Текст книги "Черное солнце"

– Товарищ генерал, вы будете удивлены, но фотография Пустовалова в личном деле отсутствует. А насчет родственников… я уже все проверила – воспитывался в детском доме, жениться, видимо, не успел. Во всяком случае, документов никаких на сей счет не сохранилось. Соответственно, можно сделать предварительный вывод о полном отсутствии родственников. Поэтому все награды так и остались лежать вместе с орденскими книжками в архиве наградного отдела. Хотя, по логике, после смерти героя их должны были передать на хранение родственникам.

– А формулировка? Почему не вручались? – продолжал удивляться генерал.

– Стандартная формулировка: «В связи с невозможностью вручения».

Генерал хмыкнул:

– Последнее время постоянно ловлю себя на мысли: а существовал ли в реальной жизни такой человек – капитан Пустовалов Иван Иванович? Ладно, Ростова, мне все ясно – по этому вопросу пока отбой. Попробую разобраться сам. Будем подключать связи в других ведомствах, поскольку официальными запросами тут делу явно не поможешь. Отписками закидают. Суходольский, – генерал вспомнил наконец о моем напарнике, – поднимешь архивы центральных московских газет за сентябрь-октябрь 1941 года. Приказы о награждениях высшими орденами, как правило, печатались в центральных изданиях. Возможно, именно там следок какой и проявится. Должно же всему этому быть логическое объяснение. Перешерстишь именно подшивки газет, оцифрованные материалы практически всегда содержат серьезные огрехи. Надежды, конечно, мало, но попробовать стоит. Если в прессе ничего нет, то, скорее всего, Пустовалов находился на нелегальной работе. И самое время еще раз провести самым тщательным образом осмотр квартиры Веретенниковой на Котельнической набережной. Я, конечно, понимаю, что прошло уже больше тридцати лет, но… чем черт не шутит. Вдруг какой тайничок забытый отыщется? Все же техника сейчас не то что раньше. Обязательно захвати с собой наших спецов, пусть колдуют как хотят, но вытрясут из этой квартиры все возможное.

– Товарищ генерал, я тут на днях заскочила по этому адресу… ну так, осмотреться…

– Осмотрелась? – прямо-таки взревел генерал. – Нет, Ростова, ты у меня точно допрыгаешься!

– Но это опять же в интересах общего дела. Я попросила наших экспертов, и они просканировали квартирку по всем правилам. Все чисто. Самого академика, правда, уже в живых нет, там проживают его сын с женой. Ничего путного они так и не сказали.

– Понятно. Суходольский, что у нас сегодня на десерт? – Тарасов даже не взглянул в мою сторону.

– Во время проведения спецоперации в Смоленском лесном массиве на нас с Ростовой вышли люди некоего Филиппа Шварца, известного местного предпринимателя. Примечательно, в прошлом он – капитан милиции, а ныне бизнесмен. Но это, так сказать, официальный статус. Правда, по милицейским сводкам нигде за последние пять лет после увольнения из органов не проходил. По имеющейся у местных сыскарей информации, контролирует большую часть «черных копателей», промышляющих в основном в Дорогобужском районе Смоленской области. Задержанные нами, а точнее капитаном Ростовой, в лесу колоритные личности – обычные «быки». Интересующей нас информацией не владеют. Находились там по приказу этого Шварца. Утверждают, что проверяли сигнал, поступивший от осведомителей, они его проверили, вот и все. Мы можем сделать вывод, что оперативная работа в команде Шварца поставлена на достаточно высоком уровне.

– Мне пока не совсем понятно, что за бизнес у него? Вроде же просто торгует раритетами Второй мировой. Или все же банально стрижет деньги с копателей? – Генерал обвел выразительным взглядом присутствующих.

– В том-то и дело, что ни то ни другое. Здесь все сложнее. Не тот масштаб. В местном УВД утверждают, что все попытки взять Шварца на чем-нибудь горяченьком, к сожалению, так и не увенчались успехом. Опера подергались было да и плюнули на него. Впрочем, бывший начальник смоленского розыска, он сейчас на пенсии, выдвинул, на мой взгляд, интересную версию. Он уверен, что Шварц со своей командой что-то ищет. Но при этом военные трофеи, в обычном смысле этого слова, абсолютно не его профиль. Этим, скорее всего, и объясняется неэффективность работы местных сыскарей. Нашего фигуранта определенно интересует что-то другое. Но что именно – мы пока не знаем. – Суходольский пожал плечами.

