Текст книги "Миллионноглазый (сборник)"

Чем больше богатых, тем меньше бедных

Кажется, стоит доказать эту аксиому (здесь все приходится доказывать), как все наши проблемы станут прошлым. Но доказать ее неимоверно трудно.

И не по причинам какой-то извечной русской подлости, о которой говорил Амальрик в своем труде «Просуществует ли Советский Союз до 1980 года?» (сам он, кстати, как раз в 1980 году и отдал Богу душу), сравнивая основную психологическую тему советского (русского) человека с завистливым соседством: пусть я опухну от голода, лишь бы сосед не ел блинов.

Это следствие, а не родовая черта. Следствие приближенного мышления.

Именно это приближенное, арифметическое мышление подарил стране Февраль взамен высшей математики рубежа века. Это приближение затем жестко закрепил Октябрь.

Пушкин сказал по другому, случайному поводу основную русскую фразу:

Ах, обмануть меня не трудно,

Я сам обманываться рад.

Демократы девятнадцатого века долго искали арифметическое действие, ведущее к приближению. Как известно, их изыскания были не напрасны.

И вот теперь жизнь в этой стране так замечательно запуталась, что высшая математика становится для нее источником в пустыне.

Поэтому теперь надо ждать. И все. Как в огороде.

Черчилль, Гитлер и Сталин

Гитлер и Черчилль. Один глуп, второй фарисей.

Черчилль сыграл вторую мировую войну на одну руку с Чемберленом и США. Они и вооружили Германию против СССР, и тонко (с риском) вели именно к войне.

Когда Гитлер разбил Францию, он был убежден, что Англия не посмеет отказаться от союза с ним (Гесс). Когда же напоролся на ледяной ответ Черчилля, он осатанел и начал бомбардировки, играя на руку того же Черчилля, так как народ Англии окончательно отвернулся от немцев (впервые в истории Англия столкнулась с прямым насилием в отношении Ея).

А поскольку Гитлер не планировал вторжения, вторжение не состоялось. И Гитлер, как побитый пес, уныло поперся на Восток, не имея на этот случай никакой стратегии. Он увяз уже в самом плане Барбаросса на строчке «дойдем до Урала». И – что? Что потом – «и так далее»?

Так стратегию не ведут. Это – тактика. Похоже, что Сталин также не ожидал отказа Черчилля от союза с Гитлером. И он был ласков и с теми, и с теми. Он всячески ублажал Гитлера поставками, послушанием. Он искал еврейского союза с Америкой. Он понимал, что союз Гитлера и Англии смертелен для СССР. Но ничего не мог поделать. Он был пешкой вроде Чехии в этой игре.

И роль пешки спасла нас. Нас может быть спасла финская война, ее позор. Журналисты развеяли «миф» о русской мощи. Реальной силой признана была одна Германия.

И 22 июня было торжеством Черчилля и всей политики Англии. Теперь можно было любить Красную армию, которая лила кровь за Англию и США.

Сталин из фигуры ничтожной и преступной сразу вырос в слона, затем в ладью. И был вполне предсказуем и терпим. Пока не был взят Берлин.

Черчилль вдруг с ужасом увидел неизмеримо большую, чем глупая Германия, опасность. Поэтому в Фултоне и в своей книге он так уныл. С возникновением и распространением атомной бомбы он понял, что победы в выигранной партии нет.

Ее нет до сих пор. И не будет. Потому что поражение России – конец человечества, как биологического вида. Вид без превосходных качеств (простодушия, щедрости, любви, достоинства и чести) не имеет продолжения. Он не может идти в никуда на ссудном проценте и нарушении договоров. Вид развивается к Солнцу, а не в выгребную яму.

Как сказал Сталин – победа будет за нами.

Что такое Сталин в таком случае? Он не болтлив – в отличие от этих двух. Он жесток, но здесь надо внимательно считать. Если жесток без патологии, для «победы» – это норма. Потому что жестокость Европы в мире за 400 последних лет патологична.

Можно сказать, что политика Сталина привела Россию в сегодняшний коллапс. А можно сказать, что она подарила России 30 лет, пока не появилась бомба. Сталин спас Россию от расчленения и полного упадка, он сохранил ее физическое постоянство.

