Текст книги "Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942"

Маршал артиллерии В.И. Казаков (в июне 1941 г. начальник артиллерии 7-го механизированного корпуса) писал: «По подразделениям ползли тревожные слухи, различные догадки. О войне офицеры думали и говорили по-разному. Молодежь вообще мало верила в реальность военной опасности, а старшие и наиболее дальновидные офицеры понимали, что война назревает, но и они не теряли надежды на возможность избежать ее. Только в одном все были единодушны – если грянет война, то она будет короткой и завершится полным разгромом врага. Так уж мы были воспитаны»[77]77
  Казаков В.И. На переломе. М., 1962. С. 6.


[Закрыть]. А вот что вспоминал о подготовке к выезду в Тернополь накануне войны маршал Советского Союза И.Х. Баграмян: «Невозмутимое спокойствие командования округа, деловитость и четкость при формировании и сборах в дорогу аппарата фронтового управления подействовали на всех благотворно. Особой тревоги никто не проявлял. Кое-кто из административно-хозяйственного аппарата высказал даже надежду, что это плановый выезд учебного порядка, что не позднее следующей субботы все возвратятся в Киев»[78]78
  Баграмян И.Х. Так начиналась война. Изд. 2-е, испр. М., 1977. С. 84.


[Закрыть].

Для судьбы нашей страны, хода и исхода войны особое значение имели два дня ее истории: 21 и 22 июня 1941 г.

21 июня 1941 г. информация о начале вторжения вермахта поступила от нескольких перебежчиков. В 20 часов 21 июня на погранзаставу около г. Владимир-Волынского перебежал фельдфебель германской армии Альфред Лисков, коммунист из г. Гамбурга. Он сообщил начальнику заставы о том, что отдан приказ немецкой армии в 4 часа утра 22 июня начать войну против Советского Союза. Это сообщение и сам немец были отправлены в высшие погранинстанции. В этот же день на советскую территорию перешел ефрейтор 222-го саперного полка вермахта. Он показал, что выступивший перед ними в этот день командир взвода сказал, что в ночь на 22 июня после артиллерийской подготовки будет форсироваться река Буг на плотах, лодках и понтонах[79]79
  См.: Пограничные войска СССР. 1939–1941 гг. С. 404.


[Закрыть].

Последнее сообщение от перебежчиков германской армии о начале войны было получено около 1 часа ночи 22 июня. Перешедший военнослужащий 602-го артполка германской армии заявил, что вторжение немецких войск в СССР начнется через несколько часов[80]80
  Чугунов А.И. Граница накануне войны. М., 1985. С. 97.


[Закрыть].

В 3 часа 10 минут 22 июня 1941 г. разведывательный отдел штаба Западного Особого военного округа сообщил нач. ГРУ генералу Ф.И. Голикову:

«1. По имеющимся данным, которые проверяются, основная часть немецкой армии в полосе ЗапОВО заняла исходное положение.

2. На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления к границе»[81]81
  Анфилов В.А. Грозное лето 41-го года. М., 1995. С. 115.


[Закрыть].

Еще вечером 21 июня Сталин разрешил привести войска в боевую готовность после получения шифровки авторитетного резидента: «В германском посольстве в Москве считают, что наступившей ночью будет решение. Это решение – война». Но было уже поздно[82]82
  Данилов В.Д. Ставка ВГК, 1941–1945. М., 1991. С. 14.


[Закрыть].

Приграничным округам (фронтам) была направлена директива за подписью народного комиссара обороны С.К.Тимошенко и нач. Генерального штаба Красной армии Г.К. Жукова, в которой говорилось: «В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев». Предлагалось в течение ночи скрытно занять огневые точки укрепленных районов на границе, все части привести в боевую готовность, держать войска рассредоточенно и замаскированно, перед рассветом рассредоточить авиацию по полевым аэродромам, привести в боевую готовность противовоздушную оборону, подготовить затемнение городов. В директиве указывалось, что «нападение немцев может начаться с провокационных действий», и при этом подчеркивалось, что «задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения»[83]83
  История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 5. Коммунистическая партия накануне и в годы Великой Отечественной войны, в период упрочения и развития социалистического общества. 1938–1958 гг. Книга первая (1938–1945 гг.). С. 145.


