Текст книги "Двести лет вместе. Часть первая"

Брафман утверждал, «что государственные законы не могут уничтожить ту вредоносную силу, которая таится в еврейском самоуправлении… эта организация не ограничивается местными „кагалами“… а охватывает, мол, еврейский народ во всём мире… и вследствие этого христианские народы не могут избавиться от еврейской эксплуатации, доколе не будет уничтожено всё то, что способствует замкнутости евреев». Брафман содействовал «взгляду на Талмуд не как на кодекс религиозно-национального характера, а как на „гражданско-политический кодекс“, идущий „против течения политического и нравственного развития христианских стран“»[540]540
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 200–201.


[Закрыть], создающий «талмудическую республику». Он настаивал, «что евреи составляют государство в государстве», что евреи «считают для себя государственные законы необязательными»[541]541
  ЕЭ, Т. 4, с. 918, 920.


[Закрыть], еврейская община имеет «одной из основных целей „умозатмение христиан“ для превращения их лишь в фиктивных собственников принадлежащего им имущества»[542]542
  КЕЭ, Т. 1, с. 532.


[Закрыть]. – Шире того он «обвинял Общество для распространения просвещения между евреями России и Всемирный Еврейский Союз („Альянс израэлит“) в том, что они являются частью „всемирного еврейского заговора“»[543]543
  РЕЭ, Т. 1, с. 164.


[Закрыть]. По оценке Гессена, «„Книга кагала“… требовала только того, чтобы в корне было уничтожено общественное самоуправление евреев», невзирая на «гражданское безправие»[544]544
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 202.


[Закрыть].

Государственный Совет, «смягчив решительную фразеологию „Книги кагала“», заявил, что если административными мерами и удастся добиться, что исчезнет внешнее отличие евреев от остального населения, то «этим нисколько ещё не будет обезпечено уничтожение замкнутого и даже почти враждебного к христианам настроения еврейских обществ», а «уничтожить вредную для государства обособленность евреев» могут, «с одной стороны, ослабление по возможности общественной между собою связи евреев и злоупотребительной власти еврейских старшин, а с другой, – и это ещё важнее, – распространение между евреями просвещения»[545]545
  Ю. Гессен*, Т. 2, с. 202–203.


[Закрыть].

А этот-то процесс – просветительства – уже начался и в самом еврейском обществе. Прежнее движение Гаскалы 40‑х годов было воспитано больше на немецкой культуре, а русский язык оставался им чужд (знали Гёте и Шиллера, но не знали Пушкина и Лермонтова)[546]546
  С. М. Гинзбург. О русско-еврейской интеллигенции // Еврейский мир: Ежегодник на 1939 г. (далее – ЕМ–1). Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, с. 34.


[Закрыть]. «До половины 19 в. даже образованные евреи, за редкими исключениями, не знали русского языка и литературы, прекрасно владея в то же время немецким языком»[547]547
  ЕЭ, Т. 3, с. 334.


[Закрыть]. Но движение тех «маскилим», более озабоченных собственным просвещением, а не толщи еврейского народа, – к 60‑м годам увяло[548]548
  Ю. Марк. Литература на идиш в России // КРЕ–1, с. 521; Г. Я. Аронсон. Русско-еврейская печать // КРЕ–1, с. 548.


[Закрыть]. «Русские веянья ворвались в еврейскую среду в 60‑х годах XIX века. До этого евреи не жили, а проживали в России»[549]549
  Б. Орлов. Не те вы учили алфавиты // Время и мы (далее – ВМ): Международный журнал литературы и общественных проблем. Тель-Авив, 1975, № 1, с. 130.


[Закрыть] – видя свои проблемы совсем отдельно от русской действительности. До Крымской войны еврейская интеллигенция в России признавала только немецкую культуру; но от Реформ – потяготела к русской, владеть русским языком – «подымает… чувство самоуважения»[550]550
  М. Ошерович. Русские евреи в Соединённых Штатах Америки // КРЕ–1, с. 289–290.


[Закрыть]. – Теперь развивалось еврейское просветительство под сильным влиянием уже русской культуры. «Лучшие… русско-еврейские интеллигенты не забывали про свой народ», не уходили только «в область личных интересов», но заботились «об облегчении его доли», – да ведь и русская литература учила служить меньшей братии[551]551
  С. М. Гинзбург. О русско-еврейской интеллигенции // ЕМ–1, с. 35.


[Закрыть].

Однако для нового просветительства это обращение к своей народной массе сильно затруднялось тем, что та была прочно связана религией, то есть, для прогрессистов, «фактором безусловно регрессивным»[552]552
  Г. Я. Аронсон. В борьбе за… // КРЕ–1*, с. 210.


