Текст книги "Восстание вассала"

Сразу столько вопросов. Данисту стало сразу неуютно.

Вместо ответа Денис протянул старику стодолларовую купюру. Он вдруг ясно понял, что нет на свете человека несчастнее, чем тот, кто навсегда лишился надежды вернуться на родину. Разве это понимание не стоит сотни долларов?

Он вновь подумал о собственной судьбе и до хруста в костяшках пальцев сжал кулаки.

Путь к Шанхаю длился еще примерно с месяц. Все повторялось вновь и вновь – товарняки, кабины трейлеров, мордобой в ночлежках, вонючие трактиры с опостылевшей китайской едой. Но зато ни разу его не остановила полиция. Так продолжалось, пока, вопреки выбранной тактике не появляться в цивилизованных районах быстро растущих китайских городов, он добрался до большого портового города, вблизи которого некогда располагался легендарный порт Артур.

Именно здесь Денис решился сократить путь до Шанхая и воспользоваться пассажирским теплоходом, чей маршрут пролегал через Желтое море к портам Восточно-Китайского моря. Собственно, туда, где и стоял Шанхай.

Скрепя сердце, он уже отсчитывал деньги за билет, как кассирша вдруг потребовала паспорт. Денис запротестовал на английском языке: зачем, мол, на внутреннем круизе предъявлять паспорт. Он и понятия не имел, что по пути следования судно должно было зайти в порты Южной Кореи. На шум тотчас появились полицейские. Иностранца мигом скрутили, обыскали и препроводили вместе с изъятым российским паспортом, выписанным уже билетом и небогатым скарбом в местный полицейский участок.

Пропал. Сгорел. Спекся. Факт задержания попадет в ежедневную сводку происшествий, его начнут проверять, и пошло-поехало. Запросят министерство, те – Москву…

Дальше Денису страшно было даже заглянуть.

– Русский? – неожиданно спросил его местный полицейский начальник. Причем спросил почти на чистом русском языке.

– Да.

– А почему тогда кричал на английском?

– Боялся, что меня не поймут.

– Напрасно. У нас ваш язык больше в почете, чем английский. Еще с тех, давних времен.

Денис мгновенно сообразил, что ему сказочно повезло.

Начальник полицейского участка, пожилой китаец с невзрачным, желто-зеленым лицом туберкулезника, очевидно смертельно уставший от бешеной суеты и забот, связанных с отлавливанием привокзальных мелких воришек, с нескрываемым удовлетворением еще раз заглянул в паспорт Дениса и тут же вернул его вместе с билетом:

– Продолжайте путешествие, товарищ русский. У нас к вам нет вопросов.

– И штраф не возьмете? – памятуя о российских привычках, спросил Денис. Тем более, что этот начальник явно когда-то учился в Советском Союзе.

Пожилой китаец действительно задумался и почесал затылок.

– Штраф, пожалуй, я действительно выпишу, – наконец вынес он свой приговор. – За нарушение общественного порядка с вас, товарищ русский, я выпишу штраф в десять тысяч юаней.

– Ничего, что у меня только доллары? – быстро согласился Данист.

– Ничего. Доллар сейчас растет, – столь же быстро успокоил его полицейский чин, тем самым давая понять, что в кассу он их сдавать не собирается. – А вот рубли, извините, не взял бы.

– Это еще почему? – чуть ли не обиделся Денис за державу.

– Так у вас же сейчас кризис. А нам тут, при всем уважении к вам, товарищ русский, нестабильная валюта не нужна.

– Кризис? – машинально повторил вслед Данист и тут же понял, что сделал непростительную ошибку.

Взгляд полицейского стал пронзительнее, чем у российского прокурора. Что-то подозрительно. Русский турист, и не знает, что у них там, в Москве, кризис?!

– Кризис? – вновь повторил беглец, мучительно размышляя, что ему соврать. Не говорить же правду, что газет он не видел уже месяца три. – Так это разве кризис?! Вот в девяносто восьмом году был кризис! А этот для нас сущая безделица. Кому, как не вам, знать, что русский народ ко всему быстро привыкает.