[Закрыть].

Директива начала передаваться в войска по средствам связи в 23 часа 30 минут 21 июня, и ее передача закончилась в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 г., когда до начала войны оставались считанные часы. Ни нарком обороны, ни нач. Генерального штаба далее не предприняли никаких других действий, чтобы как-то сориентировать руководящий состав западных округов о времени возможного удара и посланной им директивы для ускорения приведения войск Красной армии в боевую готовность.

Сам Сталин, переговорив напоследок о чем-то с Берия, около часа ночи 22 июня 1941 г. спокойно отправился к себе на дачу в Кунцево, возлагая большие надежды на боеспособность Красной армии[84]84
  Иринархов Р.С. Красная Армия в 1941 году. С. 432.


[Закрыть].

В военных округах многое зависело от поведения и решений командного состава, особенно в критической обстановке. Одни действовали, как командующий Западным Особым военным округом генерал Д.Г. Павлов, командующий 10 армией генерал-майор И.Г. Голубев, генерал-майор Коробков, другие – как нач. пограничных войск Ленинградского пограничного округа генерал-лейтенант Г.А. Степанов, генерал-майор М.М. Иванов и др.

Вечером 21 июня руководство Западного округа спокойно отдыхало в театре, предоставив событиям развиваться в своем направлении. Во время концерта к командующему ЗапОВО подошел нач. разведотдела С.В. Блохин и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», – сказал Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену[85]85
  Болдин И.В. Страницы жизни. М., 1961. С. 81.


[Закрыть].

Перед началом военных действий поступало много неясных распоряжений и указаний войскам военных округов, вызывавших вопрос: это предательство или чья-то вопиющая неграмотность? Речь шла о запрете на рассредоточение авиации; изъятии боекомплектов из дотов и танков и сдаче их на склады; просушке топливных баков самолетов; изъятии с пограничных застав автоматического оружия для проведения его осмотра; запрете на ведение огня по самолетам, нарушившим государственную границу и др. Да и последующие действия руководящего состава Красной армии, корпусов, дивизий, полков и батальонов даже при переходе противника в наступление не были заранее четко определены, все упиралось в слова «Ждать дальнейших указаний!».

Командование Западного особого военного округа ограничивалось только докладами в Москву о надвигающейся опасности, хотя имело возможность принять многие неотложные меры по повышению боевой готовности вверенных им войск. Но этого не произошло. В военном округе под давлением сверху было приостановлено выполнение некоторых, отданных ранее приказаний: запрещалось начавшееся минирование на опасных участках обороны, у бойцов сд отбирались боеприпасы и сдавались на гарнизонные склады. Генерал-майор А.А. Коробков хотел поднять по боевой тревоге 42-ю сд, находившуюся в Брестской крепости, но генерал Д.Г. Павлов не разрешил. А в штаб командующего 10-й армией генерал-майора И.Г. Голубева поступил из округа приказ: ждать распоряжений. Примерно в 1 час ночи 22 июня Павлов позвонил по ВЧ и приказал привести войска в полную боевую готовность, заявив, что приказ полностью сообщит шифром. Около 3 часов ночи все средства связи были нарушены. К 10–11 часам утра шифровка, подписанная Д.Г. Павловым, А.Я. Фоминых и В.Е. Климовским, была получена, но в ней говорилось, что необходимо привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и границу не переходить. А к этому времени войска противника уже углубились на нашу территорию местами на 5-10 км.

Следует отметить, что части и соединения Западного Особого военного округа, предназначенные для непосредственного прикрытия границы, так и не получили распоряжения немедленно приступить к выполнению боевой задачи – прикрытию границы. Кодовый сигнал «Гроза» запоздал. В штабах 3-й и 4-й армий успели только дать войскам некоторые распоряжения о его выполнении, а командование 10-й армии не сделало и этого.

