Текст книги "Особенности национальной охоты"

Самолет стал выруливать на взлетную полосу. Кузьмич выдал прапорщику приготовленную водку. Одну бутылку распили тут же, у взлетной полосы, на четверых: Раймо вынужден был молчать, поэтому и отказаться он не мог. Пили из горлышка, закусывая рукавом.

Бомбардировщик все еще стоял на взлетной полосе в ожидании разрешения на вылет. Пришлось доставать вторую бутылку. Раймо попытался было открыть рот, но его вовремя толкнул Женя. Пришлось выпить…

– Чего это он там делает? – вдруг спросил Кузьмич, приглядываясь к самолету.

Около готового к взлету бомбардировщика расхаживал какой-то офицер.

– Черт! – выругался прапорщик. – Это комендант!..

Комендант, стоя под самолетом, настороженно вслушивался в посторонние шумы, но из-за рева двигателей никак не мог определить, что это за шумы и откуда они берутся. Может быть, все предприятие благополучно бы и обошлось, но тут из щелей бомболюка потекла вниз желтоватая жидкость… Комендант протянул к струйке руку, понюхал, даже попробовал на язык – и тут же побежал к кабине пилотов, отчаянно маша руками – “глуши двигатели!”. Но бомбардировщик уже, набирая скорость, пошел на взлет. Комендант стремглав бросился к диспетчерскому пункту…

– Застукали! – досадливо сплюнул прапорщик, глядя на бегущего по бетонке коменданта. – Все…

Он допил оставшуюся водку и забросил бутылку в бурьян.

– Коровка-то долетит? – спросил Кузьмич, все еще не потерявший надежды.

– Иди ты!.. – странно глянул на него прапорщик. – Теперь многие полетят… – многозначительно добавил он и побрел к строениям, куда побежал комендант.

Комендант стоял в диспетчерской и орал в телефонную трубку:

– …точно говорю, у них в бомболюке животное, да… да что я, мочу скотины с чьей-то перепутать могу?!

Дежурный диспетчер прислушивался к его голосу, затем тихо поведал в эфир:

– Говорит Поле. Всем бортам… тут у нас легкий казус: пришла информация, что у кого-то в экипаж зачислена корова. Борт полсотни семь, как понял?..

– Отставить информацию в эфир! – комендант весь горел рвением разоблачить-наказать. Он уже снова звонил по телефону. – Милиция? Срочно приезжайте!..

Раймо, Женя и Кузьмич сидели на траве и смотрели, как к диспетчерской подкатила машина. Из нее вышли трое офицеров. Их уже встречал суетящийся комендант. Жесты его были красноречивы: он показывал, как стоял под самолетом, как что-то протекло, как он попробовал на вкус… Прибывших аж передернуло от последней подробности. Все отправились в рубку диспетчера…

– …ладно-ладно, капитан, – остановил коменданта командир, – эти подробности уже не интересны. Дайте связь с полсотни семь! – приказал он.

– Учтите, я это так не оставлю!.. – предупредил комендант. – Сообщу и выше, и туда, куда они летят… Так что лучше пусть возвращаются…

– Полсотни семь. Это Поле. Первый говорит… – командир на секунду задумался: – Приказываю вернуться! Как понял?..

* * *

В кабине пилотов летящего бомбардировщика командир слушал приказ Первого: – …вернуться! Как понял?..

– Вас поняли. Идем домой… – откликнулся командир и переглянулся со вторым пилотом.

– …тут у нас та-акое творится… – донесся до самолета доверительный голос диспетчера. – Милиция приехала, даже особиста подняли… Полсотни семь, веду вас по северному коридору… Курс час… – неожиданно перешел на официальный тон диспетчер.

Командир посмотрел на штурмана, тот жестами показал, что теперь им… короче, будет плохо. Второй пилот таким образом дал понять, что надо избавляться от коровы… Говорить они не могли: все переговоры писались на “черный ящик”. Командир думал. Второй постучал себя по плечам, убедительно демонстрируя, как звездочки полетят с их погон…

– Давай! – командир движением руки приказал открыть бомболюк…

Штурман в отчаянии сплюнул. Второй пилот показал, что ему тоже жалко животину, но что делать?..

Загорелась лампочка индикатора “сброс произведен”. По кивку командира бомболюк закрыли.

“Котлета!” – написал на листочке второй пилот. По его лицу было видно, что он рад избавлению от улики.

