Текст книги "Стратегия Второй мировой. Восточный фронт"

Подвиги

«ПЕРЕХОДИТЕ НАША СТОРОНА!»

В четыре часа начался артобстрел.

На заставе старшего лейтенанта Александра Николаевича Сивачева дневальный крикнул: «В ружье!», пограничники вскочили с кроватей и вскоре заняли круговую оборону.

Их трудно было ввести в заблуждение. Они знали наверняка, что война близка. С каждой неделей, а то и с каждым днем увеличивалось число нарушений государственной границы и всевозможных провокаций с немецкой стороны. А с запада слышен был тревожный гул сотен моторов, и не слышать его поутру на посту чуткие пограничники не могли. Они ловили шпионов, они не отвечали на провокации, они делали все, чтобы никто из гражданского населения, никто из родственников не догадывался об их мыслях, об их тревоге, о том, что они… знают о приближении войны. Пограничников трудно ввести в заблуждение!

– К заставе приближается рота фашистов! – крикнул Иван Корниенко, наблюдатель, и все в окопах напряглись и увидели солдат врага.

– Огонь! – раздалась команда Сивачева, и на фашистов обрушился шквал огня. Пограничники вели меткий огонь из пулеметов и автоматов, много немцев убили, ранили, и нацисты поползли назад. Трудно давалась им эта работа, они-то думали, что пройдут по советской земле с гордой ухмылкой победителей сначала до Москвы, потом до Урала и до самого Дальнего Востока. А тут их встретили огнем на первом же километре далекого пути!

Александр Николаевич Сивачев (1918–1941)

Отползли ужами немцы, раненых прихватив, убитых оставив на поле боя. Получившие неожиданный отпор нацисты быстро пришли в себя и открыли по заставе такой плотный огонь из орудий и минометов, что, казалось, ни одной живой души не должно остаться ни на заставе, ни в ближайших окрестностях.

А затем была атака пехоты. Пограничники отбили натиск, и не успели они передохнуть, как враг бросил в бой свежие силы. С каждой атакой немцев становилось все больше. Их убивали. Но командиры кидали на заставу все новые и новые роты. После четвертой захлебнувшейся атаки немцы выкатили на поле боя три пушки и стали расстреливать заставу прямой наводкой. Пограничники несли потери. Был смертельно ранен душа заставы политрук Фоминов, погибло несколько солдат. Но бой продолжался.

И вдруг произошло неожиданное. Утренняя тишина зависла над израненной заставой, над горсткой советских пограничников. И они услышали ломаную русскую речь по громкоговорителю:

– Русские! Вы хорошо сражаетесь. Мы даруем вам жизнь и свободу. Переходите наша сторона. Иначе – всем смерть.

Русские промолчали. Это молчание слышала скошенная пулями трава, изрезанные стволы деревьев, руины пограничной заставы, и фашисты слышали молчание советских солдат, и злились, и загудели грузно двигатели танков, и восемь машин двинулись в бой.

Старший лейтенант Сивачев дал команду:

– Гранаты к бою!

Неравный бой продолжился. Один из танков загорелся. Другие прорвались к окопам пограничников, и все они в том бою погибли.

Застава Александра Сивачева дралась с фашистами двенадцать часов!

Пограничники Сивачева погибли за Родину, за родных, за друзей. И так дрались с врагом все пограничники. Немцы уже в первые дни войны поняли, что легкой прогулки по Восточной Европе, как это было в Польше, Бельгии, Франции и других странах, у них не будет. Но им даже в кошмарных снах не мог присниться тот ад, в который они сами ворвались.

МЫС ВАСИЛИЯ ПЕТРОВА

Сам погибай, а товарища спасай.