Он положил на стол полицейскому начальнику пять бумажек по сто долларов, которые незаметно отсчитал в кармане.

– Это вы верно заметили. Насчет взаимопонимания. Китайский народ тоже быстро ко всему привыкает. И к хорошему, и к плохому. Мы с вами как братья.

«Только не хватало, чтобы он полез брататься, – подумал Данист и быстро ретировался. О, Родина! Я узнаю тебя в лице китайских братьев!»

Спустя трое суток Денис наконец-то доплыл до Шанхая. Правда, в неважном состоянии: все морское путешествие в море бушевал приличный шторм, так что впервые в жизни ему довелось по-настоящему ощутить, что такое морская болезнь.

Он уже принял принципиальное решение, во избежание случайных приключений, не покидать порта, пока не будет готов к последнему «марш-броску» к желанным берегам. Поэтому ночлег и пропитание он искал тоже в порту. Конкурируя на равных с местными китайскими кули, выклянчивал у капитанов судов и их помощников хоть какуюнибудь работу. Разгружал суда, драил палубы, мыл, как на зоне, гальюны и прочее, прочее. При этом всё время старался «притереться» поближе к «морским волкам», среди которых главную роль играли грозные боцманы. Но, увы, никто даже и слышать не хотел о том, чтобы взять на борт какого-то там нелегала.

Как-то однажды, подзаработав на погрузке греческого сухогруза пятьдесят долларов, бывший узник 1313, а ныне нелегал Дантесов, как всегда смертельно уставший и вдобавок раздосадованный очередными неудачными переговорами с капитаном судна, с горя решил напиться. Благо рядом с территорией порта дешевых питейных заведений было в избытке.

Он зашел в первую же на пути забегаловку, при входе в которую недвусмысленно горел разрисованный красный китайский фонарик. Впрочем, на это обстоятельство Денис не обратил никакого внимания. Заказав себе двойную порцию дешевого здесь японского виски, он присел за столик в углу полутёмного зала, освещенного тусклыми настенными светильниками. И только после третьей порции «двойного» прилично захмелел. Но вместо того, чтобы расслабиться, стал поносить собственную жизнь, громогласно пустив в ход отборный русский мат. Нетрудно догадаться, кого он материл, забыв все предосторожности, которым, казалось, следовал неукоснительно.

От души отматерясь, чего за всю прошлую жизнь за Денисом никогда не водилось, он уронил голову на стол и, может быть, даже задремал.

– Товарищ русский? Вам плохо? – кто-то теребил его за плечо.

Очнувшись, он увидел склонившееся над собою чье-то лицо, которое не было похоже на харбинского полицейского, чье «товарищ русский» надолго запало в душу. И почему голос женский? Нежный, как…

Данист резко вскочил. Рядом с ним стояла совсем молодая китаянка, – хотя кто знает, сколько «молодым» китаянкам лет на самом деле, – одеяние которой и макияж были расцвечены всеми цветами радуги. Только идиот не догадался бы, что именно этой особе было угодно от припозднившегося посетителя таверны.

– Вы случайно не из Петербурга? – с мягким, характерно китайским акцентом обратилась она.

Растерявшийся Денис уставился на незнакомку. Не слишком ли часто к нему обращаются на родном языке? Ладно, тогда в Харбине он сам нашел себе собеседника, но чтобы его вычислила китаянка, это уж слишком. Сообразить, что он сам только что во всеуслышание ругался на русском, он не смог.

Между тем хмель как рукой сняло. И вовремя. Отвечать что-то надо было все равно.

– Я не русский, я россиянин… Это, во-первых. И шла бы, знаешь куда!.. – злобно бросил в ответ Денис. – Это, во-вторых.

– Простите, но я давно уже не слышала русской ругани. Вы очень расстроены?

Китаянка доброжелательно улыбнулась, обнажив ровный ряд белоснежных зубов.

