Текст книги "Расследование загадок науки. Сто лет тому вперёд"

Глава 2
Шах и мат Шахпаронова

Пожалуй, самым необычным человеком, чье имя можно связать с шаровой молнией, был исследователь с редкой фамилией Шахпаронов.

Если вы сейчас мелкой рысью побежите в интернет и дрожащими от нетерпения ручонками наберете там в поисковой строке «Шахпаронов», то знайте – это не тот Шахпаронов! Потому что вам первым делом выпадет скандально неизвестный товарищ, который, хотя и был малознакомым широкой публике физхимиком, но при всей его малости некоторую известность, достойную попадания в Википедию, он все-таки получил, но не на научной стезе, а на инквизиторской: в эпоху борьбы с космополитизмом Михаил Иванович Шахпаронов с большим энтузиазмом громил антимарксистские уклонения в химии. Так, в 1949 году в журнале «Вопросы философии» он тиснул статью «Об одной марксистской теории в химии и ее пропагандистах», в которой критиковал уклонистов от партийной линии, что поддерживали буржуазную теорию химических резонансов, отвлекая тем самым пролетариат от классовой борьбы. Заодно досталось и тем попавшим под влияние реакционеров советским химикам, которые лили воду на мельницу мирового империализма и преклонялись перед Западом, слишком часто цитируя труды иностранных ученых, в частности, невозвращенца Чичибабина и «белогвардейца Кистяковского, состоящего на службе у американских монополий».

Чудесно! Чудесно!

Шахпаронову Михаилу Ивановичу даже удалось придумать новый термин для научных оппортунистов, отклонившихся от линии партии и марксизма-ленинизма. Товарищ Шахпаронов называл их ингольдистами-паулингистами (от фамилии нобелевского лауреата Лайнуса Полинга, коего тогда транскрибировали как Паулинга). Досталось от Михаила Ивановича и иностранным научным акулам капитализма – зарвавшимся идеалистам господам Гейзенбергу, Эйнштейну, Бору и Шредингеру. Все эти империалистические сволочи, перечисленные бдительным товарищем Шахпароновым, еще встретятся нам по ходу нашего расследования. Возьмите буржуазных извращенцев на карандаш…

Неуемный старик Шахпаронов продолжал свою погромную линию практически до самой смерти (а помер он уже в XXI веке), натягивая марксистско-ленинскую сову на глобус естествознания: его книга «Принцип наименьшего действия в жизни общества», над которой старик тужился последние годы жизни, так и осталась неопубликованной.

Так вот, повторю, это не тот Шахпаронов! И данного Шахпаронова я упомянул и посвятил ему столько места в книге только потому, что родина должна помнить не только своих героев, но и своих антигероев. А теперь переходим к искомому, нужному нам господину Шахпаронову.

Нужного нам Шахпаронова зовут наоборот – Иван Михайлович. И он даже не сын вышеупомянутого товарища. Придя в начале шестидесятых из армии, молодой рукастый Ваня, увлекающийся наукой и похожий в этом смысле на физиков начала позапрошлого века, оказался в МГУ. Он закончил физфак и работал сначала на химфаке универа, а потом – в знаменитом «Курчатнике», то есть Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова. Так вот, еще будучи студентом, Шахпаронов со товарищи решил вызвать гравитационные волны путем раскачки пространства электромагнитными колебаниями. Уж не знаю, как ему в голову такая идея пришла.

Никаких гравитационных волн юноши, конечно, не нашли. Но эти студенческие эксперименты предопределили всю дальнейшую жизнь Ивана Михайловича Шахпаронова, коего Михаил Иванович Шахпаронов за подобные опыты проклял бы и нарек идеалистом. Потому что, во-первых, никто потом этих опытов воспроизвести не мог, хотя шахпароновские результаты наблюдали многие, и что самое интересное – не всегда опыты удавались и у самого Шахпаронова, не очень-то любили они воспроизводиться.

А во-вторых, по поводу невоспроизводимости его опытов… роясь часами в разных физических форумах, я все-таки нашел одно странное свидетельство, о котором расскажу позже.

