Текст книги "Быть Героем"

Глава 4.

– Если бы не его жадность, мы бы не мокли, и возы бы не увязали, – бурчал один из охранников, пытаясь подложить доску под увязшее колесо.

Осень – не лучшее время для подобных путешествий, ведь размокшие дороги никак не способствуют им. Мирик же рассчитывал вернуться раньше, но что-то его задержало в Греции, и в обратный путь он собрался лишь к середине осени. Все без исключения охранники были недовольны этим фактом, но повышенная оплата их трудов вынуждала выказывать свое недовольство лишь себе под нос.

В отличие от пейзажа, погода значительно переменилась. Практически не унимаясь, моросил дождь, пропитывая влагой каждый клочок одежды и снаряжения. Самое ценное Павел давно уложил в сумку, которую еще дома снабдил непромокаемой прослойкой. Но вот себя завернуть в подобную он не мог, не мог даже вылечить простуду одним из снадобий или заклинанием. Он все еще боялся раскрыть свои способности, а потому обходился без колдовства.

Далеко, на самой линии горизонта, виднелась полоска леса. Казалось, они еще не скоро до нее доберутся, и Паша с удивлением наблюдал, как совсем скоро еще недавно такая далекая полоса леса встала перед караваном высокой стеной. Вьющаяся желтой змеей дорога скользнула за могучие деревья и скрылась во тьме дремучего леса.

В лесу было сыро и темно. И без того тусклое, затянутое серой пеленой, небо с неохотой пропускало через себя солнечные лучи. С еще большей неохотой эти лучи пытались найти путь меж плотных, раскидистых крон. Пришлось даже разжечь факелы, чтобы не потерять друг друга. Дороги, как таковой, в лесу практически не было. Паша не очень понимал, как именно караван выбирает направление для движения, но решил довериться опытным путешественникам.

– И скоро мы выйдем отсюда? – спросил Павел у Ярослава, с которым старался поддерживать контакт.

Тот, сверкнув отблеском огня на полированном шлеме, повернулся к Паше и ответил с усмешкой:

– Что, не по душе лесок-то?

– Есть в нем что-то пугающее, – согласился Паша.

– Да уж… – вглядываясь во тьму, протянул начальник охраны, – Ночевать придется в лесу, а завтра, может, и выйдем. Если не встретим кого-нибудь.

– А что, есть кого встретить? – заинтересовался Павел, с опаской глянув в ту же точку, куда смотрел Ярослав.

– Конечно, – кивнул Ярослав, – Разбойников полно на любой дороге. К тому же в эти леса бегут от греков и те, кого преследует их бог. Последнее у них тут пристанище. Много греки сюда ходили с огнем и мечом, однако всех так и не перебили. А ведь здешним жителям хочется кушать, да только где взять в лесу хлеба? Только грабежами и живут.

– А другой дороги нету? – Паша совсем не хотел отбиваться от лесных жителей, которые могли оказаться настолько голодны, что примут в пищу и его собственное тело.

– Есть, да только эта короче, – Ярослав положил руку на эфес меча, – Видишь ли, нет сейчас безопасной сухопутной дороги. А у Мирика нет денег на ладьи. Если не идти этим лесом, то пришлось бы идти через земли кочевников. А от них не откупишься и не спрячешься. Тут же, даже если и ограбят, могут оставить жизнь. А ценнее жизни у человека ничего нет.

– Ясно.

Ярослав был единственным мечником в отряде охраны, все остальные воины были вооружены топорами, короткими копьями и саблями. Мелькали и луки, но для борьбы на расстоянии, охранники преимущественно использовали сулицы.

