Текст книги "Спартанец"

Утро выдалось ясным и солнечным. Спартанцы, облачённые в красные плащи, собрались на причале. Кроме карфагенской знати, пришло немало народу, чтобы проводить победителей римлян.

Магон начал торжественную прощальную речь, благодарил спартиатов за всё, что они сделали для пунийского народа. Это выглядело почти искренне. У некоторых спартиатов закралось в душу подозрение, что Гамилькар решил с какой-то целью навести напраслину на своих коллег по Совету. Когда кругом плетут интриги, то в них легко запутаться, тем более спартанцам, искушённым в воинском деле, но никак не в политических интригах. Даже Ксантипп несколько растерялся, но решил не осложнять ситуацию мучительными сомнениями и раздумьями. Всё станет очевидным, когда они отплывут! Если экипаж начнёт претворять в действие свой план, то спартанцы захватят корабль. Не спать ночь-другую, контролируя ситуацию, для воинов, привыкших ко всему, проблем не составит. Сейчас при любом развитии ситуации ничего не остаётся делать, как принимать поздравления и дары. Главное, чтобы по оплате не обманули, а то могут пожадничать, коль собираются деньги на дно пустить. Но скорее всего пожертвуют талантами золота и серебра, чтобы сохранить лицо перед другими странами и своим народом. Все должны видеть, что Карфаген щедр с друзьями и союзниками, что пунийскому государству выгодно служить. Наемников еще много раз придется нанимать. Несколько лет спустя мятеж наемников чуть не похоронил Пунийское государство, подавить его удалось с огромным трудом. Принимали ли в нем участие наемники из Спарты, с точностью сказать трудно.

Магон завершил речь. После него по несколько хвалебных фраз произнесли Озмилк, Газдрубал и Ганон. Ксантипп отметил, что среди провожающих Гамилькара нет. На его вопрос об отсутствии Гамилькара, Ганон ответил, что тот отправился собирать в Ливии наёмников для продолжения войны с Римом.

После речей карфагеняне торжественно вручили дары, девушки осыпали спартанцев цветами. Орест, быстро посчитав деньги, поспешил сообщить, что рассчитались сполна. Или почти сполна. Потом началась погрузка на корабль. Это было купеческое, крутобокое судно с широким прямым парусом и двумя рядами вёсел. Сопровождать его должно было военное судно, напоминающее римскую трирему[16]16
  Трирема (лат. triremis, от tres, tria – три и remus – весло), триера (греч. Τριήρεις) – класс боевых кораблей, которые использовались античными цивилизациями Средиземноморья, в особенности финикийцами, античными греками и древними римлянами. Триремы получили свое название из-за трех рядов весел, которые, предположительно, располагались одно над другим в шахматном порядке, каждым веслом управлял один человек.


[Закрыть].

Ксантипп прикинул, сколько на нём может быть людей. Ну, гребцов можно не считать, они люди подневольные, поэтому активными противниками не будут. Значит, воинов может быть около сорока, примерно столько же и матросов, которые, конечно, не воины, но из лука стрелять могут, да и сил метнуть дротик или копьё у них хватит. Это, разумеется, не профессиональные бойцы, но все-таки… Стрелы и дротики не различают храбрейших, и случайная стрела может поразить самого великого воина. Царя Пирра, великого полководца, убил кусок черепицы, брошенный из окна старухой в городе Аргосе!

Три десятка матросов и десяток воинов находились на купеческом судне, на котором отплывали спартанцы. Это, опять же, без учета гребцов. Если учесть, что двенадцать спартанцев сопровождало столько же оруженосцев из илотов и периэков, то соотношение сил легко просчитывалось. И совсем не в пользу спартанцев. Ксантипп поневоле засомневался, хватит ли сил, чтобы победить всех возможных противников. Но ничего не оставалось делать. Другого выхода уже не было!