Теперь возвращаемся в шестидесятые. Что же удумал Шахпаронов? Он решил брать в качестве излучателя электромагнитных волн лист Мебиуса. И опять-таки я не могу даже представить, как подобная мысль пришла ему в голову.

Вы, конечно, знаете, что такое лист Мебиуса? Это односторонняя поверхность. Перекрученная лента.

Иногда эту конструкцию используют в технике – перекручивают приводной ремень, таким образом вдвое увеличивая длину его поверхности и, соответственно, время износа о шкивы, в чем, собственно, и состоит экономический эффект.

Ваня изготавливал лист Мебиуса из диэлектрика, а потом покрывал его длинную широкую поверхность металлом (кроме бочков, то есть кроме толщины материала, чтобы ток сразу не пошел напрямую через контактный край – см. схему подачи энергии ниже). После этого Шахпаронов, а также вся его антимарксистская банда оппортунистов-реакционеров и примкнувший к ним молодой преподаватель университета, подавали на металлоповерхности конструкции напряжение с двух сторон толщины «кольца». Но поскольку поверхность у кольца была одна, возникало короткое замыкание, и кольцо сгорало к чертовой матери, выбрасывая в мир мощный электромагнитный импульс. От такого обращения с его кольцами старичка Мебиуса, наверное, удар бы хватил…

Лист Мёбиуса. Классический пример односторонней поверхности.

Причем сначала шахпароновцы просто жгли М-кольца, а потом перед казнью начинали зачем-то облучать их высокочастотным излучением и называли это «тренировкой». По каким-то неведомым никому причинам это сильно изменяло результаты эксперимента. А еще перед подачей тока одностороннюю поверхность Мебиуса иногда раскручивали электромоторами, то есть приводили во вращение, и ток на нее забрасывали щетками через контактные кольца – как это делается в электродвигателях.

Испытывались как правовинтовые, так и левовинтовые листы Мебиуса. А иногда и целые батареи листов Мебиуса!

Сам Шахпаронов называл эти Мебиусные излучатели не-ориентированными контурами (НК). Не удержусь от соблазна привести небольшой отрывок его статьи из сборника статей «Шаровая молния в лаборатории» (М.: Химия, 1994). Прочтите очень внимательно, это нечто невероятное!

«Интересный эффект наблюдался при параллельном включении трех НК, расположенных по кругу под углом 120° друг от друга. Успешная работа и в этом случае зависела от правильного выбора продолжительности обработки высокочастотным током [та самая «тренировка». – А.Н.]. При силовом возбуждении током промышленной частоты наблюдалась некоторая задержка разряда во времени – от 0,5 до 1 с. Затем в 1,5 м от трех НК появлялось полотнище плоского в сечении голубого пламени размером 1 × 1 м. Между НК и срезом пламени на равном расстоянии возникал фиолетовый шарик диаметром 5 мм. Вся конструкция светилась равномерным светом, кроме полотнища пламени, края которого пульсировали с частотой 1–2 Гц и имели красноватый оттенок. Необходимо отметить, что разряд такой оригинальной формы длился 30 секунд в полнейшей тишине и заканчивался громким хлопком, при котором все три НК уничтожались.

Схемы из статей Шахпаронова, демонстрирующие сжигаемые конструкции (слева – направо: однофазная, затем, трехфазная).

Для вращения ЛМ [листы Мёбиуса. – А.Н.] с одновременным электрическим возбуждением было разработано токопроводящее устройство. Оно представляет собой узел из диэлектрических и металлических деталей, закрепляемый в отверстии по центру полосы ЛМ в месте склейки диэлектрического основания.

