Текст книги "Миллионноглазый (сборник)"

Репортаж из редакции, осажденной двумя лесбиянками и членом КПСС

Журнал «Аврора» был первым журналом, где появился мой рассказ. В 1972 году. Позавчера я снова посетил редакцию.

А сегодня сижу здесь за железной дверью, в которую периодически бьют чем-то железным.

На окнах стальные решетки. Свет мы выключили, чтобы не быть мишенью. Из людей, которые шныряют по двору (редакция журнала на первом этаже в доме 17 по Большой Разночинной улице в Петербурге в ста метрах от метро «Чкаловская») можно различить двух лесбиянок и члена КПСС Листьеву Татьяну Михайловну, члена Союза журналистов.

Не смешно. Потому что одна из лесбиянок служит в полиции и в любой момент группа захвата может положить нас в пол лицом.

История обороны и штурма редакции такова.

На прошлой неделе мне довелось посетить редакции двух петербургских толстых журналов, одну за другой.

Первой была «Нева». Этот известный в СССР журнал каким-то таинственным образом попал в частные руки главного редактора, с которой мы, кстати, обучались почти одновременно в Литературном институте города Москвы. Она встретила меня недружелюбно и начисто отреклась от прошлого. Видимо, ждала, что я стану предлагать свои тексты. Убедить ее в том, что мой интерес был чисто исследовательским, не удалось. Ничего я журналу «Нева» предлагать не собирался хотя бы потому, что мало уважаю нынешний уровень журнала. Случайный набор авторов, мало известных и по качеству довольно средних, ничтожный круг читателей…

Меня интересовало, как журнал, бывший основным местом встречи ленинградской литературы с всесоюзным читателем, упал до частного убогого владения? Ведь совершенно очевидно, что сама главный редактор не могла и в самой крошечной мере платить за аренду многокомнатной редакции на Мойке. Как не могла выпускать бумажный вариант журнала без помощи городских властей. Или федеральных. Кто платит? Почему?

Ведь власти, финансирующие театры и журналы, с еще большим основанием, чем при прежнем режиме, могли бы направлять их деятельность именно в сторону поддержки своих авторов. А они вместо этого закрывают глаза на возникновение псевдописательских шаек, полукрепостных актерских междусобойчиков. Сегодня редкий из театров, к примеру, имеет труппу меньше сотни человек. Больше половины из которых нигде не заняты и тихо угасают, сатанея от безысходности. Какие-то вредительство, честное слово.

Конечно, «Нева» и не собиралась делиться с Союзом писателей, который я негласно представлял, своими печатными площадями. Что они при этом хотят доказать своим существованием, непонятно. Да, вы считаете, что живете во времена литературно-театрального упадка. Вы презираете современников и раболепствуете перед прошлыми именами. Так почему бы вам самим не поправить положение? Написать нового «Самоубийцу», скажем? Или, на худой конец, сварганить новую хронологию?

Ответа на проклятые вопросы ждать неоткуда.

На следующий день я попал в более динамичную обстановку рейдерских лихорадочных дел.

И теперь сижу за железными дверями в предвкушении беззакония.

Дело было так. Я посетил «Аврору», где недавно скончался главный редактор В.Новичков. Там после этого печального события царствовал раздор. Собственно, главным в журнале была зам. главного редактора С.Геворская. Несколько человек из штатного расписания исполняли обязанности верстальщика, компьюторщика, фотографа. Был еще ответственный секретарь, которого взяли «за имя», как свадебного генерала. Не буду его называть, чтобы не растекаться еще на эту тему.

Итак, С.Геворская, которая занималась организационной, административной работой, решила установить какой-то порядок, то есть, найти главного редактора методом выявления достойных. Однако «достойная» нашлась сама. Она сколотила группу, завладела в семье покойного печатью и ключами, и стала подписываться «главный редактор». При этом безуспешно в архиве искала учредительные документы.

