Текст книги "Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942"

Тысячи воинов продолжали защищать границу, а знаем мы о них, к сожалению, очень мало или ничего, потому что среди безвозвратных потерь в приграничном сражении более 90 % составили пропавшие без вести. На 1 апреля 1942 г. в пограничных войсках НКВД СССР насчитывалось убитыми и умершими от ранений 3684 человек, пропавшими без вести – 35 298 человек, попавшими в плен – 136 человек, раненными и обмороженными – 8240 человек. Бывший начальник 91-го Рава-Русского пограничного отряда, генерал-майор в отставке Я.Д. Малый вспоминал: «Совершенно неизвестными остались, например, подробности гибели личного состава… Спустя месяц-полтора я подписал 560 извещений родным о погибших и пропавших без вести – эти потери мы понесли, главным образом, в первые часы и минуты войны…». И до сих пор остается неизвестной судьба десятков пограничных застав, сотен и тысяч их воинов. К середине сентября 1941 г. многие пограничные части оказались обескровленными и перестали существовать как боевая сила. По этой причине приказом наркома внутренних дел от 25 сентября 1941 г. 13 пограничных отрядов, два резервных полка, четыре отдельные пограничные комендатуры были расформированы[179]179
  Сечкин Г. Граница и война. С. 151.


[Закрыть].

Высокую оценку героического поведения пограничников давали советские военачальники. Так, маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский писал: «…мужественно, стойко, не щадя сил и самой жизни, сражались с врагом советские люди и в частности, славные советские пограничники… Лично мне во время войны не раз приходилось быть свидетелем славных ратных дел пограничников»[180]180
  Кисловский Ю.Г. От первого дня до последнего. За строкой боевого донесения и сообщения Совинфрмбюро. М., 1988. С. 199.


[Закрыть]. А дважды Герой Советского Союза, прославленный командарм-65 П.И. Батов отмечал: «…Они были первыми героями величайшей битвы, хотя, погибая, многие из них еще не знали ни ее размаха, ни ее грандиозности, ни ее последствий. Верные присяге, они сражались до последнего патрона, до последнего дыхания…Особенно хороши, просто незаменимы были пограничники в разведке. Здесь они чувствовали себя, словно рыба в воде»[181]181
  Там же. С. 201.


[Закрыть].

Обобщив опыт первых дней боев на границе, зам. наркома внутренних дел СССР, генерал-лейтенант И.И. Масленников в три часа ночи 27 июня 1941 г. направил шифровку начальникам погранвойск, штабы которых находились в Мурманске, Петрозаводске и Ленинграде, следующего содержания:

«В связи с осложнившейся обстановкой на границе Финляндией, приказываю:

1. Личный состав подразделений вывести и расположить блокгаузах и окопах, приспособленных для упорной обороны.

2. На отдельных направлениях, особенно там, где нет частей Красной армии, заставы по 2–4 свести в группы под командованием лучших, волевых командиров.

3. Оборону строить на основе тщательного изучения прилегающей местности, полного использования всех огневых средств и четкого знания личным составом своего места и задачи общей системы обороны.

4. Вести бой максимальным напряжением до подхода частей Красной армии, отходить только под давлением превосходящих сил противника. Организуя подвижную оборону, стремиться нанести удары по флангам и тылам противника, широко использовать пограничную хитрость и смекалку.

5. Ни при каких обстоятельствах в плен врагу не сдаваться, не допускать захвата противником раненых бойцов и их оружия… В ранцах иметь наибольший запас патронов и продуктов, другими предметами их не загромождать…

7. Не допускать ни малейшего проявления паники, всемерно развивая выдержку, хладнокровие, дух дерзости и отваги в борьбе с врагами Родины.

8. Лиц, способных сеять панику, больных и морально неустойчивых, с границы снять, направить в тыловые подразделения.

9. Особо напоминаю о связи на случай военных действий…»[182]182
  Личный архив А.М. Плеханова.


[Закрыть].

