Текст книги "Занимательная философия"

Традиционно историю даосизма начинают с Лао-цзы – легендарного мудреца, жившего на рубеже VII–VI вв. до н. э., в эпоху Чжоу, и якобы написавшего книгу «Дао дэ цзин». Существует легенда, согласно которой он на склоне лет сел в повозку, запряженную буйволами, и поехал на запад – в Тибет. На пограничной заставе стражник потребовал у него какие-нибудь документы, удостоверяющие его личность, и Лао-цзы дал ему эту книгу. Солдат понес ее показать начальнику заставы, а когда вернулся на свой пост, то Лао-цзы уже не было – он уехал. Согласно еще одной легенде, Лао-цзы перебрался из Тибета в Индию и впоследствии стал отцом самого Будды. Правда, этот миф, возможно, придумали буддисты, когда впервые проникли в Китай. Сам текст этой книги, скорее всего, написан в более позднее время, нежели то, которое ему отводит историография. Судя по характеру текста, это одна из книг, которые стали создаваться в Китае в IV–III вв. до н. э., на пороге объединения страны. Текст трактата выверенный и четкий, каждая метафора заключает в себе глубинный смысл. Как это ни странно, «Дао дэ цзин» не упоминается в других текстах даосизма, в частности в книге «Чжуан-цзы», которая представляет собой, скорее, сборник философских притч.

Даосизм выступил на историческую сцену как сформировавшаяся религиозно-философская школа уже после Рождества Христова. При этом он принципиально отличается от всех других религиозно-философских школ своей четко выраженной самоуглубленностью: даос-монах, даос-практик прежде всего занят метаморфозами, происходящими в его собственном сознании, анализом своего внутреннего состояния. При этом даос все данности объективной реальности склонен рассматривать как свои психические состояния. Даосы много писали об эзотеричности своего учения, о том, что не каждый способен его постичь и что их тексты требуют специального истолкования. Они очень много рассуждают о создателях мира, причем рассказы о них воспринимаются ими не как мифы, а как повествование о реальных персонах, чье присутствие человек постоянно ощущает благодаря мистериальной практике. В отличие от конфуцианства, даосские школы являются скорее религиозными союзами, что тесно связано с вопросом: откуда произошел даосизм?

Корни даосизма лежат в самых различных областях китайской культуры:

1. Философские школы Дао дэ цзин, Чжуан-цзы и близкие к ним.

2. Китайская алхимия, целью которой является нахождение «пилюли бессмертия». В этой алхимии человек воспринимался как малый «универсум», воспроизводящий в себе космос, причем и человек, и космос воспринимались тождественно.

3. Культура южно-китайского царства Чу с его шаманами. Надо сказать, что в Китае шаманы были только в царстве Чу. Их практика заключалась в приведении себя в такое состояние, при котором мир переставал быть строго заданной иерархией, где он мог занимать только свое собственное место. Благодаря этому измененному состоянию шаман может путешествовать из одного уровня мира в другой, хотя сам он при этом никуда не исчезает, физически находясь на том же месте. Очень важно, что в этом измененном в его сознании мире шаман способен дойти даже до мира духов, до преисподней. Этот шаманский путь называется «Ю». Согласно шаманским ритуалам, человек нисходит в гроб, затем восстает и отправляется на Запад, к священной горе Кунь-Лунь, где правит богиня-мать Си-Ван-Мун. Затем, проходя преисподнюю, он доходит до «Врат рождения» на Востоке и, поднимаясь на солнечной колеснице к самому Солнцу, отправляется с Востока на Запад, становясь бессмертным. Таким образом, состояние бессмертия непременно включает в себя изменение состояния сознания и инициацию – посвящение.

Центральным понятием даосизма является Дао, имеющее свыше 15-ти смысловых категорий. Наиболее распространенными определениями Дао являются: Путь, Закон, Принцип, Разум, Естество. Дао было в начале всех вещей и породило все, при этом в корне отличаясь от всего им же порожденного. Даосы прекрасно сознают, что Создатель и созданное им не могут быть одного порядка, т. к. Создатель всегда превышает созданное. Создатель не ограничен ни пространством, ни временем, но таинственным образом присутствует во всем. Сами даосы различают два вида Дао:

1. Дао безымянное.