До включения ЛМ в качестве нагрузки в силовую цепь проводят обработку ЛМ высокочастотным током с помощью генератора Тесла, но не более 60 с, а также синусоидальными и импульсными напряжениями до 10 В. Использовалась и модуляция сигнала. Затем генератор ВЧ тока отключали и подготовленный таким образом ЛМ включали в силовую цепь с параметрами 220 В; 50 Гц, 6–10 А. Схемы включения ЛМ могут быть, как однофазные, так и трехфазные. В настоящей работе применялась только однофазная схема включения с ЛМ правого кручения. Кроме того, для сравнения с первым ЛМ было изготовлено кольцо шириной 55 мм и длиной 860 мм. Поверхности обоих ЛМ и кольца были разбиты на квадраты. Первый ЛМ и кольцо были разбиты на квадраты со стороной 5 мм, второй ЛМ – на квадраты со стороной 10 мм.

Еще более интересное явление наблюдалось при последовательном включении трех НК, расположенных по кругу под углом 120° друг от друга. После задержки разряда в течение 1–2 с возникал красный прозрачный колпак размером 1 м. Внутри колпака, прикрывая сборку НК, образовывался второй колпак бледно-голубого цвета с резкой границей. Работающая сборка НК была хорошо видна, хотя внутренняя полость НК была заполнена бледно-голубым непрозрачным туманом. Пространство между двумя колпаками было чисто и не светилось. Такое состояние продолжалось около 1 мин. Затем из центральной области между работающими НК прямо из голубого тумана вытянулся прозрачный раструб с двойными стенками и стеклянным блеском. Длина раструба 120 мм, диаметр 50 мм. Основание его тонуло в голубом тумане. После этого возник зеленый узкий луч, который медленно по спирали навился на раструб. В этот момент раструб начал осциллировать с частотой 10–2 Гц параллельно основанию установки. Полное время жизни такого пространственного разряда около 2–2,5 мин.»

Мёбиусный излучатель с измерительными точками.

Вот зарисовка описываемого:

Образование двух колпаков воронки:

1 – колпак красного цвета; 2 – колпак бледно-голубого цвета; 3 – условно показан один НК; 4 – воронка со спирально-навитым зеленым лучом.

Когда я впервые это прочел, мурашки побежали у меня по спине. Воистину мы чего-то еще не знаем об электромагнетизме! Что-то было пропущено на бегу наукой и замечено лишь несколькими рукастыми экспериментаторами от бога – Теслой, Шахпароновым – но сами они, в свою очередь, оказались забыты большой наукой, поскольку исходили из иных принципов, а именно – из принципа существования мирового эфира, наукой отвергнутого…

И еще. Обратите внимание на эти странные полупрозрачные светящиеся плазменные «колпаки» и «пузыри». Потом при совершенно других обстоятельствах мы с ними встретимся…

По уверениям Шахпаронова, ему удалось получить даже черные шаровые молнии, о которых иногда еще рассказывают люди, видевшие их в природе. Для этого исследователи ставили пять вращающихся НК, предварительно подвергнутых высокочастотной обработке «с частотой от 4 до 10 МГц и амплитудой до 12 В на нагрузке». В результате после подачи напряжения вспыхнули три шара – светлый, из которого вылетали раскаленные светящиеся частички горевшего излучателя, и еще два шара – серый и черный. И – во что трудно поверить! – черные шары жили до двух суток, «медленно перемещаясь».

Еще одна красноречивая цитата:

«Для выяснения условий развития разряда вокруг поверхности НК поставлен специальный эксперимент на НК шириной 150 мм с размерами 600–600 мм. Предварительную ВЧ-обработку проводили в обычном режиме. После подачи напряжения на НК постепенно был выведен из режима реостат. При этом напряжение достигло максимального значения 220 В, а ток не превысил 0,5 А. Под углом 45° в центральной полости НК прямо из пространства образовывался воронкообразный вихрь, состоявший из черных и серых нитей. Нити спиралевидно двигались к раструбу, рвались на кусочки и, пролетев 100–150 мм, исчезали в воздухе. Под всеми другими углами вихрь не был виден. В момент образования вихря ток и напряжение на приборах, стоявших в цепи питания НК, показывали нуль, причем сначала исчезало напряжение, а затем ток. Разность потенциалов между проводниками, замеренная другим прибором, показала нуль. Напряжение было снято, провода отсоединены от НК. Сопротивление проводника на любом участке подводящего медного провода длиной 120 мм от НК имело бесконечное значение и резкую границу перехода к нормальному состоянию. При восстановлении схемы явление продолжалось. Участок с бесконечным сопротивлением увеличивался со скоростью 2–3 мм/с. Через 30 мин. после того как проводники были сняты, а схема восстановлена, на НК вторично подавали напряжение 220 В. В этом случае происходил несильный разряд с испарением части проводящего покрытия НК».

