Текст книги "Смеющийся горемыка. Остросюжетный социально-психологический роман"

– По каким делам к нам? – спросил прапор. Он уже успел небрежно пролистать паспорт и Доля понял, что его заинтересовало место выдачи документа.

– Думаю послужить здесь…

Прапорщик задержал на нем подозрительный взгляд, но ничего не сказал и стал проверять паспорт у подвыпившего мужика. Тот оказался последним из пассажиров, и скоро всем разрешили занять свои места в автобусе.

– Во! – радуясь будто ребенок, воскликнул Долин сосед, показывая ему две бутылки водки, горлышками торчащими из внутренних карманов распахнутого пиджака.

– Нет, я не пью, – сказал Доля, поняв этот показ, как предложение нетрезвого соседа выпить.

– А я и не предлагаю, – обиделся мужик. – Что я, на дурака похож? В наше время водка, что золото, кто ж ее первому встречному предлагать будет. Я просто хочу сказать, менты такой куш пропустили…

– Что, могли бы отобрать?

– А то как же. У них приказ есть, чтоб не допущать водку в запретную зону. Мужик на радостях достал из кармана и, откупорив зубами бутылку, халкнул из горлышка большую порцию. Доля поморщился глядя на то, как он, ничем не закусывая, вытер губы и подбородок рукавом… Они больше не разговаривали, каждый был занят своими мыслями. Лес немного погодя кончился, слева показалась река, вдоль нее высокий забор с колючей проволокой, грузоподъемные краны и вышки, на них можно было рассмотреть прячущих головы от пронизывающего ветра в воротники шинелей солдат.

– Все как и много лет назад, – подумалось Доле. – Зона лесного исправительно-трудового учреждения, ничем внешне не изменилась. Те же полуразвалившиеся бараки, те же самые потемневшие от времени вышки, часовые – чурки стоящие на них и километры ржавой колючей проволоки…

Справа от дороги потянулись вереницей частные дома и он стал смотреть на них. Скоро проехали затертый промеж них продуктовый магазинчик, большую церковь с железной витой оградой и его тотчас осенило:

– Уж не здесь ли за этой оградой у церкви держали в яме Михаила Романова? По-моему, я об этом не так давно где-то читал…

«Пазик», тем временем, натужно завыл мотором, преодолевая подъем. Показался огромных размеров амбар, за ним поворот и, наконец, автобус, громко чихнув, остановился на площади, недалеко от здания с вывеской «Столовая». Доле очень захотелось горячего чаю и, выйдя из автобуса, он сначала хотел пойти туда, откуда доносился запах съестного, но, сделав несколько шагов, передумал, и спросил у проходившего мимо пожилого капитана, как ему разыскать управление Ш-320.

– Туда вон, через сквер, – махнул он рукой на ходу… Поблагодарив, Доля повернул к скверу. Там, оказавшись среди молодых

деревьев и чистых лавок, решил сесть и не торопясь покурить. Здание, в котором угадывалось управление, находилось совсем рядом. Пуская струей дым он всматривался в него, оно показалось ему мрачным и чем-то даже зловещим. С этим, пока необъяснимым для себя чувством, он через пару минут и зашел внутрь здания. Предъявив документы дежурному, не удержавшись, сразу спросил про Тихона Владимировича.

– Нет его, – сказал и, как бы сожалея, помотал головой сержант и возвратил документы. – Пойдете к начальнику отдела кадров капитану Плишкину? – помедлив, спросил он.

– Да, да, конечно пойду.

– Налево по коридору, последняя дверь. Сейчас вам выпишут пропуск…

Получив разовую бумажку со своей фамилией в окошечке из рук дежурного прапорщика, Доля с вожделением положив ее в карман, отправился в кабинет начальника отдела кадров. Плишкин был на месте и живо откликнулся на его стук.

– Войдите! – звонко сказал он, а когда Доля вошел, неожиданно поднялся со стула и протянул для рукопожатия руку. После, опередив готовую сорваться с Долиного языка фразу, указывая ему на стул, первым спросил. – Чем обязаны вашему появлению, молодой человек?..