“Над водой надо было бы сбросить…” – вывел на пластике планшета штурман, всем своим видом показывая, что тогда, может, у их “пассажира” остались бы шансы на выживание…

– С парашютом! – зло вырвалось у командира.

– Какой парашют?! – сразу же в наушниках раздался голос коменданта: он, оказывается, внимательно слушал эфир.

– Полсотни семь… удаление семнадцать… ветер… – это снова появился диспетчер, он выводил самолет на посадку.

Кузьмич сбегал к прапорщику, который ходил вокруг диспетчерской. От него получил последние известия:

– Сажают их… Может, отдадут коровку-то?..

Женя и Раймо промолчали. Финну на вдруг проявившемся солнышке поплохе-ло: старые дрожжи сказались, да и недавняя водка без закуси делала свое дело. Он откинулся на спину, закрыл глаза и провалился…

…провалился в суету гона. Волка вели от оврага. Конные, уже не полагаясь на борзых, сами пытались отсечь матерого от оврага. Он скакал по стерне, вглядываясь в темную спину зверя…

Изменение в лае насторожило его. Так и есть! От оврага вторая свора подняла двух прибылых волков и направила гон прямо на их!

– Говнюки! – орал егерь. – Проорем матерого! Заходи! Заходи!.. Улю-лю-лю-лю! – он на что-то показывал и кричал, но его не слушали.

Старый волк с седой полосой на спине словно понял, что в этих двух случайно выгнанных из оврага прибылых его спасение: надо смешать гоны, свести их в один, который и пойдет за молодыми…

– Нет! – заорал он, предчувствуя такой ход событий. – Улю-лю-лю-лю!!!

Он натравил своих собак на матерого, что боком шел через поле, тяжело перепрыгивая через канавы и время от времени поворачивая к нему лобастую морду…

– Семенов! – заорали рядом…

…Семенов! – это Кузьмич подзывал к себе милиционера.

Тот не спеша подошел к ним.

– Ну, что там? – Кузьмич доверчиво посмотрел на сержанта.

– Твои дела? – сразу понял Семенов. – Ну ясно, твоя это корова полетела!.. Ну, Кузьмич, ну, ты даешь!.. Не только сам, а всех дерьмом вымажешь!

– Каким еще дерьмом? – запоздало, вслед милицейской спине проговорил тот.

Бомбардировщик тяжело сел на взлетную полосу и, поднимая пыль по бетонке, пошел тише, пока не застыл у края полосы. К нему тут же рванули три машины. В первой сидел гордый комендант и мрачный командир. Подъехала к самолету милиция. Кузьмич бросился было следом…

– Куда?! – рявкнул на него прапорщик, бежавший за машинами. – Прошу немедленно покинуть расположение части!

Прапорщик резким жестом показал, где надо выйти. Затем припустил дальше. Беднягу слегка бросало из стороны в сторону.

Мужики, спрятавшись в траве, смотрели, как экипаж бомбардировщика выстроился перед собравшейся у самолета комиссией – словно космонавты, рапортующие об успешном завершениии полета…

– По поступившим ко мне сведениям вы везете в бомболюке домашнее животное… – подполковник посмотрел на командира бомбардировщика.

– Мы?! – удивление командира было очень натурально. – Какое животное?

Комендант уже суетился под бомболюком, простукивая палкой металл – в бомболюке никто не отзывался.

– Товарищ подполковник, неужели я бы позволил… – начал командир корабля.

– Открыть бомболюки! – приказал подполковник.

Второй пилот быстро и весело нырнул в самолет.

Комендант все еще возился под бомболюком, неутомимо простукивая днище.

– Давай! – махнул рукой командир. Створки люка медленно стали расходиться…

– Смотрите сами… – невозмутимо предложил командир самолета.

На коменданта хлынула полужидкая субстанция. Он, чертыхаясь, отскочил в сторону.

Лица членов комиссии окаменели…

– Ну какая может быть… – продолжал говорить командир, стоя спиной к своему самолету.

– …корова! – вырвалось у всех с добавлением крепких слов.

Створки бомболюка полностью были раскрыты. В верхней его части стояла корова, упираясь копытами в боковые стенки – как гимнаст, выполняющий на кольцах упражнение “крест”. Глаза коровы были широко раскрыты. Казалось, она ничегошеньки перед собою не видит. Только из полуоткрытого рта ручейком текли слюни. Все вокруг было обильно вымазано навозом.

– Как же это она так? – вырвалось у подполковника.

