Текст книги "Там, куда я ухожу"

– Но вы ведь так и не отправили за решетку того убийцу? – вмешалась с вопросом Рита Румянцева. – Снежного палача.

Даниил посмотрел на нее внимательным взглядом. Ее темно-зеленые глаза горели пламенем.

– Я близок к этому, – только и ответил он.

Рита Румянцева встала из-за стола и направилась в комнату. После себя она оставила треск деревянных шторок на дверном проеме.

– Ей непросто. Уж пойми правильно, Даня, – сказал Румянцев. – Ничего, что я на «ты»?

– Так даже лучше, – попытался улыбнуться Даниил. – Вы раньше все на Севере жили? Давно уехали?

– Да вслед за Гончаровыми, Ромкой и Лизой. Их Витя дружил с Машей. Ну мы отчасти и поэтому рванули вслед за ними, годом позже. Уж думали, что внучата будут, но не судьба. Как-то не сошлись молодые. Да и потом он в столицу уехал, а она тут осталась. Мать все подбивала ее следом за Витей поехать, так Маша упрямая была. Говорила, мол, устала за ним гоняться, да и кто за кем гоняться должен?

Даниил с пониманием кивнул.

– А чем на Севере занимались?

– В аэропорту работал…

Рассказ Румянцева прервала вошедшая на кухню Рита. В руках она держала письмо.

Не сказав ни слова, она протянула конверт Даниилу и села за стол. Взяла сушку из пиалы с восточным узором и облизала ее. Именно облизала.

Даниил осмотрел конверт. Две почтовые марки. Письмо отправлено Марией Румянцевой из Краснодара. Получатель – Михаил Румянцев.

Внутри находился листок бумаги, сложенный пополам. Даниил развернул его и прочитал:

Ее больше нет. Живи с этим.

– Но почему вы не сообщили в милицию? – спросил он. – Это важная улика.

– Потому что было два одинаковых письма, – объяснил Румянцев. – Одно мне. Одно жене. Мы отдали то, которое было адресовано Рите. В милиции проверили отпечатки. Ничего. Взялись за почерк. Сергей Шаумян вне подозрения. С почерком застреленного подозреваемого – Давыдова – тоже сравнили. Никаких совпадений. Отправлено через почтовый ящик в Краснодаре. Как мы и думали, никакого продвижения в деле не случилось.

Даниил тяжело выдохнул.

– Где, говорите, находится магазин Шаумяна?

13.

Даниил прошелся по улице Гвардейской, мимо храма, судя по всему, недавно отстроенного. Белые стены, арочные окна и переливающиеся в свете полуденного солнца купола резко контрастировали с окружавшей храм обыденностью южной глубинки; ее неровными, как зубы алкаша, заборами, потрескавшимся на крышах шифером и облупившейся краской.

Мимо шлепали в шортах и майках молодые парни. Все с короткими стрижками, с рубленными чертами лиц. Женщина средних лет, в джинсах с блестками и слишком коротком топике, боролась с замком железной двери, создавая шум на всю округу. Сельский котяра, до неприличия жирный, пустился наутек, завидев вырвавшуюся на свободу хозяйскую псину.

Магазин, принадлежавший Сергею Шаумяну, встречал незамысловатой вывеской с надписью «Продукты». Внутри было прохладно – кондиционер справлялся со своей работой без лишнего шума. За прилавком сидела молодая девушка с южными чертами лица и слишком уж лукавым взглядом. Она, судя по всему, работать была не особо настроена. Оглядела Даниила с ног до головы и не произнесла ни слова.

– Пачку Chesterfield синих, – сказал Даниил.

Девушка нехотя поднялась и прошла к другой части прилавка. Покопалась в ящиках. Выудила привычную Даниилу пачку сигарет и, вернувшись, положила ее на прилавок рядом с кассовым аппаратом.

– Тридцать.

Даниил протянул купюру, дождался сдачи. Посмотрел в ее жгучие карие глаза.

– А Серега сейчас на месте? – спросил он как бы между делом.

– Какой Серега? – без лишних эмоций спросила девушка.

– Да ты прикалываешься? Хозяин этого барака, блин. Я его кореш старый. Думал, вдруг он тут где-нибудь.