– Я хотел бы к вам трудоустроиться с перспективой восстановления в органах МВД, – подав записку от Соликамского кадровика Кости, объяснил свой приход Доля.

Бегло взглянув на текст Плишкин посерьезнел на лице и, замкнувшись, начал выбивать пальцами барабанную дробь.

– Нервничает, – подумал Доля. – Но от чего бы?.. Плишкин, оборвав стук, вдруг с силой ударил об стол ладонью. – Говори, за что уволили!?

– Понимаете, дело против меня было возбуждено. Ну и…, хотя я считаю себя не виновным. История тут запутанная, но я все помню до мелочей и могу рассказать.

– У меня знаешь сколько таких как ты?! Знаешь?..

Доля беспомощно пожал плечами и, кажется, что-то пробурчал, типа «откуда мне знать» или просто «не знаю».

– До хрена и больше, – огорошил кадровик. – И каждый поет ту же песню «Я не виновен»… Штрафники со всего Советского Союза съезжаются сюда в надежде устроиться, вернуть погоны, дослужить и айда обратно в Белоруссию или в Подмосковье. А по существу это такое, б… дь, дерьмо, которое приходится в итоге мне разгребать одному за всю великую страну, и только единицы, вдумайся, товарищ, в это слово, единицы действительно оказались в прошлом незаслуженно уволенными, проходит год, два и они добиваются своей цели, восстанавливают справедливость и снова стают офицерами.

Против таких аргументов Доля не мог возразить. Ему ничего не оставалось кроме как встать и, попрощавшись, уйти. Откровения начальника отдела кадров были им восприняты как железный отказ.

– И я ведь вынужден, – не дав ему опомниться, снова яростно заговорил Плишкин. – Понимаешь, вынужден принимать вашего брата – штрафников, потому что сколько их приходит, почти столько и с треском уходит. Добровольно сюда, в этот медвежий угол, кто и идет, дак это все те же по какой-нибудь хреновой причине, вроде той, что у тебя… Так что давай, парень, сюда все твои документы, смотреть и оформлять будем согласно записке к Тихону Владимировичу…

Оформление Доли на должность начальника ДСУ Ш-320 заняло немного времени. В соседнем кабинете у инспектора он написал заявление, заполнил анкету и сдал все, кроме паспорта, документы.

– Ну, что же, теперь давай двигай на Верхнюю Колву, а там дальше на Талово, – сказал на прощание инспектор. – Жаль, что самолет на Колву уже улетел, ну да Бог с ним, чем-нибудь доберешься или, в крайнем случае, в гостинице переночуешь, а завтра улетишь первым рейсом.

– Это какую же надо иметь территорию, чтоб летать на самолетах по своему ведомству, – подумалось Доле, когда шел от инспектора по коридору.

Отмеченный росписью разовый пропуск он сдал обратно в окошечко. Прапорщик, приняв от него бумажку, спросил: – Ну что, приняли? – Приняли.

– И куда, если не секрет?

– Начальником дорожно-строительного участка в ИТК-18 поселок Талый.

– Фи-и-ю-ють… – протяжно присвистнул прапорщик. – Нашел чему радоваться. Кто же туда тебя впер?

– Так, знакомый один из Соликамска, – все еще улыбаясь и не понимая причины такого ироничного поведения прапора ответил Доля.

Прапор, изменившись на лице, резко высунул голову из окошка и Доля, не ожидая этого, отпрянул.

– Я тебе вот что скажу откровенно, парень, потому как не боюсь никого, мне плевать на них, мне месяц до пенсии служить осталось. Это же как надо ненавидеть тебя твоему знакомому, чтоб он помог тебе на эту самую тяжелую должность устроиться. Попомни, будешь ты заживо гнить в тайге вместе с зеками, если сразу тебя медведь не сграбастает, да не съест. Знаю я уже двоих, там сгинувших…

Доля внешне не спасовал и не растерялся, молчком уходя от окошка, он лишь немного ссутулился. Ему не сделалось страшно. Все о чем сообщил прапорщик было давно знакомо. Еще тринадцать лет назад на Широковской зоне он прошел через такой же ад и испугаться ему было теперь не от чего. Просто появился вдруг горький осадок от того, что он рассчитывал на людское понимание и поддержку и, свято веря в человеческую доброту, опять нарвался на лживость и подлость…

– Гражданин, вы сейчас куда? – окрикнул его сержант у входа.