2. Дао, имеющее имя.

Дао, имеющее имя, – это все, что находится вокруг нас, а Дао безымянное – это то, что породило Дао, имеющее имя. Таким образом, к чему бы мы ни обратились, мы видим только второе Дао. Дао неуловимо для определения, для нашего взгляда и даже для ощущений. Оно присутствует везде, но как только мы сосредотачиваемся на чем-то, чтобы обнаружить его, Дао тут же отступает. Дао – это абсолютная уступчивость, похожая по качеству на воду: ее раздвигаешь руками, и она уступает, однако тут же возвращается обратно и заполняет собою все. Дао неуловимо для действия, т. к. всякое действие имеет цель, поэтому Дао постоянно исчезает. Дао не есть ни одна из существующих вещей. Дао есть самое мельчайшее, оно ничтожно настолько, что его невозможно различить. В то же время Дао настолько огромно, что мы смотрим на него и не можем ясно разглядеть. Дао – это то, что очень смешно, это объект для шуток, оно непонятно и странно. Мы его не узнаем, называем другим именем и смеемся над ним. Хотя Дао является создателем мира, оно не есть деятельность. Дао не царь и не чиновник, указывающий, каким образом надо поступать в том или ином случае. Дао есть недеяние, и оно создает все, ничего не делая. Дао – это царь всего, вечно проигрывающий сражение, т. к. победить – означает привязать себя к чему-то, имеющему имя, значит – стать собственником чего-то, но не собственником всего, ибо всем владеет тот, кто проиграл. Дао – это мудрец, ибо над его словами все хохочут, потому что он прав. Дао не является мудрецом, к словам которого все прислушиваются, потому что такой мудрец лжет. Лао-цзы говорил о Дао: «О безымянное! Что я могу сказать о тебе? Вижу я тебя и не вижу, слышу я тебя и не слышу, именую и не могу поименовать. О безымянное, стоящее за гранью вещей!»

По своей внутренней сути Дао неопределимо. Даосизм, как учение, не обладает делением на логику и этику, на догматику и физику – в нем все едино. В даосизме главным принципом является принцип «недеяния», т. е. стремление к тому, чтобы ничем не отягощать себя в жизни, не ставить себе каких-то целей. В даосизме недеяние – это нормальная жизнь, не зависящая от чьего-либо мнения и не ставящая себе целью присвоение чего-либо, т. е. жизнь абсолютно естественная, а когда человек абсолютно естественен, то он и представляет собой Дао. Истинный даос всегда естественен. Другими словами, Дао – это простой, естественный поток жизни. Даосы утверждают, что высшим принципом политической активности является отсутствие всякой активности, недеяние. Они заявляют, что самый счастливый на свете тот народ, который не знает своего правителя, а самым несчастным народом является тот, чье правительство деятельно. Формула благоденствия в их устах звучит так: «Для того чтобы народ жил счастливо, необходимо, чтобы этот народ был мал, чтобы государство было небольшим, чтобы желудки людей были полны, а головы пусты»; «Тот, кто внедряет образование, тот делает людей несчастными, ибо тот, кто знает, что такое справедливость и несправедливость, – уже несправедлив, т. к. прежде не было ни справедливости, ни несправедливости; не было ни добра, ни зла». Другими словами, любое различение есть выход из Дао, отпадение от него, ибо подлинный даос не дает оценок и не участвует в политической борьбе.

В Чжуан-цзы есть замечательная фраза: «Когда я открыл глаза, со мной открыл глаза и весь мир; когда я закрою глаза, со мною закроет глаза весь мир». Иначе говоря, мое существование есть существование всего мира, а существование мира – мое существование: до меня мира не было, и после меня мира не будет. Это означает, во-первых, что мое существование есть цепь существований, а во-вторых, что мое существование и существование космоса – одно и то же, надо только понять свою подлинную внутреннюю природу. Это можно сделать путем изменения сознания, которое есть очищение сознания от стереотипов, архетипов и мнений.

