Текст книги "Инъекция страха"

4. Слово прозвучало

Оно лежало на поверхности – то Главное, что так хотел найти Андрей. Много раз за прошедшие тридцать шесть часов он проговаривал это в своих мыслях, не зная, что Главное уже найдено. ОТДЕЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ ОТ РЕАЛЬНОСТИ – вот оно! Наркоз без наркотиков, превращение человека в ничто, в тень, растворенную среди ярких красок мира. Отчаянные попытки выпрыгнуть из экрана в зрительский зал. СОСТОЯНИЕ…

Кино продолжало крутиться, жестоко удерживая Андрея в качестве центрального персонажа, и не было сил поверить в вещественность происходящего. Ответ на вопрос «что происходит?», заключенный в одном-единственном слове, ужасал своей простотой, и не хватало решимости схватить это скользкое слово за жабры, чтобы вытащить из ледяной проруби. Догадка подтвердилась! Но зачем, с какой дьявольской целью в придуманный кем-то сюжет оказались втянуты другие жертвы?

Кто украл коллекцию монет?

Очевидно, тот, кто располагал сведениями об этой краже, хотя вообще не должен был о ней знать. Тот, кто знал, что в семье Андрея также когда-то пропала ценная монета, которая затем была тайно передана логопеду-нумизмату. Тот, кто гнусно намекал, что им все известно, внедряя таким образом в душу жертвы не смолкающий ни на миг метроном тревоги… Саша? Разумеется, нет! Саша – всего лишь палец в крепко сжатом кулаке. Этот офицер выполнял свою часть операции и справился с задачей прекрасно. У них, несомненно, есть и другие офицеры, готовые на любую подлость во имя Государства, так что ответ на вопрос «кто?» не содержит конкретной фамилии конкретного лица. Тайные слуги не имеют ни фамилий, ни лиц, равно как чести и совести. «Ум, честь и совесть». Вместо ума – оперативные планы той или иной степени секретности плюс параноидальная уверенность, что тайный слуга является тайным хозяином. Не вопрос «кто?» имел смысл, а «зачем?». Зачем понадобилось красть коллекцию целиком, входя вслед за отцом в вскрытую квартиру Шлемы?

Так думал Андрей, пылая ненавистью.

Он думал о том, каким идиотом выглядел в их глазах. Точнее, не в глазах, а в фокусе запрятанных непонятно где «пуговиц». Обыскивал квартиру, желая получить компромат на жену, искал телекамеру за вентиляционной решеткой, глотал таблетки по любому поводу, запирался в уборной с кухонным топориком в зубах… идиот! Вот тебе и «глазок над толчком». Эх, что за удовольствие получили зрители, наблюдая, как мышка мечется, как звонит детскому психиатру, пытаясь понять, что же с ней, с мышкой, творится. Истинная эстетика.

Эти сволочи видели даже, как… ну, ведь, правда, сволочи!.. как Андрей, забыв про усталость и страх, вдвоем с Зоей, соскучившейся по мужским рукам… в морды за такое харкают! Муж и жена встретились после недельной разлуки – на потеху пресыщенной публике. Вам понравилось, козлики серые? Или вы скучно хмыкали в кулаки, вспоминая свои победы над поверженными блядьми? Вы, наверное, обожаете порнуху – как и ваш товарищ, сексуальный маньяк Саша?

Ненависть превратилась в ярость.

Нить размышлений опасно натянулась…

И все-таки, возвращаясь к началу, зачем они втянули в свои игры отца Андрея, зачем подставили пожилого человека? Просто так, что ли, воспользовались случаем? Глупость отца, конечно, не имеет границ… «Однако пора бы уяснить, что не существует в этом мире никаких „случаев“!» – забурлил Андрей. Спокойно, спокойно. Возвратимся к началу… (Он уже накручивал телефонный диск, чтобы проверить новую догадку.)…Итак, если возвратиться к самому началу – что толкнуло отца на кражу? Конечно, он взял только одну монету, ничего больше в чужой квартире не тронул, то есть вовсе не считал свои действия кражей, но какой-то толчок обязательно должен был быть!

