Текст книги "Две интервенции. 1918–1922, 2022–2023 гг."

Германский вице-адмирал Ребера покинул Константинополь, и оттуда стали уходить суда Средиземноморской эскадры немцев.

Плавание торговых судов под украинскими флагами немцы сдали под ответственность русским, поскольку, по их словам, они не знают отношения союзников к этому флагу.

Еще 23 октября германский вице-адмирал Гопман объявил «морскому председателю» Украины Клочковскому, что он передает Украине русский флот без права поднимать на этих судах Андреевский флаг. Тем не менее 24 ноября на дредноуте «Воля», подводных лодках «Тюлень», «Гагара», «Утка» и нескольких миноносцах были подняты Андреевские флаги.

Замечу, что немцы выводили свои войска из Грузии и Турции не через крымские порты, а через Одессу и Николаев.

Кстати, и 13‑я дивизия ландвера была вывезена из Крыма на кораблях в Николаев, а далее – сухим путем.

13 декабря немцы окончательно оставили Севастополь. Очевидец ухода немцев князь В.А. Оболенский писал, что немцы утратили свою хваленую дисциплину и, вступив весной в Крым церемониальным маршем, уходили осенью, «лузгая семечки».

Раздел II
Агрессия Антанты на Черном море

Глава 1
Антанта оккупирует Турцию

30 октября 1918 г. между Антантой и Османской империей был заключено Мудросское перемирие, положившее конец военным действиям, но одновременно означавшее ввод иностранного военного контингента на территорию Турции. Уже в ноябре 1918 г. в Константинополь прибыли первые подразделения союзников.

Командующий объединенной союзнической Армией Востока французский генерал (позднее маршал) Франше Д’Эспере, в честь прибытия которого в феврале 1919 г. в Константинополе был устроен грандиозный военный парад, проехал по городу на коне, подаренном греками.

Сразу же после заключения Мудросского перемирия из состава флотов Антанты была сформирована так называемая Союзная эскадра Эгейского моря. В ее состав вошли: британская группа (2 линкора, 7 крейсеров, 7 мониторов, 6 эсминцев и 2 канонерки), французская (6 линкоров, 4 крейсера, 6 эсминцев и 2 канонерки), итальянская (4 линкора, 2 крейсера, 3 эсминца) и греческая (2 линкора, 1 крейсер, 2 эсминца). Итого 14 линкоров, 14 крейсеров, 11 канонерок и мониторов, 17 эсминцев, а также вспомогательные суда.

В январе 1919 г. британские корабли высадили десант морской пехоты в Трапезунде (ныне Трабзон) и в Зонгулдаке, а 9 марта – в Самсуне.

С англичанами соперничали французы. 17 декабря французский десант занял порт Мерсин, а в декабре – январе они заняли часть Киликии (округ Адани) и восточной Фракии.

Итальянцы тоже пытались урвать свою часть «пирога». 22 марта их линкор «Регина Елена» и эсминец вошли в порт Анталия, высадив 27 марта десант, который оккупировал город. 3 апреля этот десант был усилен батальоном пехоты, доставленным крейсером «Лигурия». Два других итальянских корабля (эсминец и канонерка) пошли в порты Макри и Будрум, а 29 апреля итальянская эскадра под командованием капитана 1‑го ранга Мальяно в составе линкора, 2 легких крейсеров и 3 эсминцев пришла в Смирну (Измир).

Однако на Смирну претендовали и греки. Причем, если французов и англичан более интересовали территории Османской империи на Ближнем Востоке, то итальянцев – острова и часть побережья Эгейского моря.

Греческий премьер Эмфтериоус Венезелос решил, что пробил час «Мегали Идэа».

В январе 1915 г. Англия и Франция пообещали премьеру Венизелосу «важные территориальные уступки на побережье Малой Азии».

13 мая Совет трех признал за Грецией право на оккупацию Смирны, о чем по его поручению британский адмирал Ричард Уэбб специальной нотой уведомил султанское правительство. Командующий морскими силами Антанты вице-адмирал Дж. Гоу-Калторп на дредноуте «Айрон Дюк» прибыл 14 мая в Смирну, где вручил текст ноты губернатору округа и командующему расположенных здесь турецких войск.