Отмечу, что порой наблюдатели, видевшие обычные и черные ШМ, описывали их как клубки из светящихся мельтешащих нитей.

Надо отметить, что в электротехнике ленты Мебиуса известны и применяются примерно с шестидесятых годов. Тогда широкое применение получили радары и аппаратура высокочастотной связи. А на ее работу сильно влияют помехи со стороны самих элементов электронных схем, по-разному скомпонованных в пространстве относительно друг друга, отчего возникают реактивные сопротивления, образующиеся из-за присутствия в схемах катушек и конденсаторов (емкостные и индуктивные сопротивления). Потому физик Ричард Дэвис придумал для их компенсации нереактивный резистор Мебиуса в виде одноименного листа. Токи в нем шли навстречу, и паразитная реактивность идеально гасилась. Тем не менее, самому изобретателю не вполне была ясна физика работы изобретенного им резистора:

«По признанию самого изобретателя, в 1966 году оформившего на резистор Мебиуса патент США, он и сам толком не смог понять, как и почему работает это устройство. Быть может, сказал однажды Ричард Дэвис в одном из интервью, что-то содержательное на данный счет мог бы поведать нам Максвелл, но он, увы, давно уже мертв…»

Еще раз напомню читателю: везде сообщается, что опыты Шахпаронова никому повторить не удалось, и ему самому не всегда удавалось это сделать тоже. Вот как описывает свое недоумение по этому поводу сам экспериментатор, говоря о плазменных полусферах, накрывающих установку, о которых мы рассказывали в прошлый раз:

«Из череды других явлений следует отметить появление над работающим ЛМ [лист Мебиуса. – А.Н.] полусфер красного свечения с двойными стенками. Полусферы были диаметром около метра и появлялись приблизительно на каждое десятое включение ЛМ».

И далее: «Довольно скоро я обнаружил, что если предварительно обработать ЛМ высокочастотным напряжением от трансформатора Тесла, а потом подать силовое напряжение от сети, то эффекты, описанные раньше, становятся гораздо более устойчивыми и более длительными во времени».

Причем, что интересно, сам Шахпаронов отмечал, что двоения изображения в серии опытов (о них ниже) почему-то каждый раз возникали в новом месте пространства и никогда – в том же самом. Почему, осталось загадкой. Некоторые возникающие плазменные поверхности были плохо заметны – не светились сами, а только слегка «отсвечивали зеленым». А иногда бывало так, что поставленные под разными углами два фотоаппарата (тогда они были пленочные) давали разную картину – один фиксировал объект, другой нет. Кстати, именно последнее обстоятельство (невидимость под некоторыми углами) и заставила экспериментаторов начать раскручивать листы Мебиуса моторчиками.

Поэтому прежде, чем углубиться в описания и толкования некоторых шахпароновских опытов, закончим с их печальной невоспроизводимостью, отмечая которую, наблюдатели пишут, что множество свидетелей тем не менее шахпароновские опыты видели собственными глазами. А что до невоспроизводимости, скажу я вам, так руки должны из нужного места расти. Не каждому дано быть талантливым экспериментатором, кому-то нужно быть и теоретиком…

Начав с шестидесятых годов, к девяностым Шахпаронов дошел в своем научном еретизме до того, что сконструировал, как он говорил, «генератор магнитных монополей». Научные журналисты того времени из «Техники молодежи» и некоторых других изданий были свидетелями следующих его опытов. Шахпаронов брал немагнитный графит (грифель из цангового карандаша), облучал его придуманным приборчиком, после чего графит начинал притягиваться к магниту, и какое-то довольное продолжительное время не терял этих свойств. Но поскольку в девяностые годы все всем было до фонаря, про эти опыты забыли.