Оказывается, есть всеобщий разум на уровне: народ – реальность. И чем ниже оценивают этот разум окружающие народы и их союзы, тем лучше. Иван-дурак – высочайший класс самосохранения.

Правда, щепки летят нешуточные.

Черчилль неожиданно находит в характере англичан совершенно русские черты: способность терпеть обстоятельства до определенной черты, вызывая подозрения в трусости или цинизме, а затем вдруг приходить в ярость и проявлять презрение к смерти. Это подтверждает гипотезу Драгункина об отморозках.

Другой чертой уголовного прошлого британцев является выжидательная политика. Выявляется «диктатор» (страна или личность) и начинается сколачивание блока против него. Этим достигается две цели: устранение опасного и растущего конкурента и преимущественное право при дележе добычи.

Туда же примыкает т. н. демократический ритуал. Скажем, Чемберлен готовит мировую войну: Гитлер-Сталин. Черчилль в меньшинстве осуждает его, но с позиций умного против неразумного, излишне доверчивого и проч.

В результате война (которую элементарно можно было предотвратить) происходит, но ею руководит уже умный и дальновидный Черчилль, чтобы показать всему миру торжество демократии – правящее большинство допустило ошибку и народ поправил ее.

А в случаях авторитарного правления сам народ уже может быть обвинен, так как не подстраховался на случай ошибок (или преступлений) правящего большинства. Схема, надо сказать, безупречная по своему цинизму и воровской логике.

Англия благополучно пережёвывала своих врагов, пока не столкнулась со своим чадом – США.

Так когда-то Россия пожалела своих – Англию, Германию. И не пожалела Польшу и Турцию.

Черчилль показывает не только то, как надо любить свою Родину, но и то, как не надо ее развращать. Англия выросла на грабеже и халяве и нельзя усугублять подобные качества риторикой – даже у англичан появилась приторность и они его вышвырнули в 45 году. Он так и не понял, за что.

Отсутствие справедливости не подвергает сомнению существование высших сил, но оно копит обиды против них. Возникает крамольная мысль о том, что им не важно качество. Больше того – качество им нежелательно. Им нужна всего лишь сексуальная сила. И эту силу они сами трансформируют так, как им нужно. Возникает еще одна мысль о том, что наши высшие силы – мелкие начальники более значительной епархии и там за всем не уследить.

Пожалуй, главное в эти дни – неуверенность Путина. Страна оперлась на одну ногу, та подломилась. Надо стоять минимум на трех: общество, история, культура. Экономика понятие прикладное. Если есть база – всё приложится. У нас история всё более двоится. Культура же мгновенно была съедена ржавчиной Запада – технологиями. Те островки – типа меня – не будут работать, пока бушуют технологии. Кто-то всё сильнее давит на юлу: уже кроме визга ничего не слышно.

По 1 каналу сейчас идет фильм, русский мужик смотрит вдаль, сойдя с саней. Показывают строку и картинку внизу: «В Москве проголосовал Алексий 2-й.» Мужик задумчиво говорит: «Кого это еще леший принес?»

Путин явно живет по принципу «цель оправдывает средства». Ему прощают все средства, почему-то предполагая единую для всех цель – великую Россию. А что, если цель противоположна? Во всяком случае за 8 лет безраздельной власти он лишь упирался по пути к этой цели. И его сопротивление принималось за осторожность и мудрость. И эти выборы фальсифицированы, но Запад захочет заметить это только в отношении либералов, а те проиграли безнадежно, используя русофобию. Хотел бы я увидеть любую другую страну, где ненависть к громадному большинству так очевидна и не наказываема. Больше того, наказываемо ответное на эту ненависть негодование. Такая алогичность сбивает с толку прежде всего врагов. Но и друзья в ужасе.

А Расея между тем режет ей одной известный маршрут. Им она не намерена делиться ни с одним человеком, в том числе русским. Это говорит о высокой мистической цели для человечества вообще. Потому что цели других народов понятны, просты, банальны: еда, удовольствия, покорность.

Мысль: мы очень хотели в юности поговорить всерьез о жизни, но отцы обидно зевали в ответ и считали нас сопляками. Нынешние юноши также зевают нам в лицо и также считают сопляками, ничему в жизни не научившимися. Между тем именно мое поколение узнало главную тайну жизни – ее тихую музыку, которая слышна только в одиночестве. Жаль, но мы одни будем в раю.

