Текст книги "Неправильные сочинения. Комментарии комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»."

Может быть, детальный анализ всех действий героев комедии и проводился каким-нибудь тонким знатоком душ человеческих, но мне о таком не известно. Поэтому я занялся им сам, хоть и не претендую на исключительное знание человеческой натуры, и подошёл к комедии, как к детективу. А уж коли это детектив, то никуда не денешься от главной рекомендации всем сыщикам, даже двух: «Ищите женщину» и «Кому выгодно?». Женщину мы уже нашли, – и это Софья. Поищем теперь «кому выгодно» и насколько. Для этого от пространных рассуждений перейдём… к Чацкому.

Помню, в то время, когда наш класс проходил комедию Грибоедова «Горе от ума», я задал учителю вопрос: «А сколько лет Чацкому?», от ответа на который учитель уклонился. Прошли мы «Горе от ума», ну и прошли, я, как и многие, потерял к комедии интерес, а впрочем, был ли он? Была ли, вообще, такая цель – возбудить в школьниках интерес к этой комедии в частности, и классике, вообще? Прежде всего, целью, мне кажется, было – уложить классику на какое-то прокрустово ложе советской идеологии, отчего все персонажи великой литературы становились плоскими и неинтересными, разделёнными по принципу: «он за царя или против». Учебник по литературе давал достаточно информации, чтобы на уроке отвечать правильно: на «хорошо» и «отлично». Само произведение можно было и не читать, что большинство учеников и делали…

Зашёл недавно скуки ради на один литературный сайт и в комментариях нашёл отзыв примерно такого содержания: «Спасибо за подборку цитат, она помогла сэкономить много времени». Отзыв этот, очевидно, следует понимать таким образом: «Ваш сайт избавил меня от необходимости читать само произведение!?» Если я прав, то этот сайт выполняет функцию, ровно обратную той цели, которую ему предназначили его создатели. Не уроки ли литературы виновны в том, что эти… популяризаторы на самом деле отбивают интерес к ней. Было бы интересно узнать, а на что было потрачено это «сэкономленное время»? Неужели на «Гарри Поттера» или компьютерные стрелялки?

Вернёмся к детективу «Горе от ума». Уж не знаю почему, наверное, из-за того, что один известный журналист сказал, что у нас мало Чацких, а надобно их побольше, но у меня со временем оживился интерес к «Горю от ума», и самым первым вопросом стал опять: а всё же сколько лет было Чацкому? Слава Богу, в интернете сейчас можно найти ответы на любые вопросы и на этот тоже, если его правильно сформулировать. «В каком возрасте возможен был выезд за границу в XIX веке?» Оказывается, самостоятельный выезд дворянина был возможен в 25 лет, а на лечение или учёбу можно было выехать и раньше, но в сопровождении лица, уже достигшего 25-летнего возраста. Если бы Чацкому не было 25 лет, то его непременно сопровождал бы человек Фамусова, и в этом случае Павел Афанасьевич обязательно что-то знал бы о передвижениях и о расходах Чацкого. Даже если бы Чацкого сопровождал кто-то другой, то это был бы известный Фамусову человек, так как вряд ли паспорт был бы оформлен без участия Фамусова, а у него вполне бы хватило влияния потребовать своевременной отчётности от сопровождающего лица или его родных. Поскольку Павел Афанасьевич не имел никаких сведений о месте пребывания Чацкого в течение 3 лет, то представляется логичным вывод, что на день отъезда Чацкому было не менее 25 лет, а на день действия комедии, соответственно, не менее 28 лет. В дополнение к уже приведённым доказательствам прибавлю, что, по крайней мере, в двух рассказах Тургенева встречается фраза: «Мне исполнилось 25 лет, я ушёл в отставку и уехал за границу». Вряд ли во времена Николая Палкина правила выезда за границу были более либеральными, чем при Александре I.