Рисунок Алисы.

Не попадись ему на глаза этот злосчастный пейзаж с монетой вместо солнца, ничего бы он не узнал. Бессильно проклинал бы неизвестных воров, посягнувших на семейную святыню. Почему Андрей не заинтересовался обстоятельствами, при которых у отца оказался столь впечатляющее доказательство Зоиной вины? Решил, что ерунда. Так прямо и сказал себе: ерунда, мол, мелочь. В сравнении с другими обстоятельствами это действительно не могло не показаться мелочью. Однако не теперь, когда получен ответ на главный вопрос…

Отец сорвал трубку мгновенно. Наверное, просидел целый день возле телефона, бедняга, ожидаючи неприятностей. Наверное, целый день ждал звонка в дверь, за которым последует арест, позор, катастрофа. Он ведь очень мнительный человек, отец Андрея. «Как дела, папа?» Оказалось, никак. Нет сегодня новостей, ни плохих, ни хороших! Никто не звонил – кроме матери…

– И что мать? – осторожно спросил Андрей, стараясь не испугать человека прямым вопросом. Хотя, какой смысл было что-то прятать, если им известно абсолютно все?

– Мать должна вот-вот приехать, – так же осторожно ответил отец.

– Я насчет рисунка, – решительно сообщил сын.

– Какого рисунка?

– Который Алиса нарисовала, еще весной.

– Понятно.

– Мы с Зоей хорошо поговорили, не удивляйся. Так же, как ты с ней в свое время.

– Это я уже понял, понял…

Итак, вопрос несложен: как отец раздобыл рисунок? Ответ оказался не менее прост, если не сказать, банален. Нашел! Да, именно нашел, честное слово. На заднем сидении машины, где же еще. Зойка, дурочка, потеряла. В общем, чистая случайность.

– А что, что такое? Кто-нибудь звонил и что-нибудь выспрашивал? Неужели Зойку допросили, и она… – Отец задохнулся, схваченный за горло вариантами один другого ужаснее.

– Все в порядке, – сказал Андрей. – Я просто так позвонил, не волнуйся.

Разговор закончился, потому что все было в порядке. Недостающие детали встали на свое место, и механизм заработал. Зойка, дурочка, потеряла рисунок, отец был прав. Но не в автомобиле, а в гардеробе поликлиники! Когда вещь теряется в одном месте, а находится в другом, какое может быть объяснение?

Подбросили.

Механизм сработал без сбоев: вовсе не «что-то» подтолкнуло отца, а безликий бесфамильный кто-то. Сначала дать клиенту рисунок, чтобы раскрыть ему глаза – разбудить в человеке спящего демона, посеять чувство безграничного унижения. Затем проконтролировать дальнейшее, и едва обнаружится, что зерно проросло (отец проследил за Шлемой, выяснил, где находится тайное убежище врага), как вступает в действие новый фактор. Санитар из бассейна. Ибо клиент созрел, жаждет справедливости, но пока не решается, не знает – каким образом осуществить свою мечту. Он ведь не профессионал, наш обиженный герой, он ведь просто дурак. Значит, ему нужно помочь. На сцене появляется старичок-санитар – совершенно случайно, какие могут быть сомнения! – и рассказывает будущему вору про «ключ от квартиры, где деньги лежат» и про вечно незапертый шкафчик чудаковатого доцента. Занятия в бассейне один раз в месяц, то есть ровно через месяц – время сбора урожая. Это время наступило в прошедшую субботу, за день до годовщины… Итак, отца направляли. Провоцировали. Буквально заставили залезть к Шлеме в кабинет.

Зачем?

Они все учли, сволочи, даже то, каким образом зацепить семью на крючок шантажа, если операция сорвется. Если вдруг жертва догадается о чем-либо раньше времени, например, обнаружит в квартире лишнюю аппаратуру и захочет поднять крик, зазвать в гости журналистов, прокуроров и депутатов. Захочет выяснить, каково истинное назначение браслета, капсул и искусственных зубов, какая начинка содержится в этих невинных предметах. Или если произойдет что-то иное, столь же непредвиденное. Кража понадобилась для страховки, чтобы Андрей помалкивал. Будешь дергаться – твоего папу разоблачат и осудят. Друг Саша, разумеется, непричастен к краже, его дело было изящно пригрозить и тем ограничиться, саму же провокацию подготовили и осуществили другие исполнители. Солидный, основательный подход к делу. Профессионализм.