Однажды на одном из астрономических форумов мне неожиданно встретилась в теме «электромагнитные вихри» фамилия нашего героя. А обсуждалось там вот что:

«Были проведены эксперименты Шахпароновым И.М. <…> Мой коллега Буров В.Ф. не смог повторить ни один из его экспериментов. Более того, судя по данным интернета (форумы) и публикациям, этого не смог сделать никто! Но всё же у удачных опытов Шахпаронова И.М. много свидетелей… После неудачных опытов Бурова я собрал дополнительную информацию и может быть кто-нибудь захочет повторить эксперименты. Могу выслать все материалы по электронной почте. Результаты уж очень значимые».

В общем, все как обычно, не могут повторить… И вдруг на этом форуме возник человек, который заявил буквально следующее:[4]4
  APO (Artificial plazmoid objects) – именно так Шахпаронов называл те штуки, которые у него получались.


[Закрыть]

«Я повторял опыты Шахпаронова по генерации АРО¹. Брал описание не из интернета, а из сборника «ШМ в лаборатории». Получалось, но домашняя проводка не держит большие токи. Получалось и у знакомых радиолюбителей. Этому уже больше десятка лет, давно уже другие интересы, вот мотаться надоест, на пенсию выйду, в деревню переселюсь, тогда, глядишь…»

И далее, отвечая на вопросы сразу оживившейся публики, загадочный автор сообщения с астрономического форума писал:

«Токи [я задавал] не супер-пупер, до 10 А при 220 вольт нужны… электросеть гаража. Получалось не совсем так, как в статье [Шахпаронова] описано, но шарики вылетали. <…> В моих опытах всё было не так, как в статье описано: контур рассыпался, как и должно быть при КЗ [коротком замыкании. – А.Н.] а над ним всплывали компактные шарики, причем существовали довольно долго, порядка 3–5 секунд. Замечу, что и опыты ставились не так, как описано, в частности, НК не вращался (ибо было глубоко в лом щетки и т. п. мудрить)».

А теперь самое время вновь дать слово самому Шахпаронову. Как я уже говорил, наиболее любопытными лично мне представляются те самые колпаки или полусфероиды, напоминающие плазменные мыльные пузыри, которые наблюдались в опытах именно с вращающимися лентами Мебиуса:

«Весьма интересен эффект образования светящихся колпаков красного цвета вокруг работающего НК при его силовом возбуждении. Светящиеся колпаки имели правильную форму полусферы диаметром около 1 м и двойную стенку толщиной 3–5 мм. Через колпак хорошо просматривались детали установки вместе с работающим НК. Время существования каждого плазменного колпака от 30 до 40 с. Появление в атмосфере разряда столь большого диаметра удивительно, особенно если учесть, что подводимого напряжения для пробоя такого слоя воздуха явно недостаточно.

При разрядных экспериментах наблюдали световодный эффект, который заключался в резкой анизотропии получаемых фотографических и визуальных изображений. Если на расстоянии 2,5 м от центра НК ставили фотокамеру, а рядом на расстоянии 0,3 м – другую, идентичную первой, то при фотографировании разряда первая, базовая, фотокамера регистрировала интегральную картину происходящего во времени, а вторая – не регистрировала даже вспышку основного разряда. Такое, на первый взгляд, загадочное явление может быть хорошо объяснено в рамках классической оптики, если допустить, что плотности сред в районе разряда и наблюдателя различны».

Кусочек из статьи Шахпаронова с рисунком одной из установок.

Схема экспериментальной установки:

1 – стеклянная колба; 2 – резиновая пробка; 3 – траверсы из железа; 4 – кольцо из резины; 5 – распорка; 6 – предохранительное кольцо.

