Текст книги "Ловушки разума и Ловцы душ. Убеждения, меняющие нашу жизнь, или Что заставляет нас купить дырку от бублика"

Невооруженным глазом

Когда мы хотим познать мир, получить новую информацию, рассмотреть, услышать, оценить, сопоставить, нам бывает необходимо преодолеть ограничения наших органов чувств. Так, если нам нужно посмотреть дальше, чем видят наши глаза, мы берем бинокль или даже телескоп. Если надо рассмотреть что-то слишком маленькое для нашего взора – берем в руки лупу или микроскоп.

Но не только с помощью чувств мы познаем мир, но и с помощью разума. Причем мы уже поняли, что у нашего разума, как и у чувств, есть ограничения. И для решения познавательных задач мы вынуждены данные ограничения преодолевать.

Как же мы это делаем? Существуют ли телескопы или бинокли для разума?

Наиболее ранние средства, усиливающие разум, были связаны, как представляется, с процедурой измерения. Человек довольно рано понял, что не может определять протяженность, вес и сопоставлять предметы по этим параметрам на глазок. Соответственно, появились измерения и простейшие измерительные шкалы.

Примером такого средства, усиливающего разум и органы чувств, являются простейшие весы с двумя чашами. Они позволяют определить, какой предмет легче, а какой тяжелее, то есть дают относительную оценку массы: какой предмет из лежащих в чашах опускается ниже, тот и весит больше. Если же требуется получить абсолютные показатели, то необходимо, чтобы на одной чаше весов был предмет известной массы. Именно так и работают весы с гирьками: нам известна масса каждой гирьки, мы уравновешиваем ими весы, на другой чаше которых находится взвешиваемый предмет. И в результате узнаем массу этого предмета, подсчитывая, сколько гирек и какой массы нам пришлось положить на другую чашу весов для достижения равновесия.

Вообще, чтобы что-то измерить, нам нужны три элемента:

• измерительный инструмент (прибор);

• шкала измерения;

• единица измерения.

Например, вы устанавливаете встроенную стиральную машину. Вам необходимо определить, поместится ли она, и вы берете рулетку. Рулетка – это измерительный инструмент. На ней изображена измерительная шкала, единицей измерения которой является метр. Причем у этой шкалы есть и более мелкое дробление – на сантиметры и миллиметры.

Изначально, по-видимому, все три элемента измерения – прибор, шкала и единица измерения – совпадали. Возьмем, например, русскую единицу измерения пядь. Пядь – это расстояние между кончиками большого и указательного пальцев при максимальном растяжении. Мы видим, что пядь является и измерительным инструментом, и шкалой, и единицей измерения.

Кстати, именно измерения позволяют нам отличить иллюзии от реальности или избавиться от ложных представлений. Действительно, с помощью линейки можно понять, что на самом деле линии, образующие иллюзию Мюллера-Лайера, равны, а безымянный палец длиннее указательного.

Подсчет также является средством, усиливающим наш разум. И правда, чем пытаться на глазок определить, к примеру, в каком стаде больше овец, можно просто взять и подсчитать их количество. Вообще, усиливающий разум эффект, который дают использование чисел, счета, арифметики, формализация проблемы или задачи, то есть ее перевод в числовую форму, трудно переоценить.

Умозрение

Но если в решении задач на подсчет, на измерение длины и высоты, на взвешивание человек довольно рано перестал полагаться на невооруженный глаз и, если можно так выразиться, на невооруженный разум, то в других сферах люди по-прежнему свой разум переоценивали. Конечно, дело было и в том, что люди пытались познавать вещи, которые очень трудно свести к измеримым или хотя бы осязаемым параметрам.

Хорошим примером тут могут быть древнегреческие философы. Известно, что они не только прекрасно умели считать, взвешивать и измерять, но и заложили основы современной математики. Так, Фалес из Милета изобрел оригинальный способ расчета высоты пирамиды: надо измерить высоту тени от пирамиды в момент, когда тень человека равна росту человека. Но вот более глобальные выводы о мире древнегреческие философы предпочитали делать исключительно на основе разума, то есть занимались умозрением, спекуляциями.

Некоторые из древнегреческих философов даже считали, что для познания мира нужно погрузиться не в анализ его явлений, а в сам разум, просто вспомнить все, что знала душа до воплощения. Таковы были, например, представления Платона.