– А в чем собственно дело? – рассеяно взглянув на него, в свою очередь спросил Доля.

– Знаете ли, времени уже много, из поселка вам сейчас на большую землю не уехать, а у нас таков порядок – если вы в гостинице не устроитесь, то должны сказать, где будете ночевать, не то…

– А не то что?

– Да люди у нас иногда без вести пропадают, вот и решили, что лучше пусть будет так. Регистрацию сделали для всех прибывших в управление обязательной, не то безопасность никто не гарантирует.

– Прямо черт его знает что, – удивился Доля. – Будто прежний архипелаг Гулаг, да и только.

Сержант мгновенно оживился и взглянул с любопытством: – Вам что, довелось читать про это? – Да, кое-что прочитал. – Ну и как?

– Страшная правда. Я бы даже сказал жуткая.

– А как написано, ну то есть я хочу спросить, интересно или нет? Ведь вокруг этого произведения сейчас столько пересудов, а я такой заядлый читатель, особенно люблю про лагеря читать.

Доля вспомнил несколько моментов в Крыму, когда ему по случаю удавалось отрывками читать это довольно редкое по тому времени издание про сталинские лагеря.

– Ты знаешь, на мой взгляд, не интересно. Конечно, надо было иметь мужество автору пережить такое и потом написать еще об этом, но сказывается однобокость, а именно о чем человек в это время больше всего думал, он только о том и писал, и в целом все произведение стало походить на бред смертельно голодного человека, то есть самого автора.

– Ну, вот.. – задумчиво проговорил сержант, что-то имея ввиду свое и тут же спохватился. – Так если в гостинице не устроитесь, милости прошу тогда снова к нам заглянуть, может чего и с ночлегом придумаем…

Доля ушел. Сержант, прощаясь, показал ему путь на гостиницу. Он ее нашел очень быстро и несколько минут с удивлением на нее глазел.

– Ничего себе для такой дыры. Небольшая, но вполне приличная гостиница, новая и современная…

Он зашел вовнутрь с большой надеждой, но увы, его не поселили, поскольку мест не было, администраторша объяснила ему, что послеобеденный самолет не прилетел и все, кто хотел на нем улететь в разбросанные по Ныроблагу таежные поселки, прибежали в гостиницу.

С досады выкурив одну за другой две сигареты, Доля отправился восвояси обратно в управление. Подойдя, не успел открыть дверь, как, чуть не сбив его с ног, выскочил на улицу сержант.

– Вижу, не получилось с гостиницей? Бегите скорее к материальному складу, что недалеко от столовой, видели?.. Там сейчас машина грузится – ЗИЛ-131, пойдет на Верхнюю Колву, спросите у водилы, может возьмет…

Доля не раздумывая бросился бежать к тому большому ангару, который видел в окно автобуса. ЗИЛ, по-видимому, собирался отъезжать. Подбегая к нему, он увидел, как мужик поднял оба борта, а в кабину полезла вихляя пышными формами женщина и следом за ней такой же упитанный военный в плаще-накидке.

– Можно мне с вами на Верхнюю Колву? – едва переведя дух спросил Доля у мужика. Тот одной ногой уже ступил на подножку и стало понятно, что он и есть водитель. Долин вопрос повис в воздухе. Водитель ЗИЛа с каменным лицом стал заносить задницу на водительское сиденье. – Меня возьмите на Верхнюю Колву! – завопил Доля и бросился к кабине, чем здорово насмешил тетку и военного в кабине.

