Текст книги "Неправильные сочинения. Комментарии комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»."

Молчалин VS Чацкий. Дело о диффамации

Господа присяжные заседатели, Ваша Честь! Прошу вас рассмотреть дело о дискредитации честного имени господина Молчалина Алексея Степанова, происходящего из мещан тверской губернии, ныне коллежского асессора, дворянина, лет 28–30.

По объективным и независящим от них и нас причинам Истец и Ответчик лишены возможности присутствовать на этом заседании лично, но так как у нас имеются письменные показания всех участников событий, в этом и нет необходимости. Во время действия комедии «Горе от ума» Ответчик несколько раз очень негативно отзывался о моём клиенте. Стараниями Ответчика Истец вошёл в историю как «двуличный негодяй, глупец или дурак», – во всяком случае, именно так его величают уже многие и многие поколения читателей и зрителей бессмертной комедии «Горе от ума», основной частью которых являются девушки и юноши 15–16 лет. Боюсь, что некоторые из присутствующих в зале суда тоже имеют предубеждение к моему клиенту, а меня считают продажным стряпчим, который готов защищать хоть Иуду. На мой же взгляд, каждый имеет право на справедливое и беспристрастное рассмотрение его дела в суде, независимо от совершённых им деяний.

Отстаивать честь оболганного при почти всеобщем одобрении человека непросто, – это удел немногих. Так давайте же хоть не будем участвовать в его травле, если и обоснованной чем-то, то только устоявшимся и основанном на исключительно идеологической базе мнении людей, давно почивших в бозе и сформировавших это мнение импульсивно, а не в результате глубоких размышлений и анализа. Не участвовать в травле, всё-таки намного легче и почти необременительно для совести, только для этого надо переступить через желание быть как все и дать себе труд задуматься над сюжетом комедии и действиями её участников.

Казалось бы, кому как не школьникам, то есть тем, кто только вступает во взрослую жизнь, наиболее тонко и остро чувствовать несправедливость? Но их не выпускает колея рассуждений, которая для среднестатистического школьника проложена далеко не вчера: «Подумаешь! – диктует общественное мнение – литературный герой! – Ответишь, как сказано и написано, получишь свою «пятёрку», а потом забудь это «Горе от ума» навсегда!» Такая же судьба ждёт и остальные великие литературные произведения XIX века, как будто писаны они были для того только, чтобы лечь в какие-то и неизвестно кем заданные идеологические рамки. Не важно, что хотели сказать или что сказали против своего желания авторы, – главное, какое клеймо на произведение поставили критики или цензоры! Так было и так есть, но должно ли так быть впредь?

Но не это является темой этого судебного заседания, так что пока пусть каждый остаётся при своём мнении, а Высокий суд по окончании этого заседания вынесет свой вердикт.

На этом заседании суда я берусь доказать, что все утверждения и обвинения Ответчика в адрес Истца не имеют под собой никакого основания, потому хотя бы, что Ответчик не является тем человеком, слову которого можно верить без сомнения.

Прежде всего, Представителю Истца хотелось бы выяснить причину неприязни Ответчика к Истцу. Ну не за глупость же, даже если бы она на самом деле имела место, можно так злословить о человеке! Хотелось бы напомнить Присяжным Заседателям, что все оскорбляющие и унижающие достоинство моего клиента ремарки… произнесены Ответчиком заглазно и, так сказать, с порога, не зная ещё жив ли г-н Молчалин, здесь ли он в доме и в Москве ли.

Вероятнее всего, что причины неприязни Ответчика к Истцу лежат в психологической сфере. По мнению профессиональных психологов, неприязнь, которая, на первый взгляд, может показаться немотивированной, возникает по нескольким причинам.