Девушка повела бровью.

– Ну так кореша обычно в курсе, что по воскресеньям он в Туапсе, – сказала она.

Даниил кивнул. Подкинул пачку сигарет, словил ее. Развернулся и направился к выходу из магазина.

– В «Орхидее», – добавила девушка, когда он уже одной ногой переступил порог.

Даниил кивнул ей в знак благодарности. Улыбнулся. Она ответила ему все тем же лукавым взглядом.

***

К двум часам дня Даниил добрался до площади перед железнодорожным вокзалом города Туапсе. Спрятавшись в тени дерева, он медленно смаковал сигарету и наблюдал за хаотичным движением туристов с неподъемными сумками, спешивших на поезда. Взрывались сигналы автомобилей, вслед за ними ворчали водители, высунувшись в открытые окна. Воздух был слишком тяжелым. Тяжелым был запах, тянувшийся жирным шлейфом от ларька с чебуреками.

Старшего следователя капитана юстиции Александра Токарева не пришлось долго ждать. Его темно-вишневый Chevrolet Lanos остановился прямо перед Даниилом. Сам водитель, не заглушив двигатель, вышел из машины. Одернув ворот белой рубашки с закатанными рукавами – мокрые пятна на подмышках, похожа на парус, – он подошел к Даниилу и протянул ему руку.

– Будем знакомы.

Телефон Токарева Даниил переписал из ежедневника Румянцева. Разумеется, с разрешения самого Румянцева. Дело оставалось за малым: позвонить, представиться, договориться, встретиться. Ну а там – дело техники.

– Поехали к набережной, Некрасов, – предложил следователь. – Тут шумно, да и дышать нечем.

– Далеко? – насторожился Даниил.

– Да брось ты! За пару минут долетим.

На деле получилось минут десять. Помешал затор на первом же перекрестке. Но у Токарева в машине работал кондиционер, играла музыка – в общем, было уютно, так что Даниилу и выходить не хотелось. Да и поговорить можно было в пути. Хотелось уже поскорее закончить с вопросами и ответами.

– Я так понял, тебя убийство той девушки в Ивановском интересует? – виляя между машинами на перекрестке, начал Токарев. – Сразу же хочу понять: что тебе на самом деле нужно? Только без дураков давай! Все свои.

Даниил кивнул.

– Просто хочу разобраться. Я знаком с ее родителями. Остановился тут рядом. Люди убиты горем. Надо же как-то поучаствовать.

– Ну а как иначе? Когда близкий человек умирает – не дай бог, дочь, – и горем одним не отделаешься. Ты ведь и сам, поди, такого навидался. Люди по-настоящему с ума сходят, – Токарев поднял указательный палец. – Но это не значит, что нужно винить всех вокруг. Заговоры искать. Такое подходит для журналюг вроде этого Молохова, в рот я его… В конце концов, девушку уже не вернуть с того света.

– Так Молохов наврал в своей статье?

Следователь раскатисто усмехнулся. Вообще, выглядел он довольно просто и открыто: большие серые глаза, высокий лоб, обрамленный плавными залысинами. Коротко стрижен, чуть небрит. Типичная такая ментовская морда, как сказал бы один старый знакомый Даниила из Ильинска.

– А ты читал, да? Ну конечно, надо было ему трагедию развернуть! Его работой даже родители Румянцевой недовольны остались. Странный он, этот Молохов. Я раньше с ним не сталкивался, а как столкнулся, так в морду плюнуть захотелось. И не то чтобы карикатурный урод какой-то. Просто… не пришелся он мне по душе, что б его!

– Так о чем наврал Молохов?

Токарев отвлекся на дорогу. Сделал вид, ведь после перекрестка дорога была свободной. Выиграл себе немного времени.

– Да не наврал он, если уж разобраться, – ответил следователь спустя какое-то время. – Просто выкрутил все так, что кажется, будто рука руку моет, и Шаумяна все покрывают. Я не скажу, что этот Сергей прям божий одуванчик. Армяне – они и в Африке… армяне. Но не тот он человек, который станет девчонку из ревности убивать.

– И не тот, который письма родителям станет отсылать, верно?