– А если Шварц со своими людьми ищет то же, что и мы? – решила я вмешаться в мыслительный процесс мэтров розыска.

В кабинете повисло молчание. Генерал кашлянул в кулак и, прихлопнув на столе несуществующую муху, несколько секунд рассеянно смотрел на меня и вдруг рявкнул:

– Этого Шварца – срочно в разработку! Делайте что хотите, но чтобы завтра к вечеру у меня по нему была ясная картина. Если вопросов нет, то по коням.

Москва, май 1974

– Осмотр проводится в светлое время суток при естественном дневном освещении. – Следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Константин Иванович Мазин привычно бросил грустный взгляд на часы. – Осмотр начат в 14.57, по адресу: Котельническая набережная, дом 1, квартира 5-бис. Помещение находится на втором этаже. Комната, которая является местом преступления, – прямоугольная, первая направо от входа в квартиру, занимает площадь 30 квадратных метров. В коридор выходят еще три двери: одна на кухню, вторая в спальню и третья – в санузел. Прямо напротив двери два окна с эркером. Створки открыты, выходят во двор. Справа, при входе, расположен шифоньер темного цвета. В правом большом отделении висят на плечиках: пальто мужское зимнее с каракулевым воротником светлого цвета, женская норковая шуба, два мужских костюма, четыре женских кримпленовых платья, два ситцевых сарафана. В левом отделении на полках лежит постельное белье. Все чистое, выглаженное, аккуратно сложено в стопки. В углу слева – кожаный диван с высокой спинкой. Над ним на стене несколько фотографий в рамках. Посреди комнаты круглый стол, накрытый скатертью ручной вышивки. На столе фарфоровый чайник, – Мазин кончиками пальцев поднял его, – работы Кузнецова. Чашка чайная с синей каймой, с остатками темной жидкости и характерным запахом чая. Сахарница круглая бесцветного стекла наполовину наполнена белыми кубиками, по внешнему виду похожими на рафинад. На чайнике, чашке и сахарнице видны отпечатки пальцев. Записали? Так, далее: на полу у левой стены женщина, лежащая на животе, лицом вниз, головой к окну, – следователь взял со стола паспорт и перелистнул страничку, – Блюмкина Елена Владимировна. Голова повернута влево и касается лбом ножки дивана. Правая рука откинута в сторону. Далее… Семенихин, успеваешь записывать? – Уловив кивок лейтенанта, сидящего за столом и кропотливо составляющего протокол осмотра места происшествия, продолжил:

– На чем я остановился? Так: левая рука вытянута вдоль тела. На голове в области теменного бугра округлая припухлость диаметром пять сантиметров. На правой височной области прямолинейная рана длиной в четыре сантиметра с неровными осадненными краями. Рана направлена сверху вниз и внутрь. Вокруг головы темное пятно размером примерно двадцать сантиметров на десять. На убитой домашний халат зеленого цвета, поверх него – безрукавка из темного овчинного меха.

Мазин махнул рукой эксперту и тот зачастил:

– Трупные пятна выражены незначительно. При надавливании пропадают. Трупное окоченение не выражено. Глаза закрыты, роговицы глаз блестящие, прозрачные. Рот приоткрыт, язык находится за зубами. Ребра, грудина, кости тела на ощупь целы. Других повреждений на трупе женщины не обнаружено. Предположительно, смерть наступила примерно в диапазоне между одиннадцатью и двенадцатью часами, то есть около трех часов назад. – Эксперт снова склонился над телом.