Одна из них – «Проекция». Это следует понимать так, что если в другом человеке нас что-то постоянно, необъяснимо и сильно раздражает, то надо заглянуть в себя. Что Ответчика более всего раздражало в Истце, – глупость и желание дойти «до степеней известных». Судя по неуместному поведению Ответчика, первый порок, приписываемый им Истцу, был не чужд и самому Ответчику. Дойти «до степеней известных» хотелось бы и Ответчику, но, только минуя все ступени карьерного роста – одним махом, на что Ответчик прозрачно намекнул в своём самом известном монологе. Представитель Истца считает, что в честолюбии другого чаще всех упрекает тот, кто при своих непомерных амбициях не видит никакой возможности их удовлетворения.

Вторая из возможных причин – «Зависть». Зависть Ответчика к тому, что все известные ему люди благоволят к Истцу больше, чем к нему, но Ответчик не понимает, что благоволение окружающих, в том числе и Софьи, приобретается, а не даётся по праву рождения на всю жизнь. Зависть к тому, что у Истца несопоставимо больше шансов достигнуть «степеней известных», чем у Ответчика. Ответчик вполне мог завидовать и молчаливости Истца, так как у занятого постоянными обличениями Ответчика просто не оставалось времени на размышления, и он в большинстве своих монологов не единожды противоречил себе. Речи же Истца всегда логичны и последовательны.

Третья из возможных причин – «Нарушение границ». Ответчик является москвичом по рождению, а Истец – «понаехавшим», что для достаточного количества москвичей уже является весомой причиной для презрения и ненависти к провинциалу. Неприязнь к тому, что чуждый московскому обществу по месту рождения, по происхождению Истец становится в обществе своим и вполне успешно делает, наряду с деловой, ещё и светскую карьеру.

Не следует исключать вероятность, что неприязнь в Ответчике вызывало и то, что Истца могли поселить в ту комнату, где ранее жил Ответчик; что Софья, наверное, и три года назад уже оказывала внимание Истцу больше, чем Ответчику; что Фамусов называет Истца «деловым», а на счёт Ответчика солидаризируется с мнением тех, кем он «объявлен мотом, сорванцом».

Сторона Истца не может не воздать должное тому, что Ответчик, хоть и не понимал, но чувствовал для себя угрозу в Истце по всем направлениям ещё три года назад, несмотря на то, что тогда Истец по чину был вряд ли кем-то выше коллежского регистратора. Но у нас не вызывает сочувствия факт, что Ответчик уступил без борьбы место, которое он считал своим, в сердцах и умах вырастивших его людей, предполагаемому сопернику.

Тот факт, что, перемыв косточки всем родным Софьи, Ответчик стал порочить Истца, говорит ещё и о том, что неприязнь Ответчика к Истцу приобрела навязчивую форму и стала чем-то вроде фобии, мании или паранойи.

1. Теперь Представитель Истца намерен, опираясь на текст комедии, доказать, что Ответчик не является лицом, слову которого можно доверять без сомнения, исходя из тезиса: «Раз солгавший! Кто тебе поверит?» Если даже раз солгавшему веры нет, то можно ли верить человеку, который только и занимается тем, что заглазно злословит обо всех без разбору, мастеру подслушивать и подглядывать, клеветы и обмана, причём обмана самого примитивного. Ответчику, лишь однажды, и то, притворившись, что лжёт, сказавшему правду, да к тому же во вполне оскорбительной форме, можно верить только в том, что он и впредь будет лукавить, злословить и обманывать.

Представитель Истца намерен привести неопровержимые аргументы, что Ответчик с момента своего появления стал лгать, злословить и демонстрировать своё тенденциозное отношение к Софье, её родственникам и Истцу, грубить и хамить своему благодетелю. Высокому суду из материалов следствия известно, как Ответчик ответил на приветствие Фамусова и на его расспросы о путешествии и желании посвататься («Вам что за дело»?); стал пренебрегать

вопросами, которые ему задавала Софья («Вы слово доброе о ком-нибудь сказали?»), отрекаться от людей, принимавших участие в его судьбе (Татьяна Юрьевна, Фома Фомич), демонстрировать пренебрежительное отношение к людям, равным с ним по общественному положению, а тем более к дворовым и зависимым от него людям, упрекать людей в том, в чём можно было упрекнуть и его самого, обличать никому не известных людей в пороках, знать о которых он мог, только разделяя эти пороки с этими анонимами.

