Текст книги "Очерки по русской семантике"

Перенесенные в объективное повествовательное описание акционально-диалогических ситуаций, с удовольствием / с радостью восстанавливают свои прямые значения, сохраняя при этом полученную в диалоге функцию маркеров обратной связи. Это требует от нас различать в каждом конкретном случае их употребления с удовольствием ₁‘с удовольствием’ и с удовольствием₂, ‘охотно’ + ‘с удовольствием’, а также с радостью ₁‘с радостью’ и с радостью₂– ‘охотно’ + ‘с радостью’. Ср.: «Он проснулся, потянулся, с удовольствием сладко зевнул» (В. Ганичев. Петр Иванович); «– В Камешках к нашей группе с удовольствием присоединился редактор местной газеты» (Комсомольская искра, 12 мая 1988). Если с удовольствием в этих высказываниях освободить от семантического комплекса ‘с удовольствием’, то в первом случае на его месте окажется чистый нуль, тогда как во втором – подобный улыбке чеширского кота семантический остаток, который может быть и даже должен быть материализован наречием охотно. В противном случае присоединение редактора к группе будет ошибочно понято как проявление его собственной инициативы:

1. а) Он проснулся, потянулся, с удовольствием сладко зевнул. б) Он проснулся, потянулся, сладко зевнул.

2. а) В Камешках к нашей группе с удовольствием присоединился редактор местной газеты.

б) В Камешках к нашей группе Ø присоединился редактор местной газеты.

в) В Камешках к нашей группе охотно присоединился редактор местной газеты.

* * *

Помимо рассмотренной триады, охотно входит также в такой исключительно важный по своей жизненной значимости ряд маркеров инициированного действия, как охотно – послушно – покорно. Но это – тема отдельного большого исследования, основы которого – в первом приближении – заложены в работе [Пеньковский 1995]. См. также в наст. изд. с. 287.

Литература

Александрова 1968 – Александрова 3. Е. Словарь синонимов русского языка. М., 1968.

Апресян 1970 – Апресян Ю. Д. Синонимия и конверсивы // РЯНШ. 1970. № 6.

Арутюнова 1976 – Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

Арутюнова 1978 – Арутюнова П. Д. Типы языковых значений. М., 1988.

БАС – Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. М.; Л.: ИАН, 1950–1965.

Гинзбург 1985 – Гинзбург Е. Л. Конструкции полисемии в русском языке//Таксономия и метонимия. М., 1985.

Даль – Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1881–1882.

Евгеньева 1971 – Словарь синонимов русского языка: В 2 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. Л., 1971.

Засорина 1977 – Засорина Л. П. Частотный словарь русского языка. М., 1977.

MAC – Словарь русского языка: В 4 т. М.: Русский язык, 1981–1984.

НСРЯ – Новый словарь русского языка. М.: Русский язык, 2001.

Ож. – Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1975.

ОШ – Ожегов С. К, Шведова П. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.

Пеньковский 1987 – Пеньковский А. Б. Категориальные признаки наречий и их отражение в словаре: I. Субъектно-объектная ориентация // Сочетание лингвистической информации и информации внелингвистической в автоматическом словаре. Ереван, 1987.

Пеньковский 1988-а – Пеньковский А. Б. Семантика наречия и ее отражение в словаре//Словарные категории. М., 1988.

Пеньковский 1988-6 – Пеньковский А. Б. О развитии норм адвербиального словоупотребления в русском литературном языке (наречия бережно, осторожно и др.) // Sbornik prac Pedagogicke fakulty v Usti nad Labem – 1987. Praha, 1988.

Пеньковский 1990 – Пеньковский А. Б. Проблемы кодификации русских наречий // Культура русской речи: Тезисы I Всесоюзной конференции. Звенигород, 19–21 марта 1990. М., 1990.

Пеньковский 1991 – Пеньковский А. Б. Радость и удовольствие в представлении русского языка // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991.

Пеньковский 1995 – Пеньковский А. Б. Глагольное действие sub specie adverbiorum 2: Ответные действия и языковые ответы // Грамматические категории и единицы: Синтагматический аспект. Владимир, 1995.