Я это послушал, затем пришел домой и на сайте журнала «Аврора» обнаружил примечательный рассказ одной из участниц группы захвата. Рассказ назывался «Про победу феминизма». Вот некоторые цитаты, которые должны быть интересны всем, интересующимся состоянием русской культуры сегодняшнего дня.

«…Не мы это начали. Наши бабушки отделались от этих пьяниц и бабников. Вечно ноющих. Продавливающих собой диваны и стучащих во дворах брусочками домино или меланхолично переставляющих фигурки на клетчатой доске. Дедушки отправились на дачи и в гаражи, в канавы и медвытрезвители. Чтобы дети не видели. Чтобы наши мамы росли здоровыми и счастливыми.

Так и случилось. Наши мамы – титановые иглы – с ледяными глазами и мальчишескими стрижками – естественный блонд, немного солярия. Брючные костюмы. Мертвая хватка. Жизнь, как канатная дорога – все время вверх, назад и вниз – не смотреть, опасно для психики.

Ничего не бросали, не оставляли врагу – все свое – с собой. Прощали и жалели наших пап, домашних любимцев, смотрели сквозь пальцы на смешные попытки обрести значимость путем постельных побед: большое дело – понюхал у сучки под хвостом! Куда он от миски денется?! Зато есть о чем поговорить!

– Мой-то опять!

– Нет! Другая! А я ему – нитроглицерин, и ректальные свечи, и безхолестериновую диету. Скотина! „Виагру“ жрет.

– Да никогда у него сам не стоял!

Как обаятельно, для тех, кто понимает. Но всегда простят, и поймут. И забудут. Потому что „в ответе за тех, кого приручили“. Пусть лежит, где лежал. Ходит по утрам в свое присутствие. Щиплет за зады сослуживиц на корпоративах и флиртует с продавщицами. Сердца не требуют перемен. Наши папы приучены к месту.

Мы не заводили мужей – у нас есть сыновья. Длинные ресницы, доверчивые глаза, непослушные кудри. Мальчики-девочки. Они знают, что драться – это не метод, что лучшие профессии – адвокат и банкир. Они с удовольствием переодеваются на костюмированных балах в модных певиц. Они сидят на коленях, приходят в постель, говорят о нашей красоте и своей любви. И не надо мешать все в одну кучу. Мухи отдельно, котлеты отдельно! Для секса есть половые парнеры. Стерильны, аккуратны.

– У меня будет время с трех до пяти. Тебе это удобно?

…Мы не против традиционного гуманизма. Мы сохранили женские добродетели. Дети – это наше будущее, тема для светского разговора, разумное инвестирование. Мы добры и милосердны. Любим сироток и бездомных собак. Мы за мир во всем мире без границ: это экономически выгодно и способствует развитию туризма. Наше дело правое!»

Такой вот текст, довольно убогий и уязвимый с точки зрения «создания в обществе атмосферы нетерпимости». Вполне по статье УК. И дикий, с моей точки зрения. Настолько меня поразивший своей провокационной кондовостью, что я не сдержался и тут же написал на электронную почту председателя Комитета по печати следующее:

«Уважаемый Сергей Григорьевич!

Дело не требует отлагательств, так как со дня на день Вы утвердите гл. редактором журнала „Аврора“ К.Грозную.

Я впервые напечатался в „Авроре“ еще в 1972 году и мне не безразлично, кому достанется сегодня этот журнал, выходящий из кризиса. Позавчера меня пригласила туда С.Г.Геворская, зам. главного редактора. Там состоялась сцена, не красящая редакцию. Вначале была вызвана скорая помощь, а затем участковый: В.Черножукова, не являющаяся сотрудником журнала, демонстративно искала что-то в документах редакции. Поведение трех человек, оскорбляющих зам. главного редактора, говорило о том, что я в качестве свидетеля был вызван не напрасно. Но дело не в обычном, к сожалению, рейдерском захвате. Дело намного серьезнее.