На привале Павел позволил себе принять участие в тренировочных поединках, чем если и не снискал себе славы, то точно приобрел некоторое уважение охранников. Это стоило нескольких синяков и ссадин, но Паша был доволен, что сидя у походного костра он мог себя чувствовать «своим». Свое уважение завоевал и Мигэль, который уже успел ознакомиться с содержанием свитка, который ему подарила Ишва. Как оказалось, это были рецепты некоторых отваров, способных помочь при легких ранениях, простуде или же болях в животе. Ингредиенты для этих отваров нашлись в пучке трав, подаренных все той же Ишвой. Мигэль, питающий особенную страсть к врачеванию, тут же, со всем свойственным ему усердием, принялся врачевать охранников и возниц. Такую его инициативу одобрили, ведь в этом мире еще не было таблеток, и обычная простуда могла запросто убить человека.

Поначалу к Паше и его спутнику относились с некоторым недоверием и опаской, но теперь, после нескольких дней совместного пути косых взглядов становилось все меньше. Как узнал Паша, граница с русским государством проходила в лесу. Но рано было расслабляться, лес был действительно опасным местом, это читалось по напряженным лицам охранников.

Мирик планировал уже через три дня прибыть в Киев, но Паша не был уверен, что хочет сразу попасть в столицу. У него до сих пор не было конкретного плана действий. Не было ответа на вопрос «зачем?», кроме простого «за приключениями». Паша надеялся, что миссия найдет его сама, ведь просто прожить не свою жизнь не в своем времени он не планировал, видя в своем пути что-то запредельно значимое для мира в целом. Он искренне полагал, что он повлияет на что-то, что окажется важным для человечества. Вот только он и отдаленно не знал, что он станет менять и как.

Лес постепенно стал редеть, похоже, этот мрачный частокол из необъятных стволов все-таки заканчивался. Врагов караван так и не встретил. «Отсюда рукой подать до обжитых земель, а там и станет ясно, чем мне заняться»: с такими мыслями Павел покачивался в седле, осматривая обоз. Груз был тщательно замаскирован, будто караван возвращался пустым. Многие тюки были привязаны под телегами, другие же были зарыты под сено, будто ничего другого караван и не везет. Такие меры предосторожности были вполне ясны, незачем привлекать внимание различных наблюдателей, чье присутствие было неотъемлемой частью путешествия через лес. Какими они были и откуда наблюдали, Паша не знал, но взгляд, сверлящий спину, чувствовал. К этому ощущению он уже привык и даже расслабился. Рано. Как оказалось.

Просто так покинуть лес каравану все-таки не дали. С треском перед головным возом упало дерево, явно подрубленное заранее. Такой же сюрприз свалился и в хвосте каравана. Охрана вовремя среагировала, сгруппировавшись и подняв щиты, чтобы встретить очень редкие, но все же опасные стрелы. Впрочем, шипела летучая смерть не долго, у врага, очевидно, было слишком мало лучников. Вылетающие из гущи стрелы сменились выбегающими разбойниками.

В основном они были бездоспешными, да и вооружены они были как попало. Доспехи им заменяли плотные накидки, напоминающие стеганые доспехи и меховые шкуры диких животных. Ноги были прикрыты обмотками, реже меховыми сапогами, встречались и вовсе босые разбойники.

Если стрелы собрали кое-какую жатву и заставили охрану чуть пошатнуться в предчувствии скорой смерти, то нападавшие воины своим видом лишь воодушевили команду Ярослава. Слишком уж плохо были вооружены нападающие. Их начальный численный перевес не принес ожидаемого эффекта, разбойники падали один за другим. Стоило отдать им должное, они отважно бросались на топоры и копья, пытаясь разменять себя хотя бы в соотношении один к трем, но наемники сражались не только отважно, но и умело. Ярослав и его отряд безжалостно рубил врага, нанизывая его на копья, отрубая им руки, рассекая неприкрытые сталью груди и животы.

Впрочем, как бы ни были сильны наемники, а враг не думал отступать, даже неся такие ужасные потери. Очевидно, это были не просто разбойники, а какое-то целое лесное племя, для которого, возможно, имущество каравана было необходимо для выживания. А потому сил и жизней они не жалели.