– Я же говорил! – сказал стоящий в сторонке комендант, он чистил свой китель. – Если так будут использовать боевую технику…

– Откуда она здесь? – прервал его подполковник.

– Не могу знать! – с мертвым лицом произнес командир.

– Может, она сама… – предположил второй пилот, – гуляла рядом, вот и…

– Если бы сама, то парашют не забыла бы прихватить!.. – подполковник задумался.

Все молча ждали его решения. Корова слегка шевельнулась – видно, начала постепенно отходить от перенесенного полета… Странно промычала…

– На мясо ее! – решил подполковник. – Экипаж под арест. Домашний… – добавил он, увидев, как ретиво встрепенулся комендант.

* * *

– Жива, милая!.. – пританцовывал Кузьмич, слушая рев коровы.

Ее спустили на землю и пытались отвести в сторону, но ноги ее плохо слушались. Комендант попытался сам оттащить корову, но она вдруг дернулась, вырвалась из рук коменданта и солдат и припустила через летное поле к лесу. Кто-то бросился бежать за нею, но догнать не мог: корова удалялась очень быстро…

Во двор хозяйства Кузьмича въехал милицейский “УАЗ”. Семенов солидно вышел из машины, открыл дверцу – из нее полезли Кузьмич, Раймо и Женя Качалов. Кузьмич держал руки за спиной, как заключенный.

Михалыч сидел за столом под навесом и чистил свой карабин “Тигр”. Рядом возился со своим “ИЖем” Лева Соловейчик. Филя, радостно залившись лаем, бросился к прибывшим.

– Пистолет приехали искать, – предположил Лева.

Он подошел к сержанту, пожал ему руку. Милиционер молча направился к столу…

– Да они пьяные, черти! – заорал Соловейчик, принюхиваясь к Кузьмичу. – Нам же на охоту! А вы – пить!

– Не только пить!.. – многозначительно добавил Семенов, по-хозяйски располагаясь за столом. Он достал ручку, листы протокола допроса. – Корову на военном самолете додумались возить!

– Кузьмич! – посмотрел на него Михалыч и рассмеялся. – Ты что, в самом деле?.. Это же байка! Этого не было… а вы?! Ха-ха-ха!

– Байка не байка, а факт нарушения налицо, – солидно произнес сержант Семенов.

– Я твои сапоги нашел, – подсел к ним Лева, понимая, что надо выручать друзей.

– И еще иностранного гражданина втравили в эту авантюру… – нахмурил свой ясный лоб милиционер. – Нехорошо!.. Прижать есть чем?..

Листки протокола допроса трепыхались на ветру, мешая писанию.

Лева тут же придавил их бутылкой с водкой. Милиционер осторожно дотронулся до бутылки.

– Холодная… – констатировал он. Лева умело прижал второй край листка стаканом. Для тяжести наполнил его водкой. Семенов смотрел на стакан, думал и сопротивлялся соблазну.

– Ну, за справедливость! – пришел ему на помощь Михалыч.

Отказаться от справедливости Семенов не мог, служил же ей… Остальные тоже поддержали.

Пес Филя сидел за столом, шея была подвязана белой салфеткой. Он ел из тарелки, куда Сергей Олегович подкладывал вилкой кусочки посочнее.

– Мне кажется, это уже было… – по-английски пробормотал Раймо. – Во сне или в реальности?

– Все было, Раймо… – отозвался, успокаивая его, Женя. – Мы живем вечно, только забываем иногда об этом… Все было. Все.

– Погоди, погоди! – это уже Лева успокаивал сержанта Семенова. – Потеряна улика – корова. Без нее следствие зайдет в тупик. Так?

– И пистолет… – добавил милиционер.

– Да, и табельное оружие – пистолет “Макарова”, – поправился Соловейчик. – Наша задача?..

– Найти пистолет “Макарова”… – проявил свои логические способности Семенов.

– И?!. – терпеливо ожидал Лева.

– И… корову! – дошло до Семенова.

Шли по лесу: прочесывали окрестности в поисках коровы и пистолета. Все, кроме Семенова, были с оружием. Милиционер нес авоську с хлебом и водкой. Раймо брел вместе с Женей, с трудом пробираясь через бурелом.

– Это охота? – спросил он Женю.

– Это мучение… – вздохнул Качалов в ответ. – Всё, бросаю пить и курить…

– Женя, это охота? – не унимался Раймо. – Что мы делаем?