Здесь, на причале, за спинами лидеров карфагенского Совета стояло более полутора тысяч вооружённых до зубов солдат с мрачными лицами. Это была карфагенская гвардия. По ним, в лучшем случае, можно было прочитать: дай этим воинам волю, они не отпустят столь богато нагруженное судно. А уж с внезапно разбогатевшими спартанцами вообще разобрались бы по-свойски. Этих денег хватило бы на всех! Воины были из личной гвардии Магона, поэтому пиетета к спартанцам не испытывали. Зависть и жестокость преобладали в них. Конечно, это сволочные качества, но именно поэтому Магон мог им доверять. Он не верил в честность, благородные порывы, понятие чести казалось ему бредовым измышлением философов и стукнутых мечом по голове воинов. Особенно, как он считал, в этом преуспели спартанцы – воинский долг, воинская честь! Спартанцы не воевали с женщинами и детьми, не преследовали бегущих, предпочитали умереть, но выполнить служебный долг. Воинская честь и слава – превыше всего! Это, конечно, всё идеализм! Глупость! Не зря Спарта неуклонно движется к своему закату!

И вот вёсла взбурунили воду, парус наполнился попутным ветром. Ксантипп в последний раз оглядел берег земли, принесшей ему великую славу и отплатившей ему чёрной неблагодарностью.

(Но и тысячи лет спустя историки будут гадать, как ему удалось победить римлян и спасти Карфаген. Гадать, придумывать разные теории и версии. Но это всё в далёком будущем. И он об этом не мог ничего знать.)

А пока берег Северной Африки всё отдалялся и отдалялся.

Орест, стоя за спиной Ксантиппа, что-то бурчал себе под нос, поминая Карфаген и его власть имущих. За Ксантиппа ему было обиднее всего!

– Всё равно боги покарают столь неблагодарный край! – приговаривал он.

– Покарать, может, и покарают, – усмехнулся Ксантипп. – А пока нам бы самим выжить!

Погода благоприятствовала плаванию. Светило солнце, дул попутный бриз. Капитан корабля, полный чернобородый пуниец, старался услужить пассажирам. Кок притащил вина и несколько противней жареного бараньего мяса. Опасаясь, что в вине или в мясе может быть яд, спартанцы сначала не решились притронуться к еде и питью. Но сомнения разрешил сам капитан, активно приступивший к трапезе. Воспитанный среди коварства и интриг, он понял, почему не спешат приступать к обеду суровые спартанские воины.

Ксантипп подумал, что какой-нибудь герой способен съесть отравленную еду перед глазами врагов, чтобы обмануть их, хотя бы и ценой собственной жизни. Ксантипп прикинул, что он и сам, если бы вопрос стоял серьёзно, пошёл бы на такое, чтобы вместе с собой утащить к Аиду всех супостатов. Но он на такое пошёл бы, если бы не осталось каких-либо других вариантов, чтобы расправиться с лютым противником.

Но, внимательно присмотревшись к капитану судна, Ксантипп понял, что жуликоватый авантюрист хоть и постоянно рискует жизнью на морских просторах, но именно постоянный риск учит не подставляться зря и не искать специально проблем.

Он слишком жизнелюбив! Одно дело – ночью продырявить днище корабля, сесть в лодку и отплыть к сопровождающему кораблю, и совсем другое – пожертвовать собой, чтобы порадовать гибелью спартанцев своих правителей.

Зачем подобное? И ненадежно это. Поэтому и травить, наверное, не стали. Вдруг есть-пить стали бы не все, тогда весь план откроется! Зачем излишний риск? Лучше сытной едой и хмельной выпивкой успокоить подозрения, заставить расслабиться, опьянеть. До вечера время ещё есть!

