Текст книги "Неправильные сочинения. Комментарии комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»."

 
Время нет!
 

(Указывает на Загорецкого.)

 
Il vous dira toute l’histoire…
Пойду, спрошу…
 

(Уходит.)

Явление 19

Загорецкий, Графиня бабушка.

Графиня бабушка

 
Что? что? уж нет ли здесь пошара? (3.19.1)
 

(3.19.1) – смеяться над старостью – это смеяться над своим будущим, но такие насмешки характерны для молодых людей, и это выигрышный, хоть и избитый приём для комедии, в те времена ещё, вероятно, не приевшийся.

Загорецкий

 
Нет, Чацкий произвёл всю эту кутерьму.
 

Графиня бабушка

 
Как, Чацкого? Кто свёл в тюрьму?
 

Загорецкий

 
В горах изранен в лоб, сошёл с ума от раны.
 

Графиня бабушка

 
Что? к фармазонам в клоб?
Пошёл он в пусурманы?
 

Загорецкий

 
Её не вразумишь.
 

(Уходит.)

Графиня бабушка

 
Антон Антоныч! Ах!
И он пешит, все в страхе, впопыхах.
 

Явление 20

Графиня бабушка и князь Тугоуховский.

Графиня бабушка

 
Князь, князь! Ох, этот князь, по палам, сам чуть тышит!
Князь, слышали?
 

Князь

 
А-хм? (3.20.1)
 

(3.20.1) – трудно сказать, в какой степени на самом деле глух князь Тугоуховский.

Графиня бабушка

 
Он ничего не слышит!
Хоть, мошет, видели, здесь полицмейстер пыл?
 

Князь

 
Э-хм?
 

Графиня бабушка

 
В тюрьму-та, князь, кто Чацкого схватил?
 

Князь

 
И-хм?
 

Графиня бабушка

 
Тесак ему, да ранец,
В солтаты! Шутка ли! переменил закон!
 

Князь

 
У-хм?
 

Графиня бабушка

 
Да!., в пусурманах он!
Ах! окаянный волтерьянец!
Что? а? глух, мой отец; достаньте свой рошок.
Ох! глухота польшой порок.
 

Явление 21

Те же и Хлестова, Софья, Молчалин, Платон Михайлович, Наталья Дмитриевна, Графиня внучка, Княгиня с дочерьми, Загорецкий, Скалозуб, потом Фамусов и многие другие.

Хлестова

 
С ума сошёл! прошу покорно!
Да невзначай! да как проворно!
Ты, Софья, слышала?
 

Платон Михайлович

 
Кто первый разгласил?
 

Наталья Дмитриевна

 
Ах, друг мой, все! (3.21.1)
 

(3.21.1) – трудно сказать почему, но единственный человек, Наталья Дмитриевна, с которым Чацкий не был по обыкновению груб или высокомерен, без колебаний согласилась с этим утверждением и против пьянства Чацкого тоже не станет возражать. Язвительность Чацкого всё-таки её задела?

Платон Михайлович

 
Ну все, так верить поневоле,
А мне сомнительно.
 

Фамусов (входя)

 
О чем? о Чацком, что ли? (3.21.2)
Чего сомнительно? Я первый, я открыл!
Давно дивлюсь я, как никто его не свяжет!
Попробуй о властях, и невесть что наскажет!
Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,
Хоть пред монаршиим лицом,
Так назовёт он подлецом!..
 

(3.21.2) – у Фамусова оснований подозревать Чацкого в неадекватности было больше, чем у всех, и более длительный срок наблюдения для этого. Как ни старались Чацкий и все, кому он был непомерно мил, а количество желающих склониться перед первым лицом за 200 лет не уменьшилось…

Хлестова

 
Туда же из смешливых;
Сказала что-то я, – он начал хохотать.
 

Молчалин

 
Мне отсоветовал в Москве служить в Архивах. (3.21.3)
 

(3.21.3) – сказанное за сценой надо принимать или не принимать, но если Чацкий и в самом деле «отсоветовал» Молчалину «служить в Архивах», не предложив никакого другого места, то в его уме действительно можно засомневаться только из-за этого. Поскольку же Молчалин, как только мог, уклонялся от прямой лжи в начале комедии, то ему можно верить на слово.

Графиня внучка

 
Меня модисткою изволил величать! (3.21.4)
 

(3.21.4) – читатель может свидетельствовать, что этого Чацкий не говорил, а если бы и сказал, то это, применительно к графине внучке, было бы комплиментом.

Наталья Дмитриевна

 
А мужу моему совет дал жить в деревне. (3.21.5)
 

(3.21.5) – непрошенные, тем более нежелательные к исполнению, советы не красят ум того, кто их даёт.

Загорецкий

 
Безумный по всему.
Графиня внучка
Я видела из глаз.
 

