Текст книги "Социально-психологический капитал личности в поликультурном обществе"

Глава 5. Влияние неэкономических факторов на социально-экономическое развитие: пример социального капитала

В современных социальных науках специалисты все чаще обращают внимание на неэкономические факторы, способствующие экономическому прогрессу (Культура имеет значение, 2002). К настоящему времени в социальных науках есть много исследований, показывающих, что культура (например, религия, культурные ценности) и психологические характеристики представителей различных обществ (такие, как индивидуальные ценностные ориентации, коллективные представления) связаны с показателями социально-экономического развития (Культура имеет значение, 2002). В числе неэкономических факторов, влияющих на социально-экономическое развитие обществ, часто указывается и социальный капитал (Knack, Keefer, 1997; Putnam, 1993; Putnam, 2001, Fukuyama, 2000; Woolcock, 1998; Westlund, Adam, 2010). Социально-психологический капитал личности является капиталом, поскольку он может иметь определенный экономический эффект. Так как теория социального капитала является одним из базовых оснований теории социально-психологического капитала личности, в данной главе мы рассмотрим исследования, посвященные изучению влияния социального капитала на экономическое развитие и благополучие.

В настоящее время существует целое направление исследований, в которых показана связь социального капитала с различными показателями экономического роста. Результаты существующих исследований довольно согласованы и демонстрируют универсальность, а также стабильность во времени феномена позитивной связи различных показателей социального капитала с различными индикаторами, характеризующими экономический рост и развитие.

Функционирование экономики и бизнеса подвержено влиянию социального капитала как на национальном, так и региональном уровне (Aldridge et al., 2002). В качестве следствий наличия социального капитала у общества в литературе рассматриваются такие позитивные эффекты, как увеличение ВВП, повышение эффективности функционирования рынков труда, снижение уровня преступности, повышение эффективности функционирования государственных институтов (Halpern, 2001; Kawachi et al., 1999; Putnam, 1993). Социальный капитал – важная переменная, влияющая на уровень образования (Aldridge et al., 2002; Israel et al., 2001), здравоохранение (Coulthard et al., 2002; Subramanian et al., 2003), местное самоуправление и экономические проблемы (Bowles, Gintis, 2002).

Математически связь социального капитала с экономическим ростом была показана в исследовании С. Нака и П. Кифера (Knack, Keefer, 1997). Эти авторы, используя регрессионный анализ, проанализировали на выборке из 28 стран взаимосвязь экономического роста и доверия. Регрессионный анализ показал взаимосвязь: с увеличением доверия в большинстве стран увеличивался и процент экономического роста.

Еще более высокую связь авторы обнаружили между доверием и долей инвестиций в ВВП (на примере своей выборки стран с 1960 по 1992 гг.). В целом С. Нак и П. Кифер вывели закономерность и показали, что увеличение уровня доверия в стране на один пункт ведет к экономическому росту более чем на половину пункта. Ла Порта с соавт. (La Porta et al., 1997) обнаружили, что один пункт прироста доверия увеличивает эффективность судебных решений на 0,7 и снижает коррупцию на 0,3 (см.: Натхов, 2010). Проблеме влияния социального капитала на экономическое развитие были посвящены многочисленные исследования, проведенные под эгидой Мирового Банка, в которых было показано, что социальный капитал связан с уровнем экономического роста и подушным доходом.

И все же не нужно абсолютизировать или преувеличивать роль социально капитала. В частности, Ферри Костер и Жерон Бруггеман на основе анализа статистических данных по 24 странам Европы 2002–2003 гг. приходят к выводу, что социальный капитал стоит рассматривать не как условие, определяющее благосостояние общества, а как условие, способствующее улучшению благосостояния общества (Koster, Bruggeman, 2008).

Социальный капитал является необходимым условием стабильного развития сообщества и усиливает связи, позволяющие облегчить доступ к необходимым ресурсам. А. Дейл и Л. Ньюман подчеркивают, что политика правительства становится важнейшим фактором для установления условий, в которых, в свою очередь, организации, составляющие «сеть» социального капитала, могут существовать и расширять сферу своего влияния (Dale, Newman, 2010).

Какова же связь между социальным капиталом и экономическим процветанием? Существует несколько объяснений природы данной взаимосвязи. Как уже было отмечено выше, Патнэм и Коулман полагают, что социальный капитал способствует эффективному экономическому взаимодействию и обмену. По Патнэму, социальные сети открывают путь филантропии и альтруизму, что усиливает нормы взаимности в межличностных и общественных отношениях. Таким образом, социальный капитал способствует эффективным экономическим транзакциям между людьми.