Я прилагаю к данному письму РАССКАЗ Черножуковой, выложенный на официальном сайте журнала. Прочтите и Вы поймете, что выпады Милонова и реакции на его выпады – ничто в сравнении с тем, что будет, когда Вы подпишете приказ о главном редакторе. Звучит смешно, но „Аврора“ попадает в руки сексменьшинства, которому русские люди даже симпатизируют. Мужская часть. Но вони будет на весь мир. Когда станут появляться подобные тексты и нагнетаться негативные эмоции.

Должен сказать еще, что журнал после блестящего начала и пристойного дальнейшего существования попал в руки графоманов, которых и близко не подпустили бы даже к ЛИТО. Позор.

Председатель секции драматургии СП России

Александр Алексеевич Образцов

22 окт 2014»

Думаю, что здесь не надо уточнять методы, по которым меньшинство стало бы «преследуемым существующим режимом», порождая дальнейшие санкции против государства.

Пока я пишу эти строки, зам. главного лихорадочно ищет в записной книжке телефоны высоких сановников, которые могли бы как-то повлиять на местные полицейские власти. Мы ждем их несколько часов.

Наконец, в форточку было подано удостоверение начальника отделения. Группа захвата, как стая недовольных псов, осталась урчать за дверью.

На этот раз обошлось без членовредительства.

Теперь некоторые итоги. Следующий год объявлен Годом литературы. По этой причине журнал «Аврора» стал продаваться в метро. И реальная стоимость его возросла намного. Как и остальных литературных журналов.

Мне кажется только, что мнение читателей, которым долгие годы говорили о предельно низком уровне современной литературы, от чтения длинного ряда случайных и неслучайных авторов, не затронутых даже приблизительной иерархией, не станет меняться. Увы. Говорю это не потому, что уязвлен отверженностью Союзов. С ума бы не сойти в этом путешествии к раннему средневековью.

Журналы Нева и Аврора должны быть возвращены профессионалам. Сегодня они в руках случайных людей. Это все равно как если бы футбольные стадионы столиц были отданы для игр жилконтор. Могут сказать, что теперь эти журналы в частных руках. Тогда не поддерживайте их!

Кого можно считать профессионалом? В России так сложилось, что это люди, имеющие публикации в столичных журналах, других критериев нет. Вершина пирамиды – Новый мир. Следом идут Знамя, Октябрь, Звезда.

Если недостаточно таких упоминаний, пусть в дело вступают коэффициенты. Принимаем за единицу Новый мир. За 0,5 остальные вышепоименованные. И иные, их немного. Публикации книг не так информативны. Их состоятельный человек может навалять десятками. Поэтому выпуск книги – 0,1 балла. Суммарный коэффициент обязателен для каждого писателя, ибо по нему должны рассчитываться гонорары, то есть то, что отличает профессионалов везде, от футбола до науки.

Тогда сумма коэффициентов авторов каждого номера журнала определяет его место в ежемесячной табели о рангах. Сумма коэффициентов журналов и издательств – табель о рангах городов и областей. Сводная таблица по стране. И так далее, вплоть до адресной господдержки ведущих профессионалов.

У новичков процесса должна быть своя своя щадящая шкала, которая поможет им при выдающихся талантах сделать рывок к славе подобно Лермонтову или Есенину.

Кроме того, некие таблицы позволят выявить процент брака (исчезновения имен). Он высочайший. Я могу судить об этом по Прозе.ру и Стихам.ру. Там отстой превращается в болото, где гибнут любые дарования.

Когда говорят о том, что литература и театр выше, чем статистика, когда вкус приравнивается к вкусовщине и якобы не подвластен анализу и интуиции – ищи, кому это выгодно. Это выгодно коммерсантам из столицы, захватившим не только издательский бизнес, но и систему «раскручивания» дисциплинированных авторов.

Пусть антимонопольный комитет займется издательской и театральной мафиями. Я уверен, что их там ждут скандальнейшие разоблачения.

