Текст книги "Единичные и множественные преступления"

Для начала остановимся на решении проблемы собственно стадий квалификации, которые в целом тоже представлены в данной теории: необходимо максимально полно установить фактические обстоятельства дела, создать мысленно структуру общественно опасного деяния и сопутствующих иных элементов совершенного правонарушения, найти схожую диспозицию нормы уголовного закона, мысленно структурировать ее, сопоставить содеянное и диспозицию нормы закона и сделать вывод о их соответствии и необходимости применения именно данной нормы. Однако оформлены в различных источниках данные стадии различным образом. Так, В. Н. Кудрявцев выделяет этапы решения задач квалификации[510]510
  Кудрявцев. В. Н. Указ. соч. 1972. С. 199–207.


[Закрыть] и этапы квалификации.[511]511
  Там же. С. 226–238.


[Закрыть] При таком подходе в теории появляются какие-то две группы этапов квалификации, которые на понятийном уровне не могут быть разъединены. Обращение к сущностному уровню позволяет отметить, что под этапами решения задач квалификации автор понимает собственно стадии квалификации, тогда как под этапами квалификации – стадии уголовного процесса в сопоставлении со стадиями квалификации. Представляется, было бы более понятным, если бы автор выделил две эти позиции – стадии (этапы) квалификации преступлений и их соотношение со стадиями уголовного процесса, которые автор удачно раскрыл в плане решения четырех задач,[512]512
  Там же. С. 196–198, 226–238.


[Закрыть] говоря по существу о различных уровнях познания исследователем фактических обстоятельств дела и нормативного материала на различных стадиях уголовного процесса: от самого низкого на стадии возбуждения уголовного дела до самого высокого на стадии рассмотрения в кассационной или надзорной инстанции.[513]513
  Кадников Н. Г. Указ. соч. С. 14–20.


[Закрыть]

По нашему мнению, более запутанную структуру этапов (стадий) квалификации предлагает Б. А. Куринов. Он пишет, что «процесс квалификации преступлений состоит из трех этапов» и называет: 1) выявление наиболее общих признаков деяния; 2) выявление родовых признаков деяния и 3) выявление и сопоставление видовых признаков деяния.[514]514
  Куринов Б. А. Указ. соч. С. 67–68.


[Закрыть] На первом этапе «лицо, осуществляющее правоприменительную деятельность, решает вопрос о том, имеются ли в данном конкретном случае признаки преступления или же это деяние следует квалифицировать как проступок».[515]515
  Там же. С. 67.


[Закрыть] На наш взгляд, здесь несколько ошибок. Во-первых, при квалификации, т. е. отождествлении деяния с моделью преступления, речь идет только о деянии, словно при квалификации присутствует только один объект. Во-вторых, нельзя выделять какие-то общие признаки без сопоставления с чем-то (общие между чем и чем); в философии общее и рассматривается как «сходство признаков вещей».[516]516
  Философский энциклопедический словарь. С. 447.


[Закрыть] В-третьих, невозможно на общем уровне отделить преступление от проступка, не рассмотрев видовых особенностей правонарушения, а их-то автор и вывел на третий этап, т. е. уже после установления общности элементов. На втором этапе «происходит выявление родовых признаков преступного деяния, т. е. устанавливается, какой главой Уголовного кодекса охватывается рассматриваемое преступление».[517]517
  Куринов Б. А. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть] Ситуация и с этим этапом ничуть не лучше, чем с предыдущим. Прежде всего, автор не имел права говорить о «рассматриваемом преступлении», поскольку его-то пока и нет, не определены видовые признаки преступления; это прерогатива только иного этапа. Кроме того, неприемлема и дальнейшая аргументация автора (брать за основу родовой объект или специального субъекта: для должностных преступлений – должностное лицо, для воинских – военнослужащий), поскольку в реальном поведении лица нет никакого объекта, объект можно вывести только на основе всей совокупности выявленных элементов, по одному признаку этого сделать нельзя, то же самое должностное лицо может быть субъектом и преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, и преступлений против правосудия, и преступлений против порядка управления, и воинских преступлений (хотя оно – военнослужащий). Третий этап – это и есть собственно квалификация преступлений, когда устанавливается тождество деяния определенной модели преступления и, в конечном счете, устанавливается вид преступления.