[Закрыть]. А возникшее движение еврейского просветительства было умеренно секулярным. Процесс секуляризации общественного сознания в еврейской среде «протекал особенно трудно ввиду исключительной роли, которую религия в течение многих столетий играла в диаспоре в качестве основы еврейского национального сознания», так что «формирование еврейского светского национального сознания» началось широко – по сути, лишь в конце века[553]553
  С. Шварц. Евреи в Советском Союзе с начала Второй мировой войны. 1939–1965. Нью-Йорк: Американский еврейский рабочий комитет, 1966, с. 290.


[Закрыть]. – «И это не вследствие косности, а совершенно сознательно: еврей не хотел подвергнуть себя риск у быть оторванным от Бога»[554]554
  И. М. Бикерман. К самопознанию еврея: Чем мы были, чем мы стали, чем мы должны быть. Париж, 1939, с. 48.


[Закрыть].

Но вот еврейско-русская интеллигенция в самом своём нарождении встретилась с русской культурой, да ещё в бурный период развития и самой русской интеллигенции, да ещё в затопе от потока и западной культуры в Россию в те годы (Бокль, Гегель, Гейне, Гюго – и уже до Конта и Спенсера). Указывают[555]555
  К. Лейтес. Памяти М. А. Кроля // Еврейский мир: Сб. 2 (далее – ЕМ–2). Нью-Йорк: Союз русских евреев в Нью-Йорке, 1944, с. 408–411.


[Закрыть], что деятели первого поколения еврейско-русской интеллигенции, оказавшего потом немалое влияние и на еврейство мировое, родились почти в соседние годы, 1860–1866: С. Дубнов, М. Кроль, Г. Слиозберг, О. Грузенберг, Саул Гинзбург. (Впрочем, в эти же годы – рождались и ровесники их, видные еврейские революционеры: М. Гоц, Г. Гершуни, Ф. Дан, Азеф, Л. Аксельрод-«Ортодокс», а главный П. Аксельрод, Л. Дейч и многие другие еврейские революционеры – ещё и в 50‑х годах.)

В 1863 в Петербурге, при поддержке богачей Евзеля Гинцбурга и А. М. Бродского, было разрешено основать «Общество для распространения просвещения между евреями в России» (ОПЕ), – сперва в узком составе, и первое десятилетие оно занималось не школьной, а только издательской деятельностью – но и этим вызвало «резкое противодействие» еврейских ортодоксов[556]556
  ЕЭ, Т. 13, с. 59.


[Закрыть] (протестовали и против русского издания Пятикнижия как кощунственного посягательства на святость Торы). С 70‑х годов ОПЕ оказывало денежную поддержку еврейским школам. Культурная работа его была русифицирована, делались уступки только ивриту, но не «жаргону»[557]557
  И. М. Троцкий. Самодеятельность… // КРЕ–1, с. 471–474.


[Закрыть], как тогда все согласно называли идиш; по мнению беллетриста Осипа Рабиновича, «„испорченный жаргон“, которым говорят евреи в России, не может „споспешествовать просвещению, потому что на нём не только что невозможно выразить отвлечённые понятия, но даже нельзя высказать ни одной порядочной мысли“»[558]558
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 172.


[Закрыть]. «Мы, евреи в России, вместо усвоения себе прекрасного русского языка, остаёмся при нашем испорченном жаргоне, неблагозвучном, неправильном и бедном»[559]559
  ЕЭ*, Т. 3, с. 335.


[Закрыть]. (Германские «маскилим» в своё время высмеивали жаргон ещё и резче.)

И вот в российском еврействе «возникла новая общественная сила, которая не замедлила вступить в борьбу [с] союзом… капитала и синагоги», как выражается либеральный Ю. И. Гессен. И этой силой оказалась, пусть пока только в робком рождении, – еврейская периодическая печать на русском языке[560]560
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 170.


[Закрыть].

Её первенцем был одесский журнал «Рассвет», выходивший, правда, всего лишь два года (1859–1861), выпускал его тот же О. Рабинович. Журнал должен был служить «средством распространения „полезных знаний, истинной религиозности и законов общежития и нравственности“, приохотил бы евреев изучать русский язык, „сродниться с отечественной образованностью“»[561]561
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 171.


[Закрыть]. «Рассвет» уделял внимание и политике, причём он изъявлял «любовь к отечеству» и намерение «споспешествовать видам правительства»[562]562
  Г. Я. Аронсон*. Русско-еврейская печать // КРЕ–1, с. 562.


[Закрыть]. «Жить общей жизнью со всеми народами, участвуя в их образовании и их успехах, и в то же время хранить, развивать и совершенствовать своё особое, национальное достояние»[563]563
  С. М. Гинзбург*. О русско-еврейской интеллигенции // ЕМ–1, с. 36.


