Текст книги "Территория счастья. Большая книга о волшебной любви, земных радостях и неземном вдохновении"

– Малыш… – выдохнул Кирилл.

– Папа из каждой поездки, он часто по командировкам мотался, привозил мне шоколад или конфеты, именно местных кондитерских фабрик. Мы устраивали дегустации. В этот раз приехала – меня ждали пакеты сразу из трех командировок. Только папа не дождался, – захлебнулась рыданиями Соня.

– Малыш, мне очень жаль.

– Зачем ты приехал?

– Ты не пришла на встречу и не отвечала на звонки, я волновался.

– Ну, как видишь, со мной все в порядке – я жива и даже здорова. Возвращайся к семье и дочери.

– Я завтра уеду. Могу я чем-то помочь?

– Чем тут поможешь, – отвернулась Соня, уходя в подъезд.

– Сонь, подожди, ты когда планируешь вернуться?

– Не знаю.

– Как? А институт?

– Мама не может платить за мое обучение. Семестр закончу и возьму пока академ, а потом, наверное, переведусь на заочку. Буду здесь жить и работать, мама поможет устроиться. На сессии буду приезжать.

Кирилл молчал.

– Ладно, я пошла, мама будет волноваться. Дочери скорейшего выздоровления. Прощай, Карлсон.

Кирилл вернулся домой, а через месяц уехал в более крупный город, открывать филиал своего бизнеса. Он не планировал там надолго задерживаться, но вышло иначе – дела, требовавшие его участия, задержали его на месяц. Жена Алена взяла отпуск, оставила бабушку присматривать за детьми и приехала к мужу. Кирилл старался освободиться пораньше, и они с Аленой гуляли по старинным улочкам, кормили уток, ходили по музеям и кино. Казалось, что они сбежали с лекций, как когда-то давно, что впереди у них вся жизнь, а каждая травинка обещает счастье.

Мир снова сиял красками, и кислорода в воздухе было достаточно. Кирилл словно сошел вниз с той горы, где голову туманило кислородное голодание. Мысли о Соне перестали неотступно преследовать его. Теперь они походили на воспоминание о сне, в котором ты любишь до боли и какое-то время еще помнишь эти чувства и эмоции, но настоящая жизнь постепенно стирает воспоминания.

Кирилл решил не возвращаться домой, чтобы не давать себе шанса. Чтобы снова не подняться на ту гору, где забываешь об обещаниях. Тем более они с Аленой давно говорили о переезде, но никаких шагов в эту сторону не предпринимали. Просто хотели, но без конкретики. А тут, на месте, все конкретно решили. Говорят, когда переезжаешь на новое место, у тебя появляется шанс начать все сначала.

* * *

В ответ на Сонино заявление на академический отпуск в связи с невозможностью оплачивать учебу из университета пришел ответ, что ее обучение полностью оплачено фондом для одаренных студентов «Карлсон».

Все будет хорошо

Полина первая вошла в новенький, пахнущий строительной пылью лифт. Стены лифта, временно зашитые фанерными листами, мохрились объявлениями, предлагающими услуги ремонтных бригад, вывоза строительного мусора и клининга.

– Вам какой этаж? – игриво глядя на Полину, спросил зашедший следом мужчина.

– Верхний, – томно прикрыв глаза и поглаживая недвусмысленно выпирающий живот, обтянутый легким сарафаном, ответила Полина.

– О, значит, мы соседи, – улыбнулся мужчина, нажимая кнопку двадцать пятого этажа, – познакомимся поближе?

– Нет, муж не разрешает знакомиться с посторонними, – отрывая листочек с телефоном клининга, запротестовала Полина.

– А мы ему не скажем, – парировал мужчина и, утробно зарычав, набросился на Полину с поцелуями.

– Ну Сережа! – смеясь, отбивалась девушка. – Прекрати, я в туалет хочу!

В их новенькой просторной квартире сегодня наконец-то должен был завершиться ремонт, рабочие устраняли мелкие недоделки. Останется только все отмыть, и можно будет переехать. Через месяц уже рожать, а ведь нужно успеть разобрать коробки, все разложить, обустроить детскую.

