зачастила Урваши на землю, чтобы проводить ночи с прекрасным юношей. Это было замечено гандхарвами, ибо, пребывая на верхнем небе, они могли наблюдать за всем, что происходило в воздухе, на земле и под землей, на воде и под водой, на свету и во мраке. Блеском подобные солнцу, гандхарвы услаждали богов на празднествах и пиршествах пением и плясками, а оставшееся время проводили с апсарами, своими возлюбленными.

Дикая ревность овладела душами гандхарвов, когда они узрели на ложе смертного свою Урваши. И у них созрел коварный замысел, достойный не знающих дхармы дикарей. В одно из мгновений высшей страсти возлюбленных они, спустившись на землю и оставаясь незамеченными, отвязали барашков, которых Пурурава на ночь заводил в спальню. Неразумные животные с блеянием двинулись к двери, которую гандхарвы открыли. Пурурава отшвырнул свою трость, соскочил на пол и кинулся за барашками. И в это время коварные гандхарвы сверкнули молнией. Увидев возлюбленного обнаженным, Урваши немедленно вознеслась на небо.

Жизнь без ласк Урваши потеряла для юноши смысл, и он отдал себя поискам возлюбленной. Однажды ночью, такой же прекрасной, как те, какие он проводил с апсарой, он набрел на озеро. По освещенной луною глади скользили апсары, принявшие облик лебедей.

Узнала Урваши Пурураву и сказала подругам:

– Вот человек, который был моим возлюбленным.

– Давай ему покажемся, – предложили подруги.

И вот вместо лебедей на глади озера между лотосами поплыли прекрасные девы, сверкая изяществом обнаженных белых тел. И из их уст вырвался божественный гимн Каме, заполнивший все земное пространство.

Как зачарованный, впитывал Пурурава песню страсти. Когда же мелодия отзвучала, узнал он среди певших свою Урваши и сам запел:

 
Умоляю тебя, не исчезни!
Хоть мгновенье со мной побеседуй.
Если вновь сокроешься в бездне,
Вечной радости нам не изведать.
 

И отозвалась Урваши:

 
Я на том, ты на этом свете.
И какая нужда в разговоре?
Унесусь от тебя я, как ветер.
И поблекну от Сурьи, как зори.
 

И пропел тогда Пурурава, удрученный:

 
Так простимся, моя Урваши,
Ведь дышать мне осталось недолго.
Вскоре смерть меня опояшет,
И сожрут меня жадные волки.
 

Смягчила эта песня женское сердце, и Урваши сказала:

– Знай, я ношу в себе твое семя и поэтому встречусь с тобой. Приходи сюда же в последнюю ночь года.

Явился Пурурава в назначенное время и увидел в озере прекрасную лебедь и плывущего с нею рядом лебеденка. Не принимая человеческого облика, Урваши сказала:

– Это наша с тобою последняя прекрасная ночь.

– А как ее сделать вечной? – спросил юноша, глядя на Урваши с мольбой.

– Для этого ты должен стать одним из гандхарвов, – ответила она. – Обратись к ним.

Край неба стал светлеть, и растворились лебедь с лебеденком в свете дня. За все время существования трех миров пока еще не удавалось ни одному человеку стать бессмертным. Но для истинной любви не существует преград. Пурурава взлетел на небо, явился к гандхарвам, и Кама подсказал ему слова, способные смягчить даже камень. Сжалившись над юношей, гандхарвы решили ему помочь. Вынесли они сосуд со священным небесным огнем и сказали:

– Возьми это на землю, живущую во мраке, принеси там первую жертву и станешь одним из нас.

Захватив сосуд с огнем, Пурурава вернулся на землю. Но огонь затух от порыва ветра. Метался Пурурава по лесу в поисках огня. Еще раньше он наблюдал лесные пожары от лавы, стекавшей с некоторых гор, от трения друг о друга сухих стволов. Так как лава в этот день не вытекала, он бросился к стволу высохшей смоковницы, вырезал две дощечки и стал их тереть одну о другую, вспоминая о жарких объятиях Урваши. И была сила его вожделения такова, что одна из дощечек задымилась. И разжег он взятую с неба жаровню, ибо земной огонь – часть небесного. И стал он одним из гандхарвов и получил Урваши на все времена. От их брака пошел род Пандавов. Земля же обрела небесный огонь и с того времени с ним не расстается[118]118
  В этом сюжете соединены миф о добывании священного огня с рассказом о судьбе второго царя Лунной династии, полюбившего прекрасную небесную нимфу. К нему и Урваши мифологическая традиция возводила шестерых сыновей, ставших царями.


