Текст книги "Миллионноглазый (сборник)"

2.

Поэтому перейдем к тупиковой ситуации организованной культуры, которая сложилась в России и которая является еще одним подтверждением мысли о роли этой страны в современной истории, как полигона для всевозможных испытаний.

Все те ограничения и зуботычины, которые на Западе обрушиваются на новое искусство, в России становятся нормой для искусства вообще. Это связано с широким заимствованием философии культуры в начале девятнадцатого века и гипертрофированным ее преломлением.

Оказалось, что можно усилиями нескольких гениев (скажем так) полностью пройти многовековой путь европейской мысли и более того – через полстолетия стать учителями своих учителей!

Конечно, освоить технологии и культуру общения так быстро не удается. Для этого надо вовлекать в новые отношения все общество. Но как решиться на такое, если всё так устойчиво, сладко, привычно? Если девушки на балах, юноши на манёврах, старики за картами, а царь с царицей разыгрывают Онегина и Татьяну?

Безусловный успех в военном деле в 18 веке, затем успех в искусстве в 19 веке породили два заблуждения.

Первое: все проблемы можно решить военной силой.

Второе: единственная сила, влияющая на общество, дающая власть над обществом, это искусство.

Эти заблуждения странным образом переплелись. Громадная часть русской культуры посвящена пропаганде милитаризма. Начиная с Ломоносова, Державина, продолжаясь у Пушкина, и далее к советским временам. С другой стороны, власть всегда ревниво следила за отдельными людьми культуры. Здесь уже не требуется уточнений.

Два глобальных заблуждения породили множество более мелких. Ну, например, власть, заигрывая с искусством, создает ему репутацию религии. Тогда как высшие проявления искусства, в отличие от религиозных, как раз выходят к состояниям отчаяния и безнадежности. Какая там религия, если Толстой умирал как бродяга, а Гаршин бросился в лестничный пролет?

Но это примеры иных проявлений духа, а не оценка искусства. Когда же власть решалась приручать искусство, она делала это с ловкостью слона. Яркие крикливые (тусклые молчаливые) – все равно – личности обеспечивались рекламой, выездами за границу, деньгами. Нечаянно (не со зла) вытаптывалось все действительно ценное и растущее. Все это происходило только потому, что власть стеснялась. Она входила с подарками и рассовывала их, не глядя, кому попало. Многие знали, что должна прийти власть и ждали ее у дверей.

Настоящие люди об этих визитах не догадывались. А если бы и знали, то нарочно ушли бы с выгодного места. И здесь дело не в оппозиционности (вечной) власти, а в гипертрофированности представлений об искусстве, обусловленных заблуждением номер два. Сладкое чувство несправедливо обиженного, обойденного, мазохизм русского художника, стоит больше, чем госдача и лауреатство.

Сегодня, когда заблуждение номер два рухнуло (хочется надеяться на то, что и номер один постигнет та же участь), русский художник-мазохист производит впечатление идиота, над которым с полным основанием можно рыдать и хохотать. Никто не ждет от него откровений. Никто не входит с подарками, смущенно покашливая и растерянно улыбаясь от натиска банды прихлебателей (именно таким представляется искусство чиновникам власти). Оказалось к тому же, что на Западе к искусству относятся лишь как к одной из форм интеллектуального поиска. И не более того. Менее общественно важной, чем религия. Менее доходной, чем наука и техника.

Надо заметить, что крушение русской культуры произошло не мгновенно и не с подачи Егора Тимуровича (показательное сочетание имен!). Это крушение началось с самого Пушкина. Совершился некий цикл, параметры которого сегодня видны всем. Но не всем пока доступна общая картина происшедшего. Она проста и скоро внедрится в общественное сознание.

Пушкин воплотил в своем творчестве все темы и пути развития русского искусства. На протяжении последующих ста лет все эти темы и пути были реализованы. На этом русская культура, а вернее пушкинская русская культура закончила свое существование. Появилась так называемая советская культура, существовавшая лишь эпигонски. Действительно, каждый из рядов поразительно напоминает ряд все более мелких матрешек.

