Текст книги "Философия. Словарь неофита"

Аристотель об идеальном государстве. Интересен, в этой связи, взгляд Аристотеля на меру в политическом отношении. Какое государство можно считать наилучшим? То, в котором, утверждает Аристотель, во всем соблюдается мера – даже в его величине. Он говорит: «Для величины государства, как и всего остального… существует известная мера. В самом деле, каждое из них, будучи либо чрезвычайно малым, либо выдаваясь своей величиной, не будет в состоянии проявлять присущих ему качеств, но в одном совершенно утратит свои естественные свойства, а в другом эти свойства будут обретаться у него в плохом состоянии». Далее, если государство является монархическим, то хорошо, если править в нем будет царь, но не деспот. Если правит аристократия, то она не должна превращаться в олигархию, т. е. не должна стать своекорыстной. Так же как и демократия не должна становиться властью своевольной невежественной толпы.

Но любое государство, как известно, состоит из отдельных людей. Поэтому Аристотель дает весьма характерное и своеобразное определение человеку как элементу государства: «Тот, кто не может составить часть некоего сообщества, кто не нуждается ни в чем и ни в ком, достаточен самому себе, тот, не являясь частью государства, – либо зверь, либо Бог». Далее следует знаменитый аристотелевский вывод: человек есть политическое животное. Однако не все, кто живет в государстве, могут считаться его гражданами. Чтобы называть себя гражданином, говорит Аристотель, необходимо принимать непосредственное участие в управлении государством, участвуя в выборах, принимая законы, заседая в судах. А для этого надо обладать достаточным количеством денег и свободного времени. Таким образом, гражданами государства могут быть лишь немногие избранные люди, а все остальные, включая рабов, инородцев и малоимущих свободных, призваны обслуживать первых.

Выводы. Творческое наследие Аристотеля поистине огромно. Его современники насчитывали до четырехсот философских работ, принадлежащих его перу! Именно Аристотель первым в истории человечества начал мыслить системно. Всякая проблема, которой касался Аристотель, рассматривалась им поэтапно, всесторонне, детально. Круг его интересов был поистине огромен – логика, политика, этика, риторика, математика, физика, искусство, филология, история, эстетика. В отличие от Платона, Аристотель мало интересовался тем, какой должна быть вещь. Его больше привлекало конкретное изучение этой вещи. Он, по сути дела, стал первым настоящим естествоиспытателем, сумев в течение своей жизни изучить и описать более 500 (!) видов различных животных. При этом он их не просто описал, но и классифицировал, заложив основы будущей науки – зоологии. Позднее его ученики, перипатетики, продолжили дело учителя и занялись детальным изучением растительного мира. Это стало основой еще одного раздела науки – ботаники.

Нельзя также не отметить, что именно Аристотель начал специальное изучение свойств и особенностей человеческой души, что стало началом современной науки – психологии. Не будет преувеличением сказать, что в лице Аристотеля античный мир дал человечеству такого гения, учение которого стало основой для многих религиозно-философских систем на многие сотни веков. Достаточно отметить, что и зарождение арабской науки, и укрепление католического богословия стали возможными благодаря трудам этого великого древнегреческого мыслителя.

Диоген Синопский
(ок. 400 – ок. 325 до н. э.)
«Главное в жизни – полная свобода!»

В случае Диогена Синопского отделить жизнь от учения практически невозможно. Многие исследователи даже считают, что он вовсе и не был философом, ибо никакого учения не оставил. К тому же огромное количество анекдотов про него создает впечатление едва ли не легендарности этого персонажа античной философии. Однако обойти вниманием такую колоритную фигуру, как Диоген, едва ли возможно. Тем более, что он стал, по существу, самым ярким представителем интересного и самобытного направления в древнегреческой философии – кинизма.

