Текст книги "Миллионноглазый (сборник)"

Александр Образцов
Миллионноглазый

Под присмотром

Размышления к информации

Нас, кажется, скоро убедят в особом импровизационном даре телевизионных дикторов. Все мы знаем о тексте, который у них там ползет под камерой. Но уже и не очень этому верим. Кажется, что манекен шпарит всё из головы.

Для чего это им нужно?

Им это нужно для того, чтобы информация была не только горячей, пряной, перченой и сладкокислосоленой, но и извергалась из некоего телевизионного суперманекена. Чтобы он во время передачи новостей из Иракского Курдистана еще и подмигивал и ножкой наяривал и ручкой постукивал. Им хочется, чтобы в каждый дом вошел Несравненный или Несравненная.

Но для чего им это нужно?

Для того чтобы аудиторией воспринималась только нужная информация.

А разве она бывает неадекватной событию, спросите вы.

А где вы видели событие, которое для всех однозначно, спрошу я. Если посмотреть и послушать Татьяну Миткову, а потом переключиться на Арину Шарапову, то между их событиями можно разместить несколько крупнейших банковских групп и с десяток министерств и ведомств. И получается по одной из версий, что в Чечне одержана невиданная победа разума, а по параллельной – что там погасла последняя лампочка и наступил средневековый мрак.

Манипуляция общественным сознанием советской эпохи была наивной, плоскостной и уныло предсказуемой. Может быть, эта предсказуемость погубила столь прочно сваренную конструкцию.

Западный тип манипуляции сознанием так же туп, но он включает элемент игры, лотереи. Кажется, что ты сам, сидя перед телевизором, нажимаешь кнопки голосования. Тебе не хочется думать о том, что тебя к этому голосованию подвели все эти Несравненные.

Однако почему в таком случае он туп, этот западный тип?

Потому что в основе всякого толкования событий в западном варианте лежит все та же убогая и унылая мысль о том, как бы не заступить черту. Все в информационном потоке подчинено так называемой общественной пользе. При всей смелости и оголтелости новостей никогда нельзя убрать из кадра тетю Клаву из штата Вайоминг, которая так и бдит, так и бдит. И слава богу, что тетя Маша из Великих Лук и тетя Альма из Ганновера так стараются. Может быть, еще лет сто продлится современное состояние мирового туризма.

Но никто не убедит меня в том, что мир так элементарен и скучен, как пытаются доказать Си-Эн-Эн, Би-Би-Си, НТВ или 5 канал Петербурга.

Что простая задача разделения земель Израиля и Палестины может решаться полстолетия. Любой дачник решит ее за неделю. Или вопрос Черноморского флота. Что за тупицы сидят там с двух сторон? А так называемая проблема Кашмира? Поделите весь Кашмир на районы, проведите там референдумы и выпускайте новые географические карты.

Для чего же все-таки им это нужно?!

Это им нужно для того, чтобы мы не скучали. Если мы всё решим, все границы проведем, а потом отменим, если галушки будут лететь в нашу утробу без помощи рук, то мы выродимся.

Жизнь, в общем-то, чрезвычайно примитивная штука. Единственное белое пятно в жизни – это смерть. Но если придерживаться логики ООН, то смерти, конечно же, не существует. Не могли же мы произойти из смерти? Это только академик Опарин решился дойти до такого кошмара. А если до того была одна только бесконечная жизнь, из которой мы произошли, то почему в дальнейшем вдруг наступит смерть?

Это же элементарно – Господу скучно было наблюдать шестисотлетнюю вахту Ноя и он скостил срок до 80-100 лет.

И – в следующий зал! Здесь новое кино.

Но только без тети Клавы.

Размышления над картой метро

Десять лет я работал в Метрострое. Привык относиться к своему прошлому с большой теплотой. Метрострой всегда был баловнем города. Его руководители становились секретарями обкома. Его проходчики были орденоносцами. Очередь на жилье двигалась весело. Общежития Метростроя ничем не отличались от студенческих.