Для комментария и своеобразной игры (и читатели пусть присоединяются, всё лучше, чем сидеть у ящика) назовем имя, допустим, Толстого. Следом вытаскиваем Шолохова, Фадеева, Симонова, Бондарева, Стаднюка и, наконец, безымянный «Вечный зов». Скажем дальше – Чехов. Пожалуйста: Паустовский, Нагибин и многие другие. О драматургах, последователях «простой» манеры, я даже вспоминать не стану: все. Гоголь. Здесь ряд удивительный, самый плодотворный, но заканчивающийся, тем не менее, точно той же мельчайшей матрешкой: Достоевский, Булгаков, Платонов, Хармс, Венедикт Ерофеев, Голявкин, Виктор Ерофеев.

3.

Возвращаясь к собственному опыту, хочу заметить, что я вполне представляю себе те опасности, которые меня ждут, как только я вслух произнесу «я». Но время такое, что сказать это уже можно. И еще можно.

Я не принадлежу к пушкинской русской культуре.

И земля не провалилась, и огонь небесный не испепелил.

Точно так же не принадлежали к ней многие из вышеназванных русских писателей. О том, что заставляло их говорить о родоначальнике с придыханием, будем догадываться поодиночке.

Нет, не случайно Пушкина за границей принимают не по текстам, а по доверенности.

Что сделал Пушкин?

Изобрел и выпестовал русскую критику, по черной своей исторической роли сравнимую только с тайной охранкой.

Создал фальшивый и расплывчатый образ «положительного» героя, как бледную копию бездарного Байрона.

Больше других в русской истории (за исключением разве что Петра Первого) способствовал крушению православия в России.

Создал фальшивый и расплывчатый образ «русской души», так называемой Татьяны Лариной, чудовищного конгломерата заимствований из тогдашней французской и английской прозы не лучшего качества, уровня Вальтер Скотта.

Поучающий характер пушкинских химер (от «Кавказского пленника» до «Выстрела») позволил впоследствии приспосабливать эти химеры под любые идеологические разработки. Можно, конечно, найти в «Капитанской дочке» все русские родовые черты, но проще поискать там отголоски авантюрного европейского романа того же Вальтер Скотта. Надо понимать, что, начиная с лубочного «Руслана», Пушкин ничего принципиально своего не открыл, а национального не разработал. Сидя в Михайловском, получая книги из Парижа, можно засохнуть на корню, если не шить иногда по выкройкам нечто вроде «Графа Нулина» или оперы «Борис Годунов».

Поразительно всё же, как русская душа тянется к статике!

Что осталось?

Остался Лермонтов, искалеченный Тютчев, искалеченный Гоголь, изувеченный Достоевский, неуловимый Чехов, сказочный Мандельштам.

Именно Мандельштам закрыл пушкинскую культуру и не авторитарно вывел нас из неминуемого распада. Всеобщность Мандельштама была точна. Его страницы о Данте, переводы Барбье, впечатления от античности, классицизма, Армении, иудейства, предвоенной Европы и многое другое, лаконичное, глубоко ассоциативное, соединенное со страшной, искупительной (за всю пушкинскую русскую культуру) судьбой повернули, кажется, приоритеты новой русской культуры от статики, болота, гниения, апатии, безволия, вампиризма, прихлебательства к легкости, мгновенному полету, глубокому дыханию, самоорганизации.

Именно жизнь Мандельштама дает основания говорить о самоорганизации культуры. Именно Мандельштам доказал тот неочевидный факт, что культура является первичной потребностью человека наряду с хлебом, отдыхом, сном и работой.

Оказывается, культура создана не для развлечения! И она вообще не создана кем-то из людей, она была всегда!

Потому она неистребима и не зависит от государственных дотаций. Она является необходимостью и стоит так же дорого, как хлеб, сон, отдых и работа.

Не надо просить на культуру. Не надо пугать исчезновением культуры.

Надо уметь создавать такие произведения, а для их прохождения к людям – такие интриги, а для их воздействия на людей – такие энергетические поля, чтобы грамотный читал, шагая, а неграмотный забывал закрывать рот.

Так должна самоорганизоваться русская культура.

Сатана в шкафу

Поэт неустойчив. Он импульсивен, ребячлив. Он не может заставить любить себя. Он может только пленять.

Страшная сила драматургии. Как у Командора. Дон-Жуан и Командор – это поэт и драматург. Командор знает о своем возвращении. А Дон-Жуан говорит себе: а! не придет. Но и Дон-Жуан знает. Бабочка, мотылек.

Проза тоже сильна. Но она, как бы сказать точней, неофициальна. Ее можно читать, можно не читать. Драматурга не читать нельзя. Он берет сразу весь зал.

