Текст книги "Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942"

Берия вновь раздраженно кричит:

– Какая война? Какой противник?

– Доложить точно, какой противник, я не могу, но что это враг, никакого сомнения быть не может.

Он вновь кричит:

– Какой может быть враг! Вы провокатор! Вас свои бомбят! Вы не знаете, что у вас под носом делается! Это ваша авиация! Какое вы имеете право говорить о войне!

Тогда я докладываю:

– Мы имеем уже полсотни раненых, десятки убитых, уже сбили несколько неизвестных самолетов.

Берия бросил трубку»[149]149
  Болдин И.В. Страницы жизни. М., 1961. С. 85.


[Закрыть].

Когда рев тысяч моторов выдвигающихся к Бугу немецких войск стал уже слышен невооруженным ухом, командир 10 сад полковник Белов получил новую шифровку из штаба округа: приказ от 20 июня о приведении частей в полную боевую готовность и запрещение отпусков отменить[150]150
  Солонин М. 23 июня «день М». С. 268.


[Закрыть].Бывший начальник штаба 94-го кавалерийского полка У.А. Гречаниченко вспоминал: «22 июня 1941 г., до начала боевых действий, получил из штаба дивизии по телефону приказ – боевая тревога, людей из казармы не выводить. А в 4 часа утра налетели бомбардировщики»[151]151
  Военно-исторический журнал. 1992. № 8. С. 20.


[Закрыть].

До 6 часов 30 минут войскам приграничных округов не давалось разрешение на ответные боевые действия, что привело к непоправимым последствиям. Система противовоздушной обороны, не приведенная в боевую готовность и не получившая приказа на открытие огня, не смогла дать отпор вражеской авиации. К тому же многие ее части находились на различных сборах, вдали от мест своего расположения. В Белостоке до 8 часов утра 4-я бригада ПВО бездействовала и не сделала ни одного выстрела по противнику. Она имела специальный приказ от помощника командующего Западным военным округом по ПВО до особого распоряжения не стрелять по вражеским самолетам. Молчала и наша тяжелая артиллерия, не получившая приказа на вступление в боевые действия. Следовательно, если на рассвете 22 июня 1941 г. и произошло что-то «неожиданное» для командного состава среднего и высшего звена, то этой и ошеломляющей неожиданностью было отсутствие приказа о начале боевых действий. К тому же, различные приказы и распоряжения доходили до войск с большим опозданием и не соответствовали сложившейся обстановки. А потеря управления и преступная беспечность привели к полной дезорганизации ряда частей Красной армии. Так, в сводках военных контрразведчиков сообщалось, что личный состав 4-й армии к 22 июня 1941 г. жил на квартирах в населенных пунктах. При первых же выстрелах среди красноармейцев началась паника, а мощный огонь немецкой артиллерии уничтожил две дивизии. По рассказам красноармейцев, которым удалось спастись, заслуживает внимания и тот факт, что не все части и соединения имели боеприпасы, не было патронов и у бойцов. Командование 4-й армии, несмотря на то, что наxодилось в пограничной области, не подготовилось к военным действиям. Застигнутые внезапным нападением командиры растерялись. Можно было наблюдать такую картину, когда тысячи командиров от полковников до младших командиров и бойцов обращались в бегство, а военное руководство не приняло решительных мер. В ряде мест партийные работники вместе с группами пограничников пытались задерживать бегущих с фронта. Но этого оказалось недостаточно[152]152
  Цит. по: Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 204–205.


[Закрыть]. Решения, принятые на основе искаженной информации, не отвечали обстановке, а выводы – реальным событиям. Во всем Западном округе 21 июня 1941 г. в 4.30 была прервана связь штаба с 3-й и 10-й армиями; в районе Гродно противник к середине дня вывел из строя все узлы связи. Ни со штабом фронта, ни с соседями не удавалось связаться в течение суток; были выведены из строя и линии связи в Прибалтике, это привело к тому, что штаб фронта с 23 по 26 июня не мог связаться с 11 армией.

