Текст книги "Поющие люди"

Бог, позволяющий своим сторонникам живыми жечь на кострах несогласных, есть сатана.

Пассажир всегда балласт. Даже если он оплачивает проезд.

Ко всему привыкаешь, но когда с неба вместо осадков летит говно…

Дети, смеющие судить родителей. Родители, смеющие обманывать детей.

Можно сказать, что Расея самая западная страна в мире, имея в виду Пулковский меридиан и равное право на его начальное значение, но сказать о том, что она самая северная уже не можно, а нужно. И как только Европа станет называть себя Западом – называть ее Дальним Востоком. А точнее – Дальним Северо-востоком, полуостровом Азии.

Следи, чтобы под компасом не лежал кусок железа.

Когда совесть вместо боли порождает сладострастие.

Заблудился, смеясь. Очнулся в сумрачном лесу. Сам себя или кому-то обязан?.. Да кому ты нужен.

Никто не умеет так ненавидеть, как недавний друг.

Солнце – бог сумерек.

Кем изобретена лопата?

Где мы жили, когда не было Земли?

Не убивайте коров – они даже кусаться не могут.

Червяк боится меня и ныряет в землю. Значит, он мыслит?

Многие верят, что бессмертие начнут раздавать за доллары. А если это так?

Три слова достаточны. Плюс сотня интонаций. И тысяча гримас. И миллион взглядов.

Но почему именно женские задницы?

Центр жизненных сил расположен в районе крестца.

Каждый миг такое напряжение сил мира, Вселенной! И всё это без малейшей передышки и вечно. Вот это мощь. И всё надо соотнести друг с другом и не забыть меня, ковыряющего здесь буковки.

Я не дерево на ветру, я выставляю себя сам. Бывают удачные позы. А в основном фальшь. Но я ее не записываю.

Интересно, птица летает просто так? Кошка гуляет сама по себе? Муха садится от скуки?

Вот и вся критика Дарвина.

Если бы еще интерес к происходящему.

Они играют? Нет, они действительно так глупы.

Зачем я здесь? Здесь почти нет наших.

Доступность порождает апатию, а запрет – неистовство.

Нужна ли народу литература?

Мой первый рассказ появился в семьдесят втором году в журнале «Аврора», и коллега, слесарь Иван Жуков спросил меня:

– Ну что? Когда мы будем твою брехню обмывать?

Я сомневаюсь в том, что он читал рассказ. И его право, если читал, выражаться столь критически. Но в его словах (я запомнил их) мне все отчетливее видится отношение народа к литературе. И дело не в том, что какие-то люди за семьдесят лет настолько скомпрометировали современную литературу и себя, что отмыться уже вряд ли удастся.

Бог с ними и с их литературой.

Важно другое: они скомпрометировали всю литературу, все искусство, всю культуру. Они измазали даже Гомера, потому что «социально-исторические корни» и «классовое расслоение» ахейцев и троянцев исследовались их нечистыми руками.

Тогда возникает вопрос: зачем народу литература? Является ли она для него жизненно важной? Может ли народ существовать без Данте, Тютчева, Фолкнера?

Да, может. Народ доказал, что он может существовать без религии, без литературы, без нравственности – на одном голом энтузиазме. Надо ли ужасаться падению народа после семнадцатого года, надо ли задавать гамлетовские вопросы?

Это сколько угодно, если есть желание.

Меня же восхищает духовное здоровье народа. И я полон желания и дальше изучать энтузиазм народа, позволяющий ему без религии, культуры, экономики и прочих приспособлений чувствовать себя бодрым и готовым к борьбе.

Нынче

Нынче на дворе резвится глупость. Она уже не желает притворяться: читать занудные книжки, корчится от зевоты в филармониях, засыпать на спектаклях. Наконец для дураков появилась нормальная шкала «ху из ху».

Вчера богач Прохоров сел напротив Познера на первом канале и рассказал, что он думает. Оказывается, 15 часов в сутки он думает о бизнеспроектах. Остальное время спит. Еще он думает, что в этой стране все беды от бытового бросания окурков мимо урн. А радости, надо думать, оттого, что он когда-то украл первый миллион.