СП – Словарь языка Пушкина: В 4 т. М., 1956–1961.

СТРЯ – Современный толковый словарь русского языка. СПб., 2001.

СЦРЯ – Словарь церковнославянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской академии наук. СПб., 1867.

Уш. – Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д. Н. Ушакова. М., 1935–1940.

Глагольное действие 1 охотно, с удовольствием, с радостью 273

Штейнфельдт 1963 – Штейнфелъдт Э. А. Частотный словарь русского языка Таллин, 1963

Wierzbicka 1980 – Wierzbicka A. The Case for Surface Case Ann Arbor; Karoma, 1980

Глагольное действие sub specie dverbiorum:
2. Ответные действия и языковые ответы

Закон вселенной – это равновесье.

Возмездьями лишь держится она…

А. К. Толстой

0.0. Действия и поступки человека по своей природе актуально или потенциально диалогичны (ср. [П. Рикёр, 1989]). Они либо требуют ответа, побуждают к ответу, инициируют, вызывают или предполагают ответ, либо сами являются ответом. Планируя и совершая действие, человек должен наперед учитывать возможность ответа и просчитывать возможные ответы, как это делает раздумывающий над очередным (ответным) ходом шахматист. Если необходимый прогностический анализ почему-либо отсутствует, а последствия действия оказываются неблагоприятными, то действие квалифицируется как осуществленное – в нарушение нормального порядка вещей – безответственно, безрассудно, близоруко, легкомысленно, не(благо)разумно, неблагорассудно, недальновидно, необдуманно, непродуманно, непредусмотрительно, неразумно, нерасчетливо, опрометчиво и др. Как нарушение жизненной нормы или как нечто нестандартное рассматривается также отсутствие некоторых ожидаемых, возможных или должных ответов, характеризуемое такими наречиями «мягкой уступки», как безвозмездно, безнаказанно, безответно, безотказно, беспрекословно, безропотно, безучастно, невозмутимо и т. п. [Пеньковский, 1987].

1.0. Ответ, следовательно, в излагаемом здесь понимании, основывающемся не на абстрактных теоретических рассуждениях, а на фактах русского языка, -

1.1. Это не только специализированный речевой акт, являющийся членом question – answer’s-пары, как считают авторы многочисленных логико-лингвистических исследований последнего времени [Pope, 1971, 1973; Keenan and Hill, 1973; Lakoff, 1973; Belnap and Steel, 1976; Hintikka, 1979; H. Белнап и Т. Стил, 1981 и др.].

1.2. Это не только речевой акт, являющийся вербальной реакцией на любой другой акт речи, как полагает для англ. answer и reply А. Вежбицка [Wierzbicka, 1989].

2.0. Ответ это любое действие, физически направленное или ментально адресованное субъекту вызывающего, инициирующего, мотивирующе-провоцирующего действия и способное в свою очередь стать вызовом для обратно ориентированного ответа. Вызов – будь то кантовский «вызов долга» или хайдеггеровский «вызов бытия» [Heidegger, 1962], упрекающий и предъявляющий счет «голос совести» или «зов сердца», вопрос, требующий разрешения (и, в частности, вопрос, задаваемый нами самим себе), или вообще какое угодно речевое или неречевое действие – и реакция – ответ образуют пары и цепочки, которые традиционно описываются и интерпретируются в терминах природных, естественно-физических, жестко детерминированных (и потому верифицируемых) каузальных связей (см., например, работы [Апресян, 1970; Золотова, 1978, 1983] и др.).

2.1. Такая трактовка не соответствует действительному положению вещей в человеческом мире, где в силу свободы воли и свободы выбора, которыми Бог наделил человека, создав его по образу и подобию своему (не Бог антропоморфен, а Человек теоморфен), – действует не механическая, а человеческая подобная божественной (Бог же действует не «потому что», а «во имя того, чтобы»!) – «причинность из свободы» (И. Кант), логически не сообусловленная следствием, которое в свою очередь не сообусловлено причиной.

