Текст книги "Дух свободы"

– Давайте мы не будем это обсуждать, – предложил Руслан, – а то злит же…

– Злит, – согласился Сергей, хотя ему очень хотелось рассказать все о взрывах, о стрельбе, о водометах, которыми тонкой струей сбивают с ног, о том, что именно так сбили Витю, пригвоздив его к стене, по сути, расстреляли водой, а потом еще и налетели впятером, о том, что не броситься за ним было не просто сложно, а физически больно и еще много о чем еще, но Руслан был прав: все это злит только больше, а злиться никак нельзя.

– Нас много, – напомнил Руслан, выходя со двора обратно на улицу.

– О, парни! – внезапно подлетел к ним парень в черном. – Не скучаете по битвам?

– Дим, ты идиот или что? – спросил у него Руслан.

– Весело же было…

– Точно идиот, – отмахнулся от него Руслан и даже не позвал пойти с ними, только когда Дима оказался позади, добавил: – Не понимаю я этих «игрунов».

– Ладно тебе, идиоты есть везде, на нашей стороне тоже, – отмахнулся Сергей.

Кирилл даже идти рядом с ребятами не смог, настолько он почувствовал себя каким-то лишним, будто действительно отсутствовал слишком долго и знакомые вдруг стали незнакомцами. Он только думал, глядя на парней, которые снова обсуждали новости, о забастовках, о митинге на площади, куда людей свезли, а еще об общих знакомых, которых Кирилл не знал, а он почти потерянный плелся за парнями, пока мимо не пролетела невысокая девушка в белых шортах и майке, поверх которой был повязан бело-красно-белый флаг и обняла обоих парней, едва не запрыгнула на них.

– Тьфу, Катька! – возмутился Сергей. – Я же почти кирпичей наложил.

Девчонка, совсем юная на вид, поцеловала сначала Сергея в щеку, потом Руслана и завернулась в флаг.

– Смотрите, что я сделала! – сказала она, ворочаясь. – Он льняной, сейчас в жару так приятно в него заворачиваться!

– Круто, у нас будет два флага, – одобрительно сказал Сергей, а потом представил: – Кать, это Кирилл, мой хороший друг. Кирилл, это Катька, ей есть восемнадцать, но ее уже забил Витька, так что ни-ни.

Катя рассмеялась и быстро подобрала кучерявые русые волосы, чтобы завязать белой резинкой в узел, при этом видно было, что резинку она просто всунула в самодельный белый чехольчик, а теперь старательно улыбается, хотя голубые глаза остаются печальными.

– Ты у Вити была? – спросил Руслан.

– Да, он большой молодец, держится, заявление написал. Наши[28]28
  Имеются в виду юристы защитных инициатив, которые возникли вокруг протестующих.


[Закрыть] юристы у него были, медики тоже молодцы, очень помогают. Мы решили верить в лучшее.

– Ну и правильно, – сказал Сергей, хотя видно было, что говорить об этом всем ему действительно тяжело, но Катю, что едва доставала ему до плеча, он как-то по-братски приобнял, но тут же дурашливо указал в сторону проспекта. – Вперед, к победе! Кирюха, ты сейчас увидишь такое…

Он как-то странно, весело улыбнулся и ускорился, чтобы мимо БНТУ[29]29
  Белорусский национальный технический университет, главный корпус которого расположен на проспекте Независимости.


[Закрыть] выйти к кинотеатру «Октябрь», а там прямо у лестницы остановился, чтобы набрать Артура, потому что подходить ближе к проспекту не стоило, там уже гудела толпа. Люди шагали по обе стороны от дороги, размахивая цветами и флагами, а машины гудели так, что возле дороги едва ли что-то услышишь.

– Вы где? – спросил Сергей в телефон, а потом долго ждал ответа, потому что по ту сторону связи искали наушники, чтобы хоть что-то слышать, и вопрос пришлось повторять еще раз. – Да, мы у Октября, а вы? Скоро будете на другой стороне? Отлично! Мы тогда у выхода из метро будем вас ждать.

Катя развернула флаг, подняла его за углы над головой и быстро зашагала в сторону толпы, а ей махали самые разные люди: девочка, сидевшая на шее у своего отца, какой-то парень показал два пальца[30]30
  Один из символов объединенного штаба альтернативных кандидатов: Виктора Бабарико, Светланы Тихановской (Важно! Она не планировала быть кандидатом, но решила им стать после ареста ее мужа, в некотором смысле это тоже был протест), Валерия Цепкало. Символов три: сердце, кулак и два пальца (соответственно кандидатам), но показывать два пальца проще всего, поэтому это самый распространенный способ приветствия в протестном движении. От более глубокого толкования этого жеста я воздержусь, потому что оно неоднозначно и классически называть его «викторией» не буду, чтобы не сглазить.