Нет, богач Прохоров не злой. Он даже любуется собою, холостым и не созревшим для семейной жизни, и даже немного подтрунивает над собой из-за этого. Но в остальном он вполне медальный по профилю. Ответы его находчивые. Вот только о культуре сказал что-то впроброс – не видит он там для себя глубинного интереса.

И черт-то с ним, с Прохоровым.

И с Познером заодно, решившим на старости лет зачем-то разрушить свой сложившийся образ независимого мыслителя с западным загаром.

Но вот по другому каналу Олег Митволь, сокрушенно представившийся евреем, сражается в одиночку против двух идиотов в одном флаконе – ведущего Минаева и какого-то сорокалетнего неудачника (потому что в таком возрасте выскакивать на ТВ с шашкой как-то нелепо). Обсуждается вопрос о советском прошлом: принимать его или отрицать.

Митволь закрыл своей властью префекта кафе под названием «Антисоветское». Сколько он взял за такую рекламу, неизвестно. Но с пеной у рта защищает ветеранов от надругательства. Как будто какой-то нормальный человек, хотя бы и не ветеран, помчится в их кафе.

И Минаев или другой неудачник вдруг спрашивает у Митволя: а вы и Сталина считаете героем?

Что тут началось! Митволь замялся и ушел от ответа. И второй защитник стариков от Единой России тоже замялся. Видел бы кто торжество Минаева и неудачника! Но мало кто видел.

Один я непрерывно смотрю в ящик, смотрю и смотрю. И вижу иногда премьера Путина. Нобелевский комитет вижу. Еще кого-то.

Они энергично обсуждают проблемы кризиса и потепления климата.

А я тихо сатанею.

Ну хоть на один крошечный миг откроет мне кто-то форточку в мир, которым владеет разум?!

О варварстве

Варварство, которое в двадцатом веке, победно урча, разбежалось по всем этажам общества, не собирается отступать. Концерты симфонической музыки и новая аристократия из вчерашних нефтяных торговцев не в силах скрыть его или опустить в подвал, где оно и должно находиться.

Я не говорю здесь о России, так как наша страна до сих пор затоплена низким вкусом, и неизвестно, что там осталось от России, когда зловонная волна схлынет. Я говорю о мире, который меньше других пострадал от варварства: об англоязычном мире.

Когда вспоминают Битлс и хиппи, я замолкаю. Потому что новый виток варварства начался именно с этих симпатичных ребят. Варварство не сразу имеет вид пивного рыгающего чудовища. Юный варвар даже по возникающему образу хорош: горяч, вспыльчив, естественен.

Итак – что за счастье подвалило, наконец, старой Англии – дети-пацифисты! Но независимые люди там не радовались. Толпа! Добрая толпа! – это что-то новое. А это – Троянский конь варварства. Одно дело – толпа на футболе, демонстрация с узким направлением интересов. Другое – добрая толпа со свечками. Они, кажется, перепутали повод для зажжения свечей. В очередной раз.

Мирный арат или вологодский крестьянин вовлекаются в агрессию варварства помимо своей воли. Варвары – это изгнанные, это люди, затаившие злобу. С какой стати белому гунну ненавидеть китайцев? Или римлян? За то, что они не похожи на белых гуннов? Не надо вплетать мистику туда, где она даже не предполагается.

Когда империя (Рим, Китай, Персия) избавляется от своих лишних людей, она или уничтожает их или выметает, как сор из комнаты, за порог. Но и СССР, выметая диссидентов, делал то же самое.

Так империя готовит для себя могильщиков. Вот они – эти варвары. Потомки изгнанников, организовавшие дикие народы. Воспитавшие эти народы. Научившие их тем знаниям, какие посчитали нужными. То есть, не Катулл, не Цицерон, а метание камней и строительство таранов.

