Текст книги "Петрарка. Пьесы в стихах"

Служанка

 
Ко мне, как раньше, полнишься любовью?
 

Посыльный

 
Тебя я вспоминаю без конца.
Для прочих это сердце зачерствело.
 

Служанка

 
Могла бы стать я сызнова твоей.
 

Посыльный

 
Тебе с Петраркой жить осточертело?
 

Служанка

 
С Петраркой житие всего тошней:
Работает он истинно помногу,
В общении не ведая нужды.
Сносила б я безмолвную берлогу,
Собой питая все его труды.
Но он и ныне пишет о Лауре,
Суммируя стихи на смерть её.
Пора к иной общественной структуре
Ему уйти за милой в забытьё.
 

Посыльный

 
Да, было б образцовей заключенье,
Случись ему скорей достичь одра,
А медля, создаёт он огорченье
Ценителям известного пера.
 

Служанка

 
Помочь ему уйти из мира нужно.
 

Посыльный

 
До просьб его о помощи такой?
Сама ко мне б ушла не так натужно!
 

Служанка

 
Ты мыслью разрешился шутовской.
Вселиться ко старухе, вечно хворой,
Бытующей во мгле при свете дня,
А ты снимаешь угол у которой,
Соседствуя под боком у меня?
С Петраркой предпочтительней терзаться,
Тем более что ладный дом его
Моей добычей должен оказаться
За пагубой владельца своего.
 

Посыльный

 
Придя сегодня к этому условью,
Взяла бы ты меня под кров?
 

Служанка

 
О да.
Без мига промедления, с любовью.
Мечтаю лишь об этом иногда.
Попробуй устранить его со света.
 

Посыльный

 
Не стану убивать я никого,
Тем более великого поэта.
 

Служанка

 
Для чаяния даже моего?
Не требуют оценки баснословной
Ни чувства, ни слова души твоей.
Никто не даст отрады мне любовной,
Как донне – пресловутый наш Орфей.
 

Посыльный

 
Тебя я всё ж и в горький срок отставки
Люблю куда сильней, чем он – её.
От родинки твоей, от бородавки
Стесняется дыхание моё.
Волшебные глаза твои волнуют
И задняя формация твоя.
Но все меня посыльным именуют,
Оружия вовсю чуждаюсь я.
 

Служанка

 
А бабушку судьба вооружила:
Заметила в сенях я лук у ней,
Когда настой лекарственный просила.
 

Посыльный

 
Помои приворотные, точней,
С Петраркой чтобы сблизиться.
 

Служанка

 
Былому
Значения большого не дано.
Остался лук изношенному дому
От мужа, погребённого давно.
Валяются без выраженной цели
И стрелы средь оконного хламья.
Совсем они пока не заржавели,
Воспользуйся свинцом их острия.
Тебе беды не сделают улики:
Известно хорошо со строк его,
Что в отроке, чьи действия велики,
Наперсника нашёл он одного.
Любой вполне поверит изначала,
Что светоча сразившая стрела
До времени колчан Амура знала,
Но данника Лаура позвала.
 

Посыльный

 
Твои дурные свойства ненавидя,
Как раньше, страсть я чувствую в крови.
Не знаю, как, тебя глазами видя,
Не поддаваться действию любви.
Понять я не попробую поэта,
Слепого на поэзию твою,
Но видя, сколь ужасна жалость эта,
Бесценной жизнь его не признаю.
Твой план отвесть, однако, сердце радо.
 

Служанка

 
Прощай. Не кашляй. Радуйся судьбе.
 

Боккаччо

 
Куда подался?
 

Петрарка

 
Мне в беседку надо.
 

Боккаччо

 
Составить окружение тебе?
 

Петрарка

 
К чему? Займусь я каверзами слога
При свете истекающего дня.
Как дома развлекайся, ради бога,
Свободно поступай, не жди меня.
Понадобится что-то – обращайся
К отзывчивой прислужнице моей.
 

(Скрывается.)