Токарев окинул собеседника внимательным взглядом.

– Я смотрю, ты глубоко копнул, – он помедлил. – Да, в этом письме как раз и загвоздка. Если это не проделки какого-то идиота-шутника, ты мы имеем дело с настоящим психом. Единственный подозреваемый, который у нас был, застрелен при задержании. Ну ты и сам читал, думаю. Падла. Вскинул травмат, ну и получил пулю в грудь. Разбирательств – на полгода вперед. Но я не о том. Все это было до письма, в рот его! И родня Румянцевой, само собой, продолжает грешить на Шаумяна.

Токарев проехал мимо площади с фонтанами, припарковал машину у дороги. Набережная находилась по левую руку, за железнодорожными путями.

– Ты как, мороженого не желаешь? – спросил, выходя из машины, Токарев. – Я бы заточил пломбира.

Даниил покачал головой, доставая из кармана джинсов смятую пачку сигарет.

– Ну и зря…

Мобильник Токарева – старая раскладушка, лежавшая в нагрудном кармане рубашки – разразился полифонической мелодией. Следователь посмотрел на маленький экранчик. Сбросил вызов.

– Может, пивка для рывка? – спросил он Даниила, убирая телефон обратно в карман. – Тут хорошее разливное рядом. Нет? Ну как хочешь.

– В общем, Молохов в своей статейке не упоминает одну очень важную деталь. С двадцатого по двадцать восьмое июля Сергей Шаумян в селе Ивановское не находился. Почему? Да потому что уезжал в Ростов-на-Дону к бывшей жене, да еще в Воронеж по делам мотался, – продолжал рассказывать Токарев, поедая мороженное в шоколадной глазури, когда они с Даниилом находились на набережной.

У причала стоял длинный сухогруз, краснобокий, с резкой надписью на иностранном языке, какой-то слишком уж напряженный на фоне размеренности приморского городка. Даниил смотрел на него, докуривая сигарету, и пытался понять, что на самом деле рассказывает ему следователь: правду, но слишком уж явно и с нездоровым энтузиазмом, либо ложь, и вроде как даже слишком правдивую.

– Проверяли? – вставил для проформы Даниил.

– Конечно. Билеты сохранились.

– А что случилось с тем бедолагой следователем? Фамилию его не помню… – притворился Даниил.

– Глушко, – резко подхватил Токарев. – Его звали Глушко. И что случилось, то случилось.

Он развернулся к Даниилу.

– Слушай, ты так вопросы ставишь, как будто подкопаться хочешь? Думаешь, я тебе это по доброте душевной выкладываю, м?! Просто, чтобы неловкое молчание не словить? Ты сейчас наслушайся вдоволь страшных историй, а потом поезжай обратно, да отдыхай в свое удовольствие, ясно? Без обиняков, тут и без тебя ментов хватает.

Даниил усмехнулся.

– Да я ведь просто спросил… – начал он.

– А я тебе просто ответил! – грубо сказал Токарев. – Мой тебе совет: поезжай к семье той девушки, и успокой их, как можешь. Скажи, что, так и так, ничего подозрительного. И харэ уже лезть в это дело. Ее старики ведь на тебя полагаться начнут, а там недолго до того, что и требовать станут. Ты же мент, ты же сведущий в этих делах. Так ведь, да? – Токарев помедлил. Выдохнул. – В общем, Дань, ты вроде парень ничего. Наслаждайся отпуском. Погода в этом году… без сюрпризов.

Даниил посмотрел на сигарету, дотлевшую до фильтра. Хотел было пульнуть ее в море, да только посмотрел на волны, на горизонт. Перевел взгляд на Токарева. Ощутил желание запустить бычок ему прямо в морду.

– У того следователя жена и ребенок остались, так? – не скрывая презрения, задал вопрос Даниил. – Уже виделся с ними? В глаза посмотрел?

– Ты на что намекаешь?! – рассвирепел Токарев и, сжав кулаки, направился прямиком на Даниила. Мороженное стекало с его набитых костяшек.

Даниил сделал шаг назад, готовый в любой момент дать отпор. Он почувствовал, как напряглись мышцы, буквально задеревенели, как это обычно и бывает в моменты опасности.