А. В. Суворов, генералиссимус, великий русский полководец

Лейтенант Репенко, командир одной из застав в Забужье, приказал подчиненным открыть склад оружия и боеприпасов, занять оборону. Война грохотала над Бугом уже несколько минут, немцы готовились к форсированию живописной реки, артиллерия захватчиков вела беспощадный огонь, снаряды взрывались все ближе к заставе. Два из них попали в казарму. Взлетела обломками крыша, обвалились стены, вспыхнул и быстро набрал силу огонь. Немцы собирались на левом берегу Буга, подтаскивали к воде лодки. Действовали они спокойно, будто собирались на большой пикник, не суетились. Одно отделение пехотинцев разместилось в большой лодке, ее толкнули с берега: плывите, мол, пировать, мы вас догоним. Заработали слаженно весла. Лодка уверенно подбиралась к правому берегу.

Но путь ей преградили меткие пули станкового пулемета. Это в дело вступил сержант Василий Петров, лучший на заставе пулеметчик. Он убил несколько солдат противника, и немцы дали деру.

Лейтенанту Репенко доложили, что в лесу, за крутым поворотом реки, противник готовит группу для удара во фланг позиций пограничников. Командир отправил туда пулеметный расчет Петрова с рядовыми Маршевым и Савиным. Они прибыли на указанное место и оборудовали огневую точку. Немцы обнаружили их и открыли по холму огонь из минометов.

Рядовой Маршевой получил ранение осколком. Немцы готовились к переправе. Маршевой истекал кровью.

Василий Васильевич Петров (1920–1941)

Петров приказал Савину переправить раненого на заставу. Рядовой Савин спросил: «А как же ты здесь, один-то?» Но командир расчета строго повторил: «Выполняй приказ!»

Он остался на холме один. Гитлеровцы будто бы и не торопились. Они сидели в лесу мирно, о чем-то переговаривались; может быть, раздумали переправляться на чужой берег? Нет, пограничников не обманешь. Уже несколько недель они с вершин окрестных холмов видели, как на левом берегу реки елозят танки, другая немецкая техника, как много там немецких солдат.

Скрытно от неприятеля он перенес пулемет из укрытия в воронку от снаряда, и фашисты вновь поплыли на лодках через Буг. И вновь нарвались на меткие пули Петрова. Озлившись, немцы ввели в дело артиллерию и минометы. Петров был неуязвим. Его пулемет пять часов держал границу на замке.

В полдень лейтенант Репенко получил приказ оставить заставу и соединиться с другими пограничниками у села Бортиева. Восемь часов беспрерывных боев, восемь первых часов Великой Отечественной войны с регулярной армией противника советские пограничники – мы не боимся этого слова! – выиграли у гитлеровцев. Выиграли! Немцы почувствовали крепкую руку советского солдата, его неукротимую волю к победе, его выучку. Они не сломили боевой дух пограничников. А теперь им, пограничникам, нужно было организованно отступить. В конце концов, драться с регулярной армией должна регулярная армия…

Репенко послал двух бойцов к Петрову. Его ранило в ногу и в спину. Пограничники передали приказ командира. Петров спокойно посмотрел на них, затем кивком головы показал на немцев, готовившихся к очередному штурму его неприступной миникрепости, и сказал: «Я остаюсь. Прикрою ваш отход. Все однонемцы догонят вас со мной. Уходите!»

Пограничники сами понимали: спасти друга не удастся. Но разве по-людски это: оставлять на верную смерть друга, пограничника? «Я приказываю вам догонять наших!» – сурово повторил Василий Петров, и пулемет его меткий вновь окатил немцев градом пуль.

Пограничники вернулись к своим, доложили командиру о решении Петрова остаться. Услышав это, друг Василия, Федор Козлов умоляюще попросил: «Товарищ лейтенант, разрешите мне к Василию». «Не разрешаю!» – командир повел людей на восток.

Федор Козлов слышал пулемет друга и вспоминал, как прошлым вечером, последним мирным вечером, они с Василием ходили в увольнение в соседнюю деревню, как пели с деревенской молодежью песни за околицей, как возвращались на заставу. Василий веселый был человек и друг настоящий. Но война пришла, и бьется пулеметная дробь, бьется в груди Федора Козлова. Как кукушка отсчитывает дробь пулемета секунды жизни веселого Василия. Замолк пулемет, и невольно замедлился шаг небольшого отряда пограничников. Вновь застрочила гулкая строка в воздухе, и веселее стало идти. Живет еще Василий, бьет врага.