Пока Сергей общался с бригадиром ремонтников, Полина вышла на балкон. Вид с высоты верхнего этажа на парк и реку был потрясающий, аж дух захватывало. Полина представила, как они будут здесь завтракать, сидя в плетеных креслах, а вечером провожать закаты и пить вино. «Хотя с вином придется подождать некоторое время», – она скосила глаза на живот и усмехнулась, ощущая себя бесконечно счастливой, несмотря на всю ремонтную нервотрепку и заботы с переездом.

Любуясь видом, Полина заметила девушку, стоящую на общем балконе. Балконы имелись на каждом этаже, попасть на них можно было через лестницу, но ею мало кто пользовался – жильцы предпочитали ездить на лифте.

Девушка стояла, обхватив себя за плечи, и плакала. Теплый летний ветер, словно пытаясь отвлечь, налетал порывами, ворошил ее длинные светлые волосы, раздувал подол короткого голубого платья и бросал к ногам невесомые облачка тополиного пуха. Будто пытаясь скрыться от назойливого сочувствия, девушка закрыла лицо руками и, сотрясаясь в рыданиях, спиной сползла по балконному ограждению на пол.

Хрупкая девичья фигурка на бетонном полу балкона, отделенная от бездны всего лишь прутьями ограждения, выражала такое глубокое отчаяние, что у Полины перехватило дыхание и сердце на секунду словно остановилось. Даже два сердца. А потом бухнули так, что зашумело в ушах и кровь застучала даже в кончиках пальцев.

Полина выскочила с балкона и быстрым шагом, почти бегом, насколько позволял беременный живот, направилась в подъезд.

– Ты куда? – окликнул Сережа.

– Я сейчас, мне тут надо, скоро вернусь, – уже из подъезда крикнула Полина.

Шумно дыша и переваливаясь как утка, Полина бежала по длинному коридору, поддерживая живот ладонью. Вот и выход на лестницу. Дверь на балкон была такой тугой, что пришлось навалиться всем телом.

Девушка в голубом платье уже не сидела на полу, а стояла ногами на нижней перекладине балконного ограждения и смотрела вниз. Вздрогнув от звука открываемой двери, она обернулась, и Полина увидела, что та совсем юная, лет семнадцати, может чуть больше.

– Привет, – улыбнулась Полина.

– Привет, – еле слышно ответила девушка, вернувшись на пол.

– Погода такая чудесная, решила выйти, подышать, а то у нас в квартире пыль столбом. Когда уже этот ремонт закончится! Ты из какой квартиры? – защебетала Полина.

Девушка опустила глаза и отвернулась, размазывая по щекам слезы.

– Тебя как зовут? – не отступала Полина.

– Надя, – прошептала девушка.

– Надя – имя такое сейчас редкое, но красивое. Помнишь, как в кино – моя Надя приехала?

– Помню, дурацкое кино.

– Нет, хорошее, взрослым понятное. Вырастешь, поймешь, – засмеялась Полина.

– Да я уже… выросла. – Губы у нее затряслись и, отвернувшись, девушка заплакала навзрыд.

Полина подошла к ней ближе и, секунду поколебавшись, обняла, прижавшись животом. Надя сначала вздрогнула, а потом обмякла, только плечи сотрясались в рыданиях. Полина прошептала:

– Я увидела тебя и сразу поняла, зачем ты сюда пришла. Рада бы ошибиться, но это словно шестое чувство или, как это назвать, но я словно твои мысли слышу…

Девушка замерла и, чуть отстранившись, подняла на Полину заплаканные глаза.

– Ты мне сейчас не поверишь, но я все равно скажу – у тебя совсем скоро все будет замечательно. Столько всего хорошего в твоей жизни будет, ты, главное, просто знай об этом. Можешь не верить, просто подожди, и сама все увидишь.

– У меня нет сил ждать, когда наступит это хорошо, – прошептала девушка сквозь рыдания, – я больше не могу.

– Я тоже когда-то думала, что больше не могу. Тоже стояла на самом краю, только этаж был девятый.

В тот день, – глядя в небо невидящими глазами начала рассказывать Полина, – был год со дня смерти мамы. И за день до годовщины я узнала, что мой парень изменяет мне с моей же подружкой. У меня, кроме них двоих, и не было больше никого, отец давно от нас с мамой ушел, бабушки-дедушки далеко, я и не знала их толком. Считай, парень и подруга были самые близкие люди, только они и помогли мне смерть мамы пережить.