О поведении других высших военных чинов в эти критические дни в исторической литературе и архивах встречаются противоречивые оценки. Так, в сборнике «Великая отечественная катастрофа. 1941 год. Причины трагедии» указывается, что 21 июня командующий Прибалтийским военным округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предупредил войска о возможном нападении Германии и приказал вывести части из военных городков в ближайшие леса, привести их в боевую готовность. Причем механизированным частям собираться на одном направлении запрещалось, чтобы не попасть под бомбардировку на марше[86]86
  Великая Отечественная катастрофа II. 1941 год. Причины трагедии. Сборник. С. 162.


[Закрыть].

В других источниках, наоборот, отмечается беспечность Кузнецова и члена Военного совета Диброва, культивировавших благодушные настроения: «Немец не нападет, и нечего приводить части в боевую готовность», «Хотя Германия и фашистская страна, но момент, когда она может начать войну против СССР, еще не назрел, и просто у нас от страха расширяются зрачки». Будучи в 125 сд, Дибров дал распоряжение разминировать поля и отобрать у бойцов боевые патроны, оставить их только у постовых и караульных, мотивируя это тем, что может получиться провокация со стороны красноармейцев. Начальник ОПП 125 сд Левченко показал: «Я доложил, что, по полученным сведениям от начальника разведотдела Кукренко, на нашем участке немцы сосредоточили 8 дивизий и эвакуировали семьи из городов Тильзита и Клайпеды… Диброву было доложено, что нами приняты меры на случай начала военных действий, а именно минированы мосты, некоторые дороги и личному составу дивизии выданы боеприпасы. Дибров на это заявил, что мы не трусы и паникеры, и здесь же приказал никого из семей начальствующего состава не эвакуировать. 21 июня 1941 г. вечером мосты и дороги разминированы и боеприпасы отобраны…». А в ночь на 22 июня 1941 г. командование армий вообще получило приказ от начальника штаба ПрибОВО на отвод войск от границы[87]87
  Военно-исторический журнал. 1989. № 5. С. 24.; Великая Отечественная война 1941 год. С. 266.


[Закрыть].

Генерал-майор П.А. Теремов (в 1941 г. – офицер разведотдела штаба ЗапОВО) вспоминал: «Время было очень тревожное. Мы, офицеры, работавшие на западной границе, видели, что война накатывается на рубежи Белоруссии. Немецкие самолеты вели разведку. Множество жителей Польши, спасаясь от фашистского варварства, бежали к нам, сообщали о передвижении к нашей границе крупных немецких войск. По имеющимся данным, на рубеже Остроленка – Гольдап и западнее сосредоточилось около 1 млн немецких солдат. Хотел передать сведения о сосредоточении немецких войск, Минск не стал принимать, ушел со связи. Радиосвязь со штабом ЗапОВО не была восстановлена и на следующий день.

И сейчас, 23 года спустя, у меня нет удовлетворительного ответа на этот вопрос. Самое страшное для командира – потерять управление. Мое начальство не теряло управления, оно само отказалось управлять»[88]88
  Теремов П.А. Пылающие берега. М., 1965. С. 164.


[Закрыть].

Как приговор военному командованию звучат слова маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского: «Из тех наблюдений, которые я вынес за период службы в КОВО и которые подтвердились в первые дни войны, уже тогда пришел к выводу, что ничего не было сделано местным командованием в пределах его прав и возможностей, чтобы достойно встретить врага… Войска этого округа с первого же дня войны оказались совершенно неподготовленными к встрече врага. Их дислокация не соответствовала создавшемуся у нашей границы положению явной угрозы возможного нападения. Многие соединения не имели положенного комплекта боеприпасов и артиллерии, последние вывезли на полигоны, расположенные у самой границы, да там и оставили».