Фамусов

 
По матери пошёл, по Анне Алексевне; (3.21.6)
Покойница с ума сходила восемь раз.
 

(3.21.6) – наследственность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Следует обратить внимание на отчество матери Чацкого, нам встретится ещё одна Алексевна.

Хлестова

 
На свете дивные бывают приключенья!
В его лета с ума спрыгнул!
Чай, пил не по летам. (3.21.7)
 

(3.21.7) – предположение Хлестовой о пьянстве Чацкого было поддержано всеми, в том числе и единственным его другом – Натальей Дмитриевной. На мнение Загорецкого не стоит обращать внимания, – он скажет что угодно. Впрочем, есть русская поговорка «нет дыма без огня».

Княгиня

 
О! верно…
 

Графиня внучка

 
Без сомненья.
 

Хлестова

 
Шампанское стаканами тянул.
 

Наталья Дмитриевна

 
Бутылками-с, и пребольшими.
 

Загорецкий (с жаром)

 
Нет-с, бочками сороковыми.
 

Фамусов

 
Ну вот! великая беда,
Что выпьет лишнее мужчина!
Ученье – вот чума, учёность – вот причина, (3.21.8)
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
 

(3.21.8) – Фамусов, вероятно, имел в виду, что беда не от учёных, а от вообразивших себя учёными или свихнувшихся на учёбе, но представленная аудитория вряд ли поняла бы его мысль. Характерно, что мысль о пьянстве Чацкого поддержали люди, которые его неплохо знали.

Хлестова

 
И впрямь с ума сойдёшь от этих, от одних,
От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,
Да от ланкартачных взаимных обучений.
 

Княгиня

 
Нет, в Петербурге институт
Пе-да-гогический, так, кажется, зовут: (3.21.9)
 

(3.21.9) – в котором, как-то не здорово, себя зарекомендовал Кюхельбекер, который кем-то предлагался в один из прообразов Чацкого.

 
Там упражняются в расколах и в безверьи
Профессоры!! – у них учился наш родня,
И вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи.
От женщин бегает, и даже от меня!
Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник,
Князь Фёдор, мой племянник.
 

Скалозуб

 
Я вас обрадую: всеобщая молва, (3.21.10)
Что есть проект насчёт лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по-нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.
 

(3.21.10) – почему не порадовать старичков, сам-то он знает, что наука побеждать – это и артиллерия, и фортификация, и навигация, а не только и не столько что «раз, два».

Фамусов

 
Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы да сжечь. (3.21.11)
 

(3.21.11) – конторские книги сжигать ни один столоначальник не позволит, а если есть одно исключение, то есть и другие: глупые и бестолковые книги, а не все вообще.

Загорецкий (скротостию)

 
Нет-с, книги книгам рознь.(3.21.12)
А если б, между нами,
Был ценсором назначен я,
На басни бы налёг; ох! басни – смерть моя!
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори:
Хотя животные, а всё-таки цари.
 

(3.21.12) – вот видите? И Загорецкий дело говорит!

Хлестова

 
Отцы мои, уж кто в уме расстроен,
Так всё равно – от книг ли, от питья ль;
А Чацкого мне жаль.
По-христиански так; он жалости достоин;
Был острый человек, имел душ сотни три. (3.21.13)
 

(3.21.13) – препирательства Фамусова и Хлестовой о состоянии Чацкого чаще всего воспринимаются как спор двух маразматиков, и напрасно: Фамусов абсолютно точно знает, сколько крепостных душ было у Александра три года назад, когда он в очередной раз помогал ему навести порядок в делах имения, а Хлестова, на правах ближайшей и старшей родственницы Софьи, пристальней интересуется состоянием её возможного жениха и знает его именно на сегодняшний день. Вывод напрашивается сам: за время путешествия Чацкий продал или проиграл 100 душ, – вот тебе и ненавистник крепостного права! Для того, чтобы уже совсем грудью стать против крепостников, осталось распродать 300 душ.

Фамусов

 
Четыре.
 

Хлестова

 
Три, сударь.
 

Фамусов

 
Четыреста.
 

Хлестова

 
Нет! триста.
 

Фамусов

 
В моём календаре… (3.21.14)
 

(3.21.14) – записи в календаре Фамусова во времена, когда он занимался имением Чацкого, вполне соответствовали истинному положению дел.

Хлестова

 
Всё врут календари. (3.21.15)
 

(3.21.15) – все статистические данные устаревают уже на второй день, а не то, что через три года! Внучатая тётя как ближайшая родственница пристально следит за состояни ем возможных женихов и точно знает: у кого что есть сегодня!

Фамусов

 
Как раз четыреста, ох! спорить голосиста!
 

Хлестова

 
Нет! Триста! – уж чужих имений мне не знать!
 

Фамусов

 
Четыреста, прошу понять.
 

