Текст книги "Введение в отладку"

Глава 4. Зов источника

Все, что мы делаем, мы делаем по велению души. Даже тогда, когда нам кажется, что мы предельно рассудочны и расчетливы, кто-то заставил наш рассудок проделать все эти расчеты, где-то в прошлом и в глубине сознания был толчок, вызвавший к жизни рассудок. Без начала рассуждение не могло начаться, но нашей культуры осознавания не хватает, чтобы видеть и рассуждение, и его начало.

Начало всегда лежит за пределами рассуждения. Оно вне рассудка. Можно посчитать, что оно в разуме. Это разум включает рассудок, когда требуется рассуждение. Но что-то включает разум. И оно точно так же за пределами разума, вне его.

Если продолжать самонаблюдение, однажды обнаруживаешь сам толчок, запускающий разум. Он подобен разряду электричества, запускающему остановившееся сердце. И происходит он после того, как в сознании мелькает желание. Толчок всегда исходит от хозяина желаний, разум лишь решает, как эти желания воплотить.

Но если созерцание углубилось, то можно заметить, что желания могут исходить и из тела, и из личности. Тело может захотеть есть, личности хочется воспользоваться случаем и показать себя с большой трибуны. Однако, кто-то сдерживает их: перебьешься, потерпишь! Тебе это не нужно!

Вероятно, это разум. Он как бы уговаривает и тело, и личность, придерживая их. Однако он откуда-то знает, а что мне действительно нужно. Откуда? Что это за источник действительных знаний о том, что же нужно?

Он за пределами разума, он вне того пространства, в котором разум существует. Поэтому разум как бы не знает, откуда к нему поступают указания. Но он знает, что их надо исполнять.

Этот источник, безусловно, в душе. Это очевидно, поскольку внутри пространства разума его нет. Но это и не сама душа, потому что я вполне в силах видеть движения своей души. Когда она чего-то хочет, мы это узнаем. И, самое любопытное, в силах пресечь подобный душевный порыв, если он не соответствует требованиям того самого Источника. Мы вполне можем воспитывать собственную душу с помощью разума и довольно часто придерживаем ее позывы.

Душа хотела бы помчаться на танцы, но я заставляю ее зубрить скучные учебники. Точно так же я придерживаю тело, когда оно хотело бы есть много вкусного, а я заставляю его худеть. Даже если моя душа влюбляется, я могу заставить ее пожертвовать этим чувством ради дела, которое должен сделать.

Я определенно делаю это с помощью разума, но откуда я знаю, какой выбор верный? Безусловно, из того Источника, где хранятся знания о том, что мне нужно. Где же он?

Я уже говорил: он в душе. Просто потому, что он не может быть в теле, тело сотворено и выращено прямо по ходу воплощения. Даже если у него и имеется генетическая память, гены ничего не знают о моих желаниях, тем более, не могут делать выбор между ними. Источник желаний, правящих моей жизнью, может открываться мне только через то, что старше тела. Но значит ли это, что это желания души, или же они лишь открываются мне через нее?

Судя по противоречивости душевных порывов, по тому, как я проявляю их и постоянно уточняю, соотнося одно душевное желание с другим, душа моя либо болеет шизофренией, либо она лишь хранит в себе окошечко, через которое я могу заглянуть в записную книжку, куда сам записал, что мне делать в этом воплощении. Очень похоже, что мои истинные желания хранятся там, откуда я пришел. И только душа может их вспоминать.

А разуму дано знать, какое душевное желание истинное, то есть идущее из Источника, а какое – сиюминутное. Именно поэтому он в силах уговорить тело поголодать, а душу – заняться главным. Тем самым он просто решает задачи, которые я поставил перед своим воплощением.

Однако, из самой души идут те желания, которые заставляют меня делать дела, или из Источника, который она для меня хранит, не так уж важно. Главное – все наши действия определены теми желаниями, которые скрываются в душевной глубине и дают скрытые толчки к действию, от которых мы не в силах отказаться. При этом сила понуждения этих толчков, похоже, столь велика, что мы посвящаем их воплощению всю жизнь целиком. И даже если не верим в душу, все же делаем все, чтобы выполнить эти задания.