И сегодня все то же многоликое варварство. Когда Европа успокоилась за свой восток, посадив там немцев, византийцев, даже поляков, она продолжала вопреки здравому смыслу подозревать уже свой Восток в тех же варварских планах. И только потому она приняла изгнанников (Герцена, Бакунина, Ленина) и как бы закрывала глаза на их деятельность. Хотя в их работах по-русски бесхитростно говорилось об их целях. Ведь речь шла не о свержении царизма, а о всемирной сече! О всемирном царстве варваров! И это готовилось в цюрихских кафе, в лондонских пивных.

И, впервые всем миром вздрогнув от ужасов второй мировой войны, решили – надо культивировать гуманизм. Однако методы остались прежними. Снова прикормка ненависти, снова предпочтение мщению, злобе.

А ведь надо было сделать так немного. Надо было не дать истаять русской и иным культурам, вывезенным на Запад в виде барахла, наспех собранного. Надо было, чтобы Набоков не переучивался думать на чужом языке, а Бунин не сатанел от нищеты. Надо было те миллиарды, которые пошли на эскалацию ненависти (к Крысам! Да они же питаются ненавистью! Для них это – бесплатный корм!), надо было затратить их на постройку Русских и других земель, поместий во Франции, в США, в Австралии, чтобы гуманизм имел молчаливые доказательства своей зрелости, чтобы пробуждающаяся Национальная Мечта в СССР и везде на Востоке видела не только испоганенные церкви и отравленную землю, а знала о том, что Запад сохранял их национальные достояния, пока бесновались Крысы.

И разве повредил бы Ремизов французской литературе, если бы был вхож в нее? Или Ходасевич?

Нет. Зло против зла.

Каждое явление духа, каждое явление массы глубоко функциональны. Нельзя готовить коктейли и экспериментировать, не веря предыдущим барменам и экспериментаторам. Все давно изучено, опробовано, проплакано.

Нет коллективного мышления. Мышление индивидуально. Нет социальных причин угнетения личности. Есть самоугнетение личности, ищущей виновников собственного несовершенства. Загляни поглубже в себя, там всегда что-то остается. Иногда самое ценное. Каждый – кузнец своего несчастья.

Явление толпы должно быть строго функционально. Нельзя смешивать идеи рок-концерта и богослужения. Рок-концерта и политики. Рок-концерта и любви.

Когда я был в Америке, я долго не мог понять общее в характерах встреченных мною людей. Они были иной породы, незнакомой мне. Так вот – это добродушные летающие крепости. Душа у них, за бронированным стеклом – подмигивает.

Может быть, в нескольких старых углах Европы, Азии, а может быть, и Америки? еще осталось… что? Я в затруднении. Не варварство. Культура? Нет. Это слово не так широко, как варварство. Так что же?

Бог.

О гениальности

Мы привыкли относиться к гениальности эмоционально и избранно.

Существует даже всеобщее соглашение по поводу отдельных личностей, когда мы говорим: о! Ну, это – гений.

Хотя гений часто совершает иные поступки и высказывает иные мысли, далекие от гениальности.

Гениальности же свойственно снисходить и испаряться. Это очевидное полнейшее просветление ума, но оно временное.

Немногим оно приходит неоднократно, но и все остальные люди хотя бы раз в жизни бывают гениальностью одарены.

И не один раз, конечно. Но сила некоторых личностей в том, что они ждут этого состояния и готовы использовать его, в то время как основная масса людей поступает как ротозеи: на них снисходит это облачко, а они начинают блеять и скакать. И обвинять кого-то постороннего (надо думать – Бога) в том, что он поманил счастьем и тут же забрал его.

Нет. Гений приходит и уходит сам, он неудержим.

И когда футболиста, токаря, селекционера, писателя называют гением за некоторые его прорывы в абсолютное состояние просветления – это не пожизненное почетное звание, а констатация факта использования гения на практике. Что, конечно же, имеет еще и воспитательные цели.

Не надо бояться употреблять это слово по отношению даже к детям (здесь оно, кстати, наиболее обосновано, хотя совершенно бесполезно в общественном смысле), но не надо и присваивать его, повторяю, на века.