Вот так и получается, что в этом мире все взаимосвязано. Взаимосвязано – когда кем-то придумано и спланировано. Счастлива та мышка, которая ничего не знает…

«А ведь меня тоже направляли! – думал Андрей, продолжая сидеть возле умершего телефона. – Заставляли совершать нужные глупости». До чего же ясно это видится с высоты нынешних догадок. Тот, кто безнадежно отравлен мечтой об исцелении, согласится на любую нелепость, если таковая замаскирована под единственный шанс. «Говорят, Инь-Ян браслет быстро и качественно восстанавливает энергетический баланс. Не желаете попробовать?» Ох, желаем – подать его сюда! «Не слышали про такое проверенное средство, как плацента, внедренная под кожу? Изумительно повышает иммунитет и даже, не поверите, улучшает потенцию». Еще как верим! Вот вам подставленное брюхо – режьте, вшивайте, дарите несчастному надежду… Да уж, больной человек теряет критичность до нулевой отметки, и глупо было этим не воспользоваться. Но Андрей, похоже, начал выздоравливать.

«Ай-яй-яй, терапевт Гулина, как же ты могла, пышечка? – думал он. – Кто же тобой-то управлял, когда ты советовала пациенту поездить по медицинским центрам? Посмотреть бы тебе в глаза, в сочувствующие глаза истинного врача…»

Зубная тема – тоже очень любопытно. «Случайно» забредший на кафедру сотрудник Института информатики, как нельзя более кстати поделившийся своим знакомством – до чего же кропотливая, тонкая работа! Затем сам дантист, сунувший человеку в рот невесть что. Настоящая секретная операция. Анекдот, как выразилась бы мама Андрея… Неужели все это ненастоящее – Центр биогенного стимулирования, медицинский кооператив, зубной техник в районной поликлинике? Ради чего такая мощь, такое всеохватное моделирование реальности? Параноидальная шизофрения в чистом виде, хоть в учебник помещай. Посмотреть бы им всем в глаза – болеющим за свое дело специалистам, совмещающим по две профессии. Армия «помощников». Куклы на ниточках, оживающие в руках опытных кураторов. А на чьих пальчиках подвешены сами кураторы?

Кому понадобилось задействовать столь впечатляющие количества тайных слуг? Один эпизод с монтированием и изъятием жучков-паучков чего стоит! И зачем? Именно так: кому и зачем приглянулся ничтожный ассистент с кафедры прикладной математики? – вот сладкая парочка вопросов, от которых хочется спрятаться под кровать. А еще лучше – бежать отсюда прочь. Звать на помощь добрых вежливых санитаров из Большого желтого дома.

Психотронное оружие…

Неужели это не сказки, созданные фантазией журналистов? Откровенно говоря, каждый нормальный советский человек хотел бы верить, что это не сказки, что могучее государство держит всех наших врагов, прошлых и будущих, под прицелом новейшего, секретнейшего оружия. Естественное патриотическое желание, не правда ли? Но причем здесь Андрей? Причем здесь ты, он или я? Вот и при том, ха-ха! Сюжет, подаренный повзрослевшим мальчиком из параллельного класса, оказался без шпионов, погонь и перестрелок, что закономерно – врач-эндокринолог пишет не романы, а истории болезней. Зато сюжет содержал другую, не менее увлекательную интригу – преступные эксперименты над людьми. Негласные, разумеется, как полагается. Разгадка под номером двадцать…

Эксперимент!

Слово прозвучало. Андрей назвал, наконец, происшедшее своим настоящим именем. Отделение сознания от реальности – вот ключ. Резкое увеличение выработки мозгом «эндорфинов» и «энкефалинов», странных внутренних наркотиков – без боли, без воздействия пилообразными токами и даже, очевидно, без излучения – цель достигнута. Потребовалась одна лишь психология, безукоризненная, кристальной прозрачности система, подвешивающая мозг в ирреальное состояние.