 
Поруганное сердце, восхищайся
Хотя б отрадой вечера живей!
Достаточно черёмухи душистой,
Не меньше песнопений соловья!
Но только в этой прелести цветистой
Неведомой тревогой полнюсь я.
Знать, оттого, что молнии трепещут,
А туча капли изредка даёт.
Иль оттого, что чьи-то окна блещут
И музыка чарующе поёт.
Откликнуться кому-то сердце радо,
Отдаться феерической судьбе…
 

(Вскрикивает и валится.)

Плотник

 
Психея, я Амур!
 

Толстушка

 
Уйди, не надо!
На кухне ложе сделано тебе.
 

Плотник

 
Хочу с тобой толкаться на перине.
 

Толстушка

 
Своё под этой кровлей место знай —
На кухне место потной образине.
Ко мне не прикасайся, шалопай!
В полночный час я сплю.
 

Плотник

 
Ну задержался,
Хлебнул – а всё ж осталось и в мошне:
Жену смягчить остатком обольщался,
Чтоб и жена согрела сердце мне.
 

Толстушка

 
За крохи ждёшь избытка.
 

Плотник

 
Не за крохи
Терял я массу времени и сил,
Однако бард, используя подвохи,
Не пять, а две мне штуки заплатил.
Угрозами пытался я немало
Обещанное вырвать у него,
Но слов уже в кармане не хватало,
Пришлось убраться. Ладно, ничего.
Петрарке это боком обернётся.
 

Толстушка

 
Небось устал яриться? Спать иди!
 

Плотник

 
Мечтал я, что в ночи хоть улыбнётся
Мне счастье близ отысканной груди.
 

Толстушка

 
Со старой ведьмой плохо пообщался,
Поэтому стыкуешься со мной?
Сегодня безуспешно к ней таскался?
 

Плотник

 
Лишь из-за нашей псины заводной.
Желает отравить её вдовица
На чистой территории своей.
 

Толстушка

 
Не скоро ты надумал устраниться,
Наверно, всё приглядывался к ней.
 

Плотник

 
Не к этой каракатице лохматой,
К охотничьему луку близ окна,
Где, кстати, и стрела красой пернатой
Как будто в искушение дана:
Пылится безо всякого призора —
Бери, кто хочет. Ясно, что во мне
Мелькнула мысль опасного разбора
Насчёт отместки мерзкой седине.
 

Толстушка

 
Занятно, что не ты лишь обольщался
Мишенью, луком этим и стрелой.
 

Плотник

 
Чей дух ещё Петраркой возмущался?
 

Толстушка

 
Позолоти ладошку, дорогой!
 

Плотник

 
Возьми – почти что вся моя добыча.
 

Толстушка

 
Большого счастья здесь и вправду нет.
Я вижу: неспроста, на жребий хныча,
Служанке разонравился поэт.
Она к нему настолько охладела,
Что прежнего партнёра своего
Готовила для дьявольского дела:
Сразить отнюдь не злое существо.
 

Плотник

 
Посыльного, племянника ведуньи
Толкала на безумие змея?
К идее привлекательной шалуньи
С участием и сам отнёсся б я.
 

Толстушка

 
Довольно, полезай сюда. Но всё же
Слегка предупреждаю: смирно спи,
Под страхом одиночества на ложе
Вонять остерегайся, не храпи.
 

Петрарка

 
Спасибо, друг. Я жизни бы лишился
Без помощи находчивой твоей.
 

Боккаччо

 
В беседке твой товарищ устрашился,
Сочтя, что труп увидел у скамей.
На месте не зашёлся я слезами —
Долой меня как ветром унесло.
 

Служанка

 
В избу с умалишёнными глазами
Влетели вы, лишь еле рассвело.
Поняв ошеломляющее слово,
Хозяин, я в постельной пелене
Поспела к вам, а гостя дорогого
Направила к иной величине.
Помог ему посыльный без натуги
И приставов и лекаря найти.
 