И Пушкин лишь местами гениален, и даже Моцарт. Жизни свои они проиграли, не надо этого забывать.

А многие люди жизни выигрывают в своих семьях, детях. В собственной гениальной полнокровности бытия.

О ЖЕНСКОМ НИЦШЕАНСТВЕ и ЖЕНСКОЙ ПРОЗЕ

Александр Образцов – писатель, драматург, лауреат Довлатовской премии, которую он получил за рассказы, опубликованные в журнале «Звезда» в 2002 году. Он более известен на Западе, нежели в России. В 90-е годы его абсурдистские пьесы звучали на радио «Свобода», были опубликованы в Нью-Йоркском журнале «The new review», сейчас они идут в Цюрихе, Кёльне, в Риге. Петербуржцы могут познакомиться с Образцовым-драматургом, посмотрев «Звёздного мальчика» в Малом драматическом, «Шинель» в театре на Литейном, «Москву-Петушки» в Приюте комедианта. Нынешнее время характерно спросом на адаптированную для театра прозу. У Александра Образцова 30 неизданных, ждущих своего часа, книг в компьютерном варианте.

9 марта. Мы сидим с ним в полупустом кафе Дома актёра. За одним столиком четыре девушки весело празднуют женский день. За другим – одинокий мужчина-актёр опохмеляется. Мы беседуем о женщинах. Мы только что завернули сюда с Невского, по которому фланируют те, кто в состоянии ещё продолжать отмечать гендерный праздник…

– Александр, как вы считаете, слабость русских мужчин и сила русских женщин – это миф или реальность?

– На самом деле это тема несмешная. В стране, где генотип уничтожался на протяжении многих десятилетий, именно мужчины принимали на себя прежде всего гнёт тоталитарного режима. Мужчины погибали в войнах и в лагерях, страдали от стрессов. Женщины вынуждены были в одиночку воспитывать детей, проявлять стойкость. Образ стойкой, героической женщины повлиял на психологию не одного поколения россиян. Весь мир потрясают русские лыжницы, русские модели, которые явились из ничего, из нищеты, убожества… Эти женщины добились выдающихся результатов, опережая мужчин силой воли и характера.

– Хорошо ли это – быть сильной женщиной? Не является ли это причиной того, что русские женщины не могут найти достойных партнёров в своей стране и стремятся стать предметом экспорта? Западные феминистки борются за равноправие с мужчинами, желая стать сильнее. Русские женщины и так сильны. Не развращает, не обессиливает ли это наших мужчин?

– Действительно, можно наблюдать и некий перехлёст, этакое женское ницшеанство. Многие женщины, построившие себя и свою успешную судьбу сами, мнят себя сверхчеловеками. Да, женщины могут без мужчины всё – родить ребёнка, воспитать его, зарабатывать деньги, делать карьеру, купить квартиру… Создаётся иллюзия самодостаточности, ненужности мужчин…

– Такие новые амазонки, которые, как известно, использовали мужчин только для продолжения рода и для исполнения домашних обязанностей?

– Мир катится к подлинному равноправию. Я думаю, через 50 лет наши потомки будут удивляться тому, что когда-то кухня и детская считались естественным уделом женщины, что существовала половая дискриминация при приёме на работу или при оплате труда. Да, мир переживает очередную революцию, и результаты её не за горами…

– Вы за революцию или против?

– Революция – это то, после чего земля обычно бывает разорена. Когда Лев Толстой занимался организацией образования для бедных, он выполнял функцию не столько зеркала русской революции, сколько её мотора. Начальное, небольшое образование ввергает простого человека в самообман, ему кажется, что он всё знает, всё понял. То же самое можно отнести к феминизму. Когда женщины добьются своего – полного равноправия, когда половая принадлежность не будет играть никакой роли, произойдёт то же самое. Снова захочется вернуться к традиционным ценностям.