[Закрыть].

Шакунтала

Царь Духшанта[119]119
  Духшанта – царь из рода Пуру.


[Закрыть], сопровождаемый свитою и охотниками, вступил в лес. Веял прохладный ветерок, распространяя дивные ароматы. Пели сладкозвучные птицы. Реяли пчелы. Колеблемые деревья проливали пестрый дождь цветов. Вдали показалась река. Приближаясь к ней, царь ощутил в журчании ее непорочных вод материнскую силу природы и исполнился великой радости. Путь его лежал к расположенной на берегу обители, в которой, как ему было известно, учил Канва из рода Кашьяпы[120]120
  Канва – легендарный риши, которому приписываются некоторые гимны «Ригведы».


[Закрыть], богатый подвигами и наделенный всеми добродетелями.

Оставив свиту и охотников на лесной опушке, он приблизился к хижине и спросил: «Кто здесь?» На звук его голоса вышла девушка в одеянии отшельницы, прекрасная, как богиня красоты. Оказав внимание гостю приглашением сесть и водой для омовения ног, она с дивной улыбкой спросила: «Что я могу сделать для тебя?»

Рама, Лакшми и Вишвамитра

– Я пришел сюда, чтобы поклониться славному мудрецу Канве. Скажи мне, прелестная, где он?

– Мой отец ушел за плодами и скоро вернется. Ты можешь его подождать.

– А кто ты будешь сама, прекраснобедрая, и зачем ты пришла в лес? – спросил царь. – Одним своим появлением ты похитила мое сердце. Я желаю знать о тебе все.

– О царь! – начала девушка. – Я считаюсь дочерью славного отшельника Канвы. Но на самом деля, как я это узнала от него, мой отец отшельник Вишвамитра[121]121
  Вищвамитра – легендарный мудрец, упоминаемый в «Ригведе». Он родился кшатрием, но ценою суровых подвигов достиг положения брахмана.


[Закрыть], а мать славная апсара Менака[122]122
  Менака – небесная апсара, посланная Индрой, чтобы отвратить Вишвамитру от подвижничества.


[Закрыть]. Увидев ее, Вишвамитра, подпавший под власть любви, возымел желание сочетаться с нею и познал ее. От этой любви родилась я, Шакунтала. Мать, сделав свое дело, отправилась к Индре. Канва нашел меня в лесу, как он вспоминает, окруженную птицами, которые меня охраняли от диких зверей. С тех пор я живу с ним.

– Я думаю, что твоя мать была прекрасна, раз ей удалось соблазнить такого праведника, как Вишвамитра, – сказал царь, не отводя взгляда от отшельницы. – И ты, я уверен, вся в нее. Будь моею женою! Что мне сделать для тебя? Золотой венок, золотые серьги, лучезарные камни я подарю тебе сегодня. А потом твоим будет все мое царство.

– О царь! – ответила Шакунтала. – Дождись отца, и он выдаст меня за тебя.

– Зачем медлить! – произнес царь с дрожью в голосе. – Лучше голубь сегодня, чем павлин завтра. Всего существует восемь видов брака, и среди них есть брак по обычаям гандхарвов[123]123
  Брак по способу гандхарвов был основан на взаимной любви и совершался втайне, без ведома родителей и совершения обряда.


[Закрыть] и ракшасов, которыми можно воспользоваться тем, кто не брахманы и не кшатрии. И брак по-ракшасски допускается для царей. Итак, красавица, ты будешь принадлежать мне по закону.

– Я согласна, – ответила Шакунтала. – Но при этом ты, господин, должен выполнить мое условие.

– Какое же это условие? – спросил Духшанта, обнимая девушку.

– Сын, который родится от меня, должен после тебя править царством.

– Ну конечно же! – произнес царь, не раздумывая. – Я приеду за тобой и увезу тебя в столицу вместе с сыном.

Сказав это, он жадно к ней приник и через некоторое время удалился.