Глава 2
Антанта оккупирует Крым

Сразу же после заключения Мудросского перемирия из состава флотов Антанты была сформирована так называемая Союзная эскадра Эгейского моря. В ее состав вошли: британская группа (2 линкора, 7 крейсеров, 7 мониторов, 6 эсминцев и 2 канонерки), французская (6 линкоров, 4 крейсера, 6 эсминцев и 2 канонерки), итальянская (4 линкора, 2 крейсера, 3 эсминца) и греческая (2 линкора, 1 крейсер, 2 эсминца). Итого 14 линкоров, 14 крейсеров, 11 канонерок и мониторов, 17 эсминцев, а также вспомогательные суда.

Любопытно, что уже на другой день после Мудросского перемирия газета «Таймс» заявила, что доступ в Черное море откроет, наконец, путь к широкой интервенции против Советской России: «Доступ в Проливы даст нам не только власть над Черным морем, но и наилучшую возможность оказывать влияние на русские дела. Пока Черное и Балтийское моря закрыты для нашего флота, наша морская мощь не может оказывать влияния на будущее России. Сибирь, Мурманск в лучшем случае неудобный черный ход. Но когда британский флот находится в Черном море, – открыта парадная дверь. Близкое господство союзников над Черным морем прозвучит похоронным звоном владычеству большевиков в России!»[36]36
   Цит. по: Шталь А.В. Малые войны 1920—1930-х годов. М: АСТ; СПб.: Terra Fantfsticf, 2003. С. 23—24.


[Закрыть].

24 ноября в Севастополь пришел британский легкий крейсер «Кентербери», посланный на разведку. А на следующий день заявилась большая эскадра «тетушки Антанты». Как писал тот же Оболенский, ставший главой губернского земского собрания: «Солнце грело, как весной, зеленовато-синее море ласково шумело легким прибоем Приморского бульвара, с раннего утра наполнившегося густой толпой народа, с волнением ожидавшего приближения эскадры. Я тоже присоединился к этой толпе. Все напряженно смотрели в прозрачную синюю даль. Вдруг толпа заволновалась, кто-то из стоявших на скамейках крикнул − “вот они” и действительно, на горизонте показалась полоска дыма, потом другая, третья… Суда шли в кильватерной колонне. Дредноуты, крейсера, миноносцы…»[37]37
   Цит. по: Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. С. 177—178.


[Закрыть].

Впереди шли британские дредноуты «Суперб» и «Темерер», за ними – французский броненосец «Жюстис» и итальянский дредноут «Андреа Дорма», крейсера «Галатея», «Агордат» и девять эсминцев.

«Толпа кричала “Ура!” и махала шапками. Наконец, свершилось то, чего мы ждали в течение четырех лет войны и двух лет разложения России»[38]38
   Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. С. 178.


[Закрыть].

Как только дредноуты бросили якорь, к британскому флагману двинулись три катера: на одном находились деятели нового крымского правительства, на другом – губернского земского собрания, а на третьем – представители Добровольческой армии. Англичане быстро поставили почетную публику на место, как в переносном, так и в прямом смысле. Им пришлось постоять пару часов в помещении линкора, где не было мест для сидения. Затем их принял британский адмирал Колторн. Он выслушал гостей, но отказался вступать в какие-либо переговоры, сославшись на отсутствие инструкций от своего правительства.

На берег были высажены шестьсот британских морских пехотинцев и 1600 сенегальцев из 75‑го французского полка. Англичане строго потребовали, чтобы на всех судах в Севастополе были спущены Андреевские флаги и подняты английские. Однако другие союзники потребовали и свою долю в разделе германских и русских судов.

Как писал советский военно-морской историк бывший царский адмирал В.К. Лукин: «Англичане споров не заводили, и когда французы пожелали поднять свои флаги на боевых германских подводных лодках, коих было четыре UB‑14, UB‑42, UB‑37, UB‑23, то англичане спустили на двух из них свои флаги, а французы подняли свои. На “Воле” и миноносцах были подняты английские флаги и посажена английская команда (было оставлено всего три русских офицера), и суда эти отправились в Измид (залив и порт в Мраморном море).