– Если бы я это знал!.. – по-русски пробормотал Женя и по-английски громко пояснил: – Да, это русская национальная охота.

– Кузьмич говорил, что тут зверя нет… – удивился Раймо.

– В этом мы уже убедились… – снова по-русски пробормотал Качалов, а на английском добавил: – Для нашей национальной охоты главное – не зверь, а сам процесс. Ты ходишь, ищешь… можно ничего не делать, только ходи, двигайся, ищи…

– А это можно делать без водки? – поинтересовался Раймо.

Этот риторический вопрос так и остался без ответа: сзади раздался истошный крик, и тут же мимо финна с Женей промчался Семенов. Следом за ним несся огромный секач. Кто-то выстрелил в кабана, и тот кинулся за милиционером. Все бросились следом за этой парочкой.

– У меня только “пятерка”! – чал на бегу Сергей Олегович.

– А я вообще патроны не взял! крушенно откликнулся Михалыч.

Мимо них пролетел, ломая кусты, сержант. Следом мелькнул серый загривок кабана.

– Сетку бросай! Сетку! – заорал Семенову Кузьмич. – Он хлеб учуял!

– Бегает за хлебом?.. – не поверил Кузьмичу Сергей Олегович. – Какой-то странный зверь у тебя, Кузьмич, подобрался… Один водку любит, другой – хлебушка захотел…

По крику определили направление милиционера. Побежали туда. Вскоре, чуть в стороне от них показался Семенов.

– Сетку бросай! – снова заорал ему Кузьмич. – Бросай, кому говорят!..

– Не бросит… – заметил Соловейчик, – там же водка… С ней не сможет…

Сергей Олегович снова выстрелил. Семенов побежал прямо на выстрел. Кабан, соответственно, следом. Сергей Олегович, видя приближающегося милиционера и зверя, рванул от них. Теперь получалось, что двое преследуют одного. Тут и Сергей Олегович принялся кричать!..

Тогда все пустились вслед за Сергеем

Олеговичем, Семеновым и кабаном. Раймо ничего не понимал:

– Это и есть русская охота? – на бегу теребил он Качалова.

Тому недосуг было отвечать, он старался не перебить дыхания.

– Сетку бросай! Брось ему хлеб! – все орал Кузьмич.

Филя несся рядом, но голоса не подавал: понимал, что может стать очередной целью для секача.

Сергей Олегович, наконец, сообразил: он перестал петлять по мелколесью и быстро вскарабкался на ближайшее дерево. Следом за ним на это же чахленькое деревце полез и милиционер. Сумку из рук он так и не выпустил.

Секач с размаху ударил по стволу дерева. То угрожающе покачнулось. Семенов еще ретивее полез вверх, пока не уперся в зад Сергея Олеговича.

– Куда?! Тут же деревьев вокруг полным-полно! – закричал тот. – Чего ты сюда поперся?!

– Это не я! – ответно заорал Семенов, почему-то обращаясь вниз, к кабану. – Это он стрелял!..

– Бросай сетку! – пихнул его Сергей Олегович.

– Не я стрелял!.. – кричал сержант, не слушая совета.

Было ясно, что у милиционера заклинила голова с испугу.

Кабан стал быстро подрывать корни у дерева. Оно шаталось из стороны в сторону и тревожно трещало.

Семенов и Сергей Олегович дружно, не сговариваясь, закричали…

– Стреляй! – приказал Сергей Олегович, увидев, что дальше медлить нельзя. – Сержант Семенов, огонь!!!

Семенов послушно полез за пистолетом. Пальцы его непроизвольно разжались и выпустили сетку с продуктами.

Кабан клыками поддел сумку и стал рвать ее. Потом схватил буханку хлеба и поволок ее в чащу.

– Чем стрелять-то? – уже осмысленно глянул наверх милиционер. – Пистолет-то потеряли…

– Давай слезай, – потребовал Сергей Олегович, – а то чудом здесь держусь…

– Чудо-то не болит? – спросил совсем, видно, отошедший Семенов.

Они осторожно спустились на землю. К ним уже подбегали остальные всклокоченные охотники с Кузьмичом во главе.

– Говорили тебе – сетку бросай! – в сердцах проорал Кузьмич на сержанта.

– Бросили, Кузьмич, бросили… – разминая поясницу, подошел Сергей Олегович. – Как просил, так и сделали.