Надо сказать, что Ответчик не осведомил никого о своём отношении к названным им случаям, а просто оповестил о факте их события. Сторона Истца выражает надежду, что в дальнейшем сторона Ответчика оповестит Высокий суд о том, какие меры были приняты непосредственно Ответчиком для устранения несправедливости в деяниях, упомянутых Ответчиком Нестора и Мецената, если Ответчик считал эти деяния предосудительными или только лишь пожаловался человеку, который был ему 11 лет назад Опекуном?

Считаю необходимым отметить, что у Ответчика очень сомнительное понятие о чести, вообще, и о дворянской чести, в частности.

2. Сторона Истца считает немаловажным подчеркнуть, что все уничижительные ремарки и обвинения в адрес моего Клиента произносились Ответчиком за спиной Истца, следовательно, всё это говорилось Ответчиком не для того, чтобы переориентировать Истца на какие-то иные, истинные ценности, а исключительно для его, Истца, дискредитации в глазах Софьи. Не будем исключать и вероятность того, что Ответчик не высказывал своей неприязни в лицо Истцу, опасаясь получить вызов к барьеру от уже дворянина Молчалина.

3. Приступая к обвинению Ответчика, сторона Истца далее предлагает Высокому суду высказывания Ответчика и пояснения к ним, которые убедительно доказывают, что эти высказывания имеют только одну цель – произвести благоприятное впечатление на Софью. Для этого Ответчик приписывает себе невозможные подвиги, чужие заслуги и очерняет родных и знакомых Софьи для того, вероятно, чтобы на фоне их якобы ничтожности выглядеть гораздо привлекательней.

Утверждение: «Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног», – является ложным, так как колен Ответчик не преклонил, а, возвышаясь над барышней, такие слова можно произносить исключительно метафорически или же с лёгкой иронией, в речах пылкого влюблённого едва ли допустимой.

Утверждение: «Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря», – голословное и ничтожное, так как отсутствуют свидетельства его стоицизма, а имей этот стоицизм место, всё равно он никак не повлиял бы на скорость передвижения, и ничего бы не изменилось, проспи Ответчик хоть все эти 45 часов кряду.

Утверждение:

 
Вёрст больше семисот пронёсся, – ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз…
 

не соответствует истине. Для современников Истца и Ответчика не было секретом, что такая скорость передвижения была тогда невозможной, а учитывая падения, неблагоприятные погодные условия и ночлег в пути, так просто фантастической! Замечу, что этот ночлег – единственное его впечатление о трёхлетием путешествии, если не считать таковым унылость пейзажа за окном. Стоит ли упоминать, что основные невзгоды и трудности этого невозможного и ничем неоправданного скоростного передвижения достались кучеру Ответчика, который потом ещё был брошен на морозе, в то время, когда сам Ответчик мучился от «шарканья» собственных ног, «дружеских тисков», «мелькания», а других изводил своими неуместными речами. Не следует исключать возможность того, что спина этого кучера оценит ещё в полной мере досаду Ответчика от вечера у Фамусовых.

«И вот за подвиги награда!» — барон Мюнхгаузен не требовал себе наград ни за полёт на ядре, ни за то, что сам себя вытащил за волосы из болота, то есть был гораздо скромнее Ответчика.

Утверждению и одновременно упрёку: «Не знаю для кого, но я вас воскресил» — не требуется комментарий, так как Истец бестолково суетился и только мешал Лизе производить достаточные манипуляции, в которых и нужды особой, надо полагать, не было, что всё-таки понял Ответчик, хоть и к самому только концу комедии.