На моих глазах (я работал тогда на площади Мужества) стала проседать почва на Политехнической улице при первом прорыве воды в тоннель. Таксисты, ошалевшие от плывущего под колесами асфальта, выскакивали из машин с квадратными глазами.

В 1995 году Размыв по идиотскому недомыслию городских властей отрезал сотни тысяч людей Гражданки от города.

Теперь я размышляю.

Терпение горожан также граничит с идиотизмом. Иначе не было бы Ледового дворца, а была бы полнокровная река людей от Девяткино до Проспекта Ветеранов.

Некоторые иные решения по развитию метро также не лишены клиники. Такое впечатление, что люди, распоряжающиеся бюджетом, никогда не ходят там, где ходят обычные люди.

Иначе объяснить появление ветки от Старой Деревни до Площади Александра Невского нет никакой возможности. Что, в центре нет других проблем? Пешком от Владимирской до Лиговки значительно ближе, чем под землей.

А пустые вагоны в час пик от Старой Деревни до Садовой?

А станция Купчино, которая по касательной обошла катастрофическое в транспортном отношении Купчино?

А Правый берег Невы, населенный отчаявшимися гражданами, которые могли бы быть вполне счастливы, имея ветку от Ладожской до Политехнической?

Кажется, что новые русские, окопавшиеся в особняках у Староорловского парка будут вскоре проноситься к своим кралям к Большому Суздальскому озеру под землей, а секретный тоннель у Смольного продлится до Садового кольца. Если только мы сообща не выберем власть с большой буквы.

Хотя всякая власть, как диктует нам оглушительный и горький опыт, неизбежно превращается в нечто липкое и омерзительное. Напоминающее кошмар на улице Вязов.

Рай для инвестиций

Труднее всего доказать очевидное. Ни один из футболистов города Петербурга не был и вряд ли будет в обозримом будущем номинироваться на звание лучшего в Европе. Все футбольные звезды прошлых лет от Бутусова до Бурчалкина столь же безвестны. Тем не менее миллионы жителей города без запинки назовут фамилии двух-трех десятков действующих футболистов.

Головы сограждан кроме футбола плотно набиты биографиями Моисеева Бориса и Киркорова, Тани Булановой и безродной Кристины. Там есть сведения о сексуальных маньяках, людоедах и трансвеститах.

Но попробуйте поинтересоваться на улице фамилиями современных русских писателей и вас могут побить. Говорить о серьезном не принято, почти неприлично.

Между тем Петербург в мире знаменит в первую очередь своим блестящим литературным рядом. Можно смело сказать, что соперничать с ним в этом смысле может только Париж.

«И где они?» – слышу я голос народа, который их выполол. И ответственно отвечаю: «Все они здесь».

То есть те, кого будут жадно высматривать в прошлом через полстолетия, живут сегодня в полной безвестности, не имея возможностей выпустить одну книжку в десятилетие. Где уж им до безродной Кристины.

Почему это происходит? Ведь очевидно то, что «школа» в литературе значит еще больше, чем в фигурном катании, и совсем небольшие средства, вложенные обществом в издание книг (которые окупятся и сами по себе!) принесут Петербургу больше славы и денег, чем любые оборонные комплексы или даже футбольные клубы. Так в чём же здесь проблема?

Разве Комитет по печати не может организовать общественное жюри, которое на конкурсной основе отберет рукописи и выпустит, скажем, двадцать книг петербургских писателей?..

И здесь у меня опускаются руки и отсыхает язык. Потому что я знаю ответ на этот риторический вопрос. Почему в России так трагична судьба изобретателей? Да потому что все не изобретатели видеть не могут, как кому-то удается ЭТО.

Зависть является основным тормозом прогресса. Любой человек может стать министром. Изобрести телефон и написать оригинальный рассказ способны единицы. Таков безрадостный итог разговора о современной русской литературе.

Поэтому Петербург стремительно превращается в город-музей. Сегодня фамилии Пиотровского, Гусева, Панченко и Скатова для обывателя являются самыми настоящими творческими фамилиями. Хотя сами они отнюдь не претендуют на славу Достоевского или Мандельштама.