– И водку бросили! Водку-то зачем?! – возмутился Кузьмич, поднимая лохмотья авоськи с битыми бутылками.

– Зачем, зачем? – обозлился Сергей Олегович. – Может, он и не за хлебом бегал… Может, ему водка нужна была! Выпить и закусить захотел…

Все развернулись и пошли назад к дому.

– Женя, я не совсем понял смысла этой охоты… – признался Раймо.

– Смысл? Смысл в том, чтобы накормить зверя, – серьезно пояснил Женя.

– Это очень гуманно… – подумал финн.

Протрезвевшие и усталые охотники вернулись к хозяйству егеря. Молча разбрелись кто куда. Лева и Женя стали готовить оружие и лодки. Сергей Олегович прилег на сеновале.

Михалыч смотрел, как Раймо проверяет манок на утку. Подошел поближе, взял хитроумный свисток, подул в него, приноравливаясь. Филя, лежавший на земле неподалеку, тут же прореагировал – зарычал.

– Отличная вещь! – похвалил свисток Михалыч, отдавая его Раймо.

Семенов все бродил по двору в поисках своего табельного оружия.

* * *

Отдохнув с часок, стали грузиться в надувные лодки. В первой уселись Михалыч и Лева Соловейчик, во второй разместились Раймо, Женя и Кузьмич.

– Семенов, за старшего остаешься! – напутствовал Кузьмич. – Серегу не буди, пусть отдыхает, набегался сегодня… А это еще зачем? – он поднял со дна лодки спиннинг.

– Это мой, – по-английски пояснил Раймо. – Я хочу половить рыбу.

– На утку идем… – нахмурился Кузьмич. – Рыба – это баловство. Да у нас ее и нет совсем, рыбы-то…

– Это мы уже слышали… Ушел зверь, на дальний кордон ушел… – глядя вдаль, задумчиво произнес Качалов. – А за зверем, наверное, и рыба подалась…

Егерь пропустил мимо ушей иронию, сквозившую в словах Евгения, и закричал генералу, хотя вторая лодка была совсем рядом:

– Михалыч! Вы на Глухие идите, а мы за мыском станем, в камышах. С таким-то манком иностранным все утки наши будут!

– С Богом! – махнул рукой генерал. Лодки почти синхронно отошли от берега и полетели по глади воды. Лица у охотников были серьезны. Они внимательно смотрели по сторонам, сжимая в руках ружья. Своим видом они напоминали рейнджеров, только Кузьмин в ватнике и ушанке не вписывался в общий антураж.

Над поверхностью воды стелился легкий туман. Мимо борта лодки пролетали низкие, поросшие кустарником, берега. У протоки разделились.

Кузьмич махнул рукой – “глуши мотор!”. Лодка тяжело и послушно осела, резко замедляя ход. По инерции прошли еще несколько метров вдоль высоких камышей.

Медленно развернулись и на веслах стали грести от старого камыша к узким просветам между островками…

– Здесь, – прошептал Кузьмич, оглядываясь.

Раймо посмотрел на него и достал манок.

– Ну, вот и сбылась… мечта идиота… – прошептал Качалов, приготавливая свою вертикалку. – Давай…

Нежные звуки покрякиванья раздались над водой. Раймо добросовестно свистел в манок, прислушиваясь – не ответит ли кто на его зов. Звук легко и быстро летал над зеркалом воды. На него отзывались то ли настоящие утки, то ли эхо…

Невдалеке послышалось отчетливое кряканье. Где-то рядом даже прошлепали по воздуху крылья. Снова ответный зов долетел до них. Все сосредоточились. Раймо посвистал еще раз.

– Из-за мыска идут… – пригнул голову Кузьмич, – не одна идет…

Раймо вновь стал приманивать. Теперь уже ответные кряканья раздавались все ближе и ближе. Вдруг где-то рядом взлетела жирная, отяжелевшая на летних харчах утка. Все вздрогнули, но она прошла на темном фоне деревьев, почти незаметная в сумерках, – и никто даже не повел в ее сторону ружьем.

– Давай, давай… – попросил жестом Кузьмич Раймо.

Снова терпеливо приманивали. Кряканье стало раздаваться все ближе и ближе, всего в нескольких метрах от них, за ближайшей стеной камышей. Раймо еще раз подманил. За камышами ответили, шлепнуло, плеснуло что-то…

Нервы у Кузьмича не выдержали: он поднял свою винтовку и пальнул в легкое шевеление. Раз! Потом еще!