– Почему время смерти сдвинули? Кому это было выгодно?

Токарев остановился. Казалось, ухватил взглядом пылающих серых глаз Даниила за грудки.

– Спецы, мать их так, напортачили! – прорычал он. Вдруг нервно усмехнулся и резко рванул на Даниила. По-настоящему схватил его за грудки. – Еще вопросы будут? Нет?! Тогда пошел к чертовой матери, мусор!

Высказав это, следователь отпустил Даниила. Почти что толкнул. Смачно харкнув, направился в сторону припаркованной машины.

Даниил посмотрел ему вслед. Посмотрел на свою перепачканную мороженным рубашку. Выругался.

Бурной реакции Токарева на слова о погибшем коллеге ему было недостаточно для каких-либо выводов. Даниил просто в очередной раз стал занозой в заднице. Неважно, в глазах рядового гражданина, или коллеги. Пусть и так! Зато телефон Токарева теперь был у него в кармане. Все прошло как по маслу. Сукин сын никому не сможет позвонить.

Увидев Токарева на площади у вокзала, Даниил сразу предположил, как следователь отреагирует на открытые обвинения. Такие не поскупятся применить силу. Так что, воспользовавшись моментом, Даниил уперся одной рукой в грудь следователя и ловким движением выудил мобильник.

Но куда важнее было то, что Токарев станет делать дальше. Поедет ли в «Орхидею»? Ведь именно там сейчас находится Шаумян. И все кореша знают, где он находится по воскресеньям. Так сказала девушка в сельском магазине.

Доверяй, но проверяй. Прежде чем отправиться на встречу со следователем, Даниил посетил ресторан «Орхидея». Зашел выпить кофе. Очень даже неплохого кофе, но с зубастым ценником. Он видел там Шаумяна в окружении каких-то мужчин кавказской внешности и девушек внешности «податливой». Выпивка, закуска. Громкая музыка. Судя по всему, они засели там до позднего вечера.

Когда темно-вишневый «ланос» скрылся из виду, Даниил вышел на дорогу и принялся ловить машину. Это оказалось несложно – первый же автомобиль сбавил скорость и резко дал вправо.

Притормозив, молодой паренек за рулем белой «девятки» махнул ему, мол, запрыгивай.

– Поехали перекусить, шеф, – с каким-то пугающим весельем в голосе сказал Даниил. Хлопнул дверью. – Деньгами не обижу.

Паренек за рулем кивнул. Включил первую передачу, резко крутанул руль. Даниил хотел было назвать адрес, но тут его мобильник завибрировал в кармане.

14.

На семидесятой параллели ближе к полуночи небо затянулось тяжелыми тучами. Пошел снег. Мелкий такой, колючий. Температура воздуха около нуля, и это двадцать четвертого августа. Родившегося в Заполярье Валеру Легкого, как и большинство других жителей приморского городка, это нисколько не удивляло.

Удивляло лишь то, что столь мелкие снежинки превращались в столь крупные капли. Даже куртка заметно отяжелела, и он это почувствовал, когда, захлопнув за собой дверь, остановился в прихожей с телефоном в руке. Высчитал время по Москве, прежде чем позвонить старшему коллеге.

– Даниил Сергеич, – сказал он, и через секунду услышал собственный голос. Привычная задержка. – Это Легкий. Да… Непросто твой номер оказалось раздобыть. Пришлось твоего приятеля Егора Патрушева потрясти немного.

Разговаривая, он стягивал с себя ботинки. Свежая грязь едва выглядывала из-под подошвы.

– Дело вот в чем. Я на днях заходил к Маркову, по поводу его заявления. Да. Он показал мне письмо… Странное дело. Оно было отправлено Дарьей Щегловой, по словам Маркова вроде бы пропавшей. Да, я помню, что она живет под Воронежем. Но в самом письме была записка странного содержания.

Валера начал стягивать с себя куртку, но остановился.

– Откуда ты знаешь, что там было написано?

Выслушал короткое объяснение Некрасова. Нахмурился.

– В общем, вчера утром я связался с местным отделом. Объяснил всю ситуацию. Там мне пообещали, что направят по месту жительства Щегловой участкового, – Валера помедлил и невольно выслушал свой собственный голос. – И сегодня поступил обратный звонок. В квартире был найден труп.