Продолжалась героическая оборона Брестской крепости. В то время, когда обком и горком компартии вместе с областными управлениями НКВД и НКГБ оставили город, в крепости продолжил борьбу ее гарнизон. В состав защитников крепости входили подразделения 6-й и 42-й сд, 17-го пограничного отряда и 132-го отдельного батальона войск НКВД – всего около 3,5 тыс. человек. Находясь в окружении, они героически обороняли крепость от превосходивших сил противника. Организаторами и руководителями героической обороны были капитан И.Н. Зубачев, полковой комиссар Е.М. Фомин, майор П.М. Гаврилов, старший политрук Н.В. Нестерчук, старшие лейтенанты В.И. Бытко и Ф.М. Мельников и др. В состав гарнизона входила и 9-я застава 17-го Брестского пограничного отряда. Ни ожесточенные бомбардировки, ни артиллерийские обстрелы, ни непрерывные атаки гитлеровцев, ни голод и жажда не сломили воли защитников крепости. От отчаяния они шли на крайние меры. Так, 29 июня один форт выбросил белый флаг. Большая группа немцев поднялась к форту и была расстреляна защитниками крепости. Бои в Брестской крепости закончилась 20 июля. Начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментрит в своем дневнике отмечал, что оборонявшиеся защищали старую крепость, несмотря на ее обстрел из тяжелых орудий и бомбежку с воздуха, «сражаясь до последнего человека, оказывали фанатическое сопротивление»[183]183
  Роковые решения… М., 1958. С. 83.


[Закрыть].

И все же исход войны предстояло решать частям Красной армии и Военно-Морского флота. Героические подвиги пограничников и оборона Брестской крепости смогли лишь на ряде участков государственной границы на некоторое время задержать части наступавшего вермахта. Но многие дивизии Красной армии из-за неумелого руководства были дезорганизованы и отступали в панике. Так, не успел командующий 13-й армией сосредоточить свои силы, привести в порядок отходившие от границы части, в том числе и 5-ю танковую дивизию из Северо-Западного фронта, как в восемь часов вечера 25 июня к командному пункту армий прорвалось одно из передовых подразделений 20-й танковой дивизии генерала Штумпфа с десантом пехоты на броне. Генерал П.М. Филатов вместе с начальником штаба комбригом А.В. Петрушевским, приказав своим подчиненным сменить командный пункт, уехал. Противник захватил большую часть автомашин, в том числе и с шифровальными документами. Остатки штаба вывел в расположение 44-го ск зам. нач. штаба подполковник С.П. Иванов. Командующий и нач. штаба армии появились только к вечеру 26 июня, а около 50 командиров штаба пропали без вести, штаб лишился и почти всех средств связи. Разобщенные части 3-й армии под сильным натиском противника начали беспорядочный отход вдоль р. Неман в направлении Лунно, Мосты и на Россь[184]184
  Дайнес В.О. 1941. Год Победы. С. 101.


[Закрыть]. Они собирались заградотрядами и снова вливались в эти же дивизии.

Ряд дивизий, переброшенных из некоторых внутренних военных округов на рубеж рек Западная Двина – Днепр, вступил в схватку с врагом неукомплектованными ни личным составом, ни транспортом, ни даже личным оружием. 7 июля 1941 г. Мильштейн сообщил Берия о том, что в районе Кировограда, в беспорядке отступая с фронта, 223 сд открыла проход на Восток. Эта дивизия прибыла из Харькова к концу июля. Отправлять ее на фронт было нельзя, т. к. она не подготовлена к боевым действиям: в дивизии отсутствовала связь, не было гранат, а снарядов имелось 25 боекомплектов, командование дивизии не знало местности и обстановки, не было карт, не налажено взаимодействие с соседями. Из телеграммы секретаря Гомельского обкома Жиженкова И.В. Сталину: «Бюро Гомельского обкома информирует Вас о некоторых фактах, имевших место с начала военных действий и продолжающихся в настоящее время… Посылка безоружных мобилизованных в районы военных действий противника (27 июня по приказу командующего в Жлобине было выгружено 10 000 человек, направляемых в Минск»[185]185
  Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 215.


[Закрыть].