Вскоре вернулся Канва, она же от стыда не вышла ему навстречу, и праведник все понял:

– Соединение с мужем, которое совершено сегодня тобою без моего ведома, не нарушает закона. И для кшатрия брак может быть заключен тайно, без всяких обрядов. Любящий тебя Духшанта – лучший из мужей. У тебя от него родится сын, равного которому не будет в великодушии и могуществе. Он будет владеть всею этой землей до берегов Океана.

В назначенное время Шакунтала родила младенца, наделенного неизмеримой силой. И когда ему исполнилось три года, он обладал блеском, подобным пылающему огню, красотою, благородством и другими достоинствами. Шестилетним мальчиком он привязывал к деревьям, росшим вокруг обители, тигров, львов, вепрей и слонов. Он гонял их, сидя на них верхом, или, укрощая, вел с ними игры.

Видя это, Канва сказал:

– Пусть он зовется Савардамана, ибо он укрощает всех. – И еще через некоторое время Канва сказал Шакунтале: – Пора помазать твоего сына наследником престола. Мои ученики доставят тебя и твоего сына к супругу и отцу.

И вот, вся сияя, Шакунтала вместе со своим лотосоглазым сыном покинула лес, направившись в Хастинапур, где правил Духшанта. Ее ввели во дворец и представили царю вместе с сыном.

Почтив царя поклоном, Шакунтала сказала:

– Это твой сын, царь, и он должен быть тобою помазан наследником престола. Ведь он родился у меня от тебя, поэтому поступи, как было условлено, о лучший из мужей. Вспомни о соглашении в обители Канвы, которое было заключено, когда мы сошлись.

Слушая, царь сделал вид, будто не узнает Шакунталу.

– Я не помню, чья ты, негодная отшельница. Не помню и связи с тобою. Ступай себе и занимайся чем хочешь.

При этих словах Шакунтала стала неподвижной, как столб, словно лишившись от горя сознания. С глазами, воспаленными от гнева и волнения, со вздрагивающими губами, она искоса взглянула на царя, словно бы сжигая его взглядом. Ее речь была гневной и мудрой, ведь она была воспитанницей Канвы:

– Достоин ли тебя, царь, твой ответ, данный мне? Ведь правду знают не только боги, но и тот, кто живет внутри каждого из нас. Ты не чтишь меня, твою супругу, достойную лучшего приема. Ты вошел в меня, как супруг входит в жену, рождаясь от нее вновь. Ведь древние мудрецы называли жену от слова «джан» – родительница. Жена основа трех ценностей – закона, пользы и любви. Жены бывают подругами в минуты одиночества, отцами при религиозных обрядах, матерями страждущего. Жена – это наилучший путь. И как ты мог отречься от собственного сына? Пруд лучше сотни колодцев, жертва лучше сотни прудов. Сын – лучше, чем сотня жертв. Сын – основа семьи и рода.

– Я не знаю сына, рожденного от тебя, о Шакунтала. Женщины лживы от природы. Это знают все. Твоя мать – безжалостная и распутная Менака, и ты была ею брошена. Лишен был сострадания твой отец. Все, что ты говоришь, мне неведомо. Я не знаю тебя. Покинь мои покои!

– Я уйду, – произнесла Шакунтала дрогнувшим голосом. – Но из этого мира удалишься и ты. И Канва предрек, что после этого всей землей в пределах четырех Океанов будет править твой сын.

Шакунтала ушла. И тогда незримый голос с неба сказал Духшанте, окруженному жрецами, наставниками и советниками:

– Воспитай сына, Духшанта, и не презирай Шакунталу. Ты родитель этого мальчика. Если кто при жизни покинет родного сына, это несчастье. И пусть сын твой носит имя Бхарата[124]124
  Бхарата (букв. «воспитанный», «взлелеянный») – родоначальник рода, истории которого посвящена «Махабхарата».


[Закрыть].

Услышав это, царь сказал приближенным:

– Я ждал этого голоса с неба. Если бы я взял сына только со слов Шакунталы, у народа было бы подозрение в его подлинном происхождении.

После этого он с радостью принял сына, обнял его и поцеловал в голову, а перед Шакунталой извинился за слова, сказанные во гневе.

И был помазан Бхарата на царство. И покатилось славное колесо его судьбы, наполняя светом и звуками весь мир. Победив всех царей, он подчинил их своей власти. За исполнением им жертвоприношений наблюдал Канва, и за это он был награжден миллионами золотых монет. Другие цари, которые правили за сыном Шакунталы, назывались также Бхаратами. Их имена неисчислимы.