Хотя широко признано, что социальный капитал важен для социально-экономического развития, у специалистов нет согласия относительно механизмов этого влияния.

Возможный путь влияния социального капитала на экономическое развитие на социетальном уровне – повышение качества государственного, местного управления, институциональное развитие, формирование гражданской ответственности у членов общества. Социальный капитал может способствовать повышению ответственности государственных служащих, сглаживанию политических противоречий. А более качественная работа институтов и государственных органов, в свою очередь, означает снижение риска для инвесторов, приток иностранных инвестиций и лучший экономический рост. Так каков же механизм влияния социального капитала на экономику? Существуют различные варианты ответа на данный вопрос. В частности, попытка объяснения механизмов влияния социального капитала на экономическое развитие представлена в работе исследователя из Мельбурнского университета в Австралии Ю. Чоу (Chou, 2006). По мнению данного автора, существует три пути конвертации социального капитала в экономическое развитие. Первый путь – это помощь в накоплении человеческого капитала. Второй – развитие социальных сетей между фирмами (т. е. снижение транзакционных издержек). Третий путь – воздействие на социальные нормы и доверие (Chou, 2006).

Существуют и другие взгляды на механизмы влияния социального капитала на экономическое развитие. В частности, высказывается идея, что должны быть определенные каналы передачи или трансформации социального доверия в экономический рост. Исследователями показано, что в роли таких каналов могут выступать качество социальных институтов и образование. Оба эти фактора, в свою очередь, позитивно влияют на уровень инвестирования, связанный с ростом экономики (Handbook of social capital, 2010, p. 349–350). Связь уровня межличностного доверия с уровнем образования, размером инвестирования и уровнем дохода подтверждена (Zak, Knack, 2001). Также сопряженность доверия с ростом дохода и занятости была выявлена путем анализа специальных статистических показателей по 44 штатам США в период с 1990 по 2000 г. (см.: Westlund, Adam, 2010). Существуют исследования, показывающие, что высокое межличностное доверие в социальной среде связано с тем, что люди начинают более активно пользоваться кредитами (Knack, Keefer, 1997).

Помимо доверия, с уровнем дохода, инвестированием и уровнем ВВП позитивно связано членство в различных ассоциациях, которое также является одним из индикаторов социального капитала (Knack, 2003). Включенность человека в различные группы позитивно связана с уровнем частного инвестирования в странах ОЭСР (OECD) (Coates, Heckelman, 2003). Инвестиции будут расти при условии их возврата. Вероятность возврата инвестиций будет выше, если бизнес-партнеры плотно связаны друг с другом и соблюдают свои обязательства. Поэтому можно предположить, что должна существовать сопряженность качества социальных связей с уровнями возврата и роста инвестиций. Такая связь действительно была обнаружена при исследовании 262 китайских фирм: рост продаж и возврат инвестиций фирм зависел от качества и количества связей с клиентами, бизнес-партнерами, правительственными органами (Lou et al., 2004). Аналогично связь качества и количества внешних связей с уровнем возврата инвестиций выявлена в исследовании на примере 104 предприятий в Тайване (Chen et al., 2007).

Таким образом, во многих исследованиях убедительно показано, что социальный капитал стран и регионов позитивно связан с различными аспектами их социально-экономического развития. Социальный капитал позитивно связан с успешностью предприятий и фирм, равно как и с некоторыми аспектами индивидуального экономического поведения, например, с использованием кредитов или инвестиционным поведением, а также с экономическими представлениями и финансовыми аттитюдами (Татарко, 2011 г; 2012а, д, е).

Теоретические основы рассмотрения феномена благополучия личности уходят корнями в работы Н. Брэдбурна (Bradburn, 1969). Этот автор ввел понятие «психологическое благополучие», отделяя его от термина «психическое здоровье». В своих работах Н. Брэдбурн отождествляет психологическое благополучие с субъективным ощущением счастья и общей удовлетворенностью жизнью. Психологическое благополучие характеризует область переживаний и состояний, свойственных здоровой и адаптированной в социуме личности. Многомерную модель психологического благополучия личности разработала К. Рифф (Ryff 1995).

В основе теории К. Рифф лежит предположение о том, что личностный рост является важнейшей составляющей психологического благополучия. Она считает, что психологическое благополучие можно описать путем использования шести факторов: позитивные отношения с окружающими, автономия, управление социальной средой, личностный рост, цели в жизни, самопринятие.