– А женщины Востока? Не является ли Восток и его ценности надеждой человечества? Убывание численности населения на Западе и заполнение пустот процветающими и чадолюбивыми семьями, придерживающимися традиционных представлений об отношениях полов – не является ли это знаком прогрессивности Востока, его жизнеспособности? Говорят, у французов есть грустная поговорка – «Париж – это город, где когда то жили французы»…

– Я думаю, что женщины Востока, те, которых мы знаем по «Белому солнцу пустыни», с голыми животиками и мягкой покорностью, на самом деле таят в себе страшную опасность для мира. Если они скинут паранджу и возьмут в руки оружие, как мы это видим на примере женщин Израиля, Курдистана, Чечни, припомнят все обиды, которые накопились за годы подчинённого существования, то будет что-то ужасное…

– Феминизм им противопоказан?

– Им противопоказано участие в войнах, которые устраивают мужчины.

– Вы против женщин в армии, против того, чтобы оружие попадало в их руки…

– Зачем женщинам оружие? Они и без того обладают оружием, которое способно пробивать любые стены без тарана. Пусть лучше пользуются тем, что им дала природа.

– Получается, что равноправие невозможно по существу. Самая слабая женщина сильнее мужчины, обладая чарами, способными на него незримо воздействовать…

– И добывать лёгкие деньги, не пользуясь насилием и оружием…

– То есть в деле добывания средств существования имеется изначальная несправедливость – женщинам легче, у них всегда имеется хитрый способ – не совершенствоваться в труде, а совершенствоваться в красоте и силе воздействия на мужчину и его кошелёк?

– Деньги – это эквивалент труда. Когда женщина получает деньги за красивые глазки, это развращает. Женщина всегда была трудящейся. Одно дело, когда она занимается воспитанием детей. Другое – когда девушка используется как наживка в институте брака, становится нахлебницей. В среде новых русских можно наблюдать разные ситуации. Можно понять, когда жена – боевая подруга, которая прошла с мужем все испытания и борьбу, другое дело, когда женщина приходит на всё готовое, чтобы жрать и спать. Халява развращает, приводит к гниению.

– Вы предпочитаете деловых, самостоятельных женщин? Труд украшает человека, как мужчину, так и женщину! Но может быть это всё-таки не так хорошо – усталая, измотанная работой женщина проигрывает в красоте женщине-бездельнице, имеющей больше возможностей заниматься собой.

– Если деловая женщина понимает, что она женщина – то тогда она превращается в снаряд разрушительной силы.

– И что делать этому снаряду – не чрезмерно ли это? Найдётся ли ему применение?

– Это, действительно, серьёзная проблема. Например, Ирина Хакамада вслух говорит о том, что ей неинтересны окружающие политики как мужчины. Она элегантна, умна, экзотична, раньше она была безупречна. Но недоноски Госдумы, пузатые, сальнолицые, губят её, как личность. Она не может развиваться в этой среде.

– Вам нравятся женщины состоявшиеся, но не забывающие о своей внешности… Представительницы каких профессий вам кажутся наиболее привлекательными?

– Профессия не имеет значения… Сила внешней выразительности доведена до предела. Хотя, противопоставление внешнего и внутреннего – это неверно. Красота привлекает в первый момент, но к внешности быстро привыкаешь. В серьёзных семьях внешность не ценится, она стоит на втором плане.

– А одежда, насколько она способна сделать женщину более привлекательной с точки зрения мужчины?

– Здесь главное – не столько цена, название бутика и имя модельера, а прежде всего вкус. Если нет бриллиантов, то можно носить бисер и быть привлекательной.

– Бывает ли идеальная женщина? Кто она?

– Вообще, идеальная женщина для мужчины – это его мать. Он ищет прежде всего свою мать. Мне нравятся женщины ретро, напоминающие эталон женской красоты моей юности.

– Как вы считаете, в какую сторону изменились женщины за последние десятилетия – в лучшую или худшую? Раньше они были более мягкие, нежные, не принято было курить, женщины носили в основном платья и юбки, что, возможно, делало их более привлекательными для взора мужчин… Как в целом можно оценить те изменения, которые произошли с русскими женщинами?