Вместе с этапами квалификации автор выделяет четыре стадии процесса поиска правовой нормы: 1) упорядочение установленных данных и выделение из них юридически значимых признаков; 2) выявление всех возможных законодательных конструкций, которым соответствует имеющийся фактический материал; 3) выявление группы смежных составов преступлений и 4) выбор из этой группы одного состава преступления, признаки которого соответствуют совершенному преступлению,[518]518
  Там же. С. 70–71.


[Закрыть] следуя в этом В. Н. Кудрявцеву.[519]519
  Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 198–202.


[Закрыть] Если внимательно посмотреть на эти две классификации этапов (стадий) квалификации, то нетрудно заметить: во-первых, первая из указанных автором стадия не является стадией процесса поиска правовой нормы в чистом виде, а лишь представляет собой один из подэтапов узнавания фактических обстоятельств дела, т. е. предшествующие квалификации этапы; во-вторых, при исключении его из стадий процесса поиска правовой нормы мы увидим, что оставшиеся три стадии повторяют собой три указанных этапа только на уровне законодательства; и, в-третьих, поскольку и в первой, и во второй классификациях идет речь о едином процессе квалификации, нет необходимости использовать различные термины для установления фактических обстоятельств дела (этапы) и для поиска нормативного материала (стадии), хотя, в общем, это не возбраняется.

Более приемлемо раскрывают этапы процесса квалификации А. В. Наумов и А. С. Новиченко: 1) установление фактических обстоятельств дела, заключающееся в анализе объективных и субъективных признаков, характеризующих совершенное общественно опасное деяние и субъекта преступления; 2) установление уголовно-правовой нормы, которой предусматривается квалифицируемое общественно опасное деяние (как правило, это норма особенной части уголовного права, в случаях неоконченной и совместной преступной деятельности, кроме норм Особенной части, устанавливаются и нормы Общей части); 3) установление тождества признаков квалифицируемого общественно опасного деяния признакам определенного состава преступления, предусмотренного найденной уголовно-правовой нормой.[520]520
  Наумов А. В., Новиченко А. С. Указ. соч. С. 23.


[Закрыть]

Однако достаточно конкретным выступает здесь только первый этап, требующий деятельности по доказыванию обстоятельств дела, хотя вызывает сомнение отнесение данной деятельности к этапам квалификации. Второй и третий этапы поменяли местами, поскольку нельзя установить уголовно-правовую норму, которой предусматривается конкретное деяние (второй этап), без установления соответствия признаков деяния и признаков нормы (а авторы относят это к третьему этапу).

В определенной части с таким решением не согласны некоторые ученые. Так, Е. В. Благов утверждает, что нельзя вводить в квалификацию «процесс установления признаков того или иного преступления в действиях лица» или «установление фактических обстоятельств дела, установление уголовно-правовой нормы» либо «упорядочение фактических данных» и выявление соответствующих составов преступлений,[521]521
  Благов Е. В. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть] поскольку установление фактических обстоятельств дела и уяснение смысла уголовно-правовой нормы являются предпосылками квалификации,[522]522
  Лаптева Е. Н. К вопросу о понятии квалификации преступлений// Юридическая техника и вопросы дифференциации ответственности в уголовном праве и процессе. Ярославль, 1998. С. 53–54; Верина Г. В., Рыбак М. С. Указ. соч. С. 166; Благов Е. В. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть] предварительными условиями квалификации.[523]523
  Сабитов Р. А. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть] Мы готовы согласиться с тем, что установление фактических обстоятельств дела предшествует квалификации, тем более, что сами авторы говорят об этой стадии как имеющей приготовительный характер,[524]524
  Наумов А. В., Новиченко А. С. Указ. соч. С. 20, и др.