Киническое учение. Киники (в более позднем произношении – циники), бродячие нищенствующие мыслители, ведут свое происхождение от ученика Сократа Антисфена, деятельность которого приходится на начало IV в. до н. э. Именно в этот период стал все более ощущаться глубокий кризис древнегреческой общины и ее демократического управления. Нарастало социально-экономическое неравенство. Рушились традиционные мифологические представления. В противовес им появлялись новые философские учения, наперебой восхвалявшие различные жизненные ценности. В этих условиях главным становился этический вопрос философии: как жить? Киники ответили на него однозначно – жить надо свободно, независимо ни от кого и ни от чего. Богатство, слава, роскошь, изнеженность, плотские удовольствия – только временные явления; они губят душу, «привязывая» к себе человека и уничтожая его свободу. Поэтому, чтобы добиться полного освобождения души и тела, истинный мудрец должен жить максимально упрощенной жизнью, довольствуясь лишь самым необходимым. Он должен отказаться от всех благ цивилизации, от всех условностей общества, от любой душевной привязанности и всего, что они считали предрассудками. Только так он станет абсолютно свободным, а значит, и счастливым человеком.

Диоген и его социальное положение. Диоген родился в черноморском городе Синопе в семье изворотливого фальшивомонетчика, причем, по свидетельствам древних авторов, сам в юности активно помогал отцу в этом деле. Однако вскоре их «бизнес» был раскрыт властями, и молодой Диоген едва унес ноги от справедливого наказания. Таким образом Диоген оказался в Афинах – без средств к существованию, без связей и каких бы то ни было перспектив. Здесь он познакомился с Антисфеном, нищенствующим философом-киником, и стал его учеником. Правда, по прошествии некоторого времени он сам превратился в настолько популярного в Афинах человека, что затмил учителя своей славой, превзойдя его даже в образе жизни. Так, например, в полном соответствии с киническими воззрениями, он вел максимально аскетическую жизнь, обходясь самым малым. Известно, что все его имущество состояло из старого плаща, посоха и плошки для воды, которую, впрочем, он выбросил, увидев, как мальчик пьет воду прямо с ладони. «Подумать только – младенец превзошел меня в простоте жизни!» – воскликнул он при этом. Никогда никакого своего жилья Диоген не имел, если не считать глиняной бочки, в которой он жил на склоне лет. «Моим домом является весь мир», – часто говорил он. Спал на земле, укрывшись плащом, поэтому отличался хорошей закалкой. Помимо этого, чтобы еще больше приучить себя к лишениям, он в летнюю жару ложился на раскаленный песок, а в зимнюю стужу обнимал промерзшие мраморные статуи. Ел очень мало и самую простую пищу, жил в основном подаянием. Однако подавали ему далеко не всегда, поэтому Диоген приучал себя к отказу тем, что подолгу просиживал с протянутой рукой перед храмовыми статуями. Когда же видел богатого человека, говорил: «Если подаешь другим, то подай и мне, если никогда никому не подавал, то начни с меня!» По другим сведениям, завидев издалека богача, он кричал ему: «Отдай мне мои деньги!» Есть даже рассказ о том, как некий известный в городе скряга сказал ему: «Я подам тебе милостыню, если ты меня убедишь это сделать». Диоген ответил: «Если бы я мог, я убедил бы тебя повеситься!»

Диоген и морально-нравственные нормы. Необходимость просить милостыню безусловно нарушала главный принцип киников – ни от кого не зависеть. Поэтому во всем остальном они старались добиться полной свободы. И в этом плане Диоген также был непревзойденным киником. Он сознательно нарушал все моральные и нравственные установки древнегреческого общества, проявляя порой открытое презрение к окружающим. Причем делал он это настолько изощренно и оригинально, был при этом так остроумен и находчив, что сердиться на него было почти невозможно! К примеру, вопреки общественным нормам он ел на площади, заявляя при этом, что если «можно голодать на площади, то, значит, можно здесь же и утолять голод». В присутствии всех он справлял все свои нужды и говорил, что «ничто естественное не может считаться дурным». Когда кто-то привел его в богатый дом и потребовал, чтобы он вел себя здесь прилично и не плевал на пол, то Диоген плюнул прямо в лицо спутнику. «Я не нашел для этого другого подходящего места», – так он объяснил ему свой поступок.

