Текст книги "Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)"

13 СЕНТЯБРЯ 1986 ГОДА оренбургский инженер А. Сухарев сумел опубликовать в «Комсомольской правде» приглашение всем желающим обсуждать актуальные социально-политические проблемы по переписке. Через некоторое время «Комсомолка» была буквально завалена письмами со всего Союза. Сухарев взял себе мешок с письмами. Не на все удалось ответить, но через несколько месяцев возникла сеть переписки в 50 человек, которая в дальнейшем выросла до нескольких сотен адресов. Переписка была организована «таким образом: один излагает свою точку зрения в виде статьи, краткого письма, следующему; тот – третьему, и так далее. В результате письмо, пройдя цепочку адресов, превращается в рукописный журнал»[50]50
  Кузнецов И. История создания Всесоюзного социально-политического клуба. // Спектр. – 1988. – № 1; По страницам самиздата. – М., 1990. – С. 40.


[Закрыть]. По предложению М. Кунина из Симферополя были созданы упорядоченные цепочки обмена письмами. Как вспоминал А. Сухарев, «выявились наиболее активные участники, ставшие узлами этой структуры. После первичного обмена мнениями корреспонденты клуба разбились на группы по интересам: экономике, политике, философии и искусству»[51]51
  Сухарев А. Клуб и его вывеска // Община. – 1989. – № 26. – С. 18.


[Закрыть].

Такая система переписки напоминала электронные рассылки начала XXI века. Еще один признак того, что социально-культурные предпосылки информационной революции формируются раньше технических, – компьютеров в этой сети еще не было. Люди могли поделиться идеями, которые вынашивались годами в безнадежном политическом вакууме. Все эти идеи, первоначально удивительно похожие из-за общности марксистско-ленинского источника, столкнулись в острой дискуссии. Образовался Заочный социально-политический клуб.

Часть участников переписки быстро нашла между собой взаимопонимание и стала формировать в клубе марксистско-ленинское ядро (центрами этой тенденции стали Киев, где переписку координировал И. Купка, а затем Москва). За год политучебы, притока новой информации и новых людей эта структура начала расслаиваться. Небольшое количество старых членов клуба пошли по пути ломки стереотипов, при которой цитаты Ленина не могли остановить приближения к демократическим и гуманистическим ценностям (это можно отнести к А. Сухареву, П. Смертину, ленинградской группе клуба).

В ноябре 1986-го и феврале 1987-го инициативное ядро Заочного социально-политического клуба собиралось на встречи. Первая определила принципы переписки, вторая попыталась создать легальную организацию. Поскольку возникновение клуба было инициировано «Комсомолкой», то на нее возлагались некоторые надежды. Было написано «Воззвание ко всем революционным силам страны», которое разослали по сети. Воззвание содержало призыв посылать письма в адрес «Комсомольской правды» с предложением создать при ней сеть политклубов. «В начале марта А. Сухарев пришел с этим предложением в редакцию. Им отказали»[52]52
  Кузнецов И. История создания Всесоюзного социально-политического клуба // По страницам самиздата. – М., 1990. – С. 40—41.


[Закрыть]. Не получив «крышу», клуб стал эволюционировать к большей оппозиционности. Преобладавшие в нем марксистыленинцы («эмелы») относились к КПСС ничуть не лучше, чем «эсдеки». Считалось, что КПСС предала марксистско-ленинские идеалы. На майские праздники 1987 года собралась конференция заочного клуба, которая приняла устав, пока очень плюралистичный, но упоминавший, что клуб создан «на марксистсколенинской основе».

УСТАНАВЛИВАЯ КОНТАКТЫ с другими инициативами, неформальные группы стремились использовать их актив для своих проектов. Характерным примером такого противоречивого сотрудничества явился эпизод отношений «общинных социалистов» с группой педагогов-коммунаров.

Во время комсомольской кампании через студентов физфака федералисты установили контакт с полуподпольной коммунарской группой, руководившей тремя педагогическими клубами РВС – «Рассвет», «Ветер» и «Стрела».