Отсутствие боевого умения они компенсировали количеством и бесстрашием. Дружно навалившись на охрану, они смогли расстроить боевые порядки воинов Ярослава, разбить их на малые группы. В одну из таких групп попал и Павел с Мигэлем. Паша успел спешиться и даже закрепить уздцы своего скакуна за один из возов. Сражаться конным он не видел смысла, но и ловить своего скакуна по лесу тоже не планировал.

Еще после сражения с византийцами Павел предлагал Мигэлю заменить его короткий меч на что-нибудь поувесистее и длиннее, но тщетно. И сейчас эльфу приходилось чуть ли не прижиматься к врагам, чтобы эффективно использовать свое оружие. Стрелять из лука в такой неразберихе было бы опасно. Зато Паша был в выгодном положении, от души он размахивал своим полуторным мечом так, что никто к нему не мог подступиться. Но и враги уже не стремились побыстрее потерять какую-нибудь конечность и умереть во имя грабежа, вид мертвых товарищей охладил их пыл.

Пашу надолго не хватило. Зарубив троих, он начал уставать, а разбойников, казалось, становилось только больше. Новые и новые отряды появлялись из лесной чащи, а вот охранникам помощи ждать было неоткуда. Взмах, еще взмах и вот уже Паша вынужден прикрываться щитом от града посыпавшихся ударов. Прижимаясь спиной к одному из возов, он продолжал вяло отмахиваться, теряя силы. Его меч весил около двух килограмм, но и этот вес быстро утомлял, сочетаясь с весом кольчуги и подстежки.

Паша вдруг отчетливо понял, что четверо наступающих на него врагов убьют его, если он не воспользуется магией. Другой помощи ждать было неоткуда, сейчас каждый защитник каравана находился в подобном положении.

Амулет, дарованный богами еще во время прошлого путешествия, неведомым образом вывалился из-под кольчуги и болтался на перевязи, стукаясь о кольца кольчуги. Паша чувствовал тепло и вибрации исходящие от осколка, даже через разделяющие кожу и амулет слои ткани и стали.

Через миг нагретый амулет изверг первую молнию, за ней еще и еще. Каждый из коротких, ослепительно ярких, разрядов бил точно в цель. Амулет сразил ближайших трех разбойника, изжарив их так, что обуглилась кожа, проступая кроваво красными волдырями, а то и вовсе черными обрывками плоти. Четвертый пытался бежать, но молния была быстрее. Дымящейся безжизненной грудой мяса свалился и этот разбойник. А амулет и не думал успокаиваться, продолжая стрелять короткими разрядами в уже бегущих от Паши врагов. Улепетывая, они спотыкались и падали, многие бросали оружие, вопя о колдуне в рядах врага.

Однако сам Паша осколком не управлял, ему даже хотелось его утихомирить, враги все равно бегут, а вот тепло на груди превратилось в едва терпимое жжение.

«Теперь уже никак не отговорюсь»: подумал Паша, когда амулет наконец-то утих, а разбойники разбежались, оставив лишь кучу выброшенного оружия и мертвых тел. Все оставшиеся в живых охранники смотрели на Пашу. Но не с опаской или неприязнью, а с благодарностью и уважением. На душе у Паши отлегло, в конечном итоге раскрыть свою тайну было куда целесообразнее, чем потерять свою жизнь в этом лесу. С этими мыслями Паша спрятал остывший амулет обратно и застыл на месте, будто чего-то ожидая. Но вопреки его ожиданиям никто не подбежал к нему с расспросами, все живо принялись за работу. Нужно было собрать тела погибших товарищей, трофейное оружие. К тому же еще предстояло расчистить себе путь и убраться отсюда, пока разбойники не пришли в себя и не перебороли страх.