4. Далее Сторона Истца намерена привести имеющиеся в материалах суда аргументы, подтверждающие, что любовь Ответчика к Софье Павловне Фамусовой, это не более чем ни на чём не основанная декларация Ответчика. Вот показания основного Свидетеля Истца по этому вопросу – госпожи Софьи Павловны Фамусовой: «Потом опять прикинулся влюблённым, Взыскательным и огорчённым!!.», которые показывают, что в какой-то, отдалённый по времени не менее трёх лет, момент, когда Софье было не более 14 лет, Ответчик «опять прикинулся влюблённым». Мы можем только гадать, сколько же раз Ответчик «прикидывался влюблённым» и когда он прикинулся впервые, свидетель утверждает, что до этого момента Ответчик «редко посещал наш дом». Не исключено, что это время соответствует периоду службы Ответчика в армии или купно и в армии, и «у министров», в любом случае, не менее 3–4, а то и более лет. Сторона Истца, не имея фактов, не станет утверждать, что Ответчик «прикинулся» более, чем во второй раз, но просит Высокий суд учесть, что первый раз притворство Ответчика пришлось на ещё более молодой возраст свидетеля Истца – 10–11, а может быть, и меньше, лет и что «опять» редко применяется просто в случае одного повтора какого-либо действия, а не укоренившейся практики повторов, во всяком случае, не менее трёх раз. Материалы следствия не дают основания предполагать, что свидетель Истца не в ладах с русским языком и, что вследствие этого слово «опять» ей было употреблено необоснованно.

5. Думаю, что мне не придётся убеждать Высокий суд в том, что встречи и беседы Ответчика с Софьей имели вид скорее претензий, выражения неудовольствия, наставлений и неприличных намёков со стороны Ответчика, и полное нежелание Свидетеля участвовать в этих беседах, и полное неприятие их тональности. Вот несколько цитат из монологов Ответчика, в которых сколько угодно «выскательности и огорчённости» и «ни на волос любви»:

 
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите!
Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите.
Удивлены? и только? вот приём!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоём
Мы мочи нет друг другу надоели;
Ни на волос любви! куда как хороши!
И между тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Вёрст больше седьмисот пронёсся, – ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз —
И вот за подвиги награда!
 

– сколько угодно высокомерия, «взыскательности и огорчённости».

 
Вы ради? в добрый час.
Однако искренно кто ж радуется эдак?
Мне кажется, так напоследок
Людей и лошадей знобя,
Я только тешил сам себя.
 

– этот упрёк был бы уместен, если бы Софья страстно призывала Ответчика вернуться и потом одаривала его холодностью. Но упрёк, ни с того, ни с сего предъявленный, лишь демонстрирует абсолютный и исключительный эгоцентризм Ответчика.

 
Положимте, что так.
Блажен, кто верует, тепло ему на свете!
 

– выражение полного недоверия словам Софьи:

 
Не влюблены ли вы? прошу мне дать ответ,
Без думы, полноте смущаться.
 

– у Ответчика нет абсолютно никакого права задавать подобные вопросы, да ещё тоном праздного любопытства при своей якобы страстной любви.

Словоизвержение Ответчика, начинающееся: «Ну что ваш батюшка? все Английского клоба…» сторона Истца не видит необходимости приводить целиком, так как с первой её строки видна уничижительная и оскорбительная направленность для всех его фигурантов, а это, в первую очередь, люди, с которыми Ответчик собирается породниться.

 
…Вот доброе вам дело:
Звонками только что гремя
И день и ночь по снеговой пустыне,
Спешу к вам, голову сломя.
И как вас нахожу? в каком-то строгом чине!
Вот полчаса холодности терплю!
Лицо святейшей богомолки!.. —
И всё-таки я вас без памяти люблю.
 

– думаю, что даже повидавшие много всякого в этом зале присяжные заседатели не сразу смогут решить для себя, плакать или смеяться над этим «добрым делом», и «взыскательностью, и огорчённостью», и любовным признанием в словах Ответчика? – но ведь и спрашивали его не об этом! Право решать, бесспорно, принадлежит Высокому суду, но сторона Истца считает, что это «всё-таки» нейтрализует любое признание в любви, тем более, после такого объёма грязи, вылитого на самое Софью и всех её родственников. Все же эти претензии Ответчика даже самым снисходительным человеком будут приняты, как оскорбление.