Германские подводные лодки англичане быстро снабдили командой, и через три дня суда стали опять действующими боевыми судами, но уже английского флота. Французы лодки только перекрасили, ими не воспользовались, и их две лодки пришли вскоре в полный беспорядок. Про весь происшедший разбор флота напрашивается такая заметка, если судить по имеемым письменным документам. Англичане желали все годное в боевом отношении забрать себе или сделать так, чтобы этих судов не было, т.к. всякий военный флот, кроме своего, им органически противен; французы желали взять флот для того, чтобы как трофеи привести его в свои порта; итальянцы были скромны и вели себя вежливо, греки зарились на коммерческие суда.

Для русского офицерства приход союзников вместо ожидаемой радости, принес много огорчений. Они не учли того, что Россия была дорога Антанте, как сильный союзник, с потерей же силы – Россия потеряла для них всякое значение. В политическом положении союзники не могли разобраться (и сами русские офицеры в этом путались). Становятся понятными все огорчения офицеров группы “Андреевского флага”, когда например, французы потребовали разоружения русских подводных лодок. Союзники желали обеспечить себя и только, и поэтому оставить лодки боеспособными было для них рискованно. Англичане так и сделали – они сразу увели суда в Измид – “подальше от греха” как говорится. Им в местной политике белогвардейской России, конечно, было разбираться трудно: так например, когда командующим русскими морскими силами на Черном море был назначен адмирал Канин (назначение это было не то “Крымского”, не то “Уфимского” правительства), добровольческая армия выдвинула своего адмирала Герасимова. К 27 ноября оказалось, что Канин – Коморси всего моря, а в портах, занятых добрармией – Герасимов; затем – Герасимов является морским советчиком при начальнике армии в Екатеринодаре, а позднее − идет целый ряд новых комбинаций»[39]39
   Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III. Юго-запад / Под ред. А.А. Соболева. Л., 1925. С. 25.


[Закрыть].

Лукин писал это в 1923 г., в пору относительной свободы слова в СССР. Однако уже в начале 1930‑х гг. советские историки создали миф о «походах Антанты», которая якобы хотела задушить молодую Советскую республику и восстановить в России власть капиталистов и помещиков. Увы, реальное состояние дел в 1918—1919 гг. не только на Черном море, но и на Севере и на Дальнем Востоке ничего не имело общего с этим мифотворчеством. Союзники были совсем не против свержения советской власти, но они вовсе не жаждали увидеть во главе «единой и неделимой» России сильного диктатора типа Колчака или Деникина.

Союзники пришли не для участия в классовой борьбе, а за… «зипунами»! Да, да, они пришли грабить, а при хорошем раскладе и добиться иных политический целей. При этом на первом этапе их более заботили не большевики, а друзья-союзнички, как бы те не урвали более жирные куски. На Черном море англичане побаивались французов и итальянцев, на Дальнем Востоке американцы – японцев и т.д. Соответственно, интервенты во всех регионах пытаются балансировать между белыми армиями и самостийными правительствами.

«Тетушка Антанта» в ноябре – декабре 1918 г. высадила десанты не только в Крыму, но и в районах Одессы, Николаева, Херсона, а также в главных портах Кавказа. Основной контингент оккупантов составляли французы и греки. Наступать в глубь Украины союзники не имели ни сил, не желания.

Между тем гетман Скоропадский оправдал свою фамилию и убежал из Киева, переодевшись раненым германским офицером (обмотав лицо и голову бинтами). Михаил Булгаков в знаменитой пьесе «Дни Турбиных» почти документально показал финал этой политической оперетты.

В начале 1919 г. Украина погрузилась в хаос. В центральной и восточной частях Украины действовали красные и петлюровцы, а главное – различные банды, а в западной части существовали различные местные государственные формирования и банды поляков. За 1919 г. Киев переходил из рук в руки не менее шести раз.

В Крыму в январе – марте 1919 г. боевых действий не велось, но было многовластие. Оккупанты создали свой орган власти под руководством полковника Труссона, по-прежнему существовало и кадетско-эсеро-меньшевистское Краевое правительство.