Поскольку суша расположена в северном полушарии, а человек животное ленивое, и заставить его действовать способен только мороз, он движется вслед за солнышком веками по кольцу – Северная Америка Азия Европа Исландия. На этом маршруте узловой станцией является Сибирь. Там все концы породы.

С назначением Медведева всё стало кристально, маски сброшены. То недоумение, которое сопровождало народ 8 лет – развеется. Да, войну против русских ведут президент, правительство и Москва в лице Садового кольца. Наконец один из членов оккупации стал виден. В чем своеобразие и банальность ситуации? В том, что объединяющий центр у русских не важен. Главное, чтобы он был продолжительное время, чтобы создалась ячейка, идеологическое ядро. А Путин или кто-то иной будет катализатором процесса – неважно. Сегодня принципиально важны два фактора: история и культура (или наоборот). История разработана, вспахана Фоменко, а культура проросла неожиданно для всех – Веды. В культуре кроме традиций и наследия не обойтись без ее генетических носителей. И здесь масштаб личностей обратно пропорционален нынешним величинам. Несомненно, что копящийся заряд сдерживаемых сил разожмется тем сильнее, чем дольше его сдерживают.

Есть еще крошечная надежда на то, что Путин заигрался в игру «польза для Отечества», но она всё уменьшается. Этот человек уходит в хлам, шлак.

К вопросу о центре. Россия так же терпеливо, как к Путину относится к Москве. И прощает Москве многое за ее структурную роль. Сегодня, на фоне горбачевского «поражения» в Москве сформировался слой скороспелок, наглых маменькиных сынков, богатых во втором поколении. Они уже не имеют хватки папаш комсомольцев-бандюганов, образование получили за деньги от подхалимов, но гонора неимоверного. Каждый готов и кино снять, и роман надиктовать. Но это трусливое стадо, до первого передела. Я помню Москву начала 80-х, когда советская элита была еще очень крепка, но уже немного растеряна. Брежневские «Здравствуйте, товарищи пограничники!» по бумажке они расценивали как необходимость не стать жертвой идеологической диверсии от самого себя, не сморозить что-то. Не было молодой смены? Скорее была власть застывающей догмы. Она в конце концов заставила онеметь и обездвижиться. Их взяли голыми руками.

Чеченцы

Недавно мне в руки попала бумага Министерства обороны, от которой я, честное слово, немного обалдел. Предлагаю вашему вниманию выдержки из документа:

«…их общая численность оценивается в 25-30 тысяч боевиков. Это хорошо подготовленные молодые люди, владеющие одной профессией – убивать и не быть убитыми. Как правило, они являются основными кормильцами многочисленных семей. Традиционное презрение чеченца к собственной смерти предполагает еще большее презрение к жизни врага. На чеченского боевика не действуют какие-либо традиционные ценности, в том числе нравственные. Его основная забота – забота о близких…»

«…невозможно поэтому даже мечтать о примирении. Все федеральные средства, брошенные в Чечню, неизбежно попадают в качестве „контрибуции“ в бюджет бандформирований, которые станут „работать“ в качестве итальянских „красных бригад“. А это – на десятилетия…»

«… потому главным и единственным решением данной проблемы является создание трех дивизий быстрого реагирования. Одна из этих дивизий будет располагаться у границ Прибалтики, с возможностью маневрирования по всему фронту границы в зависимовти от общественно-политической обстановки, складывающейся в этих странах. Вторая дивизия выдвигается в район Бреста в Белоруссии, чтобы НАТО ощущало на своем восточном виске дуло чеченского автомата. Наконец, третья дивизия должна расположиться в районе Армавира с целью контроля ситуации в Закавказье. Таким образом мы решаем сразу несколько задач. Первое. Чеченцы, владеющие профессией боевика, получат возможность освоить и развить в себе эти качества в элитной российской части. Второе. НАТО, сделавшее так много для эскалации конфликта на Северном Кавказе, получит у своих границ мощную группировку готовых на все чеченских формирований. Наконец, третье. Денег, которые будут получать чеченские спецназовцы (от 3 до 5 тысяч долларов США) будет вполне достаточно для устройства их многочисленных родственников в Чечне и федеральные власти получат таким образом идеальный способ для развития территории, еще вчера напоминающей пустыню.»