Но было бы несправедливо бросать упрек в адрес тех командиров и начальников, не растерявшихся в сложных, противоречивых условиях и принявших необходимые меры к отражению нападения врага. Так, более благополучно обстояло дело на Военно-Морском флоте, так как маршал Тимошенко напрямую предупредил наркома адмирала Кузнецова о необходимости приведения флота в боевую готовность № 1. Тот сразу же установленным паролем отдал соответствующие распоряжения. В результате флот и войска Одесского военного округа были приведены в боевую готовность за 3–4 часа до начала войны. После получения по аппарату ВЧ сообщения из Москвы генерал-майор 3ахаров в 23 часа 21 июня 1941 г. решительно, без всякого промедления отдал войскам следующий приказ: штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; частям прикрытия занять свои районы; установить связь с пограничниками. Командующему ВВС округа генерал-майору Ф.Г. Мичугину немедленно, не ожидая рассвета, рассредоточить авиацию по полевым аэродромам[89]89
  Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 420.


[Закрыть].

По данным военной контрразведки, лучше, чем остальные, оказался подготовленным к боевым действиям и 16-й ск генерал-майора М.М. Иванова. Еще в мае 1941 г. личный состав 5-й и 33-й сд обустроил свою полосу обороны: отрыл окопы, хода сообщений, оборудовал дзоты, на некоторых участках установил проволочные заграждения. К 22 июня командир корпуса своим решением выдвинул на огневые позиции часть артиллерии и приказал выдать артполкам снаряды. Именно поэтому немцы не застали врасплох батальоны прикрытия, расположенные на границе, им оказала своевременную поддержку артиллерия[90]90
  Там же. С. 448.


[Закрыть].

Командование 5 сд правильно оценило обстановку и приняло на себя ответственность, отдав частям боевой приказ: огнем отразить нападение противника. Боевые действия разворачивались в полную силу, когда опять раздался звонок из штаба корпуса: «Не ввязываться в боевые действия, а то будете отвечать»[91]91
  Севастьянов П.В. Неман – Волга – Дунай. М., 1961. С. 8.


[Закрыть].

5 июля 1991 г. в газете «Красная звезда» была опубликована статья начальника пограничных войск СССР генерала армии В.А. Матросова. Он утверждал, что «пограничные войска до начала боевых действий не получили указаний на случай нападения войск фашистской Германии на СССР»[92]92
  См.: «Красная звезда», 5 июля 1991 г.


[Закрыть]. Это соответствует действительности, но следует отметить, что так же, как и в Красной армии, были командиры, принявшие необходимые меры для подготовки к отражению врага. Например, 21 июня 1941 г. нач. пограничных войск Ленинградского пограничного округа генерал-лейтенант Г.А. Степанов по своей инициативе отдал приказ заставам о занятии оборонительных сооружений в опорных пунктах[93]93
  Сечкин Г. Граница и война. Пограничные войска в Великой Отечественной войне советского народа 1941–1945. М., 1993. С. 93.


[Закрыть]. Подобный приказ в начале ночи на 22 июня был отдан и нач. 106-го Таурагского отряда пограничных войск Белорусской ССР подполковником Л.А. Головковым. Благодаря их разумной инициативе потери среди личного состава были значительно меньшими, чем в соседних погранотрядах. Другой пример: поскольку частей прикрытия Красной армии на участке Либавского пограничного отряда Прибалтийского пограничного округа не было, нач. отряда принял продиктованное обстановкой решение – отвести все пограничные заставы к штабам пограничных комендатур, сформировать из них взводы и роты и сдержать противника до подхода частей Красной армии. К 12.00 пограничные заставы были стянуты к штабам пограничных комендатур и переформированы[94]94
  Там же. С. 99.


[Закрыть].

Ввиду того, что политическое и военное руководство страны не дало разрешения на приведение войск в полную боевую готовность до позднего вечера 21 июня 1941 г., нацистскому командованию удалось достичь внезапности, на что и рассчитывали Гитлер и его генералы.

Война началась 22 июня 1941 г. с приграничного сражения и продолжалась 1418 дней.