– Какое твоё дело, сучка? – снова схамил Данист. Больше всего он боялся ввязаться в скандал. Ведь девица здесь «трудится» не сама по себе…

– Я не сучка. Я гейша при этом заведении, и зовут меня Лу.

– Гейша в портовом кабаке? – усомнился Денис. – Не может быть. Хочешь сказать, что выучилась русскому у своих клиентов? Говоришь почти без акцента.

«Уж не секретный ли агент эта девица?» – пришла в голову странная мысль. Где-то в глубине памяти всплыли подобные аналогии, почерпнутые из обрывков книг и фильмов. Только этого ему не хватало.

– С удовольствием вам все объясню. Но только не здесь… – снова улыбнувшись, ответила Лу. – Мне тоже не нравится в этом баре. Может, пойдем ко мне? С вас, товарищ русский, я денег не возьму, не волнуйтесь…

– Что, в Шанхае открыли общество бесплатных сексуальных услуг? – в очередной раз оскалился Денис. А про себя подумал, какая у него теперь жизнь. То насиловали в зоне, то теперь предлагают отдаться в шанхайском порту.

– Считайте, что так, – откровенно рассмеялась в ответ девушка. – А если хотите услышать правду, то мне очень захотелось устроить себе ночь воспоминаний о России. Поговорить с вами, попрактиковаться в русском языке. Знаете, уже стала забывать. Ведь когда-то я два года проучилась в вашем питерском университете.

– Неужели?! – опешил Данист. – Это уже становится интересно.

Он поймал себя на мысли, что девушка-то весьма недурна, в ней даже есть какой-то шарм, целомудрие.

«Впрочем, как же?! – оборвал он сам себя. – Целомудрие в шанхайском порту. Чего только „с голодухи“ не нафантазируешь».

– Ну, если вам интересно, то возьмите с собой шампанского, расплатитесь и идите за мной.

«Раскручивает, – быстро сообразил Денис и мигом вспомнил редкие загулы в клубе „Dolls“ на Пресне, где очаровашки действовали точно таким же образом, как эта, с позволения сказать, гейша.

Почему бы и нет? Доберется до Израиля, там будет и Мойша.

Ему в тот момент было в принципе все равно, куда идти. Все лучше, чем в свою зловонную конуру. К тому же эта китаянка откровенно заинтриговала. Если училась в Питере, да еще в одном из престижных институтов страны, то явно уж не из простой семьи. Тогда как оказалась на панели?

Все ответы завтра. Боже! Как же она хороша!

Утром его разбудили звуки шипящего масла на сковородке и запах жареного бекона. Денис протёр заспанные глаза и огляделся. Фи, такая же конура, как у него, только более опрятная.

Продолжая лежать на полу, на довольно широком тонком матрасе с чистыми простынями, он увидел открытый, низенький дверной проем, занавешенный бамбуковыми жалюзи. Очевидно, оттуда и доносились волнующие звуки и запахи.

Воспоминания о минувшей ночи были смутными, но одно Денис все-таки понял: он находился у той самой шлюхи, или – как ее? – гейши, которую подцепил вчера в портовом притоне. Или она его? Хотя какая уже разница.

– А-а, ты уже проснулся?! Доброе утро!

Раздвинув бамбуковые висюльки, в проеме появилась улыбающаяся хозяйка. От вчерашнего грима не осталось и следа. Лицо девушки дышало свежестью и благородством. Даже глаза были не такими, как у большинства китаянок, которые ему попадались за время дороги до Шанхая.

– Завтрак почти готов. Душевая и туалет слева по коридору. Правда, эти удобства у нас с соседями общие, как в московской коммуналке, но кухонька у каждого своя… Можешь взять халат. Там, в платяном шкафу, есть один мужской…

С этими словами девушка вернулась к своим кухонным обязанностям.