Драматургия в двадцатом веке вышла из театра на улицу.

Ленин, Сталин, Гитлер – Командоры.

Девятнадцатый век знал, что они придут. Но литература девятнадцатого века, захватив просто из юного хамства высоты религии (Дон-Жуан), пренебрегла тяжким, ежедневным трудом продвижения нравственного.

Нравственное – это дубовый шкаф, который почему-то надо передвигать из века в век, потея и кряхтя. Если не передвинул – из угла выйдет Сатана.

Да. Сатана должен быть в шкафу, вот что.

Сванидзе

Написав текст о млечине, я решил было прихватить сюда же и сванидзе, но меня удержало чувство, похожее на целесообразность. Не стоит маленького выделять и делать его как бы большим, типичным.

Но я посмотрел его в итоговой программе Суда времени и решил, что млечин спекся, а этот пойдет до конца, т. е. до изгнания с телеэкрана. И это оттого, что сванидзе омерзителен чисто физиологически и он понимает это. И то, что он мечется по всем каналам, выискивая дырочку, чтобы плюнуть оттуда в лицо нации хозяев, говорит о двух его краеугольных фобиях. Во-первых, сванидзе изображает из себя жертву злобных русских обывателей. Во-вторых, он в страшных снах видит себя в виде такого же, но еврейского обывателя, всеми благополучно забытого. Собаки на него лают, голуби какают. И не к кому обратиться за управой.

Москва переполнилась такими сванидзе. Они тупо хохочут в Камедиклаб. Они лебезят перед Пугачевой, которая никак не успокоится. Они беспардонно клевещут на Эхе, обзывая нацию хозяев совсем уж неприличными словами. Они нагло с ногами влезли за стол, где в головах – великие русские имена.

А кто они, эти сванидзе, млечины и быковы? Кто-то читал их книги? Хотя бы одна мысль их имела больше двух измерений? Кто их держит и множит?

Мы видели этих мыслителей: эрнста, кулистикова и добродеева в важной беседе с главой государства. Неужели им не страшно руководить 95 процентами людей, которые их презирают?

Брысь!

Сверхдержава в современном мире

Когда кто-то острит по поводу «Верхней Вольты с ракетами», и получает зарплату в рублях, он не должен их получать.

Кроме того, он должен быть немедленно депортирован в любую страну, которая согласится принять мерзавца.

Я знаю, кто примет его. Последние годы эта страна не скрывает своих сожалений по поводу усиления России. Традиционно не скрывает, подчеркну. Это – Англия, карлик с амбициями мирового вышибалы.

Есть еще несколько стран, накопивших за счет эксплуатации колоний или на посредничестве хорошие внутренние деньги и которые кичатся жизненным уровнем населения. Но их кичливость не основана на силе. Потому она пародийна.

Если уж мы живем в мире, который не понимает доброго отношения Горбачева, а понимает всё только в одном смысле: получу по морде или нет, то и говорить надо не с мыслью о свободе и братстве, а имея под столом во время разговора здоровенный ракетно-атомный аргумент.

Все почему-то забыли о том, что аргумент никуда не испарился. Что он не меньший, чем у всех остальных вместе взятых, и, имея его в наличии, не надо кого-то уговаривать по поводу Курил, Абхазии или бомбардировок Сербии. То, что противостоящая сторона очень сообразительна на этот счет, она не раз и не два показала. И угрозы противостоящей стороны – чистый блеф.

Но жизнь – не покер.

Вообще же, надо мыслить. И это приводит к результатам.

А мысли здесь возникают интересные.

Имела ли самозванная супердержава хоть какой-то опыт войны за всю свою историю? Война с Англией за независимость? А что такое Англия? Имела ли она за всю свою историю хотя бы одну войну на уничтожение, как те же Россия, Германия, Франция? Еще какие войны провели США? Уничтожение миллионов индейцев, вооруженных тамагавками? Или войну Севера и Юга – оперетту амбиций? Или две мировые войны в качестве туристов и пенкоснимателей?

Так вот, настоящая война не может вестись слабаками. Страна должна провести минимум одну войну на уничтожение и выиграть ее, чтобы претендовать на звание сверхдержавы.

Сегодня в мире только одна такая страна. И эта страна – Россия.