– Разреши ему, Пашка, – сквозь хохот сдавленно проговорила тетка. – Там в кузове есть такой же чудик, вдвоем в дороге им веселей будет.

– Слушаюсь, Надежда Семеновна, – лакейским, подобострастным голосом откликнулся водила и приложил ладонь к козырьку своей потрепанной кепи. – Запрыгивай! – крикнул он затем, разрешив ехать, и почти сразу после этого машина дернулась и Доля повалился в кузове на какие-то длинные ящики.

– Больно ударились? – пропищал кто-то ближе к кабине. Доля сначала не рассмотрел говорившего, но сходу определил по голосу что спрашивает ребенок.

– Нет, ничего, я не сильно ушибся, – ответил он и стал осторожно пробираться между мешков и больших железных бочек поближе к случайному спутнику.

Им оказался мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Доля узнал в нем туркмена или таджика: большеголового, черноглазого и смуглого. На лице мальчишки лежала печаль. По его сгорбленной спине и тщедушному телу, на котором висела легкая и порядком изношенная одежонка, Доле стало понятно, что бедствует он давно и что какие то очень горькие обстоятельства привели мальчика сюда, в обойденный Божьей милостью край.

– Ты куда двинул, пацан? – спросил он нарочито грубо, по-мужски скрывая за грубостью нахлынувшую на него жалость к ребенку.

В это время машину как раз сильно тряхнуло, из-за грохота Доля ответа не услышал и сам едва успел увернуться от покатившейся на него бочки.

– Закурить, дяденька, дал бы, – проговорил пацаненок. Его вдруг начало трясти. Не в силах справиться с дрожью он громко лязгал зубами, издавая гортанные звуки, непонятные и поэтому странные.

Доля схватил свою сумку, покопавшись достал из нее старый толстый свитер, подаренный отчимом, шерстяные перчатки и шапку, все это натянул на пацаненка, а потом прикурив для него сигарету, сунул ему в рот.

– Ты что так уж сильно замерз? – спросил он после того, как закурил тоже.

– Д-д-д-а…

Доля придвинулся вплотную к нему и скоро приступ озноба у того начал стихать. А между тем заморосил дождь, воздух сделался холоднее. Порывы ветра теперь хлестко бросали на них ледяной душ, и спрятаться от него было негде. Доля, не докурив сигарету, бросил ее за борт и пополз по кузову с надеждой найти что-нибудь подходящее, чтобы можно было как-то защититься от мерзкого дождя хотя бы сверху. Рискуя быть раздавленным тяжелым грузом, он с трудом, но все же нашел большой кусок брезента и, вернувшись обратно, накрыл им себя и паренька с головой.

– Я гляжу, ты по-русски вроде бы неплохо шпаришь, а похож на нерусского, – пошутил он.

Мальчишка не ответил и скоро он почувствовал на своей руке его горячие слезы.

– Эй! Ну, ты чего?! Мы так не договаривались. Не хочешь говорить, не надо. Посидим, помолчим…

– Отец мой таджик, мать с Украины, – всхлипнув, через пару минут сказал пацан и опять замолчал.

Доля решил не торопиться с вопросами. Дождаться того момента, когда его маленький спутник откроется сам, а пока с любопытством стал присматриваться к окружающей местности…

Они проехали тянувшуюся по обеим сторонам безлюдную деревню, после нее еще несколько километров по разбитой грунтовой дороге, и мальчик, наконец, заговорил:

– Мы спали, ночью меня подхватило, кинуло, закрутило, а потом я оказался на большой куче глины. Той ночью не стало у меня ни дома, ни родителей. Это был оползень. Еще много домов, как наш, в селе снесло…

Доля прижал его сильнее к себе, крепко обняв за плечи. К горлу подступил ком и освободиться от него долго не было никакой возможности. Их снова несколько раз подряд тряхнуло, затем машина будто бы ухнулась куда-то в глубокую яму и встала. Мотор заглох, но через несколько секунд он уже завыл натужно, и ЗИЛок, дрожа всем корпусом, начал помалу выкарабкиваться из колдое… ны.