6. Приступая к следующему пункту моего выступления, я прошу Высокий суд учесть, что всё это должен был произносить не выхоленный и лощёный денди, каким нам показывают Ответчика на сценах больших и малых театров. Всё это говорит невыспавшийся, уставший, промёрзший, с небритым и немытым лицом субъект, одетый в дорожную одежду, несвежую и измятую, приправленную специфическим запахом, но это только в том случае, если всё, сказанное им о своём передвижении, правда. Если же он завит и напомажен, блистает сорочкой и туфлями, то это лишнее свидетельство его нечестности, и, значит, что его фраза:

 
Простите; я спешил скорее видеть вас,
Не заезжал домой…
 

– не более, чем ложь, призванная для уклонения от неприятного разговора.

Общеизвестно, что ночь в купе вполне приспособленного для путешествия вагона или салона самолёта и то даёт некомфортное ощущение на весь следующий день, если по приезде не помыться и не переодеться. Декламатор такого оригинального вида с его сентенциями и претензиями должен выглядеть по меньшей мере комично и то только для благорасположенных к этому декламатору слушателей.

7. Далее сторона Истца намерена привести высказывания Ответчика, которые сеют сомнения в аналитических, если не просто в умственных способностях, Ответчика:

 
Помилуйте, не вам, чему же удивляться?
Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будет два.
Тот сватался – успел, а тот дал промах.
Всё тот же толк, и те ж стихи в альбомах.
 

– этим неприкрыто и «на голубом глазу» Ответчик утверждает, что «новым» в Москве может быть только очередное скандальное увлечение Софьи. Если Ответчик не собирался этим оскорбить предмет своей страсти, то сторона Истца просит сторону Ответчика открыть, утаившийся от стороны Истца, смысл этой фразы Ответчика. Этот отрывок вполне показывает ещё и круг интересов Ответчика. После такого отзыва о культурной и политической жизни второй столицы Ответчика стоит ли ругать полковника Скалозуба за его «Дистанцию огромного размера»?

Упомянутая уже фраза Ответчика даёт нам понимание о том, что в его представлении является добром:

 
…Вот доброе вам дело:
Звонками только что гремя
И день и ночь по снеговой пустыне,
Спешу к вам, голову сломя.
 

Уже тот факт, что Ответчик уклоняется от ответа на поставленный вопрос говорит, что либо вопрос им не понят, либо ответить ему просто нечего. Сторона Истца считает, что Ответчиком несколько завышена ценность его приезда для принимающей стороны.

«А судьи кто?» – этот самый известный монолог Ответчика показывает, насколько он далёк от жизни, а его обвинения, мягко говоря, неконкретны, – раз он берёт на себя роль судьи судей, то ему следовало бы сначала ответить на вопрос: «А кто и что такое сам Чацкий?» Может, он, записавшись в судьи, и себе приписывает древность лет и все прочие недостатки, не совместимые, по его мнению, со статусом судьи? «Не суди, да не судим будешь», – не в предвкушении ли появления Ответчика было сказано когда-то? – К своим годам Ответчик так и не понял, для чего же его «с пелён» возили к Фамусову и что именно его поклон Фамусову был нужен в последнюю очередь, а вот самому Ответчику эти «поклоны» были необходимы и, может быть, даже жизненно необходимы. Неужели в первой четверти XIX века не было ни одного человека, который был бы достоин уважения Ответчика? Несчастный век!

Вот ещё одна загадочная фраза:

 
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты…
 

– любого количества вопросительных знаков не хватит, чтобы выразить недоумение представителя Истца по поводу этой сентенции Ответчика! Ему предпочтительней, чтобы «клиенты-иностранцы» воскресили «Прошедшего житья подлейшие черты»? Из свидетельских показаний И. К. Пиксанова стороне Истца известно, что Ответчик колебался в выборе слов между «воскресят» и «истребят». В каком случае вся фраза звучит глупее, пусть решит Высокий суд.