Первым делом Денис отыскал взглядом висящую на гвоздике свою куртку и ощупал руками подкладку – на месте ли деньги? И только после этого стал приводить себя в порядок. Какое-то странное, то ли давно забытое, то ли давно не приходившее, чувство преследовало недавнего зэка. Мысленно он успел обозначить его «синдромом обретения дома». Но и это было не точно. Однако анализировать некогда. Синдром непреходящего голода просто пожирал его изнутри.

Кухонька скорее напоминала кладовку, где на полках обычно хранят бытовую утварь. Маленький откидной столик, как в купе поезда, был уже накрыт: на двух маленьких тарелочках дымилась яичница с беконом и овощами, явно некий симбиоз русской и китайской еды.

– Как говорят у вас в России, чем богаты, тем и рады!

Завтракали молча, и, поскольку стол был скуден, времени это заняло немного.

– Благодарю за прекрасный завтрак… – первым заговорил Денис, но запнулся, пытаясь вспомнить имя хозяйки.

– Меня зовут Лу… – заметив замешательство гостя, весело рассмеялась женщина.

– Прости меня, дорогая Лу. Ночью я очень сильно куролесил?

– Прости и ты меня, дорогой, но я плохо понимаю смысл слова «куролесил». Это что? Странности? Если это действительно так, то странности были, но это так, мелочи.

– Нет уж, говори, какие странности?! – всполошился Денис.

– Например, ты ругал грубыми словами российские власти. Потом вдруг, в самый, как мне казалось, неподходящий момент искал свою куртку и начинал ее ощупывать. В ней деньги? Еще кричал во сне, что нам с тобой необходимо срочно добраться до какого-то Эйлата.

И хотел еще и еще. Такого темперамента я давно не встречала у мужчин, даже среди китайцев.

– Что хотел? – сразу и не понял Денис.

Молодая женщина опустила глаза и шепотом произнесла:

– Ты, наверное, очень соскучился по женской ласке.

Затем Лу все же бросила на Дениса странный, если не сказать загадочный, взгляд своих миндалевидных сине-голубых глаз.

– Понятно, – не отпираясь, согласился беглец и тут же озабоченно спросил: – А больше ничего такого я не рассказывал?

– Чего «такого», Денис Борисович? – Девушка хитро посмотрела на нового любовника.

Услышав своё настоящее имя и отчество, тот побледнел, как полотно. Значит, он всё-таки спьяну наболтал лишнего.

– Успокойся, мой милый Денис Борисович Данист. Я ведь не всегда работала в порту. Я еще в Петербурге видела тебя по телевизору. Видела, как ты стоял рядом с президентом…

Совершенно обалдевший от того, что услышал, Данист не верил своим ушам.

– Олигархи! – мечтательно произнесла Лу. – Вы были для нас почти что небожителями… Да не трясись ты, как лист на ветру. Я не собираюсь тебя никому выдавать. Хоть я и портовая женщина, но поверь, я не способна на предательство…

«Точно! Его узнали. Эта Лу явно подослана китайскими спецслужбами. А может, она вообще секретный агент госбезопасности. Недаром же так хорошо владеет русским. Все сходится. Его вычислили. За ним идут по следу. Бежать! Бежать! Бежать, пока не поздно, из этой китайской кельи, куда глаза глядят», – мучительно соображал Денис.

Но что-то во взгляде китаянки, словно кандалами, приковало его к этому месту. Ее глаза были полны искреннего сострадания и… любви.

– Для кого, для вас? – хриплым, как после простуды, голосом спросил затравленный олигарх.

– Так ты же обо мне ничего не знаешь. А уже пугаешься. Я – никакой не подосланный агент, – словно разгадав причину столь нервной реакции мужчины, мягким, каким-то обволакивающим голосом сказала Лу и взяла Дениса за руку. – Я просто узнала тебя. Еще вчера меня не покидало ощущение, что я тебя где-то уже видела. Когда ты заснул, я долго вглядывалась в твое лицо, но всё равно никак не могла вспомнить… И только утром дошло. Я узнала…

– И все-таки кто это «вы»? – настойчиво спросил Данист, как бы отметая всю ее словесную чепуху.