Валера вспомнил недавний разговор с Воронежем. Вспомнил, как отчетливо вырисовался перед ним силуэт прикованной пластиковыми наручниками к металлической кровати пожилой женщины. С кляпом во рту. Запястья и лодыжки были изрезаны до самого мяса – так женщина всеми силами пыталась выбраться из смертельной ловушки. Пластик все глубже впивался в кожу, буквально врастал в тело.

Но боль была наименьшим злом в этой истории. Рядом с кроватью стоял стакан с водой. Дарья Щеглова мучилась от смертельной жажды, когда рядом с ней спасение принимало вполне естественную и ясную форму. Надежда. То, что отравляет душу.

– Спецы утверждают, что с момента смерти прошло не меньше трех недель. А то и месяц. Соседи жаловались на неприятный запах, думали, что это мусоропровод засорился. Но никому даже в голову не пришло, что за стеной…

Валера тяжело выдохнул. Вновь услышал самого себя. Посмотрел на собственное отражение в зеркале. Будто разговаривал сам с собой.

Некрасов молчал. Валера слышал шум двигателя. Подумал, что капитан сейчас, наверное, наслаждается отпуском со своей красавицей Алиной, и что ему совсем не хочется слушать про истерзанную женщину. Выругался про себя.

– Ее организм был сильно истощен. Скорее всего, она оставалась прикованной не меньше недели. В итоге не выдержало сердце, – продолжил Валера, закуривая сигарету. Он помедлил. – Каким уродом нужно быть, чтобы такое совершить? Я не понимаю…

Он понимал лишь одно: ему просто хотелось выговориться. Объективных причин звонить Даниилу у него не было.

– Ты извини, что я… Да. Все нормально. Просто… сложно думать об этом, когда живешь в другой части страны и никак не можешь повлиять…

Даниил как-то резко оборвал разговор. Сказал, что перезвонит. «Наверное, осточертело слушать мое нытье, – подумал Валера. – Лучше уж лечь спать. Утро вечера мудренее».

Но спать он лег не сразу. Поначалу, опрокинув сто грамм, долго всматривался в экран телевизора, словно искал ответы на мучившие его вопросы. За окном важничала немая ночь – никаких намеков на звезды.

Стоя под душем, он все пытался понять, почему перед тем, как закончить разговор, Некрасов произнес то, что произнес. То же самое, что было в письме. Да, именно так он сказал. Валере даже показалось, что он ослышался, но, остужая голову под прохладной водой, действительность воспринималась все более и более ясно.

Некрасов не отдыхает. И едет он явно не за фруктами на рынок, и не на пляж.

15.

– Я перезвоню, – сказал Даниил и прервал разговор, когда белая «девятка» проехала по узкой дороге мимо ресторана «Орхидея».

Он попросил водителя проехать чуть вперед и остановиться. Хотел дать парню сотку, но тот только махнул рукой, мол, не нужно. Ох уж это южное гостеприимство.

На парковке перед рестораном стояло несколько машин. Темно-вишневого «ланоса» среди них не было. Даниил подумал было, что облажался, и что Токарев на самом деле никак не связан с Шаумяном. Но, проверив контакты в записной книжке телефона, можно было найти подтверждение обратному. Некто, записанный как Серж, был слишком уж частым телефонным собеседником. Совпадение? Едва ли.

Даниил решил подождать немного. Перешел дорогу, и по пешеходному мосту, переброшенному через речку Паук, отошел от парковки на приличное расстояние. Так, чтобы его не смог заметить Токарев. Взял в ближайшем киоске бутылку минеральной воды и сел за столик в тени широкополого зонта.

Взглянул на наручные часы. Без пятнадцати три. Подумал, что стоит позвонить Алине и предупредить, что, возможно, задержится. Но как объяснить это? Все отлично, дорогая. Слежу за передвижениями коррумпированного следака. Еще водичку попиваю и смотрю по сторонам. Девчонки в коротких юбчонках. Музычка играет.