Таковы планы. Может быть, стратеги из Минобороны не так уж и неправы и именно в этом направлении находится политическое решение чеченской проблемы?..

Чистого искусства нет в природе

Искусство – это забор для профанов. Там нет щелей. Мощная ограда опоясывает мир.

Что внутри? Пустота. Забор существует сам по себе.

На его постройку годится всё. Здесь и Бунин с Набоковым, и Бах, и Алла Пугачева с Резником. Здесь все более-менее известные деятели.

Предназначение забора – не только дурить население. Его основная цель – обманывать самих себя. Возмущаться, когда слишком уж пошлый материал вплетается. Благоговеть, соприкоснувшись с тенью Пушкина или веткой Блока.

Боюсь, что я прав. Ведь даже футбольная страсть заменяет все цели жизни. И в футболе есть философия, есть святые имена. И тонкость постижения паса или удара не уступает тонкости ДуФу.

Как это печально.

Читатель всегда прав

Полтора десятка лет назад СССР еще существовал в сознании местных писателей. Их грела единственная мысль, которая может греть в этой профессии: нас ждут. Кто ждет? Те, кто не смог дождаться при Советской власти, потому что Советская власть всегда боролась с талантом и свободой. Здесь надо сделать паузу. И понять, что Советская власть не хотела умирать и потому боролась со всяким, кто покушался на нее.

Но я не знаю ни одного действительно одаренного автора, который бы не шарахался от Советской власти, когда она хотела его приголубить. Этот феномен до сих пор не понят. И не исследован. Почему писатели (а именно они провели всю работу по свержению Советской власти) так жестко стояли против нее? Чего они добивались? Братания с западными коллегами? Но всегда было известно, что западные писатели никогда не имели и десятой доли того влияния на общество, какое имели русские писатели. А говорить о такого рода отзывчивости с их стороны было просто смешно: никто на Западе никогда не выделял нравственное – только успешность была там в цене. Поэтому основной причиной неприязни писателей к власти в СССР была жажда абсолютной славы. Их не устраивала уже роль любимцев общества, не грели льготы квартирные, профессиональные и прочие. Их сжигала бешеная зависть к писательской славе идолов 19 – начала 20 веков. Каждый из них видел свои книги выложенными в каждой квартире в качестве учебника жизни. Естественно, чем больше был градус нетерпения, тем мельче становился талант.

Но русский читатель также несопоставим с западным. Он ждет и надеется, что завтра или уже сегодня вечером над страной вознесется новый Пушкин. Только этим можно объяснить безумные вечера в Политехническом и расцвет Самиздата.

В начале 90-х годов 20 века в России произошло событие, сравнимое с распадом СССР: русский читатель массово отвернулся от русской литературы вообще. Почему?

Только не потому, что вдруг понял нравственное падение писателей, их продажность властям. Сам читатель всегда жил по понятиям, дисциплинированно ходил на собрания и состоял в правильных организациях. Так что правдолюбие писателей ему было скорее неприятно. Я не говорю о наиболее громкой экзальтированной части читателей, которые в основном и раздували вопрос о необходимости писательского целомудрия. Но сами писатели относились к своей роли совести народной довольно потребительски. Я не говорю, опять же, о небольшой части писателей, красиво соответствующих этой роли. Но не могу назвать в качестве примеров известные имена Солженицына, Твардовского или Шолохова. Не потому что сомневаюсь в их искренности, а только лишь потому, что известные люди по определению не могут быть свободными и нравственно чистыми: карьера не позволит им это сделать. Это не требует даже доказательств, поскольку очевидно.

Совестью народа могут считаться те незаметные, часто мало искусные, но предельно искренние самодеятельные писатели, которые, собственно, и составляют золотой фонд не только русской, но и мировой культуры.

Критика и обыватели называют их графоманами. Их существование почему-то страшно нервирует пишущую публику. От них шарахаются, их всячески поносят. За что? За их безмерную любовь к слову? За то, что все их силы идут на оплодотворение литературой, и именно они рожают новые имена? Ведь написать сильный текст – половина дела. Нужно, чтобы кто-то этот текст выносил и родил. И требовать от роженицы еще и оплодотворения – настолько же нелепо, как требовать от англичанина чести, а от француза искренности.