РВС возник в 1986 году из двух групп коммунарского движения. Один из лидеров этой группы М. Кожаринов пишет: «Своими генеалогическими корнями наша история уходит в историю „Дозора“ – педотряда коммунарского толка при АПН (лаборатория психологии подростка Института психологии), где работал О. В. Лишин – руководитель объединения»[53]53
  Кожаринов М. Ю. Эволюция идей во времени, или История системы. Архив Шубина А. В. Ф. 2000. Субкультуры.


[Закрыть]. Коммунарские группы, как позднее политические неформалы, размножались делением. Коммунары-педагоги подращивали молодой актив, который вступал в конфликт со своими учителями. От «Дозора» откололся педотряд «Бриг», действовавший в МГУ, который, в свою очередь, породил педотряд «Рассвет», сосредоточившийся на работе не в школах, а в клубах по месту жительства детей. Он превратился в разновозрастную группу, где дети и студенты-педагоги занимались общественно полезными делами. Группа студентов физфака МШИ (лидеры М. Кожаринов и В. Соколова) выступили за создание на основе «Дозора» единой системы автономных педотрядов, но О. Лишин эту идею не поддержал, и молодые физики стали строить систему самостоятельно, создав педотряд «Ветер». «Рассвет» и «Ветер» создали объединенный ревком (А. Нечаев, А. Ампилов, М. Кожаринов и В. Соколова), выпускники «Ветра» стали новыми комиссарами «Рассвета». Это позволило вовлекать новых детей и привело к почкованию «Рассвета» на родственные группы, первой из которых стала внешкольная пионерская дружина «Стрела» – применение идей комсомольской дискуссии к пионерии. Методы работы РВС были основаны на сочетании коммунарских педагогических методик, ролевых игр и разрешенной общественной работы (интернациональна дружба, туризм и так далее).

Деятельные физики произвели на историков большое впечатление, тем более что Колеров и Нечаев на словах активно поддерживали идеи федерализма, синдикализма и рыночного социализма. Тогда же с будущими «общинниками» начали сотрудничать истфаковские коммунары (Л. Наумов и др.). В марте 1987 года была проведена совместная большая ролевая игра со школьниками, где моделировалась «буржуазная» революция. В ходе этой игры роман с физфаковцами подвергся первому испытанию, которое было лишь предвестием более позднего конфликта.

Вспоминает А. Исаев: «В ходе этой игры физиками и их учениками была установлена жесткая якобинская диктатура. Я играл ремесленника, назначил цену за свою продукцию. Мне говорят: „За эту цену у тебя не будут покупать“. Тогда я говорю, что не буду работать. И меня хвать – сажают в кутузку. Это все как бы соответствовало историческим закономерностям. Действительно, в ходе революции такие диктатуры возникают. Мы предлагали продолжить развитие событий и эту диктатуру свергнуть. И тут с удивлением обнаружили, что физики в восторге от происшедшего, от того, что дети своим умом сразу дозрели до социалистической революции! Организовали революционный легион, который наводит железный порядок. Я был потрясен. Какая социалистическая революция?! Это же бюрократическая диктатура, против которой мы все выступаем. С этим же бороться надо. Мы сорганизовали „крестьян“ – школьников, которых „доставали“ якобинцы, и готовили поход на город, чтобы разогнать этот легион. А за что выступать? В этих условиях – за конституционную монархию с городским советом. Под эти знамена собралась огромная армия. Но страсти среди детей так накалились, что в этот момент игра была остановлена». Игры играми, но этот эпизод предвосхитил выбор, который позднее придется делать всерьез.

ЛУЧШЕЙ ДИСКУССИОННОЙ площадкой московской общественности в 1987 году обладал клуб «Перестройка». Он возник на заседании клуба друзей «Эко» (экономический журнал, пользовавшийся популярностью у либерально-коммунистической интеллигенции) в феврале 1987-го. В этой встрече приняли участие сотрудник Центрального экономико-математического института В. Перламутров, экономисткоммунист Е. Гайдар, ленинградцы П. Филиппов, В. Монахов и другие.