[Закрыть], группа девушек с цветами радостно помахала, какой-то брутальный байкер в кожаном жилете с повязанными ленточками на запястье показал кулак, но не с угрозой, а с такой поддержкой, словно заявлял, что вместе мы непобедимы. Мужчины в возрасте и пожилые женщины тоже были в этом потоке, хоть и активничали меньше молодых, чаще просто несли цветы или плакаты, зато охотно кричали «уходи» со всей толпой.

– Кать, не убегай, – строго сказал Руслан. – Вообще держись меня, а то мало ли.

– Да, прости, – тут же сказала девушка и снова накинула флаг на плечи.

С частью людей, почти толпой, они спустились в переход, сливаясь с потоком людей, выходящим из метро, в таких же светлых одеждах с флагами, цветами, шарами и плакатами и все как один приветствовали друг друга. Катя всем махала. Руслан сдержанно кивал, а Сергей то пальцы показывал, то говорил проходящему:

– Жыве Беларусь[31]31
  Живет Беларусь, если переводить буквально с белорусского языка. Один из основных белорусскоязычных лозунгов протеста.


[Закрыть].

– Жыве, – отвечали ему.

– Круто, да? – спросил Сергей у Кирилла, внезапно как раньше хлопнув его по плечу. Иногда эта привычка ляпнуть рукой, еще и с силой Кирилла раздражала, а теперь даже легче стало от того, что в толпе вдруг появился хорошо знакомый оболтус Серега, который, казалось, не способен повзрослеть никогда.

– Я не думал, что народа так много, – признался Кирилл.

– Это еще не много, – сказал Сергей и первым поднялся наверх. Только выход из метро с другой стороны располагался совсем не так. Оттуда было куда удобней посмотреть на проспект, заполненный в обе стороны людьми. – И это еще не все, это лишь часть НАС!

Ждать на солнце оказалось неудобно, пришлось, отойти чуть в сторону в тень деревьев.

– Так это, что там с крышей? Починили? – спросил Сергей весело уже в тени.

– Да, но зато тут у кого-то крыша совсем потекла…

– Не бойся называть имя Волан-де-Морта[32]32
  Одна их шуток о президенте, дескать, он тот, кого нельзя называть, а многим, по их словам, это делать просто неприятно. Сам Волан-де-Морт – персонаж саги о Гарри Поттере, если кто-то не знает.


[Закрыть]!

– О! А Ермошина[33]33
  Лидия Михайловна Ермошина – председатель Центральной избирательной комиссии.


[Закрыть] тогда Нагайна[34]34
  В некотором роде ближайший помощник Волан-де-Морта.


[Закрыть]? – весело спросила Катя.

– Определенно! – согласился Сергей и снова ударил Кирилла кулаком в плечо. – Ты это привыкай. Шуток будет много и большая часть из них тупые, как…

– Тссс, – со смехом перебил его Руслан.

– Короче, просто тупые, – рассмеялся Сергей.

– Просто смех побеждает страх, – призналась Катя и достала телефон. – Надо сделать пару кадров, а лучше запись для Вити.

Только тут Кирилл вдруг понял, что не заметил, как они стали говорить громче, как умолкли и подхватили общий крик «Уходи», и даже он вдруг незаметно стал хлопать в ладоши в такт с толпой, и не потому, что это заразно, а потому что внутри него с толпой что-то солидарно. От того, что говорится в новостях, просто тошнит, а тут вдруг дышать становится легче.

– Чувствуешь дух Свободы, а? – спросил радостно Сергей с тем же энтузиазмом, с каким он раньше вваливался в клуб.

«Ну, точно все нормально», – решил Кирилл и тоже улыбнулся. На самом деле он чувствовал этот самый дух, жалел, что так долго был в стороне, и ужасался, как не вышел на улицу еще раньше.

– Кир! – внезапно вырвалось из толпы и ему на шею бросилась сестра в белом халате, при этом ее волосы были завязаны в хвост и перевязаны длинной красной лентой, концы которой свисали вниз до самого пояса. – Как же мне тебя не хватало!

– Машка, – улыбаясь, сказал Кирилл и поежился увидев парня, с которым она пришла.

Флаг у него был на удочке и держал он ее рукой, запрятанной в гипс, только синеватые отекшие пальцы торчали, но удочку все равно сжимали уверенно. Взгляд этого парня Кириллу не понравился – слишком жесткий, слишком решительный, почти опасный. Ссадина над правой бровью, не до конца зажившая, делала его еще опасней на вид.