Софье на день действия 17 лет, а на день отъезда Чацкого было 14. Вопрос: мог ли взрослый мужчина всерьёз интересоваться девочкой на 11 лет себя младше? Наверное, мог, но нормально ли это? Наверное, да, но только если он видит в ней большой потенциал и серьёзно занимается её образованием, воспитанием, формирует её душу, образ мыслей и т. д., и т. п. Если же Чацкий и занимался этим, то крайне неумело и неумно. Помните это:

 
Потом опять прикинулся влюблённым,
Взыскательным и огорчённым…
 

Есть ли способ лучше, чтобы влюбить в себя девочку и влюблённую её образовывать и воспитывать, чем «взыскательность и огорчённость»? Несомненно, есть, а выбранный Чацким – один из наихудших. Есть ли лучше способ, чтобы оттолкнуть от себя девочку, чем выбранный Чацким, разумеется, есть, и его можно найти в арсенале садистов. Читателю, небезразличному к русской классике, непременно надо обратить внимание на это «опять прикинулся», то есть этот случай притворства был по меньшей мере вторым, а вероятнее всего, – третьим. Это значит, что за какое-то время до этого «опять» Чацкий уже прикидывался влюблённым, и у нас мало сомнения, что он и в первый раз был «взыскательным и огорчённым», но Софье в первый раз было лет куда как меньше!

Здесь начинается следующий этап следствия. В те далёкие от нас времена дееспособность молодого человека наступала в 17 лет, если он был на военной службе, или в 21 год, если служил в гражданской или не служил вовсе. Так как Чацкий отдал долг Марсу, о чём говорит он сам: «Давно ли я к нему от нежности отрёкся», имея в виду военный мундир и его знакомство, почти дружбу, с Горичем. После вступления в полк Александр стал редко бывать у Фамусовых, к этому периоду относятся фразы Софьи: «Редко стал бывать у нас» и «В друзьях особенно счастлив». О друзьях Чацкого можно судить по Репетилову, по общим с ним знакомцам и по тому, что «уголок» он решит искать «по свету», а не у друзей. В основном это была такая же не перебесившаяся молодёжь, охочая до жжёнки, шампанского и прочих развлечений. Судя по его отношениям с давними знакомцами, друзей у него на день действия не осталось. Не думаю, что Горич или прочие N. и D. с радостью примут его под свой кров, ссудят деньгами или помогут в устройстве дел. О годах военной службы у него остались воспоминания лишь о том, как и по его поводу кричали: «Да здравствует! Ура! И в воздух чепчики бросали». Насколько им были заслужены эти «ура» и «чепчики», нам неизвестно. Чацкому не довелось себя проявить на военном поприще, зато на всевозможных пирушках он был, вероятно, в числе первых. Так бы жить до скончания века, но запасы денег иссякают быстро, если их тратить без счёта. Устав отбиваться от кредиторов, Александр, которому уже было не менее 21 годика, в который раз (?) прикинувшись влюблённым, не буду повторять каким, в 10-летнюю девочку, зачастил к Фамусову с жалобами на тяжёлую жизнь и с просьбами о помощи в налаживании дел имения в Тверской губернии.

Кажется логичным, что Фамусов, занявшись имением Чацкого, привлёк для этого Молчалина – клерка из тверского присутствия, на которого и возложил впоследствии управление имением Чацкого. Поскольку у Молчалина неплохо получалось то, что у Чацкого не получалось вовсе, то было откуда взяться его неприязни. Увидев, что в управлении имением Александр абсолютно бесполезен, Фамусов хлопотами Татьяны Юрьевны пристроил его в Санкт-Петербург, к министру, а потом к другому и третьему. На всех местах за Чацким присматривал Фома Фомич, за что тот и стал пользоваться нелюбовью Александра Андреича, полноту которой с Фомой Фомичом разделяли три министра и ещё куча народу, не оценившего непревзойдённых дарований этого гения. Успехи на гражданском поприще были весьма скромны, помните – «по службе неуспех», и Чацкий подал пример будущим героям Тургенева тем, что, помелькав немного у Фамусова, во второй (а вероятнее всего, в третий, если не четвёртый) раз прикинувшись «влюблённым, взыскательным и огорчённым», облившись слезами почему-то перед Лизой, а не Софьей, «вышел в отставку и уехал за границу».