Немцам надоело терять людей. Они обрушили на «крепость» Петрова ураганный артиллерийский и минометный огонь и вывели из строя пулемет Василия. У него остались только две гранаты. Нацисты переплыли Буг и осторожно, с двух сторон, поползли по склону холма наверх. Пулемет молчал.

И грустным шел на восток Федор Козлов. Он знал, что должно произойти.

Израненный Петров с трудом метнул во врага гранату – несколько немцев убил. Но услышал слева автоматную очередь, приник к земле, затаился: пусть подойдут поближе к воронке. Пусть больше нацистов подойдет к нему. И они подошли, и раздался взрыв.

Этот подвиг советского пограничника на живописном берегу Буга видели местные жители. Это они назвали мысом Василия Петрова его «крепость» и холм, на котором он убил около сотни немцев. На котором он погиб, победив.

БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ

Город Брест (до 1939 года Брест-Литовск) на реке Мухавец, в том месте, где она впадает в реку Буг, известен под названием Берестье с 1017 года. С 1795 года Брест принадлежал Российской империи, а в 1833 году здесь началось возведение крепости, защитники которой в 1941 году навечно прославили и город, и советского солдата. Совершенствовали Брестскую крепость вплоть до начала Первой мировой войны, но к началу Великой Отечественной войны, когда в разных армиях планеты появились артиллерийские орудия огромной разрушительной силы, фортификационное сооружение перестало играть роль крепости.

И нацисты это понимали. Обладая громадным численным превосходством, имея танковые корпуса, немцы в первый же день наступления обошли Брестскую крепость с юга и с севера танковыми колоннами. Они блокировали цитадель пехотными частями и уже вечером первого дня войны продвинулись на восток на 50–60 километров.

Отдельные подразделения 6-й и 42-й стрелковых дивизий Красной армии, 17-го погранотряда и 132-го отдельного батальона войск НКВД остались в западне.

Более месяца немцы ничего не могли поделать с советскими солдатами. Какие только средства не применяли они – все впустую. До конца июня бои шли на территории всей крепости. Немцы атаковали по несколько раз в день. Защитники отбивали атаки, сами контратаковали врага, изумленного, удивленного. Силы советских воинов таяли, каждая атака и контратака отнимала людей. Боеприпасов не хватало. Еды не хватало. Воды… воды-то было много: две чистые реки извивались слева и справа, да только немцы, зная, что в крепости нет колодцев, не подпускали защитников к берегам.

Руководили обороной крепости майор П. М. Гаврилов, капитан В. В. Шабловский, старший политрук Н. В. Нестерчук, лейтенанты Н. В. Акимочкин, А. М. Кижеватов и другие командиры.

Андрей Митрофанович Кижеватов, начальник 9-й погранзаставы, родился в 1907 году в Пензенской области в крестьянской семье мордвина. В 1921 году бандиты убили его отца, и он, как старший мужчина в большой семье, стал в четырнадцать лет опорой, кормильцем родных людей. На учебу времени не хватало. Но он выполнял и выполнил главную мужскую задачу: помог родным.

Пришла пора идти в армию. Здесь Андрей Митрофанович взялся за учебу, и дела у него пошли в гору. Он стал офицером пограничных войск, начальником заставы. Первые 5 месяцев и 21 день 1941 года прошли на заставе в трудной боевой работе.

…В 04:05 раздался мощный взрыв, и половина здания заставы рухнула. Немцы, используя момент внезапности, ворвались в Брестскую крепость, но развить успех им помешали пограничники Кижеватова и старшего лейтенанта Попова. Командиры действовали хладнокровно и взвешенно. По команде Кижеватова пограничники откопали в завалах оружие и дали бой врагу. Немцы наседали. Пулеметчики Еремеев и Данилов под огнем противника откопали еще один «Максим», незаметно пробрались в тыл немцам и уничтожили почти всех.

Но нацисты вновь ринулись в крепость. И вновь их отбросили за ворота. Начался артобстрел. Затем опять атака. Шесть их было в тот первый день. И ни один бой враг не выиграл. Пограничники, используя затишье (немцы, видно, обедали), перевели женщин и детей в подвалы 333-го стрелкового полка.