– Я считаю что то, что они сотворили с собой за последние 15 лет – это главное достижение преобразований в России. Они стали конкурентоспособны на мировой арене. Эти достижения в спорте, победы на конкурсах красоты… Очень сильные женщины появились в искусстве.

– То есть всё – таки главное – это успешность, это приближенность к лучшим мировым победам, это «западность», «фирменность», признание со стороны… А как быть с внутрироссийскими проблемами? Какую роль играют современные русские женщины в нашем обществе?

– Недавно случайно познакомился со сценарием Марии Сапрыкиной «Я список кораблей прочёл до середины…». В русской литературе было не так много великих женщин, но М. Сапрыкина – явление не менее грандиозное. Это изысканнейший фарс. Главный персонаж – Лида, вся в кудряшках, нелепая, бегает по стране и занимается тем, что вычищает ее до блеска – штукатурит, красит, ремонтирует…

– Да, очень удачный и глубокий образ… А как вы считаете, не произошёл ли уже перевес в сторону женщин – сейчас так много новых блестящих женских имён в разных сферах – в бизнесе, предпринимательстве, искусстве, политике?

– Такая тенденция, действительно, наблюдается. Но пока нет.

– А в литературе? Не кажется ли вам, что серьёзных женщин-писательниц становится всё больше?

– Женщины в литературе, действительно, начинают поднимать свою целину. Они не работают на мужском поле, они нашли новые пространства, которых раньше не было. Им есть что сказать. В течение столетий проза писалась мужчинами, отражалось мужское видение мира. Теперь в литературе зазвучали женские голоса. Женская проза мне кажется иной, может быть, даже более интересной, чем мужская. Книги В. Сорокина, В. Пелевина – это всё детская литература, стилизация, копирование. В литературе надо тратиться. Это делают женщины. Е. Шварц – прекрасный, настоящий автор. Я считаю, что проза Л. Петрушевской и через сто лет будет читаться и набирать вес…

– Что касается детективов, то авторы – мужчины в этой сфере, наверное, всё-таки, оказались потеснёнными. Астрономические тиражи изумляют… Как вы относитесь к их популярности?

– Самое тяжёлое наследие большевизма – это народ. Мы наблюдаем, что люди не хотят зарабатывать, они готовы брать в долг, попрошайничать, воровать, – но не заниматься делом, производить качественную продукцию. Наш народ потерял культуру труда, воспитан на дешёвых суррогатах – попсе и некачественной колбасе.

– А интеллигенция, какова её роль в обществе, в деле воспитания вкуса? Как вы относитесь к тому, что учителя, преподаватели высшей школы, музейные работники оказались за чертой бедности?

– На западе нет ни интеллигенции, ни народа. Народ – это население. У нас же интеллигенция, противостоящая народу, должна терпеть. Она во всём виновата. Она подготовила революцию. Она пожинает то, что посеяла когда-то. С этим остаётся лишь смиряться. Почему невозможно обижаться на слесаря, сантехника? В нём есть незнание, невинность какая-то. Интеллигент образован, знает, зачем и почему, Библию читал, Фрейда, но ведёт себя хуже того же слесаря и сантехника.

– Как вы относитесь к религиозности современных женщин?

– Религиозность русского мужика всегда была для меня под большим вопросом. Женщина же всегда ищет, к чему прислониться. Находит в итоге Бога.

– В ваших произведениях – о ком вам интереснее писать – о мужчинах или о женщинах?

– Писать женщин интереснее. Мужчины в целом более просты. Их волнует, например, в определённых условиях, только одна тема – когда и где. Женщины же в подобной ситуации ведут японско-китайскую сложную игру, и игра эта очень высокого уровня.

– Весна в городе…

– Надо закрыть все зеркала. Город, как пылесос, за зиму высасывает людей…

– Город в весне – весь в ремонте, колдобинах, открывшейся из под снега месяцами не убиравшейся грязи…

– Петербург – это мужской город. И поэтому, я считаю, губернатором его должна быть женщина. Например, И. Хакамада. Именно женщина могла бы навести порядок, чистоту в городе с присущим ей вкусом и чувством прекрасного.

1998()