Текст книги "Поющие люди"

Не то обидно…

Когда Солана или заменяющий его расист идеи стальным пальцем грозит в сторону великой суши и обещает навести порядок, а пока способствует там голоду и пороку, когда вертлявый Саркази больше внимания обращает на вид своих штанов сзади, чем на международное согласие, когда вознесенная из посудомоек Кандализа Райс путает Пушкина с пуштуном, не то обидно, хотя уровень хозяев мира значительно упал даже со времен Тэтчер.

Обидно то, как единственные приспособленные для взаимной международной любви слависты, музыканты, балеруны, певцы и художники также осуждают медленное развитие демократии и лишь концом трости приподнимают единственное в мире пропитанное кровью полотно русского искусства, уже навсегда чуждого и непонятного им, гламурятам.

24 февраля 2008

Недостающее звено

Состояние анархии и вседозволенности в современном мире возникло, конечно, не случайно. Может быть, одной из основных причин сегодняшнего кризиса было выпадение целого поколения из непрерывного бега цивилизации. На месте людей, родившихся в 40-е годы 20 века образовался разрыв цепи. Это требует отдельных исследований, но даже здесь мы можем привести некоторые параметры аварии, связанной со второй мировой войной. Поколение 40-х практически не участвовало ни в политических, ни в иных общественных процессах. Вслед за Горбачевым и Ельциным пришел Путин. На Западе не было достойных фигур вслед за де Голлем, Кеннеди и Кастро. Нарушенная преемственность отзывается сегодня вынужденным самозванством следующих поколений. И в политике, и в искусстве, и в экономике происходит захват вместо наследования. Всё это – следствия того, что родившиеся в 40-е годы дети были неагрессивны, внутренне замкнуты. Они совершенно интуитивно составили поколение пацифистов. Не пофигистов, пришедших следом, а именно непротивленцев. Книги, написанные ими, остались в столах. Их идеи, может быть, будут актуальны через двести лет, когда с человечества сойдет короста злобы.

Мы создаем театр Драматурга как недостающее звено. Может быть, это самонадеянность, но разве может она быть поставлена в один ряд с предыдущими и современными воплями? Мы всего лишь возводим некий барьер вкуса, где можно отдышаться и продолжить капитальные вековые человеческие труды.

Театр Драматурга

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

Театр Драматурга – независимое объединение творческих людей, признающих литературную природу театра.

Театр Драматурга органично развивает две свои составляющие – слово и действие. Поэтому его деятельность включает в себя как камерный, литературный тип, так и площадной, публичный.

Литературный тип подразумевает работу со словом во всех ее проявлениях: издание пьес, журналов, газет и книг, участие в общественной жизни, в СМИ, организацию литературных обсуждений, поиск новых национальных литературных дарований.

Площадной, публичный тип реализуется в действиях, приближенных к сцене: авторские и актерские чтения, дискуссии по наследию культуры, создание центра вкуса в лице самого театра Драматурга, создание спектаклей любого способа жизни.

СТРУКТУРА

Театр Драматурга управляется сопредседателями, один из которых избирается сопредседателями координатором на определённый оговоренный срок.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Театр Драматурга начинает действовать с момента своего возникновения в зависимости от обстоятельств и возможностей. Акции театра Драматурга являются его главным богатством. То есть идея ведет за собой реализацию, а не наоборот. И это не противоречит тезису об обстоятельствах и возможностях, поскольку только идея способна подчинить их себе.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ

Членство в Театре Драматурга не оформляется, поскольку структура его абсолютно открыта и прозрачна. Все вопросы развития решают сопредседатели, а осуществляет единолично координатор. Творческие личности, желающие и способные трудится на благо русского искусства могут быть кооптированы в сопредседатели их единодушным решением. Оплата труда в театре Драматурга обязательна, но размер ее не всегда соответствует мировым ценам.

еатнр драматурга

(+История вопроса Домик драматурга Невск театр встречи+ 2500 лет драматургии)

Драматургии 2500 лет. И только сегодня она испытывает настоящий кризис. Театр в российских столицах решил обходиться старым запасом: ставятся пьесы прошлых веков. Это – коллективное самоубийство. Не может современная пьеса быть заменена ничем – ни инсценировкой, ни словарем русского мата. Без участия театра невозможно представить формирование гражданского общества.