Паша решил помочь охране, предварительно найдя свое копье, которое он нечаянно выронил в суматохе боя. Возле копья лежал один из разбойников, его застывшие глаза устремились в небо. Но неба он так и не увидел, его закрывали кроны деревьев. В ладони мертвеца лежал небольшой кинжал с костяной ручкой, выполненной достаточно искусно. Без особых изысков и украшений, кинжал, тем не менее, был удобным и увесистым. Лезвие было заточено хорошо, без сколов и царапин, к тому же этот клинок наверняка хорошо подходил для метания. Недолго думая, Паша сунул его себе в сапог, аргументировав это тем, что два кинжала всегда лучше, чем один. Потом Паше на глаза попался эльф, тогда он решил отдать трофей ему, все-таки у Мигэля не было никакого запасного оружия для ближнего боя.

Дерево, сваленное прямо перед повозками, едва ли смогли бы обхватить два взрослых человека. Разбойники явно давно ждали свою жертву. В этом месте леса совсем не было пространства для маневров, объехать препятствие не представлялось возможным. Но вот рубить его на части было слишком долго и затруднительно. Нельзя его было и сжечь, все-таки лес – не лучшее место для подобных костров.

–О, колдун! – воскликнул, руководивший работами, Ярослав, – Может, подсобишь чем? Порубаешь его невидимыми топорами, али в труху превратишь?

– Ух… – Паша растерянно смотрел на дерево, не решаясь что-либо предпринять, – Сейчас попробую.

«В труху»: пронеслись у Паши в голове слова Ярослава. Этот вариант был куда привлекательнее, чем применение грубой силы, требующей большого расхода энергии.

Паша попросил охранников вырыть неглубокую, около полуметра глубиной, яму. Это тоже заняло время, но все доверились Павлу. Чародей очертил яму кругом, а внутри, на самом дне начертал символ воды. Суть заклинания состояла в том, чтобы иссушить дерево, выкачав из него воду. Задачу сильно облегчало то, что ствол был отделен от корней, а значит, и воды в нем было меньше, к тому же заклинание не начнет по ошибке качать подземные воды. К тому же сломить волю полумертвого дерева было бы куда проще, нежели живого.

Паша приступил к колдовству, ворожил он не дольше пяти минут. Дерево прямо на глазах увядало и ссыхалось. Пожухлая листва осыпалась шелестящей массой, ломались ветви, не выдерживая собственного веса. Дерево, полностью лишенное влаги, рассыпалось само. Вырытой ямы не хватило, чтобы уместить всю воду. Теперь она разливалась вокруг, дойдя и до копыт обозных лошадей. Паша не ожидал, что воды будет столько. Силы начали его покидать, все медленнее и медленнее он двигал руками. Сердцевина дерева еще хранила влагу, но для нескольких десятков крепких мужчин это уже не составляло проблемы. Дерево быстро было разрушено чуть ли не руками, на дороге осталась только горка трухи и вода. Ни то, ни другое серьезной преградой не являлось, и караван продолжил путешествие.

Под одобрительные возгласы Паша взобрался в седло, пытаясь не уснуть от истощения. Все-таки у него было недостаточно опыта, а с полностью живым деревом он бы и вовсе не справился. «Все приходит со временем, от опыта и мудрости никому не уйти»: успокаивал себя Паша, вспоминая слова Ивана.

Видимо, приметив Пашину усталость, к нему никто не лез с разговорами. Но Павел чувствовал на себе заинтересованные взгляды, понимая, что от разговора ему не уйти. Мигэль ехал рядом, будто молчаливая тень.

К вечеру отряд покинул лес и остановился на ночлег. Предстояли похороны погибших и подсчет трофеев. А затем отдых, который был просто необходим уставшим охранникам, которые пережили две крупные стычки за неделю. Какими бы они ни были подготовленными, но потеря товарищей и запах крови, которым пропиталась их одежда, не могли не оставить свой след.