В связи с выводом из строя узлов и линий связи диверсантами абвера командование ряда армий, корпусов и дивизий оказалось неспособным управлять своими войсками и организовать отпор врагу. Командование немецкой группы армий «Центр» было удивлено содержанием перехваченной телеграммы с тревожным запросом советского военного передатчика: «Нас обстреливают. Что мы должны делать?». В ответ из штаба последовал ответ: «Вы, должно быть, нездоровы? И почему ваше сообщение не закодировано?»[153]153
  Некрич А.М. 1941, 22 июня. М., 1965. С. 156.


[Закрыть]. У немцев вызывало недоумение и поведение ряда частей Красной армии. В боевых донесениях они писали: «22.06.1941 г. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что казалось чудом: русская артиллерия не ответила. Только изредка какое-нибудь орудие с того берега открывало огонь. Через несколько часов дивизии первого эшелона были на том берегу. Переправлялись танки, наводились понтонные мосты, и все это почти без сопротивления со стороны противника. Не было никакого сомнения, что 4-я армия и 2-я танковая группа застали русских врасплох»[154]154
  Роковые решения… М., 1958. С. 82–83.


[Закрыть].

При переходе противника в наступление бездействие руководящего состава армий, корпусов, дивизий, полков, батальонов упиралось в слова: «Ждать дальнейших указаний!». А какие могут быть указания, когда на твои части движутся вражеские цепи и уже отсутствует связь с вышестоящим командованием. Приказ в этом случае мог быть один: «Огонь!» А этого, к сожалению, 22 июня 1941 г. не произошло. Германские войска на большинстве участков наступления встретила лишь стрельба из стрелкового оружия. К тому же в частях РККА была плохо организована разведка, поэтому противник всегда появлялся неожиданно. Служба тыла дезорганизована, при проведении контрударов механизированные соединения вводились в сражение по частям, без четкой организации взаимодействий и надежного прикрытия с воздуха.

Сложившуюся обстановку усугубило и то, что многие командующие и штабы армий в первые часы нацистской агрессии не приняли никаких самостоятельных решений, а действовали согласно планам прикрытия государственной границы, которые уже не соответствовали сложившейся ситуации и оказались неспособными управлять своими войсками. В создавшейся обстановке от командного состава Красной армии требовалось перейти на всем советско-германском фронте к обороне, подтянуть свежие соединения и части, провести тщательную разведку, глубоко проанализировать обстановку и только после этого выработать решение на дальнейший ход боевых действий. Но пришедшая вечером 22 июня 1941 г. директива № 3 приказала войскам наступать, наступать и еще раз наступать. Это было желанием политического и военного руководства переломить ход событий[155]155
  Иринархов Р. С. Указ соч. С. 523.


[Закрыть].

В начале войны наибольшую организованность и боеспособность показали пограничные войска НКВД. Первый удар противника принял на себя личный состав 485 пограничных застав, дислоцированных на западных участках государственной границы[156]156
  Кручинкин С. Указ. соч. С. 162.


[Закрыть]. Пограничные заставы, управления комендатур и отрядов, их узлы связи были в числе первоочередных объектов огневого поражения вражеской артиллерии и авиации. Места расположения застав были заранее установлены противником и служили хорошим ориентиром. Участок границы, охраняемый одной пограничной заставой, к началу войны составлял в среднем 6–8 км. Такой же была ширина полосы наступления немецкой дивизии на главном направлении. Как правило, застава подвергалась налету 6–9 бомбардировщиков и 2–3 истребителей. По меркам Большой войны, их личный состав с винтовками и пулеметами был почти безоружен, но на 100 % укомплектован, хорошо обучен, а главное, входил в жесткую структуру НКВД и по сути всегда находился в состоянии боевой готовности[157]157
  Мединский В. Война. Мифы СССР. 1939–1945. Второе издание. С. 152–153.