Подобная позиция – излишнее доверие собственному разуму – очень долго мешала проверить выводы, сделанные разумом, мешала видеть ограничения, которые ему присущи.

В частности, Аристотель, который сделал умозрительные выводы об очень многих объектах и явлениях (причем именно умозрительные, о важности получения эмпирических данных и в особенности о важности эксперимента Аристотель, по-видимому, не догадывался, несмотря на свои немалые умственные способности), считал, что на экваторе нет жизни, поскольку там настолько жарко, что все живое просто сгорает. Понятно, что простейшая эмпирическая проверка легко опровергает этот чисто умозрительный вывод.

Вообще, Аристотель, которого сегодня объявляют основателем многих наук, в действительности долгое время невольно сдерживал развитие науки. Так, написав свои трактаты о логике, объединяемые под общим названием «Органон», Аристотель фактически стал основателем средневековой схоластики, адепты которой делали выводы о мире исключительно на основе логики, дедукции. Схоласты, строго соблюдая правила формальной логики, выводили следствия из авторитетных утверждений, а не из наблюдения за объективной реальностью. Источниками этих утверждений являлись опять-таки труды Аристотеля, а также Священное Писание.

И вот в 1620 году английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626), стремясь бросить вызов Аристотелю, издает свой «Новый Органон», в котором противопоставляет дедукции индукцию и предлагает все-таки взглянуть на Природу, а не на труды авторитетных авторов. При этом Бэкон разграничивает ученых-пауков – схоластов, вытягивающих паутину своих выводов из древних трактатов, и ученых-пчел, которые собирают эмпирические факты и обобщают их, производя подлинный мед научного знания.

Однако простого выхода за рамки чистого умозрения и перехода к наблюдению, конечно, недостаточно для преодоления ограничений разума. Ведь, наблюдая природные явления, мы можем допускать ошибки в их оценке.

Например, очень долгое время люди были уверены в том, что легкие тела падают медленнее тяжелых. Почему? Потому что мы периодически наблюдаем одну и ту же картину: листья падают с дерева медленнее, чем плоды. К тому же вывод о разной скорости падения тел подкреплялся авторитетом Аристотеля.

И эта ситуация изменилась только тогда, когда Галилео Галилей (1564–1642) – современник и практически ровесник Фрэнсиса Бэкона – провел свой знаменитый эксперимент с одновременным бросанием ядра и дробинки с Пизанской башни.[3]3
  Сегодня ученые уже не так уверены в том, что этот эксперимент проводился в реальности. Есть мнение, что он был умозрительным и Галилей использовал для него не Пизанскую башню, а два наклонных желобка, по которым и скатывались ядро и дробинка.


[Закрыть]

Эксперимент – это мощный инструмент познания, разрешающая способность которого, фигурально выражаясь, ничуть не меньше таковой у телескопа или микроскопа.

Почему так важен эксперимент?

Потому что в ряде случаев наблюдать (видеть и слышать) и делать выводы из наблюдаемого совершенно недостаточно. Повторюсь: люди веками созерцали падение предметов, но правильные выводы о скорости падения тел сделать не смогли. Поэтому зачастую просто наблюдать мало, необходимо создавать особые условия для проверки того или иного вывода, представления, и только тогда истина явится перед нами. Создание подобных условий и контроль над тем, чтобы к ним не примешались какие-то еще, и называется проведением эксперимента.

Какие условия создал в своем опыте Галилей? Фактически он исключил одно условие, один фактор, мешавший разглядеть истину, – сопротивление воздуха. Действительно, сопротивление воздуха, с которым сталкивается при падении плоский лист, намного больше сопротивления воздуха, с которым сталкивается падающий плод. А вот у дробинки и ядра с сопротивлением воздуха примерно одинаковые отношения…

Кстати, Галилей не только первым применил эксперимент – эдакий телескоп для разума, – он был одним из изобретателей собственно телескопа и даже делал с его помощью открытия, например описал поверхность Луны. Впрочем, об астрономических наблюдениях Галилея мы еще будем говорить.

Итак, одно из главных условий преодоления ограничений разума заключается в том, чтобы перестать опираться только на него, перестать пользоваться невооруженным разумом и попытаться проверить его выводы эмпирически, причем с помощью не только наблюдения, но и эксперимента, который позволяет выявить то, что выявить наблюдением зачастую просто невозможно.