Петрарка

 
Целитель оказал уже услуги,
Сумел эстета в чувство привести.
Не стоящим особенной печали
Ранение нашёл он у меня.
А стражники пока не разыскали
Подателя безрадостного дня?
 

Боккаччо

 
Дознание с умом установило,
Откуда прилетело остриё —
От бабушки, соседствующей мило.
Пришлось устроить обыск у неё.
 

Петрарка

 
Не целиться во мгле с её глазами,
Не браться мелюзге за тетиву.
 

(Посыльному.)

 
Но ты живёшь у тёти временами,
Соперник явный мой, по существу!
Не ты ли, внемля ревности великой,
Охотно рассчитался бы со мной?
 

Посыльный

 
Шарахайтесь от этой мысли дикой!
Мои мозги склоняются к иной:
Вчера произвести расчёты с вами
Стремился тот отчаянней меня,
Кто пользовался худшими словами,
В обсчёте вас окрестностью виня.
Позвать его за вас я потрудился.
 

Является плотник.

Петрарка

 
Ну, здравствуй, друг, иди сюда смелей!
 

Плотник

 
Нельзя тому, кто трутнем уродился,
Найти в числе трудящихся друзей.
 

Петрарка

 
Тебе серчать ещё не надоело?
Повеселись из чувства правоты,
Что сколько-то за скомканное дело
На выпивку унёс отсюда ты.
Когда с тобой, борясь, я распрощался,
Предпринял исправление вреда —
А ты хотел оплаты, возмущался
Недооценкой низкого труда!
Какие щедро сыпались угрозы
На голову несчастную мою!
Вчера ты мне грозил – а нынче розы
Вполне бы мог увидеть я в раю.
 

Плотник

 
Ко мне не прилагайте дряни лишней,
Не спорю, угрожал, имея зло,
Но рвение – хвала Царице вышней —
В угрозы те всё полностью ушло.
Кто выказал энергию на деле,
Смекаю безо всякой тяготы.
 

Петрарка

 
Мне кажется, в отпущенном уделе
Единственный мой недруг – это ты.
 

Плотник

 
Когда вы пели бором изумрудным,
А мне трудиться пало в немоте,
Вопросом озаботился я трудным
И сунулся к оставшейся чете.
Пройдя ж избой, доверчиво отверстой,
Наткнулся, представляете, на что?
Как Паоло с Изольдой белоперстой,
Возился с вашей девкой кое-кто.
 

Петрарка

 
Моей служанки хитро домогался,
Переча заповеданной судьбе,
Единый, кем я втайне восторгался!
 

Боккаччо

 
Мы всё на днях открыли бы тебе:
Друг друга мы серьёзно полюбили
И рвёмся во Флоренцию мою.
 

Посыльный

 
Во мне же не щадила простофили
Искавшая такую колею!
Толкала на злодейство, безусловно,
Пуская в ход елейное лганьё,
Сознательно губила, хладнокровно
Того, кто не чуждался чар её!
 

Петрарка

 
На выстрел из охотничьего лука
Подталкивала женщина тебя?
Что смолк? А ты, застывшая без звука!
Как ангел, улыбаешься, губя?
Ну что? Мы точно стали безголосы?
Не сыщем оправдания себе?
 

Плотник

 
Начальник, я на трудные вопросы
Решился б отвечать ещё тебе.
Во вред, однако, ветренице этой
Ни слова не скажу, ни полтора
Тому, кто мне недоданной монетой
Нанёс обиду вроде бы вчера.
 

Петрарка

 
Несчастный, что тебе судьба служанки?
За собственную шею трепещи!
Себе ещё достоинство осанки,
Войдя под подозрение, сыщи!
Скорей найдётся малость объяснений
 
 
Природной подловатости твоей,
Чем их умалишённой перемене.
 

Плотник

 
Плутай в соображениях, Орфей!
Не надо только мне гаданий хилых —
Я знаю нехорошие дела:
Подслушала моя Психея милых
И мне прекрасно всё передала.
Действительно к убийству подбивала
Подружка ваша хвата своего.
 