[Закрыть]. Конечно, утрата связи с ГУПВ и армейскими частями прикрытия, общая неразбериха первых дней войны привели к тому, что пограничники либо были в полном неведении, либо имели самое приблизительное представление об оперативной обстановке на фронте. Но о том, как они встретили врага, можно судить по Белорусскому пограничному округу (начальник генерал-лейтенант И.А. Богданов), в состав которого входили 17-й Брестский Краснознаменный, 87-й Ломжинский, 86-й Августовский и 88-й Шепетовский отряды.

Две немецкие дивизии наступали на участке 86-го Августовского погранотряда. 12 часов героически сражались в окружении бойцы 1-й погранзаставы под командованием старшего лейтенанта А.Н. Сивачева. Бессмертным стал подвиг 3-й заставы лейтенанта В.М. Усова. В течение 9 часов семь яростных атак отразили пограничники. Из 30 бойцов в живых осталось 16. Погиб и начальник заставы, удостоенный впоследствии посмертно звания Героя Советского Союза. Шесть атак отбила 5-я застава во главе со старшим лейтенантом А.А. Морозовым, до вечера дрались с врагом и защитники 4-й заставы старшего лейтенанта Ф.П. Кириченко. Мужественно боролись с вражеской пехотой и танками заставы 87-го и 88-го пограничных отрядов. Израсходовав боеприпасы, они дрались врукопашную, почти на два дня задержав наступление противника. Герой Советского Союза Н. Кайманов проявил героизм и отвагу в первые дни войны, организовав оборону 6-й заставы Суоярвского пограничного отряда, отражая атаку за атакой финнов в течение 19 суток, а когда кончились продукты питания и боеприпасы, умело вывел оставшихся в живых пограничников и даже вынес тяжело раненных, сохранив им жизнь. В дальнейшем этой заставе было присвоено его имя[158]158
  Кручинкин С. Указ. соч. С. 330.


[Закрыть].

Пограничники боролись с врагом не только на территории застав, но и непосредственно на границе, находясь в составе усиленных нарядов. Старшина 5-й заставы 17-го погранотряда П.П. Максимов вспоминал: «Часть пограничников была на границе, остальные заняли круговую оборону заставы, благо за два дня до начала войны были вырыты еще два окопа. Первым встретил немцев наряд в составе четырех человек. На понтонном мосту они подбили бронетранспортер и мотоциклиста. Почти в семь утра появилась первая цепь немцев. Наступали плечом к плечу с трубками во рту. Мы подпустили их на бросок гранаты и открыли огонь из имевшихся у нас винтовок и пулеметов. Наступление было отражено. Фашистам только оставалось подогнать несколько танков, погрузить на них трупы и отвезти за Буг»[159]159
  Мединский В. Указ соч. С. 152–153.


[Закрыть]. На ряде участков, где быстро было организовано взаимодействие с находившимися там частями Красной армии, некоторое время линия государственной границы удерживалась. Так было в 79-го пограничном отряде (г. Измаил), где оборона границы успешно продолжалась до конца июня. В итоговом докладе начальника отряда отмечено, что в процессе обороны убито 327, взято в плен 665 военнослужащих противника[160]160
  См.: Гриф секретности снят. М., 1993. С. 131.


[Закрыть].

Части пограничных войск и Красной армии не только оборонялись, но и переходили в наступление. Так, профессионально действовали пограничники 92-го Перемышльского отряда, которые отбили все атаки немецкой дивизии, наступавшей на город, и отошли по приказу на линию обороны Красной армии, а затем вместе с 99-й дивизией ночной атакой очистили Перемышль от противника. Впервые немецкие войска вынуждены были отступить и оставить город[161]161
  Роковые решения… С. 83.


[Закрыть].