[Закрыть] поскольку там еще нечего сопоставлять и сам процесс квалификации отсутствует. Мы готовы согласиться с тем, что уяснение смысла уголовно-правовой нормы предшествует квалификации,[525]525
  См. также: Наумов А. В., Новиченко А. С. Указ. соч. С. 20.


[Закрыть] поскольку минимально грамотный правоприменитель структуру уголовного закона и суть присутствующих там норм должен знать.

Вызывает определенные сомнения исключение из квалификации процесса установления признаков преступления в действиях лица. По мнению самого Е. В. Благова, квалификация – это установление и закрепление предусмотренности выявленного деяния составу определенного преступления.[526]526
  Благов Е. В. Указ. соч. С. 13.


[Закрыть] Если это установление соответствия деяния и закона (как бы терминологически это ни оформлялось), то подобное является процессом установления признаков преступления в действиях того или иного лица. Каким этапом квалификации собирается автор оформлять установление этого соответствия? Данный вопрос остался без ответа, Е. В. Благов вообще не описывает этапы квалификации. На наш взгляд, в данной ситуации прав В. Н. Кудрявцев, предлагавший признавать указанный процесс этапом квалификации.

Нельзя согласиться с Е. В. Благовым в том, что не является этапом установление уголовно-правовой нормы. Ведь весь смысл квалификации и заключается в сопоставлении элементов и признаков деяния с элементами и признаками нормы права; тем самым устанавливается норма права, которая должна быть применена в данном случае. В противном случае автор не будет иметь оснований для вменения лицу соответствующей нормы права как результата квалификации. Именно поэтому правы А. В. Наумов, А. С. Новиченко и Л. Д. Гаухман, считающие возможным выделить данный этап.[527]527
  Наумов А. В., Новиченко А. С. Указ. соч. С. 23; Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., 2001. С. 21.


[Закрыть]

Двоякое отношение вызывает мнение Е. В. Благова об исключении из системы этапов квалификации упорядочения фактических данных. С одной стороны, автор прав, такого самостоятельного этапа нет, поскольку правоприменитель не может отдельно упорядочить фактические данные, он сопоставляет отдельные элементы и признаки деяния с отдельными элементами и признаками диспозиции нормы и этим самым, выбирая из всей массы собранных фактических данных необходимые для данной диспозиции элементы, упорядочивает фактические данные. Но, с другой стороны, упорядочение фактических данных не столь и бесполезная для квалификации деятельность, так как она характеризует процесс сопоставления признаков и элементов деяния и диспозиции. Таким образом, упорядочение фактических данных следует относить не к этапам квалификации, а к характеристикам процесса сопоставления деяния и диспозиции.

А. И. Рарог выделяет четыре этапа квалификации. Первым этапом вслед за Н. Ф. Кузнецовой он признает установление «той уголовно-правовой нормы, которая описывает соответствующий состав преступления. Надлежит определить, действует ли эта норма: не отменена, не изменена, должна ли применяться в силу ст. 10 УК об обратной силе уголовного закона».[528]528
  Российское уголовное право: Курс лекций. Т. 3. Владивосток, 2000. С. 18; Рарог А. И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2006. С. 16.


[Закрыть] Как мы увидим ниже, данная деятельность не может входить в квалификацию преступлений, поскольку она существует на более ранних стадиях применения права, нежели квалификация. Вторым этапом квалификации признано установление тождества юридически значимых признаков конкретного общественно опасного деяния признакам состава преступления, предусмотренным в искомой уголовно-правовой норме,[529]529
  Рарог А. И. Указ. соч. С. 16–17.


[Закрыть] что следует признать совершенно оправданным. Третьим этапом автор признает установление обстоятельств, исключающих преступность содеянного (ч. 2 ст. 14, ч. 2 ст. 30, ст. 31, ст. 37–42 УК),[530]530
  Там же. С. 17.