Может быть, я напрасно так скрупулёзно выискиваю имеющиеся факты и домысливаю возможные повороты биографии Чацкого, ведь на ход самой комедии он влияния, по сути дела, не оказывает? Думаю, что для развенчания образа Чацкого это всё же сделать необходимо. Итак: сведений об успехах Чацкого в учёбе, кроме как о совместном с Софьей учителе, военной или гражданской службе комедия нам не приводит, а те сведения, что в комедии имеются, никак не способствуют тому, чтобы читатель как-то проникался к нему уважением. Надо сказать, что рекомендация Фамусова: «он славно пишет, переводит», при всём приписываемом Павлу Афанасьевичу ретроградстве, может означать только то, что Чацкий бойко пишет хорошим почерком под диктовку и копирует уже готовый текст. Тот Фамусов, коим его преподносит нам «УчПедГиз», не может поощрять сочинительства и перевода с иностранного языка, да и зачем сочинители на государственной службе?

Доказательством того, что Чацкий не задействован или, по крайней мере, не необходим в комедии, может послужить предположение: а что бы было, если бы он не приехал этим утром к Фамусовым? Да всё то же самое, только Софья вместо того, чтобы выслушивать пустопорожние упрёки и заплесневелые сплетни Чацкого, вздремнула бы лишние полчаса, а Фамусов не наслушался бы всякой ерунды от человека, воспитанием которого он, как оказалось, занимался тщетно. Молчалин бы, наверное, всё же сумел так повлиять на Лизу, чтобы она открыла глаза Софье на него, и та оставила бы его в покое. И уж точно Филька не распростился бы с должностью швейцара, а кучеру не пришлось бы искать, где укрыться от мороза и непогоды. Слон в посудной лавке более уместен, чем Чацкий в обществе нормальных людей.

Та гневная тирада Чацкого, которую неопытный читатель принимал за осуждение, а опытные учителя не считали нужным его в этом разубеждать из-за политической направленности преподавания литературы, в адрес Нестора и Мецената, на самом деле, могла быть продиктована завистью к богатству и самодурству Нестора, и к тому, что Меценат разорился, всё же делая Дело всей своей жизни, а не просто промотавшись, как он сам. Даже если Чацкий и Меценат будут сидеть на одной паперти, то нищета Мецената будет благородной, а нищета Чацкого должна служить назиданием потомкам, что нельзя растрачивать молодые годы понапрасну.

Как хотите, но трансформация человека, который «умён, остёр, красноречив, в друзьях особенно счастлив», в жёлчного, обозлённого на всё и всех субъекта, не происходит просто так. Ум, острота и красноречие вполне могли быть приписаны Чацкому детским ещё воображением Софьи, мы же им не находим свидетельств в комедии. Зато примеров озлобленности, которая, вероятнее всего, является результатом разорения, если и не полного, то близкого к полному, находим сколько угодно. Не случайны препирательства Фамусова с Хлестовой о количестве крепостных Чацкого. Далеко не факт, что, и вообще, всё его имение не заложено и не перезаложено. Только человек, лишённый всяких видов на будущее, может с таким упоением разрушать то немногое, что у него ещё остаётся. «Пусть всё сгорит!» Да ещё после того, что Софья не бросилась ему на шею, не погладила по головке, не утешила, как сделала бы его мать, будь она жива и в здравом уме. Мало того, Софья ещё оказалась влюблённой и не склонной слушать гадости про свою родню и Молчалина! Ну как тут не нахамить своему опекуну, который вместо того, чтобы просто дать денег, допекает неприятными расспросами и советует «не блажить», а серьёзно чем-то заниматься?!