Утром поехала в универ, а парень дома остался, ему позже надо было на учебу. Приехала – первую пару отменили, преподаватель заболел. И решила домой вернуться, прогулять вторую и третью пары, они не очень важные были. Зашла в квартиру, а там он с подружкой моей на диване. Оба голые. Как в кино, блин.

Я тогда по городу до ночи шлялась, рыдала. Не знала, как дальше жить. Хотелось только одного – к маме. Переночевала у другой подружки. Она в девятиэтажке жила. Утром ей сказала, что в универ поехала, а сама на крышу поднялась. Мы летом там часто загорали, я знала, что навесной замок на двери на крышу одна видимость – не запирается, просто висит. Села на парапет крыши и смотрела вниз. Страшно было только одно – а вдруг не разобьюсь, а просто сильно покалечусь? Но внизу асфальт, такое маловероятно. Спрыгну и наконец-то увижу маму. Записку написала на листочке из тетрадки по юриспруденции, ну, все как положено – в моей смерти прошу никого не винить, фамилию, имя, отчество и дату. В карман джинсов положила. И никакого страха, никаких сомнений в правильности решения не было, нужно только досчитать до десяти и…

И тут я услышала какой-то шум, оглянулась – в дверь ввалились два парня с мотком проводов. Я быстренько с парапета соскочила, такая досада меня взяла – помешали. Уставились на меня, и один из них, высокий такой, симпатичный, нос только как у боксера, сломанный, спросил:

– Утренний моцион на крыше? Ты же не прыгать собралась, красотка, а? Парашют-то не забыла? – И засмеялся.

А мне почему-то тоже смешно так стало; наверное, это нервное было, но я прыснула от смеха, а потом расхохоталась, аж до слез.

– Забыла, – говорю, – хорошо, что напомнил.

Села в углу и смотрела, как они там что-то монтировали, подкалывая друг друга, смеялась над их шуточками. Спустились вместе, они до дома меня подбросили на своем микроавтобусе.

Полина замолчала.

– А дальше что было? – спросила Надя.

– Дальше? Жизнь, Надя. Господи, сколько всего я могла упустить, пропустить, не узнать, если бы тогда все получилось! Это, знаешь, как уйти с вечеринки, где самой главной звездой должна была быть ты, так и не узнав об этом.

Ойкнув, Полина положила руку на живот:

– А могла бы и не узнать, каково это, когда тебя пинают изнутри. И как это, когда в тебе бьются два сердца.

Полина начала рыться в маленькой сумочке, висящей через плечо, достала из нее розовый кошелечек, из кармашка которого вытащила потрепанную, сложенную в несколько раз бумажку. Бережно развернула и, криво усмехнувшись, показала Наде протертый на сгибах листок:

– Это мой оберег и напоминание о том, что у меня есть второй день рождения. Никому никогда не показывала, ни подругам, ни мужу, никто вообще о том случае не знает. Вот она, та моя записка.

Надя посмотрела на записку, закусив губу, чтобы снова не разрыдаться, достала из кармана платья сложенный вчетверо листочек и сказала:

– Будем считать, что сегодня мой второй день рождения.

Теплым летним вечером Полина сидела на лавочке во дворе, качала коляску и читала книжку. Подняла глаза, услышав топот ног по тротуару, и увидела бегущую к ней девушку. Надя! Встала навстречу и пошатнулась под натиском объятий.

– Как ты, Надя?

– Хорошо. – И, глядя в глаза, та добавила: – Как и обещали. А вот вы выглядите немного усталой, тяжело с малышом?

– Ох, Надя, устала и вымоталась, но не готова пропустить из этой серии своей жизни ни дня, – засмеялась Полина, – а вот и муж мой идет, познакомитесь.

К лавочке, улыбаясь, подошел высокий симпатичный брюнет, вот только нос у него был поломан, словно у боксера.

Мечта

– Смотри, сколько шаров! – восхищенно ахнула девушка.

– Угу, – согласился ее муж, равнодушно скользнув взглядом по продавцу, стоящему посередине парковой аллеи с огромной связкой шаров.

Воскресный летний день они с женой решили провести в парке, погулять и покормить белок.