Впрочем, цель эксперимента невозможно понять изнутри – точно так же, как невозможно понять смысл жизни, будучи просто человеком. Да и средства, с помощью которых цель достигнута (достигнута ли?), вряд ли могут быть в полной мере осознаны жертвой. «Жаль, – думал Андрей, – я не посмотрел, что было внутри браслета и капсул. А зубы, как по-дурацки зубы упустил…» Он все думал и думал, никак не мог остановиться. Хотя, действительно было жалко, что не сообразил исследовать эти предметы, пока была такая возможность. Каково их назначение? Скрывались ли в них генераторы тех самых «факторов», заставляющих мозг работать не вполне правильно? Или это микролаборатории, замеряющие разнообразные параметры, отслеживающие состояние подопытного организма? Почему бы и нет! Браслет на руке контролирует пульс, артериальное давление и электрические характеристики кожи. Капсулы в животе предназначены для гормонального анализа, исследуют капиллярную кровь (правда, для этого нужен огромный запас реактивов, ну да ладно, не будем о грустном). Теперь зубы… С зубами сложнее. Гипотезу, объясняющую необходимость микролаборатории во рту, придумать не так-то просто. Предположим, им потребовалось контролировать в определенные моменты вибрацию челюсти. Или следить за частотой и глубиной дыхания. Или определять по составу слюны кислотность желудка (говорят, такое возможно). Короче, все это неважно. Неважно даже то, способна ли наша многострадальная наука, вслед за американцами и японцами, создавать подобные штучки – потому что браслет, капсулы и искусственные зубы есть факт. Были и сплыли – еще один факт. Этого достаточно, чтобы поверить в истинность любой гипотезы… А вот интересно, почему у подопытного не снимали энцефалограмму? Впрочем, снимали! Во время визита в Центр биогенного стимулирования – в рамках предварительного обследования. Андрей тогда удивился – зачем? Теперь ясно зачем. Кроме того, энцефалограмму, очевидно, получили еще и сегодня, утащив подопытного куда-то в Купчино, благо тот не возражал по причине внезапного сна.

Но эксперимент (если, конечно, это был эксперимент) вполне мог сорваться, даже не начавшись. Они заставили Андрея поездить по городу, в результате чего он снова заболел. Целую неделю они ждали, пока лежащая кверху брюхом мышка не начнет поправляться – чтобы прислать Сашу. Ждать дольше, вероятно, не могли, ведь сюжет был настолько подготовлен и продуман, настолько зависим от многих мелочей, что развалился бы от малейшего несовпадения сроков. Сюжет был привязан к годовщине смерти бабули. Дьявольский замысел…

Андрей думал.

Имел ли хоть какой-то смысл этот бесконечный процесс, наполнявший его голову движением? Догадки и гипотезы – на что они годились, кроме как на то, чтобы озвучить глухое одиночество?

Компания подлецов в серых костюмах, ведомая подлецами в белых халатах, предварительно изучила и самого Андрея, и его семью. Тщательная работа! Вытащили на свет все дерьмо – как свеженькое, так и старое, ссохшееся, потерявшее цвет и запах от долгого хранения. Наблюдение, прослушивание, иные специальные методы, о которых не говорят и не пишут… Важно ли это?

Что-то не складывалось. Не хватало какого-то звена, за которое можно ухватить ржавую цепь причин и следствий.

Может быть, Андрей мучался вопросом – кто они? В самом деле, какой институт, какая лаборатория вела подобные исследования? (Имеющие, скорее всего, большое значение для государства – особенно в современных условиях.) При каком курирующем учреждении? Собственно, чье задание выполнял развлекавшийся на полную катушку Александр?.. Нет, это тем более не важно, и вряд ли ответ хоть на чуть-чуть ослабит чугунную хватку.