– Кир, это Артур, ты не смотри, что он такая бука, это на первый взгляд так, – сказала Маша. – Артур, это и есть мой брат Кирилл.

Вопреки ожиданиям, парень с суровым взглядом перекинул удочку в левую руку и протянул Кириллу не руку в гипсе, а один мизинец.

– Остальное не очень шевелится, – честно признался он.

Несмотря на взгляд, голос у него был интеллигентным, да и улыбка не очень веселая, но настоящая, и Кирилл, не сомневаясь, протянул ему мизинец, вспоминая детсадовскую присказку: «мирись-мирись и больше не дерись». Она показалась ему даже уместной, хоть он и не решился сказать ее вслух, только подумал, что лучше бы никому больше не драться.

– Ну что? Ты как? – спросил Сергей, который сам с Артуром познакомился не так давно.

Вместо ответа парень показал два пальца, не отпуская флаг.

– Уверен, что дойдешь? – все же уточнил Сергей.

– Даже спляшу, если надо, – уверенно ответил Артур.

У него тоже с собой был рюкзак, который он нес на одной лямке, явно как Сергей, готовый ко всему.

– Ну что? Наркоманы, овцы, безработные, вы готовы творить историю своей страны? – спросил Сергей.

– Кстати, про безработных, – усмехнулся Артур. – Это гениально, сначала уволить кучу народа из-за политических взглядов, а потом говорить, что безработные протестуют.

– Да ладно тебе, не будешь ты долго безработным. В новой стране всем найдется место!

– С моим везением…

– Стоп, а не ты ли мне говорил, что тебе повезло! – перебила Артура Маша.

– Ладно, повезло, – внезапно легко согласился он, а потом пояснил парням: – Когда меня брали, с ног сбили и телефон разбился, так что по факту они так и не поняли, пришивать мне «координатора[35]35
  Со слов задержанных, тех, у которых находили обсуждения действий, часто обвиняли в том, что они являются координаторами, а значит руководителями протеста и постоянно пытались выяснить, кто им платит.


[Закрыть]» или нет, то есть они просто поймали меня у стелы и все, а потом еще эта сумасшедшая меня вывезла.

Маша стыдливо и в то же время шутливо прикрыла глаза, признаваясь:

– Я такую чушь несла, вы не представляете, какие-то там признаки нарушения кровообращения придумывала, слов много медицинских впихивала. Заявила, что скоро у него будут образовываться тромбы, и он там умрет, а он, главное, сам на меня, как на дуру смотрел…

– А кто ты, если не отчаянная дура? – пожал плечами Артур. – ТАМ и ТАК доказывать. Ладно, идем.

Он первый сдвинулся с места, и только тогда Кирилл увидел у него следы на шее – толстые полосы, уже не багровые, скорее коричневые, но смотреть на них внезапно оказалось стыдно, будто он и сам был виноват в том, что кого-то где-то били.

– А почему он сказал о везении? – осторожно спросил Кирилл у сестры.

– Да потому, что его дважды брал ОМОН. Первый раз еще в июне, когда загоняли цепь солидарности[36]36
  Речь о массовых задержаниях второй цепи солидарности после ареста Виктора Бабарико, 19-го июня.


[Закрыть], тогда же дали десять суток и уволили, но вроде хоть не били…

– А вы вообще были раньше знакомы?

– Нет, просто мы его вместе с Витей вывозили. Я Витю сразу не узнала, а потом как узнала… чуть истерику не закатила, а Артур помог мне собраться, потом уже познакомились. Он хороший.

– Верю, – согласился Кирилл, потому что, несмотря на первое впечатление, Артур явно был нормальным, говорил то с Русланом, то с Сергеем, потом даже Сереге торжественно дал флаг, раз тому так хочется побыть знаменосцем, а Маша все рассказывала, только не о плохом, не о том, что она успела увидеть на улице, а о хорошем:

– Ты знаешь, что многие магазины сегодня бесплатно цветы раздают? – спрашивала она, но, не дождавшись ответа, дернула его за руку. – Смотри, она по городу давно курсирует!

Она указала на белую волгу с приклеенной по бокам красной полосой, которая громко сигналила.

– Красиво, – согласилась Катя.

– Девятого ее бы разбили, – с сожалением сказал Руслан.

– Но сегодня уже не девятое, – ответил Артур, но его голос почти утонул в крике толпы.