Термин «субъективное благополучие» в самом общем виде отражает оценку людьми качества их жизни: в состав этого понятия включают когнитивные (удовлетворенность/неудовлетворенность жизнью) и аффективные (положительные и отрицательные эмоциональные переживания по поводу тех или иных событий) оценки (Diener et al., 2002, p. 63). Индивид имеет высокий уровень субъективного благополучия, если он удовлетворен своей жизнью, часто переживает положительные эмоции и редко – негативные (Bradburn, 1969; Diener et al., 1985). Субъективное благополучие – это психологический эквивалент термина «счастье», который предпочитается научным сообществом (Eddington, Shuman, 2008). На ощущение благополучия влияет множество факторов, в благополучии «слиты многие особенности отношения человека к себе и окружающему миру» (Куликов, 2002).

Субъективное благополучие рассматривается как система, включающая несколько основных «разноуровневых» компонентов, в том числе общую удовлетворенность жизнью, удовлетворенность в конкретных областях жизни, переживание частых положительных эмоций (хорошего настроения) и относительное отсутствие отрицательных эмоций (плохого настроения) (Eddington, Shuman, 2008).

Эмпирических работ, связывающих субъективное благополучие и какие-либо показатели социального капитала, относительно немного. Основные из них касаются связи частоты социальных контактов и счастья или психологического благополучия личности.

Доверие к людям. Анализируя данные WVS и ESS, Хэлливелл и Патнэм (Helliwell, 2003; Helliwell, Putnam, 2004) обнаружили, что доверие к людям имеет положительные связи с высоким уровнем удовлетворенности жизнью и низкой вероятностью суицида.

Социальные контакты. Многие исследователи отмечают сильную связь между уровнем субъективного благополучия и наличием социальных контактов личности (Helliwell, 2003; Dolan, Peasgood, White, 2008; Bruni, Stanca, 2008; Stanca, 2010; Polgreen, Simpson, 2011).

Люди, состоящие в отношениях с другими людьми, более счастливы, чем одинокие (Ball, Chernova, 2008). Более того, одинокие менее счастливы, чем вдовствующие и разведенные (Dolan, Peasgood, White, 2008). Некоторые исследователи говорят, что одиночество снижает удовлетворенность жизнью сильнее, чем безработица (Helliwell, 2003).

Л. Бруни и Л. Станка (Bruni, Stanca, 2008) выявили, что общение с семьей и друзьями имеет более позитивное влияние на уровень удовлетворенности жизнью, чем общение с коллегами.

Люди, имеющие детей, счастливее бездетных. Интересно, что практически нет различий между теми, кто имеет одного ребенка, и теми, кто бездетен, но наблюдается существенная разница в степени удовлетворенностью жизнью между теми, кто имеет более двух детей, и теми, у кого всего один ребенок или нет детей (Ball, Chernova, 2008).

Есть доказательства того, что люди, принимающие участие в жизни различных сообществ, особенно волонтерских организаций, более счастливы (Dolan, Peasgood, White, 2008). Однако связь прослеживается именно между уровнем субъективного благополучия и активным участием, а не просто членством в каком-либо сообществе или клубе (Bruni, Stanca, 2008). Однако участие в таких организациях, как политические партии, профессиональные объединения и др., имеет незначительное влияние на уровень удовлетворенности жизнью. Существует исследование, в котором рассматривается вопрос связи участия в деятельности профсоюзных организаций и уровня субъективного благополучия (Flavin, Pacek, Radcliff, 2010). Рассматривая профессиональные союзы как важный элемент демократии, исследователи предположили, что наличие профессиональных союзов может объяснить, почему люди в одних странах оценивают уровень своего субъективного благополучия выше, чем в других. Их исследование охватило такие демократические страны, как Австралия, Канада, Финляндия, Франция, Германия, Великобритания, Италия, Япония, Нидерланды, Норвегия, Испания, Швеция, Швейцария и США. Исследование показало, что профсоюзы участвуют в формировании субъективного благополучия посредством двух типов механизмов: прямого и косвенного. Под прямым воздействием подразумевается вклад наличия профсоюзов в удовлетворенность жизнью непосредственных членов этих организаций. Под косвенным воздействием – вклад профсоюзов в удовлетворенность жизнью людей, не состоящих в них. По результатам этого исследования было выявлено, что распространенность профсоюзов действительно имеет связи с уровнем субъективного благополучия не только их непосредственных членов, но и общества в целом.