Итак, с 13 до 20 часов в ноябре месяце в городе трех революций группа граждан в числе 5 человек провела за железными дверьми в журнале «Аврора» упоительный вечерок. Вокруг носились рассвирепевшие тетки и иные «друзья редакции». Появившиеся менты были ошеломлены градусом и причинами гражданской войны.

Что ж. Вялость гражданского общества должна быть побеждена кипучей борьбой.

Реформа мозгов органов власти

Система местного управления в городах безнадежно устарела. Местные власти дальше от населения, чем даже федеральное правительство.

И дело не только в том, что местные власти бесправны. Известно, что права получает тот, кто их хочет. Чего может хотеть хилое муниципальное образование, накинутое на спальный район подобно тюлевой занавеске? Только одного – чтобы его никто не обижал и дал спокойно спать.

К тому же муниципалитеты безнадежно проигрывают в возможностях другому монстру – районным администрациям, которые сами существуют неизвестно для чего. Не для того же, в конце концов, чтобы мучить добропорядочных граждан при получении всевозможных справок и разрешений, находясь зачастую у черта на куличках?

Между тем в крупных современных городах при всей рыхлости их структуры есть узловые точки, которые способны нести на себе подлинное местное самоуправление. Это – станции метро.

В Петербурге любая из станций метро сама по себе – история. Местность же, где она расположена, имеет еще более глубокую историю. Часто здесь проявляется рельеф, реки, каналы. Иногда это крупные заводы, академгородки, железнодорожные узлы.

Словом, есть все возможности для выделения района при метро в своеобразный город в городе с населением от 50 до 200 тысяч человек.

Такой город уже по своим размерам (не говоря о сугубой столичности) достоин всего городского антуража – театра, футбольной команды, информационно-художественного журнала и собственного полномочного и популярного мэра.

Иначе зачем были трудовые усилия Метростроя и торжественные пуски станций? Уже тогда люди чувствовали масштаб событий. Но освоить идею метро, как центра местного самоуправления, по многим причинам не могли.

Может быть, сейчас настало такое время?

Жизнь сама громоздит у станций метро торговые центры и рынки! Здесь просто напрашиваются административные и культурные сооружения.

Петербург красив и культурно достаточен. Но только в центре. Может быть, здесь он даже слишком перегружен. Там, где нужно просто гулять и наслаждаться городскими видами, целые кварталы населены чиновниками, бизнесцентрами, всевозможными учреждениями культуры и образования.

Кстати, почему те же артисты, композиторы, музыканты, писатели не могут работать там, где живут? Почему студенты вынуждены ставить свои машины на набережных каналов и дышать амбрэ из смеси выхлопов всевозможных выделений? Почему туристы вынуждены толпиться там, где не продохнуть от местных жителей?

Рассмотрим рядовую из станций метро – «Проспект Просвещения» (для удобства и точности станем называть ее «Шувалово» по имени муниципалитета).

В Шувалово до революции существовал летний театр Веры Комиссаржевской. Здесь любимые места Блока. Поэты и музыканты обожали Суздальские озера.

Начать можно с издания на станциях метро информационно-художественных журналов («Шувалово», «Озерки», «Коломяги», «Веселый поселок», «Дачное», «Техноложка» и проч.) с тем, чтобы уже сегодня совершенно бесплатно для города создать некое поле притяжения.

Эти журналы небольшого формата расскажут о торговле вокруг метро (отсюда деньги на издание), об истории района, об интересных людях, живущих рядом, и дадут образцы современной прозы, поэзии и драматургии. Одним ударом мы убиваем множество зайцев.

Далее: у каждой станции метро необходимо открыть доступный культурный центр («Шувалово», «Коломяги» и проч.) где может функционировать небольшой камерный театр, «Ленфильм» с радостью станет демонстрировать жителям свое богатое наследие, и возродятся те советские достижения в массовом культурном творчестве, которые поспешили осмеять и заклеймить – всевозможные кружки и секции при дворцах и домах культуры.