Читатели и зрители расстались с Чацким в последнем акте, даже как-то сожалея о нём, а вот Фамусову, скорее всего, расстаться с Чацким навсегда не получится. Назавтра, охолонув и подсчитав свои любезные, Чацкий поймёт, что у него только два выхода – идти либо в кусочки, либо с покаянием к Фамусову и всё-таки изобразить из себя правильного «блудного сына».

Если и были у Чацкого какие-то таланты, то растрачены они впустую, – своё тридцатилетие он точно встретит без образования, карьеры, состояния и имения. Не могу сказать, что он кому-то, кроме себя, причинил непоправимое зло. О нём хоть и будут сожалеть, но не убиваться.

Не стоит обходить вниманием и отношение Чацкого к женщинам. Если бы все претенденты на руку и сердце так обращались бы со своими возлюбленными, то род человеческий давно пресёкся бы. Это про Софью, и стоило ли говорить о её уме, если бы она приняла всё то, что наговорил ей Чацкий, за ухаживание.

Надо ли было Чацкому высмеивать старушку Хлестову? Татьяна Юрьевна принимала в нём участие, и как он отозвался о ней? Наталью Дмитриевну настроил против себя и графиню-внучку. Вообще, прежде чем шутить с женщинами, надо предварительно испросить совета у К. Пруткова. Я не сильно погрешу против истины, если скажу, что самые явные и на его взгляд обоснованные претензии у Чацкого… к жёнам, их дочерям, княжнам, к женщинам вообще и Софье в частности за непонимание его тонкой натуры, за невнимание и нелюбовь к себе.

Никуда Чацкий не уедет, – он разновидность приживалки, которая, живя из милости, никого не любит, сама всем надоела, но выгнать которую хозяева не могут из милосердия ли, из сердобольности ли, но более всего – от сознания её никчёмности, неудельности и неспособности ни к чему. Выгнать или перестать заботиться о такой, значит то же самое, что лишить её жизни, а это грех для христианина.

Чацкий — образ неумирающий, его реинкарнации мы встретим ещё… у Достоевского – Кармазина, у И. Шмелёва в образе барина Антальцева, а у Ильфа и Петрова он будет Васисуалием Лоханкиным. Вообще, Чацкий явил бы из себя весьма любопытный набор всевозможных психопатий и фобий для специалиста по отклонениям в поведении.

Молчалин. как я уже говорил, персонаж хоть и необходимый, но его образ неважен, так как все его действия – это реакция на капризы Софьи. Опять же реакция очень и очень откорректированная осознанием своего подчинённого положения патрону и благодетелю – отцу Софьи. Искренне ли он угождает или ради выгоды, – нам не известно и, за неимением фактов, предположения на эту тему, даже при достаточной их вероятности, могут быть самыми противоречивыми, а следовательно, несущественными. Единственное место, когда Молчалин, не спавший уже часов 30 с лишком, показывает, что он далеко не прост, – это в диалоге с Чацким, где он исподволь демонстрирует нам и последнему, что тот ничего собой не представляет, а Чацкий, не понимая того, оправдывается, используя домашние заготовки и демонстрируя своё злоязычие в адрес людей, которые принимали участие в его судьбе. Этот диалог даёт нам понять, что Молчалин очень неплохо осведомлён об обстоятельствах Чацкого и что Чацкий… личность довольно пустая, да ещё и жёлчная к тому же. Функция у Молчалина, говорю я, исключительно служебная и он её блестяще исполняет! Чацкий же, при всей своей ненависти или всём презрении к Молчалину, злословит о нём только заглазно, в непосредственном общении достаточно корректен. Не от того ли, что Молчалин уже является дворянином и вполне может потребовать у него сатисфакции? Ещё Молчалин нам являет пример вертикальной мобильности в первой четверти XIX века, когда человек из низов к 30 годам уже делает неплохую карьеру. Тем же, кто осуждает Молчалина за якобы низость в финальной сцене с Софьей, скажу: если невинно осуждённый узник своим побегом доставляет нравственные страдания своему тюремщику, то это вина не беглеца, а того, кто осудил его на страдания, им незаслуженные.