Глава II. Нацистские спецслужбы

При подготовке к войне против Советского Союза нацисты сделали основную ставку на свои вооруженные силы, но вместе с тем в планах военного командования важнейшее место отводилось спецслужбам, которые развили активную подрывную работу, ставя главной задачей изучение объектов первоочередного нападения вермахта. В связи с тем, что немецкое руководство планировало провести молниеносную войну против СССР, основная цель агентов немецкой разведки состояла в выявлении дислокации частей Красной армии. С этой целью абвер стремился использовать прежде всего местное население.

Одно из главных мест среди спецслужб нацистской Германии занимал абвер (в переводе «опор», «защита», «оборона») – военный разведывательный и контрразведывательный орган. Он был создан еще в 1919 г. на правах отдела в составе военно-статистического отдела Войскового управления Имперского военного министерства и официально значился как контрразведывательный орган рейхсвера. После прихода нацистов к власти в феврале 1934 г. абвер был включен в отдел Войскового управления Имперского военного министерства.

С 1938 г. в связи с переходом нацистской Германии к открытой подготовке войны была проведена реорганизация, в результате которой при штабе Верховного командования вооруженных сил (ОКБ) появилось Управление «Абвер-заграница». Перед этим управлением стояла задача организовать широкую разведывательную и подрывную деятельность против стран, на которые готовилась напасть Германия, особенно против Советского Союза.

С конца 1939 г. на советско-германской границе немцы создали широкую сеть вербовочных и переправочных пунктов. Наиболее активно работали немецкие разведывательные органы в пограничных с Германией республиках и областях СССР. Они использовали установление в 1939 г. нормальных взаимоотношений с СССР для переброски к нам по легальным каналам большого количества квалифицированной нацистской резидентуры. Эти шпионские кадры были засланы как беженцы из занятых немцами районов Польши, жители прибалтийских стран, реэмигранты, представители торговых фирм. Сотрудники абвера восстановили связи со своей старой агентурой, осуществляли новые вербовки и значительно усилили шпионско-подрывную работу. Однако в своей деятельности они встречали серьезные трудности, потому что в СССР был жесткий контрразведывательный режим, осуществлялся полномасштабный контроль за иностранцами, велась эффективная работа агентурного аппарата советской контрразведки. Все находившиеся в стране германские граждане были взяты под плотное агентурное наблюдение. Только в 1937–1939 гг. из страны были высланы многие немецкие инженеры и техники, трудившиеся на наукоемких промышленных производствах. На каждого выявленного разведчика велось досье, тщательно фиксировались все его связи. И речь здесь не идет о какой-то «шпиономании». Разведкой в немецком посольстве занимались почти все. Достаточно сказать, что в числе установленных сотрудников резидентуры германской военной разведки оказался даже личный камердинер посла Шуленбурга Г. Флегель[95]95
  Лебедев В.А. Борьба советской внешней разведки со спецслужбами фашистской Германии накануне Великой Отечественной войны / Политическая история России. Прошлое и современность. Исторические чтения. Выпуск VIII. «Гороховая, 2». СПб., 2010. С. 8.


[Закрыть].

До 1941 г. правом ведения разведки на территории других стран наряду с абвером обладало и 6-е управление РСХА, которое являлось главным организатором и исполнителем подрывной работы, нацеленной на СССР. В середине 1941 г. к ним присоединилось и МИД Германии[96]96
  Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Том шестой. Тайная война. Разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны. С. 331.


[Закрыть].

В мае 1941 г. для организации разведывательно-диверсионной и контрразведывательной деятельности всеми немецкими спецорганами на будущем советско-германском фронте в системе абвера создан разведывательно-оперативный центр «Штаб Валли». А 1 июня 1941 г. в составе групп армий «Юг», «Центр» и «Север» организованы специальные подразделения абвера – «фронтовой разведки». Членами этих формирований стали военнослужащие полка, укомлектованные националистами и эмигрантами из России. В группу армий «Север» для этой цели направлены 7-я (командир – обер-лейтенант В. Котешке) и 5-я (командиры – обер-лейтенант 3. Граберт и лейтенант В. Кнаак) роты батальона полка «Бранденбург-800». Перед ними поставлена задача: сбор развединформации о стратегических объектах и фортификационных сооружениях, а для выполнения специальных поручений предназначены подразделения «Бранденбург-800». Все его военнослужащие являлись агентами абвера, обученные диверсионно-разведывательному делу. Каждый из них имел по две солдатские книжки: одну на вымышленную фамилию – для использования во фронтовой обстановке, а другую, с подлинной фамилией, – для немецкого командования.