На государственной границе по Дунаю наши войска не только успешно оборонялись, но и высаживали десанты на румынскую территорию. На второй день войны был совершен первый такой рейд. Под прикрытием утреннего тумана пограничные корабли с бойцами штурмового отряда во главе с капитаном Бодруновым подошли к о. Раздельный. Штыковой атакой пограничники выбили врага с острова. День спустя они нанесли удар по гитлеровскому гарнизону в с. Пардина на правом берегу Дуная. Штурмовой отряд во главе с лейтенантом Богатыревым выбил противники с занимаемых позиций и захватил большие трофеи, в том числе и два тяжелых орудия. 25 июня, во время третьего рейда, в котором участвовали и подразделения 23 сп 51-й сд, в предутренних сумерках после артиллерийской подготовки четыре бронекатера под прикрытием двух мониторов высадили отряд, разгромили две роты противника и взяли в плен 70 солдат и офицеров. Для развития успеха отряда на мыс был переброшен стрелковый батальон 287-го сп 51-й сд. Совместными усилиями они расширили плацдарм и полностью очистили мыс Сатул-Ноу от врага. 26 июня группа наших войск при поддержке речной флотилии форсировала Дунай и захватила выгодные пункты, 510 пленных,11 орудий и много снаряжения. Советские войска стойко отразили все атаки противника. Только за один день потери немцев составили более 100 человек убитыми и столько же ранеными. По приказу командования отряд капитан-лейтенанта Кубышкина благополучно возвратился в расположение своих войск[162]162
  Сечкин Г. Граница и война. С. 129–132.


[Закрыть].

Многие командиры проявляли решительность и инициативу, беря на себя руководство боем. Именно так поступил командующий пограничным флотом Рогачев. В телеграмме из Пинска в 20.15 на имя наркома ВМФ Кузнецова он сообщил: «Отдельные оторванные группы частей беспорядочно отходят на Пинск. Ответственного командира на этом направлении нет. Оборону Пинска взял на себя кораблями флота и частями».

По сообщениям военной контрразведки, под натиском врага переходили в контрнаступление 86-я и 113-я сд, наиболее организованно отходили подразделения 11-го механизированного и 6-го кавалерийского корпусов, сметая выставленные на их пути немецкие заслоны. Активно боролись во вражеском тылу партизанскими методами 20-й и 63-й ск, 107, 132 и 134-я сд и другие части Красной армии.

Мужество и героизм пограничников, красноармейцев, командиров и политработников способствовали распространению среди немецких солдат, особенно в пехоте, тревожного чувства, вызванного тем, что им приходилось сражаться с противником почти сверхъестественной силы и стойкости. Было очень много случаев отчаянного сопротивления отдельных групп красноармейцев и командиров, которые вели бой до последнего патрона, до последней гранаты, последнего удара саперной лопатой в рукопашном бою. Немецкий танкист, воевавший на Востоке и на Западе, пришел к такому выводу: «Пятеро русских представляли большую опасность, чем тридцать американцев»[163]163
  Кариус О. Тигры в грязи. М., 2005. С. 395.


[Закрыть]. А командир полка в начале войны доктор Отто Корфес вспоминал: «С выносливостью и потрясающим героизмом советских солдат я столкнулся впервые в июньские дни 1941 г. Мы продвигались вперед между Рава-Русской и Львовом и натолкнулись на цепь бетонированных, снабженных орудиями мелких укреплений, которые упорно сопротивлялись. Когда у советских солдат не оставалось никакой возможности и дальше удерживать укрепленный пункт, они подрывали его и погибали в нем сами»[164]164
  Долматовский Е. Указ. соч. С. 42.


[Закрыть].

Но день 22 июня 1941 г. показал не только героизм пограничников, но и преступную беспечность политического руководства страны, полное пренебрежение историческим опытом сражений на государственной границе. Противник не раз вторгался на нашу территорию. Так было в 1812 и 1914 гг., и его всегда встречали пограничники. В 1812 г. они были сняты с границы, стали арьергардом русских войск и участвовали в «малой войне». В 1914 г. по мобилизационному плану бригады Отдельного корпуса погранстражи были преобразованы в пограничные полки и приняли участие в боевых действиях русской императорской армии. А в 1941 г. пограничники фактически были брошены на произвол судьбы. На тех направлениях, где наступавшие части вермахта имели в своем составе танки и бронемашины, советские заставы смогли сдерживать неприятеля на линии границы всего лишь 1–2 часа напряженного оборонительного боя, а на ряде участков и того меньше. Отсутствие противотанковых средств делало их беспомощными перед бронированной техникой противника. Недоставало автоматического оружия, практически не было радиосредств, особенно на заставах, что привело к потере управления ими со стороны комендантов пограничных участков и начальников погранотрядов[165]165
  Испытанные войной. Пограничные войска (1939–1945 гг.). М.: Граница, 2008. С. 213.