На полуострове была сформирована Крымская дивизия под командованием генерал-майора А.В. Корвич-Круковского, подчинявшаяся власти Деникина. В декабре дивизия была переформирована в Крымско-Азовский корпус, командующим которого стал генерал-майор А.А. Боровской. В степных районах власть принадлежала татарским националистам. Все эти четыре власти ненавидели друг друга, но не пытались силой нарушить хрупкий политический баланс на полуострове. Это было вызвано нехваткой сил у каждой из сторон, а главное, общей боязнью большевиков.

Крымское правительство буквально умоляло морское и сухопутное командование иностранных войск, и даже русского посла во Франции кадета В.А. Маклакова оказать непосредственную военную поддержку в защитите Перекопа и Крыма. Правительство предлагало переместить союзнические гарнизоны в глубь полуострова – 1000 человек расположить в Симферополе, по 500 – в Евпатории и Феодосии, по 300 – в Карасубазаре (Белогорске) и Джанкое, по 100 – в Перекопе и Таганаше (село Соленое Озеро Джанкойского района).

Увы, правительства Антанты охотно соглашались на бомбардировку советского побережья, но старались избегать полномасштабных боев на суше.

2 апреля 1919 г. в Севастополь прибыл перешедший на службу в Добрармию контр-адмирал М.П. Саблин. Деникин назначил его на пост «Главного командира судов и портов Черного моря». В инициативном порядке русские морские офицеры создали в Крыму флотилию из нескольких вооруженных мобилизованных гражданских судов и подводной лодки «Тюлень». В конце марта – начале апреля эта белая флотилия начала действовать на Азовском море и в Керченском проливе.

Любопытно, что и крымское Краевое правительство решило создать собственный флот. По его указанию мичман Г.М. Галафре начал восстановление миноносца «Живой».

Рассказ о всех перипетиях Гражданской войны в России выходит за рамки монографии, и здесь я лишь скажу о том, что основные силы Советской республики в первой половине 1919 г. были брошены на восток против Колчака.

В конце февраля 1919 г. красные сформировали Заднепровскую дивизию под командованием П.Е. Дыбенко. В дивизию входило три бригады. 1‑й командовал Григорьев, она действовала против Одессы. Командиром 3‑й бригады был Нестор Махно – с ней все ясно. И лишь 2‑я бригада должна была наступать на Крым.

14 марта 2‑я бригада Заднепровской дивизии захватила Мелитополь. Ну а в 20‑х числах бригада подошла к укрепленным позициям на Чонгарском и Перекопском перешейках. На Перекопе находилось около 2500 белогвардейцев Деникина. А в начале марта подошли еще 600 греческих солдат.

12 марта 1919 г. начальник штаба Севастопольской крепости Федор Петрович Рерберг записал: «Пока была надежда на успех, Екатеринодарское и Симферопольское начальство весьма хладнокровно относилось к нашим предложениям об укреплении и вооружении пушками Канэ Перекопских и Чонгарских позиций; над нами смеялись, наши предложения отвергали»[40]40
   Рерберг Ф.П. Записки и воспоминания // АДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М‑86. Т. 9. Л. 1418—1419.


[Закрыть].

Похоже, такая беспечность верхов Добровольческой армии в отношении обороны Крыма объяснялась уверенностью в скором взятии Москвы.

25 марта 2‑я бригада прорвала первую линию обороны Добровольческой армии у железнодорожной станции Сальково и взяла Геническ. К тому времени 2‑я бригада состояла из трех стрелковых полков и кавалерийской бригады. В 1‑м Заднепровском полку числилось 2700 человек, из них вооруженных – 2000.

В 5‑м Заднепровском полку числилось 13 400 человек, из них 680 имели винтовки, в полку было 4 пулемета.

6‑й Заднепровский полк – 800 человек, из них 500 с винтовками, в полку 8 пулеметов.

В состав кавалерийского дивизиона входило 560 человек, в том числе 450 сабель и 450 лошадей, а также взвод (2 единицы) 48‑линейных (122‑мм) гаубиц.

28 марта эти части с боем подошли к Чонгарскому мосту, а на следующий день форсировали Чонгарский перешеек. Командир 2‑й бригады С.И. Петриковский (Петренко) в тот же день сообщил из Новоалексеевки: «Бой шел четверо суток день и ночь как артиллерийский, так и пулеметный и ружейный… На четвертый день боя вверенная мне бригада разбила противника… Захваченные нами бронепоезд “Сокол” и броневая площадка “Муромец” взяты в рукопашном бою… На деревянном Чонгарском мосту нами установлены уже пулеметы, так что переход в Крым открыт».