Так сложилось, что денег хватает только на музеи. И это очень грустно, потому что без мировых имен мы обречены на то, что видим по пятому каналу.

Расстались мы, но ваш портрет…

Пятеро молодых актеров – Валентина Савчук, Кристина Скварек, Алена Шмидская, Максим Ковалев и Александр Машанов разыграют любовные истории, смысл которых в названии пьесы «БЛУЖДАНИЯ». Любовники прячутся в «конце тоннеля», уносятся из памяти, возвращаются из будущего. Сегодняшняя пьеса Александра Образцова (параллельная премьера в штате Мичиган) наконец удостоверяет современников в том, что они существуют. Что не только Три сестры или Сирано способны в тысячный раз радовать выпускников театральных факультетов своей неиссякаемой новизной, не только. К нашим глазам приставили зеркало – мы не отшатнулись. Совсем не убого, жутковато, чувственно. Режиссер Алексей Слюсарчук строит спектакль от текста – не от костюмов или сценических водоемов. Смелая музыка группы ГОДО. Рок энд Рок.

Премьера 21 декабря. Зал в «Особняке» небольшой. Правда, обещаны пять спектаклей в январе. Уже в новом тысячелетии. Такой мостик, вернее, прыжок – как Нижинский в окно.

Николай Рюмин

Рассуждение

Только что по «Маяку» сообщили о том, что Юлия Тимошенко решила вернуть населению Украины деньги, которые остался ему должен Сбербанк СССР по вкладам граждан. Всего 24 млрд. долларов.

Мне не важно, где она их найдет.

Мне не важно, как это называется.

Мне важно только то, что это первое свидетельство человеческой совести, принесенное с высот власти.

И теперь мы неизбежно должны сравнить нашу безмерно жадную элиту в Москве, рассказывающие нам сказки о том, как они любят Россию и населяющих ее нищих, которых они грабят, не останавливаясь, и Украину, оставшуюся без сырья с одними только рабочими руками.

И сравнение приходит.

Злое, трезвое, окончательное.

Хватит рассказывать о своих чувствах, господин Путин. Вы всего лишь холуй жирных пиявок, присосавшихся к обезумевшей от боли стране.

Вы – лжец.

Вы – вчерашний страшный день Родины. Вы банкрот.

Если вы офицер, то вы знаете, как поступить.

Прощайте.

8 января 2008

Растерянность

А пока царит растерянность.

Растерянность возникла с Пушкиным. Державин с Ломоносовым растерянности не знали в том виде, в каком она существует и сегодня. Державин с Ломоносовым были представители боевого крыла петровской России, которая только что сломила «варварство» и теперь проводила парад перед лицом «изумленной» Европы. Которая показала, как за сотню лет можно догнать и перегнать. И которую Европа, сама эту самую петровскую Россию сочинившая, вдруг испугалась при параде. «Ого-го, – подумала Европа. – Да если они таким аллюром дальше помчатся…» И начала козни.

Никто не докажет мне, что целью Наполеона была Англия. Целью Наполеона был с самого начала, с Египта, именно Восток. А Англия возникла, как всегда, когда вертелась у ног с целью отхватить кусок. И получила ненароком. И тут же цапнула по привычке. И понеслось.

После победы над Наполеоном – не менее эффектной, чем над Гитлером в дальнейшем – Европа уже не только обеспокоилась, а и затосковала. А когда русские войска шутя погасили две революции и еще кое-где на Востоке пошустрили, разразилась Крымская война. Причем война локальная именно по трусости Запада. Запад не решился, имея в тылу непонятно для чего объединяющуюся Германию, ввязываться с Россией глобально. Хотя и понимал, что промедление смерти подобно: Россия неотвратимо набирала ход и забывала свои немецкие корни. Немцы, прибывающие в Россию как в колонию, мгновенно русифицировались и становились неистовыми русскими. Чего нельзя было сказать об остальных прибывающих более западных французах, англичанах, итальянцах. Совершенно четко водораздел в Европе проходил по Рейну. Пищали задавливаемые при этом прибалты, западные славяне и украинцы, мадьяры и румыны. Возник кошмар вермахта.