Как на самом деле размышлял капитан купеческого судна, Ксантипп, разумеется, не догадывался. Но понимал он и другое: если они будут вести себя излишне настороженно, то навлекут ответные подозрения, которые могут привести к плохим последствиям. Мало ли как поведут себя пунийцы? Поэтому он тоже отрезал себе кусок ещё дымящейся баранины. Конечно, он давно уже мог пить в каких угодно количествах неразбавленное вино, но в данном случае Ксантипп предпочёл вспомнить о давних эллинских традициях и разбавлял водой красный цвет виноградного вина до слабо-розового. При этом Ксантипп сослался на строгие законы Ликурга, который не советовал пить неразбавленное вино.

По примеру Ксантиппа так же поступили с вином и другие спартанцы. Дианек и оруженосцы вообще отказались от вина, предпочтя пить захваченную с собой воду. Это на всякий случай, а то кто его знает? Пусть будет группа людей, которая совсем не станет пить.

Капитан пытался вести беседу, вспоминая свои прошлые посещения Эллады. Он бывал в Афинах, на Крите… Ксантипп сдержанно вставлял изредка одну-две фразы, чтобы не выглядеть совсем неучтивым. Впрочем, репутация спартанца – простого, грубого солдата, не привыкшего к утончённости, вполне соответствовала его поведению. Хотя и среди спартанцев встречались во множестве те, кто хорошо владел техникой речи. Не зря лаконичные выражения спартанцев стали идеалом остроумных коротких выражений. Судя по сочинениям Фукидида, умел убеждать своими речами и известный спартанский полководец Брасид, который захватил немало городов без боя, а только даром убеждения. И сам Ксантипп умел быть убедительным, иначе он не возглавил бы карфагенскую армию. Просто сейчас Ксантипп пытался просчитать различные варианты развития событий, поэтому разговаривать было неохота. Положение спас Феопомп. Он затеял с карфагенским капитаном обстоятельную беседу о морских путешествиях. Ему, в отличие от большинства спартанцев, пришлось немало побороздить морские просторы.

Приближался вечер. Корабль подгонял попутный ветер, поэтому гребцы не особенно выматывались на вёслах. В четырёх сотнях стадий шёл сопровождающий военный корабль.

Если что-то и должно произойти, то именно в эту ночь. Рисковать одиноким военным кораблём пунийцы не станут. Легко напороться на римские или сицилийские суда, которые с удовольствием покончат с военным кораблём карфагенян. «Купца» могут и не тронуть, если, конечно, это будут не пиратские суда.

Спартанцы с оруженосцами начали готовиться к ночлегу. Конечно, о настоящем сне не было и помыслов, но изобразить спокойствие и тягу ко сну было необходимо. Каждый ложился спать так, чтобы при первой же необходимости можно было схватиться за меч или копьё. Темнело быстро, на судне зажгли масляные фонари. Такие же фонари зажгли и на военном судне. Впрочем, только огоньки фонарей и были видны в темноте ночи, указывая на местонахождение кораблей.

Около тлеющих углей на жаровне, которые слабо освещали сидевших, остались только Ксантипп, Феопомп и капитан корабля, которого, как выяснилось, звали Шем, а также верный Орест. Он совсем не вступал в беседу, но зато внимательно прислушивался к разговорам и осторожно поглядывал по сторонам, чтобы никто неожиданно не набросился на его хозяина. Не зря же карфагенские воины пили вино на корме, далеко не отставляя оружия.

Через некоторое время и Ксантипп, сославшись на усталость, отправился спать. За ним последовал и Орест. Только Феопомп на время задержался, чтобы продолжить беседу с капитаном.

Капитан же начал нервничать. Его явно смущала не прекращавшаяся беседа с Феопомпом. Капитан терялся, не решаясь что-либо предпринять. Осторожничал. Спартанцев он боялся.

Время близилось к полуночи. Если правда то, что говорил Гамилькар, то часа через три-четыре будет самое подходящее время для того, чтобы продырявить дно судна и сбежать, пока не начало светать.