Итак, именно т. н. графоманы пропускают через себя напряжение прошлых текстов литературы или глубокого малоизвестного знания, чтобы эти тексты стали каноническими. Именно они обеспечивают странную истину «рукописи не горят» – они не дают им пропасть.

Говорить о значении в этом вопросе литературной критики невозможно. Я не читал ни одного критического обзора, где бы открывалось новое имя: только известные ряды с небольшими изменениями в иерархии. Не думаю, что критика хотя бы способствовала возвращению текстов Платонова или Мандельштама, что она не позволяла забыть Есенина или Хлебникова.

Только самодеятельные писатели, их низовой (народный по ощущению) напор. Это сравнимо с протестом, которому умные власти не дают стать бунтом.

Однако сами писатели, от которых можно ждать сильных текстов, после распада страны перестали искать читателя, потеряли его. Адрес неизвестен.

Поэтому сильные тексты не могут быть определены. Потерялась сцепка низовой (народной) необходимости в художественном слове (не путать со словом историческим и нравственным) и его проявлением в известных местах – журналах, издательствах, в разговорах о современной литературе. Массово отшатнувшийся от русской литературы читатель магнитно потянул за собой и золотой фонд человечества.

Где теперь искать друг друга? Кому доказывать крепость текстов? Сколько рукописей должно сгореть, пока их не подхватят надежные руки? Неизвестно.

Шумит, гремит мутная волна, в которой ничего не услышишь – не то, что разглядишь.

Читаю Троцкого: «Сталин»

Набирая воду, увидел желтый цвет. Пошел к председателю, позвонили в санэпидстанцию. Благополучие нарушено практически навсегда. Выпили, курочку на углях испекли. Естественно, поругались. Что уже приводит только к усталости от вздорных поводов. Ладно.

Читаю Троцкого «Сталин». 3 книжка из 5. И так он меня стал брать: точно, кратко, чисто.

Но вдруг, как в сказке: не спи! И точно – он шулер. Он играет понятием «санкюлот»=нищий, как будто это «святой». А нищий как раз не только жалкий и несчастный, но и злой, мстительный. Он не похож на романтического героя. И лишившись своего гегемона Троций остается наедине с собой, ибо он лишен цели, у него только враги: олигархи, мелкая буржуазия, бюрократия.

У Троцкого как бы нет цели, она истаяла. Но отдельные его реплики: «первобытные, малокультурные, антисемиты» показывают, что цель все-таки есть. Это создание глобального общества казарменного типа, управляемого живчиками-интеллектуалами, для которых высшей степенью наслаждения станет наслаждение своей полной исключительности, в том числе сексуальной. Это еврейская черта неутоленности, когда семя оказывается брошено в космос. Родина для них всегда понятие «первобытная». Даже библейские скотоводы для них чисто игровая приставка. В самом деле, представить еврея в роли таджика или адыгейца невозможно. Так, как невозможно представить Троцкого в роли русского патриота.

В одном месте пишет о том, что единственным человеком, которого Ленин действительно уважал, был несомненно больной террором Красин. В другом месте Троцкий называет ЦК тех лет истинно горным и высоким по духу.

При этом у него есть задатки выдающегося писателя для юношества, типа Стивенсона или Гайдара.

Рассказ о демонизме Сталина совсем недалеко от места, где он решительно отрицает влияние какой-то одной партии или даже классов на ход истории, всё свершается комплексом причин и т. д. Совершенно очевидно, что разрушение (революция) производится одним типом людей, артистами, а строительство совсем иным – трудягами.

Сталин – типичный трудяга, который вынужден был убрать всех артистов с арены. Его наркомы были как один – глыбы, а не вертуны типа Бухарина.

Вообще процессы отодвигались не по причине особого сталинского садизма, а потому что с этим людьми в остатке и с прежней историей в новое время было просто не ужиться. Она тянула на дно. И, конечно же, террор как фактор порядка и дисциплины.

Не секрет, что даже под постоянной угрозой наказания была практически проиграна финская война и 1941-42 годы.

Сталин не мог, но и не хотел, считал вредным писать о своих тайных планах и предпочтениях. Он был очень взрослый человек и политик.