Отметим, что практика направления на фронт неподготовленных частей и подразделений была характерна для всего начального периода войны. Так, 7 октября 1941 г. Мехлис сообщил Щаденко и Шапошникову о том, что при комплектовании бригад в Гороховецком районе Ивановской области в 25 артполку имеется только одно орудие, в стрелковых полках на 7–8 тыс. человек 100–200 винтовок. В маршевой роте 2-го учебного батальона 107-го сп на 400 человек бойцов имеется 20 винтовок, противогазов БС-90, пулеметов и гранат нет. Личный состав бригад положенным вещевым довольствием не обеспечен. Из общего состава только 10 тыс. человек получили обмундирование. Значительная часть нуждается в обуви и одежде, отдельные военнослужащие ходят в лаптях, в совершенно рваной обуви и даже босиком. По сообщению НКВД Уральского военного округа, отправленные в Действующую армию маршевые подразделения имели недостатки в боевой подготовке, а 16 января из 11 запасного кавалерийского полка были отправлены на Брянский фронт два сабельных маршевых эскадрона без коней и оружия.

Ожесточенные бои развернулись в Прибалтике и на Украине. Особенно большие трудности в работе испытывали ОО НКВД в Прибалтике, где нацисты сумели создать широкую сеть для подрывной деятельности. Здесь в конце июня 1941 г. перед ними основной задачей было противостояние наступлению германских войск, поддержанных националистами, которые, как и в Западной Украине, Западной Белоруссии и Молдавии, нападали на мелкие группы военнослужащих, милиционеров, советских и партийных работников, совершали террористические акты, сеяли панику среди населения, буквально охотились за чекистами, командирами и политработниками Красной армии. В специальном приказе командующего Северо-Западного фронта от 24 июня 1941 г. отмечалось, что «в последние дни немецкие шпионы из местного населения и бандиты в некоторых пунктах портят линии связи и нарушают общественный порядок с целью нарушить работу государственных учреждений, также терроризировать советских активистов»[186]186
  Борьба за советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Кн. 1. Рига, 1966. С. 113.


[Закрыть].

22 июня 1941 г. в Латвию вторглась группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала В. фон Лееба, наносившая удар в четырех направлениях: на Лиепаю, Даугавпилс, Крустпилс и Ригу. Внезапное нападение немецких войск застало врасплох части Красной армии, и они начали хаотично отступать. На шяуляйском направлении противник нанес поражение частям 125-й и 48-й сд и вышел к р. Дубисса.

В Литве на третий день соединения 3-й танковой группы вермахта смяли не успевшие развернуться части 128-й и 184-й сд 11-й армии. Они сумели захватить неповрежденными все три моста через р. Неман, что способствовало беспрепятственному развитию наступление в глубь советской территории и прорыву обороны 11-й армии на нескольких направлениях. «Для 3-й танковой группы, – вспоминал Гот, – явилось большой неожиданностью, что все три моста через Неман, овладение которыми входило в задачу группы, были захвачены неповрежденными»[187]187
  Цит. по: Гот Г. Танковые операции. М., 1961. С. 64.


[Закрыть].Но немцы встретили серьезное сопротивление в Лиепае, где 23 июня попали в окружение подразделения 67-й сд генерал-майора Н.А. Дедаева и части Военно-морского флота. В оборонительных боях за Лиепаю на стороне советских войск сражались и группы латвийского комсомольского актива. При наступлении вермахта на город мосты в порту остались не взорванными: не было ни взрывчатки, ни специалистов-подрывников. У рабочих и тех немногих красноармейцев и краснофлотцев, которые защищали старый город, не было артиллерии, минометов, а только винтовки, ручные гранаты, легкие пулеметы, несколько станковых. Партийный комитет Лиепаи получил от командования гарнизона около 300 винтовок и вооружил ими рабочих для охраны предприятий и патрулирования по городу. Рабочие поймали несколько диверсантов, вооруженных винтовками и ракетами, и передали их прокурору[188]188
  Музыкантик И., Рейта Д. Имант Судмалис / Пер. с латыш. М., 1981. С. 51.


[Закрыть]. Оборона города имела не только военное, но и большое политическое значение. Как и при обороне Бреста, защитники Лиепаи, находившейся недалеко от границы, оказали захватчикам ожесточенное сопротивление и держались до последней возможности.