Нашим великим актёрам я бы рекомендовал ничего не рассказывать нам про «игру на разрыв аорты», а просто перед тем, как воплощать на сцене образ Молчалина, не поспать 40–42 часа, а потом ещё внезапно потерять надежду поспать и в ближайшие 24. Вашему покорному слуге довелось однажды не спать две ночи кряду, но прочих ограничений у меня не было, – привычная, только круглосуточная, работа с регулярным питанием и возможностью даже 20–30 минут иногда вздремнуть. 12 часов потом я спал, не просыпаясь.

Фамусов — довольно противоречивая фигура. Его можно представить и передовым человеком, судя по его высказываниям о молодёжи, и ретроградом, если судить, как он отзывается о книгах, впрочем, он так мог отзываться только о тех книгах, что читала Софьи и тех, которые не пошли на пользу Чацкому. Но одно, я уверен, неоспоримо: Фамусов являет нам единственный на всю великую русскую литературу пример настоящей мужской дружбы. Может быть, я не очень хорошо знаю литературу, но я не могу назвать ни одного произведения, где бы фигурировали два настоящих товарища. Почему-то вспоминаются только такие романы и рассказы, в которых один другого разорил или где один другого пытается расшевелить и всячески помогает, а потом бросает за бессмысленностью процесса, или один другого убивает просто так, а вот в котором один друг принимает на себя воспитание сына умершего друга – только «Горе от ума»! Фамусов ни разу и ни в чём не упрекнул Чацкого, а ведь было за что! Фамусов не женился вторично, хоть был ещё далеко не стар, когда он потерял мать Софьи, из-за того, вероятно, что не хотел в своём доме отношений: «дочь-мачеха» и тем более «воспитанник-мачеха», то есть заботясь исключительно о детях.

Фамусов сохранил и, вероятно, приумножил состояние Чацкого. Любой человек с качествами, которые приписывают Фамусову моралисты, ещё в детстве объявил бы Чацкого недееспособным, не особенно погрешив против истины, и владел бы его имением, как собственным.

Можно почти гарантировать, что Павел Афанасьевич уже назавтра, всё простив и забыв, кинется разыскивать Чацкого, если тот сам не вернётся раньше – поучаствовать в сцене «Возвращение блудного сына».

Нам ли и в наш ли век упрекать Фамусова за то, что он оказывает протекцию родне? «Свояченицы детки» – это, видимо, дети той самой «Тётки из глуши, из Саратова».

Скалозуб. Уже сама фамилия показывает, что для него… горе – не беда! Почему-то предписывается школьникам высмеивать полковника Скалозуба. До «УчПедГиза», вероятно, не доходило, что, начав высмеивать героев Отечественной войны 1812 года, можно дойти до осмеивания огулом вообще всех героев всех остальных войн, которых, к сожалению, в истории России-РСФСР-СССР-России было немало. Если до кого-то не доходит скрытый юмор высказываний Скалозуба, то это не проблема последнего. Скалозуб служил честно, и, судя по тому, что за четыре года войн – с 1809 по 1813 год, он, не прячась от пуль, стал подполковником, а на день действия комедии всего лишь полковник, то ему не слишком помогали продвигаться по службе его родня, друзья или деньги, и не важно, что он сам о себе говорил. За всю комедию Скалозуб наиболее жёстко, но вполне заслуженно, прошёлся по князь-Григорию и его присным, а кто считает, что они этого не заслужили, пусть аргументирует свои возражения Сергею Сергеевичу. Если же кто-то сможет в наш меркантильный век упрекать Скалозуба за его богатство, то и отвечать такому оригиналу не стоит.