АРО при разряде возникал тогда и только тогда, когда НК не срывался с вылетающих траверс, которые вышибались ударной волной вместе с пробкой. При открытой горловине пробка вместе с траверсами и НК должна лежать в горловине колбы, а НК не должен срываться с траверс. После разряда АРО быстро проскальзывал по горловине колбы и зависал на расстоянии 100–150 мм от среза горла колбы. АРО имел, как правило, вид клубка шерсти, состоящего из плотно навитых друг на друга светящихся светло-красным цветом нитей диаметром 1 мм. Маленькие искорки летели над поверхностью объекта на высоте нескольких миллиметров, огибали шар, но не касались поверхности, АРО обычно существовал 10–20 с, а затем быстро втягивался внутрь колбы к работающему НК. При взаимодействии АРО и НК происходил разряд, и НК уничтожался. Голубые АРО имели такую же структуру поверхности, но состоявшую из нитей белого цвета и голубого светящегося тумана над поверхностью. Наблюдения велись с расстояния 250 мм от АРО, и объекты можно было хорошо рассмотреть. Примечательно, что ощущалось слабое тепловое излучение.

Кстати, вы обратили выше внимание на описание шахпароновской шаровой молнии в виде клубка из нитей? Такое описание часто дают свидетели природной ШМ.

Вы помните, что свои М-излучатели шахпороновцы «тренировали» полем высокой частоты? От характеристик тренировочного излучения зависел результат эксперимента:

«Параметры получаемых АРО непосредственно зависели от параметров ВЧ-обработки [высокочастотной обработки. – А.Н.]. На вход НК подавали синусоидальный ток высокой частоты амплитудой от 0,1 до 10 В и более; частоту изменяли до 10 МГц и более, допускалась модуляция. Затем на НК подавали силовой ток и производили разряд.

…разряд на НК, обрабатывавшийся 30 секунд ВЧ-током. При этом АРО не образовывался, а НК уничтожался.

…разряд на НК, который прошел обработку ВЧ-током в течение 60 секунд. При этом АРО образовывался, а НК уничтожался.

…попытка возбуждения разряда на НК, прошедшем обработку 90 секунд и более: разряд вообще не возбудился, но произошел пробой между подводящим электродом и поверхностью НК. Дальнейшее увеличение продолжительности обработки ВЧ-током приводило к отказам НК при их силовом возбуждении».

Всего было «поведено более 100 экспериментов, получены АРО красного, оранжевого и голубого цветов с диамет-ром 80–100 мм. Воспроизводимость явлений 70 %».

Но более интересны даже не статьи, а личные впечатления экспериментатора, залезшего в непонятную область. Некоторые из них я приведу ниже. Они касаются оптического двоения изображений, а также поведения плазмо-идов и аппаратуры.

Наблюдение 1.

«Хорошо помню этот первый эксперимент… Четкое изображение листа Мёбиуса (ЛМ), находящегося под напряжением, как бы размывалось. Слегка, но очень заметно. Причем, чем дальше от ЛМ, тем больше. На расстоянии 4-х метров вообще были видны два изображения: настоящее – четкое, и ложное – эфемерное, прозрачное. При выключении напряжения оба изображения оставались на месте, но вторичное постепенно бледнело и со временем исчезало… Последующий месяц мы, как одержимые, пробовали разные конструкции неориентированных контуров, с кручением, различные материалы для диэлектрика и проводника. Крутили в левую и правую стороны.

Выяснили мы следующее: на одном месте дважды одно и то же явление не повторяется, т. е. двойное изображение, скажем, около стола или около шкафа можно получить по одному разу и все. Дальше, хоть головой о стенку бейся, ничего не получишь. Не раздваивается, хоть плачь! И тогда я решил попробовать пропустить через ЛМ сверхтоки, т. е. подключить ЛМ в сеть переменного тока напряжением 127 В. Нашли мы деревянную раму на свалке, оснастили ее парой предохранителей на 10 А, смонтировали на ней лабораторный штатив и бельевую прищепку с двумя контактами, которая идеально подходила для эксперимента. В контакты зажимался ЛМ. Первые разряды были слабыми и никакой информации не давали. Сгорала фольга в месте контактов – и все. Кроме 127 вольт на лабораторном щитке имелось напряжение 220 вольт. А что если именно это напряжение? Итак, 220 вольт. Это ключевой момент. И он может привести к удаче, а может и нет. Всё зависит от фортуны, везения.