Как и почему Романовы стали так неосторожны и глупы в конце 19 века, непонятно. Немки рожали исправно. Правда, лица царей… Мда… Особенно двое последних. Их вполне можно было обуть в лапти и посадить на завалинке.

Растерянность Пушкина была официальной. Она отражала растерянность власти, подвергшейся непонятной агрессии с Запада (за что?) и еще более непонятному бунту молодежи в 1825 году.

Растерянность Пушкина выразилась в его вопле «ай да Пушкин! ай да сукин сын!» когда ему ловко удалось развязать двухсотлетней давности узел Смуты. Лучше бы он этого не делал. Потому что ловкость Пушкина была замечательно отмечена властью, которая мечтала о таком подарке, и направлена далее в сторону Пугачева. А также изображения идиотизма русской жизни вообще. Когда без европейского толка властей лапотная Россия уже вообще жить будет не в состоянии. И растерянность Пушкина объяснялась тем, что Пушкин был все же честный человек и он никак не мог понять, почему Арина Родионовна не имеет права называться человеком, а граф Бенкендорф – имеет. Почему даже Черногория может жить самостоятельным государством, а России надо варягов или немцев. Растерянность Пушкина передалась Гоголю, Толстому, Достоевскому – как бы по бикфордову шнуру – и рванула. От неразрешимости. Слишком она долго копилась.

Рванув, растерянность не исчезла. Она заволоклась дымом и гарью революций, войн и борьбы за мир.

Растерянность высунула свое пепельное лицо во времена Горбачева. Стало дозволено вопрошать. Но вместо поисков ответа (тот же Фоменко был уже во всем блеске), «растерянные» начали пинать заблудившуюся Россию. Боже! Каким только оскорблениям не подвергается моя Родина!..

И где? В своей собственной столице!

Даже Геббельс не позволял себя таких пассажей. Даже Бжезинский, ненавидя, все же побаивался и уважал за силу. А эти наследники Смердякова, «растерянные» (никакие они не растерянные! Растерянные сидят в ужасе перед парадоксами истории и нос не кажут!) никого и ничего не опасаются. Тупые, алчные, самодовольные. Потому что никто не назовет их так. Никто не возьмет палку и не загонит в овраг, где только и место безродным псам.

А тем, истинным растерянным русским людям, удрученным кошмаром прошлого, ГУЛАГом и романовским царизмом, я скажу одно: история думает столетиями. Понять их ход, если он к тому же предельно фальсифицирован, возможно лишь по ясно поставленным ориентирам. Их немного: всего лишь три.

Первый. Никакого татаро-монгольского ига. Большая, скорее всего во всю Евразию, страна. Метрополия в верховьях Волги. После завоевания мира метрополия начала деградировать. Лень, обжорство, забавы. Побежденная Западная Европа лихорадочно собирала силы для реванша. Но не решилась на открытое противостояние. Путем заговоров (еврейский народ в полном составе на Восток, переманивание немцев, мадьяр, поляков, переворот в Москве пронемецкой династией Романовых) – подчинение России как колонии. Закабаление народа крепостным правом. Ликвидация православной церкви как независимой силы.

Второй. Триста лет англо-немецко-французского ига. Погребение истории России. Создание расистского мифа о рабстве и неспособности русских к государственности.

Третий. Падение англо-немецко-французского ига в 1917 году. Невозможность самостоятельной победы над врагом – привлечение в качестве союзников евреев, поляков, грузинов и прочих. Привлечение в качестве ложной цели социалистических идей. Увлечение этими идеями и бессильное барахтанье в мертвых догмах Маркса-Энгельса. Неловкость при нормальных человеческих инстинктах – национализме, сексуальной любви, нарядной жизни. Возникшее из этой неловкости прекрасное выражение лица. Гримаса боли и отчаяния – не удается быть все время прекрасным! Оголтелая свора безродных псов – «либералов».

Все. Теперь надо успокоиться и нормально поспать. С утра на работу.

Режиссеры

Люди этого племени отличаются высокой прочностью лобовой кости.