Служанка

Петрарка

 
Со мной она плачевно бытовала?
 

Плотник

 
При вас обычной женщине мертво.
Порвать, однако, с вами и лишиться
Пристанища, где сладко в бытии,
Нисколько не хотела чаровница.
 

Петрарка

 
Реальны показания твои.
Не верить их уроку невозможно.
Возьми свои три штуки, шалопай.
Серчали мы с тобой хоть и безбожно,
В тебе не сомневаюсь я. Ступай!
 

Плотник

 
Вот это хорошо вы сотворили
И мудро напоследок изрекли!
Хвала вам от охотника бутыли!
Недолго пребывайте на мели!
 

(Скрывается.)

Петрарка

(посыльному)

 
Вернуть её ты рвался небескровно —
Давай бери сокровище своё!
С ней было мне приятней, безусловно,
Но будет облегчённей без неё.
 

Посыльный

 
Не прочь я с ней, что с куклой, сочетаться,
В её запросы вовсе не входя,
Но с ними приурочено считаться.
Приезжему плохой соперник я.
 

Боккаччо

 
Сойти с дороги мне необходимо
Для более достойного любви.
 

Посыльный

 
Филе вот этой плоти хоть и зримо,
Вы гасите волнение в крови?
Не держите красавицы небесной?
 

Боккаччо

 
Вздыхаю, сожаление храня.
А всё же во Флоренции чудесной
Такая посягнёт и на меня.
 

Посыльный

 
Коварная, к тебе шероховаты,
Зато мила ты сердцу моему.
Уйдём отсюда вместе! Но куда ты?
 

Служанка

 
Свои пожитки бренные возьму.
 

(Удаляется.)

Посыльный

 
Вот это счастье! Только бы до срока
В юдоли не лишиться бытия!
А вашего святей не встретят ока,
Поэтому спросить осмелюсь я:
Вы грешному, чья злостна перспектива,
Не сделаете вовсе ничего?
 

Петрарка

 
Нет, это не моя прерогатива.
Держусь я духа только своего.
 

Появляются пристава.

Старший

 
На диком огороде ведьмы вашей
В земле мы лук охотничий нашли.
Признала та своей словесной кашей,
Что вещь её ладони погребли:
Мороки испугалась уголовной,
Дознания с ошибкой роковой.
Себя не признаёт она виновной,
Казаться же не властна таковой.
Со вздохами доказывала всяко,
Что нет и на племяннике вины.
Мы чувствуем иное здесь, однако,
Мы в узы взять у вас его должны.
 

Посыльный

 
Дрожат и подгибаются колени,
Погибла жизнь убогая моя.
Не райские даются мне пельмени,
Плохие пироги завидел я.
 

Пристава с посыльным удаляются.

Боккаччо

 
Сейчас и без кухарки расторопной
Ты сетовать останешься в избе.
Не разразишься бранью пятистопной
Коль я слугой побуду при тебе?
Без помощи дни раненого жутки.
 

Петрарка

 
Тебе поклон и Господу Христу,
Которого не раз я в эти сутки
Почтил, одолевая тяготу.
Какое счастье в лоне сокрушений,
Что наше нам известно божество:
Мы начисто не знали б утешений
Без тайной связи с образом его!
 

2004

Адам

Не изолью на вас гнева Моего, ибо Я милостив, говорит Господь, не вечно буду негодовать.

Иер. 3, 12

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Отец

Адам

Ева

Змей

Сердалифон

Израфел

Елисей

Роза Адама

Действие первое

Отец

 
Владения, лишённые печали,
Лишь утренней твоей даны судьбе:
Со временем узнать я мнил едва ли
Тепличное растение в тебе.
Сравнительно душисты наши розы,
Где сладости не создано сплошной.
Тебе с женой в эдеме нет угрозы,
Но сколько-то суров его покой.
 