Тогда, может быть, Андрей просто пытался убедить себя, что потеха завершена, но не находил тому ясных доказательств? Пытался успокоиться, спрятаться от несмолкающей мелодии страха…

Или, наоборот, он до сих пор сомневался, что эксперимент вообще имел место? На стену кухни послушно проецировались дополнительные доказательства: явное Сашино стремление выяснить, чего же так испугался Андрей – раз; ничем не объяснимая его осведомленность о методе сталинского любимца Богомольца подшивать людям плаценту, хотя не всякий профессор об этой диковинке знает… Достаточно! Вспоминать – невыносимо…

Невыносимо – искать ответ на незаданный вопрос.

«Психо» – душа; «тронос» – власть. «Психотронное» в переводе означает «управляющее душой». Вот она – мечта, сжигающая кукловодов различных уровней служебной иерархии, вот он, стимул, заставляющий высоколобых спецов – докторов и кандидатов наук – прилежно становиться негодяями. Не надо мелочиться – вовсе не обнаружение загадочного «афферентного импульса», запускающего реакцию стресс-аналгезии, является смыслом жизни самоотверженных профессионалов. Вовсе не познание механизма, раскручивающего в головах подопытных мышек наркотический и прочие вихри. И даже, расширяя взгляд, не разработка фантастического оружия в рамках сверхважных оборонных программ.

Все просто: власть над душой – это абсолютная власть. Неотъемлемый атрибут Дьявола.

5. Ответ

Что чувствует человек, жизнь которого превращается в скучную хронику текущих событий?

Наверно, то же, что и герой литературного произведения, выполнивший все капризы автора, но которого почему-то не оставляют в покое.

Что думает человек, не знающий, на какой вопрос он хочет получить ответ?

Наверное, то же, что и уставший читатель, не понимающий, зачем ему рассказывают давно оконченную историю.

К счастью, Андрей перестал о чем-либо думать. Вернулась домой жена, забравшая из детского садика Алису. Ребенок заснул, дав родителям возможность побыть часок-другой наедине, и чувства Андрея также пришли в норму. Впрочем, естественности и непринужденности его мужского поведения здорово мешал потолок. А еще – стены и окна. Распалившаяся Зоя просила оставить свет – однако при свете он, разумеется, не мог.

Наступившая темнота не спасла от понимания безнадежности ситуации: телеглаз с особой передающей трубкой и так все увидит, а техника, работающая в инфракрасном спектре, подсмотрит даже сквозь одеяло.

– Что с тобой? – спросила разочарованная жена. – Тебе нехорошо?

Требовалось время, чтобы привыкнуть. Возможность участия третьих лиц в таинстве, придуманном только для двоих, сводила с ума.

И вообще, ситуация не позволяла расслабиться, хоть Андрей и перестал о чем-либо думать. Тем же вечером он предпринял несколько решительных шагов. Повесил на входной двери объявление, но не снаружи, а изнутри, в качестве памятки себе и родным: «НЕ ОТКРЫВАТЬ! НЕ ПОДХОДИТЬ И НЕ СПРАШИВАТЬ, КТО ТАМ!» В дополнение к этому плакату – строжайше проинструктировал жену (на следующий день, когда пришла мать, проинструктировал и ее тоже), во-первых, насчет двери, во-вторых, насчет телефона. Отвечать на телефонные звонки отныне будут только Зоя или мать. Если Андрея попросит незнакомый голос – не звать ни в коем случае: нет хозяина дома, и все тут. Если же телефонный звонок поздний, то трубка не снимается вовсе – таков закон.

Честно говоря, они с женой слегка поругались из-за этих нововведений. Маму тоже было не так просто убедить в необходимости столь радикальных мер безопасности. «А что, например, с твоим Сашей? – удивлялись женщины. – Он же вечно по ночам звонит и ходит».

«Саше не открывать тем более! – шипел и плевался Андрей. – Как вы не понимаете?! И к телефону не звать! Соврите что-нибудь, скажите гаду, что муж, он же сын, удрал в Баден-Баден с шестидесятилетней любовницей-миллионершей! Как вы не понимаете – это же все из-за него, придурка и подлеца, все из-за него…»

«Если Саша снова явится, – кричал и плакал Андрей, – я умру!»