– Видишь ли, я училась в Петербурге на экономическом факультете, где каждый студент мечтал быть таким, как ты. И потом, я дочь бизнесмена, только китайского. Как иначе я могла попасть на учебу в Россию?

– Да-да, – машинально согласился Данист, продолжая удивляться тому, что слышит. – А почему бросила учебу?

– Потому что у некоторых китайских предпринимателей оказалось такое же короткое счастье, как у ваших. Папу осудили на двадцать лет, но он в заключении не прожил и года. Сказали, что умер. А что было на самом деле, никто не знает. Мама ненадолго его пережила. Какая уж тут учеба в России…

По щекам Лу покатились слезы, но она быстро промокнула их бумажной салфеткой ядовито зеленого цвета.

Денис, наконец, начал что-то понимать. Хотя в его положении верить во всю эту сказку китайской «девочки со спичками» было трудно. История, сочиненная словно специально для него. Олигархи, тюрьма, одиночество, смерть родителей… Как тут не залиться собственными слезами?!

– Почему глаза у тебя какие-то не совсем китайские? – неожиданно для самого себя выпалил он то, что, видимо, вертелось в подсознании.

– Так у меня бабушка, – Лу запнулась и опять заплакала, – мамина мама была коренной москвичкой. Она привила мне любовь к России. Когда-то давно мы все были многим обязаны вашей стране. И бабушка, и дедушка, и их дети, то есть мои родители…

– Так вот откуда у тебя такие необычные глаза! – невольно воскликнул Денис и надолго замолчал.

Девушка положила голову ему на колени и, как собачонка, смотрела снизу вверх, словно стараясь поймать любое изменение в лице хозяина. Этот взгляд длился, казалось, целую вечность.

– А я уж было думал, что в университете у тебя были такие расчудесные учителя русского языка, – вдруг рассмеялся Денис, – а тут, оказывается, виновата бабушка.

– Доверься мне, товарищ русский. – Лу нежно погладила руку мужчины и, чуть наклонившись, поцеловала ее. – Твои мысли все еще продолжают спорить с чувствами. Не мучай себя. Я очень постараюсь быть не только твоей гейшей, но и другом, если ты, конечно, сам этого пожелаешь. Я же чувствую, как тебе одиноко. Как хочется с кем-то поделиться…

«Она на самом деле искренне сочувствует», – подумал в этот момент беглый заключенный. Ее слова звучали с такой душевной теплотой, на которую способна только женщина, сама перенесшая море невзгод. А что, если она и вправду сможет облегчить его существование? Даже помочь… Ведь так бывает в жизни – помощь внезапно приходит именно оттуда, откуда ее совсем не ждёшь.

И тут Дениса прорвало. Чувствуя нестерпимую потребность излить душу и накопившуюся боль, он в подробностях поведал Лу обо всех своих обидах, злоключениях и мытарствах, связанных с тюрьмой, побегом и скитаниями в Китае.

Торопясь рассказать ей все-все, Денис поймал себя на мысли, что невольно сбивается на монолог, который звучал в нем при переходе китайской границы, где главным лейтмотивом было «Я слаб! Я ничего не могу! Я ничего не хочу! Я сдаюсь!».

Единственное, о чём он умолчал, что всё это время его вело неудержимое стремление любой ценой обрести свободу и отомстить за свою поломанную жизнь.

Девушка слушала, не перебивая и не задавая вопросов. Однако Денис то и дело чувствовал, как она нервно сжимает руку, которую только что целовала.

– Как странно порой складывается судьба человека, – задумчиво произнесла Лу, когда Денис закончил свое невеселое повествование. – Какой-то шанхайской шлюхе довелось познакомиться с двумя олигархами. Оба из России, оба одного вроде возраста, но какие же вы разные…

Лу отвела взгляд и замолчала, как бы собираясь с мыслями.

– Догадываюсь, что один из олигархов я. А кто другой? – спросил заинтригованный Данист.