В. Перламутров договорился с руководством Центрального экономико-математического института о том, что в актовом зале института будут проходить публичные обсуждения докладов на актуальные темы. Так этот институт стал одним из центров общественной жизни. Клуб назвали в честь курса Михаила Горбачева – не подкопаешься. «Первоначально казалось, что дискуссии „Перестройки“ будут лишь публичным продолжением академических споров»[54]54
  Игрунов В. О неформальных политических клубах Москвы // Проблемы Восточной Европы. – 1989. – № 27-28 // www.igrunov.ru


[Закрыть], – вспоминает один из ее активистов В. Игрунов. Но публика не собиралась удерживаться в академических рамках. Ведь она получила место, где можно говорить, что наболело. Гайдар охладел к клубу, другие видные либерально-коммунистические деятели заходили на заседания как почетные гости, но именно гости, а не руководители. Зато Клуб социальных инициатив стал активно участвовать в работе «Перестройки» – это избавляло его от необходимости заниматься организацией дискуссий.

Вспоминает Г. Павловский: «Перестройка» проектировалась как открытый клуб, за которым стоит Клуб социальных инициатив как управляющая ложа».

Эта конструкция не вполне получилась, так как организаторы «Перестройки» были людьми с собственными амбициями, самостоятельными идеями и к тому же быстро оказались по разные стороны баррикад во внутриклубной борьбе.

На трибуну «Перестройки» в качестве докладчиков приглашали видных ученых и публицистов: Б. Курашвили, М. Айвазяна, В. Данилова-Данильяна, Н. Петракова, И. Клямкина и других. Послушать их собиралось до 300 человек, которые затем включались в обсуждение услышанного. Рассказывает завсегдатай клуба В. Прибыловский: «На „Перестройке“ заметно проявлялось то, что потом стали называть „демшиза“. Туда ходило много людей, которым не хватает общения, – сейчас они все в интернет-чатах сидят. А президиум, куда более разумный, пытался это регулировать. Я чувствовал, что это – атмосфера якобинского клуба, когда он только зарождался».

Из участников дискуссий сформировалось организационное ядро клуба, в которое помимо Перламутрова вошли О. Румянцев, А. Фадин, П. Кудюкин, А. Данилов, В. Кузин, В. Кардаильский, Д. Леонов, О. Янков, С. Минтусов. Характерно, что Фадин и Кудюкин в 1982—1983 годы проходили по тому же делу «молодых социалистов», что и Кагарлицкий, но отношения с ним были испорчены – они имели претензии к поведению друг друга во время следствия. Эти люди– президиум – вели заседания, договаривались с докладчиками и руководством института, проводили более узкие заседания актива, посвященные подготовке документов клуба.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ «ОБЩИНЫ»

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ «общинные социалисты» продолжали собирать плоды комсомольской кампании. Студенты истфака ждали политических выступлений. В моду входило атаковать коммунистическую систему через критику сталинизма. Уже через год публика будет перекормлена информацией о сталинских преступлениях, а в начале 1987-го это было еще в диковинку. К 10 апреля дискуссионный клуб истфака провел вечер «Культ личности Сталина: истоки, сущность, последствия», обличающий тоталитаризм (не только сталинский). Были подготовлены доклады по разным аспектам проблемы. Так, например, в докладе А. Шершукова на основании опубликованных в СССР источников реконструировались секретные протоколы к пакту Молотова – Риббентропа. В это время федералисты уже начали знакомиться с диссидентской литературой и знали, что искать. Дискуссия о сталинизме превратилась в своего рода театрализованное представление и дала движению эмоциональный импульс, столь необходимый после прекращения комсомольской дискуссии.

Следующая дискуссия, посвященная экономическим проблемам, имела меньший резонанс. Ее материалы интересны тем, что здесь впервые была систематично изложена программа экономических реформ, за которую выступали лидеры группы.

Мы с Исаевым составили документ «Совершенствование системы управления народным хозяйством в условиях перестройки», который презентовали на заседании клуба и затем распространяли как клубные предложения к обсуждавшемуся тогда в стране закону о государственном предприятии. Авторы предложений считали, что «разрешение противоречия между трудовым вкладом работника и долей вознаграждения невозможно без перехода на полное самофинансирование предприятий». Но авторы документа считали, что «простое расширение функций рынка» недостаточно, так как «в исходе конкурентных столкновений на рынках большую роль играют факторы, независимые от работника». Однако бюрократическое регулирование рынка федералистов тоже не устраивало, и они предлагали вернуться к системе советов, создание которой «в 1917—1918 годах было прервано политикой военного коммунизма».