Отбросив ненужные мысли в сторону, Даниил задумался над тем, что услышал от Валеры Легкого по телефону. Получалось очень даже складно: два жестоких убийства, письма, и в обоих случаях Шаумян был где-то рядом. Токарев сам сказал, что он двадцатого июля уехал в Ростов, да и в Воронеже был – билеты сохранились. Кто там знает наверняка, в каких числах он на самом деле побывал в Воронеже? Ведь можно и на автобусе доехать, не так уж долго получается. В любом случае, это конец июля. Как раз тогда, предположительно, преступник издевался над погибшей Дарьей Щегловой.

У Даниила кровь в жилах стыла, когда он думал о том, что выпало на долю бедной женщины. И еще краешком души жалел Валеру. Парню явно было не по себе – это ощущалось даже в телефонном разговоре при паршивой связи.

Изучив данные в телефоне Токарева и не найдя ничего стоящего (кроме входящих и исходящих звонков Шаумяну), Даниил выключил телефон и вынул симку. Посмотрел в сторону парковки.

Чего он больше всего не любил в своей работе – так это проводить слежку. Изматывающие часы, когда мысли роются в голове, подобно муравьям. Ощущение, будто сходишь с ума. Как будто сумасшествие передалось ему от Ольги в то время, когда они жили вместе.

Даниила раздражало, что он в последнее время все чаще и чаще вспоминал Ольгу. По поводу, и без повода тоже. Окружавшие его люди, будто сговорившись, напоминали о ней. Даже девушка, присевшая за соседний столик, читала дебютную (и пока единственную) книгу Ольги Некрасовой под названием «Там, где меня нет». Правдивая история любви и предательства.

Место действия – северный приморский городок, название которого так ни разу и не упоминается. На побережье находят полуистлевшие останки мужчины. К делу подключается старший лейтенант милиции. Он вернулся в родной город спустя двадцать лет вместе со своей женой. Причины не столь ясны. Последствия действий – непредсказуемы. Предательство наказуемо.

Даниила бесило, что Ольга так нагло выставила напоказ все его минусы. Заодно и свои минусы предъявила, если уж оставаться до конца честным. Что заставило ее так поступить?

Она была безумна, но не настолько. Яд плескался в ней, порой выливаясь за края, но с этим можно было жить. Потом яд стал обжигать. Развод был единственным возможным выходом. Но действительно ли это так? Даниил уже не знал. Раньше ему казалось, что все правильно, что так и должно было случиться. Рано или поздно они все равно разошлись бы. Все шло к этому. Но чем глубже он погружался в свои мысли, тем туманнее становилась эта самая «правильность».

С недавних пор Даниил стал полагать, что Ольга все еще мстила ему. Медленно, но верно продолжала рвать рану на его теле. Раньше он и подумать не мог, что она способна на такую жестокость. Но что, если он сам виноват в этом? Виноват в том, что был лжецом и обманщиком столь долгое время. Виноват в том, что сделал ее такой…

Подъехавший к ресторану темно-вишневый седан вырвал Даниила из низкой облачности мыслей. Он хватанул горячий воздух полной грудью. Сердце забилось быстрее. Как будто провалился в послеобеденный сон, столь манящий при смене часовых поясов, и резко проснулся.

Токарев с размаху хлопнул дверью машины и направился в ресторан.

Даниил выждал немного. Встал из-за столика и направился к пешеходному мосту. Шел не останавливаясь, ведь понимал: если остановится хотя бы на секунду, то передумает; поддастся логике, как и положено нормальному взрослому мужику.

«Нормальный взрослый мужик выбирает отдых с женщиной, которую любит, – подумал Даниил. – Выбирает мягкую кровать. Секс. Вкусную жирную пищу, несмотря на разговоры про холестерин и прочее дерьмо. Выбирает отпуск в конце августа, когда можно отключиться от мыслей о работе и вообще ото всех мыслей. Сука! Почему же я перелезаю через этот чертов забор? Для чего?! Чтобы пронаблюдать за встречей нечистого на руку следователя с подозреваемым по делу об убийстве? Для чего? Да и Шаумян даже не подозреваемый! Что ты им предъявишь, Даня? Ты не при исполнении. Не вооружен…»

Преодолев забор, отделявший пешеходную зону от территории гостиничного комплекса рядом с рестораном, Даниил осмотрелся. Камер наблюдения он не заметил, и все же не был до конца уверен, что за его перемещениями не следит бравый охранник из какого-нибудь ЧОП «Гермес», или как там их любят называть? «Колокольчик»? Почему бы не назвать охранное предприятие именно так?