Первый же разряд был очень странным. Небольшая задержка после включения рубильника. Вспышка, звук схлопывающегося пузыря и очень странный и приятный запах. Конечно ЛМ сгорел. Ставлю второй ЛМ. То же самое, но удалось увидеть форму разряда на внешней стороне поверхности. Он имел вид 3-лепестковой розы. Следующий опыт – и разряд развивается в виде 5-лепестковой розы, еще один – и уже 7 лепестков… что заставляет ток идти по воздуху, а не по металлу? Почему разряд развивается только по внешней стороне поверхности ЛМ? Почему нет повторения эксперимента, а идет его усложнение…»

«Каждый плазменный лепесток имел интенсивно синий цвет с красноватыми концами на поверхности модели. Каждый лепесток состоял из нитей более густого синего цвета. X – обозначает место присоединения электродов».

И дальше следует грустное признание экспериментатора: «…по сути, теории нет, и мы бредем вслепую. Забегая вперед, скажу, что законченной теории нет до сих пор». Данная запись относится к девяностым годам, то есть была оставлена через 30 лет (!) после начала экспериментов, и здесь самое время снова вспомнить мои сетования о том, что чего-то мы об электричестве не знаем, что-то пропустили. И никакой Максвелл на эти вопросы не ответил бы, поскольку его классические уравнения электродинамики оказались неполны.

Наблюдение 2.

«Одновременно мы начали замечать еще кое-что. К примеру эксперимент проходит вечером, часов в восемь. Затем, естественно, всё убирается. Утром приходим, а ртуть в трубках манометров с открытыми концами стоит на разных уровнях. И чем ближе к месту эксперимента, тем разность уровней больше. Так же через сутки невозможно было поставить стрелки приборов на нулевое значение. Было полное впечатление, что через рамку магнито-электрического прибора идет ток. В общем, что-то происходит в лаборатории неуловимое, что-то меняется, а что – мы не понимаем. Потом на эти «фокусы» решили посмотреть Савич и Колесников. Договорились. Я подготовил десять моделей ЛМ, и мы начали их сжигать одного за другим. Но странное дело. Пятый лист не захотел уничтожаться. Чудеса, да и только! Всё включено, ток идет, напряжение тоже есть, а лист не горит! Одновременно мы заметили, что окрест в пространстве творится что-то неладное. Постепенно стало как-то темнее, электрическое освещение стало меркнуть. Предметы, в том числе и люди, потеряли четкие очертания, даже при рассматривании вплотную. Стали видны какие-то темные и черные диски, спаренные шарики, довольно быстро пролетающие от стены до стены комнаты. В общем жуть, чертовщина, да и только. Народ не выдержал и побежал. Мы выключили установку и тоже ушли».

Наблюдение 3.

«При визуальных наблюдениях вокруг разрядов на ЛМ образовывался бело-зеленый туман, из которого вылетал шарик размером с теннисный мяч и по правильной дуге пролетал приблизительно 5 метров. Откуда же бело-зеленый туман? Что за чертовщина!..»

Наблюдение 4.

«Шел 1963 г… Между тем, группа перестала существовать. Меня пригласили в организующийся Университет Дружбы народов (УДН), в лабораторию В.М. Грязнова, где я продолжил работу над тематикой, но уже один, в свободное от работы время, как любили тогда говорить. Университет был новой престижной организацией, был в фаворе у правительства и у Н.С. Хрущева. Денег было в достатке. Вспоминаю такой случай. Каждой кафедре и лаборатории давались списки отечественного и зарубежного оборудования и было распоряжение – составить перечень без ограничений. Ну и понаписали… На кафедре биологии были два сотрудника, которые в списке бинокуляров и микроскопов углядели телескоп малый тип-МТ-0,3. Заказали. Проходит полгода. В университетскую бухгалтерию поступает счет на «малый» телескоп. Двести тысяч золотых рубликов! И не почесались, и не призадумались – сразу отвалили, и опять забыли. Время идет, вдруг приходит телеграмма: готовьте площадку для монтажа телескопа, на станции Москва-товарная стоит состав с «малым» телескопом. Что тут началось! Все забегали! Кто заказывал, для каких целей – ответа нет, как и тех сотрудников, которые его заказали (перешли куда-то). Закончилась эта история тем, что телескоп с большим трудом пристроили-таки в одну из союзных обсерваторий… [Господи! Как мне нравится плановая социалистическая система! Это прямо живая иллюстрация в мою книгу «Ликбез по экономике»! – А.Н.]