Деньги на аренду частью может дать та же местная торговля (ради рекламы хотя бы), а частью уже и город, которому пора вспомнить о стоимости лечения наркоманов и инвалидов и сопоставить расходы на недосмотр с доходами от макраме.

Культурный центр – второй этап реформы местного самоуправления.

Третий этап наиболее сложен. Это – создание местной власти.

Несомненно, что для удобства граждан муниципалитеты (не корябает вас это слово? Есть ведь русское «управа» или «земство») должны находиться у станций метро.

Очень важно то, что площадь и население управ будут различны. Может быть, даже в разы.

Но ведь и катастрофичность жизни в трущобах Коломны и Сенной в разы больше, чем в Купчино или на Черной Речке.

Представляется, что уже сама правильная постановка местной власти мгновенно выправит многие вопросы опрятности и порядка и даст пример другим городам.

Рецензия на книгу пьес «Царь-баба».

Сборник, а точнее книга пьес современных авторов, если мне не изменяет память, вышла в последний раз еще в Ленинграде при И.Дворецком лет тридцать назад. Из того тома широко шли на сценах А.Соколова, А.Гельман, сам И.Дворецкий, А.Яковлев. Немало.

Я нашла в новом сборнике с интригующим названием «Царь-баба», несколько имен очень знакомых мне.

Это Людмила Разумовская, которую представлять не надо: она сама может кого угодно представить и вместе с главной героиней прошумевшей пьесы «Ваша сестра и пленница» вполне может отнести и на свой счет название книги.

Это Александр Образцов. Спектакли по его пьесам сегодня идут (и шли) во многих театрах. Пять-шесть названий в афишах Петербурга и сегодня значатся.

Это Сергей Носов. Он успешный прозаик и не менее успешный драматург. В репертуаре БДТ пьеса «Берендей» занимает видное место.

С Николаем Исполатовым я познакомилась, когда печатала его пьесу в своем журнале «Балтийские сезоны». Я люблю драматургов, связанных с театром второй профессией. В театре они – дома. Николай – актер кино и театра «Комедианты».

Наконец, Николай Коняев. Имя для меня новое. Когда я читала его пьесы (особенно «Аввакума»), я не могла избавиться от ощущения, что меня разыгрывают: какой же это новый, молодой драматург? У него рука твердая, философия ясная, характеры живые. И уже потом я узнала, что Н.М.Коняев – известный прозаик, секретарь российского Союза писателей. Я занесу его в список «своих» авторов.

Хочется обратить внимание на построение книги. Она начинается «общемировым» шотландским сюжетом, продолжается историей в Москве с Аввакумом и переходит в наш город, все ближе, ближе к современности…

Но современность, сиюминутность еще не наступила для драматургии. Ей нужен небольшой временной зазор, что стихли гам и грохот и наступило время для ЭПОХИ и ПЬЕС о ней.

Вот эти эпохи и прослеживаются в пьесах сборника.

Жестокие и громовые годы основания Петербурга в пьесах Н.Коняева «Царь-плотник» и «Царь-баба». Особенно отмечаю ощущение той эпохи, выраженное в диалогах и тщательную работу с документами. А название сборника чрезвычайно многомерное. Много возникает ассоциаций.

В трех небольших пьеса Н.Исполатова – великолепный афористический язык. Автор умеет развести героев так, что главными становятся все они. Редкое умение. В трагической зарисовке «Кабинет Некрасова» возникает недавняя эпоха дикого капитализма. До ужаса знакомая и уже, кажется, историческая.

Сергей Носов – мастер тонких и комических коллизий. При кажущейся статичности пьесы «Времени вагон» всё в ней наполнено внутренним действием. Пожалуй, мало найдется пьес, разыгрываемых «на пятачке» и не теряющих при этом живейшего зрительского внимания. «Джон Леннон, отец» – очень смешная пьеса. Очень. И в чтении, и, я надеюсь, на сцене.