Вечером в подвал пришла дочь одного из военнослужащих. Немцы взяли ее в плен, но решили использовать девушку в качестве парламентера. Она передала пограничникам требование сдаться в плен. Советские солдаты ультиматум отвергли. Затем прилетели самолеты. Они безнаказанно бомбили крепость, они хотели сровнять ее с землей. Они ее уничтожили. Но не уничтожили они защитников Брестской крепости, давно доложив начальству о ее взятии.

Андрей Митрофанович Кижеватов (1907–1941)

Началась долгая, упорная борьба за цитадель. Женщины и дети мешали воинам. Это же очень грустно смотреть, как страдают твои самые любимые на свете люди, и осознавать свою беспомощность: воды нет, еды нет, одежды нет – есть только война. И женщинам, и детям, быстро повзрослевшим, было тяжко смотреть на мужей и отцов, на их раны, на нескрываемую двойную печаль на их лицах: как победить немцев, как спасти семьи?

Наконец, офицеры решили отправить женщин и детей к немцам, надеясь на порядочность представителей великой немецкой нации. Не знали советские солдаты и командиры о том, что нация эта безнадежно и надолго заболела национал-социалистскими античеловеческими идеями, что пришли нацисты на советскую землю убивать, убивать, покорять… Не знали.

Женщины, конечно же, выполнили приказ, но в живых из них остались лишь единицы.

А мужчины продолжили непрерывный бой за свою солдатскую честь, за Родину, за Советский Союз.

Ночью 28 июня израненный и ослабевший Кижеватов собрал бойцов: всего семь человек осталось в живых. Он сказал им простые слова: «Вы сделали все, что смогли. Спасибо вам. А теперь приказываю вам разбиться на группы и прорываться к своим. Я остаюсь на заставе – я командир».

Это был первый приказ, который подчиненные не выполнили. Они остались с командиром. Кижеватов погиб, не зная, что вся его семья тоже погибла. И, наверное, так лучше. Кижеватов жил своей Родиной и своей семьей. Умирая, он твердо знал, что Советский Союз победит. Умирая, он очень хотел, чтобы вся его родня спаслась. И это хорошо, что он не узнал о гибели родных.

В подвалах, где бились с врагом пограничники 9-й заставы, лет десять спустя после войны, обнаружили надпись: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина. 20.07.41». А еще позже советское правительство наградило многих защитников Брестской крепости орденами, а некоторых – званием Героя Советского Союза посмертно.

А. М. Кижеватову это высокое звание присвоили посмертно 6 мая 1965 года.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ

В этот день прекрасно сражались с врагом не только пограничники, но и пехотинцы, танкисты, летчики, моряки, артиллеристы. Мы не можем рассказать обо всех подвигах, о массовом героизме советских солдат, но даже захватчики почувствовали в первые часы войны тревогу и страх.

Буквально в первые минуты великой войны звено истребителей во главе со старшим лейтенантом И. И. Ивановым вступило в бой с армадой немецких бомбардировщиков. Для советской авиации то был страшный день, в течение которого она потеряла 900 самолетов только на земле.

Сбив несколько машин врага, истребители звена Иванова израсходовали боеприпасы. А фашистские «Хе-111» выискивали цели, чтобы сбрасывать бомбы на аэродромы и железнодорожные узлы, на промышленные предприятия и городские кварталы. Один вражеский бомбардировщик мог уничтожить с десяток самолетов на земле, а то и больше. Немцев нужно было остановить.

Советский летчик ринулся на врага и обрубил фашистскому стервятнику хвост. «Хе-111» рухнул на землю, раздался оглушительный взрыв. Иванов из-за низкой высоты не смог выброситься с парашютом. Летчик погиб. (2 августа 1941 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.) В тот день таран применили Л. Г. Бутелин, Д. В. Кокорев, П. С. Рябцев, А. И. Мокляк, А. С. Данилов.