– Другой… другой… – повторила за ним Лу. – Мерзавец, погубивший моего отца! Это то чудовище, из-за которого я превратилась в ту, которая есть. В доморощенную гейшу! Сейчас он один из богатейших людей в мире и живет в роскоши… Еще недавно вы с ним были одного поля ягодки… Еще недавно… И вы знакомы… Ты только что сам упоминал его имя…

– Да господи, назови это имя! – резко вскочил Данист, невольно сбросив голову девушки, все еще лежавшую у него на коленях.

– Макс Линович. Ты же знаешь такого?!

– Что?! – Денис чуть не потерял дар речи. – Что ты такое говоришь, Лу?

– Что слышишь, – всхлипнув, пробормотала Лу и зарыдала.

– Где твоя семья, где ты и где Линович?! Успокойся и расскажи всё по порядку.

Немного придя в себя, китаянка начала свой сбивчивый рассказ:

– Это давняя история, милый… Я ведь не случайно приехала учиться именно в Россию. Во-первых, из-за бабушки. А во-вторых, отец мой владел в Китае крупными заводами по производству бурового оборудования, его поставляли вашим нефтяникам.

– Постой, а какое отношение имеет ко всему этому Макс? – недоуменно пожал плечами Данист, на самом деле уже начиная догадываться, куда уведет рассказ девушки.

– Самое прямое. Отец и Линович стали деловыми партнерами. И вот однажды в Москве у них была корпоративная вечеринка, отец взял меня с собой. Я приехала тогда к нему из Питера. Мне было всего девятнадцать лет, хорошенькая на личико, но, по русским меркам, как это у вас говорят, немного худо…худо…

– Худосочная… – без тени улыбки подсказал Денис.

– Да, да, верно. Кто мог знать, что именно я на этой вечеринке привлеку внимание этого отвратительного Линовича. Он весь вечер не сводил с меня глаз. А через некоторое время, когда отец вернулся в Китай, произошло нечто ужасное и совершенно необъяснимое. Отца арестовали! Я почему-то сразу заподозрила Линовича…

– Почему именно его?.. – Пристально глядя Лу в глаза, Данист весь напрягся, будто решалась его судьба.

– Да потому, что на той корпоративной вечеринке они с отцом долго, но тихо спорили. По-русски папа говорил плохо, с ужасным произношением, но я все же поняла, что речь шла об исчезнувших куда-то эшелонах с папиным нефтяным оборудованием на сотни миллионов то ли долларов, то ли рублей. Отец открыто обвинял Линовича.

– Похоже на Макса, – невольно подтвердил Данист. – Знаешь, он и со мной пытался мухлевать. Какое-то время даже казалось, что он у меня пытался отнять бизнес. Не получилось, оказался слишком труслив…

«Хотя почему “не получилось”?» – подумал Денис.

Какая-то еще не сформировавшаяся зыбкая мысль пробежала в глубине сознания.

– Труслив? – Девушка странно усмехнулась. – Но ведь самые подлые преступления совершаются именно трусами! Слушай! После ареста отца я оказалась без средств. На моем счете оставались центы. Даже на билет домой денег не было. И тут неожиданно в Петербурге объявляется Линович и кладет на стол пухлый конверт с деньгами, а вслух прямо предлагает стать его содержанкой.

– Макс предложил?! Не могу поверить! – рассмеялся Данист. – Когда это было?

– Как раз после вашего кризиса.

– В девяносто восьмом? – Денис на всякий случай уточнил, вспомнив, как полицейский в Харбине говорил еще о каком-то, вроде недавнем, кризисе. Надо все-таки, наконец, почитать газеты.

– Да, милый.

– Так сколько же тебе лет?

– Почти тридцать, – удивила Лу своим ответом. Вот уж, правда, никогда не угадаешь возраст китаянки.

– А я-то думал… Впрочем, оставим эту тему. Продолжай.

– Чего уж продолжать? И так все ясно.

– Мне ничего не ясно, – соврал Денис. – Продолжай.