Хлопки, лозунги, песня «Перемен» из окон и колонок, шум машин и люди, сотни, тысячи людей, среди которых можно потеряться, поэтому Маша держалась за майку Артура. Катя бегала между Сергеем и Русланом, еще и Кирилла дергать успевала, чтобы он не отрывался, а иногда, наоборот, дергали Катю. Говорить было сложно, слишком много звуков, но зато дышалось очень легко, так словно не было никакого страха и напряжения.

– Верым, можам, пераможам![37]37
  Верим, можем, победим!


[Закрыть] – когда кричит вся толпа, то даже сомнений нет, что это невозможно, напротив, появляется четкое чувство победы, будто она уже состоялась.

– Если не знать, что происходит, можно решить, что у нас общенациональный праздник, – сказала Маша, оглядываясь и тут же помахав рукой пожилой женщине, которая выглянула в окно, а она ей в ответ еще и платком помахала.

– Это флэш-моб, – строго процитировал высказывание министра культуры[38]38
  Министр культуры Республики Беларусь – Юрий Павлович Бондарь, действительно назвал происходящее флэш-мобом, когда вышел к протестующим.


[Закрыть] Руслан.

– Самый культурный человек нашей страны, – не без сарказма ответил на это Сергей.

– Гайцы, – предупредил Артур, как-то напряженно дернув плечом, хотя никто еще не видел машину ГАИ.

– Где? Че? – с энтузиазмом спросил Сергей, но все мгновенно стало ясно.

Колона остановилась на светофоре, и стало видно, что на подступах к площади Победы движение перекрыто одинокой машиной ГАИ, за которой людское море сворачивает по первому кольцу, явно чтобы не прощаться с гудящими машинами, с трамваями, заполненными людьми с шариками и флагами, которые тоже машут, меньшая часть людей ручейком утекала к площади Победы.

– А мы куда? – спросила Маша.

– Предлагаю по кольцу, – сказал Сергей, пока они стояли на перекрестке. – Там заодно тень.

– А еще не окружить, – заметил Артур.

С ним молча согласились остальные, и только Кирилл в очередной раз подумал, что это война, как бы оно ни выглядело со стороны.

Когда загорелся зеленый, колона двинулась дальше, начав аплодировать, а перейдя через дорогу, дружно зафукала у самой машины.

– Фу-у-у-у-у, – дружное, протяжное и даже немного нервное, с одиночными выкриками: «позор», заставляло Кирилла ежиться, и жалко становилось гаишников, не решавшихся из машины выйти, зато внезапная перегруппировка его товарищей удивила. Руслан и Сергей шагнули ближе к машине с мигалкой, а вот Артур, наоборот, отступил, прихватив с собой и Машу, и Катю.

«Сразу видно – народное доверие», – с тяжелым вздохом подумал Кирилл, даже хотел спросить, как это они все до такой жизни докатились, но не успел.

– Перекур! – скомандовал Сергей, и они быстро перестроились все разом к углу дома, только, выходя из общего потока, Сергей все же крикнул, что было сил: – Жыве Беларусь!

– Жы-ы-ыве! – ответила ему толпа, забыв о недовольном «фу».

Уже у стены дома Маша полезла к Артуру в сумку, чтобы достать бутылку с водой, сама сделала пару глотков, а потом дала Артуру, тот тоже выпил немного – жарко все же – и предложил бутылку другим. Ее перехватил Сергей.

– Эх, вы! – шутливо возмутилась Маша. – А справками о коронавирусе обменялись?

– Какие справки? Мы кровью связаны, – ответил Руслан, закурив сам, а потом помог прикурить Артуру, который со своей сломанной рукой едва ли справился бы с зажигалкой.

Сергей хотел было как-то пошутить, но в толпе кто-то крикнул: «Уходи», и это подхватила вся улица, да и Сергей тоже сначала поорал, словно ему впервые это разрешили, и только затем закурил, вернув Артуру флаг и устроившись у самой стены.

– Сразу бы так, вот была бы красота, – сказал он почти мечтательно.

– Сразу бы выборы нормальные и вообще ничего бы не было, – ворчливо заметил Руслан.

– Ну кто ж виноват, что вы хотели жить с головой в заднице? – спросил Артур и чуть было не впечатал сигарету в стену, но потом передумал, сделав глубокий вдох.

– Ага, дыши, – одобрительно сказал Сергей и быстренько достал свою баночку от крема, подставляя ее, как пепельницу. – Мы мирные, организованные и даже не мусорим, – напомнил он.

– Да, – согласился Артур, еще раз затянулся и все же вмял сигарету в кучку окурков на дне банки.

– Но на самом деле я так и жила с головой в заднице, – внезапно сказала Катя. – Девятого с ужасом следила за событиями, но все еще думала, что все как-нибудь рассосется, а потом стало греметь прямо за моим окном и…

– И вот мы здесь и все хорошо! – напомнила Маша.