9 апреля 2‑я бригада взяла Джанкой. До Симферополя оставалось 160 верст.

К началу 1919 г. Черное море было разделено на две зоны. Южный берег находился под британской юрисдикцией, а за северный, включая Крым, отвечали французы. Командующим в Севастополе был адмирал Амет, державший флаг на линкоре «Жан Бар». У французов было пять линкоров, несколько сторожевых кораблей и эсминцев. Британский старший морской начальник находился на крейсере «Кентербери». А греческий флот был представлен линкором «Килкис» и эсминцами[41]41
  23 ноября 1918 г. в Новороссийск пришли английский крейсер «Ливерпуль», французский крейсер «Эрнст Ренан», миноносцы № 54, 78, 80. 25 ноября 1918 г. в Севастополь пришла союзная эскадра под командованием английского адмирала Кельтроп. В ее состав входили английские линкоры «Суперб», «Тандерер», французский «Жюстис», итальянский «Леонардо да Винчи», крейсера «Галатея», «Агордат», 6 английских эсминцев, 2 греческих и 1 французский (Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III. Юго-Запад. Л., 1925. С. 25—26). В дальнейшем состав союзных кораблей менялся.


[Закрыть]. На берегу, кроме русских войск, находилось около 3000 французов и примерно столько же греков. Добровольческая армия насчитывала 4100 штыков, 1300 сабель и 1700 человек в артиллерии.

Чтобы хоть на некоторое время задержать дальнейшее наступление красных по Арабатской стрелке, интервенты в ночь на 1 апреля направили к Геническу два французских миноносца, которые начали обстрел города и окрестных сел.

К апрелю 1919 г. укрепления Перекопа состояли из окопа на левом фланге у «кордона», с тремя линиями проволочных заграждений.

Помимо наступления с фронта на Перекоп красные высадили десант в Картинитском заливе возле Сарабулата. С катера «Пчелка» было высажено аж 12 бойцов!

Десант захватил у шоссейной дороги телефонную и телеграфную станцию, вызвав замешательство у белых частей на Перекопе. Кроме того, отряд красных перешел вброд Сиваш у Перекопа.

Адмиралы Антанты решили поучаствовать в спектакле «Оборона Перекопа» и отправили несколько эсминцев в Картинитский залив. Они встали немного севернее хутора Бакал (с 1945 г. с. Славное) и на предельной дальности открыли огонь в направлении Перекопа и тем … напугали белых.

3 апреля прибыл британский гидроавиатранспорт «Эмпресс» и сразу был отправлен вместе с монитором М.17 к фронту у Перекопа. Впрочем, без особого успеха. В тот же день началась эвакуация Одессы, подорвавшая боевой дух Добровольческой армии.

Деникинцы знали, что в тылу захватили телеграфную станцию, и вдруг в тылу канонада, а спереди наступают красные. В итоге 4 апреля в 16.00. «добровольцы» в панике бежали с Перекопа. Красные без боя вошли в Армянск.

Отряды белых (в основном из 4‑й дивизии генерал-майора А.А. Корвин-Круковского) отступили к Джанкою, а оттуда почему-то двинулись не к Симферополю, а к Керчи.

К 20 апреля белые заняли Акмонайские позиции, не давая красным прорваться на Керченский полуостров.

11 апреля красные без боя заняли Евпаторию и Симферополь.

Из Симферополя один батальон красных двинулся через перевал на Алушту и Ялту, которые 13 апреля были взяты без боя.

Ну а 3‑й Таврический полк и два батальона 4‑го Заднепровского полка под командованием С.И. Петриковского (Петренко) двинулись на Севастополь.

А в самом Севастополе началась паника. «Крымский вестник» 9 апреля писал: «Творилось нечто невероятное. Нанимали автомобили, экипажи, линейки, дроги. Платили безумные деньги, лишь бы уехать и скрыться там, куда уехало правительство. Платили за автомобиль до 10—12 тыс. руб., за экипаж – 3—5 тыс. руб. Уже к вечеру понедельника 7 апреля волны беженцев залили весь Севастополь. Занято буквально все. Беженцы ночуют в школах, ими заняты все кофейни, заезжие дворы, они приютились где только возможно».