25 июня 1941 г. в Риге враждебные элементы развернули активные действия. Командир 5-го мотострелкового полка НКВД объединил все части войск Рижского гарнизона, усилил охрану важнейших объектов, выставил посты и пикеты на улицах города, организовал систематическое патрулирование города и повел жестокую борьбу с «пятой колонной». На каждый произведенный выстрел из окон, с башен, с колоколен воины-чекисты отвечали огнем пулеметов и танковых пушек. По приказу начальника охраны Северо-Западного фронта генерал-майора К.И. Ракутина были расстреляны 120 пойманных боевиков из «пятой колонны», о чем было объявлено населению[189]189
  Терещенко А.С. Абакумов. Жизнь, Смерш и смерть. М., 2012. С. 104.


[Закрыть]. Но немецкие войска быстро продвигались вперед и 26 июня заняли Даугавпилс. На следующий день Советское правительство Латвии покинуло Ригу и перебралось в г. Валку, однако из-за быстрого продвижения вермахта в ночь с 4 на 5 июля перебазировалось в Новгород.

28 июня 1941 г., еще до того, как последние части Красной армии оставили г. Ригу, вооруженные отряды националистов захватили радиостанцию, послали в эфир сообщение о создании Временного латвийского правительства и провозгласили независимость Латвии. 30 июня 1941 г. передовые части 1-го и 26-го армейских корпусов немецкой 18-й армии ворвались в город и захватили мосты через Западную Двину. Ригу защищали только части не закончившей формирование 22-й дивизии внутренних войск НКВД СССР и отряды рабочей гвардии. 1 июля немцы заняли город. Зам. редактора журнала «Пограничник», батальонный комиссар Барышников 7 июля 1941 г. в письме на имя Берии отметил, что 23 июня был командирован в формирующуюся 22-ю дивизию войск НКВД. «…Я был с дивизией во время обороны Риги и ее отхода на восток… Имея только винтовки и пулеметы, наши обороняющиеся части не могли подавить немцев. Немцы же били по нашим частям из орудий, минометов, бомбили с самолетов. Как оборона Риги, так и последующие события показали, что у командования 8 армии и 10 ск не было ясного представления о противнике и четкого понимания задач»[190]190
  Центральный архив Федеральной службы безопасности (далее – ЦА ФСБ) России. Ф. 3. Оп. 8. Д. 195. Л. 16–20.


[Закрыть].

Противники советской власти несколько усилили свои позиции после чистки частей латышского корпуса от «антисоветских элементов». В результате чистки до 1 июля 1941 г. было уволено 2080 военнослужащих, в том числе бывших офицеров, занимавших командные должности в РККА – 635 человек, лиц рядового и младшего командного состава – 1445. Все уволенные военнослужащие разошлись по домам, многие из них пополнили ряды участников националистических организаций. 2 июля 1941 г. в сводках особых отделов сообщалось об оставлении техники и боеприпасов, о том, что на складах Шауляя и Риги находилось не менее месячного поступления военного имущества и боеприпасов, но при беспорядочном отступлении врагу оставлены материальная часть и боеприпасы. И «вместо принятия мер к задержанию потока отступающих войск и организации обороны, командование 65 ск бросилось в бегство, внеся еще больший беспорядок… По неполным данным, только одних 3-линейных винтовок было оставлено противнику 160 тыс. штук, к ним более 50 млн патронов. Потери частями личного состава достигли колоссальных размеров». Так, после 10-дневного отступления в 10 сд насчитывалось 1100 человек, в 48 сд – 500, в 125 сд – 980, в 11 сд – 1 тыс. В 101-й танковой дивизии танкисты подожгли и взорвали танки, убегая с поля боя, 38 сд и другие не обеспечили охрану своего тыла. К 9 июля 1941 г. немецкая армия оккупировала всю территорию Латвии. При поспешном отступлении частей Красной армии из Литвы 23 июня вооруженные отряды Фронта литовских активистов (ФЛА) в Каунасе захватили военные склады. В руки восставших попали 25 тыс. единиц стрелкового оружия, склады с горючим, техникой и боеприпасами советских воинских частей. Вечером того же дня вспыхнуло восстание в Вильнюсе. Литовские солдаты, полицейские, студенты и служащие захватили важнейшие административные объекты города, а на башне Гедиминаса вывесили национальный литовский флаг. Фронт литовских активистов создал Временное правительство Литвы (ВПЛ) – «до установления отношений между независимой Литвой и Германией»[191]191
  Крысин М.Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М., 2004. С. 130–132.