Она победила Наполеона в мировой войне. Она подарила Западу победу в войне 14 года, предпочтя свести счеты кое с кем в собственном доме. И она выиграла в одиночку войну против всей материковой Европы в 1945 – и эта фантастическая победа уже не будет повторена, потому что в следующей войне победителей не будет.

Так кто же сегодня сверхдержава?

Такого вопроса не может стоять в принципе. Количество жирных – не есть сила.

Сила – это терпение, терпение и еще раз терпение.

Светает

Интервью с собой (1)

С возрастом суждения людей о современной цивилизации становятся обычно безнадежны. Что это: страх смерти или итоги развития?

Думаю, что это давление жизни. Человек с годами (не всегда, конечно) всё глубже погружается в пучины жизни для того, чтобы понять законы ее развития. И неожиданно попадает под водяной столб над собой. Иногда погружение слишком быстрое и люди гибнут от избытка знаний еще в молодости – Лермонтов, Рембо, Моцарт. Иногда доживают до глубокой старости – Микельанджело, Гете, Толстой. Но ощущение тяжести знания жизни несомненно. Я бы даже назвал это смертельным разочарованием.

Почему?

Нам предоставляют в начале фальшивое меню, где значатся любовь, благородство, честь, справедливость. А оказывается, что это обман. И выяснение одной только особенности этого обмана имеет летальный исход: жить становится унизительно, глупо, оскорбительно. Я имею в виду то, что обман – преднамеренный.

Вы имеете в виду..?

Да, и это. Вся известная нам история цивилизаций склеена злонамеренной ложью. Я не стану говорить о так называемых древних цивилизациях – египетской, китайской, античной. Остатки этих времен расположены и объяснены так, как нужно было христианству. Да, именно христианство и связанные с ним иудаизм и мусульманство (порядок возникновения неизвестен. Мне представляется, что вначале возникли тайные католические ордена) полностью изменили историю человечества. И для того, чтобы убедиться в этом, не надо пользоваться не признанными источниками. Достаточно того, что признано официально церковью и ООН. Надо всего лишь пристальней всмотреться в цифры и события.

Во времена инквизиции, которая, конечно же, как всякий последующий террор (английская, французская, русская «революции», германский нацизм, кхмерский ужас) была кратковременна и потому эффективна, было сожжено более 12 миллионов человек. Во время террора гибнут обычно самые сильные и мыслящие представители прежней цивилизации. Всё население Европы и России в 1500 году составляло около 80 млн. человек (по данным ООН). Следовательно, выборочные убийства тех лет затронули каждую семью. Террор потому и эффективен, что он всеобщ. Кромвель, Робеспьер, Ленин, Гитлер и Пол Пот знали это. Но они не могли распространить террор на весь мир. Христианство смогло. Какую цивилизацию оно сожгло – можно только гадать. Нельзя представить ее контуры по так называемой античной культуре, выданной в мир строго дозировано Ватиканом для малопонятных целей (думаю, что для элементарного выживания, поскольку христианский канон был безжизнен как раскаленный чугун – адское изделие). Может быть, звезды так встали, что террор был так успешен. Может быть, существует единый Сатана, который принимает противоположное обличье, но факт остается фактом: люди горели на кострах от Урала до Португалии как праздничные новогодние шутихи на глазах всего населения (попробуй не прийти!). На этом фоне плахи и гильотины Англии и Франции также впечатляют. Как и черепа Камбоджи. А вот стыдливые застенки России и Германии производят впечатление недосказанности.

Но это уже история. Хотя и жуткая.

Историей это станет тогда, когда откроют подвалы Ватикана. Когда разрешат свободу суждений, а не «свободу слова». Что такое свобода слова? Это девальвация слова. Она возникла тогда, когда сожженные знания вдруг просочились сквозь пятисотлетние курганы лжи. А когда сдержать их стало невозможно, ввели «свободу слова». Только для того, чтобы всякое слово потеряло ценность, буквально «собака лает – ветер носит». Они надеются, что жажда истины утолима. Но прошлое не исчезает. Оно достает через столетия.

Почему возникло христианство?

Это главный вопрос последних столетий. Оно возникло ради достижения безмерной власти над людьми.

Для чего?