7 апреля Краевое правительство бежало из Симферополя в Севастополь под защиту союзного флота. Однако там они быстро поняли, что «тетушка» тоже начала собирать чемоданы.

10 апреля в середине дня члены Краевого правительства с семьями собрались на Графской пристани. Отсюда их перевезли на катерах на греческое судно «Трапезунд». Но отход судна был отложен из-за разногласий с главнокомандующим сухопутными войсками Антанты полковником Труссоном. Он категорически требовал, чтобы министры передали ему все деньги, взятые из Краевого банка и казначейства Севастополя. Сумма это достигала одиннадцати миллионов рублей. Члены Краевого правительства пытались объяснить, что часть денег уже потрачена на жалованье чиновникам, съехавшимся со всего полуострова, и на организацию эвакуации. Но эти объяснения для полковника были малоубедительны, и он пригрозил оставить Краевое правительство в Севастополе. В результате через два дня французам было передано семь миллионов рублей и значительные ценности из банков Симферополя и Севастополя[42]42
   Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. С. 208.


[Закрыть]. Драпануть «краевым» удалось только 15 апреля на греческом судне «Надежда».

7 апреля белый комендант Севастополя направил главнокомандующему Деникину телеграмму:

«Союзники предполагают оборонять Севастополь четырьмя (имеемыми у меня) батальонами на линии исторических бастионов, поддерживая их всеми силами флота. Полагают весь ненадежный (людской) элемент выселить на северную сторону, которую не занимать, она будет под огнем флота.

Опасаюсь за недостаток воды, т.к. водопровод в Инкермане заменить нечем. Желательно линию обороны вывести вперед; но до прибытия подкреплений сделать это невозможно.

Благоволите настоять перед союзниками о переброске, хотя бы из района Одессы, бригады в Евпаторию, для удара во фланг в виду спасения хлебного района»[43]43
   Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III. С. 45


[Закрыть].

На телеграмме Деникин написал: «Надо дать указания эвакуации». Далее другая пометка: «Адмиралу Герасимову. Эвакуацию Севастополя по вашим указаниям надо положить на Саблина, подчинив ему комендора Субботина». Адмирал Саблин 25 марта был назначен командиром портов Черного моря и, направляясь из Екатеринодара в Севастополь, был в Новороссийске.

Командующий французской эскадрой на Черном море и всеми войсками Антанты в Крыму вице-адмирал Амет оказался в крайне сложном положении.

Французский народ, понесший огромные жертвы в 1914—1918 гг., принципиально больше не хотел воевать. По всей стране шли забастовки и демонстрации против участия Парижа в интервенции в Россию.

В феврале 1919 г. 58‑й французский пехотный полк, находившийся в Тирасполе, отказался сражаться против большевиков и потребовал возвращения домой. Затем отказались воевать солдаты 176‑го пехотного полка в Херсоне. 27 марта 1919 г. на заседании Совета четырех на Парижской мирной конференции было решено эвакуировать из Одессы войска Антанты.

2 апреля интервенты и белогвардейцы начали эвакуацию. При эвакуации солдаты из многих французских частей братались с рабочими и передавали им свое оружие.

6 апреля матросы крейсера «Вальдек Руссо» отказались открыть огонь по входившим в Одессу частям Красной армии и подняли на крейсере красный флаг. Тем не менее интервентам не только удалось провести эвакуацию, но и увести с рейда 112 русских судов, как коммерческих, так и их транспортной флотилии Черноморского флота. При этом несколько десятков судов было «приватизировано» французами.

Второй неприятностью для Амета была авария линкора «Мирабо» (переходный тип к дредноуту; водоизмещение 20 тыс. т; скорость 19,5 уз.; вооружение: 4 – 305/45‑мм, 12 – 240/49,5‑мм и 16 – 75‑мм орудий).

13 февраля 1919 г. «Мирабо» основательно влетел на камни у берегов Крыма. Снять его с камней удалось только через два месяца и то ценой снятия свыше 1 тыс. тонн брони и носовой 305‑мм башни. «Мирабо» был поставлен в севастопольский док. А на его вывод требовалось время.