Открывающийся УДН был кладом для исследователей. Тем не менее через несколько лет я понял, что для изучения явления нужны возможности совсем иного порядка. Всеми правдами и неправдами перебрался на кафедру радиофизики, возглавляемую профес. Д.Н. Дерюгиным. Там я опять попал в замечательный коллектив физиков-экспериментаторов. Сотин, Черемисский, Пичугин, Чекан, Комоцкий, Тимакин, Царил, наш завлаб Сан Саныч Семенов. Очень мне помогали студенты: В.В. Симакин и Олег Очаренко, а из теоретиков Вася Курышкин и другие ребята.

К тому времени я понемногу начал сворачивать работу с разрядными экспериментами. И вот почему. К примеру, делаю эксперимент с вращением ЛМ и одновременной подачей переменного тока промышленной частоты на ЛМ. Включаю рубильник. Вспышки нет, но в двух с половиной метрах от установки появляются два черных кольца друг над другом, они вибрируют и исчезают. В этот момент наблюдается несильная вспышка, двигатель останавливается, и с ЛМ срывается шар красного цвета, который пролетает буквально в нескольких миллиметрах от моего лица. Я почувствовал тогда только теплое дуновение и все. А вот электрическому щиту за моей спиной пришлось плохо. Шар проник туда, и всё затихло. ЛМ, конечно, был уничтожен.

Приблизительно через полчаса, когда все экспериментальные части были убраны, произошло нечто в высшей мере странное. Щит внезапно взорвался. После этого на глазах у изумленных зрителей прямо через полуторамиллиметровую железную стенку начали вываливаться металлические и пластмассовые части щитка вместе с предохранителями. При этом в щитке всё время шипело и трещало. Прибывшие на место электрики не могли найти и следа подводящего энергию кабеля – только отверстие в том месте, где он проходил…»

«Делаю маленький ЛМ, вырезаю из медного листа круг с периметром, равным двойной длине диэлектрика ЛМ, беру универсальный источник питания типа УИП-1 (600 В, 600 мА), подключаю ЛМ к одному проводу, а медный круг к другому, включаю УИП и начинаю потихоньку поднимать напряжение. Вот все, 600 вольт. Никакого эффекта. Начинаю медленно ориентировать ЛМ относительно круга. Расстояние (круг – ЛМ) приблизительно равно одному сантиметру. Внезапно между кругом и ЛМ проскакивает маленькая искра, щелчок я слышал отчетливо. Затем вольтметр, а потом и амперметр показывают предельные значения, и… в полной тишине на расстоянии 3 м от УИПа зажигается ослепительный голубой шар (диаметром приблизительно сто миллиметров). Шар стоит как привязанный. УИП ревет как буйвол. Самое невероятное, что и вольтметр и амперметр [теперь. – А.Н.] показывают нуль, а через трансформатор прибора к голубому шару идет гигантская энергия. Каким образом – непонятно! Когда я выключил УИП, шар быстро направился к ближайшему электрическому щитку, и с ним случилось то, что и в предыдущем случае.

Предохранитель на выходе УИПа не сгорел, хотя и был рассчитан на 0,5 ампер. Значит энергия шла каким-то другим путем. Скорее всего по воздуху.

Учитывая, что УИП это не СВЧ-генератор, приходится признать, что воздух оказался лучшим проводником, чем медь. Надо сказать, что здание УДН на Донской улице было в высшей степени пожароопасным и совсем неподготовленным для экспериментов такого рода…»