Определяющая роль здесь принадлежит не объективным причинам, а интенциям и инициативам, т. е. субъективно определяемым и нуждающимся в смысловом понимании и непредвзятом истолковании целям, побуждениям, основаниям, поводам, резонам и мотивам. Здесь действует не каузальность, а телеология (ср. [Вригт, 1984; Франкл, 1989]). Особо должны быть отмечены ответы, представляющие собой неконтролируемые (психо-)физические и (психофизиологические реакции, но и они не являются жестко детерминированными.

2.2. Поэтому ответ хотя и соотнесен всегда так или иначе с вызовом (и, в частности, с вопросом), не является его следствием, а вызов (и, в частности, вопрос) хотя и соотнесен с ответом, не является его причиной. Не случайно, что в числе 10 Божьих заповедей нет предписания: «Отвечай!» Человек свободен в выборе ответа и на вопрос, и на любой другой вызов, хотя эта свобода дается не даром: она оплачивается ответственностью, т. е. новой цепью вызовов и ответов. В том числе и ответственностью за недействие, за не-ответ (не смешивать с отрицательными нет-ответами!), каковой, следовательно, должен быть признан особым видом ответа. Отсюда двойственность в языковой трактовке этого феномена: не ответить – оставить без ответа – промолчать – молчать в ответ – ответить молчанием; нет ответа – в ответ ничего / ни звука / ни слова / никакого отклика / никакого отзыва / молчание. Ср. также разг. ни ответа ни привета, устар. ни гласа ни послушания. На этой же основе возможно сужение ответа до значения «согласие, соответствие»: Вдруг в течение мелодии врывается ответ или возражение ей в другом, более высоком и женском голосе и другом, более простом и разговорном тоне (Б. Пастернак) при устар. возражение ‘ответ’, возразить ‘ответить’.

2.3. Хотя вызовы и ответы образуют два соотнесенных открытых множества, они естественно представляются человеческому сознанию определенными ограниченными наборами типов, что делает актуальной задачу исследования и описания типологии вызовов и ответов и образуемых ими целостных «вызовно-ответных» комплексов. Однако, если не считать нескольких попыток анализа различающихся иллокутивной силой инициирующих речевых актов типа спрашивать, предлагать, призывать, советовать, настаивать, просить, умолять, приказывать, требовать и т. п. (ср. «экзерситивы» и «бехабетивы» Д. Остина [Ос-тин, 1986], «директивы» Д. Серля [Серль, 1986], «императивы» А. Ишмуратова [Ишмуратов, 1987]), круг этих проблем не подвергался до сих пор специальному системному изучению.

3.0. В докладе исследуется типология ответных действий и, в частности, предлагается различать:

3.1. Неязыковые (незнаковые) ответы в противопоставлении знаковым, языковым, которые могут иметь вербальную и невербальную (параязыковую) форму и, будучи ответами par exellence, могут обозначаться глаголами ответить – отвечать (ср. также в большей или меньшей степени специализированные откликнуться и отозваться) в бескомплементарном употреблении.

3.2.Положительные ответы («да»-ответы, ответы-согласия, содействия, поддержки) в противопоставлении отрицательным («неш»-ответам, ответам-возражениям, отказам, противодействиям); ответы «в пользу, во благо» в противопоставлении ответам «во зло, во вред».

3.3. Программируемые (в субстанциональном и/или содержательном плане) ответы, представляющие собой действия исполнительского типа, в противопоставлении ответамне программируемым, каковые являются действиями инициативного типа. Ср. в этой связи двойственность действий, которые характеризуются как осуществляемые добровольно.

4.0. Устанавливается, что для всех видов ответов существенно важен признак соответствия реального ответа программируемому, актуально ожидаемому, или возможному и предполагаемому на основе некоторой общественно осознаваемой нормы, которая соотносит ответ и вызов (в общем виде такое соотношение определяется пословицами типа «как аукнется, так и откликнется», «каков вопрос, таков и ответ»).