Александр Образцов также комедиограф. «Мария Емельяновна» чрезвычайно рискованно берет ситуацию, когда герои из разных, полярных слоев общества, когда они веселятся и не понимают веселья своих гостей, когда тема мужчина-женщина обострена до последнего предела… Но все гомерические события заканчиваются общим купанием в море и безумно смешной любовью. Вторая пьеса «Войны не было, а вокруг одни трупы» очень сложна. Там одинаковое количество персонажей переходят в разные эпохи под другими именами, а затем уже и в состояние фантомов, вызываемых автором из глубин подсознания.

С удовольствием рекомендую книгу «Царь-баба» к изданию и с нетерпением буду ждать ее появления на прилавках и в библиотеках всех истинных театралов России.

Елена Алексеева,

театральный критик,

директор издательства «Балтийские сезоны»,

гл.редактор журнала «Балтийские сезоны»

Петербург

28 ноября 2009 года

Роман – отходы производства

Монастырская братия, собравшаяся на конкурсной основе для обоснования состоявшегося захвата мира в 16 веке, испытывала необычайный подъем и единство цели. Необходимо было построить новую идеологию, опираясь на старые камни. Необходимо было просеять сотни тысяч текстов для обоснования новых концепций. Необходимо было, наконец, увязать в единый и нерушимый узел прошлое действительное и прошлое необходимое.

Наиболее талантливые монахи-романисты занялись изготовлением Библии. Здесь требовалось выбрать страну и народ возникновения. Она не должна была быть далеко от моря. Не должна была иметь слишком известные камни и большой народ. Рассматривалось несколько вариантов. Армения была одним из них и, возможно, Колхида. Видимо, Аравия. Чисто коммуникационные особенности остановили выбор на Иудее. Армения осталась запасным вариантом только по причине удаленности. Колхида была на проливами. Аравия (Йемен) также. В пользу этих соображений говорит обособленность эфиопской, армянской и грузинской церквей, а также караимо-хазарские древности. Проблемой иудеев было только то, что самих иудеев уже не было. Не было иврита, на котором монахи для конспирации изобразили Библию. Не было самих носителей. Задачей Моисея было создать за 40 лет сам народ из случайных кубиков. Прежде всего, надо было до создания собственно населения выправить ему родословную и привязку на местности. На Апенинах и за Пиренеями, где народ проходил обкатку, были тренировочные игры. Фоменко замечательно подметил эти подробности, и с Палестриной, и с Неаполитанским заливом, «утопившим» войско фараона.

Самыми смешными моментами изготовленной монахами историо-идеологии были моменты наибольшей изученности 2-3-5 десятилетий, необходимых им для развернутых романов. Это древнегреческие, египетские, древнеримские отрезки. А также периоды царей Соломона и Давида. Оторопь берет, когда исследуется на месте пещера рождения Христа и дальнейшие его Гефсиманские сады и путешествия, а затем полторы тысячи лет умещаются в примечание «и так далее». Или истории местные. Иван Грозный, как пример варварства и бесчеловечности, изучен вдоль и поперек. А вот Михаил Федорович практически так и остался малолетним несмышленышем. Хотя именно в его время и время его сына Алексея и была сожжена и посажена на кол русская высочайшая цивилизация по причине ее сверх милосердия.

Когда труд монахов был вчерне завершен (о нравах монастырей осталось немало свидетельств – но профессионалы должны были расслабляться), монастыри были преобразованы в университеты, возникшие первыми именно в Испании и Италии. Университеты и должны были продолжить тонкую зачистку и увязку громадного материала. Испания была основной базой нового иудейского народа, поэтому его оттуда погнали под видом марранов, чтобы не укоренялись и не создавали собственного фольклора.

Роман перекочевал в светские круги и является, таким образом, своеобразными отходами монастырского производства. Ложь, присущая изначальному роману, естественным образом перетекла в «воображение», ничего общего не имеющее с истинным воображением, которое по-настоящему мистично, так как не имеет в основе планов, бытоподобия и иллюстративности, а одну только космическую пустоту, на которую надо настроить себя – и только.