Диоген и общество. Однако не надо думать, что Диоген, как и другие философы-киники, отличался только острословием и вызывающим поведением. Нет, эти мыслители старались по мере сил и возможностей научить людей (в соответствии со своими убеждениями) правильной и счастливой жизни. Однако нежелание людей прислушиваться к голосу разума огорчало их до глубины души. Широко известно, как зачастую среди бела дня Диоген ходил по городу с факелом и на все удивленные вопросы отвечал: «Я ищу человека!» В другой раз на площади он пытался объяснить людям что-то очень важное, но из-за сложности вопроса все быстро расходились. Тогда он засвистел по-птичьи, и вокруг него сразу собралось большое количество народа. «Как же так, – с упреком воскликнул Диоген, – на птичий свист вы сбегаетесь, а послушать философа не хотите!» А однажды, как гласит предание, он настолько рассвирепел от человеческой беспечности и равнодушия к высоким истинам, что, став на площади, начал громко звать людей. Когда же сбежалась целая толпа, он схватил свой посох и принялся дубасить всех подряд со словами: «Я звал людей, а не скотов!» Понятно, что подобными методами никого урезонить было невозможно, и в конце жизни Диоген уже не прибегал к «силовому воздействию». Отчаявшись «достучаться» до человека, он вообще перестал относиться к большинству людей как к представителям рода человеческого. Например, когда его, выходящего из бани, спросили, много ли народу там моется, он ответил: «Народу много – людей мало…»

Диоген и власть. К власть имущим Диоген относился не только безо всякого подобострастия, но и держался с ними откровенно независимо. Известен рассказ о том, как однажды великий Александр Македонский в окружении блестящей свиты подошел к Диогену, гревшемуся на солнце рядом со своей бочкой. Однако его появление не вызвало у Диогена никакой реакции. «Я великий царь Александр, будущий повелитель мира!» – со значением произнес Македонский. Приоткрыв один глаз, философ ответил: «А я Диоген по прозвищу Собака». «Ты можешь просить у меня чего хочешь!» – вновь обратился к нему Александр. «Отойди немного в сторону и не загораживай мне солнце», – попросил Диоген. Конечно, Александр не был бы самим собой, если бы не нашел типично «греческого» (и в то же время царского) ответа на эту неслыханную дерзость. «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном», – сказал он с улыбкой, обращаясь к своим спутникам.

В другой раз Диогену сказали, что тиран города Пердикка грозится казнить его. «Хуже было бы, если бы он объявил, что ему и без меня хорошо живется!» – как ни в чем не бывало ответил Диоген. А однажды кто-то в его присутствии стал с восхищением говорить о том, как хорошо другу и соратнику Александра Каллисфену при царском дворе. «Вот уж поистине несчастная судьба – завтракать и обедать не тогда, когда хочется тебе, а когда этого желает царь!» – воскликнул Диоген. Существует и такая история. Как-то раз Диоген мыл себе на обед сырые овощи. Его увидел известный тогда в Афинах «придворный» философ Аристипп. «Если бы ты умел водиться с тиранами, не пришлось бы тебе мыть себе овощи», – самодовольно сказал он Диогену. «Если бы ты умел мыть себе овощи, не пришлось бы тебе водиться с тиранами», – невозмутимо ответил Диоген.

Диоген и философия. Диогену посчастливилось жить в блестящую эпоху расцвета древнегреческой философии. В одно и то же время с ним по афинским улицам и площадям ходили такие мыслители, как Платон, Аристотель, Зенон, Евклид, Аристипп, Теофраст и многие другие. При этом он был одним из самых язвительных и непримиримых оппонентов самого Платона. Так, например, однажды Платон говорил в своей Академии о том, что человек – это двуногое существо без перьев. Тогда Диоген общипал петуха и принес его прямо к нему на занятие: «Вот, Платон, – твой человек!» После этого Платону пришлось добавить к своему определению фразу: «И с широкими ногтями». Однако, в целом, Диоген довольно уважительно относился ко всем, кто занимается настоящей философией, а не пустословием и красноречием. Многие, даже самые знаменитые ораторы, такие как Демосфен, старались поменьше попадаться ему на глаза и на язык. Например, однажды он подошел к толпе, слушавшей известного в ту пору ритора Анаксимена, и стал показывать людям соленую рыбу. Все тотчас перестали слушать и уставились на Диогена. Анаксимен, естественно, возмутился и стал грозить Диогену, а тот ответил: «Чего сердишься, Анаксимен, если даже грошовая соленая рыбка опрокинула все твои рассуждения!» Сам же он так говорил о том, что дала ему философия: «Она научила меня быть готовым ко всякому повороту в судьбе». А на чей-то язвительный вопрос о том, почему люди всегда подают милостыню калекам и нищим, но ни разу – философам, ответил: «Это потому, что они понимают, что калеками или нищими они еще могут стать, а вот философами – никогда!»