Частичка его ужаса передалась несчастным женщинам, поэтому возражения быстро превратились в расспросы, на которые были даны невразумительные объяснения. Инструкции вступили в силу, и дом превратился в осажденную крепость.

Ночью Андрею приснился сон. Саша, зло улыбаясь, поднимал пистолет, целился, а он метался между стенами, пытаясь куда-нибудь спрятаться. Действие сна происходило здесь, в квартире, отчего утром, проснувшись, Андрей поторопился отправиться на улицу.

Он пошел в поликлинику. К своему участковому врачу, к доброй толстушке с фамилией Гулина. «Послушаем, что ты скажешь, – предвкушал он. – Посмотрим в твои честные глаза, актриса цирка…»

Улица оказалась таким же нервным местом, как и дом. Приходилось постоянно быть начеку: вдруг где-нибудь на пути встретится Саша, вдруг специально подкарауливает? В подъезде, на перекрестке, на автобусной остановке. Зло улыбаясь, Саша вытащит из кармана крутки пистолет, прицелится – и… Приступы безумия длились не более секунды, но душевных сил отнимали изрядно. Кроме того, пристального внимания требовала проезжая часть улицы. Могла появиться оранжевая «Волга» – нельзя было пропустить этот момент. Потому что теперь нелепый автомобиль вряд ли так просто проехал бы мимо. «Волга» притормозит, из салона повыскакивают безликие серые фигуры, мелькнет баллончик в мясистой руке – и…

Вообразить – значит, пережить. Андрей понимал, что бояться нечего, ведь страх его был ненастоящим, кем-то придуманным! И все-таки… Боялся, что эксперимент продолжается – каких сюрпризов еще ожидать? Боялся, что эксперимент закончился – подопытную мышку, превратившуюся в опасного свидетеля, запросто могут «убрать»! Особенно он боялся, что эксперимента не было вовсе – тогда Саша обязательно появится вновь, с настоящей, отнюдь не придуманной паранойей в проспиртованных мозгах.

Андрей направлялся выписываться. Сидеть далее на больничном было невозможно ни по срокам, определенным врачебными инструкциями, ни по объективным показаниям. Ощущение отсутствующего здоровья в медицинскую карту не занесешь, а субфебрильная температура может тянуться месяцами. Да и потери в зарплате давно уже надоели. Кроме того, неудобно перед коллегами, вынужденными брать на себя его часы занятий. Наконец, главное – от своего участкового врача Андрею ничего больше не нужно!

Однако выяснилось, что терапевт Гулина в поликлинике уже не числится. Уволилась. С десяток лет отработала – и нате вам, ушла.

– Сбежала, – жалостливо вздохнула старушка из очереди к другому терапевту, которого поставили замещать Гулину на отделении. – Известное дело, сбежишь, коли денег не платят, коли люди сволочи. Жаль, врачиха уж больно хорошая была…

Исполинская очередь еле двигалась, но Андрей высидел ее от начала до конца. Не теряя времени, он пытался выяснить, куда же все-таки подевалась участковая. Заведующая отделением изволила сегодня на что-то сердиться, поэтому справок не давала. Однако вполне вероятно, что ее фраза насчет «не знаю ничего про вашу Гулину и знать не хочу» была искренней, вырвавшейся из сокровенных глубин души. Рядовые подружки-врачихи, которых Андрею удавалось отловить по кабинетам и коридорам, имели разноречивые сведения. То ли Анна Георгиевна (так звали участковую) в связи с переездом ушла в другую поликлинику, то ли поступила в ординатуру, то ли подалась в престижную частную фирму. А может, вообще уехала из города? Все может быть, она ведь не сочла необходимым пооткровенничать с коллегами.

«Хорошо, – сменил Андрей тактику, – знает ли кто-нибудь ее адрес?» Старый адрес знали многие, а новый – никто. «Говорят же вам, совсем недавно переехала». Ну, ладно, а как насчет года рождения? Имя-отчество известно, если прибавить к этому год рождения, то можно обратиться с запросом в горсправку. «Сходите в отдел кадров, – посоветовали ему. – Вы так настойчивы, молодой человек, будто Анечка должна вам крупную сумму в валюте».