Тут Ксантипп подумал, что и гребцам уготована печальная участь – утонуть вместе с судном. Не зря на «купце» гребцы состояли из прикованных к вёслам рабов. Карфагенских граждан топить жалко, а так несколькими десятками рабов станет меньше. Карфаген от этого не обеднеет! И Ксантипп ясно понял, где он возьмёт надёжных союзников для обороны от военного корабля. Из гребцов! Лучше погибнуть в бою, чем просто утонуть! И ещё одно стало понятно, что дырявить днище будут на носу корабля, там, где нет гребцов, чтобы раньше времени не выдать своих преступных действий.

Феопомп тем временем сделал вид, что захмелел, какое-то время он ещё что-то говорил заплетающимся языком, а потом смежил веки. Прошло ещё немного времени и он, завалившись на бок, захрапел. Захрапел, надо сказать, очень натурально. Ему бы в комедиях Аристофана играть!

Шем ещё немного посидел, выжидая время. Вроде тихо. Все спартанцы спят.

Шем вскочил и поспешил к сидящим на корме воинам и своим матросам.

Ксантипп подумал, что карфагеняне могут и не дырявить пока корабль, а просто попытаться перебить спящих спартанцев с оруженосцами. Капитану, скорее всего, будет жалко топить свое судно. Нападение на спящих людей вполне легко исполнить. И тогда можно будет быть уверенными, что никто не спасётся и никто не узнает о коварстве карфагенян! А судно останется.

Жадность Шема – вот что сейчас будет играть главную роль! Только бы ее не переоценить! Если все-таки пунийцы предпочтут продырявить судно, то шансов на спасение будет значительно меньше, если они будут вообще!

– Ожидать нападения, – шёпотом сказал он Оресту.

Тот передал приказ Ксантиппа следующему, тот – дальше… Через минуту спартанцы лежали, ожидая нападения.

И нападение произошло!

Шем, десяток карфагенских воинов, а также большая часть матросов стали подкрадываться к спящим спартанцам.

Кто-то другой мог бы их и не заметить, но не спартанцы, привыкшие ориентироваться в темноте, тем более, что они не спали и были готовы к нападению.

Когда враги были совсем близко, Ксантипп резко вскочил, вонзив меч в грудь ближайшего карфагенского воина. Почти сразу за ним бросились на карфагенян и остальные спартанцы со своими оруженосцами. Воздух огласился криками. Большая часть карфагенян была уже убита или ранена. Ксантипп, помня о том, что спартанцы – никудышные мореходы, вытащил из толпы сражающихся капитана Шема, обезоружил его, а затем ударом кулака в челюсть отправил в нокаут. Схватка закончилась удивительно быстро. Уцелевшие карфагеняне, в основном матросы, побросали мечи и копья и с дрожью в голосе умоляли о пощаде. У спартанцев погиб один оруженосец да несколько человек получили лёгкие ранения.

– Мы вас пощадим, – сказал Ксантипп пленным, – но при одном условии: вы будете исполнять все наши приказания! Теперь вы будете управлять судном под нашим присмотром!

Но никак нельзя было забывать о военном корабле. Скоро рассвет, и там увидят, что план провалился, Ксантипп со спутниками все еще живы, и тогда постараются уничтожить спартанцев сами. Надо попытаться оторваться.

– Орест, – обратился Ксантипп, – потрудись, чтобы гребцам всё объяснили и быстренько расковали. Грести придётся изо всех сил!

Орест просто кивнул и поспешил исполнять. Ему больше всего хотелось избежать столкновения с военным кораблём карфагенян. Те могут просто протаранить борт торгового судна, не тратя время на абордажную схватку. И тогда их ничего уже не спасет в открытом море.

Гребцы поняли всё быстро. До них дошло, что появился шанс стать свободными. Но для того, чтобы стать свободными надолго, придётся постараться. Среди гребцов оказалось немало римлян. Кое-кто из них был из недавно разбитого Ксантиппом войска самоуверенного консула Марка.

– Можете верить нам! Мы будем стараться, так как хотим умереть свободными, – сказал, приложив руку к сердцу, один из римлян. Остальные освобождённые гребцы поддержали его слова. Ведь в недалеком прошлом они все были воинами.