– Моя давняя мечта – сфотографироваться с такой связкой шаров, словно я в небо на них улетаю, – томно закатила глаза девушка.

– Ты что, Наташ, хочешь, чтобы я купил тебе всю эту связку? – встревожился муж.

– Да нет же, просто попроси шары для фото. Ну, предложи пару сотен или сколько там нужно, – деловито приближала девушка исполнение своей мечты.

– Да ну, я как-то стесняюсь, – скучным голосом сказал муж. Пытаясь перевести тему разговора, он восторженно охнул: «Смотри, там человек в костюме котлеты!» – и потянул девушку в сторону.

– Это не котлета, а пирожок, а я не голодная, – заупрямилась Наташа, – и чего ты стесняешься? Как кассиров в супермаркете троллить, ты не стесняешься?

Когда кассир предлагала подарочный сертификат, муж говорил: «Вы ведь мне уже вчера предлагали!» – а если вдруг кассир забывала предложить сертификат, то, хмуря брови, спрашивал: «А почему вы мне сертификат не предложили?»

– Это же шутка, смешно, – оправдывался муж.

– Кому? Тебе смешно? – распалялась Наташа. – Антон, прекрати! Когда мы в отпуске освободили номер на пять часов позже положенного, ты что-то не стеснялся изображать ничего не понимающего туриста! Ой, ноу андестенд, сорри, ви стьюпит турист. Не стеснялся же?

– Ну-у, нет, не стеснялся, там же двадцать баксов на кону стояли.

– Ну а сейчас на кону заветная мечта твоей жены. Очень бюджетная, кстати.

– Ладно-ладно! – обреченно согласился Антон. – Чего не сделаешь ради мечты.

Продавец шаров легко согласился за пару сотен предоставить реквизит для фото, но взял в заложники паспорт, предупредив, что если шары улетят, то нужно будет все оплатить. И озвучил стоимость. Муж от такой перспективы занервничал и примотал связку шаров к Наташиной руке морским узлом. Фотографироваться решили напротив колеса обозрения. По плану Наташа должна была прыгать вверх, а шары – рваться в небесную высь. И вместе образовывать динамично-романтичную композицию. По факту – шары рвались куда-то в сторону, влекомые боковым ветром, а Наташина прыгучесть не оправдала заявленных ожиданий. Прохожие так и норовили дополнить композицию то улыбающейся физиономией, то изобильными ягодицами.

– Покажи, что получилось, – потребовала запыхавшаяся от прыжков Наташа.

– Я старался как мог, – предупредил Антон.

– Здесь размазано, здесь я глаза выпучила, здесь меня из-за шаров не видно, тут люди. Ты вообще смотришь, что фотографируешь? – Наташа нервно листала фотографии.

– Да, смотрю! Если бы кто-то нормально прыгал и не выпучивал глаза, то все бы получилось, – начал раздражаться обычно невозмутимый Антон.

– Развяжи узел, возьми шары, я тебя сфотографирую, чтобы ты посмотрел, как нужно, – скомандовала Наташа.

– Хорошо, а я покажу, как надо прыгать! – сердито парировал Антон.

Антон пружинисто подпрыгивал, тянул носочек и откидывал назад голову, чем снискал одобрение прохожих, наблюдавших за фотосессией. Наташа кружилась с телефоном, непрерывно щелкая то снизу, то сбоку.

– Вот, смотри как красиво получилось! Ты ракурс-то выбирай, не стой на месте, – наставляла Наташа.

– А ты видела, как прыгать надо? Тянись вверх! – давал указания Антон.

Наташа прыгала, шары рвались в синее небо, телефон щелкал.

– Все, хватит, думаю, есть из чего выбрать, надо уже шары вернуть.

– Хорошо, давай последний раз, я постараюсь повыше подпрыгнуть, – взмолилась Наташа.

– Ок, прыгай на счет три. Раз!

Проходившая мимо семейная пара спустила с поводка щенка золотистого спаниеля, игривого и любопытного, чтобы побегал немного по парковым аллеям, где безопасно и нет машин.

– Два!

Щенок на секунду остановился в метре от Наташи, завороженно рассматривая разноцветные, волнующиеся на ветру шары.

– Три!

Высоко подпрыгнул, достал передними лапами до Наташиных колен, слегка оцарапав их когтями.