Адам

 
Чтоб ярче мы смеялись, очевидно,
Ты мирными зверьми нас окружил?
 

Отец

 
И сам я чтоб лучился непостыдно.
 

Адам

 
Но часто взор иное сторожил.
Из нашего гнезда, где так отрадно,
Других ещё мы видели зверей,
Мы видели питающихся жадно
Добычей скул ужасных и когтей.
Чудовища собой страшили грозно,
Но вместе с тем и собственной средой,
Где рано мы пребудем или поздно
По замыслу, рождённому тобой.
Мне тяжек он. А сердце Евы радо
Осваивать опасный, худший край?
Жене в раю навек остаться надо,
Притом усовершенствовать и рай.
 

Отец

 
Не радует ей рай сухого ока?
Не пало б ей забыть его до срока!
 

Ева

 
Заканчивай работу, всё, отбой!
Заслужено стократ отдохновенье.
Давай поразвлекаемся с тобой
Близ яблони, вводящей в искушенье!
Не только несть усердные труды,
Сердцам ещё потребно что-то вроде.
Позаримся немного на плоды,
Которые не в нашем обиходе!
 

Адам

 
Без спутника ступай. Не раз уже
Ты к дереву запретному ходила.
Держаться мне пока настороже,
Чтоб сердце та краса не бередила.
Мне шелестом отвратно древо то,
Дика мне мысль о нём и дико слово.
Мучительно в острастке, но зато
Чураюсь я контакта с ним иного.
Тем более нельзя вести речей
Со сторожем его напропалую.
 

Ева

 
Меня страшит язвительностью Змей,
Но радует улыбкой зачастую.
 

Адам

 
К нему вот и иди.
 

Ева

 
Ревнуешь? Ой!
 

Адам

 
Ну, ты пока лишь яблоню ласкаешь
И шепчешься пока с её листвой,
Но сердцу уж и дальше потакаешь.
Я в общем-то не ревностью палим —
Я чувствую дыхание могилы:
Когда вдвоём общаешься ты с ним,
Я в обществе с собой теряю силы.
Создавшихся друзей не разобщу:
Сильней меня шельмец, а ты блаженней.
В униженных я ныне трепещу.
 

Ева

 
Других ему не надо положений!
 

Адам

 
В отверженце при действии скорбей
Мышление поёт от своевольства,
Крылатое несчастье же ценней,
Весьма ценней бескрылого довольства.
 

Ева

 
Со мной незаурядному беда?
 

Адам

 
Пред Евой лишь уступчив я всегда.
 

Ева

 
Всему ты, знать, являешь осужденье,
Весёлый блеск иронии, верней.
Достойно ли смешка предупрежденье
Касательно красавицы твоей?
 

Змей

 
Действительно, довольно смехотворно
Смертельными считать её плоды:
Что нет еды безвредней, то бесспорно —
Живительней, пожалуй, нет еды!
 

Ева

 
Хоть я неосмотрительна, наверно,
Попробую нахваленное мне.
 

Змей

 
Проверила? Не лгал я беспримерно?
Живой пока хранишься ты вполне?
Всегда по-человечески живите,
Плоды с ветвей познания ценя.
Претят они животным – их и рвите,
Безмозглому зверью вы не родня.
 

Ева

 
Познания прельщают еле-еле,
Мне требовать единственно любви,
Животными владеющей на деле,
Не гаснущей в их огненной крови.
Сиять и мне нагими телесами,
Когда нагим останется Адам.
Его – недопустимыми плодами
С ума не сбить.
 

Искушение Евы

Змей

 
Его ль я вижу там?
Узрев орла, забыл он о супруге:
Парить ему равно бы высоко!
Такой души добиться на досуге,
Ей-богу, мне достаточно легко.
Дразнить я рад орлиным отщепенством,
А вовсе не любовью лебедей.
 

Ева

 
Твоё мне не мерещится блаженством,
Отцу ж оно противней дряни всей.
Не дело жить Адаму сиротливо,
Присутствие моё послаще груш.
Адам, иди ко мне, не мешкай, живо!
 