Личное дело на доктора Гулину в отделе кадров отсутствовало, хотя пожилая инспекторша клялась, что бумаги еще вчера лежали в картотеке, вот на этом самом месте. И тогда Андрей оставил занятых людей в покое. Подошла его очередь, он пробыл в кабинете не более трех минут и удалился, торжественно неся закрытый больничный – двумя пальчиками за уголок.

Не удалось ему посмотреть своему «доброму ангелу» в глаза. Не понадобилось презрение, бережно доставленное к дверям этого рая. Визит в поликлинику завершился.

Он все-таки обратился с запросом в горсправку, приблизительно рассчитав год рождение славной, милой Анны Георгиевны. А пока ему готовили ответ, решил поездить по другим интересным адресам.

«Сбежала…» – вспоминал Андрей удивительно точное слово, произнесенное старушкой. Струсила, поэтому и сбежала. К сожалению, вовсе не деньги доверчивого пациента эта ведьма прихватила с собой, а душу его. Душу и мир… Нет, ни о чем он не вспоминал! Всякие «мысли» – прочь, подальше от летящей по улице головы!

Визит в поликлинику завершился неудачно, но, может, получится плюнуть в морды остальным участникам разыгранной комедии? Каждому по очереди. Вереница смешных, красочных сценок….

Однако возникли те же трудности. Зубной техник уехал в отпуск – причем, за границу, не достать стервеца! Сотрудник Института информатики, рекомендовавший зубного техника, вообще оказался фикцией: такой никогда не работал в лаборатории, от которой он приходил на факультет. И в соседних лабораториях им даже не пахло. Андрей побродил по этажам, поспрашивал многочисленных знакомых, позаглядывал в помещения – никто не слышал ни о каком «Сереже», желающем поступить в заочную аспирантуру при физико-механическом факультете. Тогда Андрей поехал к себе на работу. Со Среднего проспекта – на «Политехническую». Он собирался выяснить, к кому конкретно этот парень приходил, чьим гостем был на кафедре. Оказалось – ничьим! Коммуникабельный попался «научный сотрудник», просто вошел, с одним поболтал, с другим, всех знал по именам и отчествам, сыпал фамилиями общих знакомых. Никто не усомнился, что это свой человек. Таким образом, следствие по делу об искусственных зубах окончательно развалилось. Вообще, появлению Андрея коллеги и начальники очень обрадовались и тут же поставили его на завтрашний экзамен у студентов-заочников.

Нездоровые скитания по городу продолжились. «Не заболеть бы», – уговаривал себя путник. Сегодня он чувствовал себя бодрым и крепким, словно хроническое нездоровье убежало в Баден-Баден вслед за зубным протезистом. Очевидно, вчерашняя и позавчерашняя встряска дала несбалансированному организму недостающую энергию Ян. Теперь не растерять бы эти драгоценные капли энергетического равновесия.

Кстати, насчет Инь-Ян. В медицинском кооперативе, распространявшем браслеты-корректоры, работал летучий налоговый отряд (еще одна спецслужба!). Была неразбериха, тщательно скрываемая паника, царство тоски и нервов. Две противоположности, соединявшиеся в одной точке, сильно искрили. Бизнес и налоги, Инь и Ян. Короче, с Андреем не стали разговаривать, мало того, выпроводили вон. Ни бородача, который его консультировал, ни «рассеянной девушки», выдавшей (якобы по ошибке) неправильный браслет, он не встретил. А бухгалтерская проверка, как ему сообщили, тянется аж с прошлой недели, то есть несколько последних дней кооператив полностью парализован. Кто же тогда Андрею вчера звонил, с кем он обменялся браслетами? «Ой, да не морочьте нам головы, молодой человек…»

И снова прыжок через весь город. Метро как телепортация – входишь в одной точке и тут же выходишь в другой, переместившись километров на десять-двадцать. Визит в Центр биогенного стимулирования окончательно прояснил ситуацию. Хирург, подшивший Андрею капсулы, уехал домой. Насовсем.