[Закрыть]. Один из ведущих сотрудников «Рассвета», публицист Л. Леванда, определял цель журнала как двоякую: «действовать оборонительно и наступательно, – оборонительно против нападок извне, когда дело идёт о защите наших человеческих прав и конфессиональных (религиозных) интересов, а наступательно против нашего внутреннего врага: мракобесия, рутины, общественных неурядиц, наших племенных пороков, слабостей»[564]564
  Ю. Гессен*, Т. 2, с. 173.


[Закрыть].

Это последнее направление, «раскрывать больные места внутренней еврейской жизни», вызывало в еврейских кругах опасение, что оно «приведёт к новым законодательным репрессиям». И возникшие к тому времени еврейские газеты (на идише) «признавали направление „Рассвета“ чрезмерно радикальным». – Но и сами те умеренные газеты уже одним своим появлением колебали «„патриархальный строй“ общинной жизни, который поддерживался безгласностью народа»[565]565
  Ю. Гессен*, Т. 2, с. 174.


[Закрыть]. С 60‑х годов на это наложилась и борьба передовых публицистов против косных устоев быта. И, как замечает Гессен, «в 60‑х годах система репрессивных мер против идейных противников не оскорбляла совести даже вполне интеллигентных людей», и, например, публицист А. Ковнер, «еврейский Писарев», не воздержался сделать донос на одну из еврейских газет – новороссийскому генерал-губернатору[566]566
  Ю. Гессен*, Т. 2, с. 174–175.


[Закрыть]. (Сам Писарев в 70‑е годы «пользовался среди еврейских интеллигентов… огромной популярностью»[567]567
  ЕЭ, Т. 3, с. 480.


[Закрыть].)

М. Алданов считает, что рассматривать участие евреев в русской культурной и политической жизни надо начиная с конца 70‑х годов[568]568
  М. А. Алданов. Русские евреи в 70–80‑х годах // КРЕ–1, с. 44.


[Закрыть]. (В революционном движении – на десятилетие раньше.)

В 70‑х годах началось сотрудничество новых еврейских публицистов – того же Л. Леванды, критика С. Венгерова, поэта Н. Минского – в общей русской печати (Минский, как сообщает Г. Аронсон, в русско-турецкую войну собирался ехать воевать за братьев-славян). Министр просвещения граф Игнатьев выразил тогда веру в привязанность российских евреев к России. После русско-турецкой войны 1877–78 среди евреев возникли слухи о предстоящих крупных благоприятных реформах. Тем временем центр еврейской интеллигенции переместился из Одессы в Петербург, там выдвигались новые литераторы, адвокаты – как руководители общественного мнения. В атмосфере этих новых надежд в 1879 в Петербурге возобновился «Рассвет». В программной статье М. И. Кулишер писал: «Быть органом нужд и потребностей русских евреев… для пробуждения громадной массы русских евреев от умственной спячки… этого требует и благо России… Интеллигентная часть русских евреев этим не выделяет себя из среды русских граждан»[569]569
  Г. Я. Аронсон*. Русско-еврейская печать // КРЕ–1, с. 558–561.


[Закрыть].

А рядом с развитием еврейской печати не могла не начать развиваться и еврейская литература – сперва на иврите, потом на идише, потом и на русском, стимулируясь образцами русской литературы[570]570
  М. Кроль. Национализм и ассимиляция в еврейской истории // ЕМ–1, с. 188–189.


[Закрыть]. При Александре II «немало было еврейских писателей, которые убеждали своих единоверцев учиться русскому языку и смотреть на Россию, как на свою родину»[571]571
  Джеймс Паркс. Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма. Париж: YMCA-Press, 1932, с. 41.


[Закрыть].

В условиях 60‑70‑х годов еврейские просветители, ещё столь немногочисленные и окружённые русской культурой, и не могли двинуться иначе как – к ассимиляции, «по тому направлению, которое при аналогичных условиях привело интеллигентных евреев Западной Европы к односторонней ассимиляции с господствующим народом»[572]572
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 198.


[Закрыть], – с той, однако, разницей, что в странах Европы общекультурный уровень коренного народа всегда бывал уже более высок, а в условиях России ассимилироваться предстояло не с русским народом, которого ещё слабо коснулась культура, и не с российским же правящим классом (по оппозиции, по неприятию) – а только с малочисленной же русской интеллигенцией, зато – вполне уже и секулярной, отринувшей и своего Бога. Так же рвали теперь с еврейской религиозностью и еврейские просветители, «не находя другой связи со своим народом, совершенно уходили от него, духовно считая себя единственно русскими гражданами»[573]573
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 198.


[Закрыть].