– В центре комнаты шерстяной ковер красного цвета размером… – следователь опять бросил тоскливый взгляд на понятых, пожилую пару, притулившуюся на диване, – примерно полтора метра на два. Далее. У окна тело мужчины, на вид АО-45 лет, нормального телосложения. Температура при измерении в прямой кишке равна 34 градусам по Цельсию. Трупные пятна незначительно выражены на правой боковой части тела. При надавливании исчезают. Трупное окоченение слабо выражено в группе жевательных мышц. Глаза закрыты, роговицы блестящие, прозрачные. Носовые отверстия содержат засохшую кровь. Грудная клетка цилиндрической формы, ребра и грудина на ощупь целы. Под грудиной – входное пулевое отверстие. Выходного отверстия нет. Кости конечностей на ощупь целы. Тело расположено на правом боку в позе «эмбриона», вследствие огнестрельного ранения в область живота, вероятно и повлекшего смерть, – Мазин бросил вопросительный взгляд на эксперта и, уловив едва заметный кивок, продолжил: – Теперь по документам. – Мазин взял со стола темно-синюю книжицу с тисненым имперским орлом. – Карл Вассерман, гражданин ФРГ… Только этого нам не хватало! Далее, дипломатическая карточка пресс-атташе посольства ФРГ в Москве. – Следователь оторвал взгляд от документов. – Семенихин, срочно вызывай посольских и следственную группу с Лубянки, пускай летят сюда в темпе и сами эту кашу расхлебывают.

Мазин недовольно повернулся, ощутив на плече легкое прикосновение Голикова – курсанта Высшей школы милиции, присланного на стажировку из Главного следственного управления.

– Товарищ майор, пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату.

Мазин скривился и все же двинулся в указанном направлении. Он оказался в полумраке то ли кабинета, то ли библиотеки. Мазин остановился за спиной стажера и, проследив за его взглядом, замер на месте. На зеленом сукне письменного стола, рядом с большой бронзовой чернильницей, как ни в чем не бывало лежал большой слиток желтого металла. маслянисто сверкая угловатыми гранями в полумраке комнаты. Следователь вдруг почувствовал, как внизу живота мгновенно образовалась пустота. На непослушных, враз ставших ватными ногах он сделал два шага до стоящего в полумраке кресла и в изнеможении упал на мягкий плюш.

– Всё – приехали. Стоп. Ничего больше не трогать! Семенихин, ты вызвал комитетчиков?

– Уже едут, – доложил стажер. – Тут вот еще под каминной полкой коробку нашли…

Мазин показал рукой:

– Поставь на стол. – Тяжело поднялся и, достав чистый носовой платок, двумя пальцами осторожно приоткрыл картонную крышку.

И снова обессиленно упал в кресло.

– Руками ни к чему не прикасаться! Сидим и спокойно ждем коллег с Лубянки. Всем понятно? – Голос у следователя сел, он почувствовал, как в горле пересохло, а в затылок как будто воткнули раскаленную иглу.

Смоленск, июль 1941

– Рашид Галиевич, батальоны докладывают: немцы уже полностью заняли южную часть города. С минуты на минуту они перережут последнюю, пока еще свободную дорогу на Москву. Нужно срочно отправлять колонну. Иначе я не могу ничего гарантировать, – закричал начальник НКВД Смоленска, выслушав доклад и положив телефонную трубку.

– Товарищ Гудков, я все понимаю, но команды из Москвы пока не было. Значит, будем ждать, майор.

Во дворе со страшным грохотом разорвался крупнокалиберный снаряд. В кабинете начальника Смоленского отдела Главювелирторга Галиева осыпались все стекла. Но ни начальник НКВД города Гудков Сергей Владимирович, ни хозяин кабинета, казалось, даже не обратили на это внимания.

– Товарищ генерал, – без разрешения заглянул в кабинет молоденький лейтенант, – связи нет.

– Черт знает что. – Гудков тяжело опустился на стул и, сняв фуражку, бросил ее на засыпанный штукатуркой и осколками стекла стол. – Немедленно высылайте делегата связи, и чтоб через пять минут связь была восстановлена!

Над площадью совсем низко с характерным звуком, напоминающим тонкий визг, пронеслись два «Мессершмитта», поливая все вокруг из пулеметов. Отпрянувший было от окна Рашид снова выглянул. Грязная, вся в засохших комьях глины «тридцатьчетверка» с выведенным белой краской номером «145» на башне и восемь новеньких полуторок, крытых брезентом, с надписью на синих деревянных бортах «Почта», как заговоренные, абсолютно невредимыми стояли в тени пыльных тополей.