Даниил осознавал, что в голове его стремительным потоком проносится бред, но ничего не мог с собой поделать. Стало как-то до смешного нервно, когда он добрался до боковой стены ресторана. Одноэтажное здание, внешне ничем не примечательное, как и большинство зданий в Туапсе. За углом был расположен вход для персонала, так что риск оказаться замеченным оставался высок.

Вытянутое прямоугольное окно, которое Даниил приметил во время своего визита в «Орхидею», располагалось значительно выше уровня глаз. Чтобы заглянуть через него в зал ресторана, Даниилу пришлось воспользоваться деревянным ящиком, достаточно хлипким, но и достаточно высоким, если поставить его на бок.

Встав на ящик, Даниил задержал дыхание и, подняв руки, вцепился пальцами в железный карниз. Так он оказался глазами на уровне окна и увидел зал ресторана. Большой стол, за которым, как и прежде, сидел Шаумян и другие личности. К ним прибавился Токарев.

Не скрывая эмоций, следователь что-то объяснял Шаумяну. Тот смеялся, тиская бабу в дешевом леопардовом топике и дырявых джинсах. Присутствовавшие за столом мужчины пили вино и коньяк. Играли роли бандитов средней руки. Пережитки «девяностых».

Солнце уже переметнулось на запад, так что свет не должен был помешать Даниилу сделать пару относительно четких снимков на телефон. Осталось лишь аккуратно залезть в карман…

Даниил опустил левую руку. Правой еще крепче вцепился в карниз. Ящик под ногами едва заметно пошатнулся. Ничего. Полдела сделано.

Взглянув на экран телефона, Даниил выругался. Черный прямоугольник. Никак не реагирует – хоть со всей силы вдавливай мелкие кнопочки. «Динозавр» окончательно разрядился, потому что Даниил отдал свою зарядку Алине, а сам заряжался какими-то урывками, максимум по пятнадцать минут в день. Потрепанному аккумулятору это не понравилось. Как результат – полный провал.

Оставаясь в крайне неудобном положении, Даниил смотрел в окно и пытался понять, что же ему делать дальше. Токарев к тому времени уже закончил говорить, и Шаумян теперь спокойно объяснял ему что-то. По всей видимости, как поступить с ментом-прилипалой.

Вдруг Даниила осенило. Ведь у него в другом кармане телефон Токарева. Камера там, скорее всего, самая отвратительная по качеству съемки, но ведь попробовать стоит!

Даниил опустил «динозавра» в карман, а затем потянулся за телефоном Токарева. Неудобно, конечно, но вполне возможно. Даниил поблагодарил себя за то, что не брезговал растяжкой в тренажерном зале. Почувствовал гладкий корпус «раскладушки» и выудил ее из кармана. Раскрыл. Нажал на кнопку включения. Всего десяток секунд, и фото будет сделано.

Вдруг он услышал скрип. Так скрипят несмазанные дверные петли. Звук раздавался справа – как раз со стороны входа для персонала.

Голоса. Две женщины. Разговор на русском, но с явным акцентом.

Даниил задержал дыхание. Почувствовал, как пот проступил на лбу и шустрыми каплями устремился к бровям. Он пытался не двигаться, но устоять ровно на деревянном ящике, да еще и на одеревеневших ногах, оказалось задачей отнюдь не простой.

Сколько по времени длится перекур? Когда коллеги выходят во время перерыва зарядиться новой дозой никотина, как долго могут длиться их разговоры о том, как прошла вчерашняя смена, или о том, что начальник в очередной раз зажал оклад за первую половину месяца? Даниил мог лишь молиться о том, что курящие женщины за углом – не болтушки, коих еще поискать.

Он перевел взгляд на окно. Токарев запрокидывал в себя стопку. Шаумян поднялся из-за стола и направился вглубь ресторана. Выпал из поля зрения! Черт! Не хватало, чтобы он вышел во двор и наткнулся на мужика, подглядывающего за ним в окно!