Хлестова, Амфиса Ниловна, 65 лет. Грибоедов дважды и по-разному рекомендует её. Первый раз как свояченицу, якобы сестру жены Фамусова, но у жены Фамусова не могло быть такой старой сестры, – вряд ли Фамусов женился на ровеснице, а не на девице лет на 20–25 моложе себя. Второй раз устами Фамусова, не читавшего, вероятно, «Горя от ума» и поэтому назвавшего её «невестушкой», но ни женой брата, ни женой сына она быть не могла из-за возраста, и так как сына Павлу Афанасиевичу Бог не дал, а женой брата она не могла быть из-за своей фамилии. Сама Хлестова называла Софью племянницей. Нам известно, что у Фамусова есть свояченица, так как он помогает устраиваться в жизни её детям, но о детях Хлестовой мы ничего не знаем, а ещё нам известно, что она принимала определённое участие в воспитании Софьи и Чацкого и поэтому озабочена состоянием возможных женихов своей любимой внучатой(!) племянницы. Ни в коем случае не комическая старуха, хоть, вероятно, она и старая дева. Хлестова лояльна к людям, находящимся ниже её на социальной лестнице, и крепостным, она не сказала и не сделала ничего глупого или смешного.

Наталья Дмитриевна Горич. По резко изменившемуся тону общения с ней Чацкого можно понять, что он очень раздосадован её замужеством. Вряд ли именно к ней Чацкий ездил «не за этим», вероятнее всего, что она была той полковой дамой, в которой он нашёл наибольшее женское участие, и которая отчасти и на некоторое время заменила ему мать. Сам же Горич, это затухающий вулкан, он ещё может отругать Загорецкого, но изменить свою жизнь – уже нет.

Татьяна Юрьевна определённо принимала участие в судьбе Чацкого, но не смогла пристроить того ни на место царя, ни хотя бы на место самого главного советника царя, а всего лишь обеспечила стартовую площадку для талантов Чацкого в министерствах, за что и удостоилась величайшей немилости нашего… «героя».

Марья Алексевна с большой долей вероятности приходится тёткой Чацкому и ни в коем случае не Марией Алексеевной Яковлевой, как утверждают некоторые слишком тонкие знатоки и исследователи XIX века и этой бессмертной комедии. Во-первых, раз Фамусовым интересуется сама бабка самого Герцена, то Фамусов гораздо более значимая фигура в Москве, чем это хотели бы представить его критики. Во-вторых, если бы Грибоедов не хотел подчёркивать родство с нею Чацкого, то для его матери подобрал бы отчество вполне подходящее по размеру и звучанию, Матвевна, например или Сергевна. В-третьих, родством можно гораздо убедительней доказать интерес, который Марья Алексевна испытывает к своему племяннику Во всяком случае, мне он кажется более вероятным, чем интерес бабки самого Герцена к какому-то абстрактному недорослю-переростку. Андрей Чацкий, опасаясь, вероятно, что и у тётки, как и у её сестры, ум недостаточно… благополучен, предпочёл опекуном назначить Фамусова, чем Марью Алексевну и её мужа, того самого «дядю» – «Максима Петровича», уязвив в самое сердце. Злоязычие и любовь к сплетням, вероятно, унаследованы Чацким по материнской линии, и не напрасно Фамусов опасается того, что «будет говорить княгиня Марья Алексевна». Именно «говорить», то есть много, долго, на всех углах, во всех салонах и со всевозможными прикрасами склонять на все лады, а это не то же самое, что просто «скажет». Факт, что сам Чацкий никак не вспоминает свою тётю и в первую очередь приехал к Фамусову, а не к родне, говорит нам о том, что А. И. Чацкий сделал всё же правильный выбор.

Софья. Вряд ли она будет новой Салтычихой, но определённые задатки у неё всё же есть. Совершенно о том не задумываясь, она подвергает не только физическим, но и нравственным мучениям и свою рабу Лизу, и Молчалина, который, вообще-то, является свободным человеком, хоть и подчинённым её отца, но уж никак не её. Девушка она всё же неплохая, и не её вина, но беда, что Фамусов не пожелал отдать свою дочь в Смольный институт, надеясь, вероятно, что живая, любознательная и умная девочка потянет за собой развитие проблемного воспитанника. В институте же все её очень неплохие задатки получили бы необходимое развитие, и нам не пришлось бы её обсуждать и осуждать за почти бесчеловечное отношение к Молчалину и чтение французских сентиментальных книжонок. Будем надеяться, что после описанного в комедии вечера мозги у неё станут на место и из неё выйдет хорошая мать и жена, а хоть и Скалозубу.