Диоген и религия. В отношении богов у Диогена также были весьма независимые взгляды, что в ту пору, кстати говоря, было небезопасно. К примеру, он не считал зазорным при необходимости украсть что-нибудь из храма. Открыто смеялся над суевериями. Однажды кто-то, оскорбленный его насмешками, крикнул: «Я вот сейчас одним ударом разобью тебе голову!» «А я вот сейчас чихну налево от тебя, и ты затрясешься от страха!» – ответил Диоген. Дело в том, что древние греки считали дурным предзнаменованием, если кто-то чихал слева, а если справа – добрым. В другой раз Диоген увидел человека, совершавшего довольно тяжелый обряд очищения. «Несчастный, – воскликнул Диоген, – очиститься от жизненных грехов с помощью обряда – все равно что пытаться это сделать, исправляя грамматические ошибки!» Незадолго до его кончины некоторые афиняне уговаривали Диогена принять посвящение в мистерии (особые религиозные таинства древних греков). Считалось, что благодаря этому каждый посвященный может после смерти обрести покой и благоденствие. «Смешно, – ответил Диоген, – если Агесилай и Эпаминонд будут на том свете мучиться, а всякие ничтожные люди только благодаря посвящению – обитать на островах блаженных!» За такие слова любой другой человек мог бы оказаться под судом, но престарелый Диоген уже ничего не боялся. Хотя на провокационный вопрос торговца Лисия, верит ли он в богов, ответил: «Конечно верю! Ведь я тебя иначе как обиженным богами и назвать-то не могу!»

Смерть Диогена. По преданию, Диоген прожил около 90 лет, причем бо́льшую часть жизни – в Афинах. Несмотря на его острый язык и ершистый характер, афиняне в целом любили и уважали Диогена. Так, когда мальчишки из озорства разбили его бочку, горожане постановили купить ему новую, а мальчишек – высечь. Интересно, что незадолго до смерти он увидел, как мышка подбирается к его еде. «Подумать только, – рассмеялся Диоген, – теперь и у меня появился нахлебник!»

Однако умер Диоген не в Афинах, а в Коринфе, причем это была смерть настоящего философа-киника. Почувствовав приближение конца, он пришел на городской пустырь и сказал сторожу: «Когда увидишь, что я умер, столкни мое тело в канаву – пусть мои друзья-собаки полакомятся!» Однако горожане не позволили сторожу это сделать. Они похоронили Диогена с почетом, а над его могилой установили мраморную стелу, увенчанную статуей собаки. Внизу была надпись: «Даже бронза разрушается со временем, но слава твоя, Диоген, останется в веках, ибо лишь ты смог убедить смертных людей, что жизнь сама по себе достаточна, и указать им самый простой жизненный путь».

Впрочем, история рассудила иначе. Век кинической философии был недолог, и уже Цицерон, спустя всего два столетия, скажет о киниках: «Их система не могла не провалиться ввиду отсутствия у них чувства брезгливости и отвращения к грязи; без этого ничего не может быть правильного, ничего честного».

Зенон Китийский
(ок. 336 – ок. 262 до н. э.)
«В жизни надо быть стойким!»

Жизнь. Зенон был купеческим сыном из кипрского г. Китиона. Был он, по описаниям его современников, довольно нескладен. С кривой шеей, худощавый, высокий, но слабосильный молодой человек, со смуглой кожей и непомерно толстыми ногами. Вполне возможно, что подобный «негероический» облик заставлял его задумываться о многих серьезных жизненных проблемах. Еще в юности он обратился к оракулу с вопросом, как ему следует жить. Ответ оракула был, как всегда, многозначительным: «Учись у покойников!» Но Зенон, несмотря на молодость, понял богов правильно – с этого момента он стал читать книги древних авторов. Это давало богатую пищу для размышлений, однако торговые дела не позволяли ему вплотную заняться философией. Но вот однажды Зенон плыл в Афины с грузом пурпура, и его корабль попал в бурю. Чудом спасшись, он добрался до Афин. Там без особых средств к существованию, без друзей и знакомых, он стал посещать книжные лавки и запоем читать философскую литературу. Как-то раз ему попалась в руки книга Ксенофонта «Воспоминания о Сократе». Прочтя ее, он пришел в такой восторг, что спросил у продавца, где можно встретиться с подобными людьми? На его счастье, в этот момент мимо лавки проходил Кратет – философ-киник, бывший ученик Диогена. «Ступай за ним, – сказал продавец книг, – не прогадаешь!» Так начался долгий философский путь Зенона. Однако киником Зенон не стал. Покинув со временем Кратета, он в течение почти двадцати лет учился у двух известных в то время философов платоновской Академии – Полемона и Ксенократа. Затем наступил и его час.