Приземлились одновременно: Наташа – звонко взвизгнув от неожиданности, щенок – радостно виляя хвостом. В небе остались только шары. Медленно и величаво поплыли они над деревьями, а пассажиры колеса обозрения восхищенно прильнули носами к стеклу кабинок. Красиво!

– Наташа!!!!

– Я виновата, что ли? Это все он! – кивнула она на щенка, уже умчавшегося прочь, догонять хозяев.

К ним направлялся продавец шаров, наблюдавший за фотосессией неподалеку.

– Быстро я сегодня расторговался!

Антон сокрушенно вздохнул и достал кошелек. Пока он расплачивался за мечту, Наташа, присев на лавочку, спешно рассматривала получившиеся фотографии: вот она с оскаленным ртом, вот усатый дядька с любопытством смотрит в камеру, здесь чья-то попа крупным планом и немного шаров сбоку, здесь шары хорошо получились, а Наташа не очень. Но все же есть одна единственная, волшебная – та, где Наташа почти летит с развевающимися волосами, и щенок летит с развевающимися ушами, и шары летят. Даже лучше, чем было в мечте.

– Ну что, мечтательница, довольна? Фото хоть получились?

– Получилось. Одно. Но какое!

– Не очень бюджетная, мечта, конечно, оказалась. Поэтому в кафе не идем, с тебя ужин. И… дома расскажу. Есть у меня одна мечта…

Наталья Павлинова

Новогоднее приключение двух подруг

Глава 1. Новогодняя карусель

– Лизка! Ты уже в курсе? У нас елку украли.

А кто, кроме Светки, мог так быстро рассказать новости? Да никто. Поэтому вопрос был риторический.

– Как это украли? Кто? – Лиза ничего не понимала.

– Дед Мороз в пальто! И именно, исключительно нашу. И никто не видел! К тому же днем камеры не работали, но вот ночью – работали. Смотреть собираются. Ждут этих, ну, кто за камеры отвечает. Но охранник клянется, что ничего не видел. Спал, поди… Представляешь! Только деньги зря собирали! Ритке даже не сообщали, она в авиарежиме уже. Да и решили не расстраивать, она ж вчера вся убегалась.

Светка артистично тараторила еще долго – это она умела. Не зря окончила театральный.

Недавно начальство объявило, что в связи с трудным финансовым положением их городского Дворца культуры все должны вложиться в новогодние декорации. Каждый кабинет или отдел обязан был приобрести по одной двухметровой елке и украсить ее самостоятельно. Все – за счет своих скудных кошельков. Где елки будут стоять – решит начальство.

А завуалированно в этом требовании говорилось:

– А мы вот и по-осмотрим, оценим по качеству елки – насколько вы уважаете администрацию и цените свое место работы!

Все это понимали и расстарались. Рита – заведующая их методкабинетом – в пятницу после работы объездила пять точек, чтоб найти елку с большим количеством иголок и не потратить на нее целое состояние. Женщина телеграфировала в группу:

– Спасите! Киньте еще рублей по триста, иначе отпуск проведу под медным тазом.

Рита на следующий день улетала за границу, поэтому спешила. Елку приобрела особенно прекрасную, хоть и искусственную – зеленую, пушистую, с белой опушкой на самых кончиках веток и круглыми шишками. Прислала фото из магазина.

И вот как раз эту елку-красавицу и украли.

Светка продолжала вещать:

– Крот говорит: среди своих искать надо. Мы ведь еще эту елку с собой на базу потом хотели взять, а что теперь? Как на базе-то без елки, Лизон?

Надо же! Что волнует эту взрослую женщину – мать двоих детей!

Светка, в отличие от Лизы, давно была замужем. Крот – это муж. Семейная парочка – странная, но жили они неплохо, как-то ладили.

Познакомились Света и Крот тоже необычно. Светка встречалась в кафе со спонсором. Со свойственной ей наивностью решила, что достаточно будет поужинать и поулыбаться – и, о чудо, театральный реквизит для спектакля, который так хотела заполучить Света и который обещал обеспечить спонсор, будет у нее в кармане. Но мужчина думал иначе. Отсвечивая раскрасневшейся от прилива гормонов лысиной, руки он распустил уже там, в кафе. Светка сначала мягко, а потом даже резко (с перепугу) стала отпихиваться.