– Не понимаю, что мы ждем. Немцы уже в двух кварталах отсюда. – Гудков тоже мрачно посмотрел сначала в окно, а потом на сидящего в углу кабинета уже немолодого, но жилистого, спортивного телосложения капитана с тремя эмалевыми шпалами на темно-синих петлицах. Этот офицер МГБ приехал два часа назад, с порога по-свойски, за руку, поздоровался с Рашидом Галиевичем, уселся в уголок и с тех пор не проронил ни слова.

– Сергей Владимирович, познакомьтесь, – поймав взгляд Гудкова, проговорил Галиев, – капитан Пустовалов Иван Иванович. Он поедет с вами. Специально прибыл к нам из Москвы. Но общее руководство в любом случае остается за вами. – Генерал сцепил руки на затылке и, потянувшись, опять посмотрел за окно.

Еще вчера все улицы города были забиты беженцами. Автомашины, повозки, велосипеды и подводы, груженные домашним скарбом, непрерывно двигались в сторону Москвы. Этот огромный и, казалось, неиссякаемый поток людей закончился к утру сегодняшнего дня. Это могло означать только одно: немцы ворвались в город. И все те, кто не успел уйти на восток, так и остались по ту, другую, сторону фронта. Теперь шоссе за окном было пустынно. Ветер лениво гонял по щербатому асфальту тучи бумаг, кругом валялись брошенные во время последнего воздушного налета вещи. В пыльном кювете догорала, завалившись на бок, «эмка».

– Не понимаю, к чему этот риск? Почему нельзя было отправить весь груз по железной дороге? Позавчера же отправляли спецвагон в Москву, что мешало прицепить еще один? – продолжал возмущаться Гудков. – Что они там ждут? Пока немцы проедут по этой самой улице? – И майор с досадой кивнул на окно.

– И тем не менее, майор, будем ждать. – Галиев повернулся к присутствующим и укоризненно посмотрел на начальника НКВД: – Вы, товарищ Гудков, кадровый офицер и должны лучше моего знать, что бывает с теми, кто не выполняет приказы.

Галиев, высоченного роста татарин, стриженный налысо, застегнул новенький китель с двумя генеральскими золотыми ромбами в петлицах, продолжил:

– Тем более, я считаю, Москве видней, когда и каким способом отправлять груз. Видимо, на этот счет имеются определенные оперативные соображения, о которых нам с вами знать необязательно. От нас требуется только одно – выполнить приказ.

Еще три дня назад он был сугубо штатским человеком. Однако начальство в Москве, вероятно, вспомнило его боевое прошлое. В молодости Рашид несколько лет отчаянно дрался с басмачами в песках Туркестана. О его кавалерийском эскадроне ходили легенды, но сейчас о лихом красном командире напоминал только потемневший орден Боевого Красного Знамени на груди.

– Но связи с Москвой нет. И, учитывая сложившиеся обстоятельства, неизвестно, сколько времени займет восстановление линии, – продолжал нервничать начальник НКВД.

– Товарищ Гудков, я повторяться не буду, всем ждать. И, кстати, дайте команду, пусть еще раз проверят грузовики.

– Механики уже занимаются.

– Хорошо. Сопроводительные документы и опись у кого?

– Один экземпляр у меня, второй – у старшего инкассатора.

Телефон на столе, усыпанном битым стеклом, зазвонил так неожиданно, что все присутствующие невольно вздрогнули.

– Слушаю, товарищ Шестой, Березина на связи, – начальник Ювелирторга поднял трубку, – так точно, все готово к отправке. Немцы от нас в двух кварталах. Проскочат, уверен. Понял. Разрешите приступить к выполнению задания? Есть.