Последнее утверждение находилось на грани допустимого уровня крамолы, так как отрицало существование советской системы в СССР. Авторы текста критиковали и официальную идею выборов руководителей предприятия, поскольку такие выборы не дают коллективу возможности осуществлять реальный контроль за деятельностью руководства и не обеспечивают реальной обратной связи между работниками и администрацией. «Для преодоления этих недостатков предлагается вернуться к системе делегирования. Делегирование – избирательная система, основанная на комплектовании вышестоящих организаций из представителей нижестоящих с правом отзыва делегата пославшей его организацией в любое время.

Принципы делегирования:

1. Компактность органов должна позволять реально решать вопросы их составов.

2. Подчинение делегата избравшей его группе и их регулярная связь.

3. Делегаты лично известны избирающей их группе по совместной деятельности.

4. Замена делегата осуществляется простым большинством голосов на собрании избравшей его группы.

5. Руководящие органы создают рабочие группы для помощи освобожденным работникам и для контроля за ними, а также на основании конкурсной системы подбирают оперативного руководителя, осуществляющего текущую координацию в рамках, установленных руководящими органами».

Руководящие органы – советы трудовых коллективов, которые при этой системе должны стать реальной властью на предприятиях, сами по себе были бы узлами, где согласовывались интересы групп работников.

Федералисты искали оптимум общественного устройства, и поэтому неизбежно забегали вперед. Сами принципы рыночности и производственной демократии еще только пробивались через толщу бюрократической экономики, а студенты истфака разрабатывали их рафинированные модели. Но через несколько лет выяснилось, что переход к демократии и рыночной экономике опасен полумерами, что как раз на полпути систему и ждут самые опасные ловушки.

Молодые историки обращали внимание на опасность бесконтрольности администрации предприятий при освобождении ее от контроля сверху. Директо-ра, независимые ни от «верхов», ни от «низов», но не являющиеся собственниками и поэтому независимые также от рынка, не заинтересованы в успешном производстве. В конце 80-х – начале 90-х это приведет к обескровливанию производства и перекачке средств в директорские фирмы, а через них – s сферу финансовых спекуляций.

Проект будущих «общинников» указывал также и на опасность нерегулируемой рыночной перестройки, спонтанной переориентации хозяйственных связей, которая действительно произойдет в 90-е годы: «В связи с тем, что размещение промышленных предприятий в 30-е – 70-е годы осуществлялось крайне неравномерно, прежде всего в соответствии с ведомственными интересами, переход к самофинансированию приведет к разрушению сложившихся хозяйственных связей и неравномерному распределению новых». Выход федералисты видели в территориальном регулировании хозяйства через советы. Для этого советы должны были стать делегированными и двухпалатными – палата делегатов трудящихся (от предприятий регионального подчинения и нижестоящих палат делегатов трудящихся) и палата народных делегатов (от нижестоящих территориальных советов). С помощью такой системы будущие «общинники» стремились помимо прочего уравнять социально-экономические возможности жителей и производителей.

Хозяйственную модель венчали государственные комитеты (советы экономической координации), координирующие работу региональных и отраслевых советов, осуществляющие кредитные и инновационные функции. Этот проект реформ представлял собой баланс между синдикализмом и территориальным коммунализмом. В итоге программа вычерчивала вертикальную цепочку делегированных советов по линии рабочий – бригада – цех (отдел) – предприятие (учреждение) – отраслевое и территориальное объединение предприятий – ассоциация таких объединений. Возникающая таким образом сеть экономического регулирования замыкалась на территориальную систему самоуправления. Ее предлагалось строить по цепочке человек – семья – дом – улица – район – регион. Федералисты считали, что компетенция вышестоящих органов должна определяться по соглашению нижестоящих, дабы делегированные органы при всей своей демократичности не смогли узурпировать дополнительные полномочия и парализовать право «низов» на отзыв делегатов, как это произошло в 1918 году. Советы должны были превратиться в координирующие, а не командующие организации.