Хлестова

 
Нет! триста, триста, триста.
 

Явление 22

Те же все и Чацкий.

Наталья Дмитриевна

 
Вот он.
 

Графиня внучка

 
Шш!
 

Все

 
Шш!
 

(Пятятся от него в противную сторону.)

Хлестова

 
Ну, как с безумных глаз
Затеет драться он, потребует к разделке!
 

Фамусов

 
О господи! помилуй грешных нас!
 

(Опасливо)

 
Любезнейший! Ты не в своей тарелке.
С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров.
 

Чацкий

 
Да, мочи нет: мильон терзаний
Груди от дружеских тисков, (3.22.1)
Ногам от шарканья, ушам от восклицаний,
А пуще голове от всяких пустяков.
 

(3.22.1) – что-то не верится про дружеские тиски, а вот про пустяки в голове – сразу и навсегда!

(Подходит к Софье.)

 
Душа здесь у меня каким-то горем сжата,
И в многолюдстве я потерян, сам не свой.
Нет! недоволен я Москвой. (3.22.2)
 

(3.22.2) – своим «Нет, не доволен я Москвой» Чацкий только добавил сомнений на свой счёт, так как судить обо всей Москве только по этому дню у Фамусова как-то слишком преждевременно и несерьёзно.

Хлестова

 
Москва, вишь, виновата.
 

Фамусов

 
Подальше от него.
 

(Делает знаки Софье.)

 
Гм, Софья! – Не глядит!
 

Софья (Чацкому)

 
Скажите, что вас так гневит?
 

Чацкий

 
В той комнате незначущая встреча:
Французик из Бордо, надсаживая грудь, (3.22.3)
 

(3.22.3) – третий случай франкофобии… Что ему дался этот «французик из Бордо» и почему «французик», а не «лягушатник»? и из-за него он гневается? Это совсем не первый иностранец, ехавший в Россию, как в медвежий край, зато многие из них послужили потом славе России! Этот «французик», если ещё не нашёл, то обязательно найдёт своё место в России, а Чацкому места нет нигде, потому хотя бы, что место бога занято, а другого он не желает. Зависть… Что Чацкий стал бы делать во Франции, иммигрировав, кроме как проживать своих крепостных? Явно во Франции, если Чацкий там всё же был, он не пришёлся ко двору.

 
Собрал вокруг себя род веча
И сказывал, как снаряжался в путь
В Россию, к варварам, со страхом и слезами;
Приехал – и нашёл, что ласкам нет конца;
Ни звука русского, ни русского лица
Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями;
Своя провинция. – Посмотришь, вечерком
Он чувствует себя здесь маленьким царьком;
Такой же толк у дам, такие же наряды…
Он рад, но мы не рады.
Умолк. И тут со всех сторон
Тоска, и оханье, и стон.
Ах! Франция! Нет в мире лучше края! —
Решили две княжны, сестрицы, повторяя
Урок, который им из детства натвержен.
Куда деваться от княжон! —
Я одаль воссылал желанья
Смиренные, однако вслух,
Чтоб истребил господь нечистый этот дух
Пустого, рабского, слепого подражанья;
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером
Нас удержать, как крепкою вожжой, (3.22.4)
 

(3.22.4) – вот вам весь демократизм и вольнодумство Чацкого: ставка на сильную личность и на вожжи, а на что вожжи без прочей упряжи, хомута и, главное – кнута? Почему же сам Чацкий уклоняется от того, чтобы стать примером? «Нас» – это, наверное, всех, за исключением Чацкого.

 
От жалкой тошноты по стороне чужой.
Пускай меня отъявят старовером,
Но хуже для меня наш Север во сто крат
С тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад —
И нравы, и язык, и старину святую,
И величавую одежду на другую (3.22.5)
 

(3.22.5) – как он, интересно, увязал бы прогресс с охабнями, ферязями и прочими долгополыми шубами? Мужиков он тоже нарядит в шубы с рукавами до пят? И Е. Цимбаева называла Чацкого продолжателем дел Петра I!?

 
По шутовскому образцу:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям; (3.22.6)
 

(3.22.6) – умно ли ругать костюм, в который сам же и одет. Каким стихиям противостоит Чацкий на балу? Вы можете представить себе фрак наоборот, который был бы предпочтительней Чацкому, чем тот, в который он одет? Фартук полового? Вопреки Чацкому, фрак дожил до наших дней, как костюм дипломата, дирижёра или нобелевского лауреата, людей, которых шутами никак не назовёшь!

 
Движенья связаны, и не краса лицу;
Смешные, бритые, седые подбородки!
Как платья, волосы, так и умы коротки!.. (3.22.7)
 

(3.22.7) – в короткое или длинное платье одет сам Чацкий? Наверное, в очень короткое! Для проворства рук и ног Чацкому надо бы нарядиться в спортивный костюм. Не лично ли Николай Iзапретил Чацкому носить ферязь или охабень и бороду?