[Закрыть].

С 24 по 27 июня 1941 г. аппарат НКВД-НКГБ Литовской ССР вместе с отступающими частями Красной армии с боями отошел с территории республики сначала в г. Полоцк, а 29 июня – в г. Витебск.

Сводный полк НКВД Литвы практически не участвовал в боевых действиях, а был местом сбора всех литовских чекистов и базой для подготовки партизанских отрядов. Были подобраны 24 сотрудника НКВД, позже к ним присоединились еще 30 сотрудников НКГБ. Их снабдили штатской одеждой, оружием (по два пистолета на человека) и деньгами (в сумме 8 тыс. рублей из фондов НКВД и 3 тыс. рублей – НКГБ) для заброски за линию фронта. 5 июля 1941 г. нарком внутренних дел Гузявичус получил указание от С.С. Бельченко передислоцировать сводный полк в г. Смоленск. В дальнейшем полк был направлен в г. Горький на переформирование.

К южным границам Эстонии фронт подошел 7 июля 1941 г. В это время в эстонских лесах скрывалось около 20 тыс. дезертиров из Красной армии и лиц, уклонившихся от призыва, «лесных братьев», гражданского населения, спрятавшегося от июньской депортации. К активным действиям приступила эстонская диверсионная группа полковника Курга, имевшая кодовое наименование «Эрна». Она прошла подготовку в разведшколе в Финляндии и начала вести шпионско-диверсионную деятельность на шоссейных и железных дорогах в тылу Красной армии.

Наступавший противник встречался с упорным сопротивлением только на ряде участков советско-германского фронта, и это изменить ход войны не могло. Например, войска 8-й армии отходили так быстро, что народное ополчение, партийный и советский актив южных районов Эстонии не успели эвакуироваться. Подразделения ополченцев Валгаского, Выруского, Петсериского и Пярнуского уездов в течение нескольких дней фактически являлись арьергардом отходящих советских войск[192]192
  Петров Б.Н. 1941: работа над ошибками. От летней катастрофы до «чуда под Москвой». С. 144.


[Закрыть].

Во время обороны Таллина 16-я сд откатывалась к городу, и только требование 3-го отдела КБФ к комдиву полковнику Бородулину привести части в порядок и занять покинутые рубежи – или он будет расстрелян – заставило его вернуться на позиции[193]193
  Великая Отечественная война 1941 год. Исследования, документы, комментарии. М., 2011. С. 557.


[Закрыть].

Преступная беспечность военного руководства привела к тому, что в войсках не хватало самого необходимого. Сотрудники ОО сообщали ГКО о том, что расположенные вокруг Таллина четыре 100-мм батареи бездействуют, так как к их орудиям нет ни одного снаряда. Но город упорно защищался. В последние дни обороны Таллина чекисты вместе с морскими пехотинцами в течение нескольких дней удерживали ряд опорных пунктов и были эвакуированы из города одними из последних. Около 70 % личного состава органов госбезопасности погибли в ходе боев и эвакуации из г. Таллина. Оставшиеся в живых были направлены в органы военной контрразведки и территориальные подразделения НКВД Ленинградской и Калининской областей[194]194
  Деятельность чекистов Эстонии в годы Великой Отечественной войны. М., 1971. С. 98–100.


[Закрыть]. При взятии города к фашистам в плен попало 12 тыс. красноармейцев, еще больше осталось в окружении. Они пытались небольшими группами или в одиночку прорваться к своим через р. Нарову, но «лесные братья» и боевики «Омакайтсе» устраивали на них облавы, в ходе которых попало в плен около 27 тыс. советских военнослужащих, погибло более 2,5 тыс.[195]195
  Великая Отечественная война. 1941 год. Исследования, документы, комментарии. С. 404.


[Закрыть].