«Общинным социалистам» казалось, что их система может решить все основные экономические проблемы современности.

Слушатели почти не возражали. Сложные конструктивные проекты реформ уже не увлекали их. Аморфность организации оппозиционных студентов в любой момент могла привести к распаду группы до изначального ядра. Было очевидно, что группа студентов не сможет в ближайшие годы провести придуманные «общинными социалистами» реформы. Новый смысл клубу могла придать политическая жизнь. Поле для такой жизни обеспечило знакомство с Клубом социальных инициатив и многочисленными группами, контактировавшими с ним.

УЗНАВ, ЧТО В МОСКВЕ существуют Клуб социальных инициатив, клуб «Перестройка» и еще множество других групп, «общинные социалисты» поняли, что настало время приобретать политическое лицо. «Перед лицом всего этого многообразия пора было и нам переходить к новому этапу „неформального“ развития. Для „неформального“ статуса нужно было перестать быть „оппозицией его величества“, которая связана со средой только через официальные структуры или в качестве проводника их идей… Необходимость распространения наших взглядов, которые мы тогда именовали „антибюрократическими“, по многим направлениям была признана еще 21 марта. Тогда образовались три педагогические группы и три агитационные. Отдельно значится пункт „Клуб социальных инициатив – осторожно“. Это было недоверчивое начало будущего КОМКОНа (Комитета по контактам).

Но главное, как оказалось, не в этом. Первое, по чему о вас будут судить – это название. Десятки неформальных фантомов будут вспыхивать метеорами своих названий и жить, уже распавшись, вовлекать в движение все новых людей красивым своим именем.

Всего этого мы еще не знали, но к выбору названия отнеслись трепетно. Предстояло объединить по тем временам большую группу людей – три десятка общественных активистов, каждый из которых – сам себе голова. К этому моменту в наших умах были представлены собственная нелюбовь к государственности, разные рыночные концепции, бакунизм, марксизм, славянофильство и космополитизм.

Выхода из этой воистину патовой ситуации было два – сохранение за объединением функции дискуссионного клуба или легкое размежевание. Но название, устраивавшее всех, найти удалось – «Община». Слово многозначное. Марксисты, пока не пришли к власти, стремились заменить ею государство, безгосударственная социалистическая мысль искала в ней прообраз самоуправления, славянофилы – национальные корни, а космополитов устроил французский эквивалент общины – коммуна»[55]55
  Шубин А. В. Партизаны перестройки.


[Закрыть].

1 мая, собравшись в кафе «Айсберг» в Первомайском районе, давно облюбованном месте «подпольных» встреч, мы с Исаевым, В. Гурболиков, В. Тупикин и А. Шершуков решили, что пора создавать свою организацию с собственным названием и вступить в Клуб социальных инициатив в качестве коллективного члена.

Вспоминает А. Исаев: «Как бы быть внутри КОС-КОРа, но своей командой? Но название не приходило. Но потом, по дороге к Гурболикову, я подумал: „Община“. Клуб „Община“ – как это глупо. Потом стал приводить политические резоны – будут довольны славянофилы в институте, это соответствует основам нашей идеологии».

Вспоминает В. Гурболиков: «Придумывание названия было отдельным увлекательным делом. Исаев понимал толк в названиях, как важен их смысл, иногда двойной. Название должно слегка шокировать, человек должен был чувствовать интерес уже к названию, задумываться над ним».

8 мая в маленькой аудитории исторического факультета МШИ на Сетуни собрались все «подпольщики» и члены инициативной группы дискуссионного клуба: А. Исаев, А. Шубин, В. Гурболиков, В. Тупикин, В. Губарев, А. Василивецкий, А. Шершуков, П. Руденский, В. Герасимов, М. Степенин, Э. Соломкин, Т. Титова, О. Петрова и О. Александрова.

Вспоминает А. Исаев: «Там мы без дискуссии и приняли „историческое решение“, что учреждаем историка-политический клуб „Община“. Эта формула „историко-политический клуб“ была обсуждена руководящим ядром заранее, и все согласились. То есть политический, но историке-, то есть как бы профессиональный».