– Продолжать? – Было очевидно, сколь неприятно девушке это вспоминать. – Спустя два дня, после того, как я швырнула ему деньги в лицо, меня подстерегли прямо у подъезда какие-то парни, усадили в джип и увезли за город. Глаза мне завязали, видимо, чтобы я не запомнила дорогу. Через час я оказалась в большом особняке – это я сужу по тому, как долго меня вели до комнаты. Там мне приказали, как они выразились, «не рыпаться»…

Неожиданно прервав рассказ, Лу встала с места и подошла к крохотному окошку в своей конурке. «Плачет. Опять плачет, – подумал Денис. – Сколько раз за это утро она уже плакала. Кошмар какой-то».

– С того момента и начались мои самые страшные мучения… – прерывисто дыша, продолжила свой рассказ Лу. – В подпольном борделе держали ещё с десяток девушек. Туда чуть ли не каждый день наведывались клиенты на шикарных автомобилях. Среди них, как я сразу поняла, были и очень высокопоставленные люди. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– И все-таки при чём тут Линович? – осипшим голосом спросил Денис.

– Может, не он виноват. Значит, так совпало.

Лу недовольно передернула плечом. Мол, сам соображай, что тут надумать можно.

– Не могу осознать! – тихо сказал Данист. – Твоя история невероятна, Лу! А ты не пыталась сбежать?

– Куда сбежишь без паспорта?! Да и без денег никуда не денешься. Деньги в этом мире решают все. Разве ты не испытал это на себе?..

Дениса вдруг охватило такое чувство сострадания к несчастной женщине, что его собственная судьба показалась не такой уж безысходной.

– Послушай, Лу. Дай мне немного подумать, прийти в себя, – неожиданно попросил бывший олигарх. – А ты пока лучше уйди. Возьми деньги и купи еды.

Девушка покорно удалилась, но он долго не мог сосредоточиться. То, что Денис услышал о своем давнем приятеле, выворачивало душу наизнанку. Попади ему Макс в эти минуты, Денис, наверное, разорвал бы его на части. Он даже не думал, что должна испытывать к нему Лу. И вообще, если все это правда, неужели она не испытывает ненависти, не думает о мести, как он сам?

Между тем смутная мысль, мелькнувшая в голове несколько минут назад, о том, что Макс каким-то боком участвовал в истории с его катастрофическим падением, возникла вновь.

Неужели это тот Макс, которого он столько лет знал?! Неужели тот, с кем даже всерьез обсуждали тему объединения своих компаний? На какое-то мгновение это воспоминание вновь, как и тогда, шесть лет назад, возбудило его. Денис даже вскочил с циновки, но, поскольку передвигаться в комнате было абсолютно бесперспективно – два метра от одной стены до другой, – опустился на нее вновь.

Почему же все-таки тогда не получилось объединение? Казалось бы, старые приятели, оба уже далеко не бедные, делить, собственно, нечего. И вдруг сорвалось…

Зато потом как все круто закрутилось? И все против него. Против, против! Может, он сам в чем-то прокололся? Тут и обиды президента. Тут и Макс куда-то сразу испарился. Зато из засады вылезла прокуратура, налоговики.

Где-то совсем, совсем близко собака зарыта.

Денис не услышал, как вернулась Лу, как прошмыгнула на кухоньку, словно мышка. Жалко. Не вовремя. Так и не докопался до истины. Надо поставить зарубку, а затем вернуться к этой теме.

– Гайде! – крикнул он китаянке. – Забыл спросить. Сколько надо денег, чтобы откупить тебя у твоего хозяина?

– Как ты меня назвал? – Высунувшись из кухни, Лу удивленно вскинула брови.

– Как-как? Обычно. Лу, моя милая.

– Нет, ты меня назвал как-то странно. Что-то вроде Наяды.

– Неужели? – Денис даже привстал с циновки. – Странно. Совсем больной стал на голову. Как ты сказала? Наяда? Странно.

Вдруг его словно осенило.

– Может, Гайде?