В Эстонии работа чекистов была организована по-другому, чем в Латвии и Литве. В связи с тем, что немецкая армия начала наступление на территорию республики почти через месяц после начала войны, они хорошо подготовились к боевым действиям, активизировав оперативную работу. Но возникли серьезные трудности в работе с агентурой. Регулярная связь с большинством источников была нарушена. Многие агенты были призваны в армию или эвакуированы из ЭССР в тыловые районы. Сотрудники органов госбезопасности Прибалтики оперативной работой фактически не занимались, так же как и подготовкой к предстоящей деятельности на оккупированной территории. Они становились бойцами истребительных и заградительных отрядов. 4 июля 1941 г. истребительная группа в 70 человек под командованием капитана Григорьева ликвидировала банду в уезде Харью-Яни, уничтожив восемь бандитов и захватив 12 в плен. Истребительный батальон г. Острова 5 июля совместно с частями Красной армии принял участие в отражении атаки немецких танков. К 7 июля 1941 г. истребительным батальоном НКВД Эстонской ССР в боевых столкновения ликвидировано 149 бандитов, из них убито 135, захвачено 14, при этом изъято 200 единиц нарезного оружия, боеприпасы, ВВ, радиопередатчик и приемник, пять автомашин[196]196
  ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 8. Д. 428. Л. 4,18.


[Закрыть].

ОО НКВД проводили оперативные мероприятия по выявлению и ликвидации бандитских элементов и формирований. Так, 15 июля 1941 г. заградотрядом в районе расположения 320-го сп были пойманы два шпиона из местного населения, которые сообщали противнику о расположении частей Красной армии. Шпионы были расстреляны на месте. Такая же судьбе постигла и трех задержанных местных жителей с телефонным аппаратом. Они включались в провода связи с целью подслушивания разговоров.

В начале войны на сторону вермахта переходили целыми подразделениями прибалтийские формирования. Снижали боеспособность частей и ошибки кадрового состава Красной армии. Неизвестно, по какой причине и по какой необходимости части, расположенные непосредственно в ближайшей полосе к границе, оказались укомплектованы в ряде случаев на 30 % контингентом жителей западных областей, который являлся источником панического настроения и бегства и даже вражеских проявлений. Еще до начала военных действий в частях, где они проходили службу, отмечались многочисленные случаи различных антисоветских проявлений, дезертирства, измены Родине. Среди них значительный процент составляли лица, состоявших ранее в антисоветских и националистических организациях. Многие жители этих районов стали активнее в преступной деятельности, в распространении провокационных слухов, пораженческих настроениях и дезертирстве, которые приняли массовый характер. Свое пребывание на передовых позициях они считали наиболее удобным местом для предательства и прямой измены. Но во многих частях продолжалась практика посылки в разведку и боевое охранение непроверенных бойцов, семьи которых проживали на территории, занятой немцами.

22 июня 1941 г. в 29-м Литовском территориальном ск РККА начались убийства командиров (не литовцев) и массовое дезертирство – из 16 тыс. военнослужащих с частями Красной армии отступили лишь 2 тыс. человек. При вступлении немецких войск в Литву три или четыре вооруженных литовских батальона – дезертировавшие красноармейцы и милиционеры – предложили немецкому командованию свои услуги и были включены в состав вермахта[197]197
  Великая Отечественная война. В четырех книгах. Книга первая. Суровые испытания. 1941 г. С. 390–391.


[Закрыть].

Дезертирство латышей из РККА также носило массовый характер. 25 июня 1941 г. командир отдельного батальона связи во время передвижения подразделения в составе 48 человек разоружил находившихся под его командой восемь русских красноармейцев и с остальными офицерами и солдатами-латышами, захватив пять автомашин, радиостанцию, вооружение и боеприпасы, ушел в лес. Ежедневно из частей корпуса дезертировали по 100–150 военнослужащих. За первую неделю войны (до 29 июня) из подразделений корпуса дезертировали с оружием 124 офицера. 3 июля 1941 г. по распоряжения командования, с ведома члена Военного совета Диброва были распущены офицеры 24 латвийского корпуса, которые ушли к немцам.