5.0. Маркерами программируемых и, следовательно, желательных для субъекта вызова положительных «да»-ответов являются не выделявшиеся до сих пор в специальную семантическую группу наречия и наречные сочетания обратной связиохотно / с готовностью (ср. также не фиксируемое словарями готовно), послушно, покорно. За этими определителями стоят три разных модуса ответного действия (а в конечном счете – три модуса жизни!), которые связаны с тремя разными режимами работы механизма сознания, формирующего положительный ответ:

5.1. охотно (готовно / с готовностью) – положительный ответ в условиях свободного, ничем не стесненного выбора между «да» и «нет».

5.2. послушно – положительный ответ при отсутствии полюса «нет» в неличностном или несформировавшемся (инфантильном) сознании субъекта ответного действия (кроткого животного, ребенка, взрослых людей и целых народов в условиях патерналистских режимов) перед силой безусловного авторитета субъекта вызова.

5.3. покорно – положительный ответ субъекта с подавленной волей и порабощенным сознанием при заблокированном (но способном к протесту и бунту) полюсе «нет» в условиях любовного, семейного, общественного, государственного и иных форм рабства перед безусловным авторитетом силы субъекта вызова.

6.0. Особое место в кругу программируемых ответных действий принадлежит ответам знакового (обычно невербального, параязыкового) типа, которые в субстанциональном и содержательно-смысловом отношении повторяют свои вызовы (см. 4.0) и связаны не столько с механизмом свободного выбора между «да» и «нет» (ср. 5.1 – охотно), сколько с автоматическим исполнением общепринятых норм этикета, предписывающих отвечать поклоном на поклон, улыбкой на улыбку, «здравствуйте!» на «здравствуйте!» и т. п. Маркерами этого типа ответов являются такие не получившие адекватной лексикографической обработки наречия и наречные сочетания обратной связи (ср. 5.0), как ответно, специализирующиеся взаимно, обоюдно, встречно, в свою очередь (с акцентным выделением свою), а также их устаревающие или уже устаревшие образные эквиваленты в обмен (ср. обменяться поклонами), в заплату (ср. заплатать визит) и др. Ср. также устар. возвратно, в возврат (ср. возвратить поцелуй). В тех случаях, когда автоматизм следования этикетным нормам еще не сформирован или почему-либо разрушен, такие ответы регулируются механизмом, описанным в 5.0.

6.1. Знаковость, обратная направленность на субъект вызова (ср. англ. back) и полное тождество ответа вызову важнейшие нормативные компоненты их семантики, и потому словоупотребления типа:

1) Не понимают, что любящая душа отдала ей все, что имела, опустошившись при этом и не обогатившись ответно (В. Астафьев) и 2) Сослуживец Егора Егоровича сегодня пожал ему руку по-особенному, Егор Егорович ответно ему улыбнулся(М. Осоргин) – должны быть признаны не соответствующими литературной норме.

6.2. Тождество ответа вызову естественно оборачивается тождеством вызова ответу. Это значит, что в сочетаниях типа …ответно улыбнулся / поклонился / пожал руку и т. п. ответно не только характеризует определяемые им действия как ответные, но и свидетельствует о характере их вызовов, – тех действий, на которые они отвечают.

7.0. Именно это категориальное значение ‘тождества – нетож-дества ответа вызову’ определяет нейтрализуемое в прилагатель-ном ответный противопоставление маркеров ответно – в ответ: ответно улыбнулся ‘улыбнулся, отвечая на улыбку’ – в ответ улыбнулся – ‘улыбнулся, отвечая на какое-то действие, не являющееся улыбкой’.

Ср. также оппозицию в свою очередь ‘ответно’ в свою очередь ‘в ответ’. Нетождество ответа вызову может быть интерпретировано только как проявление свободы выбора в ответе на вызов. Но не свободы выбора между «да» и «нет», как при программируемом ответе, а свободы выбора самого – непрограммируемого – ответа. Понятно, что такого рода ответы оказываются нередко неожиданными, а зачастую и нежелательными для субъекта вызова и расцениваются как не адекватные вызову. Отсюда их представление как «квази-» и «псевдоответов». Это не ответы, а только «как бы ответы» реакция «в качестве / в функции / взамен / вместо ответа». Отсюда прямой перевод этой семантики в план выражения – как в ответ, как бы в ответ, взамен ответа, вместо ответа и т. п. Ср. также специализированные (или в шутливом употреблении) в отплату, в отместку, в отмщение, в возмездие. Ответы этого типа легко становятся точками бифуркационного ветвления новых цепочек вызовов и ответов.