Не будучи гражданином Афин, Зенон не имел права не только приобретать собственность в городе, но даже и арендовать какое-либо здание полностью. Поэтому он начал излагать свое учение прямо на афинской площади. Здесь, в качестве укрытия от палящего солнца и дождя, был построен специальный портик – расписная стена с навесом, опиравшимся на колоннаду. Портик по-гречески – «стоя». Вот в этом-то портике и стали собираться те, кто слушал Зенона. Постепенно у него появились ученики, которых стали называть стоиками, а само учение – стоическим. Оно просуществовало, в общей сложности, около 600 лет, сойдя со сцены только с окончательным утверждением христианства.

Зенон, по общему мнению его современников, вел исключительно умеренный образ жизни. Ел очень мало и только сырые овощи и фрукты. Был малоразговорчив, сдержан, даже суров. Не выносил неумеренности ни в чем и ни у кого бы то ни было. Как-то македонский царь Антигон Младший, очень ценивший Зенона, напился на пиру и спросил его: «Что мне для тебя сделать, Зенон?» «Протрезветь!» – ответил философ. Кроме того, он отличался кристальной честностью и справедливостью. Афиняне, ценя эти его качества, доверяли ему хранить ключи от городской крепости.

По преданию, незадолго до смерти Зенон, выходя из дома, потерял равновесие и упал. Уже лежа на земле, он постучал по ней и сказал: «Иду, иду я: зачем зовешь?!» И в последующие дни, отказавшись от принятия пищи, он скончался.

Учение. Зенон, в отличие от Диогена и всей кинической школы, разработал стройное учение, включавшее в себя и теорию познания мира (логику), и теорию познания бытия (физику), и правила поведения в жизни (этику). Направлено оно было в первую очередь против разрушающего воздействия кинической философии. Кроме того, в политическом отношении это было одно из самых тяжелых времен в греческой истории. Период македонского владычества был очень тягостен для гордых греков, достигших в ту пору больших высот в развитии культуры. Рушилась не только политическая система Эллады, но и все традиционные общественные идеалы. Все это угрожало гибелью само́й греческой цивилизации. В этих условиях вырастала потребность в объединяющем учении, способном сплотить нацию, дать ей новые, жизнеутверждающие идеи. К построению такого учения и стремился Зенон, причем едва ли не основным разделом его философии стала именно этика – наука о правильной, добродетельной жизни.

Этика. Как уже было сказано выше, Зенон недолго оставался учеником киника Кратета. Чрезмерная нарочитость в нищете, вызывающее презрение к окружающим и откровенная грубость киников вскоре оттолкнули его от кинической идеологии. Но и основами платонической этики (утверждавшей, что главная цель настоящего мудреца – созерцание Истины) Зенон не был полностью удовлетворен. Учение же Аристотеля о том, что во всем и всегда следует руководствоваться чувством меры, он отверг. Само время и обстановка в стране диктовали необходимость новой, последовательной и твердой нравственной позиции.

Прежде всего Зенон задался вопросом о конечной цели в жизни всякого человека, а не только мудреца. В самом деле, к чему стремится человек в процессе своей жизнедеятельности? К счастью, утверждает Зенон. Причем каждый понимает счастье по-своему – отсюда и все беды человечества. Чтобы исправить ситуацию, необходимо выработать общее понятие счастья и придумать способы его достижения. Кроме того, в условиях иноземной (македонской) оккупации такое понятие должно носить не только универсальный, но и активный, деятельный характер.

Так в чем же заключается счастье? – задается вопросом Зенон. Очевидно, что не в тихом и безмятежном созерцании Истины, и не в осторожном следовании чувству меры, и, тем более, не в добровольной нищете. Первое предназначено горделивым мудрецам, второе – обывателям, третье – неудачникам. А что же делать нормальному, «среднему» человеку? Следовать своей природе! – отвечает Зенон. Главное – это осознать, что ты являешься частью мирового процесса, частицей вселенной. Каждый, даже самый мелкий элемент выполняет свою роль, служит определенной цели, подчиняется общемировым законам. То же происходит как с отдельным человеком, так и с человеческим обществом в целом. Здесь также действуют неумолимые законы природы и общественного развития, которые никоим образом не зависят от человека, но которым человек подчинен полностью.