Пока еще в Петербурге живы театральные драматурги прошлых лет. Молодые писатели в драматургию не идут, потому что на протяжении 15-20 лет петербургские театры практически не ставят современную русскую пьесу. Что это – неумение режиссеров или преднамеренное сворачивание всей отечественной культуры? Ведь такое же положение и в литературе, и в кино. Театральная реформа, о которой говорится не одно десятилетие, не движется. Она убивается уже на уровне замысла. А между тем театры исправно финансируются городским бюджетом. Драматургам многие годы не достается ни крошки: как в такой ситуации может быть создана национальная пьеса? И чем, спрашивается, театральный режиссер выше драматурга, если профессии драматурга 2500 лет, а профессия режиссера возникла на памяти нынешнего поколения? И это совпало, кстати, с невиданным упадком театра в наши дни.

В этой ситуации не остается ничего иного, как встать на путь спасения русского театра. Драматурги города организуют свой Театр Драматурга, который основной целью ставит координацию борьбы с произволом театральных олигархов в городе и стране. Для этого будут использоваться все средства: статьи в СМИ, выступления на ТВ, популяризация современных пьес и их постановка.

Вряд ли театральные олигархи захотят делиться зданиями и финансированием. Поэтому мы рассматриваем два сценария дальнейшего развития событий.

Первый. Театру Драматурга удается получить театральный зал и помещения для секционной работы. В этом случае Театр Драматурга без промедления начинает репетиции современных пьес и показ спектаклей в различных залах города – их у нас вполне достаточно.

Но общая ситуация в Петербурге и стране вынуждает предположить второй сценарий, по которому Театр Драматурга не получит даже комнаты, не говоря уже о строке в бюджете. Тогда мы, петербургские драматурги, вынуждены будем применить самые жесткие способы борьбы за сохранение профессии и, в конечном счете, русского театра как основного элемента национальной культуры. Наше оружие – слово. И город услышит его.

Сопредседатели Театра драматурга

Александр Образцов

Неизбежное

Я постараюсь доказать на половине странички то, о чем безуспешно трендели весь 20 век глупые силы истории. А именно: человек хочет быть баловнем. Если ему этого не предоставляют, он пьет, курит, бьет детей и соседей, воюет, сидит в тюрьме. И все равно он хочет быть баловнем! Он хочет быть один у мамы, один у школы, один у страны и один в истории. Это самое большое желание человека. Это выше Дарвина.

Когда человек беседует с Богом, он удовлетворяется. Как же! Один на один.

Но я о другом. Человек не хочет ходить в ватнике и в шапке с указанием фамилии. Он хочет, чтобы ему сшили костюм и шубу. Он хочет автомобиль ручной сборки и саудовские сапоги. Он хочет читать самое новое и смотреть самое лучшее.

Но чтобы везде была марка. Чтобы быть уверенным стопроцентно, что лучше писателя, которого он читает – нет. Самый лучший фильм сегодня – этот. А пьеса, которую он смотрит – свежее, чем устрицы у Юбэ.

Всё это – у нас. Мы единственные писатели, отмеченные коллективным выбором писателей. Мы пишем пьесы, рассказы, сценарии, стихи, очерки и черт еще знает, что мы не пишем! Но не для толпы идиотов, предпочитающих суррогат и ежедневную жвачку сериалов и блокбастеров. Мы – тоже баловни.

Вы все равно купите наши тексты, но уже по другой цене.

Спешите говорить с нами!

Это неизбежно.

Секция драматургии Союза писателей России.

[email protected]

Некоторые принципы построения новых пьес

Многословие в пьесах и остальной литературе обычно связывают с профессионализмом писателей. Надо было зарабатывать на жизнь и писать как можно больше.

В 20 веке, особенно в его конце, объем написанного вступил в жесткое противоречие с ритмом жизни. Нельзя сказать, что усиление жизненного ритма – отрицательное явление. Оно есть. И всякие проклятия новому веку бессмысленны.

Количество поглощаемой информации вначале накрыло человека с головой. Затем он начал выбираться из-под завалов.