Если человек замещает непосредственное живое общение какими-либо иными псевдоотношениями, например, отношениями в Интернете или погружением в мир телепередач, это может негативно сказаться на его субъективном благополучии. В этой связи изучалось, каким образом средняя продолжительность просмотра телепередач связана с уровнем субъективного благополучия (Bruni, Stanca, 2008). Телепередачи, замещая общение с друзьями и коллегами, окружают телезрителя «виртуальной» сетью отношений. Отказ людей от участия в реальном общении, деятельности различных сообществ и активного общения в ущерб субъективному благополучию может быть объяснен тем, что реальное общение требует существенных усилий и временных затрат, в то время как телепередачи доступны в любое удобное время. Интересно, что хотя активные телезрители (которые смотрят телепередачи более трех часов в день) меньше проводят времени в различных сообществах, они больше общаются с семьей. Это может быть объяснено тем, что просмотр телевизионных передач является одним из видов современного семейного отдыха. Таким образом, оказалось, что связь между просмотром телепередач и уровнем счастья не является однозначной и не всегда негативна (Bruni, Stanca, 2008).

Итак, в данной главе рассмотрены исследования, посвященные изучению связи социального капитала с экономическим развитием и благополучием. Они показывают, что социальный капитал имеет чрезвычайно важное значение для экономического развития, именно это и придает ему ценность. Общества и группы, обладающие более высокими запасами социального капитала, оказываются более успешными в плане экономического развития. Члены таких обществ являются более счастливыми и более здоровыми.

Глава 6. Социальный капитал в условиях поликультурности

Культура пронизывает все стороны нашей жизни, незримо влияя на нее. Осознание культурной обусловленности наших ценностей, представлений и поведения, как правило, приходит со всей ясностью, когда мы попадаем в инокультурную среду. В поликультурном обществе существует множество различий в поведении и ценностях представителей этнических групп, проживающих в нем. В связи с этим при изучении социально-психологического капитала в поликультурном обществе реализация кросс-культурного подхода становится неизбежной.

Э. Тейлор, основатель антропологии, сформулировал наиболее цитируемое определение культуры: «Культура, или цивилизация, в этнографическом смысле слагается из знаний, верований, искусства, морали, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества» (Tylor, 1958, p. 1). Культура, в частности, формирует характеристики социальной среды, в которой индивид может действовать, и таким образом влияет на его поведение (Berry et al., 1997, p. 66).

Существуют определения культуры, предложенные исследователями, работающими в сфере кросс-культурной психологии. В частности, Д. Мацумото дает следующее определние: «Я определяю культуру как разделяемую людьми систему определенных видов поведения, описывающих, обусловливающих и направляющих различные способы жизни людей, которые передаются от поколения к поколению» (Matsumoto, 2006, р. 220). Понятие культуры приобрело в психологии такую популярность, что вышло за рамки кросс-культурной психологии и в настоящее время с успехом применяется в других отраслях психологической науки. В частности, оно часто используется в организационно-психологических исследованиях, в которых с появлением работ Э. Шейна (Шейн, 2008) понятие «организационная культура» стало одним из центральных.

Таким образом, культура пронизывает практически все основные сферы жизни людей и влияет на различные стороны человеческой жизни, обуславливая многообразие различий между представителями этнических групп. В настоящей главе мы рассмотрим работы, в которых обсуждается влияние культуры на социальный капитал.

Классик теории социального капитала, Р. Патнэм отмечал, что социальный капитал является исторически и культурно обусловленным (Putnam, 1993). Ф. Фукуяма в своей книге «Доверие» утверждал, что социальный капитал, важный для здоровья и экономики, имеет культурные корни. Определяя культуру как «унаследованную этическую привычку», Фукуяма считал, что так называемые «этические коды», посредством которых общество регулирует поведение людей, являются наиболее важной частью культуры (Fukuyama, 1995).

Есть ли культурные детерминанты, способствующие или препятствующие накоплению социального капитала? Существующие исследования позволяют ответить на данный вопрос положительно. Так, кросс-культурные исследования свидетельствуют о связи социального капитала с таким психологическим измерением культуры, как индивидуализм – коллективизм. Бóльшим социальным капиталом, как правило, обладают индивидуалистические культуры (Allik, Realo, 2004), хотя из этой тенденции выпадают культуры таких коллективистских стран, как Япония и Южная Корея, население которых демонстрирует высокий уровень доверия. Однако оба этих государства являются богатыми и развитыми индустриальными державами, а, как известно, увеличение внутреннего валового продукта на душу населения способствует увеличению индивидуализма (Hostede, 1980). Можно предположить, что высокий уровень доверия населения этих государств, во-первых, связан с определенными культурными нормами взаимоотношений (например, в Японии детей с детства ориентируют на доверие и активное взаимодействие не только с членами семьи, но и с широким кругом других лиц), во-вторых, с повышающимся индивидуализмом этих культур.