Конечно, плыть в темноте было опасно, но приходилось рисковать. Куда шёл теперь корабль, никто сказать не мог. Что-то, наверное, знал капитан Шем. Должен же он был уметь ориентироваться по звёздам. Ксантипп сам решил пообщаться с капитаном.

– Главное – это заставить Шема подружиться с нами! – полушутливо сказал Ксантипп Дианеку. Тот понимающе улыбнулся.

Тут Шема подвели к Ксантиппу.

– Дорогой капитан, – начал «железным» голосом Ксантипп, – за гнусное коварство надо бы вас всех порубить на мелкие куски. Причём начать с пальцев ног, а потом стопы, перейти к пальцам рук, кистям и так далее! Чтобы подобное развлечение продолжалось как можно дольше!

Шему стало плохо, он чуть не упал в обморок.

Он обладал хорошим воображением, поэтому побледнел и зашатался. Его подхватили под руки, усадили на палубу.

– Но я и мои товарищи можем всё простить, – удовлетворённый получившимся результатом, продолжил Ксантипп. – Вы выполняли распоряжение богатых мерзавцев, поэтому основная вина лежит на них. Есть возможность искупить свой грех. Нужно просто продемонстрировать своё морское умение. Нас нужно доставить хотя бы в Египет. Если всё так и произойдёт, то мы тебя отпустим целым и невредимым. И даже, может быть, с судном. Как видишь, капитан, у тебя теперь есть два выхода. Решай! Но времени на принятие решения у тебя почти нет. Пока я считаю до десяти! Раз!..

– Я согласен! Всё сделаю! – Шем не стал ждать продолжения счёта.

В отличие от воинов, моряков спартанцы убили и ранили немного. Матросы предпочли долго не испытывать судьбу и оружие побросали быстро. Спартанцы и сами старались сохранить в живых как можно больше матросов, чтобы было кому управлять кораблём.

Феопомпу, больше всех общавшемуся с Шемом и кое-что соображавшему в морском деле, Ксантипп поручил присматривать за капитаном, а сам принялся изучать возможности обороны от атаки военного судна. Шансов уйти от боя было немного. У военного судна вёсел почти в три раза больше. Да и экипаж опытнее. Но чем дальше удастся оторваться, тем больше шансов выжить, многое может случиться за это время. И, к тому же, вряд ли к карфагенянам подойдёт ещё какая-либо помощь.

Ксантипп надеялся побыстрее добраться до побережья Египта. На службе у египетских царей было немало выходцев из Лакедемона. А спартиат всегда поможет спартиату. Пусть только попробуют обидеть! А Карфагену с Египтом лучше не ссориться. Проблем с Римом и на территории Сицилии с местными греками хватает.

– Ты, Шем, внимательно следи, чтобы мы не угодили на какой-нибудь риф или мель! – предупредил Феопомп. – Сбежать всё равно не успеешь, а вот мы башку тебе отвернуть точно успеем!

От того, что Феопомп говорил всё это ровным, абсолютно спокойным голосом, капитану Шему становилось ещё страшнее. У него совсем исчезли мысли о том, как подставить судно под удар военному кораблю или посадить его на мель.

Вёсла ровно и мощно загребали воду, судно уверенно шло куда-то в темноту. Оставалось надеяться, что движение осуществляется в верном направлении. Шем каким-то образом определял нужное направление. Хоть он и был скупердяем и сволочью, но дело свое знал.

Гребли усиленно, но когда рассвело, увидели вдалеке точку карфагенского военного корабля, преследующего их. Там, похоже, поняли, что всё идёт не так, как должно быть.

И началась погоня. Точка потихоньку росла, но всё ещё оставалась далеко. Гребцы на купеческом судне устали, периодически на вёсла садились и спартиаты, и их оруженосцы. Сажали на вёсла и пленных моряков. За теми, правда, приходилось присматривать, так как они гребли без излишнего энтузиазма. А тут надо было очень стараться! Пришлось недавно освобождённым гребцам присматривать, чтобы их бывшие надсмотрщики и хозяева не сачковали на вёслах.