 
Ах! если рождены мы всё перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять (3.22.8)
Премудрого у них незнанья иноземцев.
 

(3.22.8) – китайцы, в представлении Чацкого, не являются иностранцами?

 
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев. (3.22.9)
 

(3.22.9) – считать, что единственное различие между русским и немцем – это язык, что крепостному велика разница, в чьей руке находится лоза, его секущая, или кто его выставляет на мороз, может только бесконечно далёкий от жизни человек.

 
«Как европейское поставить в параллель
С национальным – странно что-то!
Ну как перевести мадам и мадмуазель?
Ужли сударыня!!» – забормотал мне кто-то.
Вообразите, тут у всех
На мой же счёт поднялся смех.
«Сударыня Ха! ха! ха! ха! прекрасно! (3.22.10)
Сударыня Ха! Ха! ха! ха! ужасно!» —
 

(3.22.10) – при всём моём негативном отношении к Чацкому не могу не отметить, что если он на самом деле был озабочен формой межличностного вежливого обращения русских людей, то я всецело на его стороне. Мне очень жаль, что от решения этого вопроса мы находимся ещё дальше, чем 200 лет назад, но, что хуже того, с каждым днём удаляемся всё дальше. И всё же проповедовать на балу…

 
Я, рассердясь и жизнь кляня,
Готовил им ответ громовый;
Но все оставили меня. —
Вот случай вам со мною, он не новый;
Москва и Петербург – во всей России то,
Что человек из города Бордо
Лишь рот открыл, имеет счастье
Во всех княжон вселять участье; (3.22.11)
 

(3.22.11) – так вот в чём основная проблема: его девушки, то есть княжны, не любят! То есть самая большая претензия у Чацкого к княжнам за невнимание к его блестящим достоинствам, за то, что ему предпочитают иностранцев, которые почему-то не ругают всех прямо с порога.

 
И в Петербурге и в Москве,
Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
В чьей по несчастью голове
Пять, шесть найдётся мыслей здравых (3.22.12)
 

(3.22.12) – а есть ли человек, которому его мысли не кажутся здравыми?

 
И он осмелится их гласно объявлять, —
Глядь…
 

Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам.

Конец III действия

ДЕЙСТВИЕ IV

У Фамусова в доме парадные сени; большая лестница из второго жилья, к которой примыкают многие побочные из антресолей; внизу справа (от действующих лиц) выход на крыльцо и швейцарская ложа; слева, на одном же плане, комната Молчалина. Ночь. Слабое освещение. Лакеи иные суетятся, иные спят в ожидании господ своих.

Явление 1

Графиня бабушка, графиня внучка, впереди их лакей.

Лакей

 
Графини Хрюминой карета!
 

Графиня внучка (покуда её укутывают)

 
Ну, бал! Ну, Фамусов! умел гостей назвать!
Какие-то уроды с того света,
И не с кем говорить, и не с кем танцевать.
 

Графиня бабушка

 
Поетем, матушка, мне, прафо, не под силу,
Когда-нибуть я с пала та в могилу
 

Обе уезжают.

Явление 2

Платон Михайлович и Наталья Дмитриевна. Один лакей около их хлопочет, другой у подъезда кричит:

 
Карета Горича!
 

Наталья Дмитриевна

 
Мой ангел, жизнь моя,
Бесценный, душечка, Попошь, что так уныло?
 

(целует мужа в лоб.) Признайся, весело у Фамусовых было.

Платон Михайлович

 
Наташа-матушка, дремлю на балах я,
До них смертельный неохотник,
А не противлюсь, твой работник,
Дежурю за полночь, подчас
Тебе в угодность, как ни грустно,
Пускаюсь по команде в пляс.
 

Наталья Дмитриевна

 
Ты притворяешься, и очень неискусно;
Охота смертная прослыть за старика.
 

(Уходит с лакеем.)

Платон Михайлович (хладнокровно)

 
Бал вещь хорошая, неволя-то горька;
И кто жениться нас неволит!
Ведь сказано ж, иному на роду…
 

Лакей (с крыльца)

 
В карете барыня-с, и гневаться изволит.
 

Платон Михайлович (со вздохом)

 
Иду, иду.
 

(Уезжает.)

Явление 3

Чацкий и лакей его впереди.

Чацкий

 
Кричи, чтобы скорее подавали.
 

(Лакей уходит.)

 
Ну вот и день прошёл, и с ним
Все призраки, весь чад и дым
Надежд, которые мне душу наполняли.
Чего я ждал? что думал здесь найти?
Где прелесть эта встреч? участье в ком живое? (4.3.1)
Крик! радость! обнялись! – Пустое.
 