И тут от соседнего стола отделился коренастый очкарик… Вспоминая, что было дальше, Светка всегда говорила:

– Где очки, где лысина… Все смешалось.

Обошлось без увечий. Пострадала только одежда. Ну, вот так Света с Кротом и познакомились. А были они кардинально разные. Он – молчаливый, сдержанный, очень спокойный флегматик со взглядом поверх очков, а Светка – неугомонная артистическая натура с кучей невероятных идей, холерик до мозга костей.

– Ты меня понимаешь? – спрашивала Светка мужа.

– Понимаю, – спокойно отвечал тот.

– Тогда объясни мне тоже!

Это про них. Даже внешне они не подходили друг другу. Светка всегда ходила подстриженной под мальчика, с прической, выкрашенной в непонятные оттенки, менявшиеся регулярно. Носить любила яркие боты, широкие штаны и толстовки со смешными принтами. Рядом с классически одетым мужем смотрелась странно. Но, тем не менее, подрастали Ангелина и Тимур (которого и мама, и папа называли Титан, отсылая к какой-то своей особой семейной истории).

– Завидую тебе, Лизок! Свободна! Если надоело все, можешь пойти и броситься… под одеяло. А у меня семья! Я вчера своих из сада привезла, и, пока переодевалась, они решили помочь матери – из пакета все достать. Как-то рассыпали по столу пачку какао. И решили убрать по-тихому. Взяли сырую-пресырую тряпку! Ох, в общем, меня ждали чудесные шоколадные стол и пол.

Елизавета верила, что и у нее в жизни тоже вскоре все сложится. Пора уж – тридцатник. Сейчас она была на стадии обмена милыми улыбками с недавно появившимся у них в ДК световиком-электриком. Симпатичный парень приглянулся Лизе сразу, но близко они не знакомились. Лиза не находила повода, а он так углубился в свою работу, что никого вокруг не замечал. Сейчас он осваивал только что полученную по госпрограмме технику.

Неугомонная Светка уже успела выяснить – световик не женат, не алиментщик, свободен. Пару раз Лиза с ним все же очень мило побеседовала; правда, по работе. Звали его Максим Забегалов.

– Ну, фамильица – так себе, но потерпишь. – Светка уже мысленно их женила.

Надежда на то, что отношения завяжутся, была и у Лизы. Ну вот понравился он ей, и все! И были ожидания связаны непосредственно с Новым годом: практически всем коллективом они собрались отметить праздник на базе отдыха. Сняли дом с баней и небольшой купальней, распределили комнаты посемейно, придумывали сценарий вечеринки и решали, кто за какую еду отвечает. В общем, подготовка шла полным ходом. На праздник собирался ехать и Максим. На нем лежала ответственность за новогоднее освещение.

Оставалось до 31 декабря чуть больше недели. Казалось бы, как на намечающийся роман может повлиять пропавшая елка? Лиза о такой возможности даже не думала…

Утром в субботу, когда Елизавета (в кои-то веки!) решила порадовать увлажняющей маской свое «увядающее» лицо, Светка позвонила:

– Я щас буду!

И бросила трубку. Лиза успела охнуть, а снять маску – нет. Начала ее отдирать, но вскоре в дверь застучали, зазвонили. Так могла делать только Светка.

– Что с лицом? – с порога спросила она.

– Да так, божья импровизация.

Конечно, лицо подруги Светку сейчас интересовало меньше всего. Она быстро переключилась:

– Вора нашли! Я оттуда сейчас. И прикинь – кто это! Камеры посмотрели, а твой любимый Максимушка ближе к ночи из офиса огромную сумку тянет.

Светка наблюдала за реакцией Лизы – а та спокойно снимала маску.

– Че молчишь?

– Ну, не знаю. Это еще не доказательство. Не верю я, что Максим украл. У него техники на лимон, а он елку спер? Как-то странно.

– А он же темная лошадка. Может, у него уголовное прошлое? Мы ведь не знаем. Недавно у нас. Его вызывали к начальству. Говорит – он технику на ремонт домой брал. Много чего перечислил.

– Ну вот! Поверили ему?

– Да не то чтобы поверили… Но вроде и поверили. Короче, он под подозрением. А я думаю, если он и правда – вор, то какое у вас с ним будущее?