Чаще всего нам не хватает ни осознавания, ни свободного сознания, чтобы охватить одним взором и свои действия, и их причину. Поэтому мы морщимся, когда нам говорят про душу, и думаем, что поступаем чисто рассудочно, выстроив свой путь холодным умом. Или наоборот, совершенно уверены, что делаем так просто потому, что «мне так захотелось»! Кому мне? И почему из этого утверждения надо выбрасывать собственную душу? Впрочем, это мелочи. Человеку всегда не хватает осознавания. И его всегда можно обрести, если задуматься и вглядеться в происходящее с тобой.

Жизнью правят не мимолетные капризы, заставляющие нас с воловьим упорством добиваться и добиваться чего-то. Как раз капризы разум правит и пресекает с легкостью. Правят же внезапно проявляющиеся в нашем сознании требования из Источника, которые кажутся нам порой капризами только потому, что мы не знаем, откуда они взялись. Мы не знаем этого, однако чуем, что это именно те желания, которые следует воплощать. И мы избираем трудиться, чтобы они сбылись. Так желания из Источника становятся нашими судьбами…

Рассмотреть это необходимо, потому что это основание всей прикладной психологии. Что бы человек ни делал в своей жизни, он либо исполняет желание из Источника, либо отвлекается на случайные порывы и борется с ними. Случайные метания могут сильно портить нашу жизнь, но они совершенно не относятся к отладке.

Если человек сделал свое Дело, значит, он почуял Зов Источника. Тут надо внести уточнения. Дело, которое делает человек, не обязательно и есть тот самый Зов. Он мог пойти против своей души и избрать нечто, что казалось ему проще или выгодней, мог поддаться на уговоры других людей и ошибиться.

Очень часто мы избираем делать нечто, что кажется нам подходящим только потому, что так считают родители, или женимся на том, кто нравился друзьям. А потом мы мучаемся!

И вот тогда мы слышим Источник. Иногда нам везет, и мы слышим Зов всю жизнь и делаем дела только по душе. Но чаще мы все же ошибаемся и дорого платим за свои ошибки годами мучений. Но зато так мы обучаемся слышать себя, свою душу, или Зов Источника. И уж потом очень ценим это ощущение и не хотим идти против себя.

Я использую несколько разных выражений, передающих один и тот же смысл, чтобы подчеркнуть: этот Источник – это я сам, но за пределами воплощения. Идя сюда, я знал, что потеряю память, а ум мой ослабнет. И я не в силах буду делать правильные выборы. И я оставил себе памятку, которую вручил душе, поскольку она обладает силой понуждать меня. Я так хотел жить, но забыл. И теперь память приходит ко мне как бы извне. И лишь разум с его способностью чуять истинные задачи, спасает меня от ошибок. Но мой разум – это тоже Я! И все же не я!

Это мое орудие, и оно может ошибаться. Особенно, в рассуждениях. Ошибка в рассуждении, и я делаю неверный выбор, начиная не то дело или связывая жизнь не с тем человеком. И лишь тоска, которая при этом усиливается, вынуждает меня прислушаться к душе и полностью переиграть эту часть жизни, чтобы исправить ошибку.

И это первая часть отладки – определить вместе с человеком, то ли дело он делает, и не отказаться ли от него полностью, чтобы начать другое.

Но это не все ошибки, которые может совершить разум. Гораздо неприятней то, что понуждения из Источника, находящегося за пределами разума, приходят как бы от какой-то внешней силы. И если чутье подводит разум, он может принять за мое любое внешнее желание, попавшее в мое сознание.

А это возможно. Устройство нашего сознания позволяет попадать в него чужим мыслям, образам и желаниям. Это естественно, иначе мы не могли бы общаться. И мы легко рассматриваем чужие мысли, которые храним в своем сознании, поскольку помним, как они приходили. Точнее: пока помним, или: если помним, как они приходили.

Беда начинается тогда, когда мы этого не помним. Тогда нам кажется, что это наши мысли или желания. И разум принимается их исполнять, как если бы они пришли из Источника.

Чужие мысли и желания входят в наше сознание незамеченными в случаях потерь и повреждений сознания, когда что-то его поразило. Это подробно описано мною в книгах, посвященных кресению, потому здесь я не буду повторяться.

Пока мне важно лишь то, что в некоторых случаях люди делают дела, поддавшись воздействию других людей. Но поскольку они осознано, хоть и под давлением, совершали свой выбор, они тоскуют. И это важный признак того, что они пошли против себя.