Паша же пришел в себя и чувствовал себя бодро, если не сказать отлично. Сегодняшний успех показал, что он вполне способен быть серьезной, самостоятельно боевой единицей, а при наличии чуть более широкой практики и сильным магом.

«Но это в перспективе»: Паша уселся у костра, где сидел Ярослав и несколько других воинов. Сразу же воцарилось молчание, и лишь костер задорно потрескивал сухими ветками, будто наслаждаясь предоставленной ему пищей. К костру подсел и Мирик, появившись откуда-то из темноты. Он и начал разговор:

– Не бойся, мы тебя никому не выдадим, коли не хочешь, что бы кто-то знал о том, что ты колдун, – Мирик отхлебнул из кружки какого-то ароматного варева, – Понимаю твои чаяния. Вашему племени сейчас нелегко. В Византии да Риме казнят без разбору, у нас всех на службу принуждают идти. Но ты нас спас, потому никто тебя не выдаст. И награду я тебе повышу, как в Киев приедем. Или?..

– Знаешь, я в Киев пока что не собирался, – перебил купца Паша, – Я немного в другом направлении двигался.

– Как знаешь, – будто ожидая подобного ответа, сказал Мирик, – Тогда расплачусь там, где ты нас покинешь, но серебра будет меньше, сам понимаешь. Продать товар я смогу только в Киеве.

– Согласен, – у Паши, как ему казалось, было достаточно золота, – Готов часть положенной награды взять товаром. Нужен меч, один из тех, что мы отобрали у греков.

В глазах Мирика блеснули подозрения, быть может, этот колдун знает истинную цену одному из мечей византийцев, а сейчас хочет бесплатно забрать его.

– Какой именно?– вкрадчиво спросил купец.

– Любой, вон ему, – указывая на эльфа, ответил Паша, он искренне не понимал перемены в голосе Мирика, – А то он со своим ножичком допрыгается однажды. Чтобы не покупать лишний раз…

– Хорошо, – уже спокойно согласился купец, его сомнения рассеялись.

Разговор у костра продолжался еще около получаса, Ярослав осторожно пытался выведать, как давно Паша научился ворожбе, но тому было нечего ответить. Реальная история могла прозвучать нелепо, а другой он не придумал. Ярослав, сделал вид, будто несколько огорчен этими уклончивыми ответами, но все же он понимал, что у Паши могут быть тайны, которыми он не станет делиться.

– Что ж, у всех свои тайны,– сказал он и встал из-за костра, скрывшись в темноте.

Чуть погодя его примеру последовал и Павел, сегодня его освободили от дозора, и он планировал как следует выспаться.

На следующий день они углубились внутрь государства, и дошли до одного из пограничных населенных пунктов – деревни Лукнички. Маленькая деревенька жила за счет странников, оставлявших здесь свое золото. Посевы в деревне чаще топтала какая-нибудь конница, идущая «туда» или «оттуда». Дома были свежими, судя по всему, жгли Лукнички с завидной периодичностью. И все-таки люди отсюда не уходили, необходимость приграничных поселений, расположенных на дорогах всегда оставалась. И пусть немногочисленные и безлюдные, но эти поселения продолжали жить.

Домов было немного, все они мостились недалеко от дороги. Расположение деревни часто менялось, пока не переместилось прямо на дорогу – люди устали прятаться. Небольшая корчма ожидала обоз прямо в центре деревни, но обедать в ней остановились только четверо. Мирик, Ярослав, Паша и Мигэль. Остальные воины купили себе несколько бутылок местной сивухи, бочонок пива и отправились праздновать удачное возвращение на Родину.

Мирик же расспрашивал корчмаря о новостях, не видно ли было окрест врагов, не собрался ли князь на войну. Корчмарь же восхвалял богов, благодаря их за подаренное в последнее время спокойствие. Даже хотел показать новехонький идол Даждьбога, но Мирик вовремя остановил его, заняв заказом.