Но три ряда вёсел – это всё-таки в три раза больше, чем один. Поэтому всё равно приходилось ждать момента, когда военный корабль приблизится на такое расстояние, что с него из метательных машин можно обстрелять убегающих.

– Далеко ли до Египта? – спросил Ксантипп Шема, которого подвёл Феопомп. – Успеем до него добраться раньше, чем нас догонят?

– Ещё далеко! – ответил Шем. – Почти два дня пути на нашем судне, может чуть меньше, если будет везти с попутным ветром. А догонят нас или нет, то одному Мелькарту известно. Но скорее – догонят!

– Понял, – кивнул Ксантипп, – будем готовиться к бою!

Среди всякого хлама отыскали вполне боеспособный онагр[17]17
  Онагр – позднеримская метательная машина торсионного типа, буквально переводится как дикий осёл.


[Закрыть]. С десяток копий для стрельбы отыскалось тоже. Если учесть, что на военном судне карфагенян было с полдюжины онагров, две баллисты и катапульта, то подобное соотношение тяжёлого стрелкового оружия оптимизма не внушало.

Ксантипп тем временем распорядился собрать всё свободное оружие – копья, мечи, топоры, дротики, луки. Это предназначалось гребцам на случай абордажной схватки. Но оружия явно не хватало! Пришлось подбирать различные деревяшки, из которых сооружали подобия дубинок и палиц.

– Не уйти, – сказал подошедший к Ксантиппу Дионек. – Только измотаемся, так что сил на бой не останется. Лучше оставить на вёслах только захваченных карфагенян. Остальные пускай отдохнут. Главное – принять бой во всеоружии и отдохнувшими. Бывало и хуже! Впервой, что ли, драться с превосходящими силами врага? Главное – погибнуть достойно!

– Хорошо, – после минутного раздумья согласился Ксантипп. – Я думаю, ты прав. Боя всё равно не избежать, а Египет ещё далеко. Если мы выдохнемся, то шансов на победу будет значительно меньше.

После принятия этого решения на вёсла посадили только пленных карфагенян. Их было в два раза меньше, чем гребцов, поэтому судно значительно сбавило ход. Как сказал капитан Шем, их должны были догнать часа через четыре, максимум пять. И то только потому, что дул попутный ветер.

Освобождённые гребцы разминали уставшие руки. Клеарид уже принял на себя командование гребцами. Началась раздача оружия.

Вскоре к Ксантиппу подошёл оруженосец Клеарида.

– Господин, – оруженосец был илотом, – с тобой очень хочет поговорить один из гребцов. Он утверждает, что вы знакомы.

– Да? – удивился Ксантипп и пошёл к гребцам.

Он удивился ещё больше, когда увидел того, кто назвался его знакомцем. Это был римский центурион Гай Марций.

– Ого! Какая встреча! – не удержался от возгласа обычно сдержанный спартанец.

– Как забавны выкрутасы Фортуны! – усмехнулся Гай Марций. – Ещё недавно мы были злейшими врагами, теперь вместе будем отражать нападение противника.

– Теперь-то вы точно не забудете меня до конца жизни! – в ответ усмехнулся Ксантипп.

– Я бы и так не забыл. Достаточно уже произошедшего. Странное чувство, но я рад, что мы сейчас будем вместе сражаться с врагом. Больше не хотелось бы находиться в разных лагерях! – центурион говорил искренне.

Это понравилось Ксантиппу. Всю жизнь проведя в занятиях военным ремеслом, он научился уважать достойного противника. Ксантипп крепко пожал протянутую руку римлянина. Радовало ещё и то, что среди гребцов оказалось немало опытных воинов. Шансы на успешный исход возросли.