Я не знаю. Лично мне власть над другим человеком стыдна. Как только кто-то падал передо мною на колени, я испытывал ужас. И вел себя так, чтобы человек снова стал человеком и поднялся вровень со всеми. Неправильно себя вел. Сгибаясь. Но отвращение от власти сильнее, поэтому бежишь от нее без правил и смысла. Видимо, это врожденное чувство. Оно красит русскую интеллигенцию. При всей ее также первородной глупости, невыносимой во власти.

Может быть, стоит заниматься своим делом и не вторгаться в нравственную область?

Да, выращивать рожь или писать уравнения во всех отношениях выгодней. И писать пьесы и рассказы. Но рано или поздно возникают проклятые вопросы. И от них не спрятаться ни в науке, ни в искусстве. Возникает ступор, депрессия, стыд. Нельзя заниматься любимым делом неизвестно для чего. Можно, конечно, признать раз и навсегда непознаваемость жизни, и необходимость работы ради работы. Подобно собаке, сторожащей собственность, смысл которой ей неведом. Но когда выстраивается картина прошлого, искаженная злонамеренно грязными людьми и коллективами, допустимо ли не обращать на это внимания? Критика в таком случае принимает формы того же террора в упомянутом диапазоне от Кромвеля до Пол Пота. Поэтому надо обсуждать вопросы по мере поступления.

Но свобода слова предполагает свободу любого слова и суждения…

Свободу слова ввели люди, не верящие в свободу. Они уверены, что любую свободу можно в любой момент прихлопнуть, особо даже не заботясь о последствиях. Сегодня на Западе под запретом находится «ревизионизм». За высказанные вслух сомнения по поводу размеров т. н. холокоста дают срок. Что это, как не террор? Разве не было бы достойным опровержение выводов ревизионистов с фактами в руках, тем более что существует колоссальная литература о холокосте? И вдруг частные лица путем рассуждений ее опрокинули? Так, может быть, и христианство такой же колосс на глиняных ногах? Не случайно в современном абсолютно нерелигиозном обществе возникают внезапные храмы и учения. Кто-то дает на это деньги неизвестного происхождения. Кто-то властно выносит религию на первый план новостей. Христианство по-прежнему всесильно и не желает слышать даже мельчайший посторонний писк в свой адрес.

Так зачем же пищать? Если невыгодно и небезопасно?

Привычка к опрятности. Не люблю сальные и вонючие места.

1 ноября 07

Интервью (2)

Как достигается и удерживается власть над умами?

Способов достижения власти два. Один уже давно описан во всех видах: это террор. Террор прост и эффективен. На него только надо решиться, то есть убить в себе человека, чтобы работал уже окончательный зверь. Хотя зверь – неверное определение. Зверь значительно человечнее существа, освобождаемого из глубин, из подземелья после убийства в себе человека. Дьявол, конечно же, выходит на свет при объявлении террора. Он линеен, потому победоносен. Хотя даже на небольшую человеческую жизнь его линейности не хватает. Он гибнет рано, исполнив террор.

Это первый путь овладения умами. Второй путь тоже известный. Он заключается в следовании собственной совести. Если ты сохранишь в себе способность краснеть за свои и чужие нехорошие слова и поступки, ты будешь владеть… нет, конечно, не владеть! это из словаря мракобесия… – ты сможешь помогать другим ориентироваться.

Для чего?

Хороший вопрос. Действительно, значительно спокойнее и выгодней не иметь совести или хотя бы обманывать ее. Человек слаб, и обман совести даже не считается слабостью: он – часть условия выживания. Но я должен разочаровать подобных мыслителей. На самом деле иметь живую и оперативную совесть безмерно выгоднее, чем спускаться к ней один раз в год. Я могу доказать это в пяти строчках. Ты не сможешь полюбить, не имея совести. Не сможешь поверить жене (мужу). Не сможешь воспитать детей. Не сможешь спокойно и достойно уйти в другой мир.

Неужели есть в жизни другие ценности, которые можно поставить в один ряд с названными? Гениталии? Алкоголь? Яства? Это набор продуктов из корзины западной цивилизации. Но он – для быдла, которым считают весь остальной мир представители закрытой власти – христианства. Они швыряют их так, как швыряют объедки голодным псам.

А сами-то они чем живут?