В институтах их долго бьют об стену, отшлифовывая данное свойство. Всё, что можно стряхнуть – оказывается стряхнуто, перемешано, побито. Детский калейдоскоп становится смыслом их существования: они смотрят через глазок в себя – красные, синие, желтые стекляшки соединяются в разных сочетаниях, когда поворачиваешь голову.

Любимое занятие режиссеров – медленно поворачиваться вокруг своей оси. Тогда на лицах их соединяются самоуглубление и восторг, непременные качества идиотов.

Режиссеры отличаются друг от друга только цветом кожи. Даже половые отличия не имеют особого значения. Я знавал двоих супругов, их зовут Гама и Кета. Кто мужчина? Кто женщина? Никому это не интересно.

Один режиссер отпустил черную ассирийскую бороду и поехал в Гамбург с театром. Так его там даже в бордель не пустили. Он попробовал доказать свою потребность служебным заграничным паспортом, но к ужасу своему увидел там на фотографии крокодила: таково нежелание природы рассматривать даже идею воспроизводства режиссеров.

Главный режиссер – это уже нечто непотребное. Один главный, В-в, запирался в комнате с актрисами и ходил по их телам, как половецкий хан. Природа посмеялась над ним, наградив ханской властью, но не дав половецкого духа.

Безработные режиссеры обычно работают таксистами. Как ни странно, аварий у таких таксистов почти не бывает: думать им нечем и не о чем.

Они великолепные роботы на конвеерах автозаводов.

Хороши, как официанты.

Хуже исполняют работу пильщиков дров: однообразные движения рождают беспокойство и страх – они делают попытки пилить вдоль, ставят бревно на попа, заводят пилу снизу и т. п.

Совершенно исключено использование режиссеров на прополке свеклы. Доказать им, что красная ботва предпочтительней зеленой не удавалось никому: рвут все подряд. Затем удовлетворенно разгибаются, смотрят из-под руки на черную землю вдали и что-то шепчут.

Оставим их среди равнины, не пропадут. Господь не обижает убогих.

Результат

Что является результатом? Пирамида Хеопса неизвестного происхождения и цели и одновременно с нею мелькнувшая и тут же забытая догадка о чем-то какого-то из рабов-строителей этой пирамиды? Роман «Война и мир» и размышление при виде пейзажа из коляски, тут же забытое? По ценности они равны, потому что способы закрепления результата не могут быть придуманы человеком с лопатой: они сияют над миром – или мир есть сон, игрушка.

Я потерял начало и суть рассказа Ураган сам, пытаясь всунуть флэшку в бракованный китайский переходник – всю информацию с флэшки потерял. Часть себя потерял. Безвозвратно?

Мне не по силам завершить мысль. Результат или есть или его не существует вообще, и не существовало. Только беглое мерцание жизни, ОРГАНИЗОВАННОЕ. Здесь самое поразительное и меняющее всё абсолютно – именно организованное единство мира. Нет ни одного свидетельства бессмысленности существования кроме человеческого неверия в результат. Не сильнее же оно, чем бездна?

Еще результат

Но если каждый миг – в том числе миг чванства молодой особы – есть результат, то где копилка? Мир полон и окончателен именно в миг результата, в нем места нет накоплению прошлого. И зачем, если результат есть и будет всегда, а мы лишь тщимся сохранить? И вся сила человечества направлена именно на сохранение, поскольку сиюминутные страсти уничтожат его в долю секунды. Значит, результат не покрывает всего знания, он промежуточен? И есть сумма и иное, недоступное пока? А как же низшие (скажем так) не знающие даже о результате? Куда они? В те же ворота? Чтобы повторить столпотворение?

Неизвестно. Да и неважно, потому что выделена сумма, как смысл.

Репертуарная политика СПб театров

Встретил я как-то в книжном магазине Юрия Бутусова, одного из наиболее успешных театральных режиссеров, и мы поговорили о европейской практике руководства театрами. Он только что вернулся из Германии. Для меня большим откровением стало то, что большинством театров на Западе руководят… драматурги. Они определяют репертуарный план, приглашают на постановки режиссеров. Естественно, в афишах основное место занимают современные пьесы. И это справедливо не только потому, что зритель хочет видеть на сцене современность. Суть подобного немыслимого для России положения в том, что ставить и играть классику надо еще заслужить. Это как приз, как признание уровня режиссера и актеров.