Спорить с ней никто не стал, просто стояли у стены и смотрели на протестующих, пока Сергей медленно, почти лениво курил, запрокидывая голову и так же медленно выдыхая дым.

Люди шли, кричали, по-прежнему размахивали руками, показывали плакаты, порой страшно не смешные, но смеяться все равно хотелось, особенно от окровавленного лица первого лица государства, но этот нервный смешок не вырывался, оставаясь сдержанной улыбкой, пока не появился парень с большим плакатом, где было написано: «Это все фотошоп».

Рассмеялся даже Артур, хотя казалось, его ничем не проймешь.

– Ой, это еще что! – воскликнула Катя, которая успела взять телефон, сделать несколько кадров, а потом, почитав последние новости, добавила: – На митинге на площади было шестьдесят пять тысяч человек.

– Да ну!? – удивился Руслан.

– За Лукаша? – не поверил Кирилл.

– Ну да, так посчитали, – сказал Катя и показала фотку.

– Одолжили калькулятор у ЦИК[39]39
  Центральная избирательная комиссия.


[Закрыть], видимо, – пожал плечами Артур.

– Ну их, – махнул рукой Сергей. – Там людей со всей страны свезли и что? А мы – один Минск, и нас на-а-амного больше! Жыве Беларусь!

– Жы-ы-ыве! – тут же крикнула толпа и начала дружно хлопать, а потом кричать: – Верым, можам, пераможам!

Сергей запихнул свой окурок в баночку, закрутил ее и закинул в рюкзак, только хотел сказать, что пора возвращаться в поток, которому и конца и края не было, как из толпы внезапно к ним шагнуло двое мужчин чуть за тридцать: один коренастый бородач, второй пощуплее и постарше. Подошли они прямо к Артуру.

– Ты цел, это радует, – сказал он.

– Ну почти, – с улыбкой ответил Артур, явно узнавая мужчин. – Спасибо, что хотя бы пытались меня прикрыть.

– Да не за что, жаль, что не получилось, – отмахнулся бородач. – Хотя машину они нам разбили.

– А вы знаете, кто теперь их чинит сейчас бесплатно? – спросил Артур и тут же отобрал у Маши телефон, свой у него так и завелся, все время было некогда, зато ей постоянно скидывал всю нужную информацию, она ее в заметки телефона переносила, вот теперь он и открывал заметки, листал и показывал телефоны, по которым можно было найти помощь.

– О, спасибо, – сказал бородач. – Только зовут-то тебя как? А то даже не знакомы же.

– Артур.

– Саша, – представился бородач, – а это Пашка.

– Как минимум, Павел, – поправил его Артур с улыбкой.

– Тебе может и Павел, а ему Пашка, – пожал мужчина плечами.

– Непобедимый народец, – хохотнула Маша, уткнувшись носом Артуру в плечо.

– Но-но-но! Не надо мне тут, мы – Народ! – поправил Сергей.

– Но президент…

– Чей президент? – не дал Маше возразить Руслан, и все дружно посмеялись, но тут бородач Саша снова сменил тему разговора.

– А тебя куда на Окрестина повезли? – спросил он у Артура.

– Ну, – неохотно ответил тот.

– И гимн петь заставляли?[40]40
  Многие задержанные рассказывают, что их увозили в какой-то спортзал, ставили на колени, заставляли петь гимн и били за любую запинку.


[Закрыть] Ты его хоть знал?

– Знал, но весь забыл, – ответил Артур и сразу попросил: – Давайте не будем об этом. Все уже сотню раз читали, что там происходит. Могу подписаться под каждым словом, но повторять это не буду.

При этом он тут же достал пачку сигарет, вытянул одну из них и дал Руслану зажигалку, как самому близко стоящему, тот молча щелкнул ею, а Сергей снова достал свою баночку, даже не возмущаясь, что перекур затягивается, просто сменил тему: – О, смотрите флаг!

В колоне появился длинный бело-красно-белый флаг, метров десять в длину, но пока было видно только его начало.

– Не кури много, – попросила Маша Артура и осторожно поцеловала его в щеку. Он кивнул и снова вмял недокуренную сигарету в баночку и попытался закрутить ее сам, но пальцы правой руки ее мгновенно выронили.

Комментировать это никто не стал, Маша ее быстро подняла, закрутила и передала Сереже.

– Пойдемте уже, – попросила она.