15 апреля передовые части красных заняли Инкерман и подошли к Корабельной слободке. С целью остановить их дальнейшее продвижение французская корабельная артиллерия открыла огонь, но по ошибке обстреляла район Черной речки и находившуюся там добровольческую радиостанцию.

На следующий день прошли переговоры командующего сухопутными силами союзников полковника Труссона с командованием красных.

2 (15) апреля адмирал Амет срочно отправил русскому комфлоту адмиралу Саблину письмо о том, чтобы он «как можно скорее вывез на транспортах из Севастополя беженцев, вывел бы гарнизон крепости, и сам с флотом в ночь с 15‑го на 16‑е апреля (т.е. через ½ дня) ушел из порта, оставив там лишь командира порта и дивизион тральщиков, которых Амер берет под свое покровительство…

Вечером 2/15 апреля, говорится в этом документе, французское командование дало распоряжение адмиралу Саблину вывести ночью, не позже утра следующего дня, – войска, суда с беженцами и жителями, и все военные суда. Боевые запасы по артиллерии и по минной части, запасы порта и складов по всем частям остались невывезенными.

Под своими парами ушли в Константинополь: транспорт “Трапезунд” и пароход “Надежда”, “Поти” и посыльное судно “Лукул” (бывшая посольская яхта “Колхида”). Вышли в море под своими машинами: крейсер “Кагул”, вспомогательный крейсер “Георгий”, миноносец “Жаркий”, подлодка “Тюлень”, посыльное судно “Буг” (бывший минный заградитель, обращенный в лоцмейстерское судно, и состоявший все время Гражданской войны в Батумском морском отряде), посыльные суда: № 7 (бывший номерной миноносец), “Разведчик”, портовый буксир “Бельбек”, канонерка К-15 (вооруженный тральщик типа “Эльпидифор”), тральщики: “Волга”, “Ольга”, пароходы “Николай”, “Черномор”, “Петр Ригер”, “Флора”, “Дмитрий”, транспорты: “Дунай”, “Сосьете”, “Шилка”, “Христофор”, “Мечта”, “Моряк”, буксиры: “Ледокол № 3”, “Дмитрий Герой”, “Доброволец”, “Черномор” (спасательный пароход).

Вышеуказанные суда вывели на своих буксирах: канонерку “Терец”, миноносцы: “Поспешный”, “Пылкий”, “Жаркий”, “Строгий”, “Свирепый”, подлодки: “Утка”, “Буревестник”, посыльное судно № 10 (“Охотник”), девять быстроходных катеров, транспорт “Рион”, буксиры “Херсонес”, “Апраксин” и авиационное судно “Варвара”.

Оставшиеся в Севастополе суда были разделены на две группы. 1‑ая группа включала: подлодки – “Гагара”, “Орлан”, “Кашалот”, “А.Г.21”, “Кит”, “Нарвал”, посыльные суда: “Алмаз” (бывшая яхта), № 1, № 3, № 4 (бывшие старые номерные миноносцы), речную канонерку К-16, блокшив “XII Апостолов” (переделанный под склад мин заграждения), пароходы: “Возрождение”, “Генерал Рузский”, тральщики “Баклан”, “Альбатрос”, миноносцы “Быстрый”, “Жуткий”, баржи № 106, 107, 108, 139 – груженые боевыми запасами и материалами.

Все эти суда были выведены из Южной бухты на Северный рейд, и их должны были взять на буксиры суда союзников и вывести, но это не было сделано, а даже наоборот, французы мешали работам буксиров, выводивших эти суда на рейд.

Вторая группа состояла из линейных кораблей II бригады: “Евстафий”, “Пантелеймон”, “Златоуст”, “Три Святителя”, “Ростислав”, “Синоп”, “Георгий Победоносец”, крейсера “Память Меркурия”, миноносца “Завидный”, транспорта “Березань”, семи старых подводных лодок и трех номерных старых миноносцев. Союзники должны были эти суда подорвать, а лодки уничтожить.