– Домой – это куда? – попробовал уточнить посетитель. – Телефончик не дадите? Я договорюсь с ним о встрече…

– Таки в Киев, шоб я никогда не знал этот город! – вежливо разъяснили ему.

В Киев! Не из местных оказался хирург, привозной, заграничный. Контракт закончился, вот и уехал. Тупик, западня, крах надежд… Что касается гепатита, который якобы обнаружен у родильниц – то какая чушь! Кто, хотелось бы знать, распространяет поганые слухи? Украинская плацента – самая чистая плацента в мире! Так и передайте своим родственникам, друзьям и знакомым, пусть смело приходят, подшиваются и навсегда забудут про болячки…

Наваждение.

«Есть ли смысл в этих поисках? – наконец-то сообразил Андрей, ощущая тихую бессильную ненависть. Вряд ли удастся найти брешь в стене закономерностей, которую кропотливо возвели невидимые строители. Если наваждение, организованное злой силой, столь материально, не достаточно ли будет уверенности, что все вокруг – обман?»

Единственный, кто обнаружился на своем месте, был так называемый санитар из бассейна. Что естественно – пока идет следствие по делу об украденной коллекции, ему не могли позволить исчезнуть, ведь от его «показаний» многое зависело. Но говорить с этим эксцентричным чудаком было, по меньшей мере, бесполезно. Брезгливость и неуверенность, внезапно охватившие мстителя, мешали свободному полету гнева. Либо действительно ему попался дурак, волей случая ставший свидетелем, либо под маской старого пенька скрывался высочайшего класса профессионал. Этот старикан не понимал не только намеков и тонко сработанных угроз, но и прямых вопросов в лоб. Или дураком в этой ситуации был сам Андрей?

Он вернулся в центр, в родные каменные трущобы. Сначала наведался в киоск горсправки, где ему выдали бумагу с адресом. Заказ выполнен. Гражданку Гулину разыскали! «Ну, теперь все, – воспрянул он. – Ну, держитесь, артисты!..» Жилище участковой врачихи было, как ни странно, здесь же, неподалеку. Необходимый отрезок пути Андрей преодолел чуть ли не бегом, предвкушая долгожданную встречу. Но… В коммунальной квартире проживало множество совершенно незнакомых ему людей, и никого, хотя бы отдаленно напоминающего симпатичную толстушку.

– Анна все-таки съехалась со своим мужиком, – сказала одна из дамочек, подозрительно следящая за каждым движением гостя. – Разменяла вон те две комнаты. Раньше – да, там и жила, с сыном. А что вы хотели?

Адрес хотел! Название улицы, номер дома и квартиры! Страстно хотел бы посмотреть Анечке в глаза – и ничего больше, такая малость… Горсправка, увы, не смогла ему помочь, выдав устаревшие сведения. Анечка струсила, сбежала. Куда?

– Нет, молодой человек, новый адрес она не оставила. И телефон тоже. Правда, сама звонит иногда, спрашивает, не пришло ли ей писем. Передать что-нибудь, если позвонит?

И тогда Андрей сломался.

– Передайте, пожалуйста, – попросил он, – что подлее я бабы не встречал.

Он отправился домой. На перекрестке, в одном из ларьков, купил бутылку водки – не выбирая. В сумке сразу потяжелело, а на душе полегчало.

Можно, конечно, завтра с утра снова пойти в поликлинику: он ведь далеко не со всеми подругами Гулиной побеседовал, далеко не все вопросы задал. Например, почему бы не расспросить про ее семью, про ее личную, так сказать, жизнь? Вдруг удастся обойти предусмотрительную ведьму с этого фланга? В конце концов, не существует людей, способных учесть каждую мелочь!

Нет, желание вести какие-либо поиски пропало, как потенция при виде несвежего нижнего белья. Чувство брезгливости было всеобъемлющим. Азарт охотника растворился в ядовитом облаке наваждения, а страх жертвы, чудом избежавшей гибели, наоборот, загустел и слипся в виде комков воспоминаний.