Отобедав, Паша узнал все от того же корчмаря, что впереди их ждет развилка. Одна дорога вела на запад, другая же должна была привести путника к стольному граду – Киеву. Для себя Паша решил разойтись с караваном уже на этой развилке, так как считал нецелесообразным продолжение совместного путешествия. Вопреки здравому смыслу, Паша считал, что будет безопаснее путешествовать не в компании большого вооруженного отряда, а в одиночестве. Однако отправиться в этот день караван не смог, охранники втихую скупили практически все запасы спиртного в деревне и перепились, нарушив данные Мириком указания. Купец долго кричал и ругался, но в конечном итоге сдался, скрывшись в своей палатке.

Паша же в этот раз не пил, почему-то совсем не хотелось. Больше хотелось выспаться. Все-таки в походе этому замечательному и столь ценному занятию уделялось катастрофически мало времени. Поговаривали, будто магам сон если и нужен, то в очень малых количествах, но Паша с этими ужасно неправдоподобными сплетнями был абсолютно не согласен. В крайнем случае, он был готов признать себя исключением из правил.

Так или иначе, а в восемь вечера Паша уже мирно посапывал в своем спальном мешке. Рядом ворочался эльф, который и впрямь нуждался во сне в меньшей степени. Но от безысходности он тоже решил уснуть, так как уже давно прочитал все, что ему было доступно для чтения. Оставалось лишь осмысливать прочитанное, надеясь, что в странствиях ему попадется как можно больше книг. Его тяга к знаниям была велика, но Паша ничем не мог ему помочь, в искусстве врачевания Мигэль, пожалуй, давно превзошел Пашу. Хотя бы потому, что познания самого Павла в этой области были весьма скудными.

Им обоим нужен был учитель, и предводитель отряда из двух странников наконец-то обозначил себе цель – найти учителя. Если не Еремея, то какого-нибудь другого, вряд ли в этом мире не осталось чародеев. Хоть со слов Мирика, колдовскому племени и приходилось нелегко, но надежда оставалась.

Никто не потревожил сон двух товарищей до самого утра. Сладко потягиваясь, Паша широко зевнул и понял, что наконец-то выспался. Сей факт омрачала разве что насквозь пропитанная росой одежда. Боясь получить какое-нибудь острое простудное заболевание на свой и без того расшатанный походом организм, Паша заклинанием высушил одежду, не забыв и про эльфа. Одежда нагрелась, разгоняя накативший озноб. На улице вовсю властвовала поздняя осень, температура вряд ли была намного выше ноля. Пение разномастных птиц, доселе сопровождавших караван, заметно поутихло и потеряло множество нот. Хор отдал право воронам тянуть свое заунывное соло до следующей весны.

Караван наконец-то пришел в готовность. Удивительным образом большинство охранников выглядело достаточно свежо, а ведь вчера они устроили пьяную драку, более того, опробовали практически всех местных женщин, чем, безусловно, вызвали ярко выраженное неодобрение местного мужского населения, чего нельзя было сказать о женском. Если те и были недовольны, то виду не подавали.

Во избежание новых конфликтов, да и просто из желания быстрее добраться домой, Мирик подгонял всех и каждого. Даже Пашу.

Что до него, то не сложенный спальный мешок и неоседланные лошади сильно усложняли процесс быстрых сборов. Решив, что сейчас самое время попробовать новый тип чар, Паша приготовился к колдовству. Осуществить задуманное одной лишь силой мысли, как в свое время сделал Еремей в тереме Князя, у Паши бы не вышло. Но если правильно составить заклинание и четко представить желаемые результат, то вполне вероятно, что все могло бы выйти как нельзя лучше. Когда Паша начал свой ритуал, водя руками, будто складывая походные тюки, те и впрямь очень бодро стали укладываться. Те же манипуляции молодой чародей произвел и с седлами, не обращая внимания на сильно удивленных лошадей. Устал он после этого даже меньше, чем если бы проделал все это вручную. А это не могло его не порадовать, ведь сей факт означал лишь то, что если заклинание и не было идеальным, то к идеалу оно было максимально приближено.