Иван Иванович Иванов (1909–1941)

КАПИТАН Н. Ф. ГАСТЕЛЛО

Николай Францевич Гастелло родился в 1908 году. Он закончил военную школу летчиков, участвовал в боях на реке Халхин-Гол и в советско-финляндской войне.

26 июня 1941 года командир эскадрильи Гастелло на самолете с экипажем в составе лейтенантов А. А. Бурденюка, Г. Н. Скоробогатова и старшего сержанта А. А. Калинина бомбил вражеские колонны, прорвавшиеся к Минску. Вражеская зенитка пробила бензобак самолета. Пламя сбить не удалось. Николай Гастелло направил самолет в скопление боевой техники врага. Раздался взрыв. Несколько танков и автомашин были уничтожены. Н. Ф. Гастелло присвоили звание Героя Советского Союза посмертно.

Буквально на следующий день на Украине подвиг Гастелло повторил летчик Д. З. Тарасов. Когда загорелся его бомбардировщик, он по радио связи приказал штурману Б. Д. Еремину, стрелку С. И. Ковальскому и радисту Б. Г. Капустину выбрасываться из самолета с парашютами. Экипаж отказался выполнить приказ. Командир направил бомбардировщик на танки немцев…

МЫ – СВЯЗИСТЫ!

17 июля немцы прорвались к штабу 22-го стрелкового корпуса на подступах к Луге. В штабе находилось несколько связистов во главе с заместителем политрука радиороты А. К. Мери. И вдруг немцы!

А. К. Мери занял с бойцами круговую оборону. Фашисты рванулись в атаку, получили отпор, откатились назад, вновь бросились в бой, понимая, что штаб защищает горстка солдат противника. И вновь бойцы Мери отбили атаку. Командира ранили, он продолжил руководить обороной. Еще одна атака – еще одно ранение, и вновь враг отошел.

Николай Францевич Гастелло (1907–1941)

В том бою немцы потеряли несколько десятков человек убитыми, но так и не взяли штаб корпуса: к героям-связистам подоспела подмога, и враг отступил. Все бойцы А. К. Мери получили боевые награды, командиру присвоено звание Героя Советского Союза

ВЫСОТА «ПОГРАНИЧНАЯ»

Захватчики рвались к Кировской железной дороге, к Мурманску, где работал незамерзающий порт, откуда регулярно отправлялись эшелоны с военным грузом, с продуктами на юг. Немцам противостояли пограничники, части Красной армии и Северного Военно-морского Флота. Пограничный полк полковника Г. А. Жукова отражал натиск врага в районе Кандалакши.

Город расположен в 276 километрах южнее Мурманска на побережье Кандалакшского залива Белого моря. Здесь работали порт и железнодорожная станция. Такой важный стратегический город немцы мечтали взять.

Бои здесь шли ожесточенные. Пограничники, солдаты и моряки цепко держали оборону, совершали рейды во вражеский тыл, крушили тыловые базы, нарушали коммуникации, сеяли панику в стане врага.

В начале сентября командир пограничного полка полковник Г. А. Жуков получил приказ уничтожить немцев на важной стратегической высотке. Она была хорошо укреплена. Отсюда немцы совершали дерзкие рейды. Здесь они чувствовали себя неуязвимыми.

Высота находилась в 100 километрах от расположения полка Г. А. Жукова. Получив приказ, полковник действовал быстро: несколько часов на сборы, сон и рано поутру в поход. Каждый пограничник нес личное оружие, боеприпасы, продовольствие (как минимум на неделю!), кроме этого, поровну были распределены станковые пулеметы, минометы, рации, катушки с кабелем, ящики с патронами и гранатами.

Арнольд Константинович Мери (1919–2009)

По таежному бездорожью шли пограничники, глухими охотничьими тропами. Они преодолевали вброд извилистые быстрые реки, забирались по каменистым, человеком не ухоженным склонам сопок на вершины, оттуда, не задерживаясь, спускались в лесные дебри. Шли днем. Шли ночью. Спали мало. Зорко следили за небом. Вслушивались в шумы леса, рек, ручьев, боясь неосторожным движением выдать себя.