[Закрыть]. Немецкие танки пушечным и пулеметным огнем уничтожали пограничников, давили их гусеницами танков. В неравной бою с врагом почти весь личный состав погибал в пределах своих застав. Так погибли пограничные заставы 1-й и 2-й погранкомендатур 86-го Августовского, 1, 2 и 3-й погранзастав 88-го Шепетовского пограничного отрядов. Судьба многих погранзастав до настоящего времени неизвестна.

Утром 22 июня 1941 г. началась героическая и трагическая оборона Брестской крепости. В 12 часов ночи со стороны Германии в районе Бреста были даны германскими воинскими частями сигнальные ракеты красного, белого и зеленого цвета. Начсостав и члены их семей в крепости считали, что происходит учение германских войск, такое же, как в нашей армии. Никаких мер предосторожности командованием гарнизона предпринято не было. После сигналов на стороне противника в 1–2 часа ночи в г. Бресте немецкие диверсанты нарушили всякую связь. Крепость спала мирным сном, когда прогремел первый залп немецкой артиллерии. Густая пелена дыма и пыли, пронзенная огненными вспышками разрывов, заволокла всю территорию. По ней вела сосредоточенный огонь артиллерия 45-й пехотной дивизии, артиллерия XII армейского корпуса и приданных ему частей. Поднятый в воздух аэростат наблюдения корректировал огонь. Орудия девяти легких и трех тяжелых батарей, батареи большой мощности и трех дивизионов мортир, десятки минометов буквально засыпали территорию крепости снарядами и минами. К 7 часам утра Брест оказался в руках немцев. Оставшийся в крепости гарнизон насчитывал 7–8 тыс. человек, к 9 часам утра крепость была полностью окружена немецкими частями, наступили трагические дни ее обороны[166]166
  Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 480–481.


[Закрыть].

Начало войны показало, что там, где командный состав смог навести порядок, смог уберечь своих солдат от заражения всеобщей паникой, там Красная армия и Военно-Морской флот давали достойный отпор агрессорам. Некоторые исследователи событий июня 1941 г. как бы не замечают героического поведения многих советских воинов в это трудное время. Даже немецкие генералы отмечали, что комиссары вместе с наиболее храбрыми и дальновидными офицерами Красной армии сутками, не покладая рук, старались сформировать новые части из невооруженных резервистов, солдат, отставших от своих полков или возвращавшихся из отпусков, гарнизонных подразделений. Сооружения взрывались, склады поджигались, спешно строились полевые укрепления[167]167
  От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. С. 66.


[Закрыть].

На появление вражеской авиации оперативно отреагировал лишь командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, который через 7 минут доложил наркому обороны о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов и просил указаний. Командующему флотом было приказано встретить самолеты огнем зенитных средств.

Так закончился первый день войны. До победы оставались 1416 дней. Именно в этот день в нацистской газете «Фелкишер беобахтер» появилась статья, в которой указывалось: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фанатизм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке»[168]168
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Новое, доп. изд. В трех томах. Т. 2. М., 1990. С. 154.


[Закрыть]. Ф. Гальдер, подведя итог военным действиям 22 июня, пришел к выводу: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо»[169]169
  Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 1. С. 60.


[Закрыть].

С первых дней войны борьбу с противником вели не только части Красной армии, Военно-Морского флота и войск НКВД, но и сотрудники третьих управлений НКО и НКВМФ, ОО НКВД, территориальные органы НКГБ и НКВД.

Важнейшее значение имела работа военных контрразведчиков в частях и соединениях действующей армии. В свое время первый чекист России Ф.Э. Дзержинский писал: «Дело Красной армии – защищать социалистическое Отечество. Наше дело – защищать армию от всего того, что может ослабить или замедлить ее удар, что может причинить ей вред и вызвать лишние жертвы»[170]170
  Плеханов А.М. Дзержинский – первый чекист России. М., 2007. С. 562.