Могут сказать, что в новое время люди вернулись к роману: их поглощают десятками, сотнями. С таким же тревожным чувством убивают время на сериалы, на спортивные новости. А ведь это не насыщение информацией. Это бегство от нее. Человек пугается лавины знаний, которые надо усвоить и укрывается от них за перинами безмыслия.

Бесполезно. Следующая стадия образованности, как сказал Мандельштам, ассоциативная. И она не имеет отношения к многословию.

Так и пьесы. Уже не может быть одной пьесы в 2, 3, а то и в 4 действиях. Пьеса все чаще играется без антракта, в полтора часа. Больше человек не унесет. Ему тяжело, скучно, оскорбительно сидеть 3-5 часов, наблюдая жвачку мыслей и действия.

Следующим шагом театра по направлению к зрителю должна стать новая пьеса, собираемая как конструктор, из разных по объему, но совершенно оригинальных одноактных пьес, объединенных в новое ассоциативным способом. И сыгранных в один вечер. И даже разножанровых. И даже разных авторов.

Немного о музыке в холодный день

Симфоническая музыка переживает тот же застой, что и театр, литература и живопись. Потребители высокомерно смотрят поверх голов современных авторов и направляют свое подобострастное внимание в позапрошлый век и глубже.

Что ж, будет с кем побороться! Всегда приятно иметь конкретного соперника – Чехова, Достоевского, Верди или Рембрандта, а не это ватное пространство запланированного ничтожества.

В конце прошлого века публика стала меньше посещать академические залы. И правильно. Потому что композиторов учили сочинять музыку для самих же композиторов. Меломаны, таким образом, оказались выброшены за борт. И это – главная беда северного полушария. Ведь музыка прошлых столетий не может нести современной нагрузки.

Два латиноамериканца – Астор Пьеццолла и Вилло Лобас – бросили перчатку нововенцам Старой Европы с их извращением, претендующим на изысканность. Они сочиняют музыку для сердца, для уха, для души.

Латинская Америка вообще молода и часто не взыскательна. Но она энергетически сильна и искренна. Она как Россия конца 19 века. Не случайно именно в России начала 21 века латиноамериканская симфоническая музыка встретила столь горячий прием.

Петербуржец Леонид Десятников три года назад сделал аранжировку музыки Пьяццоллы для оркестра Гидона Кремера. А сегодня на различных площадках города проходят концерты октета «Remolino» – солистов Европейского Оркестра Танго. Им руководит Дмитрий Жученко, который сам пишет новую музыку. Не в подражание Пьеццолле, а «…сердцем», как говорил великий Рахманинов.

Необычная страна

«Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь». В этих словах Н. Некрасова больше недоумения, чем констатации.

«В Россию можно только верить», – вторит Некрасову Ф. Тютчев.

«Пора, пора, такую мать, умом Россию понимать», – жизнерадостно итожит автор «Гариков». Тоже, впрочем, не без сочувствия.

Мне кажется, что недоумение двух великих русских поэтов, которых невозможно обвинить в недостаточной любви к Родине (скорее – наоборот, что на посторонний взгляд абсурдно, неназываемо. Но это так. Любовь к Родине Есенина или Рубцова жертвенна и абсолютна, священна. Так даже мать не любят) повторяю, недоумение при великой любви Деникина и Чехова, Рахманинова и Гагарина, и многих других детей России – еще и в нескончаемости данного предложения… Никак его не закончить… Невозможно… Подступают рыдания тоски и непонимания. За что?.. Ведь все мы ее так любим!

Но она встает вдруг поперек нашей любви как бревно. Упрямая, косная, делающая назло себе и людям ее населяющим.

И вот назвал я этот очерк «Необычная страна». И как бы даже оскорбил. Хотя на самом деле в очередной раз полюбил, выделил среди прочих, которые «обычные»… Нет, здесь есть оттенок оценки. Разве можно оценивать любовь?!

И пошло, поехало. Здесь недалеко до истерики, заламывания рук, запоя и безумной жертвы.

А если трезво?

Трезво получается следующим образом: Некрасов написал в сущности кощунственные строки: «Создал песню, подобную стону, и навеки духовно почил». Это о своем народе?! Как о стае бродячих собак, которые только и способны выть на луну?!

А Кирша Данилов и Киреевский собирали былины и песни в 19(!) веке. И все похваливали русский народ и умилялись тому, что вот считали русских варварами и пьяницами, а они умудрились, несмотря на свою дурную славу, что-то сохранить в своей темной памяти.