Из созданного на базе эстонской армии 22-го территориального корпуса при отходе часть личного состава разбежалась, примкнув к «лесным братьям», часть – вернулась домой. Из оставшихся 7 тыс. эстонцев в боях погибли 2 тыс., перешли на сторону противника 4,5 тыс. человек. По сообщению 3-го отделения КБФ в ГКО и на имя Л.П. Берии, части 3-й стрелковой бригады отступили на последний рубеж, а все эстонские батальоны перешли на сторону врага. Население острова Эзель с чердаков стреляло по нашим войскам.

В ночь на 26 июня 1941 г. из 207 гаубичного артиллерийского полка, входившего в состав 26-й армии Юго-Западного фронта, дезертировали 230 «западников». 2 июля, во время боя при форсировании р. Прут у местечка Унгена, с поля боя из 241 сп дезертировали 700, а из 57-го артиллерийского полка – 300 бессарабцев. В результате полк, понеся большие потери, вынужден был отступить. Командир 3-й стрелковой роты 187 горно-стрелкового полка Козлов, обращаясь к командованию, сказал: «Если бы у меня их забрали, я бы в 10 раз имел больше успеха, а из-за них я ничего не могу сделать. Как только они услышат орудийный выстрел, бросают винтовки и падают на землю, чем наводят панику на других бойцов».

14 июля 1941 г. в ГКО на имя Сталина, Берии, Молотова и Маленкова поступило сообщение от УОО НКО СССР об отходе частей Красной армии и предательском поведении военнослужащих, призванных из западных областей Украины, Белоруссии и Бессарабии. Недавно впервые призванная в Красную армию молодежь областей Западной Украины, менее двух лет бывших советскими и оставляемых нами. Новобранцы до восемнадцати росли и жили в панской Польше. Политработники старались создать обстановку, при которой не было бы различия в отношении к «новым» и «старым» советским гражданам. Но разница все же чувствовалась: одни – советские с рождения, другие выросли в старом мире, за границей[198]198
  Долматовский Е.А. Указ. соч. С. 55.


[Закрыть].

Когда речь идет об участии прибалтов в Великой Отечественной войне, то немало наших граждан негативно настроены к ним. Однако все же надо иметь в виду, что жители этих республик по-разному относились к советской власти. Многие из них плечом к плечу с представителями других народов сражались в Прибалтике, под Нарвой, обороняли Ленинград. В боях отличились части 131-й и 634-й эстонских гвардейских сд под командованием гвардии полковника А. Фельдмана и др.[199]199
  Кручинкин С. Указ. соч. С. 252.


[Закрыть], а Латышская сд явилась первым из национальных соединений Красной армии, родившейся в годы войны. Она послужила базой для последующего формирования 130-го Латышского ск, который с честью прошел боевой путь от Москвы до берегов Балтики[200]200
  Музыкантик И., Рейта Д. Указ. соч. С. 51, 108.


[Закрыть].

На Украине в прифронтовой полосе националистические формирования оказывали всемерную поддержку наступавшим частям вермахта. С первых дней войны пограничным войскам Юго-Западного фронта пришлось вести жестокую борьбу не только с немецкими войсками, но и с бандеровцами. Еще накануне войны С. Бандера издал директиву, в которой, в частности, говорилось: «С приходом союзнической армии навстречу ей выходят представители ОУН (гражданской и военной власти), приветствуют ее как союзницу и заявляют, что ОУН уже очистила свою территорию от большевиков и взяла власть в свои руки, установила повсюду свой строй и порядок.

…Военные представители ОУН заявляют, что они хотят в дальнейшем с немецкой армией воевать против Москвы».

30 июня 1941 г., на второй день после вторжения немцев во Львов, Бандера в семи километрах от города в с. Винники собрал представителей ОУН во главе с Ярославом Стецко и провозгласил создание украинского правительства[201]201
  Сергеев Ф. Указ. соч. С. 241.


[Закрыть]. Большая группа бандеровцев следовала с немецкими войсками в качестве «зондерфюреров», т. е. представителей ОУН особого назначения – переводчиков, проводников и т. п. В ряде немецких передовых частей имелись отдельные солдаты-украинцы, которые выслеживали расположение частей Красной армии, вели нацистскую агитацию среди населения, а во время прорывов помогали танковым и мотомеханизированным частям. Для этого на перекрестках дорог они устанавливали условные знаки. Так, если на повороте дороги лежал пук соломы, то танк в этом направлении не должен продвигаться, и, наоборот, если не дороге лежала ветка, то танк мог следовал дальше.