Несколько притч из Чжуан-цзы

«Однажды „Знание“ отправилось в путешествие из дворца Хуань-ди в поисках понятия о том, что такое Дао. Оно добралось до Севера, где встретило „Возвышающегося Безумца“, и спросило его: „Что такое Дао?“ „Возвышающийся Безумец“ ответил: „Да-да, я помню, что такое Дао, сейчас я отвечу тебе!“, но он тут же забыл, что это такое. Тогда „Знание“ отправилось на Юг, где встретилось с „Совершающим недеяние“, и также спросило его о Дао. „Совершающий недеяние“ с удивлением посмотрел на „Знание“ и ничего не ответил, т. к. он не знал, что такое Дао. Вернувшись во дворец, „Знание“ спросило правителя: „Кто же из них был прав?“ „Оба были правы“, – ответил император. „Кто же был более прав?“ – вновь спросило „Знание“. „Более прав был «Совершающий Недеяние», ибо если мы имеем знание о Дао, это означает, что мы не имеем знания о Дао, а «Возвышающийся Безумец» еще не достиг этой степени понимания, но он также был прав, т. к. когда он потерял знание о Дао (забыл его), то постиг его на самом деле“».

* * *

«Некогда один монах, совершающий „недеяние“, заснул, и ему приснился сон о том, что он бабочка-однодневка, порхающая в лучах солнца, питающаяся нектаром и достигшая полноты жизни. И далее, эта бабочка задремала, и ей приснился сон о том, что она – монах, совершающий путь „недеяния“. Когда же монах проснулся, то глубоко задумался и до конца своей жизни не мог понять: кто он? – монах, совершающий путь „недеяния“, которому снится, что он бабочка, или бабочка-однодневка, достигшая полноты жизни, которой снится, что она – монах?»

Все суть одно – и бабочка и монах едины по сути своей, и сам вопрос: «Монах ли этот человек, или он бабочка?» – лишен всякого смысла, если принимать принципы даосизма до конца. Эта притча повествует о тождестве человеческого индивидуума и вселенной.

* * *

«Двое друзей-даосов встретились после долгой разлуки. Оказалось, что одного из них за это время разбил паралич, и его голова упиралась в живот, лопатки выступали горбом, а руки были вытянуты в разные стороны. Его приятель удивленно воскликнул: „Грандиозно! Что «Отец и Мать» всех вещей сделал с тобой!“ В ответ заболевший ответил: „Грандиозно! Ты видишь, что со мною происходит?! Я хочу посмотреть, что со мною будет дальше!“»

Другими словами, истинный даос всегда оценивает все сущее максимально объективно, со стороны, что автоматически означает необходимость давать такую же оценку своему собственному состоянию, каким бы тяжелым оно ни было.

Даосские практики

Практическая цель даосов заключалась во «вскрытии» своего единства с миром, в своем самоотождествлении, что возможно лишь в том случае, если человек обретает бессмертие. Поэтому подлинный даосский подвижник, святой, обязательно бессмертен, т. к. бессмертие есть признак отсутствия имени. Бессмертие в даосизме достигалось с помощью двух практик:

1. Практика, связанная не только с метаморфозой сознания, но и с перестройкой тела. Для этого необходимо войти в поток энергии, с помощью которой Дао творит все, – энергии Ци. Эта энергия имеет два подвида, с которыми человек вынужденно сталкивается в жизни: Инь и Ян. Инь отображает женскую природу всего сущего, а Ян – мужскую, и это не только натурфилософская точка зрения. Инь – это все, что относится к темноте, холоду, земле, влаге; Ян – к небу, теплу, сухости, огню. Т. к. энергия Ци воспринимается нами через дыхание, то применяется дыхательная практика. Все знаменитые восточные единоборства и циклы упражнений имеют в основе своей принципы даосизма с его метаморфозой тела, дыхательной практикой и лишь затем метаморфозой сознания.

2. Практика, связанная с выводом, что от тела надо отказаться. Даосская алхимия имела своим результатом создание «пилюли бессмертия». Подразумевалось, что эта пилюля позволяет всему, что с ней соприкасается, превращаться в чистую энергию Ци. Дело в том, что даосы признавали пять природных стихий: воду, огонь, воздух, землю и горы. При этом считалось, что ни одна из них не остается сама собой при соприкосновении с «пилюлей бессмертия», а превращается в чистую энергию Ци. Судя по всему, этой пилюлей был некий, особым образом действующий яд, т. к. называлась она «пилюля для избавления от трупа», и после ряда медитаций принимавший ее отшельник очень быстро умирал, скорее всего от разрыва сердца. Это и означало отказ от тела и признание бытия своей подлинной души, существующей в виде чистой энергии Ци.