Змей

 
Сюда, Адам!
 

Ева

 
Ему не внемли, муж.
 

Змей

 
Орлиности исполнится волшебно
Взыскующий надмирного пути.
Для этого ко мне прийти потребно,
К отважному познанию прийти.
Давался ли период испытаний
И честности и древу моему —
То ведомо венцу твоих алканий.
 

Адам

 
Действительно?
 

Ева

 
Смеяться лишь ему
Над мыслями, что нас язвили смутно
По милости подателя рацей.
Мы верили рацеям абсолютно…
Под стать Отцу не лжёт, однако, Змей.
 

Адам

 
Познанием анафемски пугая,
Неужто лгать имело смысл Отцу?
 

Змей

 
Ко лжи вовек и правду прилагая,
Работает иной сродни творцу.
 

Адам

 
Подобному тогда во лжи не стыдно?
 

Змей

 
Да незачем ему таить её,
Напротив, ей виднеться безобидно,
Творя неубедительно своё.
Что совести и разуму враждебно,
Доверия не может обрести.
 

Ева

 
Но страхами гнетущий непотребно
Почти всегда сумеет обвести.
 

Змей

 
Нужда в околдовании знакома?
Живёт и в устрашении нужда,
Хотя бы для быстрейшего подъёма
Почиющих извилин и стыда.
 

Адам

 
Что всё-таки, скажи, иметь я буду,
Вкушая мёд от яблони твоей?
 

Змей

 
Людской зрачок откроется повсюду
На поприща, достойные людей.
Ты нравственней, разумней, тоньше станешь
И, видимо, стыдливей.
 

Адам

 
Но Отца
Боюсь я, ведь едва ль его обманешь,
Ужасного во гневе без конца.
 

Змей

 
Бояться так излишне – не разумно
Того, кто вам актёрски, зримо лжёт,
И той стези лишает остроумно,
Что подлинно по жребию влечёт.
 

Адам

 
Отведаю!.. Но, право, наши сливы
Милей на вид и лакомей на вкус,
А яблоки не так уж и красивы,
Не так уж и приятны… Злой конфуз!..
Однако, плод упорно поедая,
Неведомой отрадой полнюсь я,
Как воздухом из ангельского края,
Смущающим юдольные края…
А всё-таки становится мне стыдно,
Что в обществе нагим я предстаю.
Подальше мне б уйти молниевидно,
Коль скоро вам я тешиться даю.
 

Ева

 
В Адаме стыд явился – что ж, недурно.
Красиво жить усвоим и культурно!
 

Змей

 
Открою мир им, ясный без любви,
Мир умственный, великий, иллюзорный,
Что сладостней того, где знай живи.
 

Отец

(издали)

 
Куда пропал, Адам? Игрок упорный!
 

Змей

 
Всевидящий! – не видит и сынка,
С наперсницей таящегося где-то.
Что надобней всего для старика?
Дышало бы вовеки всё вот это.
На все грехи и минусы детей
Полнейшую рассеянность он явит,
А рвение понять юдоль ясней
Всегда грехопадением объявит.
И так как уж исполнилось оно,
Отцу вот-вот открыться всё должно.
 

Отец

 
Смотрю, убрался ты листвой смоковной,
Как если бы чего-то не дал я
Потребного для жизни полнокровной
В отраднейшем отсеке бытия.
 

Адам

 
Беспочвенно ты ловишь оскорбленье —
Пугающий твой мир я не браню,
Ценю твоё благое попеченье…
Хотя неудовольствие храню.
 

Отец

 
Когда не всё в эдеме превосходно,
То где-то жизнь и вовсе немила?
Но чем ещё тебе владеть угодно?
 

Адам

 
Крылатостью свободного орла.
 

Отец

 
А голого кто предал укоризне?
 

Адам

 
Всеведущий, то критик умный твой
Гласил о подобающей мне жизни
С её высоконравственной красой.
 