– Так куда же и к кому ты едешь теперь? – справившись с волнением, спросил Доля.

– К родному брату. Он на Верхней Колве сидит. Десять лет давали, два осталось. Начальник ему разрешил, чтоб я с ним вместе жил.

– Он наверно на поселении?

– Да, да, поселенец он! Писал, деревья пилит, в столовку за свои деньги жрать ходит и комната у него в общаге есть отдельная.

– Ну, вот. Видишь, как у него хорошо все сложилось, значит и тебе будет скоро неплохо…

– Да-а-а, – мечтательно протянул мальчик и притих. Доля сунул руку в карман за сигаретами…

– И мне, – попросил пацан. Нахмурившись, он протянул ему пачку… – Давно куришь, малыш?

– Когда из детдома сбежал, так сразу закурил, завтра месяц будет. Ровно столько я в дороге.

Прикурив, Доля дал огня своему малолетнему спутнику…

– Однако долго ты едешь, парниша.

– Я, дядя, на нескольких вокзалах жил, вот и время ушло. Денег ведь надо было на жратву добыть, да и на поезд тоже. Не всегда фартило, чтоб без билета проехаться.

– Скажи, как звать тебя? Думаю нам пора уже познакомиться, ты согласен, малыш?

– Мансур я, отец так назвал.

– Хорошее имя Мансур. А ну признайся-ка, Мансур, много раз ты обворовывал людей, шныряя по вокзалам?

– А что? Было. Воровал, конечно. А сколь раз? Не считал, не знаю. По другому, дяденька, никак нельзя, просто бы не доехал досюда.

– Дядя Саша меня зовут, запомни на всякий случай.

– Ага, запомню, дядя Саша…

Парнишка высунув голову из-под накидки, щелчком отправил непоту-шенный окурок сигареты в лес, ударившись о дерево тот рассыпался искрами…

Спустя некоторое время дорога стала гораздо хуже, чем в начале пути. Подчас Доле казалось, что они из ямы попадая в другую яму двигаются между елями хаотично, словно Господь Бог положил так на душу водителю и дороги, в общем, здесь никогда не бывало. Он, чтобы убедиться в этом, даже не поленился пробраться к заднему борту, опять рискуя быть раздавленным бочками с солидолом. Но приглядевшись, все-таки подумал о том, что до них тот же самый путь кто-то уже не единожды проделал. Глубокая колея местами до краев залитая талой и дождевой водой, не могла образоваться с одного раза. Очевидно, часто утюженная военными машинами, она была здорово разбита и потому стала широкая… Впрочем, дорогой эту колею из-за того, что по ней ползали грузовики, все равно назвать было нельзя…

Доля вернулся на место. Мальчик, не смотря на холод, уже дремал.

– Укачало, вымотало беднягу, спит и холод ему нипочем, – подумал он, садясь вплотную к нему.

Дождь между тем кончился. Теплее не стало, но теперь можно было убрав ненавистный, мокрый брезент, свободно глазеть по сторонам и всей грудью дышать хвоей. Небо давно сделалось серым, в тайге царил полумрак и Доле подумалось, что настала ночь. Осторожно, чтобы не разбудить пацана, он высвободил руку и посмотрел на часы, так и есть, стрелки показывали середину первого часа ночи.

– Должно быть летом тут никогда до конца не темнеет, – мелькнула у него мысль. – Глубокая ночь, а хорошо различимы на деревьях лишайники, разбросанные по тайге муравейники, и без труда можно отличить кое-где затерявшихся среди густых елей еще не одевшихся в зеленый наряд голых лиственниц.

Доля смотрел на тайгу, вспоминая прошлую службу в Крыму, думал, как его встретят на новом месте и в конце концов незаметно для себя задремал. Сквозь дрему он слышал, как однажды заглох двигатель и как почти сразу же зажужжала лебедка и кто-то матерно выругался. Потом Доля провалился в глубокий сон и проснулся, когда его грубо толкнули в плечо. Открыв глаза увидел над собой опухшую рожу водителя. От него отвратительно несло перегаром.