Устанавливалось и «житейское сближение между интеллигентными группами русского и еврейского общества»[574]574
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 177.


[Закрыть]. К тому вело и общее оживление, движение, жизнь вне черты оседлости некоторой категории евреев, к тому и развитие железнодорожного сообщения (и поездки за границу), – «всё это способствовало более тесному общению еврейского гетто с окружающим миром»[575]575
  ЕЭ, Т. 13, с. 638.


[Закрыть]. – А в Одессе к 60‑м годам и «до одной трети… евреев говорили по-русски»[576]576
  Г. Я. Аронсон. Русско-еврейская печать // КРЕ–1, с. 551.


[Закрыть]. Население тут быстро росло «благодаря массовому переселению в Одессу как русских евреев, так и иностранных, преимущественно из Германии и Галиции»[577]577
  КЕЭ, Т. 6, с. 117.


[Закрыть]. Расцвет Одессы к середине века был предвещением расцвета всего российского еврейства к рубежу XIX–XX веков. Вольная Одесса ещё от начала XIX века развивалась по своим особым законам, отдельным от общероссийских, – то порто-франко, то открыта турецким судам, когда с Турцией война. «Основным занятием [одесских] евреев в этот период была торговля зерном. Многие евреи были мелкими торговцами, посредниками (главным образом, между помещиками и экспортёрами), агентами крупных иностранных и местных, в основном – греческих, хлеботорговых компаний, маклерами… на зерновой бирже оценщиками, кассирами, весовщиками, грузчиками»; «евреи занимали доминирующее положение в торговле зерном: к 1870 в их руках находилась большая часть экспорта зерна. В 1910… 89,2 % экспорта»[578]578
  КЕЭ, Т. 6, с. 117–118.


[Закрыть]. – «По сравнению с другими городами черты оседлости в Одессе проживало больше евреев – лиц свободных профессий… у которых сложились хорошие отношения с представителями русского образованного общества и которым покровительствовала высшая администрация города… Особенно покровительствовал евреям… попечитель Одесского учебного округа в 1856–58 Н. Пирогов»[579]579
  КЕЭ, Т. 6, с. 118.


[Закрыть]. Современник ярко описал это одесское смешение, где в напряжённой конкуренции сильно сталкивались коммерсанты еврейские и греческие, где «в урожайные годы половина города живёт от продажи зерновых продуктов, начиная с крупного хлебного воротилы и кончая последним старьевщиком», – там, в этом смешении-кружении со связующим русским языком «невозможно было провести черту, где в Одессе кончается „пшеничный“ коммерсант или банкир и где начинается человек интеллектуальных профессий»[580]580
  К. Ицкович. Одесса – хлебный город // Новое русское слово, Нью-Йорк, 1984, 21 марта, с. 6.


[Закрыть].

Итак, вообще «среди просвещённого еврейства стал усиливаться… процесс уподобления всему русскому»[581]581
  ЕЭ, Т. 3, с. 334–335.


[Закрыть]. «Европейское образование, знание русского языка стали необходимыми жизненными потребностями», «все бросились на изучение русского языка и русской литературы; каждый думал только о том, чтобы скорее породниться и совершенно слиться с окружающей средою», не только усвоить русский язык, но ратовали «за полное обрусение и проникновение „русским духом“, чтобы „еврей ничем, кроме религии, не отличался от прочих граждан“». – Современник эпохи М. Г. Моргулис передавал это так: «Все стали сознавать себя гражданами своей родины, все получили новое отечество»[582]582
  ЕЭ*, Т. 13, с. 638.


[Закрыть]. – «Представители еврейской интеллигенции считали, что они „обязаны во имя государственных целей отказаться от своих национальных особенностей и… слиться с той нацией, которая доминирует в данном государстве“. Один из еврейских прогрессистов тех лет писал, что „евреев, как нации, не существует“, что они „считают себя русскими Моисеева вероисповедания“… „Евреи сознают, что их спасение состоит в слиянии с русским народом“»[583]583
  Г. Я. Аронсон. В борьбе за… // КРЕ–1, с. 207.


[Закрыть].

Тут, может быть, следует назвать врача и публициста Вениамина Португалова. В молодости он пережил революционные увлечения, даже посидел в Петропавловке, с 1871 обосновался в Самаре. Он «сыграл выдающуюся роль в развитии земской медицины и санитарного дела… был одним из пионеров лечения алкоголизма и борьбы с ним в России», устраивал и народные чтения. «Ещё в молодости он проникся народническими представлениями о губительной роли евреев в хозяйственной жизни российского крестьянства. Эти представления легли в основу догматов иудеохристианского движения 1880‑х гг.». (Духовно-библейское братство.) Португалов считал необходимым освободить быт евреев от обрядности и что «еврейство может существовать и развивать культуру и цивилизацию, лишь растворившись в европейских народах (подразумевался русский)»[584]584
  КЕЭ, Т. 6, с. 692–693.