– Кстати, новость! – влезла Катя, как только они вернулись в толпу, оставив Александра с Павлом курить на своем месте. – Караев[41]41
  Караев Юрий Хаджимуратович – министр внутренних дел Республики Беларусь


[Закрыть] заявил, что нам тут платят по тридцать-шестьдесят рублей, и девушки вообще дерутся за деньги.

– Вот же подстава! – воскликнула Маша. – У меня как раз в кармане тридцать рублей на всякий случай.

– От же продажная, – рассмеялся Сергей. – Только как-то мало берешь, надо было шестьдесят и баксами.

– Даже если по два рубля дать всем. Это же разориться можно, – пожал плечами Руслан.

– Страшная сила аппозиции[42]42
  В протестном движении к шестнадцатому числу стало непопулярно называть себя аппозицией, потому что протестующие и есть большинство.


[Закрыть], – хохотнул почти нервно Кирилл, как-то незаметно для себя начавший чувствовать всеобщий настрой и по-настоящему понимать здешние шутки.

– Да, трепаться они горазды. То российские кукловоды, то вон уже Чехия виновата.

– Чехия? – удивился Кирилл. – Она вообще при чем?

– Как будто Россия при чем, – рассмеялся Сергей.

Отвечать ему на это никто не стал, да и не хотел, крикнуть громко «Уходи» хотелось больше всем, кроме разве что Артура, которому совсем кричать не хотелось – только слушать этот всеобщий призыв.

– С ним точно все в порядке? – спросил Кирилл у сестры, кивая именно на Артура, странно наблюдающего за всем вокруг. Он то бросал почти мечтательные взгляды на людей, то внезапно хмурился, но при этом едва заметно улыбался, не отпуская на долго удочку с флагом.

Кирилл не мог не отметить, что ручка у этой удочки довольно массивная, и если сложить всю конструкцию, явно получится альтернатива дубинки. Эта мысль Кириллу не нравилась, но она все равно приходила в голову и беспокоила, потому что речь шла не о человеке, которого в компании кто-то знает, а о человеке, которого неожиданно выбрала его сестра.

– Он нормально, – ответила Маша, – а мы все, давай уж честно, не в порядке. – Она поймала брата под руку и, притянув к себе, прошептала на ухо, словно боялась, что это кто-то услышит. – Все, кто были ТАМ, особенно не в порядке, но их здесь много, оглядись и ты увидишь, что пострадавших куда больше прямо тут, прямо в толпе, и мы для них сейчас главная поддержка.

Кирилл понимающе кивнул, хотя действительно не обращал внимание на людей в толпе, держался других, но после слов сестры внезапно понял, что упускает самое главное: те, кто выходил в первые дни, те, кто бесстрашно пытался высказать протест, были не просто смельчаками – они стояли за то, о чем думали все остальные.

«Не только думали, но и хотели», – признавал Кирилл, точно зная, что не уехал бы он из города – вышел бы с друзьями, а потом выходил бы столько, сколько было бы нужно, чтобы его перестали обманывать. Думать, на что он сам бы пошел, зная, что он не один, он даже боялся, но, шагая вперед, все больше смотрел не на плакаты, а на людей.

Девочка с цветами. Парень с флагом. Бабуля с пустыми руками, но взволнованным взглядом. Женщина с плакатом. У стен то там, то тут кто-то задерживается группой, кто-то стоит, демонстрируя свое мнение плакатом или картинкой. Из трамвая по-прежнему машут руками.

– Жыве Беларусь!

А вот и мужчина с натянутой на прибинтованную к туловищу руку майкой. Не парень, не представитель «организованной, агрессивно настроенной группы молодых людей»[43]43
  Так протестующих активно называли СМИ


[Закрыть], а типичный дядька под сорок, с такими же глазами, как у Артура – грустными и настороженными.

– Верым, можам, пераможам!

А через дорогу у парня в шортах на икрах видны багровые кровоподтеки, но он при этом активно размахивает флагом, ловит взгляд, но не прячется, а улыбается, словно нечего ему грустить или печалиться.

– О! А это круто! – внезапно сказал Сергей, указывая на плакат, приклеенный к остановке.

«WANTED» – гласила большая красная надпись на плакате, а под ней усатая голова и палочка вместо туловища и такие же палочки вместо рук и ног, только от рук еще и пять синих палочек и приписка: «Отличительные приметы: синие пальцы».

– О да! – согласился Руслан. – А трон-то все равно шатается, как бы он за него ни держался[44]44
  …до синих пальцев (подразумевается).


[Закрыть]…

– Мне нравится! – одобрил Сергей, а Маша быстро сфотографировала, сказав, что Витя тоже обязательно оценит.