Считаю необходимым заметить, что Софью описывал мужчина, достаточно молодой для того, чтобы понимать устройство женской, а тем более девичьей психики, поэтому действия у неё получаются по-мужски решительными, а реакция, по словам Чацкого, слишком логичной.

Лиза — болтушка и хохотушка. День прошёл и… слава Богу! Рассчитывать на неё как на дуэнью или как на способ, чтобы донести какую-то мысль до её хозяйки, – напрасный труд. Может передать через три года и то, если оказия подвернётся. Служит не хозяину и не хозяйке, а как придётся. Не будь Лиза молочной сестрой Софье, то давно была бы на луковой грядке. Кудряш-Петрушка «с разодранным локтем» ей предпочтительней всех ухажёров тем, что он так здорово играет на гребешке!

Вряд ли стоит кому-то ещё из действующих лиц уделять сколько-нибудь внимания. Моё мнение о них не будет заметно отличаться от официально признанного, а повторять общие места я не вижу необходимости.

Допускаю, что я не прав, но единственным человеком, претерпевшим горе от своего ума, в комедии является всё-таки Молчалин. Да, да! Ибо он за свой ум Фамусовым был замечен и привезён в Москву, за свой ум стал его секретарём и был поселён в его доме. За ум, корректность и аккуратность полюбила/обратила на него своё благосклонное внимание Софья. Его план – единственный план в комедии, был задуман Молчалиным, и не его вина, что он провалился, так как звено этого плана – Лиза, оказалось слишком непредсказуемым, и исполнению этого плана, где посильно, а где и сверх меры, мешали и Софья, и Чацкий.

Чацкий в комедии приходит ко вполне закономерному итогу – и не из-за избытка ума. Горе? Вся жизнь горе для того, кто её планомерно разрушает.

Чацкий – это граммофон сомнительной исправности: иногда он включается вовремя, иногда нет; иногда у него перескакивают дорожки и он противоречит себе же; а иногда для тонкой настройки он получает удары судьбы, которой никак не управляет, да и не собирается, – что и провозгласил в своей последней фразе. «Искать», а не создавать. Это только «Вольный ветер» обещал находку тому, кто ищет, а в жизни всё немного по-другому.

Фамусову тоже горе – горе видеть всю тщету своих усилий.

Теперь о том, «кому выгодно». Увы, ни одного выгодоприобретателя в этой комедии я не обнаружил. Все основные действующие лица пострадали. Молчалин – совершенно невинно. Чацкий, который вполне бескорыстно разрушал свою и чужие жизни, – более чем заслуженно. Софья вполне заслуженно, а Фамусов частично заслуженно, – всё-таки его долг перед собственным ребёнком должен быть гораздо выше долга дружбы, тем более что забота о дочери не требовала бросить Чацкого на произвол судьбы.

Заключение

Надеюсь, что я был правильно понят моими слушателями, но на всякий случай поясню, что у меня нет, не было и быть не могло каких бы то ни было претензий к комедии, а тем более к её автору, как у члена-корреспондента АН Пиксанова, например, который придрался к тому, что Софья не могла так запросто зимой увидеть падение Молчалина из окна, но при этом верит голословным уверениям Чацкого в глупости Молчалина. Допускаю, что у автора и было несколько оплошностей в комедии, так почему бы его критикам не сделать что-то лучше, чем «Горе от ума»? А я просто пытался выискать ВСЮ информацию, которую вложил Грибоедов в свою комедию и, отбросив в данном случае ложную скромность, могу сказать, что у меня это неплохо получилось.

Спасибо за внимание.