Русские наречия: функции – семантика – позиции – акцентное выделение

– Ин, изволь и стань же в позитуру!

Я. Б. Княжнин

0.0. Известно, что в европейских языках (и, в частности, в тех, которые являются «позиционными») варианты словопорядка и закрепление слов за теми или иными позициями в словосочетании (синтаксической группе) и в предложении не используются для выражения и разграничения лексических значений.

0.1. Едва ли не единственный, хотя и не безупречно чистый пример такой взаимосвязи, упоминаемый в литературе предмета, представляет французский язык, где, при нормальном для большинства прилагательных следовании за определяемым именем, некоторые из них могут употребляться и в препозиции, причем обычно либо с коннотациями усиления и эмфазы (un livre excellent ‘превосходная книга’ – un excellent livre ‘великолепная книга’), либо (по-видимому, вторично – на эмфатической основе) с более или менее значительным сдвигом значения (un livre cher ‘дорогостоящая книга’ – un cher ami ‘дорогой друг’) [Блумфилд 1968: 211–212; Арутюнова 1972: 217–218]. В аналогичной зависимости от позиции находятся здесь и значения некоторых наречий [Гак 1989: 204].

0.2. В русском языке – языке «непозиционного» типа с развитой флексией – подобные явления до сих пор не отмечались, хотя есть все основания предполагать их реальность и вести их целенаправленный поиск в кругу неизменяемой – бесфлексийной лексики.

1.0. Действительно, позиционное разграничение (позиционное распределение) значений и связанных с ними (или стоящих за ними) семантико-синтаксических функций широко распространено в адвербиальной сфере русского языка и должно быть признано одной из характерных особенностей семантики значительного числа русских наречий, не получившей, однако, отражения ни в грамматиках, ни в толковых словарях.

1.1. Так, например, обычно, которое в БАС дается как цельная однозначная единица (с заменой толкования отсылкой к считающемуся производящим обычный «всегда свойственный кому-, чему-либо; постоянно бывающий; всегдашний, привычный» [8, 583]), в действительности представляет собой единство двух противопоставленных лексико-семантических вариантов: постпозитивного обычно₁ – с определительной функцией и качественно-характеризующим значением ‘так, как всегда, не выделяясь ничем особенным’ (ср.: К этому времени он был уже одет обычно) и препозитивного обычно2 – с комплексным кванторно-темпоральным значением ‘всегда, постоянно, большей частью, как правило’ и обстоятельственно-детерминативной функцией (ср.: К этому времени он был уже обычно одет). О глубине и резкости семантического и функционального противопоставления этих двух вариантов обычно свидетельствуют глубокие различия их сочетаемостных возможностей и их парадигматических и синтагматических связей. Так, они различаются по способности: а) вступать в связь с синсемантичными глаголами отношения, поведения и других групп: Он относится к ней / ведет себя / чувствует себя обычно₁, но *Он обычно относится к ней / ведет себя / чувствует себя; б) сочетаться с препозитивным и постпозитивным отрицанием: не обычно1 (Он был одет не обычно, а в какую-то куртку… Н. Чуковский), откуда далее необычно, но *не обычно₂; с другой же стороны – обычно2 не (Об этом обычно не говорят / не задумываются / не знают…), но *обычно₁ не; в) определяться кванторными наречиями степени: вполне (довольно, достаточно, очень, совсем…) обычно ₁, но *вполне обычно₂; г) вступать в сочинительные ряды: обычно₁ и просто; обычно ₁ и обыденно; обычно ₁ и заурядно; но * обычно ₂ и…; д) управлять формами имени: обычно₁ для + Род. п. (Рощаковский начинал обычно для представителя дворянской семьи… Л. Разгон), но * обычно2 для…;е) сочетаться с формами совершенного вида: обычно₁ + сов. / несов. – обычно₂+ несов. и т. д. Различия между двумя семантическими комплексами, объединенными под общей для них оболочкой обычно, настолько значительны, что – в качестве средства их разграничения – оказалось необходимым их закрепление за двумя противопоставленными позициями. Это позиционное противопоставление доводится до предела сдвигом постпозитивного обычно₁к концу высказывания, а препозитивного обычно₂ – к его началу. Ср. их контрастное столкновение в тексте: Я его легко так шлепнул, – обычно. Обычно так и бьют… (А. Терехов. Дурачок).