Иногда же чужое желание входит в сознание человека помимо его осознавания, он может делать чужое себе дело, искренне веря, что делает то, что должен. Это настоящая болезнь, но самое страшное в ней то, что такой человек, даже заказав отладку, не в силах ничего поменять в деле, которое делает. Образы, вошедшие бессознательно, должны исполняться только так, как они вошли. И пока человек не осознает, что им овладели чужие образы, он не в силах ничего изменить или исправить в своем деле.

Как бы там ни было, но действительная отладка дела возможна лишь в том случае, когда человек делает свое дело, избранное по душе, и все образы его дела созданы им и разумно.

Такому делу могут мешать только ошибки и неточности в образах.

Глава 5. Все беды в образах

Чтобы отладка и вообще прикладная работа была успешна, нужно принять как данность, что у любой задачи, которую предстоит решить психологу, есть своего рода устройство, оно воплощено в ее условия. Условия же эти таковы.

Человек сложен, воплощаясь в мир, он творит себе тела, соответствующие миру. В мире духовном он существует как душа, но на земле к душе добавляется еще два тела – тель для природы и личность для общества. Без этих тел человеку не выжить, а значит, воплощение не состоится.

Поэтому, прежде чем приняться за скуму, то есть главную задачу воплощения, ради которой и пришел, человек должен сделать все необходимое для тели и личности. Более того, он вынужден поддерживать их существование и тогда, когда приступил к главному. А главную задачу решать с помощью всех своих тел, включая душу. Но в первую очередь, телью и личностью.

Поскольку тель и личность служебны, человек не может себе позволить отдаваться их жизни целиком. Ему необходимо однажды высвободить разум для главного. Поэтому он постепенно переводит все, что связано с физическим телом и личностью, в мышление, для чего закрепляет все необходимое для жизнеобеспечения этих двух тел в образцы.

Мышление удобно, но это палка о двух концах. Оно бездумно, и поэтому может стать ловушкой, поскольку не ведает, где надо остановиться. Как любой автомат, оно может только работать и работать. Выключить мышление можно только снаружи, само оно останавливаться не умеет.

Но гораздо страшнее то, что среди образцов мышления могут спрятаться любые образы, попавшие в наше сознание помимо нашей воли. Условно говоря, сумасшествия. Само мышление такие вещи не различает и исполняет их, как один из своих образцов. Чтобы распознать инородный образ, нужен разум, но разум включается, только если произошло осознавание чужого. Это значит, что его еще нужно как-то суметь выявить…

Образцы мышления по своей сути есть все те же образы разума, с помощью которых он когда-то решал сложные жизненные задачи. Точнее, это готовые решения сложных задач, воплощенные в образы. Соответственно, образы решения сложных задач – это большие и сложные образы, содержащие в себе длинные цепи из тех малых образов, которыми думал разум.

Малые образы разума, из которых он складывает свои решения, подвижны и легки в использовании. Образные цепи мышления громоздки и недоступны для переделки. Они потому и называются образцами, что должны использоваться так, как есть, чтобы по ним творилось наше поведение.

При этом разум работает, исходя из знаний о том мире, в котором обнаружил себя. Для этого он творит образ мира, включая в него образы всех тех миров-сообществ, сквозь которые идет к своей цели. Творит он эти образы миров из самых обычных образов, которые создает из впечатлений от восприятия мира. Обычные образы хранятся в памяти и для использования требуют усилия.

Образ же мира не требует усилий, поскольку мы с его помощью не помним мир, а видим его. Что значит «видеть» мир, надо объяснять особо. Но нам только кажется, что мы видим мир глазами. Глазами или зрительными рецепторами мы воспринимаем лишь фотоны света и их отсутствие и яркость. А вот мир проявляется из этого лишь с помощью образов, в которых хранятся знания. Чтобы видеть мир, его надо знать. Образ мира – это проверенные знания о мире, а память – это знания, в которых мой разум как-то сомневается.

Образ мира огромен. Его трудно использовать. Поэтому разум для решения определенных задач всегда вырезает из образа мира ограниченный, но достаточный кусок, содержащий в себе цель действий и условия ее достижения. Так рождаются задачи и очень большие задачи, именуемые мировоззрениями. Суть любого мировоззрения в том, чтобы достичь какой-то вершины в этом мире. Эта вершина оказывается в действительности не горным пиком, а высшей ценностью, которая определяет все суждения и оценки человека. Видеть мир определенным образом, значит, иметь обо всем определенное мнение.