(4.3.1) – «Какой мерой меряешь…», а кто видел от Чацкого «прелесть эту встреч»? С порога обругал Софью и её родню, нахамил Фамусову, со всеми прочими говорил свысока. И ни с кем даже не поздоровался. Следует помнить, что Чацкий уже одет в шубу, валяные сапоги и шапку, жизненно необходимые на улице, ведь там и «светопреставленье» и «ветер-буря». Следовательно, когда Александр Андреич беседовал с Загорецким, прятался в швейцарской, подглядывал и подслушивал, а потом ещё давал отповедь Фамусову и иже с ним, он был порядком «взапревши» что не могло не производить комического эффекта на слушателей и об этом не стоит забывать, а я ещё об этом напомню, когда мы начнём наслаждаться его прощальными сентенциями.

 
В повозке так-то на пути
Необозримою равниной, сидя праздно, (4.3.2)
 

(4.3.2) – а совсем недавно требовал себе награды за подвиг, который, как оказывается по его же словам, он совершил «сидя праздно».

 
Всё что-то видно впереди
Светло, синё, разнообразно;
И едешь час, и два, день целый; вот резво
Домчались к отдыху; ночлег: куда ни взглянешь, (4.3.3)
Все та же гладь, и степь, и пусто и мертво…
Досадно, мочи нет, чем больше думать станешь.
 

(4.3.3) – вот лишнее подтверждение тому, что Чацкий не 45 часов находился в дороге: с отдыхом, да за 45 часов… «вёрст больше седьмисот» не отмахать.

Лакей возвращается.

 
Готово?
 

Лакей

 
Кучера-с нигде, вишь, не найдут. (4.3.4)
 

(4.3.4) – эта сцена в основном остаётся незамеченной ни читателями, ни зрителями из-за её малозначительности, но то, что кучера ищут долго и безуспешно, наглядно нам показывает, что Чацкий и чужд, и враждебен не только дворянству, но и народу. Что, проскакав 45 часов и без нужды «людей знобя», он даже не позаботился об отдыхе своего кучера и своих лошадей, – мог бы и на лихаче добраться. А вот якобы комическая старуха – Хлестова, не бросила на произвол судьбы свою «арапку», озаботилась её пропитанием, хоть та и была в тепле, и так не пропала бы «в девичьей» среди дворни.

Чацкий

 
Пошёл, ищи, не ночевать же тут.
 

Лакей опять уходит. (4.3.5)

(4.3.5) – будем надеяться, что лакей одет в соответствии с погодой, а не просто в ливрею.

Явление 4

Чацкий, Репетилов (вбегает с крыльца, при самом входе падает со всех ног и поспешно оправляется).

Репетилов

 
Тьфу! оплошал. – Ах, мой Создатель!
Дай протереть глаза; откудова? приятель!..
Сердечный друг! Любезный друг! Mon cher! (4.4.1)
 

(4.4.1) – дружба с таким «Mon cher!» вряд ли делает честь Чацкому.

 
Вот фарсы мне как часто были петы,
Что пустомеля я, что глуп, что суевер,
Что у меня на всё предчувствия, приметы;
Сейчас… растолковать прошу,
Как будто знал, сюда спешу,
Хвать, об порог задел ногою
И растянулся во весь рост.
Пожалуй, смейся надо мною,
Что Репетилов врёт, что Репетилов прост,
А у меня к тебе влеченье, род недуга,
Любовь какая-то и страсть,
Готов я душу прозакласть,
Что в мире не найдёшь себе такого друга,
Такого верного, ей-ей;
Пускай лишусь жены, детей,
Оставлен буду целым светом,
Пускай умру на месте этом,
Да разразит меня господь… (4.4.2)
 

(4.4.2) – самоуничиженье Репетилова неприятно Чацкому тем, вероятно, что не даёт возможности развернуться его сарказму. Репетилов тоже даёт нам представление о том, в кругу каких интеллектуалов вращался Чацкий.

Чацкий

 
Да полно вздор молоть.
 

Репетилов

 
Не любишь ты меня, естественное дело:
С другими я и так и сяк,
С тобою говорю несмело,
Я жалок, я смешон, я неуч, я дурак.
 

Чацкий

 
Вот странное уничиженье! (4.4.3)
 

(4.4.3) – Чацкий, конечно же, хотел бы видеть всех в пыли, но уложенными им самим, но ему неприятно, если они стелются так, добровольно. Ничем не угодить!

Репетилов

 
Ругай меня, я сам кляну своё рожденье,
Когда подумаю, как время убивал!
Скажи, который час?
 

Чацкий

 
Час ехать спать ложиться;
Коли явился ты на бал,
Так можешь воротиться.
 