[Закрыть].Поэтому военная контрразведка была нацелена на выявление агентуры противника на стадии проникновения ее как непосредственно в войска, так и в зону боевых действий; розыск шпионов, диверсантов и террористов; борьбу с изменниками, дезертирами, паникерами и распространителями провокационных слухов; оказание помощи военному командованию и политическим органам в охране секретов и укреплении боевой готовности частей и соединений. Она действовала в чрезвычайных условиях ожесточенных оборонительных боев, отступающей армии, паники, растерянности, потери управления войска и вместе с личным составом частей и подразделений Красной армии и пограничных войск, дислоцированных на западных участках государственной границы, приняла на себя первый удар противника. Характерными для того времени были во многом необоснованными упреки по адресу сотрудников органов безопасности в том, что оставление городов и сел, всеобщая неразбериха свидетельствовали «о бездействии оперативно-чекистского аппарата». Наоборот, абсолютное большинство его сотрудников вело себя так, как этого требовали нравственный долг и приказы руководства ведомства. В трагические и героические дни особисты находились как при штабах фронтов, армий, корпусов, дивизий и полков, так и в первых эшелонах наступавших и оборонявшихся войск, при командных пунктах. Их конкретное место работы обусловливалось складывавшейся боевой и оперативной обстановкой. Наравне с бойцами и командирами действующей армии руководители и рядовые военные контрразведчики принимали участие в боях с противником, в трудную минуту брали на себя руководство боем. Об ответственном поведении чекистов в сложной оперативной обстановке свидетельствуют рапорты сотрудника Ленинградского управления, старшего оперуполномоченного, сержанта ГБ М.Г. Панова: «22-го июня, в день нападения на Советский Союз фашистских орд, я вместе с другими сотрудниками УНКГБ Ленинградской области находился в командировке в Западной Белоруссии. Наш поезд, в котором мы ехали, подвергся внезапной бомбардировке с воздуха. Нападение вражеского самолета было произведено утрам в 4 час. 45 мин. Мы все спали в вагонах, утомленные работой и неудобствами транспортировки, пока ехали до г. Белостока. Я ехал в вагоне № 8, проснулся, падая с верхней полки. Резкая остановка поезда сопровождалась сильным грохотом, звоном разбитых стекол и криками людей.

Сначала никто не знал, что случилось, но затем раздались крики о немедленном оставлении вагона, поезд бомбили с воздуха. Мои товарищи стали выскакивать из вагона. Я тоже выскочил из вагона. В этот момент от головы поезда на бреющем полете летел фашистский самолет и стрелял по окнам из пулемета. Я прыгнул с площадки вагона и отбежал несколько шагов. Самолет пролетел над моей головой отвесно. Я залег в канаву у железнодорожного полотна, выжидая, что будет дальше. Большинство вагонов горело. Из них выскакивали люди и отбегали от полотна. Развернувшись, самолет уже довольно высоко полетел, удаляясь от поезда. Я вместе с другими товарищами решил вернуться в вагон, чтобы взять одежду. В вагоне еще остались мои кое-какие личные вещи и, в частности оружие. Подойдя к поезду, увидел, что он уже оцеплен охраной, горящие вагоны тушат пожарники. Зайдя в вагон, увидел, что внутри его ничего уже нет, все оставшиеся вещи изъяты и неизвестно, куда отнесены. Я их не нашел.

Разыскать мое оружие я не мог и был временно вооружен браунингом одного из наших товарищей, которое было взято из груды бесхозного оружия, собранного в одно место. Браунинг, который временно находился у меня, по приезде в Ленинград 26/VII-41 г., мною был сдан в оружейную мастерскую УНКГБ Ленинградской области. Из 50 находившихся в эшелоне сотрудников Ленинградского управления у ст. Лида погибли 10 человек и еще один, оперуполномоченный 4-го отдела Н.С. Тихонов, скончался в госпитале»[171]171
  Стародубцев А.Ф. Указ. соч. С. 29–30.