После мартовской забастовки рабочих Севастопольского порта часть портовых буксиров обслуживалась офицерским составом, другая часть буксирных средств была забрана французами, и русским этих судов не давали. Суда траления и гидроавиации были взяты французами под свое покровительство (тральные работы около Севастополя продолжались все время с прихода союзников в Черном море).

Сухарная балка – склад и лаборатория боевых запасов – была под охраной и в ведении французского командования. Было введено правило, что пропуск судов, буксиров и т.п., выданный русским командованием, должен был для утверждения идти к французской власти: первое время это делалось довольно скоро, и было что-то вроде учета, а затем дело дошло до того, что пропуски пролеживали в французских канцеляриях дня по два, по три, т.е. практически как бы выходило запрещение на вход.

Интересно привести донесение флагманского минного офицера. Он указывает, что французы запретили вывозить мины Уайтхеда, мины отбирались с миноносцев и отвозились на склад, за неимением шлюпок мины отбуксировали даже просто по воде; миноносец “Пылкий” не мог уйти (не разрешалось) потому, что у него было четыре мины, и миноносец ушел только тогда, когда их сбросили за борт. Только два миноносца – “Поспешный” и “Живой” – “проскочили” с минами, на первом было десять, а на втором три Уайтхедовских мины. В это время на складе в порту осталось 200 мин, иначе говоря, союзники не доверяли русским и, опасаясь за целость своих судов, прибрали такое опасное оружие как мины к своим рукам.

На плавучем минном складе “XII Апостолов” находилось 1734 штуки мин заграждения типа “рыбка”, французы думали использовать их для заграждения Очаковского района, почему их тоже оставили у себя. Много запасов и запальных стаканов осталось на минной барже»[44]44
   Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III. С. 46—48.


[Закрыть].

А тем временем французские корабли периодически обстреливали подступы к Севастополю. Французский офицер (врач) Рене ле Друмаге, бывший на линкоре «Франс», 16 апреля записал в своем дневнике:

«Стосорокамиллиметровые орудия готовы к бою, вот-вот по невидимому сигналу начнется стрельба. Стрельба в пустоту…

“Внимание! Видите там, за городом справа эту высотку с кучкой деревьев? Это английское кладбище”.

В ту же секунду раздался оглушительный выстрел: стосорокамиллиметровки “Франс” начали свой концерт…

Рядом с высоткой вздыбилась земля. Недолет. Дают корректировку на два-три градуса. Вскоре обстрел прекращается. Ожидание продолжения представления тянется до четырех часов вечера. И вот линкор “Жан Бар” телеграфирует приказ открыть плотный огонь по району английского кладбища. Опять все вокруг задрожало и мгновенно высотка покрылась разрывами снарядов, пылью и дымом. К нашему концерту присоединились “Жан Барт”, “Верньо” и полевая артиллерия. Через некоторое время пришел приказ о прекращении огня. Но там, на суше, все громыхало еще до самой глубокой ночи.

17 апреля на борту “Франс”.

День прошел абсолютно спокойно. Из Одессы прибыл броненосец “Жюстис”, а из Константинополя – линкор “Император Индии”»[45]45
   Рене де Друмаге. Две недели в Крыму. 1919 / Перевод Г.И. Бондарчука // Материалы сайта: http://grafskaya.com/?p=8271


[Закрыть].

Стрельба велась по площади без какой-либо корректировки. Лично я считаю, что Амет умышленно бил по пустырям и окраинам Севастополя, дабы не задеть красных. И действительно, их потери от артогня были ничтожны. Другой вопрос, что сильно пострадало население окраин Севастополя.

19 апреля комбриг С.И. Петриковский сам отправился в Севастополь на переговоры с французами. Он был представлен французским военным как «парламентер от генерала Котова» и принят вице-адмиралом Аметом. В ходе беседы Амет изложил основные планы союзного командования по поводу ухода их войск из Севастополя:

«– К 30 апреля союзные пехотные части будут эвакуированы из города;

– Все подводные лодки, которые находятся в порту, будут потоплены в глубокой воде;

– Все [русские] миноносцы и крейсера будут приведены в боевую негодность и даже на некоторых из них будут взорваны цилиндры и части машин сняты.

– Союзникам должна быть предоставлена возможность наблюдать за тем, чтобы ни в Одессе, ни в Николаеве суда, которые там остались, не были употреблены против союзников».