Репетилов

 
Что бал? братец, где мы всю ночь до бела дня,
В приличьях скованы, не вырвемся из ига,
Читал ли ты? есть книга… (4.4.4)
 

(4.4.4) – в своём самоуничижении Репетилов таки допустил оплошность, а Чацкий не преминул ей воспользоваться!

Чацкий

 
А ты читал? задача для меня,
Ты Репетилов ли?
 

Репетилов

 
Зови меня вандалом:
Я это имя заслужил.
Людьми пустыми дорожил!
Сам бредил целый век обедом или балом!
Об детях забывал! обманывал жену!
Играл! проигрывал! в опеку взят указом!
Танцовщицу держал! и не одну: Трёх разом!
Пил мёртвую! не спал ночей по девяти!
Всё отвергал: законы! совесть! веру! (4.4.5)
 

(4.4.5) – дружбой такого человека стоит гордиться, не правда ли? И после этого монолога находятся люди, которые считают, что Грибоедов в комедии осуждает именно Молчалина.

Чацкий

 
Послушай! ври, да знай же меру;
Есть от чего в отчаянье прийти. (4.4.6)
 

(4.4.6) – Чацкому ли упрекать кого-то за враньё? И что же такого невероятного сказал Репетилов?

Репетилов

 
Поздравь меня, теперь с людьми я знаюсь
С умнейшими!! – всю ночь не рыщу напролёт.
 

Чацкий

 
Вот нынче, например?
 

Репетилов

 
Что? ночь одна – не в счёт!
Зато спроси, где был?
 

Чацкий

 
И сам я догадаюсь.
Чай, в клубе?
 

Репетилов

 
В Английском. Чтоб исповедь начать:
Из шумного я заседанья.
Пожалоста, молчи, я слово дал молчать.
У нас есть общество, и тайные собранья
По четвергам. Секретнейший союз… (4.4.7)
 

(4.4.7) – может быть, А. С. Грибоедов хотел показать, из каких персон состояли Северное и Южное общества? Многих из них он знал лично, но идей их не разделял, во всяком случае, комиссия не предъявила ему никаких обвинений по делу «декабристов».

Чацкий

 
Ах! я, братец, боюсь.
Как? в клубе?
 

Репетилов

 
Именно.
 

Чацкий

 
Вот меры чрезвычайны,
Чтоб взашей прогнать и вас, и ваши тайны.
 

Репетилов

 
Напрасно страх тебя берёт,
Вслух, громко говорим, никто не разберёт.
Я сам, как схватятся о камерах, присяжных,
О Бейроне, ну о матерьях важных,
Частенько слушаю, не разжимая губ;
Мне не под силу, брат, и чувствую, что глуп.
Ах! Alexandre! у нас тебя недоставало;
Послушай, миленький, потешь меня хоть мало;
Поедем-ка сейчас; мы, благо, на ходу; (4.4.8)
С какими я тебя сведу
Людьми!!.. Уж на меня нисколько не похожи!
Что за люди, mon cher! Сок умной молодёжи!
 

(4.4.8) – отвергнутое приглашение Репетилова лишний раз подтверждает, что Чацкий даже не ищет людей, сходных с ніш если не по уму, то хотя бы по умонастроению. На вторых ролях он никуда не хочет примыкать, а на первую, сам понимает, что не годится: идей нет – только критиканство.

Чацкий

 
Бог с ними и с тобой. Куда я поскачу?
Зачем? в глухую ночь? Домой, я спать хочу (4.4.9)
 

(4.4.9) – вообще, если верить Чацкому, то он не спал более 60 часов! И всё ради чего? О танцах под фортепиано он не мог догадываться, если только это не был день рождения Софьи, а свои никому не нужные проповеди мог бы и в другой день продекламировать.

Репетилов

 
Э! брось! кто нынче спит? Ну полно, без прелюдий,
 Решись, а мы!., у нас… решительные люди,
Горячих дюжина голов!
Кричим – подумаешь, что сотни голосов!..
 

Чацкий

 
Да из чего беснуетесь вы столько?
 

Репетилов

 
Шумим, братец, шумим!
 

Чацкий

 
Шумите вы? и только? (4.4.10)
 

(4.4.10) – только не Чацкому осуждать кого-то за производимый ими шум! Свои проповеди он считает чем-то большим, чем просто шум?