От даосов, помимо всего прочего, до нас дошло учение об иерархической структуре космоса, которое утверждает, что космос «трехчастен», как трехчастно творческое действие Дао:

1. Превыше всего находится «Высшее Единое». Иконографически оно изображалось в виде птицы или чаще воина, у которого на поясе висит меч с нефритовыми подвесками. Он пребывает в Высшей Небесной Пустоте, и эти нефритовые подвески, соударяясь, образуют прекрасную мелодию, которая и является основой бытия всего мира.

2. «Высший предел». Это Отец и Мать мириад сущих вещей, то самое наполовину мужское, наполовину женское Существо, создающее все вещи и превращающееся в них. Это превращение осуществляется порождением энергии Ци, затем следуют Инь-ское и Ян-ское Ци. От них происходят все стихии, а от стихий в свою очередь – вообще все существующее.

3. «Высший принцип Дао». Здесь Отец и Мать полностью воплощаются в некоторых вещах, и эти вещи – суть вера Учителям. Самое известное из воплощений – Лао-цзы (причем это только одно из воплощений), а наиболее древнее воплощение – Хуан-ди. Каждое из новых воплощений – это Небесный Наставник, чаще всего из рода Ли, который до сих пор является главой всех нынешних даосских общин.

Путь Дао не связан с каким-то особенным образом жизни или поведением, цель которого – противопоставить себя общественному мнению. Напротив, даосская мудрость как бы очищает человека от привычного, общепринятого, после чего тот интуитивно определяет для себя истинный путь. Примером такого пути служат т. н. бессмертные святые. «Бессмертный святой» – это традиционное китайское понятие, сформировавшееся в царствах Чу и Ци; бессмертный святой – это тот, кто достиг полного совершенства, соединил свое начало с природой самого космоса; это тот, кто «избавился от трупа», кто побеждает стихию и демонов, кто обладает властью и творит чудеса, кто открывает людям истину. Вообще, это понятие впервые встречается в древней китайской мифологии, там эти святые достигали неких пяти островов, где-то на северо-востоке океана. В царстве Ци об этих островах существовало предание: «Некогда они плавали по морям и были очень неустойчивы и поэтому неудобны для проживания на них бессмертных святых. Тогда святые обратились с просьбой о помощи к богине Нюй-Ва, чтобы она помогла устранить эти неудобства. В ответ на это Нюй-Ва поставила огромных черепах одну на другую, подведя подобную пирамиду под каждый из островов. Но так как святые живут как в раю, то они часто веселятся и танцуют, и тогда черепахи тоже начинают танцевать, отчего острова в такие моменты страшно сотрясаются и черепах приходится утихомиривать с помощью заговоров и угроз».

Судя по всему, многие бессмертные святые, о которых рассказывают даосы, когда-то в самом деле жили на земле, примерно в I в. до н. э. Кем были эти святые? Они были и советниками при императорах, и братьями советников, и полководцами, потерпевшими поражения, и людьми, изначально необычными – шея как у цапли, красные глаза, рыжая, торчащая в разные стороны борода. Чем же знамениты эти святые? Много свидетельств о них сохранилось в китайском театре. В театральных постановках они, как правило, совершают разные подвиги, восстанавливают справедливость, наказывают зло, творят всевозможные чудеса, путешествуют и т. д. Наиболее характерны из них две фигуры: девица Хэ и юродивый Лань. Девица Хэ была с рождения как бы не от мира сего, она не знала грамоты и хотела лишь одного – стать легкой, чтобы научиться летать и полететь к вратам Небесного Нефритового Дворца, где правит Небесный Нефритовый Владыка. Поэтому она ничего не ела, кроме слюды, в течение пятнадцати лет и однажды взлетела, оказавшись у Врат Небесного Дворца, где находится и по сей день, подметая цветы, регулярно опадающие с вечноцветущих персиковых деревьев, которые растут у его стен. На этих деревьях вызревают персики бессмертья. Что же особенного сделала девица Хэ? Ничего. Ее жизнь – сплошное недеяние.