Кроме Гая Марция, среди гребцов оказалось ещё около двух дюжин пленных римских легионеров.

– Я надеюсь, – сказал Гай Марций, – при успехе, который пока сомнителен, среди нас не будет пленников? Мы сможем считать себя свободными?

– Конечно, – рассмеялся Ксантипп, – при неуспехе тоже. Карфагеняне никого в живых не оставят.

– Ещё бы! – согласился Гай Марций. – Никто не должен узнать, что карфагеняне могут убить своего спасителя. А он ещё и умирать не хочет! Да, свидетели им явно не нужны! Поэтому выбора не остаётся – победить или умереть! Я это уже понял!

– Главное, чтобы поняли другие!

– Поняли или поймут. Да и всё равно – лучше смерть в бою, чем жизнь раба в карфагенском плену! Впрочем, жизнь в любом плену – не мёд! – Гай Марций сделал честную оговорку, вспомнив, что он и его соплеменники особого отдыха военнопленным не предоставляли.

Тем временем военный карфагенский корабль становился всё ближе и ближе. Оттуда уже несколько раз пытались стрелять из баллисты и катапульт, но пока с большим недолётом. Ксантипп приказал зарядить онагр, но стрелять в ответ пока не было смысла.

Ксантипп подозвал Дианека, Феопомпа, Клеарида и Гая Марция, который вошёл в группу командиров. Надо было решить, как действовать дальше.

– Если дадим нас обстреливать, то потеряем большую часть людей ещё до абордажного боя, поэтому предлагаю, как только карфагеняне приблизятся на расстояние выстрела катапульты или баллисты, атаковать их, – Ксантипп разрабатывал план действий, остальные внимательно слушали.

– Они же легко могут увернуться от торгового судна! – высказал сомнение Феопомп.

– Могут, – согласился Ксантипп. – Но не увернутся! Самоуверенность их погубит. Они же считают, что нас мало. Да и само нападение торгового судна на военный корабль будет неожиданным. Силы наши почти равны. У них сорок воинов и сорок матросов, у нас шестьдесят бойцов. Главное – побыстрее схватиться с врагом в абордажном бою!

– Я вынужден буду несколько огорчить вас, – вмешался Гай Марций, – я видел, как грузились воины на то судно. Их было больше восьмидесяти, значит, у них восемьдесят воинов и сорок матросов. Нас в два раза меньше!

– Если брать по уровню подготовки бойцов, то нас даже больше! – рассмеялся Дианек.

– Не стоит недооценивать противника. Мы ведь не на суше, море – не наша стихия. Если будет сильная качка, то мы растеряем половину бойцовских качеств! – серьёзно возразил Ксантипп. – Не привыкли мы сражаться на раскачивающейся палубе, а, судя по тучам и усиливающемуся ветру, качать нас будет!

– Значит, – заключил Клеарид, – не будем ждать, пока волны поднимутся ещё выше, пора атаковать карфагенское судно!

– Если мы в открытую пойдём на них, то они постараются нас просто-напросто протаранить, – сказал Гай Марций, которому довелось в жизни поучаствовать в морских сражениях с пунийцами. – Может, какой-то группе переодеться в карфагенских воинов и матросов, пусть они изобразят нападение на нас. Я с бывшими гребцами спрячусь, и когда суда сцепятся бортами, мы нападём.

– Поверят ли? – с сомнением произнёс Феопомп.

– Могут и поверить, – сказал, раздумывая Ксантипп. – Они же точно не знают, что именно произошло на корабле. Подумают, что их соплеменники вырвались и напали на нас. Да, их больше. Но численное превосходство расслабляет.

– Хотелось бы надеяться, – не очень уверенно высказался Гай Марций.

Ему совсем не хотелось проигрывать, почувствовав снова свободу. Он готов был сражаться, но так, чтобы наверняка победить. Спартанцы были более подготовлены к любому исходу дела. Даже к гибели.

Но оставалось подождать. Теперь уже совсем немного.