Рашид положил трубку на рычаг аппарата и кивнул Гудкову:

– Можете выдвигаться. Помните о неукоснительном выполнении всех без исключения инструкций. Колонну поведете по Старой Смоленской дороге, на шоссе Минск – Москва ни при каких обстоятельствах не соваться, оно перерезано немецкими танками в районе Ярцево, – Рашид Галиевич внимательно посмотрел на Гудкова, – Напоминаю, движение строго по графику, остановки делать только в установленных пунктах. Очередность машин в колонне по возможности не менять. Надеюсь, вы полностью отдаете себе отчет в том, что груз не должен попасть к немцам, независимо ни от каких обстоятельств? Вы – в замыкающей машине, капитан Пустовалов – в головной. Все понятно? Вопросов нет? Тогда приступайте к выполнению, иначе действительно будет поздно. И помните, контроль за ходом операции осуществляет нарком внутренних дел. Лично.

– Есть приступить к выполнению задания! – Гудков бросил руку к фуражке, отдавая честь, с облегчением вздохнул и, несмотря на явную склонность к полноте, проворно выскочил из кабинета. Бегом пересек большую приемную, кубарем скатился на первый этаж, где в томительном ожидании курили бойцы, и, отдав команду «По машинам!», выскочил на улицу.

…По обе стороны пустынной дороги тянулся бесконечный березняк. Колонна, беспрепятственно миновавшая пригороды Смоленска, начала движение в сторону Вязьмы. Пылившая впереди «тридцатьчетверка» угадывалась только по реву мотора. Гудков, ехавший в замыкающей машине, по пояс высунулся из кабины, пристально вглядываясь в небо.

– Товарищ майор, вы бы сели в кабину. Если что, самолеты издалека услышим.

Гудков недовольно покосился на водителя, но сел нормально, откинулся на спинку сиденья и даже постарался придать своей позе некоторую беззаботность, продолжая, впрочем, тревожно коситься на небо. Раньше он никогда не был трусом. Храбро сражался в Гражданскую, рвался воевать в Испанию, и не его вина, что начальство решило оставить его в родном городе. Родина решила, что в своем кабинете он нужнее, чем в оливковых рощах Гренады, где сражался с фашистами и умирал братский испанский народ. Но в один роковой день все изменилось. Тогда его, начальника городского угрозыска, арестовали по ужасному в своей нелепости обвинению в связи с английской разведкой. И потом уже ничто для него не имело значения: ни кошмар ночных допросов, ни издевательства молодых, не знающих жалости следователей, ни даже внезапное освобождение. Он сам каждой клеточкой своего организма чувствовал, что некий стержень внутри него сломался. Он продолжал ходить на работу, ловить преступников, подписывать уголовные дела, но это был уже совсем другой человек. Человек, который боялся. Боялся сделать что-то не так и вновь оказаться в сырых подвалах областного НКВД.

«А теперь на мою голову свалился еще этот капитан из Москвы, – неприязненно подумал Гудков, – значит, мне по-прежнему не доверяют». И он снова почувствовал, как неприятный холодок страха разрастается в груди.

Гудков опять тревожно посмотрел на небо. Высоко, среди легких перистых облаков, медленно ползли на запад три тяжелых бомбардировщика ТБ. Вокруг них, то пчелами взмывая вверх, то ястребами падая вниз, резвилась пара краснозвездных истребителей сопровождения.

Внезапно совсем низко над дорогой, едва не задевая своими серебристыми брюхами брезентовые тенты автомашин, пронеслись два «Мессершмитта». Снова высунувшийся из кабины Гудков, казалось, даже разглядел бледное лицо немецкого летчика. Через мгновение вражеские самолеты ушли уже далеко, но впереди было хорошо видно, как они заходят на вираж, набирая высоту и перестраиваясь для атаки. Майора прошиб холодный пот. Он сразу понял: пара заходов с воздуха – и от колонны ничего не останется. Однако с высоты, стремительно набирая скорость, наперерез им решительно шел в бой советский истребитель. Строй немецких машин смешался, пара разошлась в стороны, пытаясь уйти от внезапной атаки. Но было поздно. Из-под крыльев советской машины брызнули огнем пулеметы, один из немцев задымил и сразу, быстро теряя высоту, потянул в сторону леса. Второй немецкий самолет свечой взмыл вверх, пытаясь сбросить с хвоста юркую краснозвездную машину.