Для руководства этой деятельностью был создан специальный орган Управления «Абвер-заграница» на советско-германском фронте, условно именовавшийся штаб «Валли», полевая почта № 57219. В подчинении «Валли 1» находились разведывательные команды и группы, приданные штабам армейских группировок и армий для ведения разведывательной работы на соответствующих участках фронта, а также команды и группы экономической разведки, проводившие сбор разведывательных данных в лагерях военнопленных.

Отдел «Валли 2» руководил абверкомандами и абвергруппами по проведению диверсионной и террористической деятельностью в частях и в тылу Красной армии.

Отдел «Валли 3» руководил всей контрразведывательной деятельностью подчиненных ему абверкоманд и абвергрупп по борьбе с советскими разведчиками, партизанским движением и антифашистским подпольем на оккупированной советской территории и в зоне фронтовых, армейских, корпусных и дивизионных тылов[97]97
  Служба безопасности. 1995. № 3–4. С. 6.


[Закрыть].

Одной из самых зловещих полицейских организаций в Германии была государственная тайная полиция («Гехаймстатсполицай») – гестапо, в компетенцию которого входила только территория самой Германии и Западной Польши, включенной в состав Третьего рейха, и оккупированная часть Франции. Гестапо тесно сотрудничало с СД, при этом СД, как правило, занималась сбором информации о подрывной деятельности, а гестапо осуществляло аресты противников нацистов[98]98
  Уильмясон Г. СС – инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 165.


[Закрыть].

К числу вспомогательных учреждений немецкой разведки принадлежал специальный институт-библиотека, в котором был собраны все материалы о России, имевшиеся в Германии. Перед войной институт находился в г. Бреслау и занимался сбором сведений о советской экономике, шоссейных и железных дорогах, отношениями между народами, населявшими СССР, о политической жизни в стране и др.[99]99
  Некрич А.М. 1941, 22 июня. М., 1965. С. 40.


[Закрыть].

В сентябре 1939 г., во время вторжения в Польшу, по распоряжению А. Гитлера к каждой из пяти германских армий была присоединена специальная эйнзацгруппа, каждая, как правило, насчитывала до 100 человек. С началом войны с СССР были сформированы четыре айнзатцгруппы: группа «А» для действий на территории, занимаемой армейской группой «Север», группа «В» – на территории действий армейской группы «Центр» и группы «С» и «Д» – на территории, занимаемой группой армий «Юг». В дальнейшем сформированы еще четыре айнзатцгруппы: «Е», «D» и «Н», а также эйнзацгруппа «Хорватия»[100]100
  Уильямсон Г. Указ. соч. С. 157.


[Закрыть].

С конца 1939 г. на советско-германской границе немцы создали широкую сеть вербовочных и переправочных пунктов. Наиболее активно работали разведывательные органы в пограничных с Германией республиках и областях СССР, особенно в западных районах Украины, Белоруссии и прибалтийских республик. Так, «Бюро Целлариуса» (филиал абвера) при содействии финской разведки готовило диверсионные группы из эстонцев, проживавших в Финляндии, для заброски в тыл Красной армии, захвата стратегически важных пунктов и организации националистических повстанческих отрядов в Эстонии. При подборе агентуры немцы использовали доверенных лиц из украинских националистов и белогвардейцев, которые вели работу по своим обширным связям среди участников различных антисоветских формирований, самостоятельно проводя вербовки, инструктаж и выброску агентуры на территорию СССР. Заброска вражеских агентов в тыл Красной армии в 1941 г. возросла по сравнению с 1939 г. в 14 раз. В 1940–1941 гг. центр тяжести деятельности иностранных разведок переместился на территорию западных областей СССР. По мере укрепления нацистского государства фактически все контакты иностранцев с советскими людьми, которые в качестве потенциальной базы в иностранных разведок, находились под контролем органов госбезопасности. В определенной мере пресекались попытки сообщения за границу фактов о реальных проблемах социально-экономического развития СССР, а также отдельные попытки «инициативного шпионажа»[101]101
  Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Том шестой. Тайная война. Разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны. С. 161.