«Смех побеждает страх», – снова вспомнил Кирилл слова Сергея и вдруг понял, что вот эти шутки – единственный способ стоять до конца, стоять без страха, несмотря ни на что, потому что все, что уже случилось, обязательно не должно стать напрасным.

– Мы большинство, Кирилл! – внезапно сказал ему Сергей, в своей невыносимой манере пихнув его локтем в бок. – Ты это понимаешь? Ты это чувствуешь?

– Да, – честно признался Кирилл, наконец осознав, что никто его не винит в том, что его здесь не было, просто каждый переживает то, что успел пережить.

Снова переход и снова остановка на красный свет под песню «Перемен».

– Я уже устал от Цоя, – рассмеялся Сергей.

– Не смей уставать! – возмутилась Катя, но Кирилл их уже не слушал, внезапно заметив на углу у светофора девушку из собственной работы, худенькую тонкорукую, с плакатом «Мы – супрать гвалту»[45]45
  «Мы – против насилия»


[Закрыть].

– Господи, Валя, а ты-то что тут делаешь? – поразился Кирилл, шагнув к ней.

Не то чтобы он считал, что девушка права не имеет на свою позицию, просто точно знал, что она замкнутый человек, который почти ни с кем не общается, никуда не ходит и открыто говорит, что, была бы ее воля, из дому бы она не выходила, а толпа ее всегда утомляла, по ее же словам, и вот она здесь на шествии, в котором не видно ни конца, ни края человеческому потоку. Конечно, Кирилл хотел знать, как она там оказалась.

– Привет, – с тяжелым вздохом сказала ему девушка, а потом улыбнулась, как никогда прежде. – Ты видел плакат «Все так плохо, что вышли даже интроверты»? Так вот, все действительно настолько плохо.

Кирилл кивнул и, повинуясь какому-то внезапному порыву, просто обнял девушку, а потом предложил:

– Пошли с нами.

Сначала предложил, а потом осознал, что колона давно двинулась через дорогу, но на другой стороне ребята остались его ждать, а Сергей даже стал, недовольно скрестив руки на груди, и погрозил ему пальцем, но Кирилл на это смог только рассмеяться.

– Пошли, – повторил он, осторожно взяв девушку за тонкую, холодную руку.

– Страшно же идти…

– Ты уже вышла и ты не одна, – развел Кирилл руками, заранее решив, что уговаривать ее не станет, если она сейчас по обыкновению покачает головой и откажется, как делала при любой попытке как-то привлечь ее к делам коллектива, а тут она внезапно кивнула согласно и сказала:

– Идем.

Она быстро при этом свернула плакатик, нарисованный на ватмане, и завязала его ленточкой, чтобы удобней было нести. Дорогу они уже переходили вместе, а вот познакомить ее со всеми без приключений не получилось. Стоило подойти, как Сергей сразу начал ругаться:

– Никогда! Слышишь, никогда не уходи, никому ничего не сказав, чтобы это был первый и последний раз!

– А то что? – с эйфорическим смехом спросил Кирилл. – Дашь мне по жопе?

– Будем водить за ручку, – вместо Сергея ответил Артур, поморщившись, и строго добавил: – Я не шучу.

– Да, потеряешься же в этой толпе, – сказала Маша.

– Ну и ничего же не случится, – пожал плечами Кирилл, но на него посмотрели, как на безумца.

– Не обманывайся, если у нас сейчас все мирно, это не значит, что все закончилось, – напомнил Сергей. – Да и вообще, мы уже привыкли объединяться в группы по десять-пятнадцать[46]46
  Не думаю, что все знают, но пятнадцать человек – это верхняя граница малой социальной группы, а значит эта случайная для людей цифра совершенно не случайна с точки зрения социологии.


[Закрыть] человек, потому что так безопасней.

Пришлось извиняться и обещать, что он больше не станет так убегать, а потом знакомить всех с Валей, неожиданно понимая, что он не уверен, что правильно помнит имена людей, которых видит сегодня впервые, но точно знает, что это свои, почти родные люди, которые его не бросят, даже если сейчас ругаются и грозят пальцем.

– Ла-а-адно, – протянула Катя. – Мне еще много фоточек надо сделать, так что идем, нам нужно хорошее место у стелы!

– Хороший вид на стелу, – поправил Артур, явно напоминая, что к самой стеле он не пойдет и уговаривать его не стоит.

Никто и не стал, просто продолжил путь.

– Да сколько же нас? – спросила Маша, озираясь по сторонам и не находя конца человеческому потоку.

– Горизонт мешает понять, – ответил спокойно Артур, подразумевая завод,[47]47
  Завод электроники и бытовой техники.