О том, что делал некий Нестор «в часы вина и драки», Ответчик мог знать, только лишь разделяя эти часы с этим Нестором, иначе это будет пересказ с чужих слов, которому Высокий суд вряд ли окажет доверие. Представителю Истца непонятно, что это за честь дворянина, которую могут спасти слуги, да ещё «в часы вина и драки», и я прошу представителя Ответчика осветить впоследствии этот пункт. Высокому суду может оказаться небезынтересным, а какие часы в распорядке дня Ответчика предназначены для «вина и драки», о которых Ответчик говорит, как об общепринятом в дворянской среде времяпрепровождении? Представитель Истца просит пояснить: в чем именно состоит претензия Ответчика к Нестору? Нестор, по мнению Ответчика, совершил невыгодный обмен? Исходя даже из самой обычной логики, можно сделать вывод, что если бы Нестор обменял слуг на одобренное Ответчиком количество собак, то означенный выше субъект годился бы в отцы отечества? Разумеется, случай обмена людей на собак не только сейчас вызывает, но и в XIX веке вызывал негодование у лучших представителей дворянства, что, впрочем, им самим никак не мешало закладывать, продавать, проигрывать своих крепостных или на них паразитировать. В данном же случае стороне Истца не понятна направленность негодования Ответчика. Ведь её диапазон может быть очень широк: от негодования на самого Нестора за что-то, не имеющее отношения к этому обмену, через неравноценность, по мнению Ответчика, обмена, до самого праведного гнева, на который Ответчик вряд ли имеет право, учитывая так округло изменившееся число его крепостных к окончанию его вояжа неизвестно куда.

Основной претензией к Меценату у Ответчика может быть только одна, – что им «Амуры и Зефиры» распроданы не оптом, а поодиночке. Вряд ли Ответчик был знаком со всеми трудностями подбора детей в балетную труппу, вряд ли он знаком с методикой подготовки артистов балета. А будь это не так, то тогда Ответчик допустил бы мысль, что хоть и со слезами отторгались дети, но в какой-то, пусть даже в самой ничтожной доле, эти слёзы, может быть, и неосознанно, были слезами радости за будущее своих детей. Матери… они плакали бы даже в том случае, если дети уходили не только добровольно, но и с радостью. Если уж Меценат разорился на балете, то, может быть, Ответчик считает, что ему было бы лучше разориться в кутежах и картах?

Непоследовательность мысли и невероятные амбиции Ответчика лучше всего видны в отрывке из его монолога, начинающегося словами: «Теперь пускай из нас один». В нём Ответчик выстраивает гипотетическую ситуацию, вывод из которой преподносит как сущий. Вряд ли я сделаю открытие, предположив, что под этим «одним из нас, из молодых людей» Ответчик подразумевает себя, а правильной реакцией на только лишь желание «вперить свой ум» было бы всеобщее послушание и обожание. Несомненно, что таких «вперяющих» и претендующих на то, что в них «сам бог возбудит жар», найдётся немало недорослей различного возраста. Этим «разбой-пожар» Ответчик не столько обвиняет тех, кого он уклончиво называет «они», а находит для себя оправдание в том, что он не «вперяет свой ум» никуда, дабы не возбуждать негодование в людях, до которых ему не только нет никакого дела, но которых он искренне презирает и ненавидит.

А этот отрывок:

 
И в жёнах, дочерях – к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрёкся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть…
 

– довольно убедительно показывает, что основная претензия у Ответчика к жёнам и дочерям, а впоследствии мы ещё узнаем, что и к княжнам, за невнимание к его выдающимся достоинствам. Вывод же Ответчика по точности может конкурировать с выводом Лисы из известной басни И. А. Крылова. Можно подумать, что все армии мира только о том и мечтают, чтобы заполучить Ответчика в свои ряды, уж не мнит ли он себя вторым Александром Великим или Суворовым, наконец?