[Закрыть]. При подготовке к ведению боевых действий против Советского Союза особое место в планах нацистской Германии занимала Прибалтика. Еще до начала войны нацисты приложили серьезные усилия к созданию на этой территории «пятой колонны», которая поддержала бы наступление частей вермахта и ударила в тыл Красной армии. Советская внешняя разведка располагала сведениями о том, что Прибалтика рассматривалась как удобное предполье для нападения и ведения войны. Находясь на маршруте предстоящего движения немецких войск, она представляли для Берлина важный элемент будущего театра военных действий.

Вопрос о судьбе Прибалтики неоднократно обсуждался германским руководством на самом высоком уровне. Так, 29 мая 1939 г. на совещании в рейхсканцелярии А. Гитлер заявил: «Для нас речь идет о расширении жизненного пространства и обеспечения снабжения, а также о решении балтийской проблемы. Продовольственное снабжение можно обеспечить только из районов с невысокой плотностью населения. Население негерманских областей не несет военной службы и поэтому должно использоваться как рабочая сила»[102]102
  Документы и материалы кануна Второй мировой войны, 1937–1939. В 2-х т. / МИД СССР. Т. 2. М., 1981. С. 97.


[Закрыть].

На территории Прибалтики шпионажем в пользу Германии занимались практически все организации балтийских немцев, плотно курируемые «Великогерманским балтийским союзом» под управлением А. Розенберга и рядом нацистских спецслужб (от абвера и морской радиоразведки, «Нахрихтендинст» до «Иностранной организации НСДАП»), а также важные военные и государственные чиновники Литвы, Латвии и Эстонии.

Настоящими кузницами агентуры для немецкой разведки были находившиеся под ее контролем такие националистические организации, как «Организация обороны Литвы», «Комитет спасения Литвы», «Фронт литовских активистов», «Союз литовцев в Германии», латышские «Айзсарги», «Перконкруст», эстонские «Изамаалиит», «Легионерское движение Востока» и другие. Помимо названных организаций, с помощью абвера и СД готовили вооруженные восстания в республиках, начало которых было приурочено к моменту перехода частями вермахта советской государственной границы.

За несколько месяцев до нападения на СССР в Прибалтийские республики стали засылаться немецкие агенты и эмигрантские эмиссары с целью установления контактов и координации действий «лесных братьев», отряды которых по распоряжению германского военного командования стали переходить к активным действиям. Только из эстонцев подготовлены и заброшены в советский тыл РДГ численностью до 900 человек. Непосредственно перед нападением на Советский Союз для активных националистов немцы назначили пароли: для литовцев – «Дюнкирхен», для латышей – «Дебериц», для эстонцев – «Мюнхен». Кроме паролей особо обученные специалисты по саботажу получили специальный опознавательный знак в виде темно-красного куска ткани размером с носовой платок с желтым круглым пятном в центре, который они должны предъявлять представителям немецких войск»[103]103
  Петров Б.Н. 1941: работа над ошибками. От летней катастрофы до «чуда под Москвой». М., 2012. С. 133.


[Закрыть].

С весны 1941 г. деятельность немецких и союзных им спецслужб приняла прямой характер подготовки к военным действиям. Началась переброска в пограничные советские республики подготовленных агентов из числа русских белоэмигрантов, латышей, литовцев, эстонцев, поляков и чехов, окончивших специальные школы в Штеттене, Кенигсберге и Вене, снабженных портативными приемно-передающими радиостанциями. Наряду с другими перед ними были поставлены следующие задачи: создавать в советском тылу сеть нелегальных радиостанций для связи в военное время; устанавливать ориентиры для бомбардировки объектов военной обороны и государственного значения; обучать кадры сигнальщиков, обеспечивавших немецкой авиации бомбардировку советских объектов; создавать опорные базы для германских парашютных десантов; готовить вооруженные антисоветские выступления украинских и других националистов; осуществлять теракты против командования и партийно-советских руководителей.