– Светка, да какое будущее? Он даже мое имя не помнит! Завтракать будешь?

– Давай, а че у тебя?

Лиза отправилась на кухню ставить чайник. Подруга плелась следом и бурчала:

– Ну, не скажи, не скажи! Видела я, как он на тебя смотрит. Втюрился уже. А если он и на праздник из-за этого не поедет? Неприятно же, когда ты – не вор, а все думают, что – вор. Вот откажется от поездки, и что тогда?

– Творог будешь?

– Буду. Кстати, я и детей не покормила, только позвонили мне – я сразу в машину, и туда помчалась, как ракета реактивная. Ну, всех Крот накормит.

Про ракету – это Светка приврала. На старой пятнашке представить ее можно было только реактивной черепахой. А вот про Крота – факт. Отец он был отличный.

Подруги попили чай, и Светка отчалила к семье. Но ненадолго. Часа через два снова позвонила.

– Собирайся. После обеда поедем с тобой.

– Куда?

– Потом расскажу. Оденься только потеплее. – Светка бросила трубку, ее уже звали дети.

Сначала Лиза хотела перезвонить и отказаться, но потом поразмыслила: в этот субботний вечер делать, в принципе, она ничего не собиралась, и решила прогуляться – куда там подруге надо. Было около четырех часов дня. На старой Светкиной машине они отправились в пригород.

– Я адрес Забегалова твоего узнала. Едем к нему.

– Куда-а? И он не мой! И зачем мы к нему едем?

– Узнаем, у него ли наша елка.

– Как ты себе это представляешь? Заявиться с обыском? Здрасьте: мы приехали обследовать вашу квартиру…

– Ну, во‐первых, не квартиру, а дом. Он живет в частном секторе. А во‐вторых, не собираюсь я «заявляться». В окно посмотрим, да и все. Елочка наша примечательная, сразу узнаем. И если у него – заберем.

– Как?

– На месте решим.

Лиза поняла – так подробно подруга их вылазку не спланировала. Первая цель – заглянуть в окно, а там – как пойдет. Идея Лизе не нравилась очень. Она приводила доводы: а если собака, а если окна высоко? Но Светка была непреклонна. Заверила ее, что сценарий продуман досконально. Убеждать она умела!

Их машина вырулила на нерасчищенную дорогу, которая шла через частный сектор. Навигатор замолчал. Остановились возле магазина. Народу не было, и они решили уточнить дорогу у продавца. Но тут из магазина выкатились трое подростков.

– Э, пацаны, не подскажете, где тут у вас Чкалова, шестнадцать? – спросила Светка.

– А что нам за это будет? – Конопатый парень смотрел на нее из-под шапки-ушанки, подняв подбородок.

– Не обижу, – ответила Светка, а Лиза подумала, что для полноты образа, который отыгрывала ее подруга, надо было еще и сплюнуть.

Мальчишки дорогу объяснили. Светка кивнула головой и направилась к машине.

– Э-э-э! Мадам, а на хлебушек… – крикнул им вслед отрок.

Светка с чувством продемонстрировала кукиш и завела мотор.

Они ехали очень медленно, боясь сесть в сугроб. Мимо лесополосы, каких-то сараев – и вот появились дома. Судя по номерам на зданиях, подруги были уже совсем рядом, когда машина все-таки завязла.

– Подари мне резину на Новый год, Лиз! – ворчала Светка, буксуя.

– Поздно, подарок уже куплен и будет ждать тебя под елочкой.

– Ага, если елочка у нас появится.

– Да что ты переживаешь, другую возьмем, едет-то не только наш отдел…

– Я за тебя, подруга, переживаю. За жизнь твою личную. Хочу, чтоб ты не стала женой мелкого воришки.

– Светка, ты серьезно? Какой женой? Сумасшедшая…

Минут двадцать Светка пыталась выехать, но, увы…

– Не дрейфь, подруга. Вон дома, вон машины во дворах. Вытащим потом, а пока пошли пешком, найдем дом. Тут рядом где-то. – Оптимизму Светки можно было только позавидовать.

Светка достала из багажника предусмотрительно взятые с собой большие валенки, фонарь, пакет с мясом для собак. Думала – прихватить ли сразу стремянку (для подглядывания в окна), но решила, что если инвентарь понадобится, то она за ним вернется.