[Закрыть].

Одновременно можно отметить в эпоху Александра II и заметное понижение числа крещений, ставших безнадобными после «эпохи кантонистов» и при расширении еврейских прав[585]585
  ЕЭ, Т. 11, с. 894.


[Закрыть]. – С этих лет и секта «жидовствующих» стала открыто исповедовать свою религию[586]586
  КЕЭ, Т. 2, с. 510.


[Закрыть].

Такое в то время отношение евреев состоятельных, особенно вне черты, и евреев, получивших русское образование, к России как к своей несомненной родине – достопримечательно и должно быть – да и было – отмечено. «В виду великих реформ, все сознательные русские евреи без исключения, можно сказать, были русскими патриотами и монархистами, относясь к Александру II буквально с обожанием. Знаменитый своей жестокостью к [восставшим в 1863] полякам [тогдашний ген. – губернатор Северо-Западного края М. Н.] Муравьёв относился к евреям покровительственно, преследуя здравую политику привлечения значительной части населения Западного края, еврейской, на сторону русских государственных начал»[587]587
  В. С. Мандель. Консервативные и разрушительные элементы в еврействе // Россия и евреи: Сб. 1 (далее – РиЕ) / Отечественное объединение русских евреев за границей. Париж: YMCA-Press, 1978 (1‑е изд. – Берлин: Основа, 1924), с. 195.


[Закрыть]. Хотя в восстании 1863 польское еврейство значительно участвовало на стороне поляков[588]588
  И. М. Троцкий. Евреи в русской школе // КРЕ–1, с. 356.


[Закрыть], но евреям Виленской, Ковенской и Гродненской губерний «здоровый народный инстинкт подсказал… что нужно пойти с Россией, как с той стороной, от которой они могли ожидать больше справедливости и человеческого отношения, чем от поляков, которые, хотя издавна и терпели евреев, но относились к ним всегда, как к низшей расе»[589]589
  В. С. Мандель. Консервативные и разрушительные элементы… // РиЕ, с. 195.


[Закрыть]. (Я. Тейтель освещает это так: «Польские евреи всегда стояли в стороне от русского еврейства», смотрели на него «как истые поляки». А сами поляки интимно объясняли ему о русских евреях в Польше: «Самые лучшие из евреев – это наши враги. Русские евреи, наводнившие Варшаву, Лодзь и другие крупные центры Польши, являются проводниками несимпатичной нам русской культуры»[590]590
  Я. Л. Тейтель. Из моей жизни…, с. 239.


[Закрыть].)

В те годы обрусение русских евреев было «весьма желанным» и для российского правительства[591]591
  См.: ЕЭ, Т. 3, с. 335; и др.


[Закрыть]. Русскими властями «общение с русской молодёжью было признано вернейшим средством перевоспитания еврейского юношества, искоренения в нём „вражды к христианам“»[592]592
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 208.


[Закрыть].

Впрочем, этот новорожденный еврейский русский патриотизм имел и чёткую границу. – Юрист и публицист И. Г. Оршанский оговаривал, что для ускорения процесса «необходимо поставить евреев в такое положение, чтобы они могли сознавать и считать себя свободными гражданами свободной цивилизованной страны»[593]593
  ЕЭ, Т. 3, с. 335.


[Закрыть]. – Уже упомянутый Лев Леванда, «учёный еврей» при виленском губернаторе, тогда писал: «Я [русским патриотом] стану только тогда, когда еврейский вопрос будет разрешён окончательно и удовлетворительно». Современный же нам еврейский автор, прошедший долгий и горький опыт XX века и эмигрировавший в Израиль, отвечает ему, оборачиваясь через столетие: «Леванда и не замечает, что Матери-Родине условий не ставят. Её любят безоговорочно, без кондиций и предварительных условий, любят потому, что она Мать. Эта программа – Любовь при условии! – выдерживается русско-еврейской интеллигенцией на редкость последовательно на протяжении 100 лет при самой безупречной во всех остальных условиях „русскости“»[594]594
  Б. Орлов // ВМ, 1975, № 1, с. 132.


[Закрыть].

Однако в описываемое время «к „русской гражданственности“ приобщались лишь отдельные небольшие группы еврейского общества, и притом в более крупных торгово-промышленных центрах… И таким образом создавалось преувеличенное представление о победоносном шествии русского языка в глубь еврейской жизни». А «широкая масса оставалась в стороне от новых веяний… она была изолирована не только от русского общества, но и от еврейской интеллигенции»[595]595
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 181.