Репетилов

 
Не место объяснять теперь и недосуг,
Но государственное дело:
Оно, вот видишь, не созрело,
Нельзя же вдруг.
Что за люди! mon cher! Без дальних я историй
Скажу тебе: во-первых, князь Григорий!!
Чудак единственный! нас со смеху морит!
Век с англичанами, вся английская складка,
И так же он сквозь зубы говорит,
И так же коротко обстрижен для порядка.
Ты не знаком? о! познакомься с ним.
Другой – Воркулов Евдоким;
Ты не слыхал, как он поёт? о! диво!
Послушай, милый, особливо
Есть у него любимое одно:
«А! нон лашьяр ми, но, но, но».
Ещё у нас два брата:
Левон и Боринька, чудесные ребята!
Об них не знаешь что сказать;
Но если гения прикажете назвать:
Удушьев Ипполит Маркелыч!!!
Ты сочинения его
Читал ли что-нибудь? хоть мелочь?
Прочти, братец, да он не пишет ничего;
Вот эдаких людей бы сечь-то,
И приговаривать: писать, писать, писать;
В журналах можешь ты, однако, отыскать
Его отрывок, взгляд и нечто.
Об чём бишь нечто? – обо всём;
Всё знает, мы его на чёрный день пасём.
Но голова у нас, какой в России нету,
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом. (4.4.11)
 

(4.4.11) – здесь Репетилов, вероятно, намекает, что у этой формулы есть и обратная зависимость, которую примеривает на себя. Чацкий же считает, что умный человек должен быть странным и, кажется, что этим он не противоречит Репетилову.

 
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.
Вот люди, есть ли им подобные? Навряд…
Ну, между ими я, конечно, зауряд,
Немножко поотстал, ленив, подумать ужас!
Однако ж я, когда, умишком понатужась,
Засяду, часу не сижу,
И как-то невзначай, вдруг каламбур рожу.
Другие у меня мысль эту же подцепят
И вшестером, глядь, водевильчик слепят,
Другие шестеро на музыку кладут,
Другие хлопают, когда его дают.
Брат, смейся, а что любо, любо:
Способностями Бог меня не наградил,
Дал сердце доброе, вот чем я людям мил,
Совру – простят…
 

Лакей (у подъезда)

 
Карета Скалозуба!
 

Репетилов

 
Чья?
 

Явление 5

Те же и Скалозуб, спускается с лестницы.

Репетилов (к нему навстречу)

 
Ах! Скалозуб, душа моя,
Постой, куда же? сделай дружбу.
 

(Душит его в объятиях.)

Чацкий

 
Куда деваться мне от них! (4.5.1)
 

(4.5.1) – ну разве ж можно терпеть такое, – этот Репетилов слова не даёт вставить!

(Входит в швейцарскую.)

Репетилов (Скалозубу)

 
Слух об тебе давно затих,
Сказали, что ты в полк отправился на службу. (4.5.2)
 

(4.5.2) – лишнее подтверждение тому, что Скалозуб продвигался без протекции, – о таких говорить не интересно: подумаешь, служака, – таких много…

 
Знакомы вы?
 

(Ищет Чацкого глазами)

 
Упрямец! ускакал!
Нет нужды, я тебя нечаянно сыскал,
И просим-ка со мной, сейчас без отговорок:
У князь-Григория теперь народу тьма,
Увидишь, человек нас сорок,
Фу! сколько, братец, там ума!
Всю ночь толкуют, не наскучат,
Во-первых, напоят шампанским на убой,
А, во-вторых, таким вещам научат,
Каких, конечно, нам не выдумать с тобой.
 

Скалозуб

 
Избавь. Учёностью меня не обморочишь, (4.5.3)
Скликай других, а если хочешь,
Я князь-Григорию и вам
Фельдфебеля в Волтеры дам,
Он в три шеренги вас построит,
А пикните, так мигом успокоит.
 

(4.5.3) – Скалозуб знает настоящую цену всем этим мыслителям-крикунам. Совсем напрасно Скалозуба высмеивают за «фельдфебеля в Вольтеры» – краткая и ясная оценка крикунам, «князь-григориям» и самому Репетилову.

Репетилов

 
Всё служба на уме! Mon cher, гляди сюда:
И я в чины бы лез, да неудачи встретил, (4.5.4)
Как, может быть, никто и никогда;
По статской я служил, тогда
Барон фон Клоц в министры метил,
А я —
К нему в зятья.
 

(4.5.4) – что плохого в том, что у полковника на уме «всё служба»? Напрасно Чацкий не подслушал этот разговор, а то при случае мог бы сказать: «В нём Репетилов не умрёт», про Молчалина, а про кого же ещё? Впрочем, Чацкий подслушивает только то, что ему интересно.

 
Шёл напрямик без дальней думы,
С его женой и с ним пускался в реверси,
Ему и ей какие суммы
Спустил, что боже упаси!
Он на Фонтанке жил, я возле дом построил,
С колоннами! огромный! сколько стоил!
Женился наконец на дочери его,
Приданого взял – шиш, по службе – ничего.
Тесть немец, а что проку?
Боялся, видишь, он упрёку
За слабость будто бы к родне!
Боялся, прах его возьми, да легче ль мне?
Секретари его все хамы, все продажны,
Людишки, пишущая тварь,
Все вышли в знать, все нынче важны,
Гляди-ка в адрес-календарь.
Тьфу! служба и чины, кресты – души мытарства;
Лахмотьев Алексей чудесно говорит,
Что радикальные потребны тут лекарства,
Желудок дольше не варит.
 