Раздался дикий свист – как будто проткнули сразу несколько резиновых камер.

– Мать вашу! – заорал Лева Соловейчик.

Из камышей, куда палил Кузьмич, выползла лодка с Левой и генералом. Корпус ее был пробит во множестве мест. Жалкие попытки Михалыча и Соловейчика заткнуть решето пробоин руками выглядели нелепо.

Лодка медленно, но неуклонно погружалась под воду.

– Какая сволочь стреляла?! – неистовствовал Лева. – Убью гада! Пасть порву!!!

– Вы чего сюда приперлись?! – перешел в нападение Кузьмич. – Договорились же: вы в Глухих стоите, мы – здесь.

– А здесь, по-твоему, что?! – орал Лева. – Это же и есть Глухие! Абориген хренов!

– Вы целы? – выгребал к тонущей лодке Качалов. – Никого не задело? Ми-халыч, ты как?

– Глухие вон где!.. – орал Кузьмич. – А здесь… это…

Он огляделся и растерянно сел на дно лодки, губы его что-то беззвучно шептали.

Лева и генерал быстро перебросили оружие и вещи в целую лодку, затем перебрались и сами. Раймо успел привязать к тонущей лодке линь – та медленно скрывалась под водой. Пришлось даже потравить веревку, глубина оказалась приличная.

– Ты, Кузьмич, каким номером палил? – поинтересовался Михалыч, провожая глазами пузырики воздуха, что обильно пошли из-под воды в месте, где утонула лодка.

– “Пятерка”, – тускло ответил Кузьмич.

– Кучно пошла!.. – похвалил генерал. – Аккурат между нами…

– Ныряй теперь, стрелок! – немного отошел Лева. – Лодку доставать надо. Мотор тоже жалко, отличный был мотор. Я его отладил… э-эх!

– Глубоко здесь, – нагнулся над бортом лодки Кузьмич, всматриваясь в черноту воды.

– Да уж с головкой будет… – пообещал Лева.

Кузьмич молча стянул телогрейку, снял свитер…

Через минуту он стоял в лодке в одних бязевых кальсонах и ушанке. Все молча смотрели на его дрожащее тело. Кузьмич сел на борт лодки, свесил ноги к воде, дотронулся – и тут же поджал их: холодно…

– Я, мужики, плавать не умею… – признался Кузьмич.

И такой у него жалкий был вид, что все рассмеялись.

Совсем рядом с лодкой шумно плюхнулись на воду две здоровенные утки. На светлой глади их темные тела видны были отчетливо.

– Сволочи!.. – пробормотал Кузьмич. – Чувствуют они, что ли, когда не до них?..

Михалыч разделся. Быстро перелез через борт и тут же нырнул. Линь в руках Раймо легко подрагивал, затем натянулся…

Что творилось под водой, увидеть было невозможно. Все молча сидели и ждали Михалыча.

Он неожиданно вынырнул совсем рядом с лодкой.

– Подцепил? – заискивающе поинтересовался Кузьмич.

Генерал ничего не ответил. Набрав побольше воздуха в легкие, он вновь ушел в темноту воды. Снова все застыли в тягостном ожидании… Казалось, что прошло несколько минут: так долго Михалыч не показывался.

– Может, запутался? – снова подал голос Кузьмич: он внутренне ощущал свою вину и теперь чувствовал себя не в своей тарелке. – Подергай линь-то! – попросил он Раймо. – Тут такое дно, никто не знает… что там.

Остальные тоже заволновались: Михалыч все не показывался.

Линь в руках Раймо натянулся, дернулся.

Прошло еще несколько секунд – и генерал наконец-то с шумом выплыл на поверхность. Тяжело дыша, он вцепился в борт. Женя помог ему залезть в лодку.

– Ну что? – спросил Кузьмич. – Порядок?

Михалыч молча стал одеваться.

– Значит, сейчас подтянем к камышам и затащим на них… – проявлял свою активность Кузьмич. – Там мелко. Мотор снимем…

– Сначала сапоги снимай! – приказал ему Михалыч.

– Зачем? – не понял Кузьмич, но сразу стал стягивать свои резиновые сапоги. – Сапоги-то зачем?

– Лодку латать будем, – объяснил ему Лева, – на заплаты пойдут твои шузы…

На малых оборотах пошли к камышам, вытягивая из воды затонувшую лодку. Затем мягко затащили ее плоское днище на примятые стебли растений.