[Закрыть].Еврейская народная масса и в 60–70‑е годы ещё оставалась вне ассимиляции, и угрожал отрыв от неё еврейской интеллигенции. (В Германии при еврейской ассимиляции такого явления не было, ибо там не было «еврейской народной массы» – все стояли выше по социальной лестнице и не жили в такой исторической скученности[596]596
  Г. Я. Аронсон. В борьбе за… // КРЕ–1, с. 208–209.


[Закрыть].)

Да и в самой еврейской интеллигенции уже в конце 60‑х годов прозвучали тревожные голоса против такого бы обращения евреев-интеллигентов просто в русских патриотов. Первый об этом заговорил Перец Смоленскин в 1868: что ассимиляция с русским обликом носит для евреев «характер народной опасности»; что хотя не надо бояться просвещения, но и не следует порывать со своим историческим прошлым; приобщаясь к общей культуре, надо уметь сохранить свой национальный духовный облик[597]597
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 198–199.


[Закрыть], и «что евреи не религиозная секта, а нация»[598]598
  ЕЭ, Т. 3, с. 336.


[Закрыть]. Если еврейская интеллигенция уйдёт от своего народа – он не вырвется из административного угнетения и духовного оцепенения. (Поэт И. Гордон формулировал: «Будь человеком на улице и евреем дома».)

И петербургские журналы «Рассвет» (1879–1882) и «Русский еврей» шли уже по этому направлению[599]599
  Ю. Гессен, Т. 2, с. 232–233.


[Закрыть]. Они усилили влечение еврейской молодёжи к изучению еврейского прошлого и нынешней жизни. В конце 70‑х – начале 80‑х возник водораздел между космополитическим и национальным направлениями в российском еврействе[600]600
  С. М. Гинзбург. Настроения еврейской молодёжи в 80‑х годах прошлого столетия // ЕМ–2, с. 380.


[Закрыть]. «В сущности руководители „Рассвета“ уже не верили в истину ассимиляции… „Рассвет“, сам того не сознавая, шёл по пути… к пробуждению национального самосознания… ярко выраженный национальный уклон… иллюзии русификации… рассеивались»[601]601
  Г. Я. Аронсон. Русско-еврейская печать // КРЕ–1, с. 561–562.


[Закрыть].

К тому настраивал и общий европейский исторический фон второй половины XIX века: бурное польское восстание, в боях объединение Италии, затем и Германии, затем и балканских славян. Везде накалялась и торжествовала национальная идея. И, очевидно, направление это продолжало бы крепнуть в еврейской интеллигенции и без событий 1881–82.

Тем временем, за те же 70‑е годы, менялось и отношение к евреям русского общества, в высшем взлёте александровских реформ – самое благожелательное. Немало насторожили русское общество публикации Брафмана, принятые весьма серьёзно.

А ещё совпало, что в 1860 в Париже был создан громогласно Всемирный Еврейский Союз (Alliance Israélite Universelle) – «с целью защиты интересов еврейства» всего мира, с Центральным Комитетом (во главе которого вскоре стал Адольф Кремье)[602]602
  ЕЭ, Т. 1, с. 932; КЕЭ, Т. 1, с. 103.


[Закрыть]. «Недостаточно осведомлённый… о положении евреев в России», Всемирный Еврейский Союз «стал интересоваться русским еврейством» и вскоре «стал работать в пользу евреев в России с большим постоянством». Союз не имел отделов в России и «не функционировал в её пределах». Кроме работы благотворительной и просветительной, Союз не раз обращался непосредственно к правительству России, заступаясь за русских евреев, хотя часто и невпопад. (Как в 1866: чтобы не был казнён обвинённый в поджоге с политической целью Ицка Бородай, – а он и не был приговорён к смерти, а другие прикосновенные к делу евреи были и без ходатайства оправданы; или протестовал Кремье против переселения евреев на Кавказ и на Амур – а такого и намерения у русского правительства не было; в 1869 – что евреев преследуют в Петербурге[603]603
  ЕЭ, Т. 1, с. 945–950.


[Закрыть], – но этого не было; и жаловался президенту США на предполагаемые им гонения на саму еврейскую веру со стороны российского правительства.) Между тем новосозданный Альянс (с эмблемой Моисеевых скрижалей над земным шаром), по донесению русского посла из Парижа, уже пользовался «чрезвычайным влиянием на еврейское общество во всех государствах». Всё это – насторожило не только русское правительство, но и русское общество. Усиленно агитировал против Всемирного Еврейского Союза и Яков Брафман. Он утверждал, что Альянс, «как и все еврейские общества, носит характер двуличия (его официальные документы говорят правительству одно, а секретные – другое)», что Альянс имеет задачей «ограждать иудейство от гибельного для него влияния христианской цивилизации»[604]604
  ЕЭ, Т. 1, с. 948–950.