[Закрыть] мимо которого они шли, а потом вдруг осознал, какая игра слов получилась.

– Да! – поддержал Сергей. – Именно, нас так много, что горизонт мешает увидеть всех. Мы и есть все.

– Да, – согласился Артур, совсем иначе улыбаясь, и даже взгляд у него теплел.

У Белай Вежы[48]48
  Казино «Белая Вежа», в переводе с белорусского «Белая Башня», довольно своеобразное здание, которое сложно не заметить.


[Закрыть] на билборде реклама гласила: «Только самые точные данные», и было уже совершенно не важно, что именно там рекламируют.

– Сейчас любая реклама, особенно социальная, выглядит, как постирония, – качая головой, признался Руслан, но на его умные мысли все махнули рукой, спускаясь в подземный переход.

– Жыве Беларусь! – крикнул кто-то внутри перехода, когда ребята спускались по лестнице вниз.

– Жы-ы-ве! – гулким эхом задрожал переход, принимая колону темнотой и свободой.

Темные силуэты под землей, общий лозунг, гремящий у стен, и свет над людскими головами, как символ правильного пути.

– Осторожно, тут какая-то яма, – предупреждали люди на выходе из перехода и просили предупредить остальных.

– Осторожней.

– Осторожно.

– Осторожней тут.

– Смотрите под ноги на выходе!

У самой лестницы действительно нашлась дыра, квадрат тридцать на тридцать сантиметров, небольшой неприкрытый люк, слишком маленький, чтобы в него можно было провалиться, но достаточный, чтобы получить травму, но если тебя предупредили, переступить его слишком просто, а уж обернуться и предупредить других – почти приятно. Это наблюдение тоже удивило Кирилла, но делиться им он не стал, на выходе с наслаждением крикнув:

– Жыве Беларусь!

И выйти наверх, оставляя за собой эхо.

– Напоминаю! Мы делаем историю! Здесь и сейчас! – громко заявил Сергей, и толпа поддержала его согласными аплодисментами.

– А связь уже почти пропала, – сказала Маша грустно.

– Думаешь, опять глушат? – спросил Руслан.

– Нет, скорее нас слишком много, – радостно улыбнулась Катя и снова сделала несколько кадров. – Надеюсь, в сети потом появятся кадры с дронов. Представляете, как это все красиво с высоты? Много людей и все в бчб[49]49
  Отсылка к флагу бела-чырвона-беламу, если называть его цвета по-белорусски


[Закрыть]!

– Витя оценит, – одобрил Руслан.

– Кстати, про Витю, – вмешался Кирилл, наконец решившись спросить то, о чем давно хотел, да напряженная обстановка все не позволяла: – Навестить-то его можно?

– Ну-у, – замялась Катя, поджала губы, а потом честно сказала: – Может и можно, но лучше мы спросим у него. Дело тут даже не в том, что у него нет настроения. Он не падает духом, просто ему физически тяжело еще общаться. Он неважно себя чувствует, но о тебе он говорил, поэтому, может быть, как лучшего друга, он захочет тебя увидеть. Только сам понимаешь…

– Не понимаю, – признался Кирилл, – но, черт подери, должен понять!

Ему согласно кивнули, продолжая двигаться дальше.

– Нас на «театральной»[50]50
  Название остановки между Республиканским театром белорусской драматургии и Молодежным театром.


[Закрыть] будут ждать ребята, – сообщил Сергей, все же попробовав заглянуть в интернет, и даже встряхнул телефон. Оповещения о новых сообщениях в телеграмме приходили, но не загружались, только этим уже никого нельзя было удивить, все привыкли и не к такому. – Ну или мы их, как пойдет, – пожал плечами Сергей, понимая, что договориться они уже не смогут.

– А ребята это кто? – уточнил Кирилл.

– Инка и Ваня с собакой, – сообщил Сергей.

– Протестующие собаки – самые лучшие на свете! – со смехом сказала Катя.

– А котики? – почти обиженно спросил Руслан, словно это он выносил к протесту у дороги кота.

– Ладно котики, а ежики! – со смехом напомнила Маша, вспоминая фото с протеста, к которому вышел еж.

– Слышишь! Тебя не любят даже ежики! – крикнул Сергей, словно это самая страшная из угроз, и рассмеялся, но тут же встрепенулся. – Вон же они!

Он быстро ускорился, сходя с тротуара на стоянку, и остановился, пропуская выезжающую машину прямо перед драматическим театром.

– Спасибо, – сказал ему водитель.

– Жыве Беларусь! – ответил ему Сергей, а в ответ водитель показал два выставленных пальца, давая понять, что он разделяет их мнение.