А «Слово о полку» до сих пор многие считают поздней стилизацией.

Но почему ни у кого не созреет вполне доступная мысль о полном уничтожении после 1612 года всего культурного наследия русского народа? И «Слово», и былины, и песни – это ничтожная, чудом сохранившаяся часть величайшей культуры, сожженной, вытоптанной, оплеванной безродными романовскими оккупантами! Одна церковь Покрова на Нерли должна была рассказать кабинетным сентименталистам о истинном положении дел. Но они и Андрея Рублева поместили в банку, как заспиртованного уникума посреди всеобщей дикости.

«Рукописи не горят».

Разве? Что знал о жизни человек, написавший эти бессовестные слова? Неужели он не видел никогда костров из писем и воспоминаний? И дым от сжигаемых русских архивов через триста лет не застилал ему поле зрения?

Так вот совершенно трезво: назовите мне другой такой народ, который после четырехсот лет безжалостного и угрюмого террора изнутри (оккупационной администрацией) и извне (Западным миром) вывернулся из удушающего захвата и первым был в космосе, на Луне, в танкостроении, в балете, в литературе, в живописи, в хоккее, в музыке, в траволечении, в селекции растений, в терпении и терпимости, в доблести и славе, в духовном и душевном пьянстве, в безрассудстве и удали, в изготовлении ватников и валенок, в театре и кино, в прыжках в высоту и художественной гимнастике, в авиации, в артиллерии, в пехоте и кавалерии, в красоте женщин и любви матерей, и если вы по-прежнему будете гнусавить о миллионах жертв при этом, вы просто подлец и расист. И к нашей великой, горестной общности не примазывайтесь. Учите другой язык.

На русский у нас патент.

Несовпадение

Ни с кем не совпадаю.

У меня не было его в семье, где я жил в привычном мире внутренней жизни и наблюдениях за родителями и братом и сестрой. Я никогда ни с кем не делился своим и не спрашивал про чужое. Но я их любил совсем по-взрослому: прощая слабости и ценя родство.

В школе я наслаждался анонимностью и возможностью наблюдать. Очень не любил быть предметом внимания у доски. Вообще не любил, когда меня выделяли и рассматривали. Видимо, подозревал у всех такой же талант проникновения в чужую сущность. К тому же был влюблен со второго по седьмой класс в Галю Гордейко.

В Ленинграде – пик притворства. На факультете люди были ловкие, бесцеремонные. В общежитии вообще было не скрыться. Поэтому армия подарила мне наслаждение полного, безраздельного общения с самим собой.

Это продолжилось в Метрострое. Отравляло жизнь только накатывание возраста: мне хотелось столетия страстно ждать воплощения воображаемых близостей, практически чистых.

Дальше уже пошли подмены – произносимые слова, написанные забавы.

Нет, ребята, всё не так. Всё не так, ребята…

Бывало, перетерпишь всё, перемолчишь, перекантуешься и по ощущению понимаешь, что – всё, перевалили, сейчас будет заметно легче, а – не тут-то было, наваливает что-то совсем уже паскудное и оттуда, откуда ждать не мог, а конкретно – от Путина.

Если он лиговский бывший шкет, кем себя объявляет, пусть и до шестого класса – а до шестого класса вся жизнь уже решена – то, значит, лиговская шпана хуже всех в стране. Потому что шпана послевоенная скорей родню сдаст, чем Родину.

Повешены на нем были дела со стариками, инвалидами, малолетками. Казалось, что кроет он их от Лондона, чтоб беспредельщиком казаться, рваным по баблу. Что как Сусанин ведет западников в заповедные болота. Что целью всех запутал, кроме своей послевоенной шпаны.

И вдруг ударило нас в стране: всех он сдает по правде. Двор свой, школу, Лиговку, Питер, безногих и золотушных, старух и колхозников. Ему задание было: оставить 15 миллионов в обслуге. Он сказал «есть», бывший подполковник русской разведки, оборотень.

25 февраля 2008

Ни одного органа печати

Нет ни одного. Кто бы напечатал. Хотя бы строчку.

Итог размышлений:

Обращение.

Уважаемая редакция!