– Хватит дрыхнуть, приехали, слазь, – пробубнил он.

Доля, кивнув, зашевелился. Встал на затекшие ноги, привыкая постоял с минуту и только тогда заметил, что пацана в кузове нет.

– А где парнишка? – спросил он.

– Возле зоны спрыгнул, – сказал водила. Откашлявшись, зло сматерился и плюнул на землю.

Доля пошарил в кармане, достал мятую трешку и подал ему.

– Годится, – подобрев, прохрипел шофер.

Доля пошнырял глазами по тому месту, где они с пацаненком сидели и около него…

– Свитер, выходит, ушел, – подумал он.

– Тебе счас куда? На свиданку? – нетерпеливо спросил водила.

– Мне в штаб отделения нужно. Я на работу приехал.

– А-а-а, в штаб, ну это значит тебе в ту сторону.

Водила махнул на два стоящих буквой «Г» двухэтажных деревянных здания. Доля скинув сумку на землю, спрыгнул следом сам и пошел туда. Он знал, что рабочий день начнется еще не скоро, но очень надеялся до его начала отсидеться где-нибудь там в штабе, в тепле…

Через два с половиной часа старший лейтенант Козыкин, приняв у Доли документы, бегло просмотрел их, заполнил на него карточку учета и, пожелав скорее добраться до места работы, тотчас забыл про него, погрузившись в чтение служебных бумаг.

– Товарищ старший лейтенант, – потревожив инспектора, обратился Доля. – Подскажите, чем добраться в поселок Талый?

– Из восемнадцатой колонии на Верхнюю Колву приходит за товаром машина. Если вам повезет, уедете с ней, – ответил инспектор, не подняв головы.

Попрощавшись, Доля отправился в коридор и пока шел по нему, рассудил, что коль машина приходит за товаром, то она должна появиться на здешнем складе, или в магазине и потому следует ее искать где-нибудь возле этих объектов…

Верхняя Колва – поселок небольшой и сплошь деревянный, блуждать по нему приезжему человеку негде. Ему с крыльца штаба местный мужик-чалдон показал крышу центрального склада и магазина.

– Вон туда, паря, чапай, тамот-ка оне. У нас, почитай, самое живое место у магазина будет, больше и ходить вроде б некуда. Окромя него только зона, да еще гараж есть, – по-своему, по-чалдонски, сказал мужик.

Поспешив к складу, а затем пробежав вокруг него и, не обнаружив машины, Доля бросился к магазину, находившемуся в метрах двухстах, в конце короткой улицы. Возле него тоже было пустынно и ему ничего не оставалось, как зайти внутрь.

Дебелая продавщица взглянула на появившегося у прилавка посетителя подозрительно, а когда с ней поздоровались, лишь молча кивнула.

– Машина в поселок Талый пойдет от вас сегодня? – спросил Доля.

– Поселенец? – в свою очередь поинтересовалась женщина и без надобности нервно открыла, а затем резко закрыла ящик прилавка, в связи с чем раздался оглушительный хлопок.

– Нет. Я на работу туда назначен начальником ДСУ.

– А я вижу не свой, своих-то я всех как облупленных знаю, – скупо улыбнувшись сказала она. Помолчала и также скупо ответила на его вопрос. – Машина в Талый може будет, може нет, всяко бывает…

Доля обратил взгляд на витрину, подняв глаза осмотрел полки и отметил про себя, что кроме консервных банок с морской капустой и рыбных консервов «Завтрак туриста» больше ничего нет.

– Пошли бы в общежитие, там для приезжих помещение есть, – предложила зорко следившая за каждым его движением продавщица.

– А как машина?..

– Так общага-то вон она, рядышком. Оттуда из окна все видать, придет, дак увидите сами.

Согласившись с ней, Доля пошел к двери, и уже открыв ее на пороге обернулся:

– Мне б марку автомобиля знать или хотя бы как он выглядит?

– Бог знает марку, дряхлая она, кабина синяя, шофер – поселенец Мишка, вот все…