Почему представители индивидуалистических культур обладают бóльшим межличностным доверием, чем представители коллективистских культур? Доверие на социетальном уровне – величина кумулятивная, и его накопление идет по мере увеличения количества социальных связей индивида, а также увеличения доверия индивида к представителям других социальных категорий. Эти условия хорошо соблюдаются в индивидуалистических культурах, в которых человек может быть включен во множество социальных групп и может иметь высокий уровень доверия по отношению к их членам. В коллективистских культурах формируются глубокие социальные связи человека с небольшим количеством групп, чаще всего с одной. Доверяет он также лишь членам своей группы, в то время как к представителям иных групп относится настороженно.

Ф. Фукуяма подчеркивает, что культура и доверие оказывают значительное влияние на хозяйственную жизнь общества. Доверие способствует снижению издержек организаций за счет сокращения юридических формальностей и бюрократической работы (Фукуяма, 2006). В своей книге «Доверие» Ф. Фукуяма доказывает, что особенности промышленной структуры страны: масштаб предприятий, их распределение в экономической системе и способы организации отдельных фирм – обусловлены ее культурой (Фукуяма, 2006). При этом важно учитывать, что доверие само зависит от культуры. Например, доверие русских и китайцев отличается, что было продемонстрировано в эмпирическом исследовании, проведенном в России и Китае (Татарко, 2010; Татарко, Лю, 2010).

Р. Инглхарт рассматривал сочетание уровня доверия с уровнем экономического развития стран и конфессиональной принадлежностью населения (Inglehart, Baker, 2000). Анализируя связь показателей доверия (по результатам Всемирного обзора ценностей) и ВВП, Р. Инглхарт обнаружил, что связь доверия и ВВП опосредствована такой культурной характеристикой, как конфессиональная принадлежность. Межличностное доверие заметно коррелирует с уровнем ВВП на душу населения (r=0,60), но даже богатые католические страны стоят ниже по этой шкале (доверия), чем протестантские страны, в которых приблизительно такой же уровень благосостояния. Как показал в свое время Р. Патнэм, горизонтальные структуры с местным самоуправлением благоприятны для межличностного доверия, тогда как управление в виде иерархических, централизованных бюрократий, по-видимому, снижает межличностное доверие. Исторически католическая церковь была прототипом иерархического института с централизованным управлением; протестантские же церкви были относительно децентрализованы и более открыты для локального контроля. Контраст между местным самоуправлением и доминированием отдаленных иерархических структур имел важные и долговременные последствия для межличностного доверия. Р. Инглхарт делает вывод, что протестантское культурное наследие сопряжено с «синдромом» высокого уровня доверия, толерантности, благополучия и постматериализма, который составляет ценности самовыражения (Inglehart, Baker, 2000).

Ла Порта с соавт. (La Porta et al., 1997) также получили подтверждение того, что различия в уровне доверия и формирование горизонтальных связей являются следствием религии. Согласно их данным, доминирование иерархичных религий, к которым они относят католицизм, православие и ислам, соответствует слабым горизонтальным связям и низкому уровню социального доверия. В странах с большим числом жителей, исповедующих такие религии, ниже эффективность судов, выше коррупция, ниже качество бюрократии. Авторы не делают вывода о причинно-следственных связях между религией и данными последствиями. Вполне возможно, что иерархический уклад религии и недоверие являются следствиями некоего более общего культурного фактора (La Porta et al., 1997).

Поскольку наблюдаются заметные вариации в уровне доверия в разных странах и культурах, можно, опираясь на данные исследователей в социальных науках, классифицировать страны по уровню доверия и развития экономики. В целом складывается примерно следующая картина.

Первую группу составляют страны с самым высоким уровнем социальной кооперации и доверия – США, Япония и Германия. Высочайшее развитие экономики в этих странах Ф. Фукуяма объясняет той ролью, которую играет доверие в их экономической жизни (Fukuyama, 1999). Во вто рую группу, где доверие поддерживает ся семейными структурами или структурами, построенными по типу семей ных, входят Китай, Италия и Франция. Уровень доверия здесь значительно ниже, чем в первой группе. Третья группа объединяет посткоммунистические страны, где уровень доверия самый низкий, что отчасти объясняет их экономическую отсталость. Тем не менее некоторые исследователи (см., например: Sztompka, 1999, с. 99) подчеркивают, что именно в странах западного мира, особенно в США, в последнее время наблюдается разрушение и упадок традиционной куль туры доверия, а страны Восточной Европы представляют собой пример активно формирующейся культуры доверия.