Здорового, физически крепкого человека кусает бешеная собака, и он в страшных муках умирает. Отряд храбрых, сильных воинов плывет по морю на галере, как вдруг – страшная буря, и все они в одночасье гибнут в пучине. Цветущий город разрушен неожиданным землетрясением. Кого-то поражает молния. Подобных примеров, когда жизнь и смерть человека зависят от неких внешних сил, можно привести множество. Зенон был первым, кто сказал об этом коротко и ясно – это судьба! Она неотвратима, неумолима и весьма часто откровенно жестока по отношению к человеку. Однако он может и должен быть счастливым, т. е. следовать своей природе даже в этих, порой невыносимых условиях. Главное – уметь противостоять ударам судьбы. Родился ты рабом или уродом, нищим или больным – это было не в твоей власти. У тебя умерла любимая дочь, сгорел дом, утрачены все сбережения – это от тебя никак не зависело. Какой же смысл плакать, скорбеть и причитать по поводу доставшегося тебе удела? Ведь это судьба, от нее не убежишь! Однако ты можешь встретить ее мужественно, «с открытым забралом». Так будь же достоин своей судьбы, говорит Зенон. Сыграй свою жизненную роль с честью и достоинством, раз уж ничего нельзя изменить. Это и будет лучшим примером следования собственной природе.

Для этого необходимо «вырабатывать характер»: уметь внутренне отрешаться от всяческих страстей и желаний, быть выше любых привязанностей и привычек. Равным образом спокойно относиться как к страданиям, так и к радостям. Научиться не поддаваться гневу, недовольству, страху, скорбям и тревогам. Не испытывать ни наслаждения, ни удовольствия, ни удовлетворения. Не должно быть и таких эмоций, как почитание, уважение, восхищение, благоговение. Что булыжник, что слиток золота, что сухарь – стоику все равно. Он не ставит ни во что роскошь, славу, комфорт, успех, богатство. И даже если он испытывает невыносимую физическую боль, он никак не должен проявлять этого внешне.

Такой жизненный идеал мудреца-стоика Зенон назвал апатия, т. е. невозмутимость, спокойствие, бесстрастность. Достигший его становится поистине счастливым человеком, даже если он раб. Ибо раб, стоически переносящий все свои страдания, считает Зенон, гораздо свободнее любого царя, который находится в плену необузданных страстей. Этот раб спокойно и гордо следует своей судьбе, т. е. соответствует своей природе. Он обладает высшим пониманием истины, в то время как все остальные мечутся, суетятся, страдают и переживают понапрасну.

Зенон о судьбе и свободе. Здесь Зенон столкнулся с одним весьма сложным затруднением. В самом деле, если понятие счастья неотделимо от свободы (пусть даже и внутренней, духовной), то каким образом можно это совместить с неотвратимостью человеческой судьбы? Ведь если весь жизненный путь человека предопределен, то ни о какой свободе не может быть и речи. Если человеку падает на голову кирпич, то это кем-то уже заранее было предрешено. Значит, ему остается только подчиниться и смириться со своей участью. Здесь нечего и помышлять о том, чтобы как-то изменить ход событий своим свободным волеизъявлением. Как же быть?

Тем не менее отказываться от идеи свободы нельзя, и Зенон находит блестящий выход, устраняющий это противоречие. Да, говорит он, человеку на роду написана его судьба и каждый его поступок предопределен. Однако он свободен в выборе своего отношения к судьбе – он может принять ее такой, какая она есть, или не принять. Истинная свобода, по Зенону, как раз и заключается в том, чтобы не просто смиряться с ударами судьбы, а осмысленно жить в таких условиях. Все поступки и решения должны согласовываться с тем, что неизбежно должно совершиться. Поэтому истинный стоик обязан «слушать» и «слышать» свою судьбу, ни в коем случае не сопротивляясь ей. Хорошей иллюстрацией здесь может послужить известная стоическая поговорка: «Кто хочет, того судьба ведет, кто не хочет – того тащит». Сам Зенон на вопрос, что ему дала философия, ответил: «Я делаю с охотой то, что без нее я делал бы с неохотой».

Зенон о добре и зле. Интересен взгляд Зенона на понятия добра и зла. Он впервые в античной философской мысли отделил их от физических вещей и всего, что связано с человеческим телом. Ибо, говорит Зенон, добро и зло являются понятиями духовной жизни человека, а следовательно, только они и могут быть моральными. Иными словами, мораль для Зенона – это то, как человек относится к вещам и явлениям жизни, и не более того. В самом деле, амфора с вином, так же как и кухонный нож, сами по себе не являются злом. Однако если человек выпьет слишком много вина или, вместо того чтобы резать хлеб, использует нож для грабежа и убийства, то здесь уже нужно говорить об аморальном поведении.

Более того, даже такие ценные для всякого человека понятия, как здоровье, жизнь, красота, богатство – совершенно не относятся, по мысли Зенона, к сфере морали. К примеру, богатство не может рассматриваться как безусловное добро, ибо огромные деньги могут принести человеку не меньший вред, чем их недостаток. Вне морали также находятся болезни, уродство, смерть, неволя, нищета и т. д. В этом смысле известная поговорка – «бедность не порок» – как нельзя лучше подходит под идеи стоицизма. При этом, однако, не стоит думать, будто ко всему вышесказанному Зенон относился с полным безразличием. Если говорить о том, чтобы жить в согласии со своей природой, то и здоровье, и физическая сила, и красота, и сама жизнь являются все-таки вещами ценными, позитивными, по сравнению с болезнями, бедностью, смертью, уродством, которые Зенон считал малоценными.

Зенон о равенстве людей. Одним из безусловных новшеств, привнесенных стоическим учением в античную культуру, была идея равенства всех без исключения людей. Зенон в этой части своей доктрины исходил из простых и ясных принципов природной жизни всех животных организмов. Они, по его наблюдениям, всегда стремятся к сохранению своей жизни. Сама природа устроила так, чтобы каждое живое существо на Земле заботилось о себе, любило себя и боролось за себя до последней возможности. Человек же по многим своим свойствам превосходит животных. Он обязан думать не только о себе, но и о своих родных, близких. А раз так, то и весь род человеческий должен рассматриваться как единая семья, единый организм. Зенон был убежден, что каждый способен морально совершенствоваться в попытках обрести долгожданный покой и счастье. Поэтому не имеет значения, кто ты – царь или раб, мудрец или ремесленник, аристократ или погонщик мулов, – перед лицом всесильной единой Природы все равны.

Вполне очевидно, что эта часть зеноновского учения была призвана способствовать большему сплочению греческой нации перед лицом иноземных оккупантов. Во всяком случае, это была первая попытка с помощью философских идей указать народу пути возможного выхода из глубочайшего политического и духовного кризиса.

Зенон о Боге. Из этической части учения Зенона вытекали и соответствующие представления о божественном начале. Как сообщает один древний источник, стоики вслед за Зеноном считали, что «Бог проникает всю реальность, он – интеллект, душа, природа…»

Согласно Зенону, весь материальный мир порождается единым началом – божественным разумным Логосом. Причем этот Логос неотделим от самого мира и представляет собой особый космический огонь. Вот как об этом сообщает один стоический источник: «Бог – это созидающий разумный огонь, временами порождающий космос, содержащий в себе разумные семена всех вещей, благодаря которым рождается все». Таким образом, получается, что стоический Бог – Логос – одновременно находится везде и во всем без исключения. Такой тип представлений о Боге называется пантеизмом. А из этого следует, что для того, чтобы быть в ладу с самим Богом, необходимо быть в ладу с миром. И раз этот мир является лучшим творением Бога, то все, что совершается и с тобой, и с миром, есть закономерный, неотвратимый ход вещей. С этим надо смириться и принимать это как должное.

Зенон и теория «вечного возвращения». Если разумный огонь порождает космос, то у этого космоса должен быть и конец. Жизненный опыт подсказывал Зенону, что огонь может выступать и как созидающее, и как разрушающее начало. Это полностью соответствует древнему наблюдению о неизбежном разрушении и гибели всего появившегося, порожденного. Поэтому существующий ныне мир, согласно Зенону, неминуемо должен погибнуть в огромном мировом пожаре, который уничтожит и саму Землю.