– Может, милый. А кто такая Гайде?

Денис потянул девушку за руку вниз, к себе на колени, и обнял, вложив в это нехитрое действо всю нежность, на которую был способен в эти минуты.

Он коротко рассказал, как еще в зоне перечитал роман Дюма «Граф Монте-Кристо», и сейчас, видно, судьба Гайде напомнила ему судьбу Лу.

Данист на какое-то время задумался, а потом спросил:

– Сколько запросит за тебя хозяин притона?

– Точно не знаю. – Лу пожала плечами. – Не думаю, что я буду стоить дорого. Сейчас в Шанхае много предложений на увеселения подобного рода. Думаю, откупиться я смогла бы тысячи за три долларов. Только где их взять?

– Я тебе дам, – решительно ответил Денис, – и не спорь со мной. У меня осталось как раз три тысячи с небольшим хвостиком…

– Ты с ума сошел?! А что будешь делать ты?

– Я переселюсь к тебе. Будем жить вместе. Как-нибудь выкрутимся. Семь бед – один ответ! Ты мне нравишься, Лу-Гайде, и я хочу тебе помочь. И себе тоже. Я уверен, что Бог не случайно свел нас.

Впервые за последнее время Дениса охватило оптимистическое настроение. Скорее всего, это было обусловлено тем, что теперь он уже не один. И к тому же Лу действительно ему нравилась. Эта женщина не потеряла самое главное – чистоту души, доброту, достоинство.

Спустя несколько дней Лу выкупила свой паспорт у хозяина портового притона. Окрыленная перспективами новой жизни рядом с любимым человеком, она бралась за любую подвернувшуюся работу – и в прачечной, и в больнице, и посудомойкой в ресторане, пока, наконец, не устроилась уборщицей в фешенебельном шанхайском отеле «Шератон».

Другое дело, что денег на дорогу до Эйлата по-прежнему не было. Но в один прекрасный день Лу вернулась с работы в необычайном возбуждении.

– Денис! – крикнула она с порога. – Я нашла человека, который обещал помочь нам.

– Говори толком, Лу, по существу, – настороженно попросил Денис. Заноза, что его нежданно-негаданно могут вычислить, по-прежнему сидела глубоко.

– Ты представляешь, сегодня, когда я убирала люкс, появился хозяин номера – хорошо одетый китаец, который узнал во мне дочь своего друга, то есть моего отца. Ты можешь себе вообразить, что было с нами?! Мы оба рыдали, наверное, целый час. И он согласился нам помочь!

– Лу-Гайде, прошу тебя, соберись. Ты опять перескакиваешь с пятого на десятое… – Денис, как мог, попытался остудить эмоциональный порыв своей возлюбленной.

– Хорошо, хорошо. Дай мне воды. Я немного успокоюсь и постараюсь, как ты говоришь, рассказать всё по порядку.

С этими словами Лу обессиленно опустилась на пол.

– Понимаешь, когда я рассказала другу отца, в чем нам нужна помощь, то он сразу предложил мне деньги на дорогу и на первое время. Пока не обживемся в Эйлате.

– Что ты сказала ему обо мне? Называла фамилию, говорила, кто я?

– Что ты?.. Что ты?.. Разве я не понимаю? И потом, этого человека вовсе не интересовало, кто ты. Его интересовала только я, – с гордостью заявила Лу. – Так что не переживай.

Теперь главное. Этот человек сообщил, что ровно через неделю из Шанхая отправляется какое-то судно, которое вроде должно зайти в иорданский порт Акаба на Красном море. Твой Эйлат совсем рядом.

– Ты шутишь, Лу, это слишком здорово, чтобы походить на правду. Этого не может быть!

Денис не верил своим ушам.

– Все может быть, милый, если не теряешь надежды и по-настоящему любишь, – улыбнулась Лу, крепко прижавшись к мужчине всем телом. – У людей много разных молитв к разным богам, но мольба всего одна – о счастье! И моя мольба, кажется, услышана!