Я – председатель секции драматургии СПб отделения Союза писателей, член Союза писателей СССР с 1989 года. Не осталось ни одного органа печати, где можно было бы напечатать хотя бы строчку. Я бы сравнил ситуацию с самыми черными годами третьего рейха или самыми мрачными годами большевизма. Торжествует пошлость, она плодится. Фальсифицируется уже сам здравый смысл, как явление природы человека. С телеэкранов льется реклама в качестве рвотного, новые генсеки вылизываются, торжествуют подхалим и хам. Шлюха в шоколаде призывает к «государственному покаянию». Правящая банда питерских урчит от перенасыщения.

Приближается естественный этап всеобщего гнева. Вряд ли он примет цивилизованные формы октября 1917. Вряд ли удастся вырваться из страны сверхбогатым. Становится неизбежным полное и окончательное размежевание по национальному признаку – новая вавилонская башня рухнет мгновенно. Мирных вариантов развития не существует.

Александр Образцов

Ни родить, ни умереть, ни уехать

Впервые за последние четыреста лет в России появляется власть, которую абсолютно большая часть населения абсолютно свободно выбирает для себя.

Это прежде всего Путин с его немыслимым ни в каком другом месте и времени доверием к нему. Это Дума, над которой смеются, но которая является полным отражением народа. Так же мы покорны и сластолюбивы, как единороссы, так же хвастливы и бойки, как ЛДПР, так же безоглядно критичны и беспомощно кондовы, как коммунисты и, наконец, так же безвольны, как Родина. Поэтому отношение к Думе, как к своему отражению в зеркале – безнадежное и родственное.

Иное дело – правительство, чиновники. Это – враги. Без них не обойтись, говорят, но С НИМИ мы уже точно не выживем. Как может наш любимый и родной до жеста и летучей усмешки президент (так напоминающий в этом смысле Васю Шукшина, но – крупней), как у него рука не отваливается подписывать указы о назначении этих палачей?

Судите сами: родить ребенка в Петербурге стоит 80 000 рублей, если хочешь родить под присмотром. Родить без присмотра можно за 20-30 тысяч. Родить просто так, без участия убийц в белых халатах не дадут.

Как и умереть, кстати. Ни одно кладбище не примет тебя голым, таким, каким ты пришел в мир. О кладбищенских ценах я умолчу.

Наконец, железная дорога. О самолетах многие даже думать не могут без ужаса. Так вот билеты на поезда всех типов за три года выросли в три раза. Плацкартный билет от СПб до Феодосии стоил 600 рублей, теперь – 1 700. И министр Левитин не думает о том, что работает как абсолютный монополист и слуга народа. О качестве плацкартных и иных мест в поездах советского производства я также молчу, как и о кладбищах с больницами с их озверевшей обслугой.

Спрашивается, куда проваливаются наши ПОСЛЕДНИЕ ГРОБОВЫЕ деньги? В Куршавель? На галстуки Белого дома? Или прямиком в казну Сатаны, который конечно же существует в отличие от дедушки, который одиноко по-старчески пердит с облаков, лишая нас бабьего лета и нагоняя цунами на многострадальную Индонезию.

16 сент 07

«Нива»

Что такое «Нива» для России?

Это, без всякого преувеличения, такой же символ устойчивого духовного и экономического изобилия, как Нижегородская ярмарка, как балеты Чайковского, как романы Толстого: все это, в тысячи раз растиражированное, ложилось на семейные этажерки, столики гимназисток, в конторки инженеров в те баснословные года, с 1870 по 1917, когда от богатства, подъема, сытости, всемирного признания Россию вдруг швырнуло в пропасть.

И мы, бледные, изможденные злобой и нетерпимостью потомки, не умеющие избавиться от вцепившейся в нас ядовитой крысы ненависти – кажется, чувствуем уже, как страшные челюсти отпускают нас…

Еще немного – и мы, пожалуй, сможем, пристроившись на краешке садовой скамейки, заглянуть в прошлое своей страны, где все живы, улыбаются, где смеются дети в панамках и бородатые родители до поздней ночи режутся в карты…

Нет, слезы застилают картину… неужели мы не узнаем уже такого покоя?.. Чем мы так провинились перед Господом?

«Нива». Семья. Мир.