Мнение не есть истинное видение мира. Истинное видение осталось в образе мира. Мнение же всегда искажено задачей достичь какой-то цели. Его задача – управлять силой, не давая человеку влезть в сомнения, то есть в двойные, противоречащие друг другу мнения. Задача мнения – вести вперед, к цели.

Мнения – проявления древней магии сознания. То, что мнится, видится человеку как существующее и манит его. Для источника того, что мнится, являя себя в нашем сознании манящим, русский народ знал имя – мана. Мана – это способность сознания людей и богов улучать силу и вызывать движение. Но как всякая божественная способность, чрезвычайно опасна и трудноуправляема для человека. Она палка о двух концах, и лишь весьма подготовленные люди в силах с ней справляться.

Обычно же мы попадаем под очарование мнений и состоящих из них мировоззрений. И полностью теряем себя. Мы готовы разрушать целые миры ради своих идеалов, даже не замечая, что идеалы эти всего лишь такие же мнения, которые мы избрали считать главными целями своей жизни. Между тем, все дела создаются именно ради идеалов, и работают только в том случае, если стали мировоззрениями.

Но даже если это не очевидно сразу, все же любой деловой человек знает, что его дело определяет все его оценки, все отношения, и то, как ему распределять свое время, свои деньги и свои силы. И даже с кем ему дружить, то есть иметь дело. Это и есть суть мировоззрения, как огромного образа, ведущего к цели.

При этом мировоззрения, складываясь из образов мышления, в действительности хранят в себе вполне разумные знания о мире. А значит, сотканы они из истории и культуры, которые подвержены влиянию времени, то есть устаревают.

Сложите исходную неистинность мнения, каким является мировоззрение и сотворенный им образ дела, как способа достичь цели или обрести высшие ценности, устаревание образов культуры и болезни личной истории. И вы поймете, что все беды наших дел от образов.

Глава 6. Баня

В послании ефесянам апостол Павел писал:

«Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела».

Очевидно, именно это высказывание апостола послужило толчком для мысли русских мазыков. Во всяком случае, именно словесной баней они называли способы очищения дел, которые у нас не заладились. Учивший меня старик прямо говорил: Христос очищал банею церковь и нам велел поступать так же даже с женами и своими телами.

Возможно, в отношении жен и тел он неверно толковал апостола, поскольку в целом тот говорит не о том, как надо очищать, а о том, как надо любить. Однако русский язык прекрасно знает выражения: задать кому-нибудь баню или устроить головомойку. Вероятно, они гораздо больше связаны не с христианством, а с тем, как парить друг друга, хлеща вениками и намыливая голову ребенку, от чего тот пищит. Однако мазыки действительно очень глубоко разработали науку очищения сознания, так что я не намерен придираться.

Их неточности значат гораздо меньше, чем возможность устроить баню своему делу и устранить из него все пятна и пороки. И сделать это словом, то есть в беседе. Что для этого нужно?

Нужно понять: любое дело, сотворенное человеком, сначала создавалось как образ дела, и лишь потом воплощалось в здания, вещи, людей и их взаимоотношения. И это значит, что внутри вашего дела скрыт его Образ, который сам по себе либо хорош и достаточен, либо неполноценен, что предопределяет несовершенство всего дела. Но, кроме того, даже если этот образ хорош, он либо полноценно воплощается участниками дела, либо искажается ими. И это вторая причина, по которой дела разваливаются либо идут плохо.

Чтобы очистить дело, необходимо выявить тот образ, который его творил, образ делотворения, как мудрено называл его мой учитель. И для начала понять, хорош ли он. И если нужно, доработать.

Хорош ли Образ делотворения, определяется в соотнесении его с Образом мира, начиная с его соответствия закону, то есть требованиям государства. Но это простая часть: если государство не мешает вам делать свое дело, значит, в этом отношении образ верный. Далее точно так же проверяются на соответствие действительности все остальные части образа – внешнее и внутреннее устройство.

Исследование образа дела идет именно через выяснение, все ли хорошо во внешних делах, и особо – все ли ладно внутри дела. Для некоторых дел внешняя часть бывает несущественна. Например, современная семья очень мало зависит от соседей, а в старину это было очень важно, поскольку прямо сказывалось на выживании. Впрочем, и сейчас кто-то в семье, чаще жена, может сильно затосковать, если к вам не ходят друзья. Женщина, привязанная к плите и к стиральной машине родившимся ребенком, ощущает недостаток общения гораздо ярче.

Для других дел, особенно предприятий, снабжение и сбыт – важнейшие условия преуспеяния, и в них может скрываться любой подвох. Поэтому их надо исследовать особенно тщательно.