Капли пота просочились сквозь брови и достигли век. Правый глаз защипало. Не было бы телефона в левой руке – можно было бы смахнуть соленую слезу. Да и правая рука уже устала. Поменять бы ее. Дать отдохнуть.

По ощущениям Даниила, прошла уже целая вечность. Но если бы он взглянул на часы, то узнал, что простоял недвижимый всего лишь две минуты. Не так много. Даже для перекура.

Но вот хлопнула дверь. Да и разговоры прекратились. Похоже, у работников много забот – богатый стол, щедрые на чаевые гости. Ну и отлично!

Даниил включил камеру телефона. Направил ее на окно. Вгляделся в изображение. Неплохо. Осталось дождаться, пока вернется Шаумян. Ну что он там телится?

Правая рука затекла так, что уже даже боль не чувствовалась. Лишь глухие уколы микроскопическими иголками. И пот ручьями по лицу. Будто выпитая прежде бутылка воды разом вышла из тела.

Шаумян вернулся через полминуты. Сел за стол. Налил себе выпить. Предложил Токареву и остальным. Разливающая рука. Улыбнись, придурок!

Даниил на всякий случай сделал несколько снимков. Сделав дело, наконец-то разжал пальцы правой руки, уже как будто сросшиеся с карнизом. Он был готов спрыгнуть.

Взглянув в правую сторону, он увидел стоящую с сигаретой в зубах женщину в белом фартуке, чуть перепачканном. Казалось, что и лицо ее было перепачкано, но это так исказилось оно в удивлении. Так пали тени.

Так упал Даниил.

Ящику нужно отдать должное – он сослужил хорошую службу. Если бы Даниилу не захотелось как можно скорее спуститься, не случилось бы падения. Не случилось бы болезненной встречи спины и земли, едва поросшей травой. Не было бы мгновенного гула, распространившегося по всему телу. Гула, медленно превратившегося в боль.

Женщина все продолжала наблюдать за Даниилом, пока он поднимался с земли, чуть покачиваясь. Он натянуто улыбнулся ей, махнул рукой. Сделал пару шагов назад. А после рванул со всех ног к забору.

Упав с забора и неплохо приложившись плечом, Даниил быстро поднялся и побежал по улице. Подальше от «Орхидеи».

Он не чувствовал, как стал задыхаться, преодолев в быстром темпе метров триста, пока не остановился. Посмотрев назад, ощутил, как мало воздуха осталось, и как высок риск того, что он сейчас упадет в обморок прямо посреди улицы. Тошно было даже подумать, что так у него с легкостью «угонят» телефон со снимками Шаумяна и Токарева.

Отдышался. Ощутил, как замедлилось сердцебиение. И пусть рубашка неприятно липла к спине, простреливаемой острой болью – все самое страшное было позади. Еще немного отдышаться, словить машину – и на вокзал. Там сесть на ближайшую электричку, и уже через час оказаться в гостевом доме. Встать под душ. Смыть с себя этот чертов день.

16.

Электричка двигалась медленнее обычного. Так, по крайней мере, казалось Даниилу. Свет уходившего в закат солнца был будто приглушен; наводил его на мысли о номере отеля «на час», о белых простынях и томном ожидании, когда любовница выйдет из душа, чтобы предаться сексуальному забвению.

Животные, обреченные на вечные муки из-за слишком развитой, слишком сложной психики. Мы движемся туда, где чувствуем напряжение, надрыв. Тогда, когда нам этого хочется. Порой ругаем себя, ощущая последствия.

Чем дальше поезд уносил Даниила от Туапсе, тем отчетливее он понимал, что прокололся. Неважно, что удалось скрыться из города – побережье слишком маленькое, и Шаумяну в паре со старшим следователем несложно будет найти адрес его временного пристанища.

«Искать они станут, – продолжал размышлять Даниил. – Та девушка в грязном фартуке с вероятностью в девяносто процентов рассказала Шаумяну о том, что видела. Несложно сложить дважды два. В городе появляется некий мент, который всячески сует нос не в свое дело. А что с такими делают? Что бы ты сделал с таким, Даниил?»