Лева и Женя принялись клеить корпус лодки. Кузьмич внимательно наблюдал, как безжалостно режут его сапоги.

– Слишком большие куски берешь… – попробовал он вмешаться в процесс ремонта. – Ты с верха бери, там и резина потоньше будет…

– Молчи… – посоветовал Лева. – Все одно: все уйдут. Еще может и не хватить… У тебя есть еще что резиновое? – Лева оглядел егеря с головы до ног.

– Больше ничего такого нет!.. – быстро ответил Кузьмич.

– Штаны у него брезентовые, – посмотрел на него Качалов, – замасленные хорошо, воздух держать будут… Их тоже можно на заплаты пустить.

– Угу, – согласился Лева, – вот их можно как раз брать с низу, где потоньше и засаленнее…

– Ладно вам! – понял, что над ним подшучивают, Кузьмич.

Он порылся в своем сидоре, достал флягу и протянул Михалычу:

– Выпей…

После генерала фляга стала передаваться по кругу. На утреннем холодке самогонка пошла хорошо, даже Раймо не стал отказываться. Туман повис над водой, сквозь него проглядывали верхушки камышей. Птицы начали просыпаться, несмело подавая свои голоса. Где-то совсем рядом плеснула крупная рыбина, гулко ударив хвостом по воде. Раймо не выдержал и потянулся за спиннингом…

Дав леске слабину, он ловко метнул блесну в воду. Все на мгновение замерли, наблюдая, как скользит натянутая леска. Раймо медленно втянул леску назад – ничего. Он так же, не спеша, сделал еще один бросок – тут же ударило так, что спиннинг зазвенел. Катушка провернулась… Раймо с трудом остановил ее бешеное обратное вращение.

Леска гуляла из стороны в сторону, затем пошла куда-то вниз, потом – к камышам. Как только леска давала слабину, Раймо тут же подтягивал. Неожиданно прямо рядом с лодкой прошла, разрезая водную гладь, темная торпеда туловища рыбы. Кузьмич чуть не свалился в воду, пытаясь ухватиться за гуляющую над водой леску. Раймо удалось подвести рыбину поближе. Можно было увидеть, как огромная пасть глотнула воздух и затем резко пошла в глубину.

– Вытягивай! – не вьздержал Кузьмич.

– Сам знаю, не дает! – заорал по-английски Раймо. Потом он в азарте перешел на родной язык: – Здоровая, сволочь! Я поведу вдоль лодки, а ты хватай ее! За жабры хватай!

Спиннинг изогнулся в дугу и дрожал от напряжения. Раймо обеими руками вцепился в его цевье, стараясь не потерять равновесия на шатком надувном дне.

– Давай! Я подхвачу! – перегнулся; через борт Кузьмич. Михалыч еле успел; подхватить его, чтобы тот не вывалился в воду.

– Веду! Сейчас на поверхность вытяну! Ты хватай ее за хвост! За хвост хватай! – орал на финском Раймо.

– Возьму, не волнуйся! – пообещал Кузьмич и приготовился.

Раймо с усилием подвел рыбу к лодке. Кузьмич изловчился и подхватил ее поперек туловища. Он оперся боком на борт и вырвал рыбину из воды.

Все радостно заорали…

– Вот она, голубушка! – закричал Кузьмич, поднимая ее над собой.

Она изогнулась в его руках, ударила хвостом по лицу и, выскользнув, мягко шлепнулась о борт лодки, подскочила и плюхнулась в воду. Какое-то мгновение ее еще можно было увидеть рядом с лодкой, но потом она резко ушла в глубину.

– Я же говорил тебе – держи ее за хвост! – заорал по-фински расстроенный Раймо. – Упустил! Такую отличную рыбу упустил!

– Чего упустил?! Она меня так стеганула, никто бы не удержал! – орал в ответ Кузьмич, чувствуя свою вину, но все еще находясь целиком под впечатлением, от лова рыбины.

– Ее надо было сразу на дно! Мог бы сесть на нее, если не умеешь держать! – продолжал кричать Раймо.

– Я не умею?! Да я столько и таких ловил!..

– Не надо ссориться, горячие финские парни! – остановил их ругань Михайлыч.

Все рассмеялись. За ними засмеялись Раймо с Кузьмичом.

– Как она тебя хвостом-то! – показывал егерю Раймо. Он все еще говорил по фински. – Ты чуть за борт не выпал! – Ага! В азарте чуть за ней в воду не нырнул! – соглашался, смеясь, Кузьмич.