Именно с этой точки зрения, я думаю – бесспорной, мне хотелось бы проанализировать сегодняшнюю афишу основных театров Петербурга.

Начнем с БДТ. Здесь до сих пор витает тень Г.Товстоногова. Известный афоризм «Все почему-то убеждены в том, что если Чехов выдавил из себя раба, то он сделал это за всех» полностью относится к таким образованиям. Было ясно с первого же дня после Товстоногова, что театр не сможет существовать на его уровне, что ему на роду написано доживать. Потому необходимо было резко сменить курс, уйти в сторону от вынужденного эпигонства. Однако пресс больших актерских имен был так велик, что БДТ остался музеем театра. Сам Г.Товстоногов проводил смелую, а иногда парадоксальную репертуарную политику. Он мог ставить Шекспира и тут же – анекдот Шукшина. Мог смело экспериментировать в «Истории лошади» и ставить традиционного Горького. Сегодня, после всех перипетий театром руководит Т.Чхеидзе, который, видимо, устраивает всех – труппу, городские власти, СТД. Но посмотрите, что в афише БДТ: из двух с лишним десятков названий, кроме С.Носова с камерной пьесой на двоих – ни одного современного русского имени! Как и еврейского, и грузинского, и даже литовского. Сплошная эклектика. Здесь Шиллер вперемешку с Ивашкевичем, некие французские штучки второго сорта, позавчерашние европейские отголоски. Кроме уныния и вчерашней спеси и очевидного зрительского сочувствия к судьбе некогда громкого имени – ничего. Какие-то молодые режиссерские имена назывались в качестве возможных руководителей театра – ничего этого не состоялось. И слава богу. Потому что каждое режиссерское имя в городе, не знающем этих имен, мгновенно начнет самоутверждаться на классике. Все в том же дегенеративном московском духе – калеча ее от неумения и ненависти к ней. Не скажу, что сегодняшний БДТ не стремится догнать убежавший поезд современности. Но две попытки сделать это с пьесами современных петербургских драматургов окончились провалом: актеры и режиссеры, два десятилетия не имевшие навыка работы с российской действительностью, попросту не справились с материалом.

Малый драмтеатр, театр Европы, казалось бы, должен на этом фоне блистать и вызывать зрительские восторги. Кстати, у Л.Разумовской и у меня лично там в репертуаре пьеса по О.Уайльду «Звездный мальчик», спектаклю по которой исполнилось 15 (!) лет. Там есть еще два современных российских автора – Л.Петрушевская и А.Галин. Спектаклю по пьесе Галина больше двадцати пяти лет. Людмила Петрушевская очень редко появляется на афишах театров, но ее «Московский хор» отнюдь не входит в основную «обойму» театра. Там тридцать названий. Всё. Хотя в МДТ есть продуманная репертуарная политики, в отличие от остальных городских театров, за исключением, пожалуй, Молодежного.

С.Спивак достоин отдельного слова. Ему удалось довести до результата многолетний долгострой второй сцены в Измайловской саду. Понимаю, как это трудно было сделать, стоя немного на обочине от центральных петербургских театров. К тому же Спивак никогда не шарахался в выборе пьес, его линия в этом смысле была осмысленной и логичной. Посмотрим, что это за логика. Какое-то время Спивак присматривался к драматургическому авангарду города Москвы и даже поставил два смелых спектакля по пьесам А.Шипенко «Ла фюнф ван дер люфт» и Н.Садур «Лунные волки», но затем по каким-то причинам предпочел более спокойный путь. Он не стал повторять традиционных «наборов» из трех чеховских пьес, двух гоголевских и четырех шекспировских. Его изыскания в драматургии прошедших веков были прихотливы. И именно на примере Молодежного театра мы может говорить о такой проблеме, как своеволие режиссера, его эгоцентризм. Сегодня свобода режиссера в выборе репертуара никем не ограничивается. Хочет режиссер ставить телефонную книгу – никто не посмеет слова сказать. Что же это за баловни судьбы? Может быть, у них по нефтяной скважине Сургута на банковском счете? Нет. Они стабильные пользователи госбюджета. Но почему в таком случае ВУЗы, НИИ, детские и онкологические больницы не имеют возможности сполна удовлетворять свои потребности, а принцы современного театра вполне готовы поставить Шиллера и, в случае неудачи, потребовать еще миллионов 10 на повторную попытку? Почему просьба Президента А.Медведева о необходимости постановки в драмтеатрах современных пьес вызвала мгновенную отповедь художественных руководителей о недопустимости диктата государства в театральной политике? Может быть, пристойнее было бы зрителям завалить письмами Президента на эту тему?