Семь раз отмерь

Понимание того, что нужно не только рассуждать и наблюдать, но и проводить эксперименты, стало очень важным этапом развития человеческого познания. Но развитие познания не остановилось на этом, и был сделан еще один важный шаг. Ученые поняли, что зачастую единичного эксперимента совсем не достаточно и, помимо закономерностей, похожих на те, с которыми столкнулся в своем эксперименте Галилей, есть закономерности, для выявления которых эксперимент нужно провести много раз или же на множестве объектов.

И, наверное, самым наглядным примером того, что одного опыта может быть недостаточно, могут служить знания, умения, навыки и способности человека.

Скажем, мы решили выяснить, знает ли наш приятель историю России. Мы спрашиваем его, в каком году основана Москва. Он отвечает, что в 1147-м. Это правильный ответ. Но можем ли мы на основании этого сделать вывод о том, что наш приятель хорошо знает историю России?

Конечно же, нет. Мы должны задать ему еще несколько вопросов на эту тему. И чем больше мы их зададим, тем точнее будут наши данные о том, насколько хорошо человек знает историю.

Ученые-психологи, создающие тесты IQ, решают похожие проблемы. Вот пример вопроса из теста на интеллект.

Кролик больше всего похож на:

а) кошку;

б) белку;

в) зайца;

г) лису;

д) ежа.

Оставив за скобками простоту этого вопроса, допустим, что человек дал нам на него правильный ответ – вариант «в». Можно ли сделать вывод, что у человека все в порядке с интеллектом, на основе одного этого ответа? Конечно же, нет. Чтобы сделать вывод о его интеллекте, хорошо бы провести еще несколько тестов и посмотреть, сколько из них человек выполнит правильно.

1. У дерева всегда есть:

а) листья;

б) плоды;

в) почки;

г) корни;

д) тень.

2. Комментарий – это:

а) закон;

б) лекция;

в) объяснение;

г) следствие;

д) намек.

3. Противоположностью предательства является:

а) любовь;

б) тунеядство;

в) хитрость;

г) трусость;

д) преданность.

4. Женщины бывают выше мужчин:

а) всегда;

б) обычно;

в) часто;

г) никогда не бывают;

д) иногда.

5. Обед не может состояться без:

а) стола;

б) сервиза;

в) пищи;

г) воды;

д) голода и т. д.

К сожалению, в школе и вузах нам рассказывают в основном о явлениях, которые можно установить в единичном эксперименте наподобие опыта, проведенного Галилеем.

Почему же нужно проводить проверку несколько раз?

Потому, что:

• возможна ошибка, например ошибка измерения;

• возможны скрытые альтернативы, которые не обязательно проявятся с первого раза;

• возможно случайное стечение обстоятельств, которое мы примем за закономерность.

Что ж, твердо уяснив этот важнейший аспект экспериментирования, давайте двигаться дальше.

Кто ищет, тот всегда найдет

В V веке до н. э. жил в Древней Греции философ по имени Диагор Мелосский, который не верил в древнегреческих богов – в Зевса, Деметру, Посейдона и пр. И вот однажды друг философа, пожелавший, видимо, возвратить Диагора в лоно языческих верований, сказал ему примерно следующее:

– О Диагор! Ты так мудр, но не понимаешь, что существование богов очевидно: посмотри, сколь многие наши идолы завалены приношениями мореплавателей, которые благодаря помощи богов выжили в штормах. Подсчитай эти благодарственные приношения – и убедишься в существовании богов!

– Это все здорово, – ответил Диагор, – но что мне делать с моряками, которые просили богов о помощи, а в шторме все равно погибли? Как мне подсчитать их количество?

Этот исторический анекдот как нельзя лучше демонстрирует, что многократная проверка, сбор статистики – это, безусловно, необходимое, но отнюдь не достаточное условие получения точных и объективных данных. Действительно, множество данных, подтверждающих нашу идею, еще не гарантирует, что она истинна.

К сожалению, наш разум устроен таким образом, что склонен искать подтверждения своим выводам, тогда как в большинстве случаев стоит искать их опровержения, рассматривать альтернативные объяснения, учитывать неявные факторы.

Это свойство нашего разума – искать подтверждения – является когнитивным искажением и носит наименование «подтверждающее искажение». Чтобы понять, что такое подтверждающее искажение, лучше и легче всего познакомиться с экспериментом, в котором эта особенность нашего разума была открыта [38].