Качалов и Соловейчик покончили с емонтом расстрелянной лодки. Они стояли в камышах и ждали, когда вторая одка заберет их к себе.

– Кузьмич! – вдруг изумился генерал. – А на каком языке ты с нашим гостем разговаривал?..

– Не знаю… – егерь поскреб в задум-ивости затылок. – Кажись, на своем…

– Как же тогда вы друг друга поняли? ведь и он на своем кричал? – резонно заметил Михалыч.

Этого уже Кузьмич объснить не мог…

Солнце, как всегда, появилось неожиданно. На мгновение оно погрузило все вокруг в мертвую тишину, чтобы потом разорваться шумом и яростью мира; казалось, природа сама удивляется этому таинству – рождению нового дня.

Все сидели в лодке и согласно молчали. Говорить не хотелось, да и так все было понятно…

Медленно, волоча за собой вторую лодку, подошли к бухте у егерского хозяйства. Между строениями бродили Сергей Олегович и старшина Семенов, аккуратно поддерживая друг друга.

– Так!.. – многозначительно произнес Кузьмич. – Нашли!..

Они причалили к дощатым мосткам.

– Кузьмич! – бросился к лодке Семенов. – Он говорит – не надо впадать в отчаяние, есть надежда, что найдем…

Сергей Олегович стал разрывать горелый мусор из бочки, куда Раймо натаскал отходы от предыдущих праздничных гуляний.

– Чего найдете? – не понял Кузьмич.

– Пистолет мой, – покачиваясь и чуть не плача, пояснил милиционер. – Не впадай, говорит, в отчаяние, найдем! Ну, что? – старшина повернулся к Сергею Олеговичу, тот уже вывалил весь мусор на траву. – Что теперь делать будем? Ты знаешь?

– Знаю! – Сергей Олегович оторвался от горы с мусором и выпрямился. – Теперь ты можешь впадать в отчаяние: пистолета нет. Нигде. Он пропал без следа…

Семенову мгновенно стало плохо, он еле добрался до стола. Выпил.

– Не огорчайся! – стал успокаивать его Сергей Олегович. – Уволят – работать пойдешь… – при этих словах Семенов как-то странно глянул на него. – Ты умеешь что-нибудь делать?

– Ничего не умею… – подумав, признался милиционер.

– Понятно. Тогда есть от чего расстраиваться… – сочувственно вздохнул Сергей Олегович.

Подбитую лодку вытянули на берег. Лева ходил кругами вокруг нее, осматривал – как лучше приняться за серьезный ремонт.

– Во! Во какая! Как даст хвостом! – вещал Кузьмич за столом. – Раз! В воду плюх! Я ее!..

– Ты не удержал рыбу, – сказал ему по-фински Раймо. – Я говорил, как надо ее вытаскивать! За хвост надо было!

– Не учи ученого! Я знаешь сколько рыбы ловил! Сейчас вот возьму динамит – столько возьму, что глаза твои вылезут!..

– Я умею ловить рыбу! У нас в Финляндии все умеют ловить рыбу! Если нет в лодке сачка, то руками надо брать за…

– Вы еще подеритесь, горячие финские парни! – прикрикнул на них Миха-лыч.

Это было просто поразительное зрелище, как финский интеллектуал и простои русский егерь безо всяких проблем смогли найти общий язык… Как это произошло, никто не в силах был объяснить. Но сейчас все это принималось, как естественное состояние.

– Садись! – приказал им Михалыч. Он поднял стакан и произнес очередную свою нетленку: – Ну, за охоту!..

Все дружно выпили. Лева клеил поодаль лодку, проверяя, не травит ли корпус.

– Лев! – заорал ему Качалов. – Давай к нам! Брось ты с ней возиться, еще успеется!..

Лева не отвечал. Просто ремонтировал лодку и молчал, посматривая, как разворачивается и ширится веселье за столом.

Семенов и Сергей Олегович принялись искать вокруг стола пистолет. Правда, старались далеко от него не отходить…

Вскоре затянули песню. Каждый на своем языке, но – общую.

– Левка! Давай к столу! – снова позвал Соловейчика Женя.

Лева медленно подошел к навесу и остановился, разглядывая веселую компанию. Раймо и Кузьмич, обнявшись, о чем-то говорили, ни на кого не обращая внимания. Генерал смотрел на них и попыхивал сигарой. Женя уже разливал по новой.