Отец

 
С её жизнеспособностью убогой!
 

Адам

 
С отрадами, достойными людей.
 

Отец

 
Со многими безумствами!
 

Адам

 
Со многой
Волшебностью.
 

Отец

 
С обманностью вещей.
Грядущее культурного кривляки
Не столь обременительно? О да!
На лёгкие стези польстится всякий —
Хороший не польстится никогда.
 

Адам

 
Фатально ли моё посягновенье?
 

Отец

 
Тебе в его масштабы не войти.
 

Адам

 
Конечно, то большое преступленье —
Съев яблоко, одежду завести!
Под яблоней действительно дурного
Не сделал я как будто ничего.
 

Отец

 
Твой первый грех умножится пудово
Потомками колена твоего.
 

Адам

 
Но первый плод от яблони запретной
Вручила мне фактически жена,
А дал её мне ты рукой нетщетной,
Даятелю присвоится вина.
Без помощи свихнуться мне б едва ли —
Везде твои незримые персты.
Не властен я, как ты, вперяться в дали
И сетовать отчаянно, как ты.
Вовек Отцу мои да внемлют уши,
Но внемлют и другому без конца:
Какая-то гнильца во сласть у груши —
И нам идёт отдельная гнильца.
 

Отец

 
Гнильца в само гниение стремится.
Кто выстоит у гибельной черты?
 

Адам

 
Не выстоит и полностью растлится
Приверженец естественной тщеты.
Способный же на творческое дело
Всегда ведёт опасное житьё.
Потребно здесь единое всецело:
Пропорцию найдя, беречь её.
 

Отец

 
Ну вот, уже ты мыслишь утончённо,
Как ангелы, что полнят облака,
А завтра всё поймёшь определённо
Для бытности, не гаснущей века.
Придётся вас отсюда вон отправить,
А возле врат охранника поставить.
 

Ева

 
Уж ежели в эдеме взялся Змей
На наш афронт и наше разложенье,
Блаженного за руслами лилей
Не трудится найти воображенье.
 

Адам

 
Но всё-таки, живясь его плодом,
Отнюдь ещё не связываться с адом.
 

Ева

 
А что за тишь? О боже, дальний гром!
 

Адам

 
Угроза чуть являющимся взглядам!
 

Ева

 
Отечество мы ведали в раю,
Но страхами томились обиходно,
Держали речь опасливо свою,
В безмолвии не думали свободно.
 

Адам

 
Любая мысль, играя без ярма,
Пред истиной была несообразна.
А подлинно потребный склад ума
Не мог являть и хлипкого соблазна.
 

Ева

 
Своей прямолинейностью бесил
О музыке не мыслящий родитель.
 

Адам

 
А между тем он истинно гласил,
Единственный всех истин утвердитель.
И преданность являли мы свою,
С умом уста вверяя славословью:
Не раз инакомыслие в раю
За карами чревато было кровью.
 

Ева

 
Мы, жертвуя беспечностью былой,
Духовное нашли раскрепощенье.
В учителе под яблоневой мглой
Наперсника дарует ощущенье.
 

Адам

 
Да, всё-таки свобода – высший дар.
 

Ева

 
А кажется пока что высшей карой.
Но, делая немалый нам удар,
Я думаю, смеётся втайне старый.
Мне чудится, что всё произошло
В согласии с его незримой волей.
 

Адам

 
Возможно, ведь отцовское тепло
Не стало в нём ущербней, меньше долей.
Но сколько бы ни тешили дела,
А клетка всё ж останется презренной,
Всё ж узкой для несчастного орла,
Что крыльями тоскует о вселенной.
Желательней довольства на земле
Крылатое, свободное познанье.
 

Ева

 
Прискорбно то, что путь его во мгле,
Что подлинно родит его стенанье.
 

Адам

 
Пожертвует эстетикой оно —
Размолвку с ним я выберу.
 

Ева

 
Смешно.
 