Громкий треск пулемета впереди колонны отвлек майора от воздушного боя. Машины, одна за другой, начали резко тормозить, останавливаясь и едва не налетая друг на друга. Гудков выскочил из кабины, но впереди, за плотной стеной пыли и дыма, уже ничего не было видно. Пробежав вперед метров сто, он налетел на танкиста в черном комбинезоне без шлема, который, больно схватив майора за руку, столкнул его с обочины в кювет. Только теперь, когда глаза немного привыкли к едкому дыму, он понял, что произошло. Они всё же нарвались на невесть откуда взявшихся здесь немцев. «Тридцатьчетверка» уже вовсю чадила жирным черным дымом, но продолжала огрызаться короткими пулеметными очередями. Из-за грохота орудийного выстрела заложило уши, но Гудков, проследив за торопливыми жестами танкиста, увидел в поле несколько белых парашютных куполов, еще не погашенных немецкими десантниками. Мгновенно оценив обстановку, майор, наклонившись вплотную к вихрастой голове танкиста и пытаясь перекричать грохот боя, громко приказал:

– Задержите их сколько сможете и отходите в лес!

Судя по тому, как энергично закивал головой танкист, смысл приказа до него дошел, и Гудков, хлопнув его по плечу, бросился к грузовикам, сбившимся в нелепую кучу на самом виду у немецкого десанта. Несколько раз споткнувшись о растянувшуюся на дороге гусеницу «тридцатьчетверки», майор добежал до головной машины. По пути, вспомнив, что километра за полтора до этого места они миновали вполне сносную грунтовую дорогу, уходившую влево от шоссе в лес, Гудков принял решение. План родился молниеносно. Другого выхода все равно просто не было. Подбитая «тридцатьчетверка», намертво вставшая поперек дороги, отрезала колонне путь вперед. Отдав водителю полуторки приказ разворачиваться, он подхватил из кабины автомат и тут столкнулся с капитаном Пустоваловым.

– Занимай оборону, майор, я разверну колонну.

Гудков согласно кивнул в ответ и побежал собирать бойцов. Через несколько минут цепь из бойцов сопровождения заняла оборону.

Немцы грамотно рассредоточились по нескошенному полю. Залегли и теперь вели прицельный огонь по автомашинам, которые, как неповоротливые черепахи, то сдавая назад, то подавая вперед, явно мешая друг другу, никак не могли развернуться на узкой дороге.

Гудков краем глаза увидел, как немецкая пулеметная очередь угодила в деревянный борт одного из грузовиков. Белоснежная надпись «Почта» брызнула щепками и мгновенно покрылась паутиной черных дырок. На обочине, регулируя движение автомашин, в полный рост, не обращая никакого внимания на рой трассирующих пуль, шныряющих вокруг, стоял капитан Пустовалов. Наконец машинам удалось развернуться, и они помчались назад к Смоленску. Немецкий десант, видя, что добыча уходит, перешел в наступление. Однако в этот ответственный момент вновь проснулось орудие «тридцатьчетверки», и несколько артиллерийских выстрелов заставили немцев торопливо залечь. Минут через десять, окончательно убедившись, что колонна уже ушла на значительное расстояние, а значит, находится в относительной безопасности, Гудков дал команду отходить к лесу.

Из шестнадцати бойцов сопровождения на лесной поляне удалось собрать всего одиннадцать человек. Последними подошли капитан Пустовалов и два танкиста, волоча под руки своего раненного в ногу командира. Пока бойцы оказывали ему первую помощь, Гудков вместе с капитаном изучал карту местности. Лесная дорога, по которой должен был вывести автомашины старший инкассатор Иван Тимофеевич, давала небольшой крюк и километров через пять выходила к реке Воль, к счастью, с обозначенным на карте мостом. По последним данным, полученным Гудковым еще в Смоленске, в районе этого самого моста должны были находиться регулярные части 152-й стрелковой дивизии. Ситуация складывалась пока терпимая. Напрямик через лес до означенного моста, судя по карте, – не более полутора километров.