Юродивый Лань также знаменит не чудесами и не подвигами. Пьяница и гуляка, плясавший и этим зарабатывавший себе на жизнь, который просил подаяние и довольствовался малым, над которым все смеялись, но смеялись не зло. Зимой он спал на снегу, а летом заворачивался в теплый халат. Когда ему давали деньги, он спрашивал: «Что это такое?», а затем нанизывал их на веревку и таскал за собой, раздавая нищим. Он не ел ничего, кроме риса. Однажды, когда он танцевал на берегу озера, пил вино, смеялся и беседовал с друзьями, с неба раздались звуки бамбуковой флейты и тимпанов. Сверху спустилась цапля, а Лань сел на нее, и она вознесла его к небесам. Что же выдающегося совершил Лань? Ничего. Он жил абсолютно естественной жизнью, жизнью Дао. Если проводить типологическое сравнение, то схожие примеры можно найти в индийской культуре – в шраманизме (вид аскетизма), и в древнегреческой культуре – в движении киников. Единственное различие здесь в том, что киники слишком противопоставляли себя обществу, слишком явно выставляли свою нарочитую естественность, в чем-то даже животную. Но Дао – это такая естественность, которая не противопоставляет себя ничему и никому. Для даосов мир есть живое, одухотворенное целое, в котором действуют многоразличные силы и во благо и во зло.

Что такое зло для архаичного человека? Можно привести пример из античной литературы. Плутарх в своем трактате об Исиде и Осирисе говорит о том, что в некоторые периоды времени все люди «надевают» лик скорби, начинают поститься, а жрецы в храмах начинают сквернословить и совершать действия и телодвижения, которые в обычной жизни немыслимы. Почему это происходит? Дело в том, что эти периоды были посвящены злым демонам, питающимся сквернословием, бесчестием, несчастьями и болезнями. Поэтому все люди изображают больных, постятся, а жрецы в храмах изображают нечестие. В результате демоны, «питаясь» всем этим, оставляют людей в покое. Таким образом, это как бы не абсолютное зло, а просто характерная черта природных стихий, ведь наводнение, ураган, землетрясение сами по себе не являются злом, они – лишь естественное проявление природных сил. Все эти демоны столь же естественны и являются злыми лишь с субъективной точки зрения человека. Иными словами, подлинное зло для даосов – это отклонение от пути Дао или неприятие его, а подлинное благо – это следование пути Дао.

У этих злых и добрых демонов все очень строго организовано: есть демоны, отвечающие за болезни, есть отвечающие за природные катаклизмы, есть – за плохое настроение и т. п. Каждый из видов демонов объединяется в группы, которые управляются специальным «чиновником», те в свою очередь образуют группы, также возглавляемые своим «чиновником». Более того, Верховный Даосский Наставник выступал как бы «Верховным чиновником» во всем мире, и когда Китай одолевали злые демоны, как то: нашествие варваров, засуха, наводнение, неурожай, ураган, то Верховный Наставник (из рода Ли или Чень) писал указ, обращенный к злым духам. После этого указ распространялся по всем монастырям и там зачитывался, а злые демоны, соответственно, утихомиривались.

Античная философия

Философия как особая сфера умственной деятельности человека впервые в истории мировой цивилизации возникла в конце VI в. до н. э. Родиной ее является Древняя Греция, давшая миру огромное количество выдающихся философов. Некоторые исследователи считают, что этому способствовали особые социально-политические и экономические факторы: становление античной демократии с ее политическими свободами и правами, развитие ремесел и расширение торговли с соседними странами, рост самосознания граждан демократических полисов Древней Греции. Как бы то ни было, именно грекам принадлежит слава первых по-настоящему свободных мыслителей древности, переставших удовлетворяться традиционной мифологической картиной мира и попытавшихся самостоятельно, опираясь лишь на собственное умозрение, постичь тайны мироздания.

Античной философии была уготована долгая судьба. Она просуществовала в общей сложности около тысячи лет, пока в 529 г. византийский император Юстиниан не издал указ о закрытии в Афинах всех философских (в те времена – языческих) школ.