[Закрыть]. (Рикошетом падали обвинения и на ОПЕ – «Общество для распространения просвещения между евреями в России», созданное в 1863: что оно имеет своей задачей «достижение и укрепление всемирной еврейской солидарности и кастовой замкнутости»[605]605
  ЕЭ*, Т. 2, с. 742.


[Закрыть].)

Опасения против Альянса питались и первоначальным, столь эмоциональным, воззванием организаторов Альянса «к еврейству всех стран», и подделками. По поводу еврейского единения там звучало: «Евреи!.. Если вы верите, что Союз для вас – благо, что, составляя часть различных народов, вы тем не менее можете иметь общие чувства, желания и надежды… если вы думаете, что ваши разрозненные усилия, добрые намерения и стремления отдельных лиц могли бы стать крупной силой, соединясь в одно целое и идя по одному направлению и к одной цели… поддержите нас вашим сочувствием и содействием»[606]606
  ЕЭ*, Т. 2, с. 933–936.


[Закрыть].

А позже возник и побочный документ, напечатанный во Франции, – якобы воззвание самого Адольфа Кремье «К евреям вселенной». Очень вероятно, что это – подделка. Не исключено, что это был один из проектов обращения, не принятый организаторами Альянса (однако он попадал в тон обвинениям Брафмана, что у Альянса – скрытые цели): «Мы обитаем в чуждых землях и мы не можем интересоваться переменчивыми интересами этих стран, пока наши собственные нравственные и материальные интересы будут в опасности… еврейское учение должно наполнить весь мiр…» В русской прессе вспыхнула острая перепалка, в завершение которой И. С. Аксаков в своей газете «Русь» заключил, что «вопрос о подложности… воззвания не имеет в настоящем случае особого значения ввиду неподложности высказанных в оном еврейских воззрений и чаяний»[607]607
  ЕЭ, Т. 1, с. 950–951; И. С. Аксаков. Соч.: В 7 т. М., 1886–1887. Т. 3, с. 843–844.


[Закрыть].

Дореволюционная Еврейская Энциклопедия пишет, что с 70‑х годов в русской прессе «голоса в защиту евреев стали раздаваться реже… В русском обществе стала укрепляться мысль, будто евреи всех стран объединены крепкой политической организацией, центральное управление которой сосредоточено в Alliance Israélite Universelle»[608]608
  ЕЭ, Т. 2, с. 738.


[Закрыть]. Так что его создание произвело в России, а может быть, и не только в России, реакцию, обратную заданной цели Альянса.

Если создатели Альянса могли бы предвидеть, сколько из-за организации Альянса проистечёт осуждений против еврейской мировой сплочённости и даже обвинений в заговоре – они, может быть, и воздержались бы от него, тем более что хода европейской истории Альянс не повернул.

После 1874, когда в России новый воинский устав ввёл всеобщую равную мобилизационную повинность, «неприязнь к евреям стала разжигаться в обществе многочисленными статьями по вопросу об уклонении евреев от воинской повинности»[609]609
  ЕЭ, Т. 2, с. 738–739.


[Закрыть]. – Обвиняли и Всемирный Еврейский Союз, что он намерен «принять на себя попечение о судьбе молодых евреев, покидающих Россию, в виду обнародования нового закона о воинской повинности» и «пользуясь заграничной поддержкой, евреи будут иметь большую возможность, чем другие подданные, покидать страну». (Вопрос, остро ставший как раз и столетием позже, в 70‑е годы XX века…) Кремье ответил, что задача Альянса «бороться с религиозными гонениями», и что Альянс постановил «не оказывать впредь помощи еврею, который пытался бы уклониться от этой повинности» в России, а ещё издать «воззвание к нашим единоверцам в России с тем, чтобы побудить их к точному исполнению всех предписаний нового закона»[610]610
  ЕЭ, Т. 1, с. 948–949.


[Закрыть].

Кроме отъезда за границу одним из путей уклонения от воинской повинности было членовредительство. О сотнях горьких случаев его рассказывает из своего опыта достаточно либеральный (до революции, да и во время неё) генерал Деникин, несколько лет в Волынской губернии присутствовавший при медицинском освидетельствовании призывников-евреев – правда, уже в начале XX века, но тем разительней его свидетельство об этих множественных и отчаянных самоувечьях[611]611
  А. И. Деникин. Путь русского офицера. Нью-Йорк: Изд‑во им. Чехова, 1953, с. 284.


[Закрыть].