Оперативные документы

«…Разведсводка № 53. Штаб Западного фронта.

Первое. Противник в течение 22 и 23.7, напрягая основное усилие на Витебском и Смоленском направлениях, подтягивает силы с целью ликвидации ношей смоленской группировки.

На Невельском направлении противник стремится завершить наступательные действия в направлении Невель, Великие Луки, перебрасывая часть сил из района Невель, Городок на Ильино, Торопец.

На Могилевском направлении противник перешел к активной обороне на р. Сож, одновременно продолжает окружать могилевскую группировку.

На Рогочевском и Пинском направлениях противник продолжает сосредоточивать силы для перехода в общее наступление.

Второе. Невельское направление.

Противник в течение 22 и 23.7, завершая наступательные действия силами пяти-шести дивизий против ношей Невельской группировки, производит перегруппировку сил из района Невель, Городок на Ильино, Торопец с целью обеспечения Витебского направления от флангового удара с севера.

В районе Новосокольники и Великие Луки – бои местного характера.

Для организации противотанковых районов противник приспосабливает населенные пункты, леса, овраги, ущелья и гати.

Третье. Витебское направление.

Но Витебском направлении противник, основными силами ведя наступление в направлении Ярцево, успеха не имел. Одновременно подтягивает до двух пехотных дивизий в район Велиж, Кресты, Соловьева с целью обеспечения прикрытия от флангового удара наших частей с севера.

В районе Карповко, ст. Ломоносове противник подготавливает рубеж для обороны.

По данным авиации, в период 6.00–17.0023.7 отмечено движение колонн по шоссе Невель, Усвяты, Лопатине, Соловьева, Велиж, Кресты, Ильино и подход колонны до батальона танков в район Духовщина.

Четвертое. Смоленское направление.

Но Смоленском направлении противник подтянул до трех свежих дивизий (5-я пехотная дивизия, дивизия СС и пехотная дивизия неустановленной нумерации) в район Каспля, Рудня, Комиссарова и до одной механизированной дивизии и танковой дивизии в район Ленино, Красное.

Сутра 23.7 противник перешел в наступление в общем направлении на Смоленск и несколько потеснил ноши части на юго-восток от Рудни.

В районе Ельня, Казанка, Починок частями 17-й и 18-й танковых дивизий противник перешел к частичной обороне с целью обеспечить сосредоточение имперской дивизии СС для последующего перехода в наступление на Смоленск, Дорогобуж.

В районе Коробкино, Рябцево (юго-восточнее Смоленска) продолжаются бои местного характера.

Действия группы Гудериана поддерживаются первым авиационным корпусом.

Пятое. Могилевское направление.

На Могилевском направлении противник, перейдя к обороне на р. Сож, в течение 22 и 23.7 удерживал за собой восточный берег у Кричево. Передовые части 4-й танковой дивизии двигаются вдоль шоссе на Рославль. В результате боя на рубеже Петровичи, Студенец 39-й танковый полк, неся большие потери, отошел в район Мстиславовичи.

В районе Могилева противник силою до пяти дивизий продолжает вести бой с Могилевской группировкой.

Шестое. Рогочевское направление.

Но Рогачевском направлении противник в течение 23.7 продолжал сосредоточение частей в районе Поречье с целью нанесения флангового удара по частям 21-й армии. В районе Нов. Выхов противник силами 31-й пехотной дивизии с танками, перейдя в наступление в направлении Довск, успеха не имел и понес потери до двух батальонов пехоты.

На Пинском направлении противник продолжает теснить наши части на восток.

Вывод:

Противник в течение 21–23.7 на всем фронте ввел до трех-четырех свежих дивизий. И, производя перегруппировку войск на центральное направление, главное усилие направляет на ликвидацию смоленской группировки, ударами трех дивизий с запада на Смоленск, и одновременно пытается завершить окружение наших войск в районе Ярцево, обеспечивая главный удар в районе Кресты, Ильино, Соловьева.

Но Невельском направлении главные усилия направлены на предотвращение отхода наших частей на восток.

Но Рогочевском направлении противник создает угрозу левому крылу нашей армии».