Сердалифон

 
Рождая гром украдкой, легковесно,
Тревожатся ко благу небеса:
Порой сопровождает он уместно
Поющие в ансамбле голоса.
 

Елисей

 
Мы правильно поём и глуховато,
В искусстве ж Израфела мастерство
Безудержной фантазией богато,
Повышенно звенящей сверх того!
 

Израфел

 
Дадим Отцу утешиться в потере
Мелодикой медвяной красоты —
Для вас и для меня по крайней мере
Реально то.
 

Елисей

 
Каков, однако, ты!
Небось из падших?
 

Адам и Ева

Израфел

 
Это отрицать я
Серьёзного не вижу смысла.
 

Елисей

 
А!..
 

Сердалифон

(Елисею)

 
За качество смешного восприятья
Тебе нелицемерная хвала!
 

Елисей

 
Покуда ждём искусника седого,
Проверим, инструменты каковы.
 

Торопливыми шагами приближается к ангелам Отец.

Отец

 
Родные, наконец я с вами снова!
Потребностью для старца стали вы!
Давно отверг я всё, что предлагала
Мне ваша снежнокрылая родня.
Красе лишь только вашего закала
Вовек являться пищей для меня.
 

Сердалифон

 
Поскольку ты лучишься вдохновенно,
Ответствуя на главное тебе,
Терпимости мы ждём одновременно
Ко многому, что чуждо похвальбе.
 

Отец

 
Прощу несообразности иные,
Но просьба к Израфелу такова:
Не скрадывай красоты неземные —
Напротив, акцентируй хоть едва!
Душе наисильнейшее волненье,
По сути, их изюминки несут!
Услышу, наконец, я ваше пенье?
Прошу, не тратьте попусту минут!
 

Ангелы принимаются петь, играя на лютнях, и пение небожителей дополняется глухими раскатами грома. Подходит Ева. Невидимая черта не позволяет ей подойти ближе к музицирующим. Она кричит им издали.

Ева

 
Родитель, эта музыка прекрасна,
А пение божественней всего!
Мелодия вот эта сладкогласна,
Вот эта нотка – просто волшебство!
 

Отец

 
Не даст она мне вами насладиться,
Поблизости беснуясь и крича.
Придётся нам от уз освободиться.
Сойдёмся вновь у тихого ключа.
 

Ангелы скрываются в небе.

 
Не сдашься ли стихийной силе гнева
С огнём очей, со вспышками ланит?
От лучшего отталкивает Ева,
Бесценное как будто бы сквернит!
Отсюда мрёт его очарованье,
Великое значение его,
Теряется для духа врачеванье,
Пособие для дела моего.
Достоинство хранить – увы, мученье.
Но мыслю побороть я лаву зла:
Не может украшать ожесточенье —
Заботливость оптически мила.
 

Подходит Ева.

Ева

 
Ко мне переменился ты не спьяну?
Причина въявь имеется тому?
Вопросами гнести не перестану,
Покуда хоть отчасти не пойму.
Устал ото всего, что ль?
 

Отец

 
Эти звуки
Дошли до всемогущего Отца?
 

Ева

 
Забудем. А на трапезу разлуки
С едой не принести ли и винца?
 

Ева

Отец

 
Решите вы, цветущие румяно.
 

Ева

 
Да что с тобой? Слегка хоть освети!
 

Отец

 
В отдельное тебе вдаваться рано —
Похожа ты на девочку почти.
 

Молодая женщина склоняется к Отцу, чтоб обнять его, сидящего, но, поднимаясь, он отходит от её рук, и та покидает его.

 
Приветствуя незримые костюмы,
Всё более чуждаться должен я
Детей, легко вторгающихся в думы,
Сокровища крадущих у меня.
Земное всё отдам, а покушений
На ценности мои не потерплю:
Делиться ли предметом упоений?
Таить его ревниво норовлю.
Животным услаждаться вместе надо —
Моё блаженство ближнему не радо.