Отличие внешнего устройства дела от внутреннего в том, что снаружи чужие люди, а внутри – свои. И это всегда означает разные отношения и разные возможности.

Однако баня ведется только в отношении образов: образов дел, образов действия, образов взаимодействия. И суть ее проста! Если ты считаешь, что твой образ верный, ты описываешь его, а потом сличаешь с тем, что получается в действительности. Действительно полноценный образ должен на выходе приносить то, что и ожидалось. Если же в итоге использования образа мы получаем не то, что хотели, у этого есть причина, есть некая грязь, которую нужно удалить и водой и словом, как говорится.

Вот тогда-то и начинается исследование, которое называется баней. Баня, как ее видели мазыки, – довольно подробно разработанное искусство приведения образов в соответствие самим себе. Она описана в другом месте, и я не в силах повторить все это в этой книге.

Но суть работы проста, и ее сможет повторить каждый, кто действительно озабочен тем, чтобы вернуть в свое дело лад: сличив образы желаемого и действительного, надо понять, из-за чего получилось разночтение. Вполне естественно, что это могло быть из-за того, что образ исходно создавался неполноценным и не мог обеспечить того, что ожидалось. Либо он был хорош, но плохо было его воплощение. Если ты образ правильной скоростной езды воплотишь в машину со слабым двигателем, она все равно не придет первой.

И последнее: в работе образа есть помеха, вплоть до того, что кто-то намеренно мешает сделать так, как задумано. Помеха должна быть удалена, часто – вместе с человеком.

Устранение всех помех позволит заново пересмотреть соответствие исходного Образа делотворения действительности и отладить его на более высоком уровне.

Глава 7. Игротехника в отладке

Отладка – это приведение дела в рабочее состояние. Поскольку все наши дела – это воплощение образов, то хозяин дела работает при этом с самим делом, а психолог только с образами. Конечно, образы сами по себе не существуют, поэтому в действительности приходится работать с людьми, которые либо творят эти образы, либо их принимают, понимают и воплощают.

Образы бывают либо точными и полными, либо неточными и недостаточными. Исходная задача психолога выявить это. И если образы не соответствуют действительности, работать с теми, кто их творил. А если они точны и достаточно глубоки, но всё равно не работают, то с теми, кто их воплощает.

Работа по приведению образов дела в соответствие той задаче, которую они призваны решать, называется Баня или словесная баня. Суть ее проста: это сличение образов и устранение их нечистоты.

Образов дела всегда два. Первый – это тот образ, который задуман и ожидается, второй – это тот, что получился в итоге усилий. Именно их и сличает психолог при помощи хозяина дела и его участников. Попросту говоря, их спрашивают: «Что хотели, что задумывали?» А когда они это опишут, задается второй вопрос: «Что получилось? Или что не получилось?»

Там, где люди более или менее разумны и действительно хотят сделать то, о чем говорят, после ответов на эти два вопроса выявляется отчетливое разночтение образов и появляется возможность выяснить, за счет чего они не совпадают. Соответственно, и приступить к устранению помехи.

Однако так получается не всегда. Довольно часто люди не в силах либо увидеть разночтение, либо понять его причину. При входе в такую работу у них начинается своеобразная психологическая слепота. Причины у нее бывают двух видов.

Самая поганая и подлая, хотя очень распространенная, – люди лгут. Они могут лгать по самым разным причинам. Иногда с корыстным умыслом, иногда потому, что это люди чести, и не могут кого-то выдать. В любом случае, у лжи всегда есть причина, и в некоторых случаях она неразумна, потому что лгать человека заставляет болезнь.

Очевидно, что такой человек является помехой делу, и должен быть либо исцелен, либо удален. Но он подобен тромбу, и ток жизни сквозь него не проходит, а значит, пока он есть, дело не исцелится. Однако есть случаи, когда помочь невозможно. Это тогда, когда лжет сам хозяин, приглашавший психолога. И, как ни странно, это вовсе не такие уж редкие случаи!

Единственно, что можно посоветовать психологу, который попал в подобный просак – это брать аванс за свою работу, сразу оговаривать, что аванс не возвращается, несмотря ни на что. Дальше вы либо развлекаете хозяина такого дела, либо пытаетесь излечить лично его.