Далее сторона Истца просит присяжных заседателей включить своё воображение и представить тот немыслимый наряд, который рисует фантазия Ответчика: «чудный выем» сзади, а «хвост» спереди, для того, чтобы противостоять стихиям… на балу и соответствовать рассудку, будем надеяться, только Ответчика, и, вероятно, рукава до полу, как они были у «величавых одежд», и бороды… у кого реденькая, у кого клокастая, у кого седая, а кому повезло, у того окладистая, в которой, как сказал поэт в XX веке, «.. капуста, где-то недокушанных, недоеденных щей». Хорошая картинка получается? А ведь она желательна и идеальна для Ответчика!

Ответчик жалуется на засилье иностранцев и тут же призывает перенимать традиции китайцев… комментарии, надеюсь, не требуются.

Представитель Истца считает, что приведённые им цитаты в достаточной мере обрисовывают несостоятельность ума Ответчика и предполагает ими и ограничиться, тем более, что следующие далее необоснованные обвинения Ответчика в адрес Истца дают возможность лишний раз убедиться в невысоком интеллектуальном уровне Ответчика.

8. Представитель Истца просит представителя Ответчика, когда придёт его очередь выступать, сначала объяснить причину, по которой Ответчик так злословил об Истце, ведь мы не имеет ни одного свидетельства каких-либо враждебных слов или действий Истца, направленных против Ответчика.

9. Теперь представитель Истца просит противную сторону обосновать каждую насмешку и каждое обвинение, которое произносит Ответчик в адрес Истца:

9.1

 
…А разве нет времён,
Что я Молчалина глупее?
Где он, кстати?
 

– но мы ничего не знаем о временах, про которые кто-то, кроме самого Чацкого, мог утверждать, «что он Молчалина умнее». Совершенно не исключено, что Ответчик всё же оценил ум Истца «три года назад» и в очень неблагоприятную для себя сторону, так как упоминает Ответчика совершенно не к месту, руководствуясь, вероятно, только застарелой на него злобой. Из этой и последующих цитат видно, что положение и состояние Истца представляют для Ответчика какой-то болезненный интерес.

9.2

 
Ещё ли не сломил безмолвия печати?
Бывало песенок где новеньких тетрадь
Увидит, пристаёт: пожалуйте списать.
 

– то есть, одним из тех, к кому якобы приставал Истец, был и сам Ответчик или люди, равные ему по положению в обществе, а иначе откуда бы он мог и зачем ему это было знать? Кстати, если бы Ответчик на протяжении всей комедии не произнёс ни слова, то мы бы могли остаться в приятном заблуждении относительно его ума. Сторона Истца просит сторону Ответчика поведать Высокому суду… зачем, по мнению Истца, нужны песни тому, кто не «сломил безмолвия печати»? И как, не сломив «безмолвия печати», можно к кому-то приставать – «пожалуйте списать»? Что плохого видит Ответчик в популяризации песен отечественных поэтов и композиторов?

9.3

 
А впрочем, он дойдёт до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных…
 

если «бессловесный» – это человек, который по каждому поводу или вообще без оного не начинает фонтанировать словами и обличать присутствующих и отсутствующих, то это не насмешка. Интересно было бы узнать, как соотносится «ведь нынче любят бессловесных» с «нет, нынче свет уж не таков»?

Опять же утверждение, что «нынче любят бессловесных», в устах Ответчика является ложным, так как Ответчик никем не уполномочен что-либо утверждать за кого-то, кроме себя.

9.4 «Пускай себе сломил бы шею», – вполне ли соответствует это пожелание тому образу, который стоит популяризировать среди 15-летних юношей и девушек?

9.5 «Молчалин прежде был так глуп!..» — слово Чацкого против слова Фамусова, который приблизил и возвысил моего клиента именно за деловые качества. Глупость же таковым никогда не являлась.

9.6 «Жалчайшее созданье!» — ещё одно голословное утверждение. Вряд ли герой войны полковник Скалозуб сказал бы Молчалину «ваш слуга», а мадам Хлестова «мой родной», если бы это утверждение Ответчика соответствовало истине.