Представьте, что вы участник этого эксперимента. Экспериментатор инструктирует вас, говоря: «Сейчас я покажу вам последовательность из трех цифр. Ваша задача – определить, по какому правилу она создана. Определять это вы будете следующим образом: создадите собственную последовательность из трех чисел, покажете ее мне, а я вам скажу, соответствует она искомому правилу или нет. Можно совершить сколько угодно попыток. Все ли вам понятно?»

Вы утвердительно отвечаете на последний вопрос, и эксперимент начинается.

Экспериментатор дает вам картонную карточку, на которой написана такая последовательность чисел: 2, 4, 6.

Вы внимательно смотрите на нее. Задумываетесь, а потом предлагаете экспериментатору собственную последовательность: 8, 10, 12.

Экспериментатор говорит: «Да, эта последовательность подчиняется искомому правилу».

Вы предлагаете следующую последовательность: 4, 6, 8. Экспериментатор снова кивает.

Вы называете следующие цифры: 100, 102, 104.

Экспериментатор снова говорит вам «да».

И тут вы осознаете, что правило очень простое – последовательность должна состоять из трех идущих подряд четных чисел. Вы говорите экспериментатору, что угадали правило, и озвучиваете свою догадку. Но экспериментатор говорит вам: «К сожалению, вы ошиблись, правило было такое: каждое следующее число должно быть больше предыдущего».

Как же получилось, что вы не смогли выявить это правило? Дело в том, что вы не рассматривали альтернативные гипотезы и не попытались опровергнуть свою догадку. Вы пытались догадку подтвердить. Вы всегда предъявляли экспериментатору последовательность из трех четных чисел, идущих подряд.

А между тем альтернативных гипотез была масса:

• каждое последующее число больше предыдущего – истинное правило;

• каждое последующее число отличается от предыдущего на 2 (не обязательно в большую сторону);

• третье число – сумма двух предыдущих (2 + 4 = 6);

• каждое последующее число отличается от предыдущего;

• второе число – это среднее арифметическое первого и последнего ((2 + 6)/2 = 4).

Соответственно, вы могли предъявить, но не предъявили экспериментатору такие последовательности чисел:

• 2, 3, 10;

• 7, 5, 3;

• 8, 10, 18;

• 3, 2, 6;

• 3, 6, 9.

Итак, преодолевая ограничения нашего разума с помощью экспериментов, да и вообще при всякой попытке делать выводы о реальности, об окружающих людях и о самих себе нам стоит не только искать подтверждение наших гипотез, мнений, выводов, но и пытаться опровергнуть их.

Давайте же в связи с этим рассмотрим следующий очень важный момент.

Неопровержимо!

Обычно человек считает, что если теория неопровержима, то она по-настоящему истинна. Но это совсем не так: теория, для которой в принципе невозможно разработать экспериментальное опровержение, скорее всего, является весьма сомнительной с научной точки зрения.

Например, утверждение о том, что король одет в платье, будет очень трудно опровергнуть, если также заявлено, что это платье сделано из настолько тонкой ткани, что глупцы даже не смогут его увидеть. Действительно, далеко не каждый готов признать себя глупцом, а значит, и заявить о том, что король голый, отважится далеко не каждый.

Еще один пример неопровержимых утверждений дают нам заявления ряда шарлатанов о том, что их метод (авторский, чудодейственный, новый, научно обоснованный, секретный, тайный, древний – выберите сами) действует только в том случае, если в него верить. Тогда получается, что, если метод сработал, это доказывает его эффективность, а вот если не сработал – это доказывает лишь то, что человек в него не верил или верил недостаточно сильно.

Такого рода утверждения нужно уметь выявлять, их всегда следует опасаться: ловушка, в которую благодаря им попадает разум, зачастую оказывается безвыходной.

Итак, когда ученые хотят объективно проверить, имеет ли место определенная причинно-следственная связь, они не только ищут подтверждения наличия этой связи, но и стремятся отыскать ее опровержение. И вот если подтверждений значительно больше опровержений, делается вывод о том, что причинно-следственная связь все-таки имеется.

Например, если бы каким-то чудом упомянутому нами Диагору Мелосскому удалось выловить со дна моря всех тех моряков, которые, принеся жертвы и дав обеты богам, все равно утонули, и если бы этих моряков оказалось значительно меньше тех, которые, заручившись поддержкой богов, выжили в шторме, то, я уверен, Диагор тут же уверовал бы в Зевса, Артемиду, Ареса и в весь обширный пантеон олимпийцев.