Мирик лишь поцокал, пробурчав что-то о мерах предосторожности и легкомысленности юных чародеев, а затем ушел, чтобы и дальше командовать сонными возницами и охранниками.

Около полудня, если верить карманным часам Павла, караван добрался до той самой развилки, о которой говорил корчмарь. Настало время прощаться.

Рыданий, томных взглядов, маханий платочком и прочих прелестей расставания не было. Зато маленький мешочек с серебром и неплохой меч перекочевал в Пашины руки. С облегчением он поскакал прочь, не оглядываясь. Пожалуй, его тоже не провожали взглядом – у всех своя дорога.

Мигэль скакал рядом и поглядывал на меч, который Паша получил от Мирика. Поглядывал не с интересом, а с опаской, понимая, что самому Павлу этот меч не нужен.

– Почему ты не можешь просто взять и поменять меч? – без долгих вступлений решил начать Паша, – Если тебе так дорог твой, то носи его в сумке, но сражайся другим. И не надо мне говорить, что ты привык к своему. Про душу твоего кинжальчика, про то, что это твой талисман. Когда ты встретишь противника с крепким доспехом, ты его своим ножом не прорежешь никак. Так что не дури, и бери нормальный меч!

Вся Пашина тирада звучала уже не в первый раз, и, наверно, даже не в пятый. Любитель длинного оружия уже изготовился выслушивать новую порцию оправданий, но вместо этого услышал:

– Ладно, давай.

Не теряя времени, Паша передал эльфу меч и ножны. Затем проконтролировал, чтобы эти ножны оказались на поясе Мигэля. Однако второй меч эльф, видимо, прятать и не планировал, а просто переместил его на правый бок.

– Ты хочешь сражаться двумя сразу? – удивился Паша.

– Да, многие воины моего племени сражались сразу двумя клинками, – тихо проговорил эльф, – Но мне нужно будет потренироваться.

– Что ж, это мы устроим, – заверил его Павел.

До самого вечера они двигались молча, каждый думал о своем. И лишь когда запламенел закат, окрасив небо в алый цвет, Паша произнес:

– Здесь, – указывая на полянку за рощей, – Туда вглубь зайдем, и от ветра, и от глаз укроемся.

Мигэль молча повиновался, понурив голову. Причин для такой грусти не было, но эльф отчего-то погрузился в мрачные раздумья, выглядя крайне удрученным. Паша делал вид, будто не замечает этих перемен.

– Давай, с тебя хворост, а я пока тут раскину все, – распорядился Паша и принялся за работу.

Все так же бессловно эльф удалился вглубь рощи, чтобы собрать хворост для костра.

Уже через час они сидели перед небольшим костром, жуя вяленое мясо с подсохшим хлебом, запить все это Павел решил чаем, запасы которого все еще оставались велики, так как припасы из будущего при охранниках каравана он не доставал.

После ужина Паша очертил стоянку охранным кругом, и, уверенный в собственной безопасности, лег спать. Его примеру последовал и эльф, во всем доверяющий Паше – близкому другу неизвестного, но горячо любимого отца.

Проснулся Паша внезапно, будто кто-то бесцеремонно вырвал его из сна. Но это было не его охранное заклятье, оно молчало. Прямо над Пашей, который отчего-то чувствовал себя парализованным, склонилась темная фигура. У горла он почувствовал холодную сталь, очевидно обладатель мрачного силуэта пришел с кинжалом, который теперь пребывал в весьма тесном контакте с Пашиной плотью. Фигура у ночного гостя, насколько удавалось разглядеть, была подозрительно изящной. Тонкие плечи, чуть ниже которых, наверно, тому виной не отошедшее ото сна сознание, обрисовывался бюст, довольно аппетитный бюст, как отметил Паша.