9.7 «…А не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож; Молчалин, например…», – а здесь клевета не только на Молчалина, но и на умных людей, и она сродни утверждению Репетилова – «умный человек не может быть не плутом», то есть Чацкий не так уж и далёк от Репетилова, им же и презираемого.

9.8 «Раз в жизни притворюсь», – о притворстве Чацкого мы извещены Софьей в самом начале комедии, и я прошу Высокий суд не доверять этой ремарке Ответчика. Но этому притворству мы склонны верить, так как здесь Ответчик, как мы думаем, решил притвориться честным человеком (громко):

 
Оставимте мы эти пренья.
Перед Молчалиным не прав я, виноват;
Быть может, он не то, что три года назад…
 

– опять слово Чацкого против слова Фамусова. Истец действительно не прав перед Ответчиком, но он это признаёт во вполне оскорбительной форме, что мы далее и видим:

Есть на земле такие превращенья Правлений, климатов, и нравов, и умов, Есть люди важные, слыли за дураков: Иной по армии, иной плохим поэтом, Иной… Боюсь назвать, но признано всем светом, Особенно в последние года, Что стали умны хоть куда.

Тот факт, что Ответчик, как уехал «взыскательным и огорчённым», так и приехал таким же, делает сомнительным и это утверждение Ответчика. Впрочем, он и сам ещё будет утверждать, что его ничто не изменило.

9.9

 
Но есть ли в нём та страсть? то чувство? пылкость та?
Чтоб, кроме вас, ему мир целый Казался прах и суета?
Чтоб сердца каждое биенье
Любовью ускорялось к вам?
Чтоб мыслям были всем, и всем его делам
Душою – вы, вам угожденье?..
 

У Высокого суда есть свидетельство, что последние три года Ответчик отнюдь не кипел всеми теми чувствами, которых он требует от Истца для Софьи, причём, не соизмеряя никак свои требования с её чаяниями. Сам Ответчик с глубоким презрением относится к образу идеального московского мужа, совсем не замечая того, что этот образ совершенно не идёт вразрез с только что представленными суду его соображениями об этом предмете.

9.10

 
Но что теперь во мне кипит, волнует, бесит,
Не пожелал бы я и личному врагу,
А он?., смолчит и голову повесит.
 

Каким же врагом доводится тогда Истец Ответчику, если Ответчик желает ему просто «сломить себе шею»? И почему Истца должно волновать и бесить то же, что и Ответчика. Разве Истец обязан испытывать ревность к… Истцу, если её испытывает Ответчик? Может быть, Истец обязал негодовать на того «на ножках журавлиных»?

9.11

 
Неужли Молчалин избран ей!
А чем не муж?
Ума в нём только мало…
 

– опять ничем не подкреплённое утверждение.

 
Но, чтоб иметь детей,
Кому ума недоставало?
 

– здесь чувствуется аванс себе, мол, и ему, Ответчику, ума хватит. «Услужлив, скромненький» – нахальные и амбициозные не по талантам Ответчику милей? Пожалуйста, пусть общается с Репетиловым, князь-Григорием или Удушьевым, – Истец не набивался к нему в собеседники!.

9.12 «Молчалин! – Кто другой так мирно всё уладит!» – для этого надо иметь дар не разжигать пожара на пустом месте. Чацкий, не желая того, признаёт, что Истец не из тех, кто «для потехи разжигали чуть затаившийся пожар». «Там моську вовремя погладит!» – собачку можно погладить и совершенно искренне. «Тут в пору карточку вотрёт!» – вообще, делать что-то «в пору», то есть вовремя, редкий дар. Ответчик, опять же, не желая того, признаёт за Истцом дар психолога, а может ли быть психолог глупым, пусть решит Высокий суд. «В нём Загорецкий не умрёт!» – Истец по происхождению мещанин и аристократу упрекать мещанина в том, что ему присущи черты аристократа, на взгляд представителя Истца, как-то не очень умно.