Другая причина психологической слепоты, по которой люди не видят причины несовпадения образов, и является классическим предметом прикладной психологии. В сознании большинства людей есть скрытые помехи, которые приводят их к неудачам в делах именно потому, что они невидимы для самого человека. И как он их не видит в деле, так продолжает не видеть и при исследовании.

Вот тут и должен проявить себя психолог, чтобы показать человеку то, что скрыто. Скрыто оно в обычных условиях, в том числе и при задавании вопросов о причинах. Искренний человек, хотящий сделать дело и видящий, что оно не ладится, безусловно, уже задавался вопросами. И раз он не имеет на них ответов, надо создать необычные условия, в которых невидимое проявится.

Правда, иногда видение может проявиться, если вложить больше силы в вопрошание. Усилие может вскрыть пленку сознания, скрывающую ответы. Цели собирания усилия в пронзительный луч служили различные приемы. Например, простое повторение всё того же вопроса, возвращающее и возвращающее внимание человека к тому, от чего он сбегает. Разновидностью этого приема было упражнение «Мазоха», которое использовали мазыки.

Задав вопрос, психолог выслушивает ответ и говорит: «В Мазоху!» Мазоха – это грязная солома, вроде подстилки под скотом, которую надо время от времени сжигать, чтобы в ней не заводились паразиты. В Мазоху, значит, в огонь, в костер, сжечь как мусор!

Человек дает другой ответ, и тот тоже отправляется в Мазоху. И так двое сидят, один напрягает разум, чтобы придумать самые разнообразные предположения, вплоть до невероятных, а второй их отвергает. И так до тех пор, пока человек вдруг не хлопнет себя по лбу: нашел!

Ответ, чаще всего, бывает простым и очевидным, но лежащим не в том слое сознания, где его искали. Поэтому тот слой, где человек привычно ищет ответы, надо истощить, перебрав всё, что в нем хранится и застит внимание. Лишь после этого возможен переход в другой слой. Это определенно вид слепоты, вызванный какими-то причинами, но в этом случае вы эти причины не ищете, а просто взламываете запертую дверь.

Однако эта работа непростая, к тому же ведущаяся между двоими. А в отладке часто участвуют все участники дела. Поэтому есть смысл применять приемы, которые задействуют всех, и потому удержат их интерес к работе. Лучшим из таких приемов является игра.

Что это такое?

Есть русская поговорка, дающая возможность для суждения: то не игра, что взаправду пошла. Это значит, что игра – это то же самое, что и всегда, но не взаправду. Безусловно, игру можно определять и иначе, поскольку у нее весьма непростая природа, но для отладки это лучшее определение, поскольку дает возможность просто и ясно сделать дело.

Если вы отлаживаете семью, вы играете в семью, если предприятие – в предприятие, если готовитесь к подвигу – в подвиг. Отладочные игры – это те же самые дела, но понарошку.

Естественно, что игры могут быть как общими, пытающимися воссоздать всё дело, так и узкими, нацеленными на какие-то его части или участки. Общие игры позволяют проверить общие образы дела, узкие игры выявляют глубинные сбои. Поэтому, играя в семью, вы можете отыгрывать любые части этого сложного понятия: ухаживание, завоевание доверия, способность жертвовать собой ради близких, заботу, хозяйственность, быт… И это очень разные игры. Точно так же и в любых других делах.

Психолог или игротехник должен уметь создавать игры на любой случай, используя, во-первых, само дело и его условия, а во-вторых, обогащая это приемами народных игр, которые будут узнаваться всеми. Это смягчит вход в игру, потому что для многих это болезненная смена личин.

В основе искусства игротехники лежит принципиальное понимание, что при всем их разнообразии игры в отладке делятся на два вида: игры диагностирующие, то есть изучающие, и игры лечащие или исправляющие неладное.

Когда психолог начинает отладку, он должен понять, где скрываются причины сбоев. Для этого он может использовать игры, которые сделают эти причины явными.

Когда он обнаруживает искреннее желание наладить дело и психологическую слепоту, он дает игры, которые позволяют увидеть невидимые причины.

Когда все причины сбоев найдены и удалены, дело всё равно не пойдет, потому что воплощенные в нем образы порваны и разворошены, ведь из них удалены целые куски. Вот тогда стоит дать обучающие игры, во время которых люди невольно создадут образы новых взаимодействий и отточат их до совершенства. Тогда такие образы можно перенести в прямое отыгрывание дела, а потом они сами собой и станут работающим способом взаимодействий. В сущности, на этом основная отладка завершается.