Тоже хороший вопрос. Сами они живут презрением. Напрасно было бы преуменьшать возможность овладения всем существом каким-то одним чувством. Это связано, конечно, с линейностью. И хотя террор напрямую уже не связан с ныне живущими существами, линейность потомков остается. Она – в так называемом аристократизме, в английском снобизме, во французской поверхностности, в испанской жестокости, в итальянской распущенности. Словом, во всех четких проявлениях исключительности, противопоставления себя (вынужденно – вместе с собственной нацией) остальному быдлу третьего мира. Я не включаю сюда евреев, потому что не считаю эту профессию национальностью – разговор об этом в другое время.

Но даже снобизм не может отрицать некоторых успехов т. н. быдла…

Третий подряд хороший вопрос. Славяне и частично германцы являются головной болью христиан. Люди белые, а странно чувствительные. И странно иногда талантливые при необыкновенной дикости. Я думаю, что именно здесь выход из тупика. Причем тоннель так узок, что ползти назад будет еще труднее, чем заползать. И свет в конце тоннеля можно будет увидеть только высунув зад.

1 ноября 07

Интервью (3)

Тогда еще один вопрос. Может быть, основной. Большинство белых людей не придерживается официально принятых религий. Они лишь позиционируют себя в христианстве. Иные соотношения у мусульман, буддистов… Хотя буддизм я не называл бы верой – это скорее знания. И все же, при значительном числе неверующих людей (а в России их подавляющее большинство) все эти люди по отношению к религии настроены охранительно. Им кажется, что с исчезновением религии в мире начнется хаос и человечество самоистребится. Так ли это?

Думаю, что эта убогая мысль, как и все остальные по поводу якобы подлой природы человека, держать которую в узде способен лишь «страх божий», культивируется теми же линейными хозяевами. Если человек не способен ни на что, кроме жрачки и случки, то он прошел длительный путь «раба божьего». Он линеен, послушен и подл. Никакие угрозы не делают человека лучше. Человек прежде всего – незнакомец для себя самого. В нем – весь мир. То есть внешний мир совершенно адекватен миру внутреннему. Здесь полнейший баланс. Другое дело, что внешний мир мы жадно исследуем и он пугает нас своей безмерностью, а мир внутренний презираем. Мы презираем величайшую ценность во Вселенной – самих себя. Мы даже попытки не делаем провести внутреннюю инвентаризацию, не мешать своему организму быть здоровым и практически вечным. Мы получаем свое тело даром и выбрасываем себя на свалку. И делаем это в основном по причине религиозного сатанизма. Нам говорят, что мы созданы по образу и подобию. Но почему тогда мы – «рабы божьи»? Почему мы должны были быть созданы из праха, а наши матери, жены и дочери – из ребра? Может быть, это о тех, к кому обращена сия книженция? Мы-то тут при чем? Как мы сунули шею в это ярмо? И почему мы, высунув голову из ярма, вдруг начнем убивать друг друга? Мы уже жили без «бога» 70 лет. И не хуже, чем те, на Западе. У нас не было бомжей, наркотиков, брошенных детей. У нас были Дома культуры и пионерлагеря, дома отдыха и дружба народов.

Но это сегодня предмет зубоскальства…

Правильно. Но пусть это будет предметом насмешек, а не страшилками. В конце концов, русская революция принесла основные бедствия русскому же народу. Я бы не стал сейчас уточнять основных инициаторов резни 1918-22 годов. А вот истребителей миллионов людей в Америке, Африке, Азии и Австралии я назвать могу – это христиане, католики и протестанты. Кто из них больше преуспел, надо решать международному трибуналу. Если нацизм запрещен и преследуется уголовно, то почему бы не сделать аналогичный жест в отношении католичества и протестантства? И пора рассмотреть деятельность папства во всем объеме, не смущаясь его сегодняшним голубиным воркованием.

Вернемся на Родину. Что ждет нас в ближайшие годы, десятилетия?

Прежде всего – укрепление границ. Пора прекратить свободную доставку из-за рубежа отходов материальных и интеллектуальных. Наши продукты чисты, мозги уникальны, женщины прекрасны. Нам нужен компас. Мы должны вспомнить ведические правила питания, продолжения рода и воспитания потомков, но уже с учетом реальных угроз, известных нам. Мы должны написать действительную историю своей страны и мира, материалов для этого в избытке. Мы должны подарить человечеству свою помощь в осознании мира в себе и себя в мире. А ждет нас труд по специальностям. И невиданные открытия во внутреннем мире. Скажем так: телекинез, общение с прошлым и будущим и самое главное – революция в воспитании детей.

1 ноября 07