Письма зрителей были бы совсем не лишними в отношении Александринского театра и Театра юных зрителей. Этими петербургскими театрами руководят Фокин и Шапиро, москвичи. Помимо естественной гордости, нарушенной подобным вторжением, здесь есть еще один элемент унижения. Как известно, Хиддинк руководил сборной из Голландии за хорошие деньги. Александринский театр безропотно согласился на руководство Фокина потому хотя бы, что он им обеспечил невиданные в Петербурге зарплаты. А Шапиро вообще месяцами не бывает в ТЮЗе. И отношение их к северной столице напоминает отношение английской администрации к зулусам. Глянем на репертуар. В Александринке два современных маргинала из Тольятти Леванов и Дурненков, карманные московские драматурги новой волны постпофигизма, представляют две свои работы для того, чтобы не появлялось статей типа этой. На этом фоне режиссеры Фокин и Могучий во всю удовлетворяют свою ненасытность. Их полеты во сне и наяву оплачиваются всё из того же, надо думать, федерального (?) бюджета. К окружающей действительности отношения не имеют. И ладно. Их право. Но в маленьком помещении типа «офф офф Бродвей». Не на императорской же сцене, господа станиславские.

В ТЮЗе – кошмар. Не буду касаться спектаклей для младших школьников, где названия обычного детского «чёса», но ТЮЗ при Корогодском был современен! И кому еще, как молодым людям, смотреть через его сцену насквозь на окружающую жизнь? Здесь же – ни одного живого драматурга! И готовится очередной «Король Лир». Надо думать, что вопрос школьной программы очень ловко оправдывает текущий репертуар. А заодно и мозговую лень руководства.

В центре, на Невском и «офф» Невском существуют четыре театра – Комиссаржевской, на Литейном, Ленсовета и Комедии. Рассмотрим их репертуары в сумме, поскольку никакой репертуарной политики там не прослеживается. Хотя подбор исполнителей (актеров) там нисколько не уступает другим центровым театрам. И – что? Как используется этот золотой запас?

Ни одной современной пьесы на четверых! Как будто мы живем в ЮАР или Коста-Рике! Если попытаться по репертуару данных «театров» определить их страну обитания, именно такими могут быть отгадки. Это не у нас присвоены сотни миллиардов, триллионы общих денег несколькими семействами. Это не у нас после оплаты квартиры остаются тридцать долларов на жизнь. Это не у нас взрывается крупнейшая ГЭС в мире и пошлые твари рассказывают на всех каналах, с кем они кувыркались нынешней ночью.

У нас, оказывается, нет и не может быть достойных событий, чтобы поймать хотя бы их отражения на сценах государственных театров. У нас нет даже подобия совести у людей, которые присвоили себе звания интеллектуалов и культуртрегеров. Какие это интеллектуалы? Их потолок – замшелые комедии Николаи в переводах Скуй.

Возвращаясь же к разговору с Ю.Бутусовым, скажу без всяких экивоков: современный петербургский театр может спасти только приглашение нас, живых еще и действующих драматургов для руководства этими театрами. Пока живы еще выпускники театральных институтов 60-80 годов прошлого века, пока у новых актеров еще не отвалились руки от пошлости власть предержащих.

И нас нужно еще очень попросить, чтобы мы взялись за очистку авгиевых конюшен.

Александр Образцов

драматург