Лиза и Света двинули в путь. Номера домов путались, здания стояли не в ряд. Некоторые – глубоко на боковых дорогах, из-за снега превратившихся в непролазные тропы. Свет шел только из некоторых окон. Но на одном из участков вдалеке виднелись новогодние гирлянды…

Подруги бродили в поисках нужного дома. Елизавета аккуратно ступала по следам подруги. Ее ботиночки легко вмещались в следы Светкиных валенок.

В конце концов они оказались на боковой тропинке рядом с зарослями, припорошенными снегом. И вдруг…

Ветки раздвинулись, и перед ними предстало существо небольшого роста в огромной мохнатой шапке и белом халате. В лапе оно держало стакан со свечой, освещавшей лицо снизу. Существо ухмылялось, демонстрируя ряд белоснежных зубов с клыками. Потом что-то щелкнуло, и существо мерзко, истошно заржало и хриплым басом промычало:

– Да-авно вас жду! Ха-ха-ха…

Светка, тихонько ухнув, стала заваливаться в снег, а Лизка завизжала. Это привело первую в чувства, и она закричала что-то нецензурное.

Не сговариваясь, подруги резко развернулись и бросились прочь, не разбирая дороги. Лиза обо что-то споткнулась, упала прямо в снег. Светка, хрипло дыша, начала ее поднимать. Огляделись. За ними никто не гнался.

Когда здравый смысл взял верх, Светка перестала отряхивать подругу и, смешно переставляя валенки, выползла на дорогу, чтоб присмотреться к зарослям. От них удалялись подростки, один – в мохнатой шапке. Мальчики оглядывались, смеясь и показывая Светке то, что показывать неприлично. У Светки уже не было сил ответить им тем же.

Лиза вся промокла. Под джинсы и в рукава попал снег. Она огляделась. «Чкалова, 16» – увидела она. Надпись была видна издали: красовалась на том самом светящемся новогодними гирляндами доме. Светка вернулась, ругая пацанов: обещала им повыдергать уши и все остальное тоже оторвать.

– Светка, я домой хочу. Может, хватит нам приключений?

– Да ладно, сейчас найдем этот загадочный дом. Мы не ищем легких путей.

– Чего его искать-то – вон он, сверкает.

Они отправились к кирпичному дому с гирляндой на крыше – впереди Светка, а за ней, след в след, Лиза. Вскоре подруги подошли к неожиданно высокому забору. Вход, видимо, находился с другой стороны. Пришлось обходить, хотя смысла, вроде, и не было – все равно ничего не увидишь. Но им повезло. Соседний забор оказался совсем низким, дощатым, а с домом Максима этот участок сообщался простеньким забором из сетки-рабицы, еще и с калиткой.

Лиза перелезла через соседский забор легко, а пухленькая Светка в огромных валенках просто навалилась на забор пузом и упала в сугроб с обратной стороны, набрав снега за шиворот. Она ругалась, как сапожник, а Лиза в ответ только злорадно ухмылялась: так Светке и надо, нечего дурацкие идеи придумывать и своих подруг в их воплощение втягивать.

Было уже совсем темно. Светка притихла и озиралась, с опаской смотря на каждый куст.

– Ты чего, темноты, что ли, боишься? – вдруг поняла Елизавета.

– Нет, просто сельская местность не является для меня привычной средой обитания, – обиженно ответила подруга.

Калитка была здорово завалена снегом, но открыта. Светка пожалела, что не взяла лопату, и сказала, что в следующий раз это учтет. «Что за следующий раз?» – подумала Лиза, но вслух только произнесла:

– Грабли – уникальное учебное пособие для неучей!

– Что? Какие грабли? А, дошло. Не учи орла летать! – глубокомысленно произнесла Светка, а потом тихо захихикала вслед за Лизой, которая припомнила ей недавний полет через забор. Орел, блин.

Они вошли в большой темный сад. Ну, вошли – громко сказано. Светка переставляла свои валенки по направлению к дому, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух, и держа наготове пакет с мясом для собак. Лиза шла по ее следам. Оказалось, Светка – та еще трусиха: когда дело подходило к своему завершающему этапу, она вдруг начала сомневаться.