Как уже отмечено, с того самого 1874 года, воинского устава и образовательных льгот от него, – резко усилился приток евреев в общие, средние и высшие учебные заведения. Скачок этот был очень заметен. И теперь мог выглядеть слишком большим. Из Северо-Западного края ещё раньше раздавался «призыв к ограничению приёма евреев в общие учебные заведения». А в 1875 и министерство народного просвещения указало правительству на «невозможность поместить всех евреев, стремящихся в общие учебные заведения, без стеснения христианского населения»[612]612
  ЕЭ, Т. 13, с. 50–51.


[Закрыть].

Прибавим сюда укоризненное свидетельство Г. Аронсона, что и Менделеев в Петербургском университете «проявлял антисемитизм»[613]613
  Г. Я. Аронсон. Русско-еврейская печать // КРЕ–1, с. 558.


[Закрыть]. Еврейская Энциклопедия суммирует всё это как «наступивший в конце 70‑х гг. поворот в настроении части русской интеллигенции… отрекшейся от идеалов предыдущего десятилетия, особенно по… еврейскому вопросу»[614]614
  ЕЭ, Т. 12, с. 525–526.


[Закрыть].

Однако примечательная черта эпохи состояла в том, что настороженное (но никак не враждебное) отношение к проекту полного еврейского равноправия проявляла пресса, разумеется больше правая, а не круги правительственные. В прессе можно было прочесть: как можно «дать все права гражданства этому… упорно фанатическому племени и допустить его к высшим административным постам? ‹…› Только образование… и общественный прогресс могут искренне сблизить [евреев] с христианами… Введите их в общую семью цивилизации – и мы первые скажем им слово любви и примирения». «Цивилизация вообще выиграет от этого сближения, которое обещает ей содействие племени умного и энергичного… евреи… придут к убеждению, что пора сбросить иго нетерпимости, к которой привели их слишком строгие толкования талмудистов». Или: «Пока образование не приведёт евреев к мысли, что надо жить не только на счёт русского общества, но и для пользы этого общества, до тех пор не может быть и речи о большей равноправности, чем та, которая существует». Или: «если и возможно дарование евреям гражданских прав, то во всяком случае их никак нельзя допускать к таким должностям, „где власти их подчиняется быт христиан, где они могут иметь влияние на администрацию и законодательство христианской страны“»[615]615
  ЕЭ*, Т. 2, с. 736, 740.


[Закрыть].

Тон тогдашней российской прессы можно проследить и по уже упомянутому ведущему петербургскому «Голосу»: «Русские евреи не могут вообще жаловаться, чтоб русская печать относилась неблагоприятно к их интересам. В большинстве органов русской печати сказывается настроение в пользу уравнения евреев в общегражданских правах»; понятно, «что [евреи] стремятся к расширению своих прав, к уравнению с другими русскими гражданами»; но… «какая это тёмная сила двигает еврейскую молодёжь на безумное поле политической агитации? Отчего это в редком политическом процессе не фигурируют евреи, и непременно в видных ролях?.. Такое явление, как поголовное уклонение евреев от отбывания воинской повинности и как обязательное участие евреев и евреек в каждом политическом процессе, не могут послужить на пользу дела расширения еврейских прав»; «если желаешь иметь права, то предварительно должен доказать на деле, что сумеешь также исполнять и обязанности, неразрывно связанные с правами», «чтоб в отношении к общим государственным и общественным интересам еврейское население не выделялось в таком безвыгодном для себя и крайне мрачном свете»[616]616
  Голос, 1881, № 46, 15 (27) февраля, с. 1.


[Закрыть].

Но, отмечает Энциклопедия, «несмотря на эту пропаганду, в бюрократических сферах продолжало господствовать сознание, что разрешение еврейского вопроса возможно лишь путём эмансипации: ещё в марте 1880 г. большинство членов „Комиссии по устройству быта евреев“ склонялось к мысли о необходимости уравнения евреев в правах с прочим населением»[617]617
  ЕЭ, Т. 2, с. 740.


[Закрыть]. Воспитанные двумя десятилетиями александровских реформ, бюрократы того царствования были во многом захвачены их победным движением, – и мы уже встречали довольно радикальные – и благожелательные к евреям – предложения в некоторых записках генерал-губернаторов черты оседлости.

Не упустим и новых влиятельных шагов сэра Мозеса Монтефиоре, снова приезжавшего в Россию в 1872; и давления Бенджамина Дизраэли, да и Бисмарка на Горчакова на Берлинском конгрессе 1878. Стеснённый Горчаков там оправдывался, что Россия нисколько же не против религиозной свободы и полностью её даёт, но «не следует смешивать религиозную свободу с предоставлением евреям политических и гражданских прав»[618]618
  ЕЭ, Т. 4, с. 246, 594.


[Закрыть].