[Закрыть].

В первый день войны каждый наркомат издал руководящие указания о действиях своих сотрудников. Они, как правило, не учитывали реальной обстановки на фронте. Так, организуя работу военной контрразведки, руководство 3-го Управления НКО СССР и 3-го Управления НКВМФ СССР не имели достаточного представления о складывавшейся на линии фронта и в прифронтовой полосе оперативной обстановке. Для пресечения подрывной деятельности агентуры иностранных разведок и антисоветских элементов, проникших в армию, нач. 3-го Управления НКО СССР, майор ГБ А.Н. Михеев 22 июня подписал директиву № 34794 на имя всех нач. третьих отделов округов в связи началом военных действий, в которой им было предложено: немедленно форсировать работу по созданию резидентур и обеспечению их запасными резидентами, при этом подразделения войсковых частей и соединений, выбывающих в районы военных действий, укомплектовать полноценными резидентурами; активизировать разработку подучетного элемента, направить агентурно-осведомительный аппарат на своевременное вскрытие и ликвидацию агентуры противника по линии шпионажа, диверсии, террора; своевременно предотвращать случаи дезертирства и измены Родине; решительно пресекать все антисоветские проявления и вражескую работу по разложению личного состава воинских частей; не допускать фактов разглашения государственной и военной тайны, особенно работниками штабов и узлов связи; агентурно-осведомительной сети вскрывать недочеты, отрицательно влияющие на выполнение боевых задач; командировать на месте работников своего аппарата для оказания практической помощи. От всех органов 3-го Управления НКО ССР и каждого оперативного работника в отдельности Михеев потребовал «быстрого, четкого и неуклонного выполнения задач, поставленных настоящей директивой»[172]172
  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 1. С. 37–38.


[Закрыть].

В свою очередь, народный комиссар госбезопасности В.Н. Меркулов в этот же день, 22 июня, в 9 часов 10 минут, направил народным комиссарам госбезопасности союзных и автономных республик, начальникам краевых и областных УНКГБ директиву № 127/5809 о мероприятиях органов госбезопасности в связи с начавшимися военными действиями с Германией, который потребовал немедленно привести в мобилизационную готовность весь оперативно-чекистский аппарат НКГБ-УНКГБ; изъять разрабатываемый контрреволюционный и шпионский элементы; мобилизовать внимание всей агентурно-осведомительной сети на своевременное вскрытие и предупреждение всех возможных вредительско-диверсионных актов в системе народного хозяйства и в первую очередь на предприятиях оборонной промышленности и железнодорожного транспорта; при поступлении данных о готовящихся государственных преступлениях – шпионаж, террор, диверсия, восстания, бандитские выступления, призыв к забастовкам, контрреволюционный саботаж и т. д. – немедленно принимать оперативные меры к пресечению всяких попыток вражеских элементов нанести ущерб советской власти. Меморандумом было предложено совместно с НКВД-УНКВД обеспечить: строгую охрану важных промышленных предприятий, железнодорожных узлов, станций, мостов, радиотелеграфных, телеграфных станций, аэродромов, банков и т. д.; мобилизовать внимание работников милиции на борьбу с возможными проявлениями паники; привести в боевую готовность пожарные команды. Все намеченные мероприятия должны были согласовываться с первыми секретарями ЦК компартии республики, крайкомов и обкомов ВКП (б), а о результатах проведенной работы немедленно телеграфировать в НКГБ СССР[173]173
  Там же. С. 35.


[Закрыть].

Как видим, первые директивы, направленные центральным аппаратом военной контрразведки различных ведомств на места, носили достаточно абстрактный, «дежурный» характер. К тому же задача на ведение разведывательной работы агентурно-осведомительной сети не ставилась, она ориентировалась на деятельность в краткосрочном конфликте. Обращает на себя внимание и тот факт, что не было детальных конкретных указаний по борьбе со шпионажем, они давались в общем плане в документах ГКО, НКО, НКВД и НКГБ. При этом особистам нельзя было не учитывать наличие серьезной социальной базы у противника, а отсюда и возможного предательства, перевербовки наших агентов. Это было следствием некачественной подготовки в начальный период войны резидентов, агентов и осведомителей к действиям в особых условиях. Однако в первых документах военной контрразведки уже были заложены все основные направления ее будущей работы в годы войны.