Останавливается, увидя, что Загорецкий заступил место Скалозуба, который покудова уехал. (4.5.5)

(4.5.5) – кто-то скажет после этого, что Скалозуб глупее Чацкого, если и он не стал выслушивать речи Репетилова?

Явление 6

Репетилов, Загорецкий.

Загорецкий

 
Извольте продолжать, вам искренно признаюсь,
Такой же я, как вы, ужасный либерал!
И от того, что прям и смело объясняюсь,
Куда как много потерял!..
 

Репетилов (с досадой)

 
Все врознь, не говоря ни слова;
Чуть из виду один, гляди уж нет другого.
Был Чацкий, вдруг исчез, потом и Скалозуб.
 

Загорецкий

 
Как думаете вы об Чацком?
 

Репетилов

 
Он не глуп, (4.6.1)
 

(4.6.1) – много ли стоит рекомендация Репетилова, который считает себя неучем и дураком, а Чацкий это мнение вполне с ним разделяет?

 
Сейчас столкнулись мы, тут всякие турусы,
И дельный разговор зашёл про водевиль.
Да! водевиль есть вещь, а прочее всё гиль. (4.6.2)
 

(4.6.2) – слово «гиль» очень любил товарищ Ленин.

 
Мы с ним… у нас… одни и те же вкусы.
 

Загорецкий

 
А вы заметили, что он
В уме сурьёзно повреждён?
 

Репетилов

 
Какая чепуха! (4.6.3)
 

(4.6.3) – Репетилову просто повезло, что он не дал Чацкому и слова сказать, а не то он услышал бы какой-нибудь монолог, не менее блистательный, чем те, которыми мы уже насладились.

Загорецкий

 
Об нём всё этой веры.
 

Репетилов

 
Враньё.
 

Загорецкий

 
Спросите всех!
 

Репетилов

 
Химеры.
 

Загорецкий

 
А кстати, вот князь Пётр Ильич,
Княгиня и с княжнами.
 

Репетилов

 
Дичь.
 

Явление 7

Репетилов, Загорецкий, Князь и Княгиня с шестью дочерями; немного погодя Хлестова спускается с парадной лестницы.

Молчалин ведёт её под руку. Лакеи в суетах.

Загорецкий

 
Княжны, пожалуйте, скажите ваше мненье,
Безумный Чацкий или нет?
 

1-я княжна

 
Какое ж в этом есть сомненье?
 

2-я княжна

 
Про это знает целый свет.
 

3-я княжна

 
Дрянские, Хворовы, Варлянские, Скачковы.
 

4-я княжна

 
Ах! вести старые, кому они новы?
 

5-я княжна

 
Кто сомневается?
 

Загорецкий

 
Да вот не верит…
 

6-я княжна

 
Вы!
Все вместе
Мсье Репетилов! Вы! Мсье Репетилов! что вы!
Да как вы! Можно ль против всех!
Да почему вы? стыд и смех.
 

Репетилов (затыкает себе уши)

 
Простите, я не знал, что это слишком гласно.
 

Княгиня

 
Ещё не гласно бы, с ним говорить опасно,
Давно бы запереть пора.
Послушать, так его мизинец
Умнее всех, и даже князь-Петра!
Я думаю, он просто якобинец,
Ваш Чацкий!!! Едемте. Князь, ты везти бы мог
Катишь или Зизи, мы сядем в шестиместной.
 

Хлестова (с лестницы)

 
Княгиня, карточный должок.
 

Княгиня

 
За мною, матушка.
 

Все (друг к другу)

 
Прощайте.
 

Княжеская фамилия уезжает, и Загорецкий тоже.

Явление 8

Репетилов, Хлестова, Молчалин.

Репетилов

 
Царь небесный!
 

Амфиса Ниловна!

 
Ах! Чацкий! бедный! вот!
Что наш высокий ум! и тысяча забот!
Скажите, из чего на свете мы хлопочем!
 

Хлестова

 
Так бог ему судил; а впрочем,
Полечат, вылечат авось;
А ты, мой батюшка, неисцелим, хоть брось. (4.8.1)
Изволил вовремя явиться! —
Молчалин, вон чуланчик твой,
Не нужны проводы; поди, Господь с тобой.
Молчалин уходит к себе в комнату.
Прощайте, батюшка; пора перебеситься. (4.8.2)
 

(4.8.1), (4.8.2) – обе эти рекомендации адресованы Репетилову. Хлестова за всю комедию не сказала ни одного глупого или неуместного слова. Надо полагать, что и в оценке ума Репетилова она вполне объективна.