С конца июня 1941 г. основные направления деятельности военных контрразведчиков диктовались обстановкой на фронтах и в тыловых районах СССР. Анализ постановлений, приказов и директив начала войны свидетельствует о том, что их главной задачей было контрразведывательное обеспечении частей и подразделений действующей армии.

В связи с резко менявшейся обстановкой, с возможным неудачным исходом боев армий прикрытия в приграничном сражении и отступлением частей Красной армии 24 июня НКГБ СССР издал новую директиву № 136 «О задачах органов безопасности в условиях военного времени», направленную Меркуловым в Киев, Минск, Ригу, Таллин, Кишинев, Ленинград, Петрозаводск и Мурманск. В ней отмечалось, что «…в условиях военного времени органы НКГБ должны еще тверже стоять на своем посту, действуя в тесном контакте с командованием частей Красной армии и рационально используя совместно с органами Наркомвнудела, чекистские оперативные войска». Управлениям НКГБ было предложено: форсировать эвакуацию арестованных, в первую очередь из районов, в которых создалось напряженное положение; архивные материалы и другие секретные документы, не являющиеся необходимыми для текущей оперативной работы, тщательно упаковать и отправить в тыловые органы НКГБ под надежной охраной; особо охранять шифры, совершенно исключив возможность попадания их в руки противника; ни в коем случае не покидать обслуживаемой территории без специального разрешения вышестоящих органов НКГБ, виновные в самовольной эвакуации, не вызванной крайней необходимостью, будут отданы под суд. Совместно с органами НКВД сотрудники НКГБ должны были организовать решительную борьбу с парашютными десантами противника, диверсантами и бандитами, повстанческими группами, контрреволюционными элементами; в каждом органе НКГБ следовало создать крепкие, хорошо вооруженные оперативные группы с задачей быстро и решительно пресекать всякого рода антисоветские проявления, особое внимание обратив на организацию связи, принимая все необходимые меры, чтобы быть в курсе происходящих событий, в частности, знать, в каком состоянии находится тот или иной периферийный орган НКГБ; не реже двух раз в сутки информировать НКГБ СССР всеми доступными способами о положении дел на местах; решительно пресекать малейшие проявления паники и растерянности среди оперативного состава органов НКГБ, арестовывая паникеров и трусов. В работе с агентурой было предложено не ослаблять связи, тщательно проверять получаемые материалы, выявляя двурушников и предателей; при отходе войск оставлять агентуру на местах, поникать в глубь расположения войск противника, вести подрывную, диверсионную работу, при возможности обуславливая формы и способы связи с ними[202]202
  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Том 2. Кн. 1. С. 65.


[Закрыть].

Неустойчивость воинских частей, несанкционированное отступление с занимаемых позиций, паника среди личного состава вызвали к жизни 27 июня 1941 г. директиву № 35523 3-го Управления НКО, подписанную А.Н. Михеевым органам 3-го Управления НКО, работа которых в военное время должна слагаться из агентурно-оперативных мероприятий в частях Красной армии, в тылах, обеспечивающих действующие на фронте части, и среди гражданского окружения, борьбы с дезертирством, работы на территории противника, в частях Красной армии на флоте – из работы с агентурно-осведомительным аппаратом и оперативно-профилактической деятельности.

Своей оперативной работой военные чекисты должны были не допускать в армию вражеские элементы и очищать ее от них; вскрывать факты вражеских действий и принимать все меры вплоть до ареста; вести борьбу с диверсантами противника, по выявленным недочетам информировать командование и добиваться устранения выявленных недостатков. Они были обязаны проводить дознание, расследовать преступную деятельность как военных, так и гражданских лиц, связанных с военными. С помощью командования было приказано создать на железнодорожных узлах, на дорогах подвижные контрольно-заградительные отряды для задержания дезертиров и всех подозрительных элементов, проникших через линию фронта[203]203
  Там же. С. 90–93.


[Закрыть].