В связи с крайне узкой информационной базой немецкой разведки в СССР нацистским спецслужбам приходилось поддерживать активные контакты со спецслужбами сопредельных с СССР государств, прежде всего Японии, Словакии, Финляндии, Румынии и др. Так, «Бюро Целлариуса» при содействии финской разведки готовило диверсионные группы из эстонцев, проживавших в Финляндии, для заброски в тыл Красной армии, захвата стратегически важных пунктов и организации националистических повстанческих отрядов в Эстонии. При подборе агентуры немцы использовали доверенных лиц из украинских националистов и белогвардейцев, которые вели работу по своим обширным связям среди участников различных антисоветских формирований, самостоятельно проводя вербовки, инструктаж и выброску агентуры на территорию СССР.

На советской границе были сосредоточены мощные разведывательный, контрразведывательный и диверсионный аппараты: не только военная разведка и контрразведка (абвер), но и органы имперской безопасности (РСХА), основу которых составляли полиция безопасности (гестапо), служба безопасности (СД), разведка Министерства иностранных дел и иностранного отдела Министерства безопасности. Каждой армейской группировке, которой предстояло действовать на советско-германском фронте, были приданы соответствующие абверкоманды. Помимо этого были созданы оперативные группы (айнзатцгруппы) для карательной деятельности. К началу войны значительно расширен аппарат Главного управления имперской безопасности. В оперативных группах полиции безопасности и СД, при армейских группировках «Север», «Центр» и «Юг» насчитывалось около 3 тысяч сотрудников гестапо и политической разведки и свыше 20 подчиненных им особых и оперативных команд в составе более 4 тысяч человек.

Перед началом военных действий против СССР усилили свою деятельность румынская и финская разведки по изучению нашей приграничной полосы, дислокации частей и системы оборонительных сооружений. Они также стали активно перебрасывать своих агентов на советскую территорию[104]104
  Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. М., 1976. С. 395.


[Закрыть]. На предвоенные и первые недели военных действий приходится заброска через демаркационную линию, а затем и за линию фронта наибольшего числа заблаговременно подготовленных агентов абвера и СД. В 1941 г. по сравнению с 1939 г. заброска вражеских агентов в тыл Красной армии в 1941 г. возросла в 14 раз[105]105
  См.: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Т. VI. С. 136.


[Закрыть].

В ориентировке 3-го Управления НКО СССР от 25 мая 1941 г. о деятельности германской разведки приведены конкретные задания, получаемые агентурой противника, и, в частности, отмечено, что «основным контингентом агентуры, используемой германскими разведывательными органами, забрасываемой к нам через западную границу, являются поляки – 52,4 %; второе место по численности среди агентуры занимают украинские националисты, которые составляют около 30 %; около 20 % агентуры составляют белорусы, литовцы, латыши, эстонцы, русские белоэмигранты и незначительное количество евреев. Среди агентуры – до 10 % женщин молодых, с красивой внешностью… Больше половины всей агентуры, засылаемой на советскую территорию, имеет возраст до 25 лет»[106]106
  http://militera.lib.ru/docs/da/gbvov/index.html


[Закрыть].

И все же наиболее серьезным противником была профессиональная агентура, прошедшая специальную подготовку, имевшая значительный опыт работы и находившаяся в советском глубоком тылу. Она была заброшена или внедрена в советский и хозяйственный аппарат еще в довоенный период. НКВД СССР информировал органы внутренних дел союзных и автономных республик и начальников УНКВД краев и областей о том, что располагает многими данными о задержании в самых отдаленных местах Советского Союза германских шпионов и диверсантов.