Какие же данные опровергают наличие причинно-следственной связи?

Эти данные можно разделить на две категории:

• причина есть, а следствия нет;

• причины нет, а следствие есть.

То есть фактически ученый при проверке гипотезы о наличии причинно-следственной связи заполняет следующую таблицу.

При этом в пустых ячейках указывается количество случаев, выраженное, например, в процентах.

Но давайте рассмотрим правильную процедуру проверки на более конкретном примере – проверим действенность лекарственного средства.

Лекарство от легковерия

Итак, мы с вами решили проверить действенность лекарства от легковерия. Мы уже много знаем о том, каковы ограничения нашего разума и как их следует преодолевать, поэтому в процессе проверки лекарства будем обязательно рассматривать не только ситуацию «выпил лекарство – избавился от легковерия», но и ситуации:

• «выпил лекарство – не избавился от легковерия»;

• «не выпил лекарство, а от легковерия избавился».

И начнем мы с ситуации «выпил лекарство – не избавился от легковерия».

Мы даем лекарство от легковерия группе наших испытуемых и получаем следующие данные.

Как вы считаете, можно ли признать наше лекарство действенным?

Конечно, нельзя! И дело тут не только в том, что помогает оно лишь в очень малом проценте случаев (пылесос, который включается только в одном случае из десяти, или мобильный телефон, который успешно набирает номер в одном случае из десяти, обычно отдают в ремонт).

Дело тут еще и в том, что такой результат – 10 % – может быть просто статистической погрешностью, возникать случайно. Другими словами, лекарство А не просто помогает только в 10 % случаев, оно вообще не помогает, а исчезновение заболевания в этих 10 % случаев связано с другими факторами или вообще с тем, что заболевание проходит само.

К сожалению, в реальной жизни нас зачастую не волнует, что «действенность» лекарства (рекомендации, метода) проявляется лишь в малом проценте случаев. Мы считаем, что если хоть кому-то помогло, то игра стоит свеч, а лекарство – потраченных на него денег.

Другими словами, если хоть раз в жизни нам «помог» экстрасенс, мы всю жизнь будем считать, что экстрасенсорика существует. Если хоть один раз в жизни мы увидели вещий сон, то мы будем считать, что вещие сны имеют место. Если хотя бы один рецепт из какой-нибудь эзотерической книжки или из книжки серии «Помоги себе сам» нам «помог», мы будем снова и снова покупать такие книжки, веря в то, что подобная литература содержит полезные советы и действенные рекомендации.

И это очень серьезная ловушка, в которую постоянно попадает наш разум.

Но давайте предположим, что, проверяя на действенность лекарство от легковерия, мы получили иные данные.

Можем ли мы в этом случае сделать вывод о том, что лекарство действенно?

На первый взгляд, мы должны обрадоваться и провозгласить: «Мы нашли лекарство от легковерия! Целых 90 % испытуемых избавились от легковерия после его приема!»

Но не все так просто. Почему?

Потому что мы еще не завершили проверку и нам надо посмотреть на ситуацию «не выпил лекарство, а от легковерия избавился».

Давайте этим и займемся.

Для этого мы набрали определенное количество легковерных людей, выждали месяц и проверили, не пройдет ли легковерие само по себе, без всяких лекарств.

Допустим, через месяц мы получили следующие данные.

Что же мы видим?

Мы видим, что наши изначальные представления о том, что лекарство от легковерия очень эффективно («целых 90 % испытуемых избавились от легковерия!»), оказались ложными, поскольку и без всякого лекарства 90 % испытуемых избавляются от легковерия.

Итак, чтобы сделать вывод о том, помогает ли лекарство от легковерия, необходимо рассмотреть не только ситуацию «выпил лекарство – избавился от легковерия», но и ситуации «выпил лекарство – не избавился от легковерия» и «не выпил лекарство, а от легковерия избавился».

Кстати, таблица, с которой мы работали все это время, настолько важна для дальнейшего изложения, что будем называть ее волшебной.

Волшебная таблица необходима всегда, когда речь заходит об определении действенности того или иного метода, лекарства и вообще отделении случайного от закономерного.

Но и это еще не все. Мы кое о чем забыли.