Более ста километров прошли пограничники за пять дней – великолепный результат! Но теперь предстояло главное: взять высоту, укрепленную тремя проволочными заборами, шестью рядами окопов, дзотами, защищенную каменистыми крутыми склонами да охраняемую крупными силами гитлеровцев. Их было на неприступной сопке как минимум вчетверо больше советских пограничников, уставших от изнурительного пятидневного перехода.

Пограничники скрытно подошли к высоте с тыла, дождались быстрой в Заполярье сентябрьской темноты, пробрались в овраг у самой сопки: отсюда, со дна оврага, она казалась высоченной горой, упиравшейся в звездную бесконечность. В отряде был всего один человек, который гор не боялся: бывший альпинист, а теперь сержант Иван Павлович Быков. До войны он совершил несколько сложных восхождений на вершины Кавказа, мечтал о Тянь-Шане, Памире и даже о Тибете. Сейчас перед ним высилась безымянная вершина, по альпинистским меркам не представлявшая сложности. Но взойти на нее, взять было практически невозможно.

Сержант Быков отобрал смельчаков. Вместо альпинистского снаряжения – винтовки, пулеметы, гранаты. Командир отряда расставил остальных людей. Внезапность атаки группы Быкова могла сыграть главную роль в бою. Но всем было ясно, что победить в неравном бою можно только в том случае, если сразу за группой сержанта на вершину взлетят все бойцы отряда. Нацистам нужно было показать, что на сопке ведет бой не отделение смельчаков, и даже не рота, а батальон. Альпинист или футболист, или обыкновенный болельщик, зритель – неважно. Ты пограничник. Ты профессиональный воин: винтовку, штык-нож, гранаты, пулемет в руки и вперед, на вершину. Тихо-тихо, чтобы случайный камень не сорвался из-под ноги и шумом не потревожил полусонного часового, не разбудил врага. Тихо-тихо, по-кошачьи, карабкались по крутым склонам пограничники.

Группа Быкова, а за ней весь отряд в ночной мгле взобрались на вершину, молниеносно преодолели проволочное заграждение и ринулись в окопы врага.

Немцы не ожидали такой наглости. Умелые воины, они опоздали на несколько мгновений. В подобном бою эта фора смертельна. В подобном бою – гитлеровцев на сопке было в 4–5 раз больше! – этой форой еще нужно уметь воспользоваться. Как? Только решительностью и осмотрительной (!) храбростью.

Сержант Васюков огорошил немцев пулеметными очередями. Пограничники вели прицельную стрельбу по метавшимся гитлеровцам из винтовок. Больше, больше яростного, но осмысленного шума боя! Не дать врагу опомниться. Первая линия окопов взята – не останавливаться на этом.

Немцы быстро сориентировались и пошли в контратаку. Начался настоящий бой. Еще несколько минут, и захватчики поймут, что нападающих гораздо меньше, и тогда… Нет! Нельзя этого допустить, нужно атаковать. Атака – осмысленная дерзость – единственный путь к победе. Сержант Быков поднялся, крикнул: «Вперед, на врага!» – и группа пограничников, поддержанная пулеметным огнем, бросилась в штыковую атаку.

О, русская штыковая! Сколько раз за двести лет ты решала исход боев! Сколько самых разных противников ты повергала в ужас!

Мемориальная доска

Сержант Быков – штыковой боец – уложил четверых фашистов, в упор убил офицера, ворвался во вторую линию окопов, убил еще троих и услышал мощное «Ура!» на левом фланге атаки – это младший сержант Капустин, а за ним и сержант Миковоров подняли отделения. Третью, четвертую линии окопов захватили пограничники, но бой не закончился рукопашной. Немцы, несмотря на численное превосходство, никак не могли перехватить инициативу. Они уже поняли, что русских меньше, что победить их можно, и зло ворочали штыками, они ведь жить хотели! Но пограничники о жизни не думали. Не думали они о жизни – они должны были взять высоту.