1.2. Точно так же, по-прежнему которое всеми словарями подается как целостная единица, толкуемая при помощи сравнительного оборота «как и прежде», в действительности расщеплено на по-прежнему ₁, несущее значение сравнения, свойственное модели (ср. по-старому, по-новому, по-другому, по-иному), и по-прежнему ₂, в котором значение сравнения погашено и которое функционирует как фазовый определитель – показатель продолжения действия (сохранения признака). Ср.: Он работает по-прежнему ₁ (как прежде: плохо, хорошо, с увлечением, самоотверженно) – Он по-прежнему₂ работает (все еще, до сих пор работает, продолжает работать). Отсюда их яркие различительные признаки, сходные с рассмотренными выше признаками вариантов обычно (см. подробнее [Пеньковский 1988, 56]), и их жесткое позиционное противопоставление: обязательная постпозиция по-прежнему ₁ и столь же обязательная препозиция по-прежнему ₂.

1.3. Аналогичные отношения – с разной степенью глубины семантических и функциональных различий и связанных с ними различий в сочетаемости и системных связях и, соответственно, с разной степенью жесткости позиционного распределения – характерны для внутренних семантических комплексов таких наречий, как бесспорно, впервые [Пеньковский 1977], естественно, заметно, наверное, натурально, непосредственно, несомненно, обратно, обыкновенно, определенно, очевидно, подобно, похоже, просто, прямо, слабо, традиционно, явно и мн., мн. др.

2.0. Позиционное закрепление членов наречных пар типа обычно₁ – обычно₂ оказывается не единственным и – более того – не основным средством разграничения и противопоставления их функций и значений. Постпозиция в таких случаях всегда соединена с усиленным ударением (Он уже немолод, но работает по-прежнему и очень гордится этим). Препозиция же всегда безударна (Он уже немолод, но по-прежнему работает и очень гордится этим). В случае инверсии, какими бы причинами она ни вызывалась, признаки ударности-безударности как признаки формы языкового знака сохраняются и переносятся вместе с инвертированными членами – их носителями. Так, безударность переносится в постпозицию и сохраняется там как единственный дифференциальный признак препозитивного варианта: Так обычно и бывает / Обычно так и бывает → Так и бывает обычно. Точно так же усиленное ударение переносится в препозицию и сохраняется там как единственный дифференциальный признак постпозитивного варианта: Город жил обычно → Но ничего не изменилось и обычно жил город (В. Зарубин). Именно этим независимым, константным признаком ударности-безударности рассматриваемая адвербиальная группа (группа наречий с акцентно маркированной семантикой) отличается от всей остальной массы русских наречий, ударность-безударность которых выступает как переменный признак, обусловленный синтаксической позицией, особенностями актуального членения или особыми заданиями экспрессивно-стилистического характера (см. оних[Ковтунова1976]).

Л итература

Арутюнова 1972 – Арутюнова Н. Д. Морфология // Общее языкознание. М.: Наука, 1972.

Блумфилд 1968 – Блумфилд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968.

Гак 1989 – Гак В. Г Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Просвещение, 1989.

Ковтунова 1976 – Ковтунова И. И. Современный русский язык: Порядок слов и актуальное членение предложения. М.: Просвещение, 1976.

Пеньковский 1977 – Пеньковский А. Б. Очерки по семантике русских наречий: Наречие впервые // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1977.

Пеньковский 1988 – Пеньковский А. Б. Семантика наречия и ее отражение в словаре // Словарные категории. М.: Наука, 1988.