К началу июля 1941 г. фронт вооруженной борьбы увеличился с 2 до 4 тыс. км. Овладев стратегической инициативой, противник всеми силами развивал успех. К исходу 25 июня вермахт продвинулся на 250 км. К 10 июля гитлеровская армия находилась уже на северо-западном направлении на 500, западном – 600, юго-западном – на 350 км от границы. Враг захватил Латвию, Литву, значительную часть Украины, Молдавии и Белоруссии. 29 июня 1941 г. армия «Норвегия» начала наступление на Кольском полуострове, нанося главный удар в направлении Мурманска, а также развернув бои на кандалакшском и кестеньгском направлениях. В ночь с 30 июня на 1 июля 1941 г. финские войска вторглись на территорию СССР. Следует отметить, что и без помощи союзников, противник был доволен результатам военных действий в приграничной полосе. 4 июля 1941 г. передовые немецкие части 4-й танковой группировки пересекли границу Ленинградской области и вторглись в Псковщину, после двухдневных боев советские войска оставили г. Остров[174]174
  Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. С. 425.


[Закрыть].

На границе продолжались бои. Некоторую дезорганизацию в боевую деятельность пограничников вносили поступавшие из центра приказы. Для многих застав и комендатур стало распоряжение нач. пограничных войск Г.Г. Соколова нач. пограничных отрядов, комендатур и застав об оборудовании запасных командных пунктов, вне населенных пунктов, «неуязвимых для бомбардировки», которые должны отвечать условиям военного времени[175]175
  Там же. С. 425. Л. 324.


[Закрыть].

Выполняя роль боевого охранения войск прикрытия, пограничники, красноармейцы и командиры делали все от них зависящее, чтобы выиграть время, дать возможность дивизиям Красной армии организовать прочную оборону. Так, на Рава-Русском направлении 41-я сд совместно с батальонами укрепрайона и 91-м пограничным отрядом пять дней сдерживала продвижение 4-го армейского корпуса 17-й армии вермахта[176]176
  Дайнес В.О. 1941. Год Победы. М., 2009. С. 122.


[Закрыть].

С первых недель войны пограничники активно участвовали в разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника. Когда же после тяжелых боев они отошли от линии границы на рубеж обороны войск прикрытия, то поступили в оперативное подчинение командованию Красной армии, отдельные командиры дивизий и корпусов, в чьих полосах обороны они оказались, стали создавать из пограничников специальные (РДГ) и засылать их в тыл наступавшего противника. Так, при обороне 45-й сд и 98 пограничным отрядом рубежа Заполье – Куты в тыл 17-го армейского корпуса вермахта в ночь на 24 июня 1941 г. было выслано 8 РГД в составе 4-10 пограничников каждая. Они вскрыли перегруппировку частей вермахта и в течение ночи совершили ряд диверсий на дорогах. С 22 июня по 3 июля 1941 г. Псковский погранотряд ежедневно высылал оперативные группы на розыск и ликвидацию парашютных десантов, мелких групп противника, выбрасываемых последним в приграничные районы Латвии и Эстонии, главным образом, на участке 9-й комендатуры в Абренском уезда[177]177
  Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. С. 366.


[Закрыть]. Разведгруппа 1-й комендатуры Элисенваарского погранотряда в количестве 15 красноармейцев под командованием пом. нач. штаба комендатуры младшего лейтенанта Сытника, ведя разведку в тылу врага, в 5 км от линии границы обнаружила отдельный дом, охраняемый финским солдатом. Мл. лейтенант снял часового и с группой ворвался в дом, уничтожив 29 финских солдат и взяв одного офицера в плен. Пленный дал ценные сведения о системе обороны противника, резервах и др.[178]178
  Там же. С. 425.


[Закрыть].