…Советские пограничники в штыковой атаке сломили боевой дух немцев. Бросая оружие, оставляя на поле боя убитых и раненых, они бежали с высоты, но самые отчаянные бежали наверх, к командному пункту, хорошо укрепленному. Его нужно было взять быстро, пока фашисты не опомнились, не организовали контрудар.

Сержант Быков повел пограничников на штурм командного пункта. Вдруг он упал – вражеская пуля прострелила ему ногу. Но поднялся сержант и, превозмогая боль, продолжил бой. Еще одна пуля врага попала в грудь. Сержант Быков охнул, упал, поднялся: «Вперед!» – и пошел, пошел, и пограничники за ним пошли на штурм. Он шел, он уже не мог идти, но ползти он мог. И он полз, он приблизился к пулеметной точке, слегка приподнялся, метнул гранату, и пока она летела к пулемету врага, тот стрелял, и последняя пулеметная пуля смертельно ранила сержанта Быкова. «Васюков, принимай команду! Добейте гадов!» – сказал он и умер.

Четыре с половиной часа продолжался бой. Пограничники взяли безымянную высоту, захватив 22 пулемета, 4 миномета, 417 винтовок, 2 мотоцикла, 200 тысяч патронов, 6 тысяч мин, радиостанцию, важные документы. Более 200 фашистских солдат и офицеров убили они.

Ивана Павловича Быкова похоронили на высоте. Посмертно его наградили орденом Ленина. Заставе, где он служил, присвоено его имя. И сопку назвали «Пограничной».

НА ШЕСТОЙ ЗАСТАВЕ

Место для шестой пограничной заставы в карельской глухомани выбрали очень неудачное, но по необходимости. Она располагалась на дне большой природной чаши, образованной покатыми склонами сопок, поросшими густым лесом, кустарником. Штабисты называли шестую заставу «ямой».

Здесь, по дну природной, изумрудной чаши, проходила широкая грунтовая дорога, по которой гитлеровцы обязательно двинули бы свои танки.

Начальнику второго отделения штаба пограничного отряда Никите Фадеевичу Кайманову приказали держаться до подхода к границе регулярной армии. Командир погранотряда конкретных сроков не назвал, но он прекрасно понимал, что продержаться в «яме» трудно даже трое суток. Кайманов это тоже понимал. Он выслушал приказ возглавить группу пограничников двух застав численностью в 80 человек, сказал: «Есть!» – и отправился на шестую заставу, в «яму».

Немцы, считая, что никаких проблем у них не будет, вели себя спокойно. Они не спеша готовили отряд вторжения. Кайманов воспользовался этим по-хозяйски, как настоящий «хозяин„. ямы“»!

Никита Фадеевич отправил в тыл женщин и детей. Затем усилил дозоры и боевое охранение, чтобы агрессоры не шпионили здесь, и организовал в живописной низине работу. Пограничники валили деревья, перетаскивали их со склонов на дорогу, делали завал. Они соорудили систему окопов с ходами сообщений; а также мощное, в три ряда, заграждение из колючей проволоки; вырубили для лучшего обзора кустарник, срезали со стволов деревьев нижние ветки; оборудовали пулеметные точки… Воины работали круглые сутки, прерываясь только на еду и на короткий сон. Они спешили. Ветер доносил с юга гул моторов, шум войны. Но через несколько дней война будто бы уснула. Совсем тихо стало в «яме». Военная тишина – опасная. Война отсчитала уже 11 суток. Верить тишине было нельзя.

Никита Фадеевич Кайманов (1907–1972)

Ночью группы боевого охранения лейтенантов Соловьева и Кошкина обнаружили в разных местах «ямы» немецких разведчиков, обстреляли их. Захватчики убежали. Следующей ночью они вновь сунулись на советскую территорию и вновь натолкнулись на пограничников и убежали. В ночь на 6 июля шесть бойцов с лейтенантом Соловьевым вступили в бой против роты врага. Пограничники уничтожили несколько десятков немцев, и гитлеровцы отступили.