[Закрыть] с чем в принципе нельзя соглашаться, поскольку мы анализируем квалификацию преступлений, тогда как в приведенных автором случаях речь идет об отсутствии преступления. По сути, когда мы говорим о моделировании преступления в диспозиции нормы, мы понимаем под диспозицией все то, что отражено и в Общей, и в Особенной частях уголовного закона; об этом же пишет и сам А. И. Рарог.[531]531
  Там же. С. 34–36.


[Закрыть] Соответственно, отождествление деяния с моделью преступления осуществляется на системе всех элементов, в том числе – исключающих преступность. Мы хотим сказать, что все это осуществляется на втором этапе квалификации, т. е. при отождествлении общественно опасного деяния с диспозицией нормы. Мало того, в квалификации участвует общественно опасное деяние; отсутствие указанного социального свойства деяния (а именно это очевидно в некоторых приведенных автором нормах), лишает смысла саму квалификацию. Четвертым этапом автор совершенно оправданно признает закрепление в установленной процессуальной форме указанного тождества.[532]532
  Там же. С. 17.


[Закрыть]

Таким образом, на наш взгляд, этапами квалификации преступлений следует признавать: 1) процесс отождествления деяния и модели преступления, отображенной в диспозиции нормы, и 2) установление уголовно-правовой нормы с ее отражением в документах (с позиций уголовного процесса отражение в документах применяемой уголовно-правовой нормы может быть признано самостоятельным этапом применения права). В основном именно они и станут далее предметами исследования.

Вслед за другими авторами мы вывели установление фактических обстоятельств дела за пределы квалификации. Тем не менее данная деятельность является очень важной для квалификации, поскольку упущенные возможности по установлению фактических обстоятельств дела довольно часто бывают невосполнимыми, и в результате искаженная действительность с необходимостью приведет к ошибке в квалификации. Разумеется, не исключены ошибки и на этапах собственно квалификации, однако они при истинности фактических обстоятельств дела могут быть исправлены, чего нельзя сделать при невосполнимых искажениях фактических обстоятельств дела. Именно поэтому на данном этапе применения права следует руководствоваться по возможности более жесткими правилами деятельности.

Анализируемый этап применения права заключается в установлении фактических обстоятельств дела. Вне всякого сомнения, любой исследователь, прежде всего, имеет дело с последствием и деянием (в каких бы преступлениях ни признавался субъект, отсутствие материальных свидетельств деяния и его последствий исключает привлечение лица к уголовной ответственности). «В процессуальном, познавательном плане исходным звеном причинно-следственной цепи, изучаемой при расследовании преступления, являются именно объективные последствия преступления, вызванные им изменения в окружающей обстановке».[533]533
  Колдин В. Я., Полевой Н. С. Информационные процессы и структуры в криминалистике. М., 1985. С. 66.


[Закрыть] Единственное, что смущает в приведенном высказывании, – на момент установления фактических обстоятельств дела еще нет преступления, поэтому анализируемая деятельность не может быть признана расследованием преступления, соответственно, не может быть и последствий преступления, но уже по двум основаниям: пока не существующему преступлению и вхождению последствия в преступление (имеется последствие деяния). Обнаружение деяния и последствия с достаточной точностью помогает определить время, место, способ совершения преступления и объективную связь деяния и результата (находятся они в причинной или иной криминально значимой связи или нет). При установлении лица, совершившего преступление, разрешается вопрос о том, является ли он субъектом преступления: если да, то квалификация появляется и идет своим чередом; если нет – процесс квалификации не возникает. При надлежащем субъекте преступления в последующем устанавливается психическое отношение его к содеянному: его вина, мотив и цель на фоне существующих у него потребностей. При этом потребностно-мотивационные сферы устанавливаются на нескольких уровнях (доминирующая и вспомогательные).[534]534
  Козлов А. П. Понятие преступления. С. 108–119, 520–548.


[Закрыть]

Таким образом, в первом этапе применения права можно выделить несколько подэтапов: 1) установление деяния и последствия; 2) установление объективной связи между деянием и результатом; 3) установление времени, места, способа совершения деяния; 4) установление субъекта деяния; 5) установление потребностей, психическое отношение лица к им содеянному, мотива, цели поведения субъекта; 6) установление иных обстоятельств дела, которые могут оказаться важными на этапе сопоставления деяния с диспозицией нормы. При этом может оказаться, что существуют парные элементы (два и более деяния, два и более последствий и т. д.), что может усложнить обнаружение искомых для одной нормы права признаков. При этом, думается, исследователь вообще не имеет права на данном этапе применения права выделять существенные и несущественные элементы, поскольку каждый элемент относительно других элементов существен, а других сопоставительных материалов пока не имеется.

Это вовсе не означает, что исследователь находит только те или иные факты, он еще устанавливает и социальную значимость содеянного. Коль скоро мы говорим о квалификации преступления, а преступление характеризуется двумя важнейшими признаками – общественной опасностью и противоправностью, применение права на первом этапе как раз и предполагает установление общественной опасности поведения лица. Второй признак преступления – противоправность – прерогатива первого и второго этапов квалификации. В связи с этим можно было бы выделить два уровня: вычленение фактических обстоятельств дела и разрешение вопроса об их социальной значимости. Они сосуществуют параллельно (определяется наличие элемента – деяния и его признака – общественной опасности и т. д.). Поэтому становится важным не только установить наличие всех объективных и субъективных свойств явления, но и общественную опасность его элементов. Поскольку общественная опасность преступления складывается из общественной опасности последствия, что исходит из значимости нарушаемых общественных отношений, общественной опасности деяния (действия, бездействия), общественной опасности способа, места, времени совершения преступления, общественной опасности личности в связи с его виной, мотивами, целями, степенями антисоциальной направленности сознания, поведения окружающих лиц, постольку все это становится предметом исследования в уголовном праве и процессе.

Первый этап применения права важен потому, что он является фундаментом для квалификации преступлений, именно поэтому от его надежности зависит успех квалификации. Надежность же анализируемого этапа зависит от методики установления фактических обстоятельств дела. Думается, что анализируемая деятельность должна быть тесно связана с законом тождества в его прямом формально-логическом понимании, когда фактически устанавливается равенство самому себе деяния, последствия и других элементов реально содеянного, т. е. с идентификацией их. Идентификация здесь предполагает максимально точное установление объема каждого из элементов и признаков, чтобы каждый из них в своем реальном существовании совпал всеми своими свойствами с тем отображением его, которое определяет правоприменитель. Верно проведенная идентификация является залогом правильности будущей квалификации.

Для грамотного, мыслящего юриста первый этап применения права как таковой особых трудностей не представляет. Естественно, нельзя сказать, что установление фактических обстоятельств дела – безоблачное занятие для исследователя. В качестве примера приведем дело Д. Вечером 6 ноября 2002 г. Д. пришел в сарай С. с ружьем. В связи со случайным выстрелом в пол сарая произошла ссора между Т. и С, с одной стороны, и Д. – с другой. Д. взял свое ружье и вышел из сарая. Выстрелом через стекло С. был убит. Кассационная инстанция вернула дело на новое судебное рассмотрение; надзорная инстанция поддержала это решение. В обоснование решения было указано: 1) не исследованы и не оценены доказательства, противоречащие выводам суда; 2) законный представитель Д. заявил, что Д. вернулся домой около 22 часов, спокойный и лег спать, около 23 часов законный представитель услышал шум на улице, говорили о выстреле в С; алиби ничем не опровергнуто; 3) точное время произошедшего не установлено – законный представитель говорит о 23 часах, в предъявленном обвинении значится производство выстрела в двенадцатом часу ночи, вызов скорой медицинской помощи С. зарегистрирован в 22 часа 34 минуты; 4) суд немотивированно отверг показания Д. о неосторожном причинении вреда; 5) не указаны в явке с повинной цель и мотив производства выстрела.[535]535
  Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 5. С. 22–23.


[Закрыть] Как видим, отмена приговора возникла в связи с проблемой «привязки» данного деяния к конкретному лицу (не отвергнуто алиби), хотя при надлежаще оформленной явке с повинной, которая сама по себе исключает алиби, этот вопрос не должен был возникнуть; в связи с недоказанностью умысла; в связи с недоказанностью времени совершения деяния, хотя его можно с достаточной точностью установить по медицинским документам, и это точно не одиннадцать часов вечера и не в двенадцатом часу ночи. Несколько настораживает в приведенной аргументации отмены приговора то, что Верховный Суд не видит разницы в этапах применения права. С одной стороны, он верно говорит о недостатках установления фактических обстоятельств дела («привязки» деяния к Д.; установления времени совершения деяния); с другой – об отождествлении с законом – не отвергнута неосторожность. На наш взгляд, Верховный Суд должен был указать на то, что суд первой инстанции не установил точно и однозначно психическое отношение лица к его деянию, не прибегая к юридическим терминам «неосторожность» или «умысел», поскольку здесь еще нет ошибок отождествления, а есть ошибки установления фактических обстоятельств дела.

Иной сопоставительный материал появляется на первом этапе квалификации, когда возникает необходимость установить тождество деяния и модели преступления. Именно на данном этапе «все факты, используемые в процессе доказывания, следует разделить на три категории: исходные фактические данные, выводные факты, искомые факты».[536]536
  Колдин В. Я., Полевой Н. С. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть] Примерно так же определяет информацию и И. В. Андреев: 1) исходная информация, 2) искомая информация, 3) требование найти искомую информацию, правда, называя это элементами задачи квалификации.[537]537
  Андреев И. В. Теоретико-правовые основы квалификации преступлений: Автореф. дис…канд. юрид. наук. Омск, 2000. С. 12.


[Закрыть] Однако ошибкой авторов является именно деление всех фактов на три самостоятельные группы. Авторы далее и сами утверждают, что их самостоятельность относительна, поскольку вводят в число выводных фактов и искомые факты.[538]538
  Колдин В. Я., Полевой Н. С. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть] И действительно, классификация произведена несколько неудачно с нарушением формально-логических правил классификации. Указанное нарушение мешает авторам ясно и недвусмысленно высказать мысль, что в данном случае речь идет не о делении фактов на три самостоятельные группы, а о трех стадиях установления фактических обстоятельств дела, которые имеют различное значение для разрешения дела; факты выступают на различных стадиях: либо в качестве исходных, либо выводных, либо искомых. При этом круг фактов значительно и постепенно сужается: в центральной части остаются обстоятельства, имеющие значение для квалификации (сначала они выступают в качестве исходных, затем – выводных и окончательно – искомых), а на периферии – остальные факты. Схематически это можно изобразить следующим образом (рис. 4):

Рис. 4

Дифференциация указанных стадий базируется на делении всех установленных фактических обстоятельств на существенные и несущественные. Однако необходимо помнить о соотносимости этих понятий с целями исследования: нельзя выделять существенные и несущественные обстоятельства только применительно к процессу квалификации, поскольку несущественные для квалификации элементы могут оказаться существенными для назначения наказания. Поэтому таковые полностью отбрасывать нельзя. По существу, несущественные элементы могут иметь место только по иным обстоятельствам, но и данные обстоятельства на основании ст. 73 УПК РФ подлежат доказыванию по делу. Тем не менее применительно к квалификации преступлений, когда должны быть выделены элементы, криминально значимые с позиций будущего преступления, определенная часть обстоятельств в ходе отождествления с моделью преступления может оказаться излишней, несущественной.

Разумеется, так называемые факультативные элементы преступления внешне незначимы для квалификации преступления, поскольку они не указаны в диспозиции напрямую, поэтому вроде бы при сопоставлении деяния и диспозиции безразличны. На самом деле это не так. Например, возьмем деяние, соответствующее диспозиции ч. 1 ст. 105 УК РФ, которая говорит об умышленном убийстве; из нее вроде бы следует, что необходимо доказывать деяние, последствие, причинную связь и умысел. Однако в действительности и все остальные элементы преступления: способ, место, время, особенности субъекта, мотив, цель – оказываются максимально значимыми, они позволяют отграничить деяние, подпадающее под данную норму от деяний, подпадающих под смежные с нею нормы (государственные преступления, воинские преступления, иные преступления против личности). Следовательно, и они влияют на квалификацию, и до сопоставления с диспозицией нормы исследователь не имеет права отбросить ни одно из названных обстоятельств, ни одну их характеристику.

Коль скоро при квалификации преступлений речь идет о моделировании, установление тождества между деянием и моделью преступления может быть более конкретизировано. На этом фоне в уголовном праве и смежных отраслях науки предприняты определенные шаги в направлении связи между квалификацией преступлений и формальной логикой, ее правилами и законами, которые, по мнению авторов, могут способствовать формализации квалификации. В основном авторы обращаются к простому категорическому силлогизму. Вроде бы решение, во многом упрощающее ситуацию: Иванов совершил тайное хищение чужого имущества; в ч. 1 ст. 158 УК предусмотрено тайное хищение чужого имущества, следовательно, Иванов совершил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 158 УК.[539]539
  См., например: Благов Е. В. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть] Тогда откуда берутся многочисленные ошибки квалификации, о которых пишут многие авторы, в том числе и автор приведенного силлогизма?[540]540
  Сабитов Р. А. Указ. соч.; Благов Е. В. Указ. соч. С. 16–18; КолосовскийВ. В. Ошибки в квалификации уголовно-правовых деяний: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Челябинск, 2003, и др.


[Закрыть] Ошибки и возникают, в конечном счете, на основе построения силлогизма. Обратим внимание на предложенный силлогизм, уже здесь основания силлогизма изложены неверно. Ведь Иванов совершил не тайное и не хищение имущества; он завладел имуществом другого лица помимо его волеизъявления, когда этого завладения никто не видел или не осознал как завладения. Тайность хищения – это уже правовая категория, которая относится ко второй посылке силлогизма. И если теоретики не видят в этом разницы, то чего мы можем требовать от практиков, которые без надлежащей теоретической основы «варятся в собственном соку».

Возможно, в определенной степени именно поэтому формально-логические законы построения умозаключений, построения силлогизма и импликации при квалификации также, похоже, не принесли существенных результатов. Об этом пишут и сами исследователи: «Если все знание логики сводится к построению классического силлогизма или элементарной импликации, то польза от такого ее применения невелика. Главная трудность при квалификации заключается не в том, чтобы из двух готовых посылок сделать вывод, а в том, чтобы решить, какие именно посылки должны быть взяты для построения умозаключения. Правила построения силлогизма не дают ответа на этот вопрос».[541]541
  Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть] Автора можно понять и с ним полностью согласиться – главное заключается в истинной структуризации посылок и их точном оформлении.

И первая проблема, которая в связи с этим возникает, – это определение соотношения установления фактических обстоятельств дела и установления их тождества с моделью преступления: располагаются они последовательно (вначале устанавливаются все фактические обстоятельства дела и своей совокупностью они сопоставляются с моделью преступления) или параллельно (первый установленный элемент либо признак сопоставляют с соответствующим элементом или признаком диспозиции нормы, затем – второй, затем – третий и т. д.). При установлении уголовно-правовой нормы, которой соответствуют фактические обстоятельства дела, естественно, необходимо оценивать их в совокупности.[542]542
  Наумов А. В., Новиченко А. С. Указ. соч. С. 50.


[Закрыть] Однако подобный подход не исключает самостоятельной оценки и сопоставления каждого отдельного признака содеянного с признаком нормы права, как эталона истинности правовой оценки преступления.[543]543
  Там же. С. 48.


[Закрыть] По существу, первый этап квалификации и представляет собой постепенную сверку фактических обстоятельств дела с уголовно-правовой нормой. Именно постепенную, от признака к признаку, когда идет поэтапное узнавание явления и все большая его конкретизация. В этом плане верно критикует В. Н. Кудрявцев тех исследователей, которые стараются мгновенно опознать необходимую для квалификации норму права (симультанное узнавание),[544]544
  Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 202–204.


[Закрыть] и предлагает четыре этапа поиска правовой нормы: упорядочение установленных фактических данных, выявление всех возможных конструкций, выявление группы смежных составов преступлений, выбор из этой группы одного состава.[545]545
  Там же. С. 198–202.


[Закрыть] Однако первый этап из названных необходимо отнести к установлению фактических обстоятельств дела, а не к поиску правовой нормы, поскольку здесь происходят отбор и упорядочение фактических обстоятельств дела.[546]546
  Там же. С. 200.


[Закрыть] К поиску правовой нормы в чистом виде относятся три последних этапа: «выявление всех возможных конструкций, которым соответствует имеющийся фактический материал… выявление группы смежных составов преступлений, которые соответствуют фактическим признакам… выбор из этой группы одного состава, признаки которого соответствуют содеянному».[547]547
  Там же. С. 200–202.


[Закрыть] Представляется, главным недостатком предложенной схемы поиска правовой нормы является то, что на каждом этапе исследователь имеет дело со всей совокупностью фактических обстоятельств дела. При таком подходе в известных ситуациях и возникает симультанное узнавание. Думается, постепенность узнавания должна включать в себя не только постепенное сужение круга норм от довольно большого их числа к единственной норме, но и постепенное включение в узнавание все большего числа признаков. И не случайно В. Н. Кудрявцев, анализируя разграничение преступлений, начинает с объекта преступления и постепенно переходит к другим признакам преступления.[548]548
  Там же. С. 150–194.


[Закрыть] Хотя, думается, не всегда происходит именно в такой последовательности. Следует помнить, что вся работа по установлению фактических данных начинается с события, с данных о случившемся, с представления о действиях, совершенных в отношении жертвы, и о последствиях поведения. Все это изначально фиксируется в заявлении потерпевшего или осмотром места происшествия. И естественно при постепенном узнавании случившегося исследователь исходит при отождествлении с моделью преступления именно из этих обстоятельств – действия и вреда, которые сразу помогают определить круг норм, отражающих случившееся. При квалификации на втором этапе (установление нормы права) происходит то же самое.

Решение данной проблемы зависит во многом от органа, осуществляющего квалификацию. Если ее производит следователь, то он, по нашему мнению (мнению бывшего следователя прокуратуры), сознательно или подсознательно действует параллельно. И первоначальным фактом отождествления выступают деяние и последствие. Уже их истинное или относительное соответствие элементу диспозиции требует от исследователя выявления иных элементов или признаков и их также параллельного отождествления с элементами или признаками модели преступления. В конечном счете, из всей массы элементов и признаков следователь выделяет существенные для квалификации, совокупность которых он сопоставляет с диспозицией нормы (моделью преступления). И здесь уже в полной мере может быть применен принцип силлогизма. Если квалификацию осуществляет судья, то он уже имеет дело с готовой совокупностью существенных элементов и признаков, поэтому сам факт установления их его ни в какой мере не беспокоит или беспокоит только при явном несоответствии материалов дела предложенной следствием квалификации. Он напрямую отождествляет совокупность элементов и признаков деяния с совокупностью элементов и признаков модели преступления, применяя простой силлогизм.