Днем Кайманов получил подкрепление: седьмую, резервную заставу и взвод солдат с лейтенантом Николаевым. Теперь у него в подчинении оказалась целая рота. Немцы, судя по документам убитых в ночных схватках, сосредоточили здесь как минимум два батальона. Это – в шесть раз больше. А если учесть, что захватчики имели артиллерию, самолеты, то эту цифру можно увеличить.

И немцы догадывались о своем подавляющем превосходстве. Только этим можно объяснить их беспечную наглость.

Кайманов понимал: больше он людей не получит, а значит, рассчитывать можно только на собственные силы. И стоять насмерть.

Ночью немцы пошли в атаку. Преодолели завал и пошли на штурм. Кайманов внимательно следил за противником, чувствуя, как до предела напряжены нервы пограничников. Первый серьезный бой – для многих первый в жизни бой. Его нужно не только выиграть, его нужно выиграть «за явным преимуществом», чтобы сбить с душ молодых парней страх. Опытный офицер, Никита Фадеевич знал, что людей абсолютно бесстрашных нет, что бесстрашными не рождаются, но становятся.

А немцы все ближе подходят к позициям пограничников, и все тверже и уверенней их лица. Будто не по чужой, а по своей земле они идут, чтобы взять заставу, пленить советских воинов, заставить их расчистить завал, а потом погнать, как скот на бойню, в Германию, в концлагеря да на каторжные работы.

Кайманов находился в дзоте у северных ворот. Отсюда он руководил действиями подчиненных, отсюда во все точки линии обороны провели связь. Один дзот оборудовали под медицинский пункт.

Гитлеровский командир дал команду, и захватчики побежали к окопам Кайманова. Немцам осталось преодолеть менее пятидесяти метров. Всего пятнадцать-двадцать секунд до русских окопов.

– Огонь! – приказал Кайманов, и буквально через пятнадцать-двадцать секунд первые цепи врага были уничтожены, а задние – расстроены. Немцы смешались в нервные кучки, метались, как птицы в силках. Офицеры что-то кричали им, подчиненные не слушали их, стреляли кто куда и падали, падали под убийственным огнем советских солдат. А затем отступили.

Огромные потери понесли гитлеровцы. Но в шесть часов утра они вновь атаковали заставу, на этот раз с левого фланга. И вновь пограничники дали врагу отпор и контратаковали немцев. Через несколько часов атака возобновилась с юга: опять потери, бегство. Ночью над «ямой» царила тишина. Немцы убирали с поля боя трупы. Убрали. И на следующий день атаки возобновились. А ночью опять была уборка трупов.

А утром фашисты решили уничтожить заставу огнем из 12 орудий и 8 минометов. И вроде бы уничтожили: казармы, баню, склад, дзот-медпункт. И опять смело и уверенно пошли в атаку. И опять бежали, оставив десятки трупов…

И так день за днем, ночь за ночью, четырнадцать суток непрерывного боя. Немцы уничтожили на шестой заставе буквально все. Кроме бойцов Кайманова. Их уничтожить было невозможно, их земля родная берегла, главный для советского солдата оберег.

20 июля кончились на заставе продукты. Кайманов стал готовиться к отходу. А в небе появилась вражеская авиация. Безнаказанные самолеты нацистов старательно бомбили «яму», исковеркали землю, перевернули все вверх дном и улетели, на вид очень гордые, отдыхать.

И немцы вновь атаковали заставу. И опять они очень уверенные. Ну не могли русские уцелеть после налета авиации, не могли! Нет, они уцелели. Земля, принимая удары на себя, людей своих сберегла и на этот раз. И атакующие, не веря собственным глазам, увидели контратакующих пограничников и позорно бежали.

22 июля Кайманов приказал отходить. Он распределил людей по группам, дал каждому командиру маршрут, и они болотами, ночью, отправились на восток.

«Рота» Кайманова уничтожила более пятисот нацистов. Теперь нужно было вывести людей к своим. Утром пограничники увидели самолеты врага: они летели бомбить «яму».

Через пять дней старший лейтенант Кайманов докладывал командованию о выполнении боевого задания. Родина высоко оценила подвиг пограничников. Шестерым из них